Глава 10
Дракон Заболоченной долины
Я долго не мог понять, как эта тварь попала в мой мир. Да, именно, в мой мир, как я теперь его воспринимал. Первые сообщения о появления огромной ящерицы поступили от летающих дронов, патрулирующих Заболоченную долину в поисках гумоноидных существ, напавших на робота-садовника. Четырехметровый монстр, похожий на гигантского варана, с солидной чешуйчатой броней на спине и боках и огромным, напоминающим козырек костяным наростом над линией глаз, был почти черного цвета с редкими тёмно-серыми вертикальными разводами, как полосы у тигра, идеально маскирующими его в болотной растительности. Ящер, несомненно, был хищником, причем очень агрессивным и свирепым.
Комодский Вартан, - так идентифицировала существо поисковая система. Робот-аналитик, проанализировавший по моему приказу все имевшиеся в архиве данные, обнаружил статью некоего профессора Ардашеса Мурадяна, который впервые обнаружил ящера и зарегистрировал его как вид. Профессор довольно подробно описал существо с момента его появления из небольшого, размером с грецкий орех, яйца, с твердой, ороговевшей оболочкой, до достижения им полутораметрового размера. Ученый наблюдал повадки ящера и отмечал предпочтения в пище. Как ни странно, в молодом возрасте Вартан не брезговал растительным кормом, потом переключился на насекомых, с удовольствием поедал различных вредителей, особенно любил моллюсков-плодожорок. Профессор предполагал, что ящер так и останется пожирателем сельхозвредителей и даже возлагал на него определенные надежды в этом смысле. В описании не было ни слова о других особях, в конце систематизированного сводного отчета сообщалось, что выросший до размеров годовалого аллигатора Вартан, проломив хвостом стену оранжереи и сломав ограждение, уполз в сторону Заболоченной долины.
Я запросил у аналитика все труды и записи профессора Мурадяна, а у воздушной разведки – данные обо всех перемещениях Комодского Вартана и всех существ на него похожих.
Глава 11
Теория хаоса
- А что, по-твоему, означает право сильного? Ты действительно считаешь, что сильный тот, у кого больше ресурсов? - Лева развел ласты в стороны, как бы обращаясь к невидимой аудитории,- у вас на Земле, в твоей цивилизации, сильными считают ловкачей, сумевших нахапать больше чем могут унести, и вынужденных содержать целую армию прихлебателей, которые помогают им этот «хабар» сохранять.
- Ну да, они ведь управляют всем, через свои связи и возможности, они оказались самыми приспособленными, а поэтому и самыми сильными, - мне нравилось подзадоривать своего ластоногого собеседника, вводя его в экспрессивное состояние, наблюдая, как тюлень-флегматик преобразовывается в пламенного полемиста.
- Ну вот, например, кто сильнее, большой черный ягуар - гроза сельвы или маленькая, но очень сообразительная обезьяна? – Лева выпучил глаза и растопырил усы, видимо сам охренев от образности своей речи.
- А это смотря, в какой ситуации…, - я нарочно подзадоривал пучеглазого, с удовольствием наблюдая, как его несет.
- Хорошо, ну вот, например, ягуар убил капибару и отлучился ненадолго…
- Ха, куда это ягуар может отлучится от своей добычи?!
- Да к щенкам своим, или котятам, как там у них детеныши называются, или в туалет ему понадобилось резко, не важно, он ведь вершина пищевой пирамиды в сельве, ему все можно, - Лева как паровоз пускал сизые клубы из своей трубки, то скрываясь в облаке дыма, то выныривая из нее, используя удивительно гибкую шею.
- Ну ладно, допустим, он отвлекся на проходящую где-то по близости самку, - это больше похоже на поведение большого сильного самца…
- Допустим. И вот маленькая проворная и подлая обезьяна подкралась незаметно к его добыче, схватила ее и, надрываясь, поволокла к ближайшему дереву, - Лева артистично сморщился, видимо изображая подлый и меркантильный внутренний мир вороватой обезьяны.
- Постой, ты не теорию Дарвина сейчас намекаешь? Дальше ты, наверное, скажешь, что именно эта «обизяна» стала первым недочеловеком и дала начало новой подлой и вороватой линии в эволюции приматов, - я поудобнее устроился в кресле из водорослей, ожидая нового взрыва экспрессии ластоногого и ласторукого оппонента.
- Нет, не причем здесь ваши предки! Лева замахал ластами, как вертолет лопастями,- Ну вот представь, как эта маленькая жадная обезьянка, истекая слюной, тащит огромную теплую еще тушу, трясясь от страха, понимая, что хищник вернется. Она подползает к дереву и, надрываясь, пытается на него забраться. Маленькие потные ладошки скользят, цепкие и загребущие пальцы не слушаются, холодный вонючий обезьяний пот течет по тонкой волосатой шее, из глаз – слезы, из носа – сопли…, вокруг мухи… - Лева зашелся в творческом экстазе, даже закатил глаза, - С большим трудом она втаскивает капибару на дерево, но что делать дальше, ведь ягуар тоже может забраться на дерево?, - Лева вынул трубку изо рта и замер, задрав нос кверху, как будто искал ответ на свой же вопрос где-то среди звезд несуществующего в этом мире Млечного Пути.
- Ну, - я прервал паузу новоявленного астролога-обезьяноведа.
- И тогда обезьяна лезет с добычей на тонкие ветки, которые выдержат ее и добычу, но не выдержат ягуара.
- А дерево, наверное, инжир или хурма…
- Почему?- опешил тюлень, явно теряя стройную тонкую нить своих рассуждений из-за непредвиденных ботанических подробностей.
- У них боковые ветки хрупкие, ломаются быстрее, я знаю, у меня даже есть пара шрамов, я ведь тоже примат, но правда свинью на дерево я бы никогда не додумался затаскивать.
- Потому ты и не стал олигархом в своем мире, что не можешь совершать отчаянные поступки, навеянные жадностью, и непреодолимой тягой к чужому, но не важно. И капибара, вообще-то, не свинья, а грызун, типа гигантской морской свинки. Но о чем я хочу сказать этой аллегорией? - Лева снова сунул трубку в пасть и затянулся, - Дерево с его стволом, толстыми и тонкими ветвями – это то, что вы называете законом. Именно закон спасает хитрых и вороватых макак и бабуинов от действительно сильных хищников. Что будет, если ягуар попытается забрать назад свою добычу? Обезьяна начнет раскачивать хрупкие ветки, предупреждая, что она скорее шлепнется на землю, чем отдаст украденное, поднимет шум, на который сбегутся другие, менее умные обезьяны, которые, видя беспомощность ягуара, балансирующего на тонких ветках, начнут кидать в него всякую дрянь. И в итоге, - огромный сильный ягуар весь в обезьяньем дерьме, голодный и злой, отступит, в лучшем случае прихватив с собой какую-нибудь зазевавшуюся тощую вонючую макаку вместо жирной капибары, чем обязательно вызовет фонтан «праведного гнева» подлых приматов. – Лева вновь вынул трубку, сложил морду трубочкой и выпустил мощную струю теперь уже синего дыма поворачивая голову влево и вверх, как бы рисуя черту, которую он подвел под свою блистательную речь.
- Ну и в чем суть?
- Цивилизация приматов – это не цивилизация сильных, а цивилизация хитрых и наглых, ворующих то, что плохо лежит, знающих по каким веткам ходить и умеющих гадить сверху… Ваши обезьяньи законы ведут вас к деградации и вымиранию.
- Да Вы, батенька, анархист махровый или моржовый… Чем тебя не устраивает порядок, основанный на Законе?
- Я не против Закона, как такового, я против этих подлых тонких веток. Должно быть проще, можешь съесть большой кусок – кушай не обляпайся, не можешь – значит, он не твой или не только твой.
- Ну, с хищниками, допустим, понятно, а как твоя теория работает с травоядными?
- Что ты имеешь в виду?
- Ну, среди нас, приматов, есть всевозможные, там, индусы и голландцы, которые больше по части травки…, - я решил снизить полет Левиной философской мысли, вернув его от образной социологии к банальной физиологии.
- Те, кто ест и курит траву, вообще не способны на развитие. Если бы я питался водорослями, я бы деградировал до уровня морской черепахи, в лучшем случае, но я питаюсь хамсой и, если повезет – крабами и омарами, а на них надо охотиться, то есть строить стратегию и тактику.
- Но ты ведь куришь? Или это не трава? И что сложного в охоте на такую мелочь пузатую, как хамса?
- Да что ты знаешь про местную хамсу?! – мне, наконец, удалось вывести тюленя из себя, он фыркнул и растопырил ноздри так, что его усы вздыбились буквой «V» и мелко задрожали, - наша океанская хамса в метр длиной и с твою ногу в обхвате, а зубы у нее, как твои пальцы…
Он выпустил целое облако фиолетового дыма и уставился на меня выпученными глазами, слегка склонив голову. – А курю я не траву, а пыльцу местного рододендрона, она помогает мне поддерживать форму.
- Что-то не заметно, - съязвил я,- в тебе не меньше трех центнеров.
- Да не свою форму, а того, что вокруг меня. Ты ведь не забыл, в каком бесформенном мире мы живем? Если я перестану курить, снижая свой уровень влияния на мир, то хамса сама начнет прыгать мне в пасть, когда я проголодаюсь.
- А почему со мной такого не происходит? Я-то не курю твою пыльцу?
- Ты для этого мира, все-таки, как бы это сказать…, не родной, не эндемик, так сказать, к тому же ты носишь обувь и одежду, которые тоже сдерживают твое влияние, и ты не окунаешься в океан, как я.
- А хамса, твоя любимая, тоже влияет на окружающий мир? – меня заинтересовала эта тема, и я забыл о своих планах позабавиться над собеседником.
- Нет, у нее нет соответствующего раздела головного мозга, она не может сформулировать свои желания и транслировать их в нимб.
- Нимб! Что еще за нимб?
- Это такое поле, вокруг тебя, ну и меня, когда я не курю, которое и влияет на то, что ты называешь Аморфой. Кстати, - Лева замялся, видимо сомневаясь, надо ли ему продолжать или нет, - твой мозг устроен так, что он сам может сдерживать это влияние, без курения…, - пробубнил он куда-то себе под нос, изображая, что сильно утомлен беседой.
- Ага, так значит мы, приматы, все-таки переплюнули вас, ластоногих в развитии, а ты мне про обувь и одежду сказки рассказываешь, может мы приобрели эту способность как раз потому, что руководствуемся какими-то законами, а не только инстинктами?
- Ну, может быть, - промычал Левиафан, впустил струю бледно-голубого дыма и опустил усы. Приосунувшись лицом или мордой, он стал похож на корову с безразличным взглядом больших бездонных глаз, грустно покуривающую трубку, отобранную у пастуха-неудачника.
- А здесь, на Аморфе, какие правила? Есть какие-нибудь законы, типа «закона джунглей», например, - я перешел на сдержанный деловой тон.
- Здесь работает только «закон трансцедентального хаоса».
- Это как?
- Это, как наша с тобой игра в многомерные шахматы, когда ты управляешь фигурами на одной доске, не имея никакой информации о том, что происходит на параллельных досках на других уровнях. И ты не можешь просчитать, какие могут быть последствия того или иного хода для развития событий не только на твоей доске, но и на параллельных досках тоже, - Лева утомленно откинулся назад и устало зевнул, сверкнув огромными белыми клыками.
Поняв, что я вытащил из своего информатора слишком много для одной беседы, чем изрядно опустошил его коммуникативный ресурс, я попрощался с Левой и отправился к своему полупроводниковому персоналу за разъяснениями.
Глава 12
Менгир
Если нельзя всунуть окружающий мир в плоскую шкалу времени, то может быть надо время как-то намотать или натянуть на действительность. Для начала я распорядился установить на площадке перед центральным входом что-то типа солнечных часов - двухметровый плоский менгир, ориентированный ребрами на восход главного светила и его закат. Отследив положение тени, отбрасываемой менгиром, я разбил круг, очерченный вокруг него на привычные мне 24 сектора (часа), установив соответствующие метки. Второе светило на протяжении всего эксперимента никак не хотело вписываться в установленные рамки, продолжая невпопад формировать свою менее яркую тень. Промучавшись два цикла (поворота тени вокруг менгира), со словами "Да будет день, и будет он светел, и да будет ночь, и будет она темна..." я окропил монолит крепким чаем, поданным мне роботом-стюартом в специальной походной термокружке и пошел спать, дав указание роботу-охраннику Арнольду продолжать эксперимент. При этом я не вдавался в детали, во-первых я очень устал, во-вторых, мне было интересно, как железяка с полупроводниковыми мозгами уловило суть моих исследований.
Проснувшись утром, я был сильно удивлен. В первую очередь тем, что это было действительно утро, а не какие-нибудь там ранние сумерки. Далее сюрпризы следовали один за другим: я почувствовал голод, то есть то состояние, которое говорило моему организму, что с момента последнего приема пищи прошло слишком много ВРЕМЕНИ. Прихватив с собой термос с какао и бутерброд с икрой, я вышел на улицу и увидел, что установленный по моему проекту монолит светится едва заметным лиловым цветом. Подойдя ближе, я понял, что лиловое свечение не равномерное, оно создает вокруг стеллы несколько кругов или дисков, расположенных в параллельных плоскостях на разной высоте, образуя что-то вроде детской составной пирамидки в форме елочки. Каждый такой диск представлял собой отдельный свободно вращающийся циферблат. Время от времени вращающиеся циферблаты искрили, пробивая маленькими лиловыми молниями свободной пространство между собой. Приблизившись вплотную к очерченной мною окружности, вернее - эллипсу, я разглядел едва заметный рисунок на нижнем диске, выбитый минимолниями. Установленные мною на земле метки, обозначающие часы, тоже слегка светились тем же лиловым сиянием, поверхность моего земляного циферблата из идеально ровной превратилась в бугристую, как будто покрылась барханами и дюнами. Две тени, отбрасываемые двумя светилами, проходя по барханам, заметно искривлялись, явно стремясь друг к другу в районе восьми часов.
Рядом появился Арнольд, видимо для доклада.
- Как тебе это удалось?! Что ты сделал?! - я ожидал услышать подробный, изобилующий научными терминами и длинный отчет о сложных манипуляциях, долгих вычислениях на основе кропотливых измерений и пристального наблюдения.
- Я делал, как Вы сказали, Хозяин, - Арнольд тупо глазел на меня своим невозмутимым визиром.
- Что именно?
- Я поливал столб чаем... Из Вашей кружки... И повторял каждый раз Вашу команду.
- Какую команду?!
- "Да будет день, и будет он светел, и да будет ночь, и будет она темна...", - Арнольд достал откуда-то из внутреннего бардачка своего бочкообразного грудного отдела термокружку с парящим горячим чаем и, намереваясь выплеснуть его на елку-менгир, занес клешню.
- Стоять!!!, Ты и так его замкнул, похоже: видишь - искрит... Тащи сюда Антуана, пусть все проверит, просчитает и даст мне отчет, но без этих там, всяких синусов и интегралов, а наглядно, желательно в виде мультфильма..., и этих бездельников из твоей банды тоже разбуди, пусть помониторят окрестности и внутреннее пространство. Все что происходило во время эксперимента, и все в башку Антуана... - пусть обрабатывает, - я был очень сильно взволнован, но для того, чтобы мое волнение не передавалось роботам, я сильно повысил голос, имитируя крайнее недовольство.
Сам того не желая и не понимая, я поставил своим роботам невыполнимую, казалось бы задачу, употребив термин "во время" в мире, где времени не существует.
Продолжение следует.