Согласно этому приложению, написанному лагерным врачом, Пауль Липперт либо вовсе не перенесёт порку – умрёт под шпицрутенами – либо от тяжелейшей психической травмы неизбежно наложит на себя руки.
Поэтому для него приказ коменданта о, вообще говоря, стандартном лагерном наказании был самым что ни на есть настоящим смертным приговором. Который Эйке, с одной стороны, категорически не хотел подписывать… а, с другой, просто не мог не подписать.
«Я решу твою проблему» – спокойно и уверенно заявил Колокольцев.
«Каким образом?» – удивлённо осведомился комендант.
«Я его у тебя заберу» – улыбнулся личный помощник Гиммлера.
«На каком основании?» – удивился бригадефюрер.
Колокольцев поднял глаза к потолку, развёл руками и задумчиво произнёс: «Мой друг – психиатр, известный сексолог…»
«Экспериментальное лечение гомосексуализма?» – усмехнулся Эйке. Который сразу всё понял – ибо знал своего визави уде не первый день. Тот кивнул.
Комендант задумался – затем кивнул в ответ: «Нормальный ход». И тут же снял телефонную трубку: «Приведите ко мне Пауля Липперта, заключённый номер…»
Он продиктовал номер – и продолжил: «Я его отправляю на экспериментальное лечение, так что с вещами. И оформите соответствующие документы. Лечение в клинике…»
Колокольцев продиктовал официальное название клиники доктора Шварцкопфа.
Повесив трубку, Эйке осторожно осведомился: «Ты гарантируешь, что он ко мне не вернётся?»
Колокольцев снова поднял глаза к потолку, снова развёл руками и снова задумчиво произнёс: «Лечить ведь можно, например, в Швейцарии… по договору с берлинской клиникой…»
«Я тебя понял» – усмехнулся Эйке. И добавил: «Спасибо. У меня нет проблем вынести смертный приговор – но это не тот случай. Совсем не тот…»
«Сочтёмся» – усмехнулся в ответ Колокольцев.
Пауль Липперт оказался несколько неотмирным ещё вполне молодым человеком (из запроса на телесное наказание Колокольцев знал, что ему только что исполнилось тридцать лет) несколько чиновничьего вида (Колокольцев знал, что он был юрисконсультом мэрии Мюнхена).
После того, как все необходимые документы были оформлены, Колокольцев тепло попрощался с Эйке и махнул рукой теперь уже бывшему узнику Дахау: «Следуйте за мной…»
Когда БМВ тронулся с места, Пауль спросил Колокольцева: «Вы действительно будете пытаться меня вылечить?»
Колокольцев покачал головой: «Да нет, конечно»
Тот удивлённо уставился на Колокольцева. Колокольцев сразу всё понял – и расхохотался: «Я абсолютно, стопроцентно, железобетонно гетеросексуален. Более того, хотя я очень спокойно отношусь к женской однополой любви – это может быть очень даже красиво, хотя чистых лесбиянок я не понимаю, да и не верю, что они вообще существуют…»
Сделал многозначительную паузу – и продолжил: «… а вот мужчине-гомосеку могу и в морду дать. К тебе это не относится – я слабых и зависимых от меня не трогаю…»
«Тогда почему…» – Липперт запнулся. Колокольцев спокойно объяснил: «Комендант показал мне заключение лагерного врача. Согласно этому заключению, для тебя обычное лагерное наказание – смертный приговор. Мы решили, что это будет слишком; у меня есть возможность спасти твою жизнь…»
Пауль кивнул: «Я понял. Спасибо…»
Колокольцев пожал плечами: «Я просто выполняю свой долг. Человека, офицера, католика, наконец…»
«Католика?» – удивился Пауль.
«Католика» – эхом подтвердил Колокольцев. И объяснил: «Твоя сексуальность – это между тобой и Богом. А мой долг – спасти твою жизнь, если у меня есть такая возможность. А она у меня есть…»
«Как Вы думаете» – осторожно спросил Липперт, «почему Бог создал меня таким? И зачем?»
Колокольцев пожал плечами: «Не знаю. Возможно для того, чтобы ты попытался стать нормальным, понял, что сам ты этого сделать не сможешь, попросил Бога тебе помочь… и, таким образом, сблизился с Ним»
«Вы думаете, это возможно?» – удивился Пауль. «Стать нормальным, любить женщину, а не мужчину?»
Колокольцев уверенно кивнул: «С Божьей помощью да, конечно, возможно. Но это твоя жизнь, твоя судьба – так что решать тебе…»
«А что дальше со мной будет?» – робко осведомился Липперт.
Колокольцев объяснил: «Сейчас мы на моём личном самолёте – официально это самолёт моей фирмы, но, по сути, мой – вылетим в Берлин. Там я тебя сдам с рук на руки моим друзьям, которые вывозят за рубеж евреев. Вывезут и тебя – это для них не проблема. Ты английский знаешь?»
Он кивнул: «Английский и французский свободно. Мама в школе иностранные языки преподаёт…»
«Значит, в Дублин отправишься» – уверенно заявил Колокольцев. «Только там поаккуратнее будь со своей сексуальностью. Дахау там, конечно нет, но ирландские тюрьмы тоже не курорт… мягко говоря»
«Буду» – уверенно пообещал Пауль.
Ровно через полтора часа Klemm Колокольцева ласточкой взмыл ввысь, легко и быстро набрал высоту и взял курс на Берлин.