ВОЗВРАЩЕНИЕ ПРОТЕСТАНТСКОЙ ТРУДОВОЙ ЭТИКИ
Многообещающая концепция или устаревшая идея?
Симона Модрак (2008)
1. Введение
Данная статья призвана оценить аналитическую ценность знаменитой веберовской протестантской трудовой этики (PWE). Когда мы просматривали соответствующую литературу за последние десять лет, наша цель состояла в том, чтобы пролить свет на вопросы, используется ли и каким образом концепция Вебера до сих пор в современных исследованиях и построении теорий. Таким образом, основная задача – обеспечить
подробный обзор существующих исследований, чтобы продемонстрировать, как связаны между собой различные подходы , и указать на проблемы для будущего анализа.
Существующую литературу можно разделить на четыре различных, но взаимосвязанных направления исследований. Первый раздел этой статьи посвящен
оригинальному тезису Вебера и соответствующим эмпирическим данным, вторая часть посвящена вопросу о том, как измеряется PWE. В третьем разделе рассматривается конструкция PWE со сравнительной точки зрения, а в четвертой части основное внимание уделяется взаимосвязи между PWE и другими концепциями, связанными с работой. Заключительная часть завершает тему и представляет предложения для будущих исследований.
2. Был ли прав Вебер? Различные интерпретации и эмпирические
доказательства
В основе тезиса Вебера лежит представление о том, что протестантская, особенно кальвинистская и пуританская этика вдохновила «дух капитализма» и, таким образом, способствовала возникновению промышленного капитализма. Гипотеза основана на предположении, что протестантская реформация привела к формированию новых взглядов и нового поведения, которые были явно благоприятны для экономического развития и, таким образом, способствовали развитию промышленного капитализма.
Ссылаясь на труды Мартина Лютера, Джона Кальвина и Бенджамина Франклина, Вебер выделяет особую протестантскую этику. Эта этика в основном основана на утверждении Мартина Лютера о том, что спасение произошло по благодати Божией и что, вопреки средневековым верованиям, религиозные призвания не превосходили
экономические, поскольку значение имела только личная вера. Опираясь на Лютера, Кальвин предложил концепцию предопределения, которая предполагает веру в то, что Бог избрал Своих «избранных», которым предстоит получить вечную жизнь, в то время как все остальные будут прокляты. Успех в мирской жизни, особенно в бизнесе, рассматривался как знак возможного включения в число избранных. Кальвин настаивал на том, что безделье и трата времени приводят к определенному осуждению, тогда как упорный труд и бережливость свидетельствуют о том, что человек находится в числе избранных. Кроме того, он потребовал, чтобы доходы не тратились на личные нужды, а реинвестировались.
В отличие от Лютера, Кальвин предлагал каждому выбрать профессию,
приносящую наибольший доход (НЕВЕРНО! - Пер.). Ссылаясь на Франклина, Вебер демонстрирует, как центральные элементы особой протестантской этики вторглись в преобладающие философии. Тринадцать добродетелей, предложенных Франклином (воздержанность, молчание, порядок, решительность, бережливость, трудолюбие,
искренность, справедливость, умеренность, чистота, спокойствие, целомудрие и
смирение), демонстрируют центральные ценности протестантской этики. Как выразился сам Вебер, идеи Франклина сосредоточены на «заработке все большего и большего количества денег в сочетании со строгим отказом от всякого спонтанного наслаждения жизнью […]». Над человеком доминирует зарабатывание денег, приобретение как конечная цель его жизни». (Вебер 1958 [1939], с. 53).
Важнейшим аспектом PWE является идея работы как «призвания», первоначально выдвинутая Мартином Лютером. Вебер утверждает, что работа «является обязательством, которое индивид должен чувствовать и чувствует по отношению к содержанию своей профессиональной деятельности, независимо от того, в чем она состоит» (с. 54), и, следовательно, «труд должен […] выполняться как если бы это была абсолютная цель сама по себе» (с. 62). Таким образом, в основе протестантской этики лежат упорный труд и стремление к прибыли в сочетании со строгим отказом от любых мирских удовольствий, праздности и траты времени (1).
Чтобы предоставить эмпирические доказательства утверждения Вебера, можно вывести ряд гипотез. На индивидуальном уровне следует ожидать, что протестанты
были чрезмерно представлены в профессиях, связанных с промышленным капитализмом (например, в предпринимательстве). Следовательно, на макроуровне индустриализация должна была начаться раньше в странах и регионах с преобладающим протестантским
населением. Эмпирическая проверка тезиса Вебера была предметом бесчисленных исследований, и тем не менее, вопрос до сих пор неясен. В зависимости от интерпретации оригинальных эссе проблема обсуждалась с разных точек зрения и с использованием
различных методов. Таким образом, короче говоря, тезис Вебера имеет «подавали со всеми видами соусов» (Делакруа и Нильсен 2001, стр. 510). До сегодняшнего дня его аргумент продолжает иметь как сильных сторонников, так и решительных противников, но, тем не менее, продолжает оставаться заманчивой и неосязаемой концепцией.
Недавнее исследование Кавальканти, Паренте и Чжао (2007) подтверждает гипотезу Вебера. Будучи первыми, кто решил эту проблему, используя методы калибровки, авторы обнаружили, что различия между католическими и протестантскими регионами могут быть причиной задержек в процессе индустриализации. Формальное моделирование предполагает, что если бы Англия не была преимущественно протестантской, промышленное развитие отставало бы на 70 лет. Таким образом, полученные данные объясняют, почему Северная Европа была индустриализирована раньше Южной.
Делакруа и Нильсен (2001) заявляют, что существует доминирующая интерпретация протестантской этики, которая обрела собственную жизнь. Эта «общая интерпретация» отражает общее мнение о том, что подъему промышленного капитализма способствовала PWE и, следовательно, преимущественно протестантские страны
были индустриализированы раньше. В соответствии с многочисленными существующими исследованиями по этому вопросу, авторы также задались целью оценить достоверность «общей интерпретации». оценивая связь между протестантизмом и развитием
капитализма (измеряемую пятью наборами показателей: «богатство и сбережения», «институционализация биржевой торговли», «отраслевое распределение рабочей силы», «развитие железных дорог» и «младенческая смертность»). Эмпирические результаты мало что дают для «общей интерпретации».
Просматривая соответствующую литературу, Делакруа и Нильсен показывают, что
«общая интерпретация» ни в коем случае не является единственно возможным способом восприятия. Были намечены три разные интерпретации. «Аргумент протестантского меньшинства» утверждает, что индустриализация могла быть инициирована небольшой элитой протестантского меньшинства предпринимателей. Соответственно, процент протестантов в населении не будет зависеть от скорости капиталистического развития. Точка зрения «секта против церковного протестантизма» подчеркивает роль протестантских сект (т. е. пуритан) и проводит различие между пуританами и церковными протестантами (такими как англикане или лютеране).
Третья альтернативная интерпретация, аргумент «первоначального воздействия», указывает на роль протестантизма в переходе от традиционных к современным
способам производства. Как только будет установлен новый образ действий, у непротестантов не останется иного выбора, кроме как принять «дух капитализма». Таким образом, аргумент подчеркивает, что протестантизм способствовал возникновению капитализма, и соответственно, важнейшей независимой переменной будет процент протестантского населения в начале капиталистического развития (Делакруа и Нильсен
2001, с. 516f).
В результате предлагается понимать работу Вебера несколько иначе, а именно в соответствии с интерпретацией «протестантского меньшинства» или «первоначального воздействия». Эмпирические данные свидетельствуют о том, что аргументом «секты»
можно пренебречь: процент протестантов-сектантов не более существенно связан
с промышленным развитием, чем процент протестантов в целом (Делакруа и Нильсен, стр. 516). В целом исследование отличается от предыдущих, поскольку речь идет о теоретическом вкладе. В отличие от существующих работ, которые часто ограничиваются представлением доказательств в пользу или против аргумента Вебера, Делакруа и Нильсен поднимают вопросы экзегезы и интерпретации, тем самым ставя под сомнение основные предположения предшествующих эмпирических исследований.
В целом можно с уверенностью сказать, что вопрос о том, является ли тезис Вебера
эмпирически обоснованным, является предметом постоянных дискуссий. Однако, как подчеркивается в остальных разделах, это не единственный спорный аспект конструкции PWE.
3. Методологические вопросы: измерение протестантской трудовой этики
Оценка понятия трудовой этики требует достоверных и надежных измерений.
Поскольку сам Вебер, в конце концов, был озабочен выявлением и отслеживанием
существования отдельной трудовой этики, он не особо обращался к вопросам
концептуализации и операционализации. Ряд исследований затронул этот вопрос. За прошедшие годы было предложено несколько показателей трудовой этики, в том числе «Протестантская этическая шкала» (Goldstein and Eichhorn, 1961), «Пропротестантская этическая шкала» (Blood, 1969), «Протестантская трудовая этическая шкала» (Mirels и Гарретт, 1971), «Шкала духа капитализма» (Хаммонд и Уильямс, 1976), «Этика труда и досуга». Шкалы» (подшкала трудовой этики; подшкала досуга) (Бухгольц, 1978), «Шкала эклектической протестантской этики» (Рэй, 1982) и «Австралийская шкала трудовой этики» (Хо и Ллойд, 1984). Любое из исследований очень подробно рассматривает вопросы концептуализации и практической реализации, и все они предлагают четкую
шкалу измерения трудовой этики.
Изучая соответствующую литературу, Фернем (1990a, 1990b) провел содержательное, корреляционное и факторное аналитическое исследование семи различных показателей трудовой этики, упомянутых выше. Более 1000 респондентов заполнили все семь шкал. Контент-анализ выявил семь измерений, которые были подтверждены корреляционным анализом,, а именно: «неизбежная вера в упорный труд»; «инструментальная вера в упорный труд»; «избегание досуга»; «моральные убеждения»; «религиозные/духовные убеждения»; «независимость от других»; и «аскетизм».
Последующий факторный анализ выявил пять легко интерпретируемых факторов. Предложенное различие между терминальными и инструментальными компонентами «тяжелого труда» оказалось несущественным, равно как и различие между моральными факторами, с одной стороны, и религиозными/духовными факторами, с другой стороны. Таким образом, Фернем предполагает, что конструкция PWE состоит из пяти следующих измерений: «вера в упорный труд»; «избегание досуга»; «религиозные и моральные убеждения» «независимость от других»; и «аскетизм». В то время как «избегание досуга» относится к пренебрежению какими бы то ни было мирскими удовольствиями, «аскетизм» связан с идеей сбережений вместо трат и инвестирования вместо сбережений – концепции, которая лежит в самом сердце кальвинистской этической матрицы (Дитц 1980, с. 626f).
Отталкиваясь от вклада Фернхэма и активно опираясь на него, Блау и Райан (1997) решили рекомендовать новую меру. Хотя Фернэму приписывают охват всей существующей теории, его шкала трудовой этики подвергается критике по двум причинам. Первое возражение касается масштаба, который оказывается слишком большим и непрактичным. Второй пункт критики - предложение Фернема включать моральные и религиозные факторы. Блау и Райан утверждают, что это не основано на исходной концепции Вебера. Более того, различные исследования (5), оценивающие индивидуальное отношение к работе, дают мало эмпирических подтверждений факторам религиозных и моральных убеждений. Блау и Райан приходят к выводу, что «это измерение теоретически не связано с номологической сетью, связывающей более светские аспекты трудовой этики с другими аспектами трудовой приверженности» (Блау и Райан, 1997, с 438).
По этим причинам авторы стремятся предоставить экономную, но в то же время
действительную меру, более удобную, чем предыдущие шкалы. Результаты обширного
факторного анализа позволяют предположить, что существует вековая мера из 18 пунктов, содержащая четыре измерения: «тяжелый труд», «недосуг», «независимость» и «аскетизм». Кроме того, предлагается более короткая форма меры, охватывающая всего 12 пунктов. В целом, исследование поддерживает измерения, определенные Фернхэмом (1990a, 1990b) но отказывается от моральных и религиозных компонентов.
Анализируя существующие шкалы трудовой этики, Миллер, Воер и Хадспет (2002) обнаруживают серьезные недостатки, которые они стремятся преодолеть, предложив еще одну новую меру («Многомерный профиль трудовой этики»). Существующие весы обвиняют в ряде недостатков. Прежде всего, утверждается, что они дают одномерное, а не многомерное определение конструкции. Во-вторых, они отдыхают исходя из предположения, что существует глобальное понятие трудовой этики, и, таким образом, игнорируют культурные различия. В-третьих, существующие меры не охватывают трудовую этику во всей ее полноте и вместо этого ограничиваются рассмотрением ее отдельных компонентов.
Наконец, утверждается, что по большей части существующие шкалы относительно
устарели. Даже если это не влияет на их достоверность, может возникнуть обеспокоенность по поводу того, являются ли пункты анкеты по-прежнему адекватными. Есть предвзятый по признаку пола язык таких утверждений, как «усердный труд делает мужчину лучше» (Blood, 1969), «Человек,который может с энтузиазмом подойти к неприятной задаче, - это человек, который добивается успеха» (Mirels & Garrett, 1971). и тому подобное вряд ли уместно в наши дни исследовать. Чтобы компенсировать эти недостатки, авторы стремятся построить показатель, который оценивает каждый из компонентов, выявленных в предыдущих исследованиях. Более того, они стремятся оценить степень, в которой существующие шкалы демонстрируют конвергентную и дискриминантную достоверность с помощью таких показателей, как когнитивные способности, личность и другие организационно значимые факторы (например, удовлетворенность работой, организационная приверженность, вовлеченность в работу).
С помощью объяснительного факторного анализа анализируются семь существующих шкал трудовой этики. Эта процедура в основном повторяет анализ, проведенный Фернемом (1990a, 1990b), однако с разными результатами. Кроме Фернема, Миллера, Вёр и Хадспет предлагают шестифакторное решение, включающее «тяжелую работу»; "досуг"; «центральность работы»; "потерянное время"; «религия/мораль»; и «самостоятельность». Кроме того, авторы утверждают, что существующие меры не учитывают еще один критический компонент конструкции трудовой этики, а именно ориентацию на будущее и, соответственно, отсрочку вознаграждения (называемую «отсрочкой удовлетворения»). Эта пропущенная до сих пор переменная входит в меру как седьмой фактор. В отличие от Блау и Райана (1997), измерение Миллера, Вера и Хадспета включает спорный аспект «религия/мораль» (2), хотя и утверждается, что исследования «не смогли найти последовательную связь между религиозной ориентацией и убеждениями в области трудовой этики» (Miller, Woehr & Hudspeth 2002, с. 453).
В целом, обзор методологической литературы по концепции PWE дает
два урока: во-первых, кажется, стало здравым смыслом то, что конструкция PWE
состоит из четырех основных компонентов (тяжелый труд, отсутствие досуга, аскетизм,
независимость/самостоятельность, доверие). Во-вторых, вопрос о том, имеют ли религия и мораль значение, вызывает серьезные разногласия. Обсуждение именно этого вопроса является одной из задач следующего раздела.
4. Протестантская трудовая этика в сравнительной перспективе
Третье направление литературы исследует конструкцию PWE в сравнительной перспективе. Это направление исследования можно разделить на два разных подполя: одно касается ценностей PWE в определенной культурной среде, а второе – различий между странами. В то время как первый фокусируется на сравнении соблюдения
ценностей PWE среди определенных групп (например, самозанятых и наемных работников; занятых и безработных и т. д.), второй исследует, действительно ли PWE сильнее среди стран с явными протестантскими корнями.
Несомненно, веберовская PWE произошла от различных протестантских идеологий, и сам Вебер утверждал, что «это факт, что протестанты […] продемонстрировали особую тенденцию к развитию экономического рационализма, которую невозможно наблюдать в в такой же степени среди католиков […]» (Вебер 1930, с. 2). Следовательно, Вебер явно проводит грань между протестантскими и католическими подходами к труду накануне промышленной революции3. Хотя PWE возникла в контексте протестантской идеологии, она вскоре «выбежала из клетки» (Weber 1958 [1930], стр. 181), следовательно, связь между протестантской верой и интернализацией PWE
больше не была актуальной. По словам Скаффа, «этос фактически вышел за рамки
местного происхождения в аскетическом протестантизме и приобрел; универсальное значение" (Scaff 1989, с. 89).
Сам Вебер подчеркивает, что ценности PWE вскоре стали основополагающими принципами капиталистического экономического порядка, тем самым размывая религиозные корни PWE.. В своих трудах в начале ХХ века он утверждает, что «люди,
наполненные духом капитализма, сегодня склонны быть безразличными, если не враждебными, к Церкви. Мысль о благочестивой скуке рая мало привлекает их
деятельные натуры […]» (с. 70). Оказывается, даже во времена, когда писал Вебер,
PWE уже не была явно протестантской. В этом отношении Блау и Райан (1997) отмечают, что религиозные и моральные факторы убеждений были явно принижены в ряде поведенческих исследований (Блау и Райан 1997, с.438).
До сих пор не совсем ясно, проявляется ли PWE сильнее у собственно протестантов, или вместо этого это стало универсально разделяемой концепцией. Помимо
этого противоречия, ряд исследований изучает различия в ценностях PWE в зависимости от демографических факторов, культур и наций. Уивер (1997b) исследует «миф трудовой этики» о самозанятых людях в Соединенных Штатах и приходит к выводу, что самозанятые демонстрируют более высокие баллы по показателям PWE, чем сотрудники организаций. Другое внутригрупповое исследование проведено Hassall, Muller & Hassall (2005), которые сравнивают PWE среди работающих и безработных в Австралии. Удивительно, но приверженность ценностям PWE была одинаково выражена среди обеих групп. Наконец, анализ, проведенный у Вентворта и Челл (1997) исследует демографические аспекты PWE. Анализируя данные, собранные у 422 студентов американских университетов, авторы показывают, что вера в PWE выше среди студентов младших курсов, студентов и неамериканских студентов. Уивер (1997a) наблюдает за поддержкой PWE с течением времени и приходит к выводу, что, вопреки
распространенному мнению, трудовая этика в Соединенных Штатах не снизилась
в период 1972-1991 годов.
Оставшаяся часть этого раздела посвящена вопросу о том, является ли PWE
преимущественно протестантской организацией или же это универсально разделяемая конструкция. По сей день этот вопрос вызывает бурные споры, что неудивительно, учитывая тот факт, что что она затрагивает фундаментальные вопросы теории модернизации. Приводят ли политические и экономические изменения к сдвигам в ценностях? Или традиционные ценности сохраняются, а культурное наследие продолжает оказывать свое влияние, несмотря на глубокие политические и экономические изменения? 4 С одной стороны, Рэй (1982) заключает, что ценности PWE в настоящее время разделяются повсеместно, независимо от религиозных ориентаций, и что все основные религии подчеркивают важность труда. Утверждается, что, хотя эта концепция
возникла из религиозного контекста, она стала секуляризованной и, таким образом, стала универсальной, а не конкретно протестантской. В результате Рэй утверждает, что
протестантская трудовая этика «… определенно не умерла; это просто уже не протестантство» (с.135).
С другой стороны, есть свидетельства, противоречащие понятию универсальной трудовой этики и подтверждающие тезис о том, что концепция PWE по-прежнему наиболее сильно проявляется протестантами, соответственно, регионами со значительным
протестантским наследием. Найлз (1999), например, исследует значение труда
в двух разных культурах: «западной»/протестантской (Австралия) и «неевропейской».
/непротестантской (Шри-Ланка) и обнаруживает, что оба имеют схожие представления о труде. Однако, в отличие от жителей Шри-Ланки, австралийцы с большим энтузиазмом согласны с убеждением, что упорный труд ведет к успеху. Аналогичным образом, Арслан (2001) оценивает веру в ценности PWE среди британских протестантов, ирландских католиков и турецких менеджеров-мусульман и приходит к выводу, что PWE сильнее всего среди протестантов и слабее среди мусульман. Таким образом, можно сделать вывод, что каждая из двух позиций имеет веские аргументы.
Учитывая это глубокое разногласие, возможная стратегия заключается в отказе от идеи либо чисто протестантской, либо универсальной трудовой этики в целом и выявлении вместо этого культурно обусловленные концепции трудовой этики. Именно по этому пути идут Али (1988) и Юсеф (2001), которые предлагают Исламскую трудовую этику (IWE). Короче говоря, IWE опирается на очень схожие с PWE предположения, однако имеет другую идеологическую основу. Опираясь на исламские школы мысли,
Али (1988) описывает IWE следующим образом: «Работа - это обязательная деятельность и добродетель […] Успех и прогресс на работе зависят от упорного труда и преданности
делу» (с. 577). Юсеф показывает, что предположения IWE можно проследить
до Корана («Коран против лени и траты времени, когда они либо остаются праздными, либо занимаются непродуктивной деятельностью», ср. 153). Однако, IWE не только соответствует, но и превосходит PWE, т.е. играют роль новые проблемы и ценности: «Исламская трудовая этика подчеркивает сотрудничество в работе, а консультации рассматриваются как способ преодоления препятствий и избежания ошибок. Социальные отношения на работе поощряются для удовлетворения потребностей и установления равновесия в индивидуальной и общественной жизни» (Юсеф, стр. 153)5. В то время как протестантские трудовые ценности подчеркивают индивидуальные достижения, IWE уделяет больше внимания сообществу и общественному благополучию (ср. Ali 1988, стр. 577). Следовательно, IWE лучше всего можно понимать как инструмент для отражения сложности трудовой этики в конкретных культурных и региональных условиях.
Подводя итог, можно сказать, что первоначальный вопрос о том, является ли концепция PWE по-прежнему явно протестантской или вместо этого стала повсеместно разделяемой, остается размытым и расплывчатым. Однако можно с уверенностью сказать, что концепция PWE - это изначально протестантская концепция, которая действительно вышла из клетки и, по крайней мере неявно, превратилась в эталон хорошей трудовой этики в целом.
5. Взаимодействие с другими концепциями, связанными с работой.
Последняя часть литературы посвящена взаимосвязям между PWE и другими концепциями, связанными с трудом.. Представленные ниже исследования являются частью огромной исследовательской группы, занимающейся взаимодействием между работой и организационными обязательствами, отношениями и ценностями. Подавляющая часть этой литературы относится к области
социальной психологии, бизнес-исследований и организационной социологии.
Доуз (1997) намеревается объединить исследования с разных точек зрения, а именно литературу по профессиональному, управленческому и организационному поведению, а также исследования концепции PWE, чтобы обеспечить аналитическую основу для трудовых ценностей в целом. Предлагается двухмерная структура, варьирующаяся от личных до социальных ценностей, основанных на консенсусе, и от моральных ценностей до ценностей предпочтений. Таким образом, объединение очень разных подходов приводит к предложению структуры, которую можно рассматривать как наименьший общий знаменатель и как отправную точкудля дальнейшей дифференциации.
В то время как Дозе (1997) стремится к максимальной степени упрощения, Мудрак (1997) стремится отразить сложность конструкции PWE и стремится оценить ее потенциальную многомерность. Используя шкалу Мирелс и Гарретт (1971), состоящую из 19 пунктов, на выборке из 267 студентов MBA со средним возрастом 27,5 лет, Мудрак проводит факторный анализ конструкции PWE. Выявляются четыре компонента (трудолюбие, аскетизм, негативное отношение к окружающим, антидосуг). Корреляционный анализ исследует отношения между
четыре аспекта PWE и три отдельные многомерные переменные работы: временная
структура и цель (ориентация на настоящее или будущее); рабочий локус контроля
(внутренний или внешний локус контроля); и поведение типа А (действие в
условиях постоянного дефицита времени, выполнение нескольких задач одновременно,
быстрая работа и речь, часто проявление агрессивности и соперничества). Результаты
показывают, что PWE на самом деле является многомерной переменной.
Вдохновленный и опирающийся на вышеупомянутую работу Али (1988), Юсеф
(2001) намеревается выявить связь между исламской трудовой этикой и двумя конкретными концепциями, ориентированными на работу, а именно, организационная приверженность и удовлетворенность работой.
Обращаясь к взаимосвязи между IWE и другими конструкциями, связанными с работой, он вносит свой вклад в существующую литературу, добавляя новую культурную перспективу. Используя показатель IWE, разработанный Али (1988), собираются данные о 425 мусульманскихслужащих в Объединенных Арабских Эмиратах (ОАЭ), из которых более 50 % родились не в ОАЭ, а в других арабских странах. Эмпирические результаты показывают, что IWE напрямую влияет как на приверженность организации, так и на удовлетворенность работой. Более того, обнаружено, что IWE смягчает отношения между двумя конструкциями. На втором этапе Юсеф исследует влияние IWE и национальной
культуры как на организационную приверженность, так и на удовлетворенность работой. Оказывается, что в отличие от IWE, национальная культура не выступает в качестве модератора, и поддержка IWE различается в зависимости от возраста, образования, опыта работы, национальной культуры, типа организации (производственная или обслуживающая) и формы собственности (частной или государственной).
Юсеф заключает, что более высокая интернализация ценностей IWE приводит как к более высокому удовлетворению работой, так и к большей организационной приверженности. Тем не менее, поскольку данные были собраны из выборки, состоящей преимущественно из высокообразованных сотрудников мужского пола, работающих в государственных или обслуживающих организациях, возможность обобщения результатов может быть поставлена под сомнение.
Подобным же образом Абу-Саад (1998) исследует связь между исламской работой и убеждения и индивидуализм. На первом этапе концепция IWE подвергается факторному анализу, в результате чего выделяются три измерения IWE;на втором этапе исследуются отношения между тремя компонентами IWE и индивидуализмом. Используя данные арабских учителей в Израиле, обнаружено, что, хотя доминирующий фактор IWE (личные и организационные обязательства) не имеет существенной связи с индивидуализмом, существует умеренно значимая корреляция между оставшимися двумя факторами IWE и индексом индивидуализма.
Еще одно взаимодействие, а именно связь между PWE и гражданским поведением организации, подчеркивается Райаном (2002), который отходит от вопроса
почему сотрудники занимаются работой, которая повышает эффективность организации,
но не обязательно вознаграждается работодателем. Предполагается, что на
часть вопроса можно ответить, оценив степень, в которой сотрудник поддерживает PWE. Соответственно, основной интерес сосредоточен на связи между PWE и гражданским поведением организации. Используя две отдельные выборки данных опроса, было обнаружено, что существует положительная и значимая связь между гражданским поведением организации и двумя измерениями PWE, а именно,упорным трудом и независимостью.Кристофер и Джонс (2002) рассматривают связь между PWE и необходимостью для познания и обнаружили, что, хотя фактор PWE тяжелой работы отрицательно коррелирует с потребностью в познании, существует положительная связь между фактором PWE антидосуга и потребностью в познании. Вкратце, результаты указывают на многомерную структуру концепции PWE.
Все приведенные выше анализы направлены на то, чтобы пролить свет на размытую концепцию PWE и ее взаимодействие с другими концепциями, связанными с работой. Однако масштаб исследования носит скорее описательный характер и направлен на выявление деталей «общей картины». Тем не менее, распутывание концептуальной запутанности и повышение теоретической точности остается жизненно важной задачей будущих исследований.
6. Выводы и последствия для дальнейших исследований.
Возвращаясь к вступительному вопросу о том, используется ли и каким образом концепция Вебера в современных исследованиях и построении теории, можно с уверенностью сказать, что она по-прежнему привлекает внимание различных дисциплин и, таким образом, продолжает иметь значение. . В следующем разделе рассматриваются основные сильные и слабые стороны рассмотренной литературы и приводятся предложения по дальнейшим исследованиям.
Каково современное состояние исследований знаменитой концепции Вебера? Как
конструкция была интерпретирована, воспринята и измерена? Применимо ли оно к любому контексту, независимо от религиозных или культурных gредрасположенностей? Является ли это, таким образом, универсальной концепцией?
Короче говоря, настоящее упражнение раскрывает два понимания: одно в основном техническое, а другое скорее концептуальное. Прежде всего, как мы видели, существующие исследования подробно рассмотрели первоначальный тезис Вебера и его последствия. Тем не менее, когда дело доходит до вопроса о том, можно ли обобщить полученные результаты, могут возникнуть некоторые сомнения. Самым серьезным недостатком, безусловно, является тот факт, что подавляющее большинство
результатов основано на данных, полученных от студентов. Несмотря на то, что
это, очевидно, простой, управляемый и, прежде всего, очень экономически эффективный метод сбора данных, следует иметь в виду, что любые результаты, полученные на основе этих данные вряд ли можно обобщить. Будущие исследования должны попытаться собрать данные из различных выборок или, по крайней мере, более четко указать на ограничения и предвзятости, вызванные узкими базами данных.
Во-вторых, у нас до сих пор нет общепринятого и психометрически обоснованного способа измерения PWE. Основное яблоко раздора касается вопросов религиозных
и моральных аспектов конструкции PWE: стала ли протестантская этика
запечатленной в капиталистической культуре, стала ли она основополагающим принципом современных (как предполагалось, традиционных) способов производства и, таким образом, основной ценностью развитых индустриальных обществ, независимо от индивидуальных религиозных и моральных прав?
Цель разработать «современную, практичную и психометрически обоснованную
меру» (Miller, Woehr & Hudspeth 2002, стр. 482), применимую к различным религиозным
ориентациям, была достигнута лишь частично. Да, в этом вопросе была проделана значительная работа, и существующие шкалы, возможно, лучше отражают
всю концепцию трудовой этики, чем предыдущие. Тем не менее, амбициозная
задача сделать эту меру универсальной и обеспечить ее применимость
в разных культурах, несомненно, не была решена удовлетворительным образом.
Ни в одном из рассмотренных исследований не предпринимается видимых усилий по изменению или адаптации пунктов анкеты к глобальному или межкультурному контексту. Миллер, Вёр и Хадспет 2002 год, по-видимому, по крайней мере частично объясняет эту проблему, поскольку они придают большое значение проверке достоверности своих показателей среди групп с различным социально-экономическим происхождением (студенты университетов и военнослужащие ВВС).
Эти респонденты, скорее всего, представляют очень разные религиозные
взгляды и моральные убеждения, но, тем не менее, тот факт, что эмпирическое тестирование проводилось только в американо-американских условиях, дает мало доказательств универсальности этого показателя. В целом, ни одно из рассмотренных исследований прямо не затрагивает вопрос о том, имеет ли PWE глобальный масштаб.
Почему это так? Как показал предыдущий обзор, существуют серьезные разногласия. о теоретической концептуализации PWE. Именно из-за этой проблемы
методологические исследования застопорились. Чтобы преодолеть этот тупик,
нет другого пути, кроме как выяснить теоретические основы концепции
PWE. Только прояснив концептуальную основу, можно решить вопросы операционализации и измерения. В конечном итоге все сводится к
сложному взаимодействию между культурой, поведением и экономикой. Дальнейшая
работа над теоретическими основами PWE может вдохновить исследования
конкретного влияния трудовой этики на экономические результаты – вопрос, который до сих пор игнорировался растущей литературой о взаимодействии между культурой, поведением и экономическими результатами.
Наконец, хотя идея PWE не является чем-то новым и на самом деле, вероятно, является одной из старейших концепций в области социальных наук, существующие исследования сосредоточены вокруг вопросов ее теоретического охвата, внутренней и внешней обоснованности мер, ее принятия и интернализация среди различных групп и ее связь с другими концепциями, связанными с работой. В отличие от Вебера, большая часть существующей литературы рассматривает PWE прежде всего как зависимую переменную: Каковы основные определяющие факторы PWE? Как такие переменные, как социально-экономический статус или религиозные предрасположенности, влияют на поддержку PWE? В какой степени PWE отличается от других конструкций, связанных с работой?
Однако кажется, что исследования упустили из виду возможную объяснительную силу
концепции PWE и, таким образом, упустили из виду первоначальные намерения Вебера. Интеграция PWE в качестве независимой переменной в существующие модели может оказаться весьма многообещающей задачей. В конце концов, именно Вебер выдвинул идею PWE как определяющего фактора экономического развития и, следовательно, как объясняющую, а не зависимую переменную.
В частности, концепция трудовой этики может быть полезна в связи с растущей литературой о взаимодействии между культурой, институтами и экономическими результатами, которая демонстрирует, что люди; предпочтения коренятся в культурных ориентациях приобретенные посредством социализации в рамках исторического наследия общества (Алгани Каук, 2006). Это направление исследования показало, что культура имеет значение для ряда экономических результатов, таких как сбережения в разных странах (Guiso et al., 2006), уровень занятости (Algan and Cahuc 2005, Fernandez and Fogli 2005), доверие к третьей стороне (Guiso et al., 2006). Guiso et al., 2004, Tabellini 2005) и уровень рождаемости (Fernandez and Fogli 2004, Fernandez and Fogli 2005). Однако до сих пор в этом направлении литературы понятие трудовой этики не рассматривалось, хотя это
могло бы привести к значительным новым открытиям. Размышляя о возможном объяснительном потенциале концепции трудовой этики, межстрановые различия в отношении труда на ум приходят результаты рынка. Почему бы не интегрировать концепцию трудовой этики в качестве новой объясняющей переменной в существующие модели оценки рынка труда и показателей занятости?
В этом же ключе недавнее исследование Фельдманна (2007) изучило
взаимосвязь между протестантизмом и участием труде в разных странах и обнаружило, что в преимущественно протестантских странах наблюдается значительно
более высокий уровень участия в труде и занятости, особенно среди
женщин. Следовательно, есть основания предполагать, что объяснительный потенциал
концепции трудовой этики все чаще открывается заново. Протестантская трудовая
этика не является и никогда не была устаревшей идеей, а вместо этого продолжает привлекать внимание в различных контекстах.
1 Подробный обзор различий между средневековым и современным капитализмом
см., например, у Ditz 1980.
2 Подробное обсуждение этого вопроса см. в разделе 3.
3 Вебер цитирует современного писателя, который формулирует различия между протестантскими традициями. Отношение католиков к экономической жизни следующее: «Католик более спокоен, у него меньше стяжательного импульса; он предпочитает жизнь в максимально возможной безопасности, даже с меньшим доходом, жизни, полной риска и волнений, даже если она может дать шанс обрести почет и богатство. Пословица в шутку гласит: «Или хорошо ешь, или хорошо спи». В данном случае протестант предпочитает хорошо поесть,
католик - спокойно спать». (Weber 1958 [1930], стр. 40f)
4 Обращаясь к этому вопросу, Инглхарт и Бейкер (2000) находят свидетельства как
масштабных культурных изменений, так и сохранения самобытных культурных традиций.
5 Как и в случае с PWE, по поводу практической реализации концепции IWE ведутся серьезные споры. Юсеф оценивает IWE, используя шкалу из 46 пунктов, предложенную Али (1988).
Abu-Saad, Ismael (1998). Individualism and Islamic work beliefs in: Journal of Cross-
Cultural Psychology, Vol. 29, No. 2, pp. 377-383.
Ali, Abbas (1988). Scaling an Islamic work ethic, in: Journal of Social Psychology, Vol.
128, No. 5, pp. 575-583.
Algan, Yann & Pierre Cahuc (2005). The roots of low European employment: Family culture?,
in: Forschungsinstitut zur Zukunft der Arbeit, Discussion Paper Series No.1683.
Algan, Yann & Pierre Cahuc (2006). Civic attitudes and the design of labor market institutions:
Which countries can implement the Danish flexicurity model?, in: Forschungsinstitut
zur Zukunft der Arbeit, Discussion Paper Series No. 1928.
Arslan, Mahmut (2001). The work ethic values of Protestant British, Catholic Irish and
Muslim Turkish managers, in: Journal of Business Ethics, Vol. 31, No. 4, pp. 321-
339.
Blau, Gary & Jack Ryan (1997). On measuring work ethic: A neglected work commitment
facet, in: Journal of Vocational Behavior, Vol. 51, No. 3, pp. 435-448.
Blood, Milton R. (1969). Work values and job satisfaction, in: Journal of Applied Psychology,
Vol. 53, No. 6, pp. 456-459.
Buchholz, Rogene A. (1978). An empirical study of contemporary beliefs about work in
American society, in: Journal of Applied Psychology, Vol. 63, No. 2, pp. 219-227.
Cavalcanti, Tiago V., Stephen L. Parente & Rui Zhao (2007). Religion in macroeconomics:
a quantitative analysis of Weber;s thesis, in: Economic Theory, Vol. 32, No. 1,pp. 105-123.
Christopher, Andrew N. & Jason Jones (2002). How is the protestant work ethic related to
the need for cognition? A factor analytic answer, in: Social Behavior and Personality:
An International Journal, Vol. 30, No. 8, pp. 741-750.
Delacroix, Jaques & Fran;ois Nielsen (2001). The beloved myth: Protestantism and the
rise of industrial capitalism in nineteenth-century Europe, in: Social Forces, Vol. 80,
No. 2, pp. 509-553.
Ditz, Gerhard W. (1980). The Protestant ethic and the market economy, in: Kyklos, Vol.33, No. 4.
Dose, Jennifer J. (1997). Work values: An integrative framework and illustrative application
to organizational socialization, in: Journal of Occupational and Organizational
Psychology, Vol. 70, No. 2, pp. 219-240.
Feldmann, Horst (2007). Protestantism, labor force participation and employment across
countries, in: American Journal of Economics and Sociology, Vol. 66, Bo. 4, pp. 795-816.
Fern;ndez, Raquel & Alessandra Fogli (2005). Culture: An empirical investigation of beliefs,
work, and fertility, in: Federal Reserve Bank of Minneapolis, Research Department
Staff Report No. 361.
Fern;ndez, Raquel, Alessandra Fogli & Claudia Olivetti (2004). Mothers and sons: Preference
formation and female labor force dynamics, in: The Quarterly Journal of Economics,
Vol. 119, No. 4, pp. 1249-1299.
Furnham, Adrian (1990a). The Protestant work ethic: The psychology of work related
beliefs and behaviours. London: Routledge.
Furnham, Adrian (1990b). A content, correlational, and factor analytic study of seven
questionnaire measures of the Protestant work ethic, in: Human Relations, Vol. 42,
No. 4, pp. 383-399.
Goldstein, Bernice & Robert L. Eichhorn (1961). The changing Protestant ethic: Rural
patterns in health, work and leisure, in: American Sociological Review, Vol. 26, No.
4, pp. 557-565.
Guiso, Luigi, Paola Sapienza & Luigi Zingales (2006). Does culture affect economic outcome?,
in: Journal of Economic Perspectives, Vol. 20, No. 1, pp. 23-48.
Guiso, Luigi, Paola Sapienza & Luigi Zingales (2004). The Role of Social Capital in Financial
Development, in: The American Economic Review, Vol. 94, No. 3, pp. 526-556.
Hammond, Phillip E. & Kirk R. Williams (1976). The Protestant ethic thesis: A social psychological
assessment, in: Social Forces, Vol. 54, No. 3, pp. 579-589.
Hassall, Stacey L., Juanita J. Muller & Emma J. Hassall (2005). Comparing the Protestant
work ethic in the employed and unemployed in Australia, in: Journal of Economic
Psychology, Vol. 26, No. 3, pp. 327-341.
Ho, Robert & John I. Lloyd (1984). Development of an Australian work ethic scale, in:
Australian Psychologist, Vol. 19, No. 3, pp. 321-332.
Inglehart, Ronald & Wayne E. Baker (2000). Modernization, cultural change, and the
persistence of traditional values, in: American Sociological Review, Vol. 65, No. 1,
pp. 19-51.
Miller, Michael J., David J. Woehr & Natasha Hudspeth (2002). The meaning and measurement
of work ethic: Construction and initial validation of a multideminsional inventory,
in: Journal of Vocational Behavior, Vol. 60, No. 3, pp. 451-489.
Mirels, Herbert L. & James B. Garrett (1971). The Protestant ethic as a personality variable,
in: Journal of Consulting and Clinical Psychology, Vol. 36, No. 1, pp. 40-44.
Mudrack, Peter E. (1997). Protestant work-ethic dimensions and work orientations, in:
Personality and Individual Differences, Vol. 23, No. 2, pp. 217-225.
Niles, F. Sushila (1999). Toward a cross-cultural understanding of work-related beliefs, in:
Human Relations, Vol. 52, No. 7, pp. 855-867.
Ray, John J. (1982). The Protestant ethic in Australia, in: Journal of Social Psychology,
Vol. 116, No. 1, pp. 127-138.
Ryan, John J. (2002). Work values and organizational citizenship behaviors: Values that
work for employees and organizations, in Journal of Business and Psychology, Vol.
17, No. 1, pp. 123-132.
Scaff, Lawrence A. (1989). Fleeing the iron cage. Culture, politics, and modernity in the
thought of Max Weber. Berkley/Los Angeles/London: University of California Press.
Tabellini, Guido (2005). Culture and institutions: Economic development in the regions of
Europe, in: CESifo Working Paper Series No. 1492.
Weaver, Charles N. (1997a). Has the work ethic in the USA declined? Evidence from
nationwide surveys, in: Psychological Reports, Vol. 81, No. 2, pp. 491-495.
Weaver, Charles N. (1997b). Examining a work ethic myth about self-employed people,
in: Psychological Reports, Vol. 81, No. 3, pp. 1075-1081.
Weber, Max (1958) [1930]. The Protestant ethic and the spirit of capitalism, translated by
Talcott Parsons, New York: Charles Scribner;s Sons.
Wentworth, Diane K. & Robert M. Chell (1997). American college students and the Protestant
work ethic, in: Journal of Social Psychology, Vol. 137, No. 3, pp. 284-296.
Yousef, Darwish A. (2001). Islamic Work Ethic. A moderator between organizational
commitment and job satisfaction in a cross-cultural context, in: Personnel Review,
Vol. 30, No. 2, pp. 152-169.
Перевод (С) Inquisitor Eisenhorn