Печальные распахнутые голубые глаза, правильные черты овального личика, нежная, не тронутая загаром и морщинами кожа в придачу, - это трио завораживало, хотелось погладить женщину по светлым волосам и утешить.
- Спасибо, спасибо, спасибо, - розовые губы без признаков помады не уставали произносить это приятное каждому слово.
Наденьке было около сорока пяти лет. По паспорту. Но ей можно было дать и двадцать из-за наивности во взгляде и необъяснимой пугливости. Она напоминала воробышка, неприметного, но очень симпатичного.
«Наверное, натерпелась девочка, - глядя на будущую квартирантку, подумала Ольга Алексеевна. – У нас она будет жить беспроблемно».
«Её хозяйка выгнала», - вспомнились слова риелтора.
- Как такого доброго человека можно выгнать? – ещё удивились Еремеевы.
Аренда однушки по меркам мегаполиса составляла тринадцать тысяч и эту сумму прописали в договоре.
- Дорого, - вернувшись домой, резюмировал итог Игорь Андреевич.– Давай, Оля, двенадцать тысяч ей назначим.
На том и порешили.
Это было четыре года назад...
Наденька оказалась надёжной квартиранткой, деньги платила своевременно, хозяевам не перечила, жильё содержала в чистоте. Только большие и маленькие пакеты с вещами были разбросаны по всей квартире. Пробовали сделать замечание, женщина пугалась и лепетала, что всё приберёт, но не делала этого.
- Главное, обои не порваны, сантехника на месте, - однажды махнула рукой Ольга Алексеевна и, чтобы не расстраиваться, перестала ходить за деньгами в сдаваемое жильё, отправляя туда мужа. Время от времени у Наденьки что-то ломалось, и Игорь Андреевич спешил ей на помощь. Ольга не ревновала, знала супруга, не изменял никогда и не изменит.
А когда пришли ковидные времена, Еремеевы Наденьке сделали сюрприз, и почти год она оплачивала только квартиру – это вместе с отоплением около трёх-четырёх тысяч рублей.
- Спасибо, спасибо, - лепетала женщина, что радовала пожилых людей, ибо делать добро для них было делом первостепенным.
Где работала жиличка, они так и не поняли. Она говорила то о детском саде, где она что-то преподавала: то ли музицировала, то ли вела какие-то курсы. Какие курсы могут быть в этом заведении, Ольга и Игорь не знали, но верить человеку хотелось. И они верили. Иногда Наденька упоминала о йоге, которую якобы вела в каком-то бизнес-центре. И вновь думалось, что это так.
Книги о йоге лежали у жилички на прикроватной тумбочке, она при вселении даже обещала научить асанам Ольгу Алексеевну, но благополучно забыла, а ей не напоминали. Тем более что Наденька спала до половины двенадцатого, а затем спешила на работу. Приходила в седьмом часу.
Летом квартирантка уезжала то в родной город, то на море на заработки, и тогда платила за съём по пять тысяч в месяц.
- Балуешь ты жиличку, - говорили люди, - арендаторы и в отпусках отдают ту же сумму, что обычно.
- Жалко её, - отзывалась Ольга Алексеевна, - и терять её жалко. Пусть живёт.
А однажды Наденька обратилась с просьбой, чтобы во время её отсутствия в однушке поселился сын. С семьёй. Это в планы супругов не входило, так как квартира с ремонтом могла от малышей пострадать. Они отказали.
Прошёл ещё год.
В конце июля квартирантка позвонила хозяевам и попросила наладить кран на кухне. Пришлось Игорю Андреевичу ехать с дачи, которая находилась в сорока километрах от города. А когда приехал, увидел парня и девочку лет пяти. Он лежал на диване, она на раскладушке. Было двенадцать часов дня. Наденька хлопотала с завтраком. Игорь принялся за работу, заодно отремонтировал и другой кран. В санузле. С унитазом провозился дольше.
Жене про новых жильцов решил не говорить, но когда пришлось из-за неполадок с сантехникой ехать на следующей неделе, мужчина выдал тайну супруге.
- Время почти обед, а они в постелях, - пожаловался Игорь Андреевич. – Унитаз течёт, грязный, на ванне ржавчина.
- Как же так!? – всплеснула руками Ольга Алексеевна и набрала номер телефона Наденьки.
Поздоровавшись, она корректно поинтересовалась у неё, когда приехал сын с ребёнком. Оказалось, две недели назад и будет жить до конца августа. То есть ещё полмесяца.
- Почему не спросили разрешения на проживание посторонних? – поинтересовалась пожилая женщина.
- Это моя квартира, - невозмутимо парировала Наденька. – Я за неё плачу и могу делать всё, что считаю нужным.
- Если это ваша квартира, почему вызываете нас налаживать сантехнику? - оторопела Ольга. – Дорога неблизкая. Мог бы ваш сын сам краны привести в порядок.
Квартирантка замялась и промолчала. Молчание длилось долго.
- Сейчас посоветуюсь с людьми, затем перезвоню, - не выдержала паузы Ольга Алексеевна.
- Такое жильё, как у вас, стоит пятнадцать-шестнадцать тысяч, - заявила риелтор. – Съёмщик не должен пускать к себе на такое длительное время посторонних без разрешения арендодателя, это прописано в договоре. Выгоняйте!
Дети Еремеевых риелтора поддержали.
Если бы не заявление Наденьки «это моя квартира», Ольга не стала бы звонить по новой, но негодование заставило дать жиличке срок на выселение в две недели. По закону. Та согласилась.
Втроём квартиросъёмщики за месяц израсходовали воды в три раза больше и внесённые на жильё деньги не могли компенсировать расходов, но супруги решили не связываться. Пожалели только, что не взяли залог.
Неделю Ольга Алексеевна переживала. Она видела Наденькины голубые глаза и не верила, что та могла её обмануть. А через неделю супруги решили поехать к ней.
Мощный сын Наденьки лежал на диване и тыкал пальцем в телефон, светловолосая девочка дошкольного возраста, его дочка, вскочила с раскладушки и убежала в туалет. Ольга Алексеевна поздоровалась с парнем дважды, но он не ответил.
- Здравствуйте - здравствуйте, - отозвалась за него мать и пошла на кухню готовить завтрак.
Приближался полдень, но грязь на стеклопакетах плохо пропускала солнечный свет..
Огибая разбросанные по полу пакеты и обувь, Ольга заглянула на балкон, на нём толстым слоем лежала прошлогодняя листва.
- Почему не убрали листья? – спросила хозяйка квартиры у жилички.
- Мы туда не выходим, - не оборачиваясь, отозвалась та. – Нам балкон не нужен.
- А почему везде раскиданы вещи? – боясь сорваться, мягко поинтересовалась Ольга Алексеевна.
- Мне они не мешают, но если вам не нравится, приходите и убирайтесь.
Наденька повернулась. Её широко распахнутые глаза не выражали никаких эмоций.
Ещё надеясь на перемирие, Еремеева подошла к квартирантке.
-Неужели нельзя было спросить нашего разрешения на проживание сына? – миролюбиво осведомилась пожилая женщина. – Мы бы договорились.
- Я не посчитала нужным информировать вас об этом, -- категорично заявила Наденька. – Квартира моя и я имею право делать с ней то, что хочу.
- Это вообще-то моя квартира, - покачала головой хозяйка.
Ответа не последовало. Повисла пауза, во время которой по столу, заваленному едой, пробежал таракан и юркнул под тарелку.
- При выселении вымойте, пожалуйста, за собой холодильник, - обречённо вздохнув, попросила Ольга. – Мы много добра вам сделали, неужели забыли?
- Если посчитаю нужным, вымою, - холодно прореагировала жиличка.
Разговора не получилось. Пришлось ретироваться.
Полмесяца прошли быстро и супруги поехали принимать квартиру.
К удивлению Еремеевых однушка оказалась в неразрушенном состоянии, хотя генеральная уборка была необходима.
«Придётся вызвать клининговую службу, - вздохнула Ольга, подняв сиденье грязного унитаза, - а это приличная сумма. Сама его чистить не смогу, вырвет от отвращения. Заодно и немытые несколько лет окна приведут в порядок».
Наденька была печальна и пока собирала остатки вещей, отворачивалась, но на выходе из квартиры она бросила взгляд на Игоря Андреевича, и столько в её взгляде было ненависти, что пожилой мужчина не может забыть его до сих пор.
После отъезда квартирантки супруги вздохнули свободно, закрыли жильё и уехали на дачу, решив сделать генеральную уборку позже. Больше о жильцах они не помышляют, хотя ЖКХ вынудит пенсионеров изменить свои намерения.
P. S. Риелтор рассказала, что Наденька сняла квартиру без ремонта за пятнадцать тысяч рублей в месяц. Жильё находится в отдалённом районе.