Валентина влюбилась в 16 лет, единственный раз и на всю жизнь. Её избранник был очень похож на артиста, сыгравшего роль Гришки в «Тихом Доне», с таким же пронзительным взглядом тёмно-карих глаз и с роскошным чубом. Все девки, и даже некоторые бабы, в округе сохли по нему. Поговаривали даже, что двое девчат, почти ровесниц Валентины, принесли от него в подоле сыновей. Но одна, будучи беременной, успела выскочить замуж, и муж прикрыл грех, сказав, что ребёнок его, просто родился раньше срока. Вторая тоже вышла за местного парня из бедной семьи, где мать одна растила троих детей, и вскоре они уехали из села, куда-то под Хабаровск.
Геннадий был старше Валентины на шесть лет и уже не прочь был жениться, а она только закончила восьмилетку. Её приняли на работу в школу пионервожатой, а по вечерам они встречались в местном клубе, смотрели кино, иногда танцевали. В очередной раз, провожая Валентину до дому, Геннадий предложил ей руку и сердце. Но ни о каком замужестве даже речи быть не могло. Отец сказал: «Молода ещё и негоже, чтобы задние колёса наперёд выехали», то бишь, пока старший брат не женился, сестре замуж выходить не след.
Валюша Геннадию очень приглянулась: стройная, красивая… Не сказать, что жгучая красавица, но настолько миловидная и приятная, что и от неё парни сходили с ума, но ждать, пока она «дорастёт» до свадьбы, он не собирался.
А тут, как на грех, после окончания техникума, в колхоз приехала, по распределению, молодая агрономша. Её звали Ольгой. Она была симпатично-смазливая, вся раскрашенная, с весёлыми кудряшками, в отличие от Валюши, которая носила косу и даже губы никогда не красила. Ольга вполне созрела для замужества и даже очень этого хотела, поэтому быстренько очаровала Гену, и они сыграли свадебку.
Валентина в клуб ходить перестала, уволилась из школы и пошла работать в колхоз, на ферму. Там набрала группу коров-первотёлок, сама их всех раздоила, вышла по надоям в передовики производства. Её направили от колхоза учиться на бригадира животноводства, но она бросила техникум, не проучившись и месяца. Соскучилась по своим коровам, которые с её отъездом резко убавили надои молока: скучали по Валюше или новая хозяйка группы нерадивой оказалась.
Со дня женитьбы Геннадия прошло семь лет. За эти годы Валентина прославилась, и как доярка, и как звеньевая передового комсомольско-молодёжного звена. О ней печатали в газетах, приглашали на всякие районные и краевые форумы, слёты, семинары. Журналисты или корреспонденты, если это были мужчины, влюблялись в неё с первого взгляда. Они просто не могли глазам своим поверить, что эта хрупкая, просто миниатюрная, как статуэтка, девушка может работать дояркой, где доение руками, раздача корма вилами, чистка навоза лопатой. Валюша давала интервью, но фотографироваться отказывалась наотрез. И вовсе не потому, что мама ей однажды сказала, что через фото завистники могут навести порчу. Валентина в приметы и суеверия не верила. Не фотографировалась из-за Геннадия, потому что знала: газеты читают все, и он тоже, а вдруг она на снимке выйдет плохо, а он это фото увидит.
За хорошую работу ей дарили много подарков к праздникам и по случаю всяких колхозных мероприятий. А однажды наградили бесплатной туристической путёвкой, и она побывала в Карпатах; проехала поездом, более чем, половину Советского союза с остановками в разных городах. Привезла домой много украинских песен, сувениров, и наборов открыток с видами разных городов.
Геннадий же счастья с молодой женой не познал. Прожив в браке три года, стал отцом сына, но «от людей на деревне не спрятаться…» Ходили по селу разговоры, что его женушка вертихвостка, чересчур легкомысленная особа, кокетничает со всеми мужчинами напропалую и даже, где-то с кем-то её видели или застали врасплох. Геннадий и без того не очень-то доверял жене, а после такого сообщения устроил дома разборки, допрос с пристрастием. А Ольга, недолго думая, подала на него в суд, написав в заявлении, что он её избил, хотя ни одного синяка наглядно предъявить не смогла. Однако суд вынес решение: 2 года заключения в местах не столь отдалённых. Геннадия жалели всем селом, а Ольгу ругали на чём Свет стоит! Ольга быстренько подала на развод, на алименты и, забрав сына, уехала из села, куда-то к своим родителям.
Немного погодя, после развода, из заключения, Геннадий написал Валентине письмо, просил прощения и клялся, что любил и любит лишь одну её. Валентина ему ответила и стала ждать от него весточку с нетерпением.
До этого она уже переписывалась с парнем, который служил срочную в Германии. Его звали Иван. Адрес Валентины ему дал её односельчанин, служивший с Иваном в одной части, которому она очень нравилась, но он знал, что шансов у него нет.
Иван прислал своё фото. Он был хорош собой: высокий, статный, с красивым русским лицом, но сердце Валентины было занято. Однако она отвечала на его письма почти 3 года. А почему бы и нет? Свободного времени у неё было много: В клуб по вечерам она не ходила, занималась вечерами вышивкой или читала книги из местной библиотеки. А у Ивана намерения были самые серьёзные: он присылал ей из Германии дорогие подарки, в основном добротные отрезы на платья. Однажды прислал отрез красного бархата с рисунком, напоминающим разбросанные на красном поле чёрные бобы. Для далёкого сибирского села на Алтае такая роскошь была в диковинку. Валентина с удовольствием демонстрировала подарки подружкам, но не считала себя ничем обязанной. Когда заканчивался срок службы, Иван написал, что приедет напрямую к ней, а потом увезёт её, уже как жену, к себе на родину в Красноярский край. Валентина ответила ему отказом, собрала все его подарки и отправила большой посылкой его родителям. Она предпочитала остаться старой девой, чем создать семью с нелюбимым мужчиной.
За время её добровольного «заточения» в родительском доме, дважды приходили сваты. Оба раза это была настоящее шествие родственников жениха с берёзовыми вениками, разукрашенными ленточками, цветочками, бантиками, шумное, весёлое, чтобы вся деревня видела – идут сваты. И, хоть говорили в старину: «Кто первому жениху откажет, со вторым счастья не увидит», Валентина суевериям и приметам не верила и отказала обоим.
Через год, Геннадия освободили условно-досрочно за хорошее поведение. И, едва вернувшись домой, он засылает к Валентине сватов, предварительно договорившись о дне сватовства. Старший брат Валентины к этому времени уже был женат и подарил родителям первого внука.
В этот день мать Валентины, проводив рано утром корову в стадо, решила накормить семью завтраком на скорую руку, чтобы приступить к подготовке встречи сватов. В 60-х годах электрических и газовых плит в деревнях и сёлах не было, а русскую печь летом в доме топили лишь для выпечки хлеба. Для готовки пищи, в саду была сложена небольшая кирпичная печь без дымоходов, но с плитой. Затопив эту печь, Валюшина мать поставила на плиту сковороду, чтобы приготовить глазунью. Когда, положенное в неё, с ложку примерно, топлёное свиное сало растопилось, ещё даже не зашкворчало, будущая тёща разбивает в сковороду первое яйцо. Сковорода лопается напополам.
Ой, как заныло, словно его зажали в кулак, материнское сердце, предчувствуя неладное. Но Валентина в приметы не верила и об отмене сватовства даже речи не могло быть.
Вечером оно, вполне благополучно, состоялось и, собравшиеся, по приглашению молодых, родственники, теперь уже и со стороны невесты, проводили её в дом жениха, где продолжили помолвку, а по-русски запой. Там же был назначен и день свадьбы.
Готовиться к свадьбе долго не пришлось: Валентина считалась богатой невестой: одних только вышитых наволочек, полотенец, уголков была огромная кипа, а ещё вышитые накидки на телевизор, на стол, на диван, подзор и занавески-боковины для кровати, чехол для швейной машинки, картины в рамах и много приготовлено всякого постельного белья, кухонного, оконного, посуды. Был даже куплен шифоньер и диван. Да и денег заработано достаточно, чтобы играть свадьбу. Шёл 1970-й год, колхозники уже получали гарантированную оплату труда. Геннадий тоже вернулся, из мест не столь отдалённых, не с пустым карманом.
В день свадьбы вначале состоялась регистрация молодых в сельском совете. Для этого на конеферме в кошеву запрягли тройку парадно-выездных коней, сбрую которых родственники жениха и невесты украсили лентами и цветами, на дугу коренного жеребца подвесили колокольчики-бубенцы, а спины коней накрыли красными попонами. Такой праздничный экипаж и привёз брачующихся к месту регистрации. Затем, несмотря на то, что все в селе знали о дате и времени начала торжества, благодаря сарафанному радио, а всем родственникам и друзьям новобрачных предварительно были разосланы пригласительные открытки, молодые, согласно обычаю, поехали их приглашать на «тройке с бубенцами», оказывая гостям свадьбы честь и уважение. На одной из улиц у кошевы напополам треснуло и отвалилось колесо. Но это происшествие не омрачило настроение ни жениху, ни невесте. Валентина в приметы не верила. Колесо быстро заменили: в ближайшем доме односельчанина нашлось то, что нужно. В те годы у каждого хорошего хозяина-колхозника в хозяйстве было полно всякой необходимой утвари.
Свадебный вечер в доме у жениха прошёл весело, без происшествий. Только у матери жениха на душе было неспокойно. Тяжесть, что сдавила её сердце, когда лопнула сковорода, не отпускала.
На следующий день утром, по обычаю, гости собирались на опохмелку к жениху, а потом тёща приглашала всю честную компанию к себе, на блины.
А для того, чтобы привести домой гостей, тёще надо было с раннего утра успеть испечь гору блинов, накрыть столы, чтобы вся свадьба, пешком проделав путь от дома жениха с песнями, с плясками, сразу попала «с корабля на бал», усевшись за приготовленные заранее тёщины столы.
Гости собрались у жениха, опохмелились, ждали приглашения на блины, но тёща, по мнению родственников жениха, задерживалась. Поэтому послали за нею одного расторопного мужичка на бричке, чтобы ускорить процесс.
Мать Валентины со своей старшей невесткой, помогавшей ей, к этому времени уже управились со столами и выходили за калитку, когда за ними подкатил деревенский транспорт. Невестка села сбоку, свесив ноги с боковин брички, а тёща посредине, вытянув ноги вперёд по днищу брички. Нерадивый кучер, лихо погнал лошадь. Примерно на средине пути, на очередном ухабе, у брички вылетает курок – железный болт, соединяющий передок короба брички с осевой частью, и вся повозка падает на землю. Невестка и кучер, сидевшие по бокам брички, разлетелись по сторонам, а тёща по инерции прокатилась вперед и упала на дорогу под падающий курок, который прошил её левую ногу, сломав малую берцовую кость, и вошёл в землю. Теряя сознание, она успела подумать: «Ну, вот: свершилось!» И на душе сразу стало легко.
Галина Трофимовна без сознания находилась 12 дней. Хирург, который её оперировал, извлёк из раны полный стакан грязи и не надеялся, что его пациентка выживет. Когда освобождали ногу от железного болта, его протащили через сквозную рану в ноге, которую он проделал, пригвоздив ногу к дороге. Пока нашли колхозную автомашину, пока везли до райбольницы за 70 км, да ещё по тогдашним дорогам, пока готовили к операции, прошло более 4-х часов. Плюс июньская жара… Просто чудо, что не случилось заражение крови.
Когда Галина Трофимовна неожиданно пришла в себя, доктор сказал, что у неё есть сильный Ангел хранитель: Иначе, чем чудом её возвращение к жизни не назовёшь. А Ангел хранитель у неё действительно был – младшая дочь, которая каждый день просила Боженьку спасти её мамочку. Дочке было в то время 11 лет, и она очень боялась потерять свою маму, так как любила её всем сердцем. К тому же отец, словно специально, объявил всем своим детям: «Если мать помрёт, я женюсь»
Продолжение http://proza.ru/2023/09/13/448