Мужчина и женщина – две шкатулки, в которых хранятся ключи друг к другу.
(Карен Бликсен)
Его отдали в монастырь еще несмышленым мальчиком. Как все мальчишки поначалу мечтал преуспеть в боевых искусствах. Но нескладного паренька Учитель быстро отделил от общей группы и будучи мудрым наставником раскрыл в нем талант к сбору и обобщению древних знаний. В то время как его товарищи проделывали упражнения с палками в монастырским дворике, послушник часто сидел за свитками и восстанавливал историю оружия монахов ушедших времен.
В физическом развитии он немного уступал сверстниками, но был любим Учителем и уважаем товарищами. Вместе с другими учениками он участвовал в ежедневных занятиях и медитациях; ходил в дальние экспедиции за мумием и травами, во время которых полюбил горы и небо, делавшееся на высоте таким близким. Дневное оно было глубоким и синим, подарившим любимый цвет. Усыпанное по ночам звездами вдохновило на изучение таинств небесной механики. Небо во многом определило выбор занятий и стремлений. Как и многие товарищи, Монах стремился к просветлению, но по юности лет втайне мечтал о сиддхах. Более всего его прельщала левитация, чуть меньше – открытие третьего глаза.
После китайского вторжения в Тибет монастырь опустел. Учитель ушел в горы где, по слухам, обрел просветление и переродился на Западе, чтобы спасать превращающихся в техногенных зомби людей. Остальные обитатели монастыря рассеялись по Поднебесной. Ушел в мирскую жизнь и Монах. Но он каждодневно чувствовал рядом незримое присутствие своего Учителя. Оно проявлялось в знаках, которые Монах обнаруживал вокруг себя. С годами он научился безошибочно распознавать их и без долгих рассуждений истолковывать, сохраняя таким приемом связь с Учителем.
Суровая школа монастыря развила в нем множество удивительных способностей, но обнаружение источника знаний и могущества было опасным в условиях охватившего мир позитивистского безумия. Поэтом Монах предусмотрительно предпринимал усилия по маскировке среди людей. Следовало казаться в чем-нибудь похожим на большинство, и с молчаливого позволения Учителя он нарушал только одно правило монастырского устава: целибат. Находясь рядом с женщиной, он мог не опасаться подозрительных взглядов и пересудов не в меру одаренных пустой фантазией и завистью мирян.
Возлежа на циновках с очередной своей «крышей», Монах не раз ловил себя на похотливых мыслях и устремлениях, но быстро успокаивался тем, что женщина – тоже часть сотворенного мира. А если желаешь познать мир целиком, то нельзя отвергать ни одно его проявление. Кроме того, через женщин Монах втайне надеялся проникнуть в суть иньской половины природы, чтобы открыть ее в себе и достичь совершенной гармонии – необходимой ступени к просветлению. Такой путь представлялся самым эффективным в его условиях способом достижения желаемого. Он считал не слишком разумным отказываться от знакомства с важной частью вселенной только из почтения к догмам и правилам, писанным для людей, не вполне еще контролирующих свою низшую природу.
Находясь под надежным женским прикрытием, Монах продолжал начатые в детстве раскопки оружейной темы. С каждым новым подходом расширялся круг изучаемых им течений, школ и артефактов. От специализации на боевых палках он перешел к сравнительному изучению мечей и прочих видов холодного оружия. Потом обратился к вооружению всего мира и разных эпох, познакомился с тайными методами его производства, проник в причудливые изгибы мыслей мастеров. Оставался всего один маленький шажок до общей науки о мире, который Монах сделал незаметно для себя и обрел исчерпывающее понятие о строении всей Поднебесной, почти завершив этим познание янской стороны мироздания.
Левитацией он так и не овладел, но однажды исполнил заветную мечту – полетал в чреве блестящей механической птицы. По обыкновению полно и подробно запомнил мельчайшие детали события и в любой момент мог вообразить себя парящим, даже не закрывая глаза. В конечном счете Монах успокоился тем, что полеты мысли ему доставляют гораздо большее удовлетворение, чем полеты тела. К тому же первые гораздо разнообразней и полезней для продвижения по Пути, а способности к их осуществлению не столь быстро убывают с годами.
Как подступиться к Инь, Монах не представлял. Порочные отношения с женщинами, вопреки ожиданиям, не давали ответа. Он уже подумывал о возвращении к целибату, возникшему, вероятно, не на пустом месте, но однажды на ярмарке встретил Женщину. Подобно всем мирским институтам ярмарка формально задумывалась для одних целей, но в жизни использовалась для других, мало связанных с изначальными. Она посвящалась празднику урожая и выбору невест, но большую часть посетителей составляли порочные женщины и не менее порочные мужчины, вознамерившиеся потешить свою плоть или поправить денежные дела.
Женщина первая заметила и окликнула Монаха в толпе и сразу приглянулась ему. Хотя у нее за плечами было больше опыта, лучащееся нездешним светом лицо выглядело на зодиакальный цикл моложе. Ее стройное тело и вовсе казалось принадлежащим юной деве. Главными для Монаха оказались ее открытость и естественность, так несвойственные в любую эпоху большинству познавшим жизнь женщинам. А мягкие черты и добрый взгляд напоминали об Учителе. С первого знакомства Монах про себя, а иногда и вслух называл ее Девочка. Сказалось проведенное в монастырских стенах детство, нарисовавшее в его сознании чересчур идеальный образ не виданных им в те годы девочек.
Он отбросил мрачные подозрения и пошел за Девочкой, дав себе последний шанс проникнуть в тайну Инь. Телом Девочка оказалась столь же хороша, как обещал первый брошенный на нее бесстыдный взгляд. Монах, пожалуй, впервые ощутил неземное наслаждение от вполне земных забав. Однако и на сей раз проникнуть в загадочный мир Инь не вышло. Он разозлился на себя, и они расстались. Разочарование вкупе с общественным статусом, позволявшим уже не прятаться от людского злословия и подозрений, охладило пыл, и он вернулся к привычным медитациям и тайному общению с Учителем.
Вскорости Учитель за усердие и верность выбранному пути послал Монаху знак прочесть короткий древний манускрипт. Написанный в вычурной старинной манере текст оказался в высшей степени заумен, и Монах почти ничего из него не понял. Но Учитель на то и был великим, чтобы давать точные и своевременные толчки. Через пол луны Монах впервые в жизни взглянул на мир третьим глазом. Еще слипшимся и лишь чуть-чуть приоткрытым, какой бывает наутро после обильно политого рисовой водкой праздника. Но и той малости оказалось достаточно, чтобы опрокинуть в нем всё вверх дном. Помимо свалившейся радости исполненной мечты он понял, что поймал сразу двух панд одним арканом – через третий глаз оказался виден мир Инь.
С Девочкой он изредка сталкивался в городе. Обычно они вступали в краткую отвлеченную беседу и расходились по своим делам. Но в этот раз случайная встреча произвела на Монаха впечатление грома среди ясного неба. Прищурив третий глаз, он определенно узрел, что Девочка являлась точным зеркальным отражением в мире Инь его янской сущности. Впервые в жизни Монах ощутил божественное равновесие. Вероятно, в западных землях это ошибочно назвали бы любовью.
Монаха одновременно охватили тоска и воодушевление. Как любого из людей, внезапно совершившего для себя самое пустяковое и бесполезное в мнении окружающих открытие, его переполняла гордость и искушение поделиться увиденным. Он сгорал от желания поведать Девочке о своей новой способности и, главное, об их тайном подобии. Девочка слушала внимательно, но нужные слова никак не находились ни на языке, ни на пергаменте. Ему отчаянно хотелось поверить, что она наконец поняла его. И Девочка старательно, но безуспешно пыталась, ни секунды не сомневаясь, что излагаемое Монахом есть то, что она прекрасно чувствовала всегда, но сказать не умела. Впадая в отчаяние от беспомощности, Монах ухватился за соломинку надежды, что языком тел он сможет наполнить свои строгие, но пустые речи живым смыслом.
Он предпринял невероятные для него и греховные по монастырским меркам усилия для завладения брошенной им женщиной. В своем приключении умудрился одновременно выступить в роли умелого обольстителя (откуда что берется) и абсолютного слепца. Положение усугублялось пиететом перед Девочкой как своим зеркальным отражением. Монахи в амурных вопросах – наивный и ограниченный сорт людей. Он часами пересказывал ей освоенные долгими годами науки. Она послушно его сопровождала, надеясь, что Монах наконец попросит у нее глоток напитка, который давно принесла ему в чайничке и поставила прямо перед его глупым носом. Он же осуждал себя за назойливое выражение постыдного желания и полагал, что тем же отношением должна отвечать и она. Позабыв в пылу атаки о принципе недеяния, полностью утратил способность к восприятию. Наконец очнулся, понял и к своему удивлению отметил как просияла Девочка. Ему стало стыдно за собственную непростительную слепоту. Выглядело действительно смешно – искатель, дерзко вознамерившийся познать целый мир, не смог увидеть тремя глазами очевидно демонстрируемое желание давно знакомого человека и побоялся задать простой прямой вопрос.
Когда они сошлись вновь, Монаха ждало новое разочарование. Оба купались в море небесной гармонии, он наконец смог дополнить свои горячие исповеди не менее искренними касаниями. Но бойтесь исполнения своих желаний! Приоткрытый третий глаз позволял Монаху хотя и смутно, но разглядеть происходящее в Инь. Увиденное добавило к уже совершенным грехам еще один: зависть. Он сопоставил восприятие из двух миров одного и того же танца без музыки. Сравнение оказалось явно не в его пользу.
Для Девочки их связь была подобной китайской опере, где в гармонии сливаются звуки музыки, цвета костюмов, движения артистов, ароматы благовоний и ласковое касание теплого ночного бриза. Она растворялась в действии и в своих ощущениях. Тяжесть мужского тела, щекотание грубыми волосами, бесцеремонные проникновения, нежные поглаживания мужских рук, вкус жадного рта, запах нетерпеливой агрессии – все сливалось в едином нераздельном ощущении. Даже крохотный фонтанчик его экстаза волшебным образом разливался сразу по всему ее телу от макушки до кончиков пальцев. Стоило прикрыть глаза, и она мгновенно обрушивалась внутрь себя, превращаясь в одно бесформенное заблудившееся в вечности облачко блаженства.
Для Монаха то же действие более всего напоминало посещение императорской библиотеки перед закрытием. Будто ему выдавали толстую стопку книг и отмеряли несколько десятков минут на ознакомление с ними. Хотелось прочесть всю библиотеку, но за отведенное время даже пролистать полученное не было физической возможности. Он брал одну книгу, бросал ее, переходил к другой, путался, нервничал, спешил. Читал не понимая, пытаясь запомнить хоть что-нибудь в надежде на последующее осмысление. В результате измотанный, с кашей в голове он целыми днями прокручивал в воспаленном мозгу обрывки прочитанных фраз, надеясь воскресить по ним ушедшее вместе с прошлым ощущение.
Монах сокрушался, что при всей огромности и тренированности своего тела в действии участвовали только несколько маленьких точек. Причем часть из них по очереди заботились о женщине и познавали ее. Приученный с детства к концентрации, он в совершенстве умел удерживать внимание на единственном предмете. С Монахом пребывали годы, опыт и жгучее желание обрести метафизическое единение с Девочкой. Поэтому он яростно бросался от одной книги к другой, с тоской осознавая, что готов провести над каждой не менее чем пол жизни. А объединить подобно Девочке хотя бы пару своих ощущений не умел.
Ему пришлось воочию убедиться: во многом знании много печали. Во время встреч с Девочкой сознание Монаха походило на блуждания чужеземца в утреннем тумане над Янцзы с выцветшей картой на чужом языке в поисках ближайшей остановки железных колесниц. Погнавшись за четкостью и полнотой знания, он обнаружил в себе вопросов и разочарований больше, чем за всю прошедшую жизнь и вынужден был признать: будучи полубогом в Ян, он лишь наивная никчемная букашка в столь же огромном и в не менее прекрасном Инь. Неустойчивое открытие еще мутного третьего глаза обрушило лестницу, которую строил всю жизнь. Оно же вернуло его на Путь. И Путь казался теперь неизмеримо длиннее, но яснее и увлекательнее, чем в его начале.
Воздвигнув идолом величье
Убогих помыслов земных,
Обожествляя взгляд свой бычий
Средь лиц унылых и немых,
В колоде тусклых развлечений,
Истертых частою игрой,
И в вечной гонке карусели
Ты не найдешь стези иной.
Застыв навек в картине плоской
Лелеешь мелкие черты.
А ангел, утирая слезки,
Устал смеяться с высоты:
«Переступать одной ногою
В попытке сделать шаг вперед,
Пол мира оградив стеною –
Плодов сей путь не принесет.
Ну ладно, ты не видит света –
Поднять глаза не можешь вдруг.
Хоть приподнялся б с табурета,
И дом бы обошел вокруг!»
Того, кто в мненьи оппонента
Предмет увидит со спины,
Объемной станет жизни лента,
Явивши свойство глубины.
Лишь женский взгляд не отвергая,
Сорвешь ты знания джекпот,
Что две ноги и точка рая,
Меж ними, к счастию ведет.
EuMo. 2019-2023.