ЗНАЧЕНИЕ ЖАНА КАЛЬВИНА
Дэвид Стритер (1998)
К началу XXI века Церковь подошла с незавершенной задачей возвещения Евангелия Иисуса Христа всем народам, громадными вызовами возрождающихся древних религий, возрождения гностицизма в современных формах, а также, если речь идет о Западе, постмодернизма. Возможно, это максимальная угроза современному миссионерскому движению, поскольку гедонизм современной светской культуры подрывает церковную жизнь. Помимо угрозы со стороны внешних источников, сама Церковь показывает слабое понимание масштаба проблем и поднимает лидерство, которое по существу не видит противоположности между повесткой дня Церкви и мира. Ответ такого руководства заключается в том, чтобы присоединиться к призывам принести мир в церковь. Несомненно, мотив заключается в освящении мира, но результат на Западе состоял в том, что пошла профанация Церкви (1). В менее развитых странах миссия охватила миллионы, и были призваны тысячи учителей Библии, чтобы помочь им. Это создает проблему в том смысле, что в то время как западная церковь имеет финансовые ресурсы, она он не имеет уверенности в Библии, как Слове Божием, и теряет способность обучать возникающие церкви. Это недоверие возникает из отсутствия веры в Писание и демонстрирует низкий взгляд на Бога. Но все сказанное - призыв не к обскурантизму, а скорее к образованному служению, которое является сначала преданным, а затем академическим. Где мы можем найти такой пример? Мы предложили бы Жана Кальвина.
Предлагать какую-либо оценку жизни и дела Кальвина в небольшой статье и, следовательно, попытаться оценить его влияние на Церковь, общество и политику - это попытка вылить бутыль в наперсток. Можно попытаться это сделать, но неизбежно слишком много прольешь. Начнем с того, что любое исследование жизни Кальвина потребует учесть предубеждения, которыми окружено его имя. Для многих имя Кальвина просто порождает предрассудки относительно теории предопределения. Если этого недостаточно, чтобы осудить его, он оказывается виновен в участии в казни Мигеля Сервета как еретика.
Эти комментарии направлены просто на то, чтобы предупредить нас, что при работе с крупными персонажами истории мы должны быть осторожны, чтобы не восхвалять и не осуждать их огульно. Однако возникает вопрос о том, может ли какой-либо историк быть абсолютно беспристрастным. У историка есть как его предпосылки, так и предрассудки. Хотя объективность может быть его целью, она достигается редко, если когда-либо вообще, поскольку изучение истории состоит в основном из двух взаимосвязанных факторов. Во-первых, есть выбор существенных фактов в их контексте и, во-вторых, толкование этих фактов. Понятно, что по характеру дела будут существовать предпосылки. Где факты отсутствуют, должны быть сделаны небольшие суждения. Однако, учитывая наличие предпосылок и предрассудков, историк должен стремиться проверить реальность жизненной ситуации эпохи. Он также должен быть осторожен, проецируя текущие, политически корректные взгляды на тех, кто жил в другие эпохи.
1. Предыстория Реформации
В 1518 году голландский ученый, Дезидерий Эразм, которому тогда был 51 год и который счел, что его кончина не замедлит, надеялся все же прожить некоторое время, как он сказал, "по той лишь причине, чтобы увидеть, что в ближайшем будущем наступит золотой век" (2). Эразм прожил еще 20 лет, а идея золотого века исчезла с распадом западного средневекового христианства. Война между папой и императором, крестьянские восстания и религиозный кризис протестантской Реформации потрясли Западную Европу до основания и для Эразма золотой век стал «худшим после прихода Иисуса Христа". Для Уильяма Каннингема, эрудированного шотландского пресвитерианского ученого XIX в., Реформация XVI века "была величайшим событием или серией событий, происшедших с момента закрытия канона Писания" (3).
С начала XVI века понимание Реформации и персонажей, сыгравших в ней значимые роли, было сильно окрашено субъективизмом. Как протестанты, так и католики развили свою интерпретацию событий, и эта тенденция продолжилась и в ХХ в. К счастью, в настоящее время историки готовы быть более осторожными в своих толкованиях. Лютер и для католиков больше не сумасшедший монах и не сексуальный маньяк, но частично реабилитированный мистик, истерзанный страхом смерти и ада. Это отчасти верно и гораздо ближе к реальности, чем клевета с сексуальными скандалами, но понятно, что от своего страха перед смертью Лютер был избавлен библейским учением об оправдании только верой. Изучение Кальвина, особенно из-за интереса к Карлу Барту, и исследования Реформации и реформаторов в целом стали менее предвзятыми и более объективными.
Проблема перехода
Есть, однако, еще одно осложнение. Необходимо должным образом рассмотреть исторический контекст. Как истолковать данную эпоху и, соответственно, ее персонажей? Где проходит грань Реформации? Это часть позднего средневековья? Это начало современной эры? Как реформация связана с Возрождением?
Нам нужно будет определить наши термины. Под термином «Средневековье» мы имеем в виду период истории Западной Европы между падением Рима и протестантской Реформацией (IV - XVI века). Сам этот период делится на раннее Средневековье, высокое и позднее. Современная эра - это период с XVIII в. до настоящего времени. Ренессанс имел место в XIV - XVI вв., и это прежде всего культура, связанная с изучением классических текстов. Реформация - это религиозное движение, возникшее в XVI веке, но его корни уходят на 200 лет раньше.
Даже с этими определениями ответы на вопросы не просты. Тем не менее, дело в том, что, как и наш собственный период в конце ХХ века, позднее Средневековье было переходной эпохой. Как христианство развилось, унаследовав славу руин Греции и Рима, так Ренессанс вырос из краха средневекового католицизм с его требованием править духовными, интеллектуальными и мирскими интересами западных народов. Средневековье попыталось создать и поддерживать теократическое правительство через Церковь. В отличие от теократии, идея автономности человека лежала в самом сердце Ренессанса. Это было возрождение древнего язычества, питавшееся изучением классических текстов. Как ни парадоксально, из тех же исследований возник христианский гуманизм, который, изучая классические языки, занялся библейским богословием. Это стало необходимым, чтобы подкрепить учение Фомы Аквинского (1225-1274).
Аквинат был доминиканским монахом, который учился в университетах Неаполя и Парижа. Он стал выдающимся богословом эпохи, и его влияние все еще ощущается в римском богословии. Фома в значительной степени опирался на сочинения Аристотеля (384-322 до н.э.), который вместе с Платоном (427-347) был одним из величайших греческих философов. Если Платон подчеркивал реальность абсолютов, то Аристотель - отдельные, конкретные вещи этого мира. Папа Урбан IV запретил изучение Аристотеля в университетах, но Аквинат реабилитировал его и внес учение греческого философа в мышление Церкви. Фрэнсис Шеффер утверждал: "Аквинат признавал, что человек восстал против Бога и, таким образом, пал, но не считал это падение полным. Для него падение не затрагивало человека в целом, а лишь частично. По его мнению, воля человека пала и испорчена, но интеллект почти не пострадал. Таким образом, люди были вправе полагаться на собственную человеческую мудрость, и это означало, что они могли свободно смешивать учения Библии с учениями нехристианских философов" (5).
Это создало ситуацию, при которой благодать и природа стали равными частями одного и того же уравнения. Суверенитет усваивался и Богу, и человеку. Но такого уравнения быть не может - не в последнюю очередь потому, что на стороне Бога всегда бесконечность, которой не может быть у человека. Проблема в том, что люди являются особым бытием. Если человек начинает с человека, как можно достичь адекватного смысла жизни без чего-либо высшего, что является основой для морали, ценностей и права? Не может быть никакой уверенности в том, что правильно, а что нет. Ренессансный гуманизм не нашел пути, чтобы разрешить напряжение между абсолютом и индивидом. Это означало, что в эпоху Возрождения были три стороны предреформационной позиции. Возросло неоязычество и автономия человека. Был средневековый католицизм с его недостатками, особенно касавшимися богословского взгляда на способности человеческой природы и, наконец, протестантская Реформация.
Поскольку реформаторы занимались преподаванием Библии, три великих заявления Реформации стали критическими: Sola fides, sola scriptura и sola Deo gloria. За этим стоял суверенитет Бога. Исходя из этого Эразм и Лютер обсудили вопрос о позиции человеческой воли. Если вы сделаете человека равным Богу, вы на самом деле возвышаете его выше Бога. Эразм, следуя Аквинату, написал "Диатрибу о свободе воли", и Лютер ответил трактатом "Рабство воли", вошедшим в золотую классику Реформации. Этот момент находится в самом сердце разницы между Римом и протестантскими церквями Реформы.
Эразм был ученым эпохи Возрождения, который хотел увидеть мелкие реформы в Риме. Однако в Средние века проблема заключалась в том, что Церковь в целом потеряла Павлову доктрину незаслуженной благодати во Христе. Восстановление способности читать греческие тексты ясно показал, что Вульгата, не в последнюю очередь в Новом Завете, содержала ошибки, касающиеся учения об оправдании верой. В Германии Лютер сформулировал эту и связанные с ней доктрины (6). В Швейцарии Цвингли также подчеркнул главный авторитет Библии. Почти во всех основных доктринах позиции реформаторов были согласованы. Но появился еще Жан Кальвин, ученый, теолог, проповедник и обученный юрист, которому принадлежит создание систематической последовательной доктрины протестантов, ставшей предметом ответа Рима на нескончаемом Тридентском соборе (1545-1563).
Итак, Реформация в некотором смысле родилась из почвы Ренессанса. Мы можем проследить начало эпохи Возрождения к Италии XIV в., которая, хотя и при доминирующем клерикализме, парадоксальным образом была более ориентирована на мир в своем характере. Юристы и врачи пролагали путь в литературе, искусстве и осмыслении жизни. Между 1450 и 1660 годами начался «дивный новый мир». Этот период был одним из самых значительных в европейской истории. Он привел к изменению отношения человека к проблеме своего существования и начал формировать современный мир. Это, по сути, корень, из которого выросло Просвещение, и на который мы теперь имеем реакцию постмодернизма. Схоластическое движение началось с девиза Credo ut intelligentam (верю, чтобы понимать), но вернулось к словам Credo quia absurdum (верю, ибо нелепо). Постмодернизм говорит то же самое (? - Пер.)
Ренессанс породил языческую автономию человека, и поэтому рационализм, ставший Просвещением, породил в XVIII в. культ разума. Шеффер комментирует творения Микеланджело: В Академии во Флоренции статуи Микеланджело (1475-1564) изображают мужчин, которые вырываются из скалы. Они были вылеплены в 1519-36 гг., и они делают настоящее гуманистическое утверждение: человек сделает себя великолепным ... В фокусе комнаты стоит великолепная статуя Давида (1504), которой как творению искуссва мало равных в мире... Но давайте обратим внимание, что этот Давид не является Давидом Библии, ибо он не обрезан. Это просто титул, заявление о том, каким гуманистический человек видит себя завтра" (7). Это продолжалось до настоящего времени, но в итоге стало иррациональным, потому что ум человека неспособен нести весь вес созданного порядка. Только в Триедином Создателе Боге мы находим и единство, и многообразие.
Брат Мартин, одержимый проблемой смерти в истерзанной чумой Европе, а также праведностью Бога и проблемой покаяния, чистилищем и индульгенциями поднес топор к корню гнилого дерева мышления будущего Тридентского собора. Он сделал это своим учением о вмененной праведности Христа. Цвингли в Цюрихе подчеркнул единственную достаточность Писания и удалил орган из кафедрального собора. Кальвин, который был младше их обоих, подчеркнул первенство Всемогущего Триединого Бога, Отца, Сына и Святого Духа, Творца, Хранителя и Искупителя, и по сути обозначил первый вопрос и ответ Вестминстерского Катехизиса XVII века: "В чем главная цель человека? - В том, чтобы поклоняться Богу и наслаждаться Им вечно" (8). Ответ на гуманизм, на суверенитет человека - это не урезанный, а полный суверенитет Бога, не исключающий своего следствия - ответственности человека.
2. Жизнь Жана Кальвина
Кальвин входит в число ведущих реформаторов XVI века и пользуется одним преимуществом с Мартином Лютером (1483-1546) в Германии и Ульрихом Цвингли (1484-1531) в Швейцарии. Эти трое образуют триумвират реформаторов, который существенно повлиял на результат Реформации. И Лютер, и Цвингли вступили в конфликт Реформации раньше, чем Кальвин (1509-1564), и нет сомнений в том, что это объясняет особое влияние, которое оказал Кальвин.
Первые дни
Кальвин родился во Франции, в Нойоне, к северо-востоку от Парижа. Его отец был влиятельным церковным адвокатом в епархии с тяготением к миру. Сам Кальвин был ярким ребенком, и подросток был отправлен Париж с сыновьями дворянской семьи получать образование. В Париже он вошел в общение с лютеранскими реформаторами. Молодой Кальвин готовился к священству и получал доход от двух спонсоров его образования. Однако вскоре его отец поссорился с епископом Нойона и Кальвину пришлось переучиваться на юриста. Мы знаем, что Кальвин изначально был очень религиозным. Со слов своей набожной матери он рассказывает, как он когда-то поцеловал реликвию святого. Мы не знаем точно, когда он стал убежденным протестантом, но и из скупых свидетельств по этому вопросу ясно, что он пережил опыт обращения, который изменил как его жизнь, так и его перспективы.
Гонения
Кальвин стал блестящим гуманистическим ученым, и его юридические исследования обострили его разум. Он написал комментарий к De Clementia Сенеки. Это, возможно, было мольбой о помиловании протестантов в опасности массовых казней. Однако, когда он написал Николасу Копу, который был избран ректором Парижского университета, прося о лютеранах, произошел взрыв антипротестантского насилия. Кальвину пришлось бежать из Парижа ради безопасности, и в течение следующих трех лет он скитался, чтобы избежать ареста.
"Наставление в христианской вере"
За это время он написал памфлет, нападая на идею "сна души", а также предисловие к французскому переводу Библии Оливетана. Но самая значительная книга, вышедшая из-под его пера - "Наставление" - появилась первым изданием именно тогда. Это был тонкий том из семи глав, предваренный письмом королю Франциску I в защиту протестантов от их противников. Линдси пишет: "Эта книга была самым сильным оружием, которое протестантизм когда-либо поднимал против папства, смелым и торжественным провозглашением своей позиции молодым 26-летним ученый, который более или менее сознательно взялся возглавить протестантизм в борьбе против его врагов, клеветников и преследователей" (9). В это время Франциск I искал союза с немецкими лютеранскими князьями и с этой целью заявил о себе как о защитнике лютеранства в стране, хотя фактически он планировал прямо противоположное. Кальвин использовал эту возможность для подготовки протестантского исповедания, основанного на Апостольском Символе веры, чтобы показать, что протестанты и есть настоящие католики.
Апостольский символ веры - почтенный символ Западной Церкви. Он не обязан своим авторитетом ни одному из соборов, но возник прямо из сердца Церкви. Использовать его в качестве основы учения значит претендовать на максимально возможное основание. Кальвин не считал, что он основал новую церковь или разработал новое богословие. Вместе со всеми реформаторами, за исключением анабаптистов, он считал, что теология Реформации была старым учением Церкви Христовой, основанным на Слове Божием, "которое было известно или по крайней мере ощущалось всеми благочестивыми людьми всех поколений начиная с ранних веков" (10). Первое латинское издание было опубликовано в 1536 году; далее последовали тщательно пересмотренные издания в 1539 и 1559 годах. Французское издание 1541 года было опубликовано в авторизованном переводе, по словам самого Кальвина - "на пользу соотечественникам".
Фарель и Женева
Путешествия Кальвина привели его в Италию и при возвращении в Страсбург он нашел свой путь заблокированным войной. Кальвин решил ехать круговым маршрутом, который позволил бы избежать военных действий, и в результате остановился на ночь в Женеве. Во время этого короткого пребывания там он познакомился с Гийомом Фарелем, огненным евангелистом, который был вовлечен в дело Реформы в Женеве и услышал о его присутствии в городе. Фарель решил, что этот молодой протестантский ученый-гуманист должен быть человеком, который поможет научить Женеву библейской вере. Кальвин был в ужасе от этой перспективы и отказался, заявив, что хотел посвятить себя академическим занятиям. Когда Фарель понял, что все его аргументы и мольбы были бесполезны, он пригрозил Кальвину Божьим проклятием. Кальвин был так потрясен, что неохотно согласился остаться. Так началось долгое сотрудничество этих людей в Женеве.
Защитник веры
Работа Кальвина началась с того, что он буквально сроднился с городом. В соборе св. Петра он стал читать лекции о Посланиях Павла (11). Он начал оказывать сильное впечатление на некоторых граждан. В одном месте город Берн завоевал район, и совет Берна поручил распространить на этой территории протестантские принципы. Тем не менее везде гарантировалась полная свобода дебатов. Как сказал Фарель: «Истина достаточно сильна, чтобы перевесить ложь, если кто-то ее выдвигает" (12). Кальвин не хотел выступать публично, оставив дискуссию старшим - Фарелю и Вире. Он вмешался только тогда, когда было предъявлено обвинение в том, что реформаторы пренебрегли древними отцами, якобы опасаясь, что их авторитет был против них. Кальвин поднимался и цитировал одного Отца за другим в защиту взглядов реформаторов на таинство Вечери Господней (13).
Реорганизация Церкви
Несмотря на то, что был проведен ряд реформ, многое еще осталось сделать, и Кальвин приступил к реорганизации Церкви на более библейских принципах. Церковь не смогла продолжить эти реформы без разрешения гражданских властей. Интересно, что все реформаторы были убеждены в библейском характере отношений между Церковью и государством. Кальвин подготовил меморандум, в котором были изложены четыре области, требующие внимания: Вечеря Господня, пение в общественном поклонении, обучение детей и брак.
1. Вечеря Господня. Кальвин желал, чтобы святое причастие совершалось еженедельно; он считал, что это была практика Апостольской церкви. Однако он понял, что люди не смогут принять это, и был вынужден защищать хотя бы ежемесячное общение. К этому Кальвин добавил обеспечение дисциплины, при которой явные грешники отлучались от стола причастия. Он считал, что с этой целью во всех кварталах города должны быть назначены достойные люди, сообщающие служителям обо всех, кто открыто живет в грехе. Служители должны были предупреждать таких людей, чтобы они не приходили на Вечерю, если не раскаются. Если предупреждения не действовали, совершалось отлучение.
2. Пение в общественном поклонении. Кальвин считал, что пение псалмов в собрании должно быть частью общественного богослужения. В средние века псалмодию практиковали в основном монастыри и некоторые соборы. Для Кальвина, когда люди поют псалмы, их сердца поднимаются ввысь, а поклоняющиеся молятся по образцам, взятым из Писания. Кальвин предложил учить пению с детства и учить всю общину. Это сделали многие, особенно беженцы, которые стекались в Женеву. Один посетитель города писал, что здесь "поют все, мужчины и женщины, и это выглядит прекрасно. У каждого в руках есть сборник псалмов" (13). Кальвин написал в предисловии к Псалтири 1542 года: «По опыту мы знаем, что пение имеет великую силу, чтобы разжигать сердца людей, призывать и восхвалять Бога с самым яростным и горячим рвением" (14).
3. Обучение детей. Кальвин считал, что крайне важно наставлять детей в истинном христианском учении с раннего возраста. Для этого должен был быть подготовлен простой катехизис. Дети должны предстать перед пастырями, а последние - уметь излагать им свои учения (15).
4. Брак. Женева была известна в средневековом мире за свою безнравственность. Кальвин заявил, что состояние брака должно быть тщательно рассмотрено и предприняты шаги для улучшения морального климата. Его попытки регулировать частную жизнь граждан Женевы по сегодняшним меркам можно считать суровыми. Следует отметить, однако, что муниципальные законы в средние века были очень строгими, но при этом почти не соблюдались. С этим был связан и взгляд Кальвина на раннюю Церковь первых трех веков, которые, по его мнению, были самым чистым временем. То, что он строго регулировал доступ к причастию, отлучая явных грешников, в XVI в. было спорной доктриной. Цвингли не согласился с этим на том основании, что только Господь может смотреть на сердце.
Страсбург
В этих условиях столкновение между пасторами и вновь избранным городским советом было лишь вопросом времени. Кальвин и Фарель были высланы, и Фарель уехал в Невшатель, а Кальвин в Страсбург по приглашению Мартина Бусера. Там Кальвин принимал участие в конференциях и встречался с немецкими протестантами, начав горячую дружбу с Филиппом Меланхтоном и даже Лютером, хотя спорное учение о Вечере Господней уже было причиной серьезного конфликта и разделения между Лютером и Цвингли на коллоквиуме в Марбурге в 1529 году.
Бусер оказал сильное влияние на Кальвина, и нет никаких сомнений в том, что он легко провел бы всю оставшуюся жизнь там с французскими беженцами. Однако неприятности поразили Женеву, и было ясно, что городу не хватает лидерства. Римская сторона использовала эту ситуацию: кардинал Садолето написал в совет письмо с предложением вернуть в Женеву юрисдикцию папы. Перед Женевой возникла сложная проблема и Кальвину было предложено вернуться, чтобы стать пастором в городе. Некоторые из самых счастливых дней Кальвина прошли в Страсбурге. Здесь он женился на Иделетте де Бюре, вдове анабаптиста, оставившего ересь благодаря проповеди Кальвина. Он реорганизовал французскую церковь по новозаветным образцам и стал проводить требования, которые ранее выдвинул перед Женевой. Он составил литургию и подготовил книгу метризованных переводов псалмов. Он начал также комментарий на Послание к Римлянам и его репутация библеиста и богослова пошла уже далеко. Кальвин с радостью продолжил бы в Страсбурге, но позже он вспоминал этот период как репетицию для напряженных дней, которые должны были прийти в Женеве.
Назад в Женеву
Он не хотел возвращаться, но сделал это из чувства долга. В 1541 г. он снова ступил в город. В течение 14 лет Кальвину приходилось бороться с оппозицией. Последние девять лет его жизни 1555-1564 гг. были менее хлопотными, но он никогда не мог провести тщательную реорганизацию, о которой он мечтал и молился. То, чего он достиг, было тем не менее усердным библейским и богословским служением с кафедры с систематическим изложением Писаний. Пятном на жизни Кальвина оказалось его участие в смертном приговоре еретику-антитринитарию Сервету. Кальвин был человеком своего времени, и хотя это не оправдывает многих его действий, следует помнить, что это осуждение было не его, а корпоративным решением.
Кальвин умер в 1564 году вдовцом, не оставив детей. Его единственный сын умер, не прожив и недели. Но он оставил богословское наследие, которое, заостренное и систематизированное его мощным умом, с некоторыми особенностями разделили многие реформированные церкви, и не в последнюю очередь англиканская.
3. Кальвинизм
В чем суть кальвинизма? Это простой вопрос, который легко задать, но на него совсем непросто ответить. Сам термин не был современным Кальвину, и мы можем быть совершенно уверены, что он отрекся бы от него. На деле он возник в XVII в., выражая радикальные различия, которые существовали между церквями Реформации и, в частности, некоторыми из голландских церквей, которые последовали учению Якоба Арминия из Лейденского университета. Это учение было осуждено посмертно Дортским синодом Реформатской Церкви, на котором Церковь Англии была представлена епископом Джозефом Холлом из Нориджа.
Кальвин искренне считал, что учение, которое он излагает - это не больше и не меньше, чем последовательное учение Ветхого и Нового Завета. Это было уже его утверждением в посвящении первой редакции "Наставления" Франциску I. Как и Кранмер, Кальвин был убежден, что библейские доктрины Реформации не были новинками, но учениями ранних и последующих отцов церкви. Лучший термин сегодня для протестантских церквей - это реформированные католики традиции, основанной на учении Писания и Отцов везде, где они согласны со Словом Божиим.
Кальвинизм стремится интерпретировать всю реальность с точки зрения Бога во Христе (Иоан.1.1-14). Бог открывает Себя во Христе через свидетельство патриархов, пророков и апостолов (Евр. I. I -4), и Он открыл Себя вполне через Своего воплощенного Единородного Сына. Христос - Единственный, через Кого мы можем действительно познать Бога, что Христос Писания обещает и исполняет, и другого пути к Отцу нет (Иоан.14.6).
Кальвинизм имеет высокий взгляд на учение о Боге и очень высокий взгляд на творение человека и его конечную судьбу во Христе. Это также очень сильный взгляд на полную развращенность человека и ужасающий характер его конечной судьбы в восстании неверия против Бога. Кальвинизм учит, что человек - Божье творение, чья конечная и самая высокая цель - служить Богу всю вечность. Человек должен получить Божье откровение по вере. Вера не означает просто интеллектуального согласия; также это не прыжок в темноту. Это доверие Божьему откровению в Слове и через Сына. Это не путь созерцательной жизни, и это не мистицизм как таковой. Это не означает, что кальвинизм не имеет религиозного опыта; конечно, имеет, но мистическое переживание для него не главное. Это скорее путь благоговейного поклонения и совершения добрых дел, хотя они и не имеют никакого веса для спасения, ибо даже если человек сделал все что мог, он по-прежнему никуда не годный слуга. Священное Писание является принципом, посредством которого регулируется все.
Из-за полной развращенности человека он не может делать никакого духовного блага, посредством которого он может заслужить благосклонность Бога. Человек духовно мертв, пока свет Евангелия не засияет в его сердце перед лицом Иисуса Христа. Однако, как ни парадоксально, это не освобождает человека от ответственности, и не означает, что он ничего не должен делать - хотя есть кальвинисты, которые здесь выходят далеко за пределы учения Кальвина. Человек свободен, но связан, мертв духовно, но жив психологически. Его ум помрачен, но он несет ответственность за использование своего ума. Он должен доверять Евангелию Иисуса Христа, и когда он сделает это, он обнаружит, что только Бог предопределил его, чтобы он соответствовал образу Его Сына. Один из реформаторов написал очень разумный комментарий, что вы не пойдете в университет предопределения, пока вы не были в грамматической школе спасения.
Кальвинизм стремится смирить грешника и превознести Спасителя, и вести человека до конца, чтобы он был готов принять все, что Христос сделал для него в Своем воплощенном послушании и крестной смерти (17). Поэтому христианин видит необходимость благодарности Богу во Христе, чтобы ходить в послушании веры. Его долг благодарной любви заключается в том, чтобы, получив вмененную праведность Христа по вере, развивать свои естественные и духовные дары на благо общества, Церкви, ее назидания, благовестия и миссии, и, в конечном счете, во славу Триединого Бога. Возможно, мы можем сказать, что вкратце суть кальвинизма - это суверенитет Триединого Бога в творении, в провидении и в искуплении.
4. Влияние Жана Кальвина
Мы не можем проследить здесь влияние Кальвина в деталях, но мы можем посмотреть на него в различных аспектах.
Поместные Церкви
Женева стала главным центром Реформации, распространившейся вдоль долины Рейна в Германии и Нидерландах и вдоль Дуная в Венгрии. Кальвинизм пересек Альпы, проник во Францию и распространился в Англии, когда марианские изгнанники стали возвращаться с восшествием в 1558 г. Елизаветы I на трон. В значительной степени они определили облик Церкви Англии в XVII в. Следует отметить Ламбетские статьи 1598 г. - девять очень сильных кальвинистских формул, составленных архиепископом Уитгифтом. Со времен Якова I в Англии стало неизбежным столкновение с пуританами, и это в конечном итоге привело к вторжению архиепископа Лода в политику Карла I. Многие пуритане, боровшиеся за религиозную свободу, оказались в Новой Англии (18). Многие выходцы из Германии, Франции и Голландии приняли кальвинизм уже в Америке.
Несомненно, Кальвин был горячо предан делу благовестия у себя на родине, во Франции. Он организовал обучение для пасторов и проповедников, которые возвращались в свою страну, проповедуя Христа и Его Крест. В Женеве также возникла концепция о привлечении к служению Слова в отличие от призвания к священству. Учение Лютера уже было распространено во всей стране, но многие французские пасторы остались на родине и стали мучениками, и Реформатская Церковь стала расти во Франции довольно быстро. Чтобы проследить развитие этой Церкви и историю ее гонений среди многообразных перемен и превратностей французской политики, у нас здесь не хватит места. Ясно лишь, что французская Церковь с ее дисциплиной вместе с Шотландией была ближе всего к идеалам Кальвина. Джон Нокс, пламенный проповедник, принес кальвинизм Женевы в Шотландию и, несмотря на большое сопротивление Марии Стюарт, почти полностью реформировал ее равнинную часть.
Всемирная миссия
Из всех этих регионов кальвинизм распространился по всему миру через миссионерское движение с конца XVIII - начала XIX в. Это богословие было доминирующим в условиях Великого Пробуждения в Америке и Евангелического возрождения в Англии. Его разделяло большинство пуританского духовенства и Джордж Уайтфилд, один из величайших евангелистов, которых когда-либо знала Церковь Англии. Это было также богословие Принстона и многих американских семинарий до начала ХХ века.
Политические движения, наука и искусство
Поскольку воскресший и вознесенный Христос есть Царь царей и Господь господ, все творение должно будет преклонить колени перед Ним. С этой верой во Христа Кальвин имел огромное влияние на политической арене. Во многих отношениях это создало демократический процесс и, в частности, Славную революцию 1688 года, когда Уильям и Мэри взошли на трон. Война за независимость Америки также велась исходя из того, что если король нечестив, то он должен быть свергнут, ибо суверенный Господь превосходит его.
Кальвинизм оказал значительное влияние на развитие естественных наук. Многие ученые следовали этой позиции, будучи убеждены, что Бог поддерживает всю природу Своим Словом. Она также породила библейски настроенных философов, таких, как Абрахам Кайпер и Герман Дойеверд в Нидерландах и многие другие.
Библейская экспозиция
Кальвин был компетентным лингвистом и его метод интерпретации, рассчитанный на то, чтобы добраться до мышления автора, имел дело с текстом исторически, грамматически и контекстуально. Этот метод экзегезы и изложения в его проповеди и письме оказал огромное влияние на библейскую проповедь - гораздо более широкое, чем само реформатское богословие. Его цель в проповеди и в написании комментариев - всегда помнить о том, что Библия есть Слово Божье к человеку. Паркер пишет: "Бог обычно не обращается к людям, открыто являя Себя, но с помощью творения, событий и тварной коммуникации. Библия представляет собой сборник документов, описывающих историю Божьих отношений с людьми именно через такое общение. Поскольку эти документы таковы, они должны быть изучены и поняты и через методы, общие для любых документов. Тварный аспект Библии не мешает услышать Слово Божье, а скорее совершенно необходим для этого. Бог в Своей доброте, говорит Кальвин, говорит с человеком языком, который он понимает, как мать говорит с младенцем" (19).
Таинства
Если Библия есть Слово Божье, обращенное к нам, то таинства являются видимым словом, которое делает реальным наше чувство обетований Божьих. Здесь мы должны обратить внимание на то, что называется утешением Вечери. В Писании есть обетования, указывающие на нужды каждого, кто ведет христианскую жизнь. Если обетование воспринимается нами, то видимый знак делает это обетование реальным для наших чувств во Христе по вере. Кальвин пишет: "Таинство является внешним знаком, который Господь являет во свидетельство Его доброй воли по отношению к нам... Единственное назначение таинств - обратить наши глаза к созерцанию Божьих обетований, чтобы Слово воспринималось не только ушами" (20).
У нас здесь нет места, чтобы остановиться на таинствах вообще, но мы должны обратиться к вопросу, разделившему в XVI - XVII вв. католиков и протестантов, а также лютеран и реформатов. Это вопрос, как хлеб и вино становятся Телом и Кровью Христа. На этот вопрос средневековые схоласты ответили, приняв аристотелевское различие между субстанцией (сущностью) и акциденцией (обстоятельством). Римским ответом было пресуществление; Лютер настаивал на более мягкой консубстанциации. Цвингли первоначально хотел решить эту проблему, считая ее не имеющей смысла, хотя он изменил свое мнение позже. Кальвин же писал: "Как мы обретаем Христа Распятого и становимся причастниками всех Его благословений?". Это реальный вопрос, и он ответил, что это дается по вере через силу пребывающего Святого Духа. Тело Христа как таковое остается на небесах, но Дух приносит благословения, а это значит, Христос дает нам Самого Себя, и мы получаем Его по вере и тем укрепляемся (ср. Статью 28 Церкви Англии). Это учение известно как рецепционизм.
Церковь Англии
Когда Мария Тюдор умерла в разочаровании в 1558 году, Елизавета заняла трон, и стало ясным, что политику Марии больше никто поддерживать не будет. Изгнанники стали возвращаться из Женевы, Франкфурта и других убежищ на континенте, и сильная кальвинистская фракция вновь начала в Церкви Англии реформы, остановленные перед этим на пять лет. Елизавета столкнулась с проблемой различных церковных мнений, и хотя в церкви было согласие по основным принципам, один важный момент вызвал серьезные проблемы. Королева была чрезвычайно проницательной женщиной, которая поняла, что если Англия должна выжить, она должна идти на широкий консенсус. Реформация не могла остановиться на стадии покойного Эдуарда VI. Пуританская борьба за дальнейшее реформирование началась.
Вывод
Возрождение и Реформацию следует рассматривать в сочетании одного с другим. Если Ренессанс был подъемом гуманизма, Реформация восстановила Библию на ее центральном месте в Церкви. Лютер и Цвингли обозначили путь, Кальвин же систематизировал и утвердил протестантскую доктрину. Гуманизм поместил человека в центре Вселенной, но Реформация, особенно через Кальвина, стремилась восстановить всевластие Бога во Христе. Ныне рационализм гуманизма и Просвещения уступает иррационализму постмодерна. Ответом на иррационализм может быть лишь подчинение человеческого разума Слову Божию. Это пример всех реформаторов и особенно Кальвина. Его влияние стало далеко идущим и почти непредсказуемым, простираясь от XVI века до наших дней. Мы можем любить его или ненавидеть, но Кальвин оставляет очень мало места для чего-то среднего. В любом случае мы не можем игнорировать его значение и его пример должен побудить нас верить в Триединого Бога и Его Слово.
I Итоги Ламбетской Конференции 1998 года Ламбет свидетельствуют о существенной разнице в
англиканских сообществах между растущими церквями Южного полушария и
упадком церквей Запада.
2 T George Theology of the Reformers (Leicester: Apollos 1988) p 13 3 W Cunningham The Reformers and the Theology of the Reformation (London: BoTT 1967)
5 W E Henley /nvictus
F Schaeffer How should we then live? (New Jersey: Fleming H Revell1976) p 52
6 Рим.8.28
7 F Schaeffer How should we then live? p 72 8 Question I Shorter Catechism of the Westminster Divines
9 T M Lindsay History of the Reformation vol2 (Edinburgh: T & T Clark 1934) p 99
10 Lindsay p!OJ !I T George Theology of the Reformers 'Reader in Holy Scripture to the Church in Geneva' pl80
12 Lindsay p I 03 13 Lindsay p 105
14 T George Theology of the Reformers p 181.
15 14 T George Theology of the Reformers p 181.
15 Книга общих молитв отмечает в конце Катехизиса: «Хранитель каждого прихода должен усердно по воскресеньям и святым дням, после вечерней молитвы, открыто в Церкви наставлять детей его прихода, посланных к нему, в какой-то части этого Катехизиса ».
16 Book of Common Prayer. Обратите внимание на рубрики о допущении к Вечере Господней.
I 7 Book of Common Prayer Holy Communion Prayer of Humble Access
18 Преподобный Питер Балкли, был одним из них. После преследования Лода он покинул Англию в 1634 году с немалым числом прихожан и основал город Конкорд в Массачусетсе и первую церковь в нем.
9 T H L Parker John Calvin (London: J M Dent 1975) p 77
20 T H L Parker John Ca/vin (London: J M Dent 1975} p 42
Перевод (С) Inquisitor Eisenhorn