Ловкач - сапожник тираспольского Дома Быта, что за Центральным рынком, казалось, неистовствовал. Он угрожающе вращал чёрными цыганскими очами, брызгал слюной, отчаянно жестикулировал. Однако все эти действа души не трогали. От слова совсем.
- Не верю!,- тут же заключил бы любой, мало -мальски грамотный последователь или знаток школы Станиславского
- Вы хоть чуть-чуть думаете своими мозгами?,- патетически вопрошал великий повелитель молотка и россыпей маленьких гвоздиков. Разговаривая, он как-то исхитрялся и удерживал часть из них полными мясистыми губами. При этом он умудрялся одновременно ловко подбивать разнокалиберные башмаки, выстроившиеся перед ним в длинные бесконечные шеренги
- Только колодка этого сорок седьмого размера стоит больше, чем я взял с Вас за Ваши волшебные туфли! А каблук? Посмотрите-посмотрите на эти каблуки. Это ж настоящая платформа! Мне, и только мне, их специально привозят из далёкого Еревана
- Ну и шо, шо Ваш сынуля и так высокий?! Мужику лишних пару сантиметров не помешают. Причём, нигде и никогда
- Шо? Говорите, шо сильно скрипят? Так раньше за такой скрЫп ещё и отдельно приплачивали! Слышали про сапоги со скрипом ?! Кусок кожи внутрь в них спецом подкладывали
- Ну и шо, шо это не сапоги?! За такие громадные туфли надо было с Вас ещё лаваш поиметь. Взять за них, как за роскошные итальянские сапоги. Это ж лыжи настоящие,- окончательно добив нас с отцом потоками слов и неотразимой логикой, отточенной в постоянных перепалках, он злорадно, с бравым и уверенным видом монополиста-победителя, добавил,
- Все равно. Такого размера в магазинах нет и никогда не будет. Так что не выкобенивайтесь, пожалуйста
_____________
Диссертационный зал Ленинской библиотеки - главного книжного хранилища Союза, известный своей особой тишиной, оценил мои башмаки сразу и по достоинству.
- С К Р И П ,- замер я , только на шаг войдя в помещение от огромной деревянной входной двери
- СКРИП ,- и уже весь зал повернулся к уникальному источнику непривычного звука, пристально и серьёзно рассматривая меня сквозь презрительно-холодные стекла интеллигентных очков
- СКРИП-СКРИП-СКРИППП ,- застонали престижные туфли, и я с размаху бухнулся за ближайший свободный стол, увенчанный классической настольной лампой для приличных людей
Все посетители зала, включая седых профессоров, энергичных доцентов и симпатичных аспиранток , покровительственно заулыбались и , обменявшись взглядами, полностью понимавшими периферию , вновь уткнулись в свои умные книжки.
- А в метро, - подумал я о предательских туфлях, - в метро их же было совсем-совсем не слышно
Почти не шевелясь, я битых два часа изучал очередную бездарную диссертацию. Улучив момент, когда стайка любителей покурить потянулась к выходу, всего за несколько скрипов, я резво выпрыгнул из оглушительной тишины читального зала и попал, попал, наконец, во вполне себе шумные и демократические коридоры, улицы и метро.
В диссертационном зале Ленинки меня больше не видели. Пришлось придумать несколько новых изобретений и будущий диссер, став неповторимо уникальным, был защищён на Ученом Совете ровно в отпущенный трехлетний срок и , конечно, с подобающим блеском.
Также благополучно я сносил и мои уникальные скрипучие туфли. В общественном транспорте Москвы они не приносили никому никакого дискомфорта.
Мотаясь по разным странам и континентам, я всегда вспоминал роковое предвидение простого тираспольского сапожника. Таких размеров - сорок седьмого советского и , равного ему, сорок девятого европейского, не было ни в одном нормальном магазине.
Только райские уголки Гулливеров, Богатырей и прочих Голиафов для крупных людей , находившихся в центральной и очень дорогой части больших городов мира, могли, хоть как-то, порадовать мой и так не очень привередливый вкус.
Но нигде и никогда я не встречал больше таких классных и удобных башмаков, легко, как на крыльях, переносивших меня по улицам, переходам, площадям и бесконечным лестничным пролетам. С такой молодой, бодрой и неповторимой прытью. С такими неудержимыми энергией,задором и радостью.
Ничего, что со скрипом...