Александр Сергеевич Суворов («Александр Суворый»)
ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ. Книга 2-я.
(к 50-летию советского 12-серийного телефильма «Семнадцать мгновений весны», 1973).
21.08.2023. Инструкторские курсы ВЧК.
Жизнедеятельность 18-летнего Всеволода Владимировича Владимирова в 1918-1919 годах была чрезвычайно активная, деятельная, насыщенная, наполненная событиями, явлениями и даже феноменами – удивительными, поразительными и необычными чрезвычайными происшествиями. Почему? Потому что это было время и среда совершения Великой Русской революции и начала Гражданской войны, счастливое и несчастное время страданий и бед, свершений и поражений, высочайшего напряжения всех жизненных сил. Только сильным, волевым, находчивым и терпеливым можно было выжить и победить в этом хаосе событий и явлений.
Отец Всеволода – Владимир Александрович Владимиров – очень был недоволен тем, что его сын, сын русского революционного интеллигента, пошёл работать в ВЧК (тогда говорили просто – ЧК). Однако именно то, что Всеволод начал активно работать в ВЧК спасло и обеспечило его отцу относительно спокойную мирную жизнь и участие в переживаемых России событиях…
Отношения Всеволода с отцом после Великой Октябрьской революции были сложные и об этом мы ещё расскажем в этой книге, раскроем их перипетии, обоюдные сомнения, страдания и любовь друг к другу. Пока же поведаем о том, что же внёс в свою ноосферу Всеволод Владимирович Владимиров, учась быть чекистом ВЧК и готовясь к работе красным разведчиком-нелегалом.
По законам диалектики: единство и борьба противоположностей, отрицание отрицания и переход количества в качество, в первые годы после Великой Октябрьской революции народ и новая революционная власть большевиков и эсеров категорически отвергала царские структуры обеспечения государственной безопасности, особенно такие, как Департамент полиции, Отдельный корпус жандармов, другие правоохранительные органы царского самодержавия, считала недопустимым возможность использования их сотрудников, а также старых форм и методов борьбы с политическими противниками, врагами народа и государства.
Однако по известной библейской мудрости: «всё возвращается на круги своя» вскоре после революции были созданы новые органы госбезопасности, в частности, ВЧК. Первые руководители ВЧК: Ф.Э. Дзержинский, М.С. Кедров, И.К. Ксенофонтов, М.Я. Лацис, В.Р. Менжинский, Я.Х. Петерс, В.В. Фомин и другие отлично знали методы и способы работы «царской охранки», но новых молодых сотрудников ВЧК необходимо было научить, подготовить для эффективной оперативной работы.
Вначале в ВЧК принимались и направлялись идейно убеждённые и преданные делу революции рабочие, крестьяне, солдаты и матросы, профессиональные революционеры и специалисты, но не имевшие опыта работы в органах госбезопасности. Как правило, первые сотрудники ВЧК, которых 7 декабря 1917 года было изначально около 10 человек, в декабре 1917 года – 40, в марте 1918 года – 120, не имели специальной подготовки и невысокий общеобразовательный уровень. Поэтому подготовка многих сотрудников ВЧК началась с постоянным повышением уровня образования и самообразования, для чего повсеместно в губернских органах ВЧК проводились индивидуальные занятия, создавались специальные кружки и школы.
Коллегия ВЧК 5 апреля 1918 года впервые рассмотрела вопрос о профессиональной и специальной подготовке сотрудников ВЧК. 7 июля 1918 года газета «Известия ВЦИК» опубликовала сообщение: «в настоящее время, как это выяснилось на Всероссийской конференции ЧК, на многих местах ощущается острый недостаток в сведущих, подготовленных работниках по борьбе с контрреволюцией и спекуляцией. Исходя из этого, ВЧК организует инструкторские курсы, которые в скором времени начнут функционировать». 13 августа 1918 года газета сообщала читателям, что «с 8 августа в помещении ВЧК (Большая Лубянка, Варсонофьевский пер., 7) с 11 до 14 часов года, проводится запись на курсы как лиц, имеющих рекомендации РКП(б), так и представителей губернских и уездных ЧК».
В воскресенье 15 сентября 1918 года в Москве начались занятия на трёхнедельных инструкторских курсах для 100-120 сотрудников ВЧК. Программа курсов: история рабочего движения в России; международное значение Октябрьской революции; права и обязанности сотрудников, инструкторов и комиссаров ВЧК; производство дознания, форм и методов борьбы с контрреволюцией, спекуляцией и преступлениями по должности. Занятия вели члены коллегии и руководящие работники ВЧК: И.К. Ксенофонтов, Д.Г. Евсеев, И.Н. Полукаров, Г.С. Мороз, В.В. Фомин и другие. 11 августа 1919 года начали работать двухмесячные инструкторские курсы, а в 1921 г. - трёхмесячные курсы по подготовке следователей, разведчиков и комиссаров ЧК. Все эти курсы располагались в Москве в старинной усадьбе на Покровке, 27. В 1922 году эти курсы ВЧК были преобразованы в Высшие курсы ГПУ, ставшие предшественником сети курсов и школ ГПУ, Высшей школы КГБ СССР и нынешней Академии ФСБ РФ.
С мая 1918 года, работая в отделе ВЧК для борьбы с контрреволюцией, Всеволод Владимиров зарекомендовал себя грамотным и разносторонне образованным человеком, хорошо разбирающимся в позициях разных политических партий и течений. Он хорошо знал программы партий, их решения, партийные публикации по злободневным вопросам событий и процессов. Всеволод Владимиров хорошо разбирался в теологии и в вопросах православной веры и религии, знал наизусть многие места в Библии. При этом он твёрдо стоял на принципах и законах научного мировоззрения.
За три недели учёбы на инструкторских курсах ВЧК Всеволод Владимиров отлично усвоил все учебные программы, которые стали затем соответствующими инструкциями для руководителей и сотрудников отделов ВЧК. Он обратил внимание руководства ВЧК на такие свои личные качества, как выдержка, вежливость, корректность, а главное – наблюдательность, что крайне важно было для оперуполномоченных комиссаров и следователей ВЧК.
Чтобы не было скучно читать «сухие» строчки инструкций ВЧК, попробуем изложить их в художественной форме, в виде рассказа в стиле романов Юлиана Семёнова о Максиме Исаеве – Штирлице. При этом никоим образом не претендуя на лавры подражателя знаменитому писателю, и не отступая от документальной точности изложения упомянутых инструкций ВЧК.
Приказ о командировании на учёбу на инструкторские курсы ВЧК в Москву всё ещё 17-летний оперативный сотрудник отдела по борьбе над контрреволюцией Петроградской ЧК Всеволод Владимирович Владимиров получил В ПОНЕДЕЛЬНИК 9 сентябрЯ 1918 года, за неделю до начала занятий. Устно Всеволоду было сказано, чтобы он «особо не волновался», что там «вас будут кормить и учить уму разуму», что «надо одеться по погоде и попроще, чтобы не выделяться». Отдельно ему было сказано, чтобы он никому не говорил, куда он едет, зачем он едет и насколько дней покидает Петербург и свою работу.
- А что я могу сказать отцу? – спросил своего сердитого начальника Всеволод.
- Отцу скажешь, что выезжаешь в Москву посмотреть что там и как, может быть поискать другую работу, - ответил начальник.
- Я врать отцу не могу, - возразил Всеволод. – Он всё равно догадается, что тут дело нечисто…
- А ты так сумей ему сказать, чтобы он не догадался ни о чём, - ещё более сердито рявкнул начальник. – Что же ты за чекист, если не сумеешь скрыть государственную тайну!?
Дома Всеволод честно признался Владимиру Александровичу Владимирову, что не несколько дней хочет уехать в Москву, чтобы посмотреть столицу, воочию увидеть и услышать происходящие там перемены в жизни, постараться что-то узнать интересное, полезное и нужное для своей творческой деятельности.
- Тем более, - признался он, - что меня посылают туда по служебной необходимости.
- Это опасно? – тут же откликнулся Владимир Александрович.
- Не знаю, - также честно ответил Всеволод.
- А где ты там будешь жить и питаться?
- В общежитии или ещё где-нибудь, но обязательно в служебном помещении, - улыбаясь ответил Всеволод.
- Тебе же понадобятся деньги и немалые! – опять забеспокоился Владимир Александрович.
- Вот как раз денег-то и не надо, - бодро ответил Всеволод. – Всё на казённых харчах. Я даже тебе немного денежек оставлю и свой паёк, я его заранее взял и мне от щедрот душевных на двоих отвалили…
Всеволод вывалил на стол из солдатского вещмешка четыре буханки хлеба, четыре банки консервов (мясных и рыбных), большой шмат сала, завёрнутый в грубую серую бумагу, несколько морковок и луковиц среднего размера и большой кочан капусты. Отдельно он выложил связку вяленой рыбки, круг копчёной колбасы, несколько головок чеснока и пакеты: с мукой, сахаром, крупой, солью. В центр этого продуктового «Монблана» он выставил две бутылки водки. Сверху этой горки продуктов он положил кулёк с махоркой и три коробка спичек.
- Настоящее богатство выдала ваша власть своему сотруднику, - иронично заметил Владимир Александрович. – Прямо как награда за верную службу…
- Всякой власти нужны сильные, здоровые и довольные сотрудники, - сказал примирительно Всеволод. – Нашей власти (он с нажимом выделил это слово) – особенно. Вот она и заботится о нас с тобой.
- Со мной?! – тут же вскинул голову отец Всеволода. – Не так уж она во мне нуждается, если в нашем университете таких пайков нам не дают!
- Зато мне дают на нас двоих, - устало сказал Всеволод и начал собираться в поездку.
Всеволод собирался спокойно и просто, как утром он собирался на работу: умылся на дорогу; почистил зубы и спрятал зубной порошок и зубную щётку в свой старый дорожный саквояж; слегка смочил холодной водой волосы и зачесал их назад по современной моде; сложил в саквояж запасную выглаженную рубашку, майку, трусы и стиранные заштопанные на пятках носки; в среднее отделение саквояжа спрятал документы и немного денег, туда же в потайной кармашек «конвертиком» незаметно от отца спрятал сложенную пополам острую бритву «J.A.HENCKELS SOLINGEN» (Германия).
Затем он надел свои рабочие серые шерстяные брюки («со стрелкой»), матросские кожаные начищенные до блеска ботинки со шнурками, слегка ношеную, но чистую и отутюженную белую хлопковую рубашку с «опереточным» полукруглым воротничком, серую шерстяную безрукавку («душегрейку»), серый шерстяной пиджак с накладными карманами и сверху свою («комиссарскую») шофёрскую кожаную крутку. Голову Всеволод прикрыл серой шерстяной кепкой с рисунком в модную «шотландскую клетку» и стал похож на интеллигентного водителя армейского бронеавтомобиля, только «в гражданке»…
Владимир Александрович молча и почти насильно вручил Всеволоду завёрнутый в салфетку большой бутерброд хлеба с салом и дольками чеснока, наказал ему всё это съесть в поезде к ночи и запить горячим чаем или кипятком, чтобы не простудиться, «потому что ночью в неотапливаемом вагоне очень холодно и ветрено». Провожать Всеволода на Московский вокзал он не поехал, потому что сын мягко, но твёрдо и настойчиво попросил его этого не делать. Попрощались дома и молча расцеловались так, как будто Всеволод уходил на фронт гражданской войны…
На Московском вокзале Всеволод сразу же заметил сотрудника ВЧК, который провожал кого-то и помогал тому человеку в пальто и шляпе поднимать большой чемодан в вагон. Всеволод был предупреждён, что на вокзале и в пути он не должен показывать, что кого-то знает, ни к кому не подходить и не разговаривать. Он просто должен был, якобы, показать сотруднику ВЧК свои проездные документы (на самом деле получить их), зайти в вагон, найти своё место, сесть и «не отсвечивать до самой Москвы» - так сказал ему его начальник.
- В Москве на вокзале вас встретят, - сказал ему начальник отдела борьбы над контрреволюцией петроградской ЧК. – Затем вас всех посадят в автобус как туристов и отвезут на место учёбы. Дальше будете выполнять указания тамошних начальников. Всё ясно?!
- Ясно, товарищ начальник! – бодро и весело отрапортовал Всеволод. – Что ж тут непонятного? Прийти на вокзал, получить билет, войти в вагон, не отсвечивать, а потом как турист поехать в автобусе по Москве туда, не знаю куда, с тем, кого не знаю совсем…
- Исполняйте указание, турист! – приказал начальник, но улыбнулся на шутку Всеволода.
Бутерброд из чёрного хлеба с салом и чесноком Всеволод честно скушал перед ночью в вагоне, хотя очень хотел съесть гораздо раньше. За чай он сэкономил деньги, а вот крутого кипятка выпил аж два стакана, поэтому ночь для него прошла относительно безболезненно. За всё время пути из Петрограда в Москву он ни с кем не разговаривал, даже не встречался взглядами, хотя сквозь прищуренные ресницы внимательно разглядел своих попутчиков. Некоторых из них он увидел в автобусе, который вёз их по улицам Москвы.
Инструкторские курсы при ВЧК, со сроком обучения три недели, были размещены в старинной усадьбе XVIII века в Москве по улице Покровке дом № 27. Сюда и привёз автобус пассажиров ленинградского поезда, которые всю дорогу ехали молча, ни с кем не общаясь и даже не глядя друг на друга. Только когда все прибывшие вышли из автобуса, разобрали и взяли свои вещи, они немного начали общаться, говоря друг другу ничего не значащие: «спасибо», и «пожалуйста». Здесь их встретили несколько человек в гражданской одежде, но с военной выправкой…
Московская усадьба чаеторговцев Боткиных по улице Покровка, 27 известна ещё с XVIII века, когда этими зданиями владели, вплоть до начала XIX века, представители дворянской семьи Булыгиных. Первым был построен в конце XVIII века главный дом («с колоннами»), а на грани XIX и XX столетий, со стороны его торцов, были построены одноэтажные западный и восточный усадебные флигели. Дом усадьбы имел классический фасад, центральную часть которого украшал пилястровый коринфский портик. Стены здания были декорированы разнообразной рустовкой: зрительно выделялись цоколь и крылья здания, а также ниши и сандрики, расположенные над оконными проёмами парадного этажа. Стены дома , а также своды первого этажа были обработаны вертикальными нишами и оригинальными лопатками.
В 1830-х годах усадьбой на Покровке 27 владели иностранные купцы: первым из них был Дексидмен, затем - А.Ф. Марк. При них строения усадьбы использовалось в доходных целях: флигели усадьбы были отведены под сдаваемые в аренду лавки, о чем свидетельствуют расположенные над карнизами рамки, в которых закреплялись панно с названием заведения и фамилиями торговцев. Тогда же проводилась и первая реконструкция городской усадьбы.
Одноэтажные флигели надстроили практически вровень с высотой главного дома усадьбы и соединили с ним устроенными арочными переходами. Сами фасады пристроек были расчленены большими оконными проёмами. К восточному ризалиту главного дома был пристроен вытянутый корпус, который разделил внутренний двор на два отдельных участка.
Русские купцы, чаеторговцы Боткины, род которых известен не только представителями купечества, но и великими медиками, приобрели усадьбу на Покровке 27 владение в середине XIX века и уже в 1867 году заказали проект реконструкции зданий известному в Москве зодчему Александру Степановичу Каминскому. Тот организовал отделку внутренних помещений и внешнего фасада строений усадьбы в так называемых псевдорусских формах. Новый лепной декор не скрыл визуально монументальность объёма строения и чётких линий основного членения строений усадьбы. Главный дом до сих пор притягивает взгляд прорисовкой мелких деталей разнообразной лепнины, а особенно наличников на втором уровне.
В интерьере главного дома представлена великолепная парадная лестница с отделкой под мрамор, а также роскошные резные двери и некоторые фрагменты богатой декорации. В бытность Дмитрия Петровича Боткина в доме существовала «боткинская галерея», состоявшая из его личной коллекции картин, а также изделий из бронзы и фарфора. Здесь были представлены полотна Василия Дмитриевича Поленова, Василия Васильевича Верещагина, Константина Егоровича Маковского, Павла Петровича Трубецкого и многих других художников.
В 1900-1916 годах главный дом усадьбы принадлежал потомственному почётному гражданину Москвы Петру Дмитриевичу Боткину. Пётр Дмитриевич был директором товарищества чайной торговли «Петра Боткина сыновья» - одной из крупнейших и старейших чаеторговых компаний Российской империи, членом товарищества Ново-Таволжанского свекольно-сахарного завода Боткиных. Он увлекался автомобилями и фотографией: был членом Общества автомобилистов и Фотографического общества.
Неизвестно пока, сохранялись ли интерьеры и сокровища усадьбы чаеторговцев Боткиных по улице Покровка, 27, хочется верить, что петроградские чекисты видели этот дом в облике начала XX века и по достоинству оценили гостеприимство и высокий уровень московской ВЧК. Несомненно, Всеволод Владимирович Владимиров с интересом осматривал главный дом усадьбы, а затем знакомился с интерьерами, украшениями и убранством внутренних помещений.
Усадьба Боткиных на Покровке, д. 27 имеет два въезда-выезда через подворотни боковых флигелей, два отдельных удобных двора, ограждённых другими зданиями и усадьбой С.С. Боткиной, длинный корпус «боткинской галереи», в которой разместился актовый зал инструкторских курсов ВЧК. Левый двор проходной, из него можно выйти к дому 23 по Чистопрудному бульвару.
В перерывах между занятиями Всеволод узнал, что история главного дома усадьбы чаеторговцев Боткиных связана с писателем Львом Николаевичем Толстым, бывавшим в галерее Боткина, и поэтом Афанасием Афанасьевичем Фетом, являвшимся частым гостем хозяина и женатого на родной сестре Дмитрия Петровича Боткина. В этих же стенах нарисовал портрет жены Дмитрия Петровича - Софьи Сергеевны Боткиной - художник Иван Николаевич Крамской.
(В настоящее время XXI века главный усадебный дом Булыгиных-Боткиных по адресу Покровка, 27 занимают: культурный центр «Покровские ворота», Духовная библиотека и салон «Чайная высота». Источник: сайт: Прогулки по Москве).
Вслед за петроградцами в усадьбу Боткина, ставшую учреждением ВЧК, приехали другие слушатели инструкторских курсов; всех разместили в комнатах главного дома (по несколько человек в помещении), показали места общего пользования, познакомили с распорядком дня и расписанием занятий, дали время на личное обустройство, покормили завтраком. После обеда начали первые занятия...
По вполне понятным причинам, пока точно неизвестно, как были организованы занятия этих курсов ВЧК, однако можно предположить, что первым вводным занятием была лекция председателя ВЧК Феликса Эдмундовича Дзержинского, которые кратко сообщил слушателям о целях и задачах курсов, о тематике подготовки и переподготовки, о разделении слушателей на группы соответствующие отделам ВЧК, о программе и ожидаемых результатах обучения.
В конце первой вводной лекции Ф.Э. Дзержинский прочитал слушателям «Памятку сотрудникам ЧК», утверждённую им в июле 1918 года, в которой говорилось о том, что должен помнить каждый комиссар, следователь и чекист, работая по розыску. Далее следует оригинальный текст Памятки в стиле революционного мышления, устной речи и русского языка 1917-1919 годов:
«Быть всегда корректным, вежливым, скромным, находчивым.
Не кричать, быть мягким, но, однако нужно знать, где проявлять твёрдость.
Прежде, чем говорить, нужно подумать.
На обысках быть предусмотрительным, умело предостерегать несчастья, быть вежливым, точным до пунктуальности.
Быть всегда в обращении с публикой вежливым, а при случае уметь проявить твёрдость.
Каждый сотрудник должен помнить, что он призван охранять советский революционный порядок и не допускать нарушения его, если он сам это делает, то он никуда не годный человек и должен быть исторгнут из рядов Комиссии.
Быть чистым и неподкупным, потому что корыстные влечения есть измена Рабоче-Крестьянскому государству и вообще народу.
Быть выдержанным, стойким, уметь быстро ориентироваться, принять мудрые меры.
Если ты узнаешь, где о небрежности и злоупотреблении, не бей во все колокола, так как этим испортишь дело, а похвально будет, если ты их тихо накроешь с поличным, а затем к позорному столбу перед всеми.
Храни, как зеницу ока, данные тебе поручения».
Эти наставления «Памятки сотрудникам ЧК» впечатлительный и взволнованный почти 18-летний Всеволод Владимирович Владимиров (он отметит свой 18-й день рождения 8 октября 1918 года) воспримет как свою личную конституцию, как свой основной закон чекистской нравственности, профессиональной деятельности и профессионального поведения чекиста-следователя и чекиста-разведчика. Эти простые истины, заветы и требования председателя ВЧК Феликса Эдмундовича Дзержинского войдут в резонанс с доминирующими чертам его характера, ещё более усилятся и станут для него законодательными нормами, правилами, законом его дальнейшей жизни и деятельности.
Слова, сказанные Дзержинским, были созвучны с мыслями, образами и словами отца Всеволода, Владимира Александровича Владимирова, с его, Всеволода, мыслями и представлениями о мире и дружбе, солидарности и сотрудничестве в коллективе ЧК: «Я ужасно дорожу миром у нас (в ЧК - автор), а это (дружба, солидарность и сотрудничество – автор) может его обеспечить и дать возможность многое увидеть и знать по внутренней жизни, - говорил Ф.Э. Дзержинский. – Дружность, по-моему, необходимое условие успеха и силы нашей».
Нравственный закон честности, порядочности, благородства, достоинства и чести, по солидарному мнению Дзержинского, а также отца и сына Владимировых, был залогом успеха в повседневной работе чекистов. Памятка сотрудника ЧК тоже состояла из 10 заповедей, но это были не десять христианских заповедей, это были официальные служебные правила поведения чекистов в 1918 году. (Источник: Автор: Плеханов Александр Михайлович, книга «Кто Вы, «Железный Феликс»? Издательство: Издательский Центр Аква-Терм, 2013 г.).
- Как это трудно – быть всегда корректным, вежливым, скромным и находчивым, - напряжённо думал Всеволод, ожидая, когда закончится перерыв перед вторым занятием.
- Как иногда хочется закричать, вспылить, взорваться, как трудно бывает сдержаться. Но Дзержинский прав: нужно знать, где проявлять твёрдость, а где мягкость, иначе можно совсем затвердеть и окаменеть...
- Да, Феликс Эдмундович прав, мне папа тоже это говорил неоднократно: «Прежде чем, что либо сказать, нужно подумать, что сказать и как сказать, чтобы никого не обидеть, не нарушить взаимопонимание, не навредить делу».
- Ещё Сократ говорил, - сказал самому себе Всеволод, - что прежде чем что-нибудь говорить, нужно трижды просеять это. Во-первых, через сито правды, во-вторых, через сито доброты и в-третьих, через сито пользы. Если нет ни правды, ни доброты и необходимости, то и говорить незачем.
Остальные семь изречений-правил Феликса Эдмундовича Дзержинского он оставил «на потом», потому что был уже вечер, прозвучала команда "Отбой!" и все слушатели поспешили на удин, а затем по своим местам пребывания, чтобы освоиться, обжиться, привести свой быт в порядок. С понедельника 16 сентября 1918 года начинались занятия по специальности. Всеволод Владимиров был включён в группу оперативных работников и следователей отделов ВЧК для борьбы с контрреволюцией и саботажем, со спекуляцией и с преступлениями по должности. Начиналась трудная и напряжённая спецподготовка…