В небольшой комнатке, слабо освещаемой догорающей свечой, раздавался оглушительный храп мадам Бежо. Тьерсен понял, что до утра уже не уснет.
Вечер и часть ночи прошли бурно.
После очередного занятия любовью с бывшим маркизом, мадам, перебравшая спиртного, неожиданно пустилась в пьяные бурные и слезные откровения. Тьерсену, всецело поглощенному собственными проблемами выживания, меньше всего хотелось их выслушивать. Он молчал, глядя на горящую на каминной полке свечу, пока мадам Бежо вспоминала про своего супруга, почившего семь лет назад. «Хоть и кобель был каких мало, мой Арман… но родной мне всё же был. Родной».
Вспоминала про своего сына Поля, которому было двадцать два и ушедшего добровольцем в республиканскую армию.
- Писал мне весточки поначалу, - заплетающимся голосом вещала Софи Бежо, тесно прижавшись грудью к плечу Тьерсена, - а теперь уж как полгода ни одного письма от Поля нет, - она всхлипнула.
- Как ты думаешь, Андре, он жив? – жалостливо спросила она, уставившись на Тьерсена круглыми пьяными глазами с размазанной вокруг них тушью.
- Я не знаю, - равнодушно ответил Тьерсен, отодвигаясь от нее немного в сторону.
- Ну а у тебя, Андре… - Софи Бежо вновь всхлипнула и пьяно икнула, - есть у тебя кто из родных?
- Родители умерли, а сестра в другой стране, - отозвался Жан-Анри, рассудив, что уход от ответа может вызвать у его квартирной хозяйки еще бОльшие подозрения и лучше её не сердить.
- А дети? - продолжала допрос мадам Бежо.
- Есть… дочь, - вдруг сказал бывший маркиз и сам удивился, почему так ответил.
- О… - заинтересованно протянула мадам Бежо, пристраивая свою растрепанную голову на груди Тьерсена. – И сколько же ей?
- Наверное уже шесть.
- Наверное? – Софи Бежо рассмеялась, приподнявшись на локте и накручивая на палец завитой локон. – Так ты и сам не знаешь? Что ж ты за чёртов отец. Так найди её.
- Я даже не знаю, где сейчас её мать, - ответил Тьерсен. – Я очень скверно поступил с ней… Впрочем, тогда я не думал, что всё получится так.
- Все вы кобели и никогда ни о чём не думаете, - мадам Бежо вновь пьяно икнула, - а страдаем от вас мы, слабые женщины.
Тьерсен весело расхохотался бы, если бы не ощущал себя сейчас так паршиво.
Уж кто-кто, а мадам Бежо совсем не выглядела слабой и угнетенной женщиной.
Он уже с тревогой ожидал, что, наговорившись нетрезвая женщина вновь потребует от него ублажать её дряблое тело. Но к его облегчению, поговорив еще немного о «безответственных кобелях», Софи Бежо смолкла на полуслове… а через несколько минут комнату торжественно огласил пьяный храп.
Тьерсен с трудом перелез через тело любовницы, раскинувшееся почти на всю ширину постели, накинул рубашку и, подойдя к столу, на котором стояла бутыль с недопитым вином, сделал большой глоток из горлышка. Затем повернулся и посмотрел на женщину. Спящая, она показалась ему еще более отталкивающей. Волосы разметались по подушке, рот был приоткрыт, тонкая бретель ночной сорочки сползла с плеча, открыв большую, обвисшую, как уши легавой, желтоватую грудь. В этот момент Тьерсен понял, что для него наступил какой-то предел. Он больше не мог продавать себя.
Сегодня вечером мадам дала ему отсрочку оплаты еще на две недели. За это время нужно было на что-то решиться. И сделать это по-возможности быстрее.
***
- Только 200 ливров? – с горечью воскликнул Тьерсен, забыв о сдержанном тоне. – Но почему так мало? Это настоящие золотые часы.
- Вижу, что золотые, - процедил сквозь зубы скупщик, вертя в руках изящные карманные часы с откинутой крышкой, - хорошая вещица. Тут у них даже вставки алмазов имеются, - он сощурил глаза и прищелкнул языком. И … - он пригляделся к внутренней стороне крышки, - и даже выгравированы фамильные инициалы - А.Т.
И он с ироничным интересом взглянул на бывшего маркиза.
Тьерсен сглотнул, проведя языком по пересохшим от волнения губам. Сердце вдруг заколотилось, как бешеное.
- Часы не мои… - пробормотал он. – Достались от моего хозяина, у которого я работал. Он эмигрировал и…
Тьерсен смолк, подбирая наиболее правдоподобное объяснение.
- Ладно, гражданин, - перебил его скупщик, - мне это не столь интересно. Наверное, вам повезло, что меня больше интересуют сами вещи, чем те, кто ими владеет.
Он с усмешкой взглянул на Тьерсена.
- А дать за них могу только 200 ливров, не больше. Или 100 с правом выкупа через месяц.
Тьерсен на мгновение задумался, опустив взгляд.
- Хорошо, - проговорил он. – Я согласен продать их за 200 ливров.
- Чудесно, - быстро сказал скупщик, открыв небольшой ящичек в столе, куда поместил фамильные часы бывшего маркиза и положил перед ним 8 ассигнаций по 25 ливров каждая.
В этот же день Тьерсен покинул комнату, которую снимал у мадам Бежо. Посчитав, что за месяцы проживания у нее, он во многом и так уже расплатился «натурой», бывший маркиз оставил ей в комнате на столе 50 ливров вместе с короткой запиской:
«Софи, прощай.
Благодарю за твою доброту и снисхождение к моему положению, которыми больше не могу злоупотреблять»
Продолжение: http://proza.ru/2023/09/06/270