То, что ты ищешь, тоже ищет тебя.
I
Съехав от Костерина, Вика завела себе ярко-коралловую юбку в пол и анкету на сайте знакомств. С первой, скажем прямо, повезло – сидит как влитая, картинно рассыпается в шаге, – а вот вторую нужно было довести до ума: написать о себе, добавить свежие фотографии.
Надюха, прискакавшая на подмогу, торжественно потребовала пить – ну и духотища! – а напившись, есть. Вика болтала венчиком в кружке, Надька просто болтала. Порция оладьев уже дымилась на столе, а Надя всё кружила, всё не знала, как заикнуться о своём сомнении.
На днях двое обалдуев перевозили Викины вещи. Управились, покуривали в сторонке, короткий диалог:
- Вы ж говорили, потом посидим где-нибудь!
- Ты тоже говорила, что у тебя симпатичные подружки!
Вика – с красными глазами, растерянными между конопушек, далеко не худенькая, запарившаяся от этого и от беготни по этажам, выглядела и правда не айс. А ведь выглядеть в нашем деле – полдела. Но она очень самонадеянная, эта Вика, ей и скажешь – отмахнётся, пошлёт.
Надюха, подкрепившаяся и разнеженная, наблюдала за быстрыми движеньями подруги полулёжа. Что-то прикидывала, кривя рот. Когда со стряпнёй было покончено, её осенило:
- А распусти-ка волосы!
В школе особым вниманием ребят Вика не пользовалась – дружили и дружили. А, ну Серый всегда с вечеров провожал. Ванёк подкидывал записку Takemylove. Козлов, дурак, выдумал невероятную, мерзкую историю и всем рассказал. В общем, ерунда. Это в институте случилось такое, от чего она до сих пор не могла отказаться (а Костерин, судя по всему, отделаться). В промежутке, правда, мелькнули: Лёшка, вернувшийся с армии, московский какой-то Антон. Ездила на лето в деревню, пошла со своими на дискотеку, потом, отбившись, тыканье в тени. Одна из них отделилась, полоснула фонарём: «Кто ты, чудо? Почему я тебя не знаю?»
Надюха рассматривала Вику пристально, как на кастинге:
– А распусти-ка волосы!
Вика метнулась в комнату, вытащила шпильки из головы, нацепила новую юбку и, засвеченная бившим в окно солнцем, вспыхнула в дверном проёме. Надька одобрительно закивала:
– Другое дело! Дашь поносить? Потом, конечно.
На снимках мифическая дриада ловит бабочку. Ловится в кадр вполоборота, в лучах волос. Заигрывает с бликами между веток ив. Срывает с ивы листик, другой. Пристраивает усы…
– Ой, давай без этого.
Фотосессию сопровождала буквенная, то есть доступная далеко не всем, информация. Имя, созвучное настоящему. Полушутливые-полусерьёзные ответы на вопросы: любимый фильм – «Красотка», любимое блюдо – селёдочница.
Любимый человек так и не позвонил…
Пожелания к кандидатам: от 30 до 50, спонсорская поддержка, небольшой пупочек как гарант симпатии с моей стороны.
Через пять минут на экране мелькали входящие сообщения.
II
Serg, 55, бывший военный, и по части здоровенного вопросов нет. Готов... так-так-так... Ищет девушку для регулярных встреч на его территории, милую, чистоплотную...
Вика вытащила глаз из монитора и обвела им, как перископом, комнату. Сразу три бокала из-под чая. Пакетики в крышке от консервированных помидоров. Пепельница, утыканная бычками, как игольница иголками. На спинке стула замерла колготка.
Наверное, я не особо чистоплотная. Да и непривередливая: хлеб у меня с одной стороны ест плесень, с другой – я. Хладнокровно ожидая, когда наши интересы пересекутся.
Всегда Готов, 32, симпатичный, обеспеченный москвич, в городе бывает 2 раза в неделю. Интонация переписки клонилась к встрече, когда он задал несколько вопросов, озадачивших Вику. В частности – «А что ты умеешь?»
Проведя 8 лет с первым и единственным, Вика не умела ничего. Но она допускала – допускала же? – что и в сфере, заведомо индивидуальной, уместны какие-то универсальные умения. Но обсуждать их всё равно противно.
Иван Хворов, 27. «Почему ты не хочешь серьёзных отношений?»
Ты будешь давать мне деньги, куда серьёзнее.
Не будет.
Kot Myrlika, 100. «Вик, привет, это Артём. Ты чё тут делаешь?»
А ты чё тут делаешь? Ты, насколько мне помнится, женат.
Nik1140568, 34, плотненький, щетина, взгляд исподлобья. «Уважение пространства...» Ну предположим. «Без мозгоимения…» Уже хуже. «Ум, глубина, – это он себя описывает, – юмор, книги, Бродский, страсть… Длинна тела в расслабленном состоянии…»
Спасибо, интеллектуал у меня уже был.
Макс, 31. «Как насчёт ролевых игр»
Али, 43. «Приглашаю на выходные на шашлык за городом»
ANDREJ, 37. «Сколько ты хочешь за ночь?»
Lavilas, 31. «У тебя есть подружка?»
Сразу два аккаунта просили адрес почты, чтобы обменяться настоящими фотографиями. Один Вике понравился, но, получив её снимки, замолчал. Другой назвался бесцветным именем Валентин и самонадеянно утверждал: «Я тот, кто тебе нужен».
Вика открыла почту: лысый, бородатый дугогай, лапы в сланцах. К тому же молодой – 28 лет, опасность запросов. Решила подождать.
А на следующий день по дороге с работы встретила очень похожего типа в парке – вместе с женой, коляской и мальчиком лет трёх, скакавшим за ручку, как шарик на верёвочке.
Придя домой, она заблокировала дугогая.
III
К Леониду Годунову Вика отправилась по наводке Надюхи. Та честно предупредила, что – спринтер, коллекционер, никогда не встречается дважды, даёт строго фиксированную сумму. Питает слабость к определённому типажу, которому Вика вообще-то не очень соответствует.
Но, заполучив номера друг друга, они мило попереписывались, и вот уже Вика ждала Годунова на лавочке в глубине тенистого дворика. Он держал, очевидно как раз для таких случаев, квартиру на одной из центральных улиц, теперь же опаздывал, звонил, извинялся.
Вика уже бросила нервничать и от безделья копалась в телефоне, когда по ступенькам указанного подъезда спешно поднялся высокий, подтянутый мужчина лет 45. Поднялся, обернулся – однако, жара, – скатился обратно.
Так же легко, как бегал по ступенькам, Леонид собирал простенький стол и рассказывал о себе: сын священника, бизнесмен (асфальт кладу), астролог-любитель. Передать его манеру можно словосочетанием «плавно суетясь».
Плавно суетясь, он предложил даме коньяк, и Вика, освоив 100 грамм, из значительно похорошевшего мира отзывалась прошлыми бедами.
– Сколько тебе лет? – спрашивал Леонид.
– 26.
– А ему?
– 30.
– А, ну понятно, транзит Сатурна. Сатурн отобрал. Да-а... – спохватился он. – Меня предупредили, что ты испытываешь затруднения. Передай, пожалуйста, Надежде – ей я тоже, что обещал, перевёл. А это тебе. – И, вынув из бумажника две купюры, протянул Вике (вмастил).
Про себя она отметила, что и здесь дезинформация – обговаривалось меньше. Но виду не подала, сказала спасибо и продолжала в том же духе.
В какой-то момент стало ясно, что посиделка затянулась, Леонид прощается.
– На этом всё? – оживилась она.
– Да, да, всё. Я спешу. – Он подобрал барсетку и двинулся с места.
Вика тоже поднялась, как бы зацепленная воздухом его движения, но в прихожей остановилась:
– А комнату ты мне разве не покажешь?
Он удивился – и показал.
– Слушай, – Леонид, лёжа на спине, отдыхал, Вика подтягивала с разных концов кровати свои вещички, – а ведь у тебя огненная Венера!
– Это как?
– Ну, овновская, там, или львиная.
– Уу...
- Быстрая, импульсивная, - он счёл нужным пояснить. - Выразительная, заразительная. Чувства яркие, легко вспыхивают и легко остывают, если не получают подпитки. И, что примечательно, насовсем. Огонь никогда не возвращается по старому следу, это прям по методичке.
Пробегая по парку, Вика не вытерпела и позвонила Надьке. Затараторила, делясь подробностями встречи, неосмотрительно откровенно и громко, так что не сразу обратила внимание на странные шлепки за спиной.
Обернулась: двое старшеклассников, рюкзаки за плечами, издевательски аплодировали.
IV
Рустам появлялся дважды в неделю и поначалу цокал языком, что дорого, дорого, даже в Москве цен таких нет. Но от поисков халявы, как и от игры в донжуана и мерзеньких мечтаний, он был далёк. С его заскоками можно было мириться.
Так, в первое их утро – гостиничное утро – он наотрез отказался отвезти Вику домой (она не просила), но такси вызвал и попёрся провожать. Внизу, на ресепшене, торчала семейная пара: мужчина в пиджаке оформлял заезд, а длиннохвостая блондинка, нога на ногу, вместе с чемоданами сидела на диванчике.
Когда Вика вышла из лифта, помятая ночью, кутаясь в кардиган и в сопровождении лохматого кавказца, все трое – двое гостей и администратор – разом оглянулись, причём женщина заёрзала и сменила ногу.
А потом Рустам искал машину, широко шагая по парковке; размахивая руками, переходя в ругани с русского на родной и обратно, командовал водителю, что остановиться нужно не там, а здесь... Вика смотрела на всё это обомлев, заливаясь тайным смехом и стыдом – ей представилось вдруг, как Костерин, заседавший тут же, в одном из офисов бизнес-центра, по хрупкой утренней прохладе чапает на работу.
Смущали её и непосредственность в выражении чувств («Викторыя, звизда мая! Скока у меня б***дей было, но такой, как ты...»), и грязновато-белый порошок, который Рустам растворял в воде и выпивал перед сном (господи, хоть бы лекарство!).
Зато о поставках зерна (он занимался зерном), о далёких аулах (ау!..), о том, что хурма растёт на дереве, а горячий чай спасает от жары, вообще о взглядах Рустама на жизнь слушать было интересно.
– Женщина не должна работать. Мужчина должен приносить деньги в дом, женщина – вести хозяйство, воспитывать детей, быть скромной и послушной.
Вика поднимала бровь. Но система прочная, как Нарын-Кала: женщина, не проститутка…
V
В двадцатых числах августа Вика обнаружила, что бер… Нет, это надо обмозговать.
Отклик отправлялся без особой надежды, в отчаянье погибающего. Тест решался между лжелюбовными переписками и свиданьями. Было ещё собеседование – нельзя сказать, что она прошла собеседование. Скорее так – заскочив, на выдохе, в каком-то очаровательном расслаблении, она прошла сквозь собеседование. Тем не менее.
В двадцатых числах августа Вика обнаружила, что берут её на работу. Так из газеты, где готовила объявления, она перешла в рекламное агентство. Это, помимо интересного занятия, означало конец денежных мытарств. Жаль, Костерин ничего не знает…
Рыжие волосы были собраны в пучок, рыжие плечи заправлены под пиджак. Юбка, всюду таскавшаяся за ней, перекочевала в гардеробную ностальгии. Ещё некоторое время поступали звонки, на которые Вика отвечала рассеянно, даже не вылезая из компьютера:
– Да-а… Да, привет-привет… Нет, я этим больше не занимаюсь.
И не отвлекаясь на изумлённые оборачиванья коллег.
И пока она вникала, привыкала, приноравливалась, утомлялась – в сети, на сайте знакомств, на заднем дворе мыслей плавала её анкета. Спустя месяц Вика всё-таки добралась до неё, чтобы с размаху, с торжествующим чувством, удалить, но в досаде остановилась: писали ей на удивление мало. Даже захотелось рассмотреть, кто: в основном те же коты и коды, плюс новый аккаунт, очень активный. «Привет», «Ты где», «Ты сюда заходишь вообще», и, застукав её в онлайне, – «Когда же мы наконец встретимся?»
– А с чего ты взял, что я вообще буду с тобой встречаться? – не выдержала Вика.
– Потому что я тот, кто тебе нужен.
Потом он попросил адрес почты и прислал фотографию – не ту, растрёпанную, в шортах и сланцах, а посолиднее, в рубашке, брюках и на фоне белой тойоты. Но по отсутствию поросли в верхней части головы – и по присутствию в нижней, по взгляду, в котором к чистоте прямолинейного подмешана притягательность скрытого, по редкому имени Валентин она его узнала.
Никакого сегодня, естественно, быть не могло, но на завтра, на удобный обеим сторонам обеденный перерыв, договорились. Любопытство, и, в конце концов, человек так старается, а мне ничего не стоит…
VI
В назначенное время он подкатил на своём авенсисе в переулок неподалёку от Викиного офиса. Вышел, шагнул к ней под клён, на упаднический островок, поздоровался. Немного поспорили о дальнейшем маршруте и, после того как Вика отфотала номера и переправила Надьке, поехали кататься.
Вику он предусмотрительно усадил сзади, рядом с детским креслицем, а с переднего сиденья поднял и протянул ей бордовый букет каких-то хохлатых недоирисов, не очень впечатливших (не розы). Пока ездили по городу, Валентин весь извертелся – смотрел на неё при каждой реплике. В обрывках вопросов, в бесконечных этих его поворотах, в глубоких, умных глазах она увидела то, к чему с досадой привыкла в себе и чего давненько не встречала в других: он волновался.
– Ну вот я практически без животика, – оправдывался, – но небольшой всё же есть, – сгибался в сидении. – И потом – можно же отпустить...
– А как ты себе представляешь наши встречи?
– А почему именно любовник?
И, когда она пояснила, выдохнул:
– Ааа, так ты нормальная! Только вот что. Мне хотелось бы… Мы могли бы не просто так… Не только ради этого, а ещё и…
– Что?
– Разговаривать.
Он ещё спрашивает! Конечно! Если, правда, я прямо сейчас не катапультируюсь от восторга и не улечу в космос.
– Не вижу проблемы.
– А деньги? Тебе нужно много денег?
Он работал на заводе – устроился после армии и дослужился до начальника цеха.
– Ну, хотя бы на обед, – шутила Вика.
– Чё, совсем нет?
– Ну нет, нету. – Не прерывать же начатую игру.
– Чёрт, и у меня с собой нету!
К тому моменту они вернулись в пункт А, под клён. Валентин, сидевший вполоборота, открыл бардачок, нашёл несколько соток. Вытащил две и протянул Вике:
– Вот на обед. – Замешкался, добавил ещё две: – И на ужин. На телефоне деньги есть?
– Откуда!
– И на телефон.
– А на сигареты?
Когда Вика собралась выходить, Валентин уже целиком торчал между сидений.
– Подожди. Можно тебя… поцеловать?
– В щёчку. – И, дождавшись его безвыходного согласия, подставила щёку.
Потом она хлопала дверью, махала рукой. И он махал, отъезжая, и сигналил, и тихие, не пугавшиеся прежде листья, поднялись и провожали.
Увидеться снова и уже более обстоятельно они должны были в понедельник.
VI
После работы Вика позвонила Надьке, но та не ответила. Забежав домой, поставив цветы, присев, поев, походив, Вика отправилась к подруге. Событие, произошедшее с ней сегодня, требовало взгляда со стороны и трезвой оценки.
Но попасть в квартиру ей удалось не сразу, и встретила её совсем не Надюха, а монстр хмурости.
– О-ё-ёй, как голова трещит. Мы со Светкой сёдня в кафе посидели, у Светки радость. Она своего-то того… увела… Шутишь, три года вместе. Всё, подал на развод, отмечали. У тебя чё-как?
У неё к ночи было три пропущенных и эсэмэска: «Дай хоть какую-нибудь весточку».
На следующий день: «Пришли ещё фотографий, хочу на тебя смотреть». Она выслала адрес страницы ВК: «На, любуйся».
Потом он жаловался, что очень медленно идут выходные. Тревожился: «Ты удалилась с сайта?» – «Ну, я вроде как всё нашла».
А выходные действительно тянулись, и Вика за два дня перемыла и перемыслила кучу всего. Расстановка сил со времени их первой переписки в общем-то не поменялась: она по-прежнему не была готова к дележу мужика, морально-нравственным вопросам, ухудшению кармы. Но кое-что важное всё-таки случилось: с появлением Валентина круг её женского самоутверждения замкнулся, монополия Костерина пала. Можно было начинать жить. Ей хотелось только ещё раз увидеть, как другой, чужой, неизвестно откуда взявшийся мужчина смотрит на неё - и получше рассмотреть его самого; поспрашивать на отстранённые темы и послушать его голос; ощутить себя желанной, смущённой этим желанием и уже чиркающим где-то в глубине своим собственным, ответным. Ей хотелось подлить это неожиданное состояние - прежде, чем она от него откажется.
Очевидно, и на той стороне протекал мыслительный процесс. И какими бы соображениями ни руководствовался Валентин, он облегчил Вике задачу, ближе к вечеру воскресенья прислав сообщение: «...Я не тот, кто тебе нужен».
Больше признаков жизни они друг другу не подавали. Через пару недель о Валентине напоминали разве что альстромерии, упрямо не собиравшиеся вянуть.
Хотя быть может, как-нибудь вечером, под мурлыканье телевизора, Вика заходила к нему на страницу. Пролистывала, рассматривала спокойную, стройную, однозначную красоту его жены, родившую двоих детей. Может быть, и сам Валентин попадался ей в онлайне, и в наушниках у него – в наушниках он, что ли, музыку слушает? – орал Лепс: «Ты опоздала!»
Тамбов, 2019-2023
Источник изображения: Freepik