Лиза

 Глава 1
       Свет бил в глаза, пробирался сквозь веки, раздражал, скользил по лицу, уху припекая его. Просыпаться не хотелось от слова совсем, но и лежать в кровати если ощущение такое как будто над тобой включили сразу несколько ярких светильников тоже не вариант. Можно встать, задернуть наглухо шторы, но уснуть, после этого снова скорее всего не получиться.  Надо вставать. Лиза открыла глаза и застонала. Часы на стене показывали семь часов утра. И это в воскресенье! Отоспалась называется.  Сама, виновата, не задернула вчера на ночь шторы. Кто же ожидал, что после стольких дней серого неба и проливного дождя наступит такая благодать в виде безоблачного голубого неба и слепящего яркого солнца? Сентябрь в этом году не баловал ни теплом, ни хорошей погодой. Лиза любила всегда из 3 месяцев осени именно Сентябрь. Она просто обожала гулять в парке и «шуршать» опавшими листьями. Большие кленовые листья желтого, красного, багряного цветов так красиво лежали ковром на земле и так красиво разлетались в разные стороны, стоило их поддеть ногой. Детвора собирала их в охапку и кидала над головой, падала на них, как на мягкую перину, засыпала себя сверху этой красотой.  Смех раздавался по всему парку. Поздние осенние цветы радовали глаз, тянулись к солнышку всеми своими листочками, бутонами. Тихо шевелили пожухшей разноцветной листвой деревья, с сожалением провожая один за одним покидающих их листья. Где-то высоко в небе кричали птицы, улетающие в теплые края до весны. Их крик вызывал какое-то щемящее чувство потери и печали. Голуби, воробьи, остающиеся на зиму, собирались стаями и одни кружили в небе, радуясь последним теплым денькам, а другие рассаживались по веткам кустов и что-то громко обсуждали, щебетали.   Пожилые парочки, молодые родители с колясками сидели на скамеечках, щурились и улыбались теплу и солнцу. Умиротворение, тихая радость, надежда на лучшие – это то, что Лиза ощущала в эти дни. Ей было легче переносить холодные, серые, дождливые дни октября и ноября и долгую ледяную, снежную зиму. Но этой осенью всё было по-другому. Практически с первых чисел сентября установилась холодная, дождливая погода. Температура воздуха не превышала 9-10 градусов тепла. Ветер рвал мокрые листья, кидал на залитую дождём землю, и они грязным коричневым, комковатым ковром лежали на этой промокшей и озябшей земле. Серое, тяжелое, низкое небо, казалось, упало на крыши домов и не может подняться. Солнце исчезло. Ощущение такое, что его никогда и не было.  Свинцовые облака не пропускают даже самый маленький лучик.  Ни гулять в парке в такую погоду не хотелось, ни «шуршать» не получалось. Хотелось быстрее домой, закутаться в плед, забраться с ногами в кресло, пить горячий кофе и дремать потом под звуки любимой музыки. И вдруг после двадцати дней непогоды такое солнце, небо и утро. 
       Лиза встала, подошла к окну, выглянула и сразу же сощурилась. Солнце слепило и даже с полузакрытыми глазами было ярко, светло и как-то празднично. Она радостно рассмеялась. Как же хорошо, когда светит солнце! Сразу хочется улыбаться, верить в лучшее. Все проблемы, мучавшие до этого и казавшиеся неразрешимыми, обиды, сомнения, ошибки как будто растворяются в солнечных лучах. Начинает казаться, что всё это мелочи, не стоящие внимания и переживаний.
         Лиза отважно открыла глаза и выглянула в окно.  Большие лужи кое-где под деревьями ещё остались, но тротуар был уже практически сухой. Редкие прохожие шли не торопясь, радуясь погожему дню.
         - Почему так мало народу? - удивилась Лиза. - Ах, да, сегодня же воскресенье, все спят ещё. И я бы спала, если бы не солнце. А может и хорошо, что я проснулась так рано? Весь день впереди. Решено, позавтракаю и в парк! Я так давно не была в парке. Пусть еще сыро, но главное же не это? Главное – это голубое небо, солнце и тепло.
         Она быстренько забралась в душ, почистила зубы, выпила чашку кофе, съела бутерброд с сыром и помидором, оделась и вышла на улицу. Несмотря на солнце температура на улице была где-то градусов 12-13. Лиза зябко поежилась. Почему-то она решила, что вместе с солнцем пришло и тепло, поэтому сверху накинула только легкую ветровку. Возвращаться не хотелось, поэтому она быстрым шагом пошла к парку, который находился минутах в пятнадцати от её дома.  Пока шла в голове крутились, обгоняя одна другую мысли, вопросы, рассуждения, оправдания себя любимой. Голова напоминала растревоженный улей.
        - Так все дела, запланированные на сегодня, подождут. Неизвестно, когда будет ещё такой день. Замерзну, зайду в кафе возьму кофе или чай. Если уже совсем замерзну, вернусь домой. Папа с мамой, конечно, обидятся, что не приехала к ним, хотя обещала. Мама просила помочь с генеральной уборкой. Уборка в такой день, да ещё генеральная?! Это же на весь день.  Надо знать   маму. У них с отцом и так как в аптеке всегда идеальная чистота. Чего там убирать? Но мама не терпит даже малейшей пыли. В моем доме она всегда приходит в ужас от немытой чашки из-под чая или кофе, тарелки, вилки, которые я оставляю в мойке, и от того, что они копятся у меня до верха.  Пыль на мебели вызывает у неё такое раздражение, что она хватает тряпку и начинает её истреблять, пока всё не заблестит. А не заправленная постель, это для неё вообще катастрофа. Неубранные в шкаф вещи, это кошмар. Она всё время говорит, что, если я буду такой неряхой, на мне никогда никто не жениться. А если и жениться, то сбежит через месяц. Готовить я не люблю, хотя и умею. Мама в детстве старалась сделать из меня хозяйку. Какие-то навыки остались, но питаюсь я в основном в кафе или йогуртами и бутербродами. Готовить для себя одной? Смысл? Утром кофе и йогурт, в обед на работе питаюсь. У нас в бизнес центе не плохое кафе. Остается ужин. Я пробовала готовить, но у меня все пропадало, так как то с подругой или другом встречусь, то на работе задержусь и в кафе опять же захожу, то к родителям заезжаю. Дежурные сыр, хлебцы, йогурты, какие-то овощи у меня всегда есть. Голодная ни разу не осталась.  Драить и чистить до блеска квартиру не считаю нужным. Зачем?  Дома в основном только ночую. Утром встала и на работу, вечером, если ни с кем не встречаюсь и никуда не иду, пришла – душ, чай и в кровать с планшетом или книгой. Гости ко мне приходят редко. Я тоже в гости хожу редко. Сейчас это немодно и затратно по времени. С друзьями и подружками встречаемся в кафе, в боулинге, в парках, в клубах.  Белье сдаю в прачечную и химчистку. Ни шью, ни вышиваю крестиком, ни вяжу. Сбежит? И пусть! Я же не в домработницы нанимаюсь, а подругой жизни хочу стать.  А у нас почему-то считается, что именно женщина должна тащить на себе весь дом, хозяйство, детей, мужа и еще и работать наравне с этим самым мужем. С чего бы? Не нравиться, пусть сам делает. У нас на работе есть женщина, Ниной зовут. Так вот она работает у нас делопроизводителем, тянет на себе троих детей, мужа, который работает сутки через двое. Один день отдыхает, второй тоже отдыхает, выпивает с друзьями, валятся на диване, смотрит телевизор и ждет, когда она придет с работы, приготовит, соберет на стол, накормит его, помоет посуду, проверит у детей уроки, постирает, погладит, его ублажит. А он еще орет на неё, что дети шумят – угомони. Пиво принеси ему в комнату и дверь закрой, не мешай футбол смотреть. А три дня назад она пришла с синяком под глазом. Пыталась скрыть, но мы увидели. Оказывается, собрался на рыбалку, а она его забыла собрать и пшенку запарить для рыбы. Нина с высшим образованием, симпатичная, умная женщина. И терпеть такого нахлебника и выпивоху? Нет, я понимаю – трое детей, двухкомнатная квартира на пятерых и небольшая зарплата. И всё же! Наверное, он не был таким, когда они решили пожениться. Женщины порой сами виноваты, что мужчины становятся такими. Взваливают сразу на себя всё и тащат, пока не упадут. Потом всегда о завтрашнем дне, о детях думают. Вот и терпят. Нет, такая жизнь не по мне. Может, поэтому я пока и не замужем. Мне и так хорошо. Я имею высшее образование, вожу машину, разбираюсь в компьютерах, катаюсь на роликах, коньках и лыжах. Несколько раз прыгала с парашюта. Хожу на выставки, люблю читать и не только художественную литературу, но и профессиональную. Развиваюсь короче. Мне двадцать шесть лет. Я программист, работаю в крупной компании, не плохо зарабатываю. По крайней мере за пять лет работы смогла скопить первоначальный капитал и купить, пусть однокомнатную, но свою квартиру. Платить ипотеку мне осталось чуть больше полугода. И всё, свобода! Я ни от кого не завишу и ни под кого, кроме родителей, не подстраиваюсь. Говорят, я довольно привлекательная и обаятельная. По крайней мере парни не шарахаются от меня при встрече. Я чуть выше среднего роста, стройная блондинка с зелёными глазами и чувственным ртом. Так как-то выразился мой коллега Вадик, когда хотел меня поцеловать на новогоднем корпоративе. Я укусила его в его нечувственный рот, за что он смертельно обиделся на меня и не разговаривает до сих пор. Папа говорит, что я сумасбродка, лентяйка, феминистка, но умная. Мой папа полковник, он служит в каком-то штабе, а до этого служил в ракетных войсках. Я сменила пять школ, пока мы с мамой мотались с ним по гарнизонам. Сейчас он очень переживает, что ему скоро в отставку. Своей жизни без армии он не представляет. Но от возраста никуда не денешься, кроме того места, куда никто не торопиться. Мои родители оба правильные, серьезные, ответственные люди, аккуратисты и не понимают в кого я такая уродилась. А я не хочу тратить свое время и свою жизнь на всякую ерунду и условности. Моя мама, как и моя коллега Нина, всю свою жизнь посвятила служению нам с папой. Так она говорит. Она вся растворилась в домашних делах: готовке, уборке, стирке, глажке, вязании и т.д. Она выполняет каждое папино желание и распоряжение. А до свадьбы с ним, она окончила педагогический институт. Она литератор. Но, в связи с тем, что мы нигде долго не задерживались, она практически не работала по специальности, да и вообще практически не работала. Занималась домом, отцом и мной. Хранила семейный очаг. Поэтому мы для неё – её жизнь.  С папы она вообще пылинки сдувает. Он для неё главный человек. Его авторитет непререкаем, не обсуждаем и стабилен. Папу дома всегда ждут горячий завтрак, обед и ужин. Форма выглажена, вычищена, ботинки блестят и дом блестит. Она не побежит чуть свет в парк, потому что выглянуло солнце. Она будет делать генеральную уборку, если запланировала её заранее.  У них в жизни всё по плану. А я так не хочу жить. Я почти месяц ждала такого дня. Пусть обижаются, считают меня эгоисткой, пусть. Папа скажет, что я его снова разочаровала, так как нарушила их с мамой планы, в угоду своим желаниям. Что я непоследовательна, необязательна и мне на них наплевать. Мне на них не наплевать. Я их люблю.  Что случиться, если генеральная уборка будет сделана чуть позже?
        Лиза пыталась оправдаться сама перед собой, потому что все-таки чувствовала вину перед родителями, но менять свои планы не собиралась. Войдя в парк, она прошла по аллее к своему любимому дубу, недалеко от пруда, села на скамеечку, подставила лицо солнечным лучам, зажмурила глаза и расслабилась. Солнце припекало и стало даже тепло в ветровке. Блаженство!

Глава 2
       -  Отстань! Я тебе уже все сказала. Ты не понимаешь русского языка? Ничего я тебе не отдам и не буду продавать!  Уходи!  Отпусти меня!  Мне больно! Я буду кричать!
       Голос был резкий, с истеричными нотками, даже чуть с плаксивыми и принадлежал скорее всего девушке, а не женщине, потому что был звонким. Лиза открыла глаза и огляделась. Метрах в тридцати, от того места, где она сидела, под высоким кленом боролись девушка лет двадцати и мужчина среднего возраста, может лет сорока – сорока пяти. Она вырывалась, он хватал её за руки, прижимал спиной к стволу дерева и что-то глухо отвечал ей. Слов было не разобрать. Мужчина был выше среднего роста, крупный, со словно вырубленным лицом, смуглый, а девушка хрупкая, с распущенными каштановыми волосами, ниже плеч, с полудетским испуганным лицом, невысокая и очень симпатичная. Одета она была в короткую джинсовую юбку, джинсовую курточку и грубые черные ботинки на толстой подошве, которые совершенно не шли к ее хрупкой фигуре и тоненьким ножкам. Мужчина потянул девушку за руку в сторону пруда.
       -  Отпусти меня! Куда ты меня тащишь? Я не пойду! А-а-а-а! – Девушка завизжала в буквальном смысле слова.
        Лиза поднялась со скамьи, огляделась по сторонам. Никого в округе, кроме их троих не было. Еще слишком рано. Народу в парке почти нет.  Она с тоской подумала, что долгожданного отдыха не получилось. Решительным шагом направилась к этой парочке, испортившей ей настроение.
       - Так, мужчина отпустите девушку. Она не хочет с вами разговаривать.
       - Ты кто такая?  – Мужчина повернулся к Лизе со зверским выражением лица и сплюнул. – Ты тоже хочешь получить? Мокрохвостка! Пошла вон!  – Он начал надвигаться на неё, отпустив на время девушку, схватил Лизу за левое плечо, сжал, как клещами и начал с силой сдавливать его. Стало очень больно и страшно.  Воспользовавшись моментом, девушка, за которую Лиза заступилась, кинулась бежать. Мужчина за матерился, отпустил Лизу и кинулся следом за девушкой, которая успела убежать уже довольно далеко в другую сторону от пруда. Лиза развернулась и быстро пошла к выходу из парка. Настроение было вконец испорчено. Уже не радовало ни солнце, ни голубое небо, ни красота парка.  Сильно болело плечо, рука. Сердце билось в груди так, что было трудно дышать. Лиза ругала себя на чем свет стоит.
      - Дура! Зачем я полезла в эти разборки? Мое какое дело? Не нравиться такое наблюдать, встала и ушла. Как всегда, мне больше всех надо. Родительские гены всё же дают о себе знать. Если кого обижают, а ты рядом – помоги.  Вот и получила. Хорошо, что не прибил вообще. Плечо болит, словно раскаленное железо к нему приложили, в висках стучит, руки дрожат. Может, он мне сломал плечо?  Оказывается, я трусиха? Испугалась его до темноты в глазах. Но, какая у него зверская физиономия. А я ведь всегда считала, что могу дать отпор любому и приемов несколько знаю. Папа неоднократно показывал. А получается, когда надо было применить эти приемы на деле, забыла о них напрочь. Да, стыдно подруга, стыдно. Алинка вон воюет в Донбассе, там бомбят, убивают, в плен берут, а ты какого-то мужика испугалась. 
      Алинка была любимой и единственной подругой Лизы. Её отец тоже военный, как и отец Лизы. С пятого по восьмой класс они жили в одном гарнизоне, там и подружились. Потом «потерялись» и встретились уже здесь, в Москве лет пять назад, случайно в театре Вахтангова. С тех пор опять дружат. До момента отъезда на Донбасс Алины, они каждые выходные встречались с ней, гуляли, пили кофе, ходили в театры, на выставки и перезванивались каждый день. Алина врач – хирург. Она всегда была смелой, немного безбашенной, хотя и врач. После института она несколько лет проработала в госпитале Вишневского, потом, когда началась СВО уехала в «горячую точку». Служит в медсанбате.  Она тоже не замужем, как и Лиза. Говорит, пока не готова.
      Лиза попеняла себе, - Лучшая подруга на войне, каждый день рискует жизнью, а я, как оказалось, трусиха. Одного мужика испугалась, средь белого дня, в парке. Хотя, еще утро, не день и народу пока не много. Так, я уже пытаюсь себя оправдать. Алинка. Как она там? Уже недели 2 с ней связи не было. Значит, скоро позвонит. Теперь связь с ней односторонняя. Она звонит, когда может. Трудно поверить в такой солнечный день, когда мимо проходят улыбающиеся люди, смеются дети, в то, что сейчас где-то в это же время, погибают люди, льется кровь и столько горя и боли. Это всё где-то так далеко, что кажется нереальным, придуманным, надуманным, ненастоящим.
       На выходе из парка было небольшое уютное кафе «Карамелька».  Лиза зашла в него и села за столик у окна. Это было её любимое место.  Она частенько забегала в это кафе, когда гуляла в парке. Здесь варили замечательный кофе, пекли очень вкусную выпечку и делали пирожные с соленой карамелью, которые она очень любила. Идти домой не хотелось, к родителям тем более. С таким настроением, как сейчас, делать там нечего. Любое мамино замечание вызовет противостояние, бурю эмоций, и в результате очередную ссору.
       К столику подошла знакомая официантка Настя, очень милая улыбчивая девушка лет двадцати пяти.
         - Доброе утро. Давно вас не было. Вам как обычно?
         Лиза улыбнулась в ответ и кивнула головой.
         -  Да, как обычно, если можно: «американо» стандартный, круассан с соленой карамелью и эклер ванильный.  А не была, так дожди лили беспрестанно, вот и не приходила. Не люблю сырость и холод. А сегодня вот выдалось такое замечательное утро и день видимо будет хороший, поэтому и пришла.
         Буквально через пять минут Настя принесла заказ. Кофе был горячий, крепкий и после трех-четырех глотков Лизу начало отпускать. А откусив тающий во рту эклер, она почувствовала, что жизнь хороша и всё не так уж плохо, как казалось еще минут десять назад. Подумаешь, мужик наорал. Из-за этого себе настроение и день портить? Она решила, что после кафе пойдет снова гулять, но в другую сторону, чтобы снова не встретиться с этим грубияном.
        Раздался телефонный звонок, Лиза посмотрела на дисплей экрана. Конечно же звонила мама. Лиза обречённо нажала на зеленую трубку на экране телефона и произнесла, - Привет мама.
      - Привет дочка. Ты скоро будешь? Мы тебя с папой ждём, ждём, а тебя всё нет. – Мама, как всегда, не спрашивала, будет ли Лиза вообще, может ли, как у неё дела, а интересовалась скоро она будет или нет. То есть другие варианты даже не рассматривались.
       Лиза немного помолчала, сделала глоток кофе и ответила, – Я сегодня не смогу приехать. Извини.
       Голос матери посуровел.
       - Почему? Ты, как всегда, забыла, о чем мы договаривались? Так я напоминаю…
       Лиза перебила её, – нет, не забыла. Я плохо себя чувствую. У меня болит левое плечо, очень сильно. Я стукнулась об косяк ночью в темноте. – Рассказывать об инциденте в парке не хотелось. Мама начнет ахать, охать, а потом скажет, что дочь виновата сама и будет права.
       В голосе матери появились тревожные нотки.
       - Как это произошло? Как ты могла не вписаться в проем? Почему ночью? Где ты была? С кем?  Ты была не трезва? Ты начала выпивать? Тебя кто-то толкнул? Скажи, мне все. У тебя что-то случилось? 
        Вопросы сыпались один за другим. В этом была вся мама. Ей главное задать вопрос, обозначить свою заинтересованность и участие в жизни дочери, а ответ не так уж важен. Дочь жива, она слышит её голос, значит ничего страшного нет.
        Лиза старалась отвечать спокойно, не раздражаться.
        – Я никуда не ходила, была дома.  Нет, я не пила, не пью и в ближайшее время не собираюсь пить спиртные напитки. Ты же знаешь, от них меня тянет ко сну и болит голова. У меня ничего не случилось. Меня никто не толкал.  Просто ночью захотела попить воды, спросонья пошла на кухню и не вписалась в дверной проем.
        Голос матери прозвучал решительно и безапелляционно. – Так, я сейчас приеду и посмотрю, что там у тебя за ушиб. Или ты это придумала, чтобы не заниматься генеральной уборкой?  Если так, скажи сразу, чтобы потом не было стыдно.  Это некрасиво Лиза. Мы с папой тебя этому не учили. Ты дома сейчас? У тебя музыка играет и голоса чужие слышатся.
        Лиза вначале хотела сказать, что у неё просто работает телевизор, потом решила не опускаться уж совсем до вранья.
        - Нет, я не дома. Я пошла погулять в парк, немного прийти в себя и зашла в кафе.
        Голос матери стал жестче и зазвучал, как стальная струна.
        - Я так и знала. Ты ко всему прочему еще и врать научилась родителям.  Отдыхаешь, а про плечо, конечно же, придумала. Ладно, сами с отцом справимся. Правда у отца давление с утра, а у меня головная боль, но ничего, справимся, всё равно же помочь некому, а в грязи мы жить не привыкли. – Она отключилась.
        Лиза сидела и смотрела на телефон с ненавистью. Вот теперь день окончательно был испорчен. А как хорошо начинался. Правду говорят, когда чему-то очень радуешься, обязательно произойдёт что-то плохое. Закон равновесия. Надо ехать к родителям, иначе синдром «плохой» девочки не даст ей покоя. Ведь знала с самого утра, что надо ехать на эту генеральную уборку, но надеялась, что мама, глядя на этот погожий день сама не захочет сидеть в душной квартире и трясти пыльные вещи. Не сработало. Лиза посмотрела на круассан и впервые ей не захотелось его даже пробовать. Глянув на часы, она поняла, что оказывается просидела в кафе более получаса, а казалось минут десять.  Допив кофе, она попросила Настю упаковать выпечку с собой, рассчиталась и только собралась уходить, как дверь кафе открылась и на пороге появилась запыхавшаяся девушка. Лиза хмыкнула про себя, ну и красотка. Волосы девушки были розового цвета и торчали в разные стороны, тени на веках тоже были насыщенного розового цвета, а губы накрашены черной помадой. Вид был дикий. Бесформенное черное платье до щиколоток, грубые мужские ботинки и кожаная куртка с заклепками.
       - Кошмар! Ужас! Слушайте, тут, в парке девчонку грохнули. Полиции понаехало, скорая. Народ глазеет. Мне аж дурно стало. Дайте воды. – Она плюхнулась на стул и закрыла глаза.
       Лиза на мгновение замерла и снова опустилась на стул за свой столик. Настя и бармен Сережа подошли к девушке. Настя подала ей стакан воды и спросила, – как убили? Прямо насмерть?
       Девушка открыла глаза, поерзала на стуле, глотнула воды и фыркнула.
       - Ты чё?  С приветом что ли? Как-будто убивают понарошку. Это же не кино тебе. Конечно же насмерть!  Молодняк совсем. Лежит на земле мертвая, мертвее не бывает, с открытыми глазами и струйка крови изо рта бежит. Б-р-р-р! Никогда больше в этот парк не пойду. Жесть! 
       Лиза встала, подошла к ней и спросила, – а где её нашли? В каком месте?  Можете описать, как эта девушка выглядит?
       - В смысле? – «Розовая красотка», как про себя окрестила её Лиза, приподнялась и с возмущением посмотрела на неё. – Не, ты точняк с тыквой не дружишь. Я что дура труп разглядывать?  Оно мне надо? И так до сих пор колотун бьёт от страха.
       - Ну вы же сказали, что видели открытые глаза, лицо. Сказали, что она молодая. – Лиза пыталась сдерживать себя, хотя это ей удавалось с трудом. – Где это? Не вспомните, хотя бы, в чем она была одета?
        - А тебе есть разница? Чего пристала?  Не видела я ничего! – Рассердилась «розовая красотка». – Она тебе что - родственница, знакомая, подруга? Любопытной Варваре знаешь, что сделали?
      Да, с логикой у этой красавицы совсем плохо, подумала Лиза, то видела, то не видела, но снова сдержалась.
        – Вот я и хочу выяснить. Мы тут договорились со знакомой встретиться, а ее все нет и нет. Я волнуюсь. У нее длинные каштановые волосы и она очень симпатичная, молоденькая. В джинсовом костюме.
      «Розовая красотка» нахмурила лоб, почесала его, снова поёрзала на стуле и хмыкнула, – ну ты сказанула. Симпатичная.  На мой погляд, так смазливая и только. Волосы точно длинные, вроде темные, а каштановые или не каштановые не знаю. Не разглядывала. В джинсу одета, юбка выше некуда, плавки на всеобщем обозрении.  Куртка вроде тоже. Ой, - она испуганно посмотрела на Лизу и прикрыла рот рукой, - так это твоя подружайка?  Короче, у пруда её нашли в кустах. Жесть! Слушай, скажи, а кто ее убил? За что? Любовник? Муж? Во прикол! Подружайкам своим расскажу, они до толчка не добегут от такой стрёмнины.
       Лиза вздохнула, а про себя подумала, что недаром мужики называют таких «курица тупая». Она даже не понимает, что несет. Мозг девственный, думать не приучен.  Если я не знаю об убийстве и не знаю ту ли девушку убили, которую я жду или нет, как я могу знать кто убил и за что.
      Лиза молча забрала свой пакет с выпечкой и вышла из кафе. Немного постояв, она решила пойти к пруду, посмотреть, действительно ли это та девушка, за которую она вступилась, но потом передумала и решила пойти домой. Совсем уже добивать себя - это мазохизм. И так, вон руки дрожат, голова разболелась.  Ничего не скажешь, замечательное утро получилось.  Вдруг у неё замерло сердце, она остановилась и почувствовала, как начал пробивать холодный пот. Она даже пошатнулась и поискала глазами на что можно опереться.  До неё вдруг дошло, что если убили именно эту девушку, за которую она заступилась и именно этот мужчина, то она свидетель! Единственный свидетель. Никого больше рядом не было. Получается, она видела убийцу. А свидетелей, как известно, всегда убивают. Это во всех детективах написано.  И в фильмах всегда свидетелей убивают или охраняют полицейские, чтобы этих самых свидетелей не убили или не подкупили. Подкупать её никто не будет, а вот убивать?  Он её хорошо разглядел, так же, как и она его. 
       - Ох, Лиза, Лиза, - попеняла она сама себе, - а еще эту девушку из кафе обвиняла в отсутствии ума. А сама?  Да, кафе! Она же в присутствии многих посетителей сказала, что ждет эту девушку, которую предположительно убили. Если полицейские придут в кафе, то им обязательно расскажут и тогда и они тоже будут её разыскивать и тоже, как свидетеля. Официантка Настя, конечно, не знает, где живёт Лиза, но описать её сможет.  Начнут разыскивать, к гадалке не ходи.  Болтушка. Полиция точно зацепиться за фразу, что Лиза её знала. Они не поверят, что она это придумала. Ну почему сегодня так не везет?  Домой, быстрее домой!  Всё, теперь в этот парк в ближайшее время, а может и надолго, ни ногой. И около парка тоже лучше не ходить.
       Лиза практически бегом побежала к выходу из парка, то и дело оглядываясь. На улице стало совсем тепло. Она расстегнула ветровку, сняла на бегу, перекинула её через сумочку, но всё равно было жарко. Пот струился по лицу, спине. Не радовало уже ни это долгожданное тепло, ни солнце, вообще ничего. Дважды она чувствовала на себе чей-то взгляд, ей казалось, что кто-то следует за ней, но осматриваясь, она видела только гуляющих людей и никого похожего на того мужчину, который кричал на неё и хватал за плечо. По лестнице на шестой этаж она поднялась тоже бегом, не дожидаясь лифта. В квартиру влетела с бешено бьющимся сердцем, вся вспотевшая, красная и испуганная. В голове билось, а если он всё же видел меня, когда я выбегала из парка? А если проследил до дома? Как я теперь буду выходить на площадку, спускаться в лифте, идти утром на работу, а вечером по улице домой? Вот попала так попала. Нет, наверное, все же надо идти в полицию. Сейчас немного отдышусь, выпью воды и пойду.
       Резкий звонок телефона заставил её вздрогнуть и на мгновение затаить дыхание. Она медленно посмотрела на экран телефона – «мама». Отвечать не хотелось, но придётся. У мамы такая привычка и это касается всех, не только её – Лизы, если не ответить, она будет звонить, пока не услышит в трубке голос дочери, мужа, подруги. А если не услышит, то у неё сразу начинается паника и она мчится на всех парах на такси, общественном транспорте, метро, неважно, главное быстрее к тому, кто не ответил. Ей кажется, что с тем, кто ей не ответил, обязательно что-то случилось. Ей даже не приходит в голову, что человек может быть занят, спит, на совещании или просто не хочет отвечать.  Она не обращает внимания на недовольство тех, к кому она примчалась, на их непонимание, раздражение. Она выдыхает и уезжает домой успокоенная. Для неё всегда главное – личное спокойствие.
        Лиза обречённо ответила, - да, мама, слушаю тебя.
        Голос матери повелительно приказал, - я у твоей двери, открывай.
        Лиза пошла в прихожую, открыла замок.
Глава 3
        Мать влетела и с порога начала, – значит, всё же дома? Ах, Лиза, Лиза, разве мы с папой учили тебя обманывать? Быстро показывай плечо. Где ушиб? – Она схватила дочь за руку, хорошо хоть правую, подтащила к окну в кухне и оттянула футболку. – Это что такое?! Кто тебя так? Это не ушиб, здесь пальцы. У тебя синяки во всё плечо.  Говори быстро. На тебя напали? Тебя избили? Хуже? Где это случилось? В подъезде, на улице, в парке? Кто это сделал? Это твой парень? У тебя есть парень? Он что, садист? Он тебя бьет? Почему, ты молчишь?
       Лиза, ничего не отвечая, пошла в комнату, подошла к зеркалу и посмотрела на плечо. Там действительно красовались красно-бардовые пятна. Отчетливо просматривалась пятерня. Она села на диван и обхватила себя руками. Мать выжидающе смотрела на неё.         Лиза поняла, что отвечать все же придется. Мать не отстанет.
       -  Потому, что ты не даешь мне слова вставить мама. Парня у меня сейчас нет, и ты об этом прекрасно знаешь. Ничего нового в моей жизни, за три дня, с момента нашей последней встречи с тобой, не появилось.  Ты же уже все успела осмотреть в квартире? У тебя же глаз-алмаз. Мужских вещей не увидела? Значит никакого парня нет. Успокойся. Я сегодня проснулась рано и пошла в парк, потому что погода замечательная. Почти месяц дождь лил, а тут солнце. Увидела, что парень пристает к девушке, угрожает ей, вмешалась, хотела помочь этой девушке.  Он разозлился, пытался меня оттолкнуть, схватил за плечо, поэтому и синяки. Пройдет. Ничего страшного.
       - Понятно.  – Мать изобразила на лице скорбь, тяжело вздохнула и села рядом. – Нам с отцом даже не позвонила, не предупредила, что не придешь.  Мы ждали, а ты гуляла в парке. В кого ты у нас такая? Мы с отцом обязательные люди, если надо, кто-то о чем-то попросил, хоть умрем, но сделаем.
      - А я не хочу умирать мама. - Лиза поёжилась. Плечо болело всё сильнее. - Я хочу жить и радоваться жизни. Мам, посмотри, сегодня выдался такой замечательный день. Солнце, тепло, на небе ни облачка. А до этого помнишь какая хмарь была, дожди беспрестанные, серость и сырость?  А дома у вас и так всегда стерильная чистота. Днем раньше, днем позже сделаем мы эту генеральную уборку, какая разница? А дня такого может еще долго не быть. Осень.
      - Так чего же ты тогда вернулась? – Мать посмотрела на дочь внимательно. – У тебя испуганное, встревоженное, красное лицо.  Рассказывай, что случилось и не ври мне. Этот мужчина тебе угрожал? Поэтому ты вернулась домой?  Испугалась? Он, тебя избил? Снимай футболку я тебя всю огляжу.
      Лизе, вдруг, так захотелось остаться одной, лечь в кровать, укрыться с головой и никого не видеть и не слышать. Она понимала, что рассказывать матери об убийстве девушки нельзя, а врать не хочется. Если она узнает, что дочери угрожает опасность, она переселится к ней в квартиру и еще отца привезет или заставит уехать к ним домой. Ей не позволят выйти из дома, папа помчится узнавать об этом убийстве в полицию, заставит взять отпуск на работе, она будет заперта в четырех стенах и будет слушать причитания и нотации с утра до вечера, пока всё не закончится и убийство будет раскрыто. Её будут упрекать, что ей уже столько лет, а она ведет себя как ребенок и все в том же духе. Она будет говорить им, что они сами учили её не быть равнодушной и помогать если можешь помочь, любому кто в этой помощи нуждается.  Они будут переживать, пить лекарства, а она буду чувствовать себя никчемной и виноватой. Лиза решительно поднялась с дивана.
       - Так, мам, смотри, - она подняла футболку и повертелась перед матерью, – у меня все нормально. Никто меня не избивал и никого я не боюсь. А торопилась обратно, потому что у меня сейчас назначена важная встреча. Извини, я сейчас должна быстро принять душ, одеться и идти. Давай я тебя провожу. К вам с папой я приеду в среду. Ты знаешь, у меня по средам сокращенный день. Тогда и сделаем генеральную уборку и к тому времени у меня плечо перестанет болеть. Или в следующие выходные.
       - Что за встреча? Свидание? – Глаза у матери снова загорелись. Она села на своего конька. – Значит вот так? Для тебя гуляние в парке и свидание с каким-то чужим парнем важнее нас с отцом? Дожились. Значит, неважно каким бы был день, прекрасным или не прекрасным, ты бы всё равно к нам не пришла?  – Она поджала губы, встала с дивана и пошла к двери. – Что ж, наше дело стариковское, терпеть и ждать. До свидания дочка. - Она с оскорбленным видом закрыла за собой дверь.
       Лиза с одной стороны чувствовала, что обидела мать незаслуженно, с другой почувствовала облегчение.  Теперь спокойно можно подумать, решить, как быть дальше. Сегодня уже точно никуда выходить не надо. В душ. Надо в душ под горячую воду! Вода всегда приносила ей успокоение, расслабление и умиротворение. Это именно то, что ей сейчас необходимо. Потом намазать кремом плечо, чтобы не болело. Где-то был «Кетанов». Потом выпить чай с ромашкой, лечь под одеяло, укрыться с головой, выстроить план дальнейших действий и попробовать уснуть.
       Она разделась, зашла в душевую кабину и включила воду. Горячие струи воды били по телу, возвращая её к жизни. Из глаз потекли слёзы, рыдания вырвались из горла. Она кричала, шептала, всхлипывала раскачиваясь из стороны в сторону.
       - Я устала! Всё! Всё, я не могут так больше! Я   устала делать вид, что у меня всё хорошо! Я устала улыбаться, когда мне хочется плакать. Я устала подстраиваться, изображать из себя ту, которой я не являюсь. Я не «стойкий оловянный солдатик», какой кажусь всем. Я слабая, одинокая, растерянная и потерянная даже для себя девочка. Да, не женщина, не девушка, а девочка! Я так устала ждать и надеяться, что вот-вот случиться чудо и я наконец-то буду счастлива, спокойна и уверена в завтрашнем дне. Что всё будет хорошо, и я буду любима, желанна и не буду одна. Почему, ну почему у меня все не так, как у других?  Почему   родители не любят меня просто так? Ну, хотя бы просто потому что я их дочь. Почему они все время ждут за что меня можно похвалить или поругать? Третьего не дано. Я даже не помню, когда со мной разговаривали просто так, ни о чем. Просто чтобы поболтать. А уж чтобы поцеловать, обнять, приласкать, пожалеть? Не помню. Может когда-то в далёком детстве и было. Даже сейчас, когда мне так плохо, и мама видела это, она не спросила нужна ли мне какая-то помощь, не подбодрила, не пожалела.  У неё всё было в приказном тоне «покажи, подними футболку, ты стала выпивать, ты думаешь только о себе». Как мне хотелось в детстве, чтобы папа, как у Алинки папа поиграл бы со мной в футбол или пошел кататься на лыжах или в кино, или на пикник на природу. А мама перед сном пришла бы посекретничать, я бы рассказала ей всё-всё, мы бы посмеялись или погрустили, а потом она бы поцеловала меня, и я бы уснула счастливая. Но папа всегда был занят, ему было не до игр со мной. Он только давал распоряжения, перед уходом на службу, что я должна сделать к его приходу и проверял. Зарядка тридцать минут и ни минутой меньше, помощь маме, уроки, чистота в комнате и в шкафах и т.д. За всю нашу совместную жизнь он только один раз сходил со мной на спектакль про войну и потом всю дорогу у назад, у нас был разбор пьесы по частям. В конце я должна была сделать вывод. И с мамой у нас никогда не было отношений мама-подружка. Строгость, дистанция и всё.  Мама учила меня готовить, гладить, убирать квартиру, проверяла уроки, отводила к врачу, если я заболевала. «Телячьи нежности» это не про нашу семью. Я росла, жила, как солдат в казарме. Наказание за невыполнение или плохую отметку. Поощрение в виде конфет, похода в кино, покупок новой одежды, обуви. И нотации. Постоянные нотации, как надо и как не надо. Я так завидовала Алинке. Её мама расспрашивала нас, когда я приходила к ним, о «женихах», наших увлечениях, ходила с нами в кино, на речку, целовала нас в макушки, щекотала, а мы визжали от радости. Она пекла пироги, торты, блины и кормила нас всем этим до отвала. Мама тоже пекла все это, но можно было съесть только строго не более 2 пирогов, одно куска торта или не более 3 блинов. Во всё нужна мера, так говорил папа и мама поддерживала его. А торта хотелось куска три, не меньше и блинов со сметаной и сгущенной штук шесть, а то и семь. А уж про свои увлечения кем-то или обиды на подруг, друзей или одноклассников, а тем паче учителей я вообще не могла рассказать. Я должна была сама справляться со своими проблемами. Папа говорил, что каждый должен сам отвечать за свои поступки и сам разрешать те ситуации, в которых оказался. Вот поэтому я – «стойкий оловянный солдатик». Мне иногда кажется, что папа родился офицером и всю жизнь жил по Уставу. Видимо, он хотел сына, чтобы передать ему профессию по наследству, а родилась я. Он не стал менять уже ранее расписанную им жизнь для сына на жизнь для девочки и вот результат.
            Лиза плакала пока не начала икать. Она выключила воду. Растёрлась полотенцем, промокнула плечо, накинула халат и пошла на кухню. Тело было легким и горячим, только плечо сильно саднило. Она всё продолжала вспоминать, анализировать свою жизнь.
           - Ладно родители, но почему за всю мою двадцатишестилетнюю жизнь никто из мужчин не сказал мне - «Ты мое счастье, ты моя любовь, ты мой свет», «Я люблю тебя так, что готов для тебя перевернуть весь мир», «Я жизни не представляю без тебя». Нет, несут какую-то чушь типа - «Ты крутая детка», «Ты такая сексуальная», «Вау, ты реально натуральная блондинка», «Поехали ко мне, обещаю тебе будет хорошо».  Неужели я не заслуживаю настоящей любви, нежности, верности?  Подруги, с которыми я начинала дружить «на всю жизнь», все в результате становились если не врагинями, то не приятельницами, точно. То парень один понравился, то зависть к чему-либо перевешивает, то секреты, доверенные на ушко, разносятся со скоростью света.  Осталась одна Алинка, с которой мы никогда никого не делили, не завидовали друг другу. Но и Алинка теперь далеко и связь только тогда, когда она может. А она может редко. Обычно звонит раз в две, а то и в три недели. У них там телефоны не разрешают, потому что это наводка для врага. Она рассказывала, что как-то раненный спрятал телефон, а потом их госпиталь разбомбили. Много погибло, много раненных было. И парень тот погиб, телефон при нём и нашли. Поэтому звонит, когда её на отдых отправляют на несколько дней. Страшно за неё. Даже представить не могу, если с ней вдруг что-то случится. Резюмирую: мне двадцать шесть лет, а у меня нет ни семьи, ни детей, ни возлюбленного. Я не любима родителями. У меня есть коллеги,
 приятели, приятельницы и одна подруга. На работе вроде и хорошо относятся и коллеги, и начальство, но, если уйду забудут на второй день и не вспомнят.
         Лиза заварила себе крепкий чай, кинула туда три куска сахара, дольку лимона и пошла на диван. На душе после душа и собственных откровений, было пусто и легко, словно со слезами ушла вся та тяжесть, которая накопилась за всё это время.  Забравшись с ногами на диван, она подтянула под бок подушку, укрылась пледом, отхлебнула чай и подумала, - чего я так испугалась?  Он меня видел с минуту, не больше, был раздражен и следил за этой девушкой. Ему не до меня было. Надо просто не одевать ту одежду, в которой я была сегодня и сменить прическу, перекрасить волосы, постричь. Я давно собиралась попробовать, пойдет мне каштановый цвет или нет и короткая стрижка. Сменю имидж.  Надену очки, они у меня есть с простыми стёклами и всё, он меня ни за что не узнает. Решено! Завтра же с утра иду в салон. Чего это я разнюнилась?  Родители у меня своеобразные, но хорошие. А строгие, потому что обо мне заботятся, поэтому и «достают». Ну такая у них забота обо мне. Не ласковые? Так может оно и лучше. Зато я реально выросла самостоятельная, устойчивая к «заморозкам».   Такой действительно «стойкий оловянный солдатик». Меня просто так не возьмешь. Я независима, самодостаточна и успешна. Алинка у меня есть.   На работе меня ценят, и парни на свидания приглашают. Всё у меня нормально! Разберусь и с этой ситуацией.
        Остаток выходного дня она провела за просмотром сериала «Склифосовский», лежа на диване, свернувшись комочком, под пледом, с планшетом, в который закачала этот сериал и с яблоками.


 Глава 4

     Утром Лиза проснулась с боевым настроем. Она потянулась, немного повалялась, встала, подошла к окну.  Рука еще побаливала, но уже терпимо. Синяки стали фиолетово-синими. На улице снова было пасмурно, ветер бился в окно, завывал и даже подсвистывал. Осадков пока не наблюдалось, но небо было тяжелым, серым и вот-вот должно было пролиться дождём. Значит снова надо брать зонтик, надевать ботинки и куртку. Умывшись, она прошла на кухню, поставила вариться кофе и включила телевизор. Показывали бой, стреляли пушки, солдаты в камуфляже бежали, стреляли. Лиза выключила телевизор. Смотреть было страшно. Вот кто-то бежит, кричит, стреляет – живёт. А может через минуту-две его уже не будет. А у него есть мать, отец, может жена и дети. Алинка там. Почему так устроен Мир? Всегда кто-то где-то воюет. Люди убивают друг друга. За что? За клочок земли? За иную Веру? За власть? Земля одна на всех, другой нет. Бог един. Иначе что получается? Ерунда получается. Власть? Она сегодня есть, а завтра уже тебя нет и что с этой властью тогда? Богатство? Но его тоже с собой не заберёшь. Да и много ли человеку надо? Крышу над головой, еду, одежду, семью, друзей, любовь. А сто самолетов, домов, яхт, зачем? И все равно год за годом льется кровь, гибнут дети, старики. Гибнут мужчины. Молодые мужчины. Гибнут женщины, которые смогли бы родить с этими мужчинами здоровых, красивых детей. Непонятно и страшно. А те, кто это все начинает и продолжает? Неужели им не страшно?
         Одернув себя, что снова начинает утро не с того, Лиза выпила кофе, кинула турку и чашку в мойку и пошла в комнату. Натянув джинсы, свитер, на голову вязаную коричневую шапочку, очки, посмотрела на себя в зеркало. Даже если не перекрашиваться, узнать её в таком виде невозможно. В прихожей из шкафа достала дутую куртку, которую не очень любила и купила на распродаже, но она добавит несколько килограммов визуально, ботинки тяжелые, мужские, всё это надела на себя и осталась довольна результатом. Но, все же рисковать не стоит. Станет снова теплее, автоматически снимет шапку и всё, пиши-пропало. Она позвонила на работу начальнику, предупредила, что задержится, идёт к зубному врачу и вышла из квартиры. Входная дверь в подъезд открылась с трудом. Шквалистый ветер чуть не сбил её с ног. Она огляделась по сторонам. Люди выходили из подъездов, торопились бежали к автобусной остановке. Дети с родителями, бабушками шли в школу, садик. Никто не стоял и не наблюдал за подъездами и домом. Лиза облегченно вздохнула и направилась на соседнюю улицу в Салон, там у неё работала знакомая мастер Ирина. Она похвалила себя, что надела куртку и шапку, так как ветер продувал насквозь. Очки тоже оказались не лишними, так как ветер кидал в лицо листья, ветки, бумагу, мусор с земли. Даже не вериться, что вчера была ясная, теплая и солнечная погода.
           Добежав, она открыла дверь и очутилась в раю. В салоне было тихо, тепло, играла музыка. Ирина встретила Лизу улыбкой и вопросом о жизни и делах. Лиза ответила, что всё нормально, что пришла и хочет сменить надоевший имидж полностью. Лиза ходила к Ирине уже года три, практически с момента открытия Салона. Ирина была немного полноватая, симпатичная молодая женщина лет тридцати, весёлая, смешливая и лёгкая в общении. Лизе нравилось с ней общаться.
           После обмена любезностями Ирина пригласила Лизу в кресло, покрутила и сказала, - Нет, подруга, (она ко всем своим клиенткам обращалась - подруга) если хочешь поменять цвет, то тебе каштановый не пойдет. Тебе рыжий пойдет. У тебя глаза зелёные, с рыжими волосами будет супер! Я тебе гарантирую. Только, извини, не понимаю. Ты натуральная блондинка. Это твой бренд, твоя изюминка, фишка. Зачем перекрашивать? Семьдесят процентов женщин наоборот требуют блонд, а ты в каштановый. Если уж не со своими, то давай в рыжий. Мужики сдохнут. Гарантирую. 
          - Нет, давай в каштановый. Я решила, менять не буду. Если не понравиться, тогда сделаю, как ты рекомендуешь.
       Лиза же не могла рассказать ей, что наоборот не хочет выделяться. И меняет цвет волос не потому, что свой не нравиться, а потому, что боится. Ей надо стать другой, неузнаваемой и не особо привлекательной. 
          - Ну, смотри, дело твоё. – Ирина накинула на Лизу накидку, завязала на шее, надела перчатки и начала готовить краску, потом наносить её на волосы. – Слушай. – Она на минуту задумалась. - А не хочешь короткую стрижку? Тебе пойдёт. Шапочкой.
         Лиза и так собиралась делать именно короткую стрижку, но сделала вид, что только сейчас приняла такое решение и махнула рукой.
          – А, давай! Меняться, так меняться.
          Если бы она сразу сказала Ирине еще и о стрижке, та бы начала выпытывать отчего да почему она вдруг так решила измениться, а это чревато.  Через час взглянув на себя в зеркало она охнула, - да это не я! Слушай, это просто невероятно. Ничего общего с той, которая была.
         - Не нравится? – насупилась Ирина. – Я тебе говорила. Таких, как ты сейчас, после издевательства над твоими замечательными волосами - много, а такой, как ты была - одна из тысячи. Не пойму, зачем себя уродовать? Имидж если и меняют, то для того, чтобы стать красивее, лучше. Хорошо, хоть короткая стрижка, отрастут быстро, можно будет состричь. – Ирина досадливо махнула рукой, - Ладно, твой вопрос, что хотела, то и получила. Была красотка, стала…, ладно во всех причёсках ты подруга хороша. – Она рассмеялась и потрепала Лизу по волосам. – Не, не плохо получилось.
         - Да все нормально. – Успокоила её Лиза. – Знаешь, а мне нравиться. Давно хотела что-то поменять в себе. Надоело блондинкой ходить. Вон сколько анекдотов про блондинок. На работе уже достали. Просто не ожидала такой результат.
         - Ну, вот и хорошо, - обрадовалась Ирина. – Но, знаешь, рыжей было бы лучше. Если что, приходи через месяц. Перекрасим. Раньше нельзя, волосы сожжём. Слушай, а действительно ничего, просто непривычно. Такая шапочка получилась. У тебя хорошие волосы, густые.
         Лиза пообещала, что если не понравится, то на придет через месяц, расплатилась и помчалась на работу. Пришлось вызвать такси, потому что задержалась она уже на неприличное количество времени. Опоздала она на два с лишним часа. По дороге никого за собой не заметила и подумала, что может зря «гонит волну»? Может, после убийства он сразу же ушел из парка и теперь, даже если и вспомнил про неё, то как он и где сможет её найти? Короче, жизнь видимо, налаживается. Ветер стих, но начался дождь. Лиза, выскочив из такси открыла зонтик и порадовалась, что теперь она вообще слилась со всеми прохожими, которые скрывали свое лицо под зонтом. В офисе она сняла шапку, куртку, очки, поправила прическу и зашла в общий холл. Народ как раз отдыхал, было время «кофе-брейк». Это практиковали два раза в день в 11 утра и в четыре часа дня. Перерыв, общение, перекус и дальше снова работа. Сейчас было 11-15.
        Коллеги, увидев преображённую Лизу, вначале изумились, потом разделились во мнениях. Женской половине понравился новый имидж, а мужской категорически нет. Сразу стало понятно, кто из них говорит правду. Женщины были рады, что единственная натуральная блондинка в офисе исчезла. А мужчины как раз были недовольны, что исчезла единственная натуральная блондинка в офисе. Они ворчали, что натуральных блондинок и так один процент из ста, а она теперь стала, как оставшиеся 99 процентов. Женская часть коллектива, конечно, сразу начала строить предположения – «Влюбилась!», «Любовник бросил», «Заболела», «Серьезно заболела», «Беременная». В холл вышел начальник, увидел Лизу, ажиотаж вокруг неё - рассердился. Позвал к себе в кабинет и начал отчитывать. Он на повышенных тонах говорил, что она обманула его,   использовала его симпатию и хорошее отношение в своих личных целях. Лиза пыталась оправдаться. Говорила, что в салоне была в воскресенье, а ночью у неё разболелся зуб и сегодня она точно была у зубного, но шеф не верил.  Сказал, что в следующий раз за обман лишит премии
  и отпустил на рабочее место. Но Лиза была счастлива. Пусть сплетничают, пусть обсуждают, пусть лишают, главное, что теперь   нечего бояться. Если уж коллеги вначале не узнали, то тот, который видел ее буквально минуту и подавно не узнает. Можно продолжать жить спокойно.
           Рабочий день был, как обычно, загружен. Ей даже пришлось задержаться на полчаса, чтобы закончить работу над заданием, которое дал шеф. Так как она опоздала, то осталась доделывать проект без вопросов. Закончив все дела, Лиза всё же решила заехать к родителям. Надо же помириться с ними. А то они теперь холят, лелеют свою обиду на дочь, считают её неблагодарной эгоисткой.  Выйдя из офиса на улицу, она села на трамвай и через тридцать минут была у дома родителей. Погода снова начала меняться. Ветр стих, дождь тоже, но резко похолодало. Было ощущение, что вот-вот пойдет снег. Облака вместо утренних свинцовых стали белыми тяжелыми и плыли низко над землей. Лиза зашла в магазин, который находился прямо напротив родительского дома, купила их любимый торт «Сказка» и пошла к подъезду. Сама она не любила этот масляный кремовый торт, ей больше нравились песочные торты, полоски, круассаны, но родители любили именно этот. Он напоминал им их молодость. Тогда этот торт было недостать и его покупали лишь на праздники.

Глава 5
         Открыв дверь и увидев её, отец ахнул, - Елизавета, ты что с собой сделала? Зачем? Пацанка теперь какая-то, а не девушка. Общипанный воробей. И цвет тебе совсем не идет. Глаза вместо зеленых какие-то болотные стали. А ведь так хорошо было.
         В прихожую выскочила мама и тоже охнула, - кошмар, ужас! Тебе совершенно не идет этот цвет! Ты с ума сошла? У тебя был прекрасный цвет волос. О таких мечтают, в такой цвет перекрашиваются. У тебя были прекрасные волосы и длина замечательная. Что с тобой происходит? Если это запоздалый переходный возраст, если это бунт, то он реально запоздал. Объясни нам с отцом что ты творишь? То ты забываешь о нашей с отцом просьбе, то лезешь в какую-то драку, то практически выгоняешь меня из своего дома. Теперь вот это, – она показала рукой на голову Лизы. – Да, замуж тебе надо. Мужа, чтобы контролировал тебя, если ты теперь нас ни в грош не ставишь. Детей побольше, чтобы некогда было глупостями заниматься. Может когда будут свои дети, ты поймешь нас с отцом.
        Лиза смотрела на них, слушала и улыбалась. Мать всплеснула руками, - отец, смотри, ей смешно, ей весело. Точно с ней что-то не так. Запишись к неврологу, пусть проверит твою нервную систему.
       Лиза рассмеялась. 
       - Да, мне весело. Я вас так люблю! Вы у меня замечательные родители. Простите меня, что иногда расстраиваю вас. – Она подошла и обняла мать.
       - Что с тобой? Ты, больна? Серьезно больна? – Мать с испугом смотрела то на Лизу, то на мужа. – Рассказывай. Только всю правду, даже если она страшная. Мы с отцом готовы, слушаем.
       Отец нахмурил брови и тоже внимательно посмотрел на дочь. – Лиза, правда, ничего не скрывай от нас. Говори всё, как есть.
       Лиза поцеловала мать, наверное, в первый раз за год, а может и больше. Нет, чуть меньше года, предыдущий поцелуй был в день её рождения. Мать даже отпрянула немного.
       - Я и не скрываю. Дорогие мои у меня всё хорошо. Просто я действительно, наверное, 
запоздало взрослею, идет переоценка жизненных ценностей. Вы долго числи меня ребёнком, и я им и была. Вы говорили, как мне жить, что делать, чего не делать. Мне было так удобно и комфортно. Теперь я становлюсь взрослой. Вот и всё. А волосы? Я просто решила сменить имидж. Не переживайте, не понравиться, смоется краска, отрастут волосы.  Эта не та проблема, из-за которой стоит переживать. 
        Отец покачал головой и посмотрел на мать.
         - Что-то верится с трудом. На ровном месте ничего не бывает. Уж это я знаю точно. С тобой все-таки что-то случилось. С чего-то ведь началась эта переоценка ценностей? Ты никогда не отличалась особой нежностью к нам, а тут вдруг мать целуешь, обнимаешь, смеешься. Может и
 Меня поцелуешь?
         Лиза подошла к отцу, крепко обняла его и поцеловала.
        - Папа, вы с мамой такие подозрительные, просто ужас. Вот вам ваш любимый торт, пейте чай. Всё, мои дорогие, я пошла, поздно уже. Я забегала поцеловать вас и сказать, что в среду или в выходные я точно у вас, и мы делаем генеральную уборку. Обещаю. Теперь уже точно. А в остальном, я уже взрослая девочка и мне пора уже думать своим умом и жить своим умом. Конечно, к вашим советам я как прислушивалась, так и буду прислушиваться.
         Лиза вышла на улицу, взяла таски и поехала домой. По дороге она думала, размышляла о своем визите к родителям, анализировала разговор. Странная ситуация получается – она всегда думала, что они жесткие, в какой-то мере даже суровые люди, а они считают, что это она не отличается особой нежностью. Тут Лиза вдруг вспомнила, как мама провожала её в первый класс и хотела поцеловать перед уходом в класс, а она оттолкнула её. Ей тогда стало неловко и стыдно перед ребятами. Скажут ещё, что маменькина дочка. И потом несколько раз, после поцелуя матери, она демонстративно вытирала щеку рукой.  Папа, когда она получила аттестат в школе, хорошо выпил на выпускном и поздравляя крепко прижал её к себе. Она оттолкнула его, вырвалась и сердито сказала ему, что она уже взрослая, а не ребенок и все эти «телячьи нежности» ни к чему. Получается, она тоже виновата в том, что отношения с родителями сложились такими? То есть они видимо действительно не очень ласковые и нежные, но пытались хоть изредка ими быть, но натолкнулись на её протест? Да, у каждого своя правда, свой взгляд на проблему и свои обиды. Значит, действительно пришло время взрослеть, анализировать, умнеть и мудреть?  А все детские обиды на родителей надо оставить в детстве? Да, легко сказать. Лиза вспомнила, как на десятый день рождения просила подарить ей ли собачку или котика, но родители в категоричной форме запретили ей даже думать об этом. Это же грязь в доме, волосы, запах. А у всех её подружек были или собаки или кошки, или хомячки или птицы. Лиза долго плакала. И даже сейчас она не может себе позволить завести кого-то, потому что, если уедет куда-то в отпуск или в командировку, хоть и не частые, но они бывают, ей негде будет оставить питомца. Родители никогда не согласятся, а отдавать их на передержку в питомник, жалко.
          Такси остановилось у подъезда, Лиза рассчиталась и вышла. Было уже темно. Желтый свет фонарей выхватил на детской площадке стайку ребят лет 14-15, которые, пели под гитару песни, смеялись, громко говорили. у соседнего подъезда на скамеечке сидели две пожилые женщины и что-то горячо обсуждали.  Подъехала машина «Вольво», это сосед из третьего подъезда. Всё вроде спокойно. Никого чужих не видно.  Она открыл дверь и вошла в подъезд. В холле было темно. Значит опять лампочка или перегорела или разбили подростки. С этими лампочками просто беда. Бьют то и дело. Лиза включила фонарик на телефоне и пошла к лифтам. Вдруг она увидела чью-то тень на стене. Тень дернулась ей на встречу. Лиза вначале замерла на секунду, сердце ухнуло вниз, потом резко выключила фонарик и кинулась обратно. Сердце выпрыгивало из груди, было трудно дышать. Выскочив на улицу, она пыталась себя успокоить, что может ей просто показалось, может кто-то спускался по лестнице, а свет фонарика выхватил силуэт этого человека?  Да, возразила она сама себе, но никто не вышел до сих пор. Может это мальчишки хулиганят и ждут любого, чтобы напугать? Может это любой другой грабитель, а не «мой» убийца? Лиза стояла у подъезда и не понимала, что ей делать. Она устала. Было уже поздно. Хотелось в душ, есть, спать. Возвращаться к родителям? Тогда уж точно всё придется рассказывать. Нет, нельзя этого делать. Тогда, куда?
        - Лиза, ты чего замерла в раздумьях? – прервал её размышления голос соседки по площадке Ани.  Аня жила с дочкой в однокомнатной квартире напротив, была веселой, разбитной женщиной тридцати с небольшим лет. Она то и дело ходила к Лизе за солью, сахаром, молотком, лестницей и другими вдруг срочно ей понадобившимися вещами или продуктами. Забрав нужное, она ещё минут тридцать стояла на пороге или сидела у Лизы на кухне, обсуждая мировые проблемы и мужиков. Она костерила всех мужчин на чём свет стоит. Муж бросил её с ребенком, когда дочке было около года. У него, видите ли, появилась новая любовь, настоящая, большая и чистая. Больше они не видели ни его, ни алиментов. Нынешние воздыхатели хотели только необременительных отношений, и никто не хотел брать на себя никаких обязательств. Поэтому она считала всех мужчин козлами и во всех своих бедах и не только своих, винила мужчин.
        - Да у нас там опять лампочку в подъезде разбили, не видно ничего, вот и боюсь входить. – Лиза посмотрела на соседку. – Может еще кого-то подождем? Мало ли, вдруг там кто есть?
        - Да, ты чего! – Аня рассмеялась.  - Сколько уж раз били и что? У нас свет во всем подъезде не горит. И лифты, кстати, тоже не работают. Это что-то на линии. Хотя свет у меня в квартире горит. Да и вон, видишь, окна светятся. Думаешь там шантрапа затаилась? Так я так шугану, мало не покажется. Пошли. – Она потянула Лизу к двери.
        - Нет, подожди. – Остановила её Лиза. – А если это не пацаны, а какой-нибудь грабитель?
        - Ну и что?! – Изумилась Аня. – Нас же двое. - Справимся поди. Пошли. А то у меня там Катька одна. Я в магазин выбегала.
        Аня решительно открыла дверь и потянула Лизу за руку. Они вошли в подъезд. Темень стояла такая, что не видно было даже друг друга.
        - Включай фонарик, - распорядилась Аня.
        Они включили два фонарика на телефонах и направились к лифтам. Лифты действительно не работали. И на этажах света тоже не было.
        - Странно, - пробормотала Аня, – свет вырубили по всему подъезду, лифты не работают, а в квартирах свет есть. Надо в ЖЭК позвонить, узнать, что случилось. Ну, что подруга, пошли пешедралом на шестой этаж? На руках нас никто поднимать не будет. Принцы на белых конях только в сказках бывают.  Да и мы с тобой не принцессы.
        Лиза удержала её за рукав. – Я боюсь. – Тут что-то не так.
        - Да, что не так? – Аня начала раздражаться. – Не хочешь, стой тут до утра. Я пошла. У меня ребенок дома один, в отличие от тебя.
        - Ну, ладно, пошли, - решилась Лиза.
     Они стали подниматься по лестнице. На шестом этаже каждая из них подошла к своей двери. Лиза достала ключи и начала открывать дверь, Аня уже зашла в свою квартиру, желтый свет брызнул на площадку. Лиза тоже открыла свою дверь, когда кто-то схватил её за волосы и попытался впихнуть в прихожую. Она закричала. Аня выскочила обратно на площадку и стукнула нападавшего на Лизу человека сумкой по голове, тот за матерился и быстро побежал вниз по ступенькам.
        - Ты, смотри! – Аня негодовала. – Вот что творят гады! Ты права, это грабитель все подстроил. Крался значит за нами. Представляешь, а мы с тобой клуши, не услышали. Топали, как бегемоты. Я быстрее зашла, а ты закопалась, вот он на тебя и накинулся. Ты посмотри, что делается! Гастарбайтеров развелось, как собак не резанных. Денег нет, вот они и промышляют. Своим работы нет, а они все прут и прут. Конечно, им же можно платить копейки, не то, что нашим. 
         Лизу трясло. Она-то понимала, что это никакой не грабитель. Это тот убийца из парка. Значит, он её выследил и просто ждал, когда она вернется с работы домой. Если бы это был обычный грабитель, он бы их обеих с Аней по голове стукнул и сумки забрал еще внизу. А этот ждал здесь и именно на неё, Лизу набросился.  Если бы Аня не завозилась и чуть раньше дверь закрыла, то никто бы не увидел и не услышал ничего. Он бы затолкал Лизу в квартиру, убил и ушёл спокойно в темноте.  И что теперь делать? Он знает, где она живет, в каком доме, в какой квартире, поэтому все эти перекрашивания волос и смена имиджа были ни к чему. Да, если бы не Аня, её бы уже не было в живых. Или если бы она зашла в первый раз в подъезд одна.
        - Подруга, ну всё. Успокойся. – Потрясла Лизу за рукав Аня. - Все закончилось. Хочешь, пошли ко мне, выпьем, расслабимся? Тебе сейчас надо. Вот же заразы! Мужичье поганое!
        - Аня, спасибо большое. Ты мне жизнь спасла. – Лизу просто колотило, - знаешь, я лучше домой. Под душ горячий встану, потом рюмочку выпью и спать. Извини, что-то мне нехорошо. Не обижайся, ладно?
     - Как знаешь. – Разочарованная Анна зашла к себе – если передумаешь, звони. - И закрыла за собой дверь.
     Лиза быстро зашла в квартиру, накинула цепочку, закрылась на два замка и оставила ключ в двери. Если убийца попытается открыть дверь, ключ упадет, она услышит. Конечно, ни в какой душ она не пошла (боялась, что именно в это время, он может попытаться проникнуть в её квартиру), а подошла к окну и аккуратно выглянула на улицу. И тут она увидела его! Он стоял у дерева, недалеко от детской площадки и внимательно смотрел на окна дома. Она узнала его сразу по фигуре. Лицо было в тени, хотя фонарь светил ярко. Да и чего узнавать? Он и так стоял у неё перед глазами все время. Слонообразная фигура, тяжелая, мощная. Полицию! Надо вызвать полицию! И что она скажет? Вот этот человек пытался меня убить? Он убил девушку из парка? И кто ей поверит? Какие у неё доказательства? Синяки на руке и плече? Так их мог кто угодно поставить. Сейчас в темноте Аня его не видела, только слышала, поэтому опознать не сможет. Голос всегда можно изменить.  Если даже от удара сумкой у него шишка осталась или еще что-то, он скажет, что упал и стукнулся головой дома, на работе или ещё где. Его даже не задержат. Стоять у дома никому не запрещается. Света в подъезде не было, никто его видеть не мог,  камеры у входа ставили года два назад, но они для антуража, их никогда никто не включал. И об этом все знают. Да даже если поверят в полиции, заберут для проверки на сутки или двое и тут же выпустят за недоказанностью. И что дальше? Нет, если заявить, и я расскажу, что я видела в парке, они все же начнут проверять его и его связь с этой убитой девушкой, может что и получится? Ольга начала набирать 102, но нажала на сброс, так как увидела, что мужчина уходит. Через несколько секунд его уже не было у дерева и в поле зрения.
         Раздался громкий телефонный звонок, Лиза вздрогнула. На дисплее высветилось «Алинка». Радости Лизы не было предела. Это именно то, что ей сейчас необходимо и кто необходим. 
        - Алиночка, привет моя дорогая! Как же я рада тебя слышать! Как ты?
        - Я-то нормально. На отдыхе. А тебя что-то случилось подруга?
        Алина всегда по голосу могла определить какое настроение у человека, с которым она разговаривает. Лиза всегда удивлялась этому её умению. Как бы она не скрывала свое настроение, говорила ли бравурным тоном, смеялась или улыбалась, всё равно Алина все замечала и вытягивала из подруги все её тайны.
        - Алинка, мне так надо с тобой посоветоваться, ты даже не представляешь во что я вляпалась.  Не знаю, как поступить и очень боюсь. – И Лиза рассказала всё, что с ней произошло за эти два дня.
        - Скверная ситуация, - голос Алины стал серьезным. – Честно говоря, даже не знаю, что тебе посоветовать. Если тебе уехать на время, отпуск взять? Нет, это не выход. Он знает, где ты живёшь. Из отпуска всё равно придется когда-то возвращаться. Хорошо, если не проследил и не знает, где работаешь. Но, раз знает, где живёшь, думаю проследил и путь до работы. Ты к родителям ездила?
       Лиза похолодела. По спине пробежали мурашки.
       – Да, ездила сегодня и мама ко мне приезжала вчера.
       - Ой, Лизок, это совсем плохо. Я не хочу тебя совсем уж пугать, но этот вопрос надо решать срочно. Так, дорогая моя, давай я тут кое с кем поговорю и перезвоню тебе минут через тридцать. – Алина отключилась.
       Лиза, не включая свет, сварила себе на кухне кофе, сделала бутерброд с сыром и села с ногами на диван. Ни включать телевизор, ни смотреть планшет не хотелось. Внутри всё дрожало, как телеграфный столб. Кружилась голова и хотелось встать и куда-то бежать, бежать, лишь бы подальше отсюда. Раздражали не только звуки, но свет. Ждать звонка от Алины пришлось минут сорок. Лиза уже начала в буквальном смысле сходить с ума. Она начала подвывать, вытирая слезы и раскачиваясь из стороны в сторону, когда раздался звонок. Она была на таком взводе, что её снова начало трясти.
       - Так, Лизок, - Голос Алины был как никогда серьезным, - мы тут с мужиками посовещались. Тухлая, конечно, история, но всё же выход кое какой есть. Короче, слушай. Я думаю, до утра ты в доме дотянешь одна? Закройся на все замки и что-то к двери пододвинь. Если вдруг будет пытаться проникнуть, сразу звони в полицию. Родителей предупреди, чтобы были на чеку. А завтра утром, перед работой, к тебе домой, зайдет мужчина, зовут Валя, Валентин. Фотку я тебе сейчас скину. Он тебе вначале позвонит, я ему твой телефон отправила. Он наш друг и товарищ.   Он тебе расскажет все, что ты должна делать. Слушайся его подруга и все будет тип-топ. Он воевал с нами, потом ранение, сейчас в Москве на реабилитации. Мужик что надо, приглядись. Все, дорогая, до связи. Держись!
      - Погоди, погоди, - остановила Лиза подругу, - ты-то как сама? Когда домой? Я соскучилась. Мне тебе столько надо рассказать. И я боюсь за тебя.
      Алина хмыкнула, - домой? После окончательной Победы, как говорится. Нормально всё у меня, не переживай. Особых новостей нет. У меня сейчас жизнь такая: работа, сон, небольшой отдых и снова работа, сон и небольшой отдых. Знаешь, мы тут все одна большая семья. Такой взаимовыручки, заботы, дружбы в обычной, не военной жизни нет. Здесь я знаю, что любой, если надо прикроет мне спину и отдаст за меня жизнь. Романов не завожу. Нет времени, желания, да и смысл? Каждый день под смертью ходим. А для романов надо быть уверенным в завтрашнем дне. Так, кое-какие увлечения имеются.  Но, это несерьезно, для разрядки.
      - Ну, повоевала, может, хватит? Ты свой долг уже сполна выполнила.
      - Подруга моя, дорогая, ты же знаешь, я военнообязанная, и сама добровольцем пошла. А у нас по Заявлению по собственному желанию не уходят. Нет, всё путем. Пока повоюем. Знаешь, я за это время классным хирургом стала. Что только не приходиться оперировать и в каких условиях. Давай подруга, мне пора. Отключаюсь. Все будет хорошо! При первой возможности, наберу.
      Лиза посмотрела на потухший экран и вдруг почувствовала, как напряжение уходит, становиться легче дышать и появляется надежда на благоприятный исход. Теперь она не одна. Каков будет этот Валентин, интересно? Если Алинка сказала, приглядись, значит он не женат. Она не выносит адюльтеров. Она сказала, что он на реабилитации после ранения. Интересно, куда был ранен? Ладно, решила она, утро вечера мудренее, надо ложиться спать. День был очень напряженным, суматошным.  Алинка сказала позвонить родителям. Но, если позвонить они так переполошатся. Можно просто позвонить и типа пожелать спокойной ночи и заодно узнать, как они.  Звякнул телефон, пришла СМСка. Лиза открыла фото, на нее с экрана телефона смотрел молодой мужчина лет 35. Волосы черные, на висках с проседью, волевой подбородок, пронзительные серые глаза, прямой нос, резко очерченные губы. Просто красавец. Лиза замерла. Да, подумала она, в такого и влюбиться можно. Бывает просто фотогеничен человек, а на самом деле маленького роста, или толстый или улыбка не красивая или голос противный. Может в живую увижу и разочаруюсь? Бывает и такое. Пусть и сейчас так будет. Не хотелось бы в этой ситуации еще и дурой выглядеть. Лиза знала за собой такую особенность, если она влюблялась, она отчего-то становилась глуповатой. Смеялась не по делу, хихикала, говорила всякую ерунду, кокетничала и обожествляла своего героя. Правда за всю её жизнь это было всего лишь дважды. Теперь она себе такого не позволяет. Один раз в четырнадцать лет, когда она влюбилась в Димку, который учился в десятом классе, а она в восьмом. Это была любовь без взаимности с его стороны. Лиза страдала, плакала, целовала его фотографию, сделанную тайком, следила за ним. Он казался ей принцем. Когда она видела его, начинала хихикать, разговаривала с подружками громче, пытаясь обратить на себя его внимание, закатывал глаза, изображая что-то. Как-то раз он ей сказал, что она прикольная. Лиза была на седьмом небе от счастья. А потом услышала, как он рассказывает друзьям о девушке, с которой встречается сейчас, и как смеётся над её любовью, говоря, что ему от неё надо лишь одно, постель и что он бросит её, как только добьется успеха. Он  с хохотом, рассказывал, что ведет счет дурочек, которые готовы ради него на всё. Лиза неделю ходила, как оглушенная, не было сил даже плакать. Она-то считала, что он любит свою девушку, что он идеал и страдала от этого.  А когда после услышанного пришла в себя, поняла, что любовь прошла, осталась лишь брезгливость. Димка через какое-то время пытался ухаживать и за ней, но она дала ему жесткий отпор. Он был поражен, изумлен. Как это, кто-то ему отказал? Пытался завоевать её, приглашал в кино, на танцы, погулять. Даже пытался силой поцеловать. Она укусила его и сказала, что, если он ещё раз подойдёт, она пожалуется отцу. Он отстал.   Второй раз она сильно влюбилась в институте в однокурсника Вовку, который дружил с её подружкой. Лиза снова страдала молча. А потом он начал за спиной подружки оказывать знаки внимания и Лизе, но она дала ему понять, что подруг не предает.  Они закончили институт, получили дипломы и стали реже встречаться с подружкой Машей и их общей любовью Владимиром. Что он их общая любовь, Маша естественно не знала. Встретились они с Лизой случайно в метро. Володя обрадовался, пригласил её выпить по чашечке кофе, сказал, что они с Машей расстались. Он  снова начал оказывать Лизе знаки внимания. Дарил цветы, конфеты, водил в кафе, в театр.  Она сдалась. А потом оказалось, что он «работал на два фронта». Лизе он говорил, что любит её, а подружке Маше, что её. Это выяснилось, когда подружка прибежала к ней, поделилась своим счастьем и попросила быть свидетельницей на свадьбе. Володя еще день назад говорил Лизе, что они скоро поженятся, а тут вдруг свидетельница у Маши на его свадьбе. Оказалось, что Маша беременна и они уже подали заявление в ЗАГС.  Подружка была счастлива, она рассказывала Лизе как они с Владимиром любят друг друга, какой он замечательный, внимательный, добрый, верный. Владимир, когда Лиза сказала ему, что всё знает, ответил, что да, она – Лиза ему нравилась, ему было хорошо с ней в постели, но раз Маша забеременела, значит он выбирает её. А если бы забеременела Лиза, он бы женился на ней. Они обе ему нравятся. После такого очередного удара Лиза решила, что с ней что-то не так, раз она влюбляется в таких неподходящих мужчин, которые пытаются просто использовать её.  Получается в неё невозможно просто влюбиться? Она недостойна настоящей любви? Она не понимала этого. В зеркале отражалась довольно миловидная, хрупкая девушка с большими глазами. Лиза шла по улице и видела парочки, где мужчина обнимал полную, неуклюжую девушку, девушку не красивую, девушку высокую или совсем маленькую. Они все были счастливы, держались за руки, целовались. А она шла одна. С этого момента она старалась держать всех поклонников на расстоянии, и не давать себе права влюбляться. Душила эти ростки влюбленности на корню. Старалась найти в понравившемся поклоннике только недостатки и решила для себя, что симпатичных мужиков много, во всех влюбляться, здоровья не хватит. Вот и сейчас, переживаний, проблем, хоть отбавляй. Живой бы остаться. Не до любви.  Еще раз проверив все замки, она поставила к двери стул (на всякий случай) и повесила на спинку стула зонтик с железной ручкой, чтобы если упали, то загремели, умылась, почистила зубы, одела пижаму и пошла на кровать.  Перед сном, она позвонила матери.
        - Мама, я дома. У меня всё нормально. Звоню пожелать доброй ночи. Как вы?
        - Небывалое, бывает. – Голос матери выдавал неподдельное удивление. – Ты никогда не звонила, чтобы пожелать доброй ночи. С тобой явно что-то происходит.
       - Ничего такого, чтобы могло вас тревожить. Так как вы? – Лиза попыталась вернуть разговор в то русло, которое ей было нужно.
       - С момента твоего ухода ничего нового у нас не произошло. – Парировала мать. – Собираемся ложиться спать. Папа как раз в душе.
       - Ну и замечательно. Только не забудьте закрыться внутренний замок.
       - Зачем? – Удивилась мать. – Мы его никогда не закрываем. На ключ изнутри все.
       - Я слышала в городе участились грабежи. -  Лиза понимала, что иначе мать не уговоришь. Будет сопротивляться до последнего. – У нас в районе ночью две квартиры ограбили. И именно возрастных людей. 
       - Убили жильцов?! – Мать не на шутку встревожилась.
       - Не знаю. – Лиза тоскливо подумала, что теперь разговор может затянуться надолго, мама не отстанет, пока не выяснит всё, что ей надо. – Просто будьте осторожны. Не открывайте дверь никому незнакомому. Хорошо? Неважно, кем будет представляться. Мам, я устала, хочу спать. Пошла тоже в душ и ложусь. Пока. – Она завершила разговор. Телефон звонил ещё дважды, но она не ответила. Пусть думает, что она в душе.      

Глава 6
       Утром Лиза проснулась рано, не было еще шести утра. Голова была тяжёлая, но уснуть снова не получилось. Она пропылесосила в квартире, приняла себя в порядок, сварила и выпила кофе, надела джинсы и голубую блузку, так как эта блузка ей очень шла и стала ждать. Она не находила себе места и то и дело подходила к окну. Время близилось к восьми, а никого не было. Лиза начала нервничать. Минут через двадцать, крайний срок, ей надо выходить, иначе она опять опоздает на работу и тогда уже без скандала, выговора, лишения премии, точно не обойдётся, а Валентина все нет. И тут раздался звонок, Лиза кинулась к двери, потом поняла, что это звонит мобильный телефон.
        - Да?
        - Лиза? – Голос мужчины был глуховатым, низким.
        - Да.
        - Это Валентин. Доброе утро. Я у вашей двери, можете открыть?
        - Да, сейчас. – Лиза совсем забыла, что подруга сказала, что Валентин вначале позвонит по телефону. Совсем она растерялась, что ли? А если бы в дверь позвонил этот убийца? Она бы ожидая Валентина тут же побежала ему открывать, не спрашивая, кто за дверью.
      - Хорошо. Открываю. – Лиза открыла дверь и ахнула про себя. Перед ней стоял высокий, стройный мужчина. Он был даже красивее, чем на фото в телефоне. Единственное что портило его красоту, это красный рубец от правого уха до подбородка. На фото он был снят с левой стороны и рубца не было видно. А может фото делалось до ранения.  Левая ладонь была какой-то пегой. После ожога, поняла Лиза.  Одет он был в кожаную куртку, джинсы и синий свитер.
      - Вы Лиза? – Мужчина улыбнулся и сердце Лизы ухнуло куда-то вниз.
      - Да. А вы Валентин? – Лиза попыталась взять себя в руки, поэтому даже в какой-то мере грубовато ответила, – Проходите, пожалуйста в комнату. Извините, кофе не предлагаю, опаздываю на работу. Есть минут пять не больше. Я ждала вас чуть раньше.
      - Да, извините, это моя вина. Задержался. Рассчитывал раньше подъехать, но не получилось.  У вас ночь спокойно прошла?
      - Более-менее. – Лиза поведала ему все свои перипетии предыдущего дня.
      - Валентин помолчал, потом сказал, - понял. Давайте сделаем так: вы сейчас идёте на работу, я выхожу через минуту-другую и иду за вами в отдалении. Посмотрю, что и как, есть ли «хвост», а вечером забираю вас с работы и мы всё спокойно обсуждаем.  Ну, если что-то пойдет не так, и он попытается напасть на вас сейчас, то я рядом. Все будет хорошо. Идет?
      - Идёт.
      - Тогда скажите мне, точный адрес вашего офиса и есть ли у вас «черный вход - выход».
      - Есть. А зачем? –  мозг Лизы отказывался думать, поэтому она только позже, когда он начал отвечать, поняла, что сморозила глупость.
      - Если он тут и будет вас сопровождать до работы, то я не хочу, чтобы он до поры до времени понял, что у вас появился защитник, - мягко ответил Валентин. – Мне надо сначала разобраться в ситуации. Может он просто хочет вас напугать и пригрозить, чтобы молчали. А может сразу устранить. А если мы выйдем вместе и пойдем вместе, мы его спугнем, он станет осторожнее или затаится на время, а у меня этого времени как раз и нет. Мне через несколько дней в командировку лететь. Все дела я здесь практически завершил.  Я обещал вашей подруге, что до своего отъезда все завершу. Она очень за вас переживает. Вы перекрасились что ли? Она говорила, что вы блондинка, а вы прямо чижик-рыжик.
       После этих его насмешливых слов, Лиза как-то сразу пришла в себя. Словно в ледяную воду окунулась. И этот такой-же, решила она. И чего им всем блондинка сдалась, с раздражением подумала она. Значит ему тоже этот цвет волос не нравится? То есть он роковую красотку блондинку увидеть ожидал, а тут чижик-рыжик?
       - А вы только блондинкам помогаете? – Грубо ответила она. - Ну, да, они же сами ничего не могут, тупые идиотки. Ожидали увидеть нервную, заплаканную барышню, которая будет хватать вас за руки, рыдать и умолять спасти от «страшного дяди»? Я и о вашей помощи не просила и вообще ни о чьей. Это Алина, вдруг всполошилась и буквально поставила перед фактом вашего прихода и вашей помощи. Если так торопитесь, то можете идти. Сама справлюсь.
      Валентин от души рассмеялся. – А вы с колючками. Это хорошо. Извините, проверял, на сколько вы напуганы и можете ли мыслить трезво. Как-то с первого взгляда показались такой «кисейной барышней», глазками захлопали, побледнели. А теперь вижу, что на вас можно положиться. Нам с вами за это время надо поймать убийцу и сдать его полиции. Дело рискованное, мы практически будем его ловить на «живца», то есть на вас. А это требует выдержки, смелости. Слушай, давай на ты?  Общаться много придется, да и отвык выкать. Там, где воюют особо ненавыкаешься. 
       - Давайте. Давай попробуем.  А ты снова туда на Донбасс? – Лиза взяла сумочку и пошла к двери.
      - Погоди. Я первым выйду, площадку и лестницы проверю.  А ты через минуту-две. А потом наоборот. По службе, это закрытая информация. В смысле куда я лечу.   – Валентин медленно открыл дверь и в буквальном смысле слова, выскользнул на площадку.
      Лиза даже не поняла, как он это проделал.  Только что стоял рядом и его нет. Она постояла несколько секунд и   вдохнув полной грудью воздух решительно вышла за дверь. На площадке никого не было. Лиза покрутила головой вверх, вниз, в стороны – никого. Странно, шума лифта не  слышно, шагов тоже, а Валентина нет.  Входная дверь на улицу не скрипела и не хлопала. Она скрипит уже с полгода, но никто из дворников не удосужился смазать петли. Дворники супружеская пара из Киргизии. Они очень любят поспать. Начинают свою работу не раньше 9-10 утра. Зимой, когда все заметает снегом, утром порой дверь не открыть. А до них работал всего один мальчик, вроде из Узбекистана. Так он начинал работу в пять-шесть утра и к тому времени, как люди выходили на работу, а детвора в школу, все уже было расчищено, подметено. Вежливый, внимательный, он нравился всему дому. Но, он уехал домой и теперь вот, то лампочки не горят, то лифт не работает, то двери скрипят. Говорят, что один человек ничего не решает. Оказывается, очень даже решает. Вот в её судьбе, судьбе Лизы теперь тоже один человек всё решает. Он решает жить ей или умереть. Хотя, она не права, не один. А Валентин? Теперь он тоже решает её судьбу. Если он сумеет ей помочь, значит все будет хорошо, и она снова сможет ходить по улице безбоязненно, входить в подъезд, квартиру и вообще жить.
        Света так и не было и лифт конечно же не работал. Лиза спустилась по лестнице вниз, вышла на улицу и пошла к остановке. Валентина она не видела, как и мужчину, который изменил её жизнь на до и после воскресенья. Народ сновал, бежал, торопился кто куда в разные стороны. Группки школьников громко разговаривая, смеясь шли к школе. Молодая парочка, по виду студенты, с рюкзаками, с тубусами в руках целовались, не замечая никого. Погода видимо сегодня решила сделать перерыв в хмари и дожде, поэтому на улице было солнечно, относительно тепло и безветренно. Автобус подошёл быстро. Лиза зашла в салон и встала у окна. Рядом встал молодой парень лет двадцати пяти и женщина с большой сумкой. Автобус тронулся. Валентина Лиза так и не увидела, как не смотрела. Защитник называется, подумала она. Интересно, куда он делся? Он же не невидимка? Может, посмотрел, что никто за ней не идет, похожий по описанию и вообще ушёл? Или на машине поехал к работе, чтобы там её встретить? Она же не видела на чём он приехал. Ладно, там видно будет.
       - Девушка, а вы далеко едите? – вернул её в реальность вопрос парня, стоящего рядом. – Можно с вами познакомиться? Меня Дима зовут. А вас?
       - Для вас никак. – Еще один Дима, раздраженно подумала Лиза.  Мне одного за глаза хватило. С тех пор имя Дима вызывает только негативные эмоции. Это неправильно, но…-         Парень опешил. Видимо с таким ответом он столкнулся впервые.
       - Как это? Почему?
       Лиза посмотрела на него внимательнее и подумала, - да, таких девчонки любят. Чуть выше среднего роста, вроде и не красавиц, но худощавый, с ярко-серыми глазами, черными густыми   волосами, щетиной на щеках двухдневной давности. Сразу видно, что за этой щетиной он тщательно ухаживает, как и за волосами, которые подстрижены по последней моде. Одет стильно. Рубашка дорогая, куртка кожаная, джинсы, туфли из натуральной кожи. Странно, что такой экземпляр едет в автобусе. Он бы хорошо смотрелся в мерседесе или БМВ.
       - А вы мне не нравитесь.
       - Я?! -  Удивление парня было настолько искренним и комичным, что Лиза рассмеялась.
       - Вы. Что, неожиданно? Ну, бывает.  А теперь извините, я выхожу. – Лиза начала пробираться к двери. Парень двинулся за ней. Они вместе вышли из автобуса. Лиза направилась к зданию, в котором находился её офис, парень шёл за ней.
      - Что вам от меня надо? Зачем вы идёте за мной? – Лиза начала волноваться.
      - Провожаю. – Коротко отозвался Дима.
      - Я вас об этом просила? – Лиза открыла дверь в задние и захлопнула его перед носом Дмитрия.
      - Я просил.
      Лиза резко развернулась. Рядом стоял Валентин.
      - Я просил. – Повторил он. – Это мой товарищ.
      - Зачем? – Лиза сделала сердитое лицо, хотя сердце её забилось быстрее. Значит, он не ушёл, подумала она, он не бросил меня на произвол судьбы?
      - Затем. – В тон ей ответил Валентин. – Я должен был посмотреть, что у тебя возле дома, работы, на работе. Но и отпустить тебя одну я не мог. Димка, конечно, пижон, видимо сразу начал «клеиться», но это у него такой характер. Не может мимо красивой девушки пройти, чтобы не начать свои ухаживания.
     Лизино сердечко застучало еще быстрее. Ведь он назвал её красивой.
     - И сколько у тебя ещё таких помощников?
     - Тебе незачем знать. Нам главное в ближайшее время найти твоего обидчика. А как мы это сделаем, не твой вопрос. – Валентин пожал плечами и посмотрел куда-то в сторону. Он был не такой, как еще несколько минут назад, когда был в её квартире. В нём что-то изменилось, а что Лиза не могла понять. Казалось, он сейчас взорвется, вспыхнет от любого непонравившегося ему слова. Злится, что приходится ей заниматься? Ну и пошёл он куда подальше со своей помощью. Лиза попыталась посчитать до десяти, чтобы успокоиться, но получалось плохо. Она не выдержала и выпалила, - Конечно, зачем мне знать? Это же не меня пытаются убить, а кого-то другого. – Лиза была настолько раздражена. Обидно разочаровываться в очередной раз. Валентин видимо из той когорты мужчин, которые считают всех женщин «недалёкими», глуповатыми созданиями,  созданными лишь для услаждения взора сильного пола и для их низменных утех. Они считают, что «эти глупые бабы» постоянно попадают в какие-то ситуации, в которые они мужики никогда бы не вляпались.  – Знаешь, давай так, либо ты мне рассказываешь, что собираешься делать и с кем, чтобы я понимала, как себя вести, либо бай-бай. – Лаза помахала ручкой перед носом Валентина.
     - Как скажешь. – Валентин ответно помахал ей рукой и вышел на улицу. Лиза растерялась. Она не ожидала, что он так легко оставит её один на один с проблемой по имени «убийца». Ну, что ж, видно такие у нас сейчас защитники пошли. Ничего, перебьюсь, Лиза успокаивала сама себя, но руки похолодели и по спине побежали мурашки. Она зашла в офис и прошла к своему рабочему столу. День тянулся медленно. Лиза то и дело подходила к окну и смотрела на улицу, но там не было видно ни Валентина, ни Диму, ни «убийцу». Через каждый час она бегала к автомату в коридор, чтобы взять себе кофе, но и там их не было.  Что-то случилось, поняла Лиза. Но, что? У Валентина, когда он говорил были какие-то «застывшие» глаза. Странно всё конечно, но может у него у самого что-то случилось или просто такая тактика, такой человек? Это он ей понравился. А не она ему. Его попросили, он делает, но прыгать перед ней, Лизой и успокаивать, не обязан. Ладно, посмотрим, что будет дальше. Идти одной домой было страшно. Может попросить кого-то из мужчин-коллег проводить её? К кофемашине подошел Виктор, коллега, который постоянно пытался ухаживать за ней, отпускал ей комплименты, угощал кофе.
      - Лизочка, солнышко, ты почему такая грустная? Тебя кто-то обидел? - Он нежно взял Лизу за локоток. – Скажи мне, я разберусь. Я весь в твоём распоряжении, как обычно.
      - Да, знаешь, у меня проблема. Я хотела попросить тебя о помощи. – Лиза попыталась улыбнуться в ответ, но получилась лишь жалкая гримаса. – И она вкратце рассказала ему всё, что с ней произошло. – Можешь меня проводить сегодня домой? Я боюсь идти одна.   
    Виктор, задумчиво пожевал губами, поднял глаза к потолку, будто бы что-то вспоминал или решал, потом развел руками. – Ты знаешь, сегодня как раз не могу. Я сегодня маме обещал свозить её в поликлинику. У нее запись. Я не могу её подвести. Извини, ладно? Как-нибудь в другой раз обязательно. – И он быстрым шагом пошел по направлению к своему кабинету.
     Лиза невесело усмехнулась и подумала, вот так поклонник. Сбежал, как только почувствовал опасность. Все испарились, сбежали, убежали, скрылись. Да, вот тебе и защитники.   Скоро уже рабочий день закончится. Что же делать? Она вернулась на свое рабочее место и тупо уставилась в компьютер. Ни читать сообщения, ни работать не хотелось.
      Сергей, коллега, который сидел напротив, спросил, - У тебя что сегодня – недержание или упадок сил? То тебя с места бывало не сдвинешь, то бегаешь чуть ли ни каждую минуту в коридор? Кофе глушишь, красная вся. Чего случилось то?
       Сергей, на вид, немного вяловатый парень лет тридцати, среднего роста, довольно приятной наружности, спокойный, уравновешенный. Он никогда не пытался ухаживать за Лизой, в отличие от других коллег, был доброжелателен и очень хорошо разбирался в программах, компьютерах и во всем, что связано с разработкой систем по заданиям руководства. Лиза частенько просила его помочь, если что-то шло не так и он помогал и никогда никому об этом не говорил.
        - Да, что-то сегодня я не в своей тарелке, - Лиза слегка улыбнулась и пожала плечами.
        - Да не только сегодня, - Сергей почесал затылок, вздохнул, поёрзал на стуле. - Ты с понедельника какая-то замороченная. То вдруг перекрасилась, постриглась, очки зачем-то нацепила. Видишь же хорошо? Зашла, сняла и спокойно работаешь без них. У окна торчишь практически весь день. Высматриваешь кого-то?  В коридор выскакиваешь то и дело.  Давай, колись, что не так?
         - Да все не так! – Лиза в сердцах махнула рукой и снова подошла к окну.
        Может Сергею рассказать? – мелькнуло в голове. - Нет. Зачем? Он парень не плохой, но не герой, точно. Я вон Виктора за настоящего мужика считала, а он струсил, сбежал. Вояки эти тоже скрылись в неизвестном направлении. А этот уж точно грудью на амбразуру за неё не бросится. Либо посмеётся над её страхами, либо какой-нибудь идиотский совет даст, наподобие того, что надо идти в полицию. Нет, это не вариант от слова – совсем. -  Не заморачивайся, это мои проблемы.
         - Так поделись. – Сергей стал серьезным. – Чем смогу, помогу.
         - Да чем ты поможешь? – Лиза тяжело вздохнула.
         - Ну, по крайней мере советом или просто выслушаю тебя. Я вижу, что тебе надо выговориться. Давай, не бойся, дальше меня твоя информация никуда не пойдёт. Я не болтлив.
         Лиза с минуту подумала, а потом решила – была не была. Они вышли в коридор, чтобы не мешать коллегам и подальше от других ушей. Сергей слушал внимательно, не перебивая. Когда Лиза закончила свое повествование, несколько минут задумчиво молчал, потом сказал, - Да, история не тривиальная. Знаешь, тут надо хорошенько подумать. Давай так сделаем, сегодня я провожаю тебя до дому. Это не обсуждается, - он остановил, пытающуюся что-то сказать ему Лизу, - рабочего времени осталось двадцать минут. Доведу тебя до квартиры и уйду. Завтра утром зайду за тобой. Ночью набросаю несколько решений нашей проблемы.
        Лизе понравилось, как он сказал – нашей проблемы. Получается он взял эту проблему на себя вместе с Лизой.
        - Хорошо. Тогда давай собираться. Слушай, а если он на нас двоих нападёт? Не боишься?
        - Боюсь. Но ты же тоже боишься? Но бояться в одиночестве и бояться вдвоем, это разные вещи. И потом, я всегда хожу со складным ножиком, на всякий пожарный. Так, что не трусь, подруга. Насколько я помню, ты всегда говорила, что у тебя в сумочке всегда лежит газовый баллончик. Так, что мы с тобой вооружены до зубов. Пошли выключим компьютеры, заберём вещи и вперёд.
         Они вернулись в кабинет. Коллеги начали ехидничать.
         - Ой, что это у нас такое? Никак любов зародилась?
         - А мы то думаем-гадаем, с чего вдруг наша блондинка рыжей стала?
         - Да, коллеги, любовь нечаянно нагрянет.
         - Вот так вот сидишь-сидишь каждый день друг против друга, смотришь глаза в глаза и бац – понимаешь любовь пришла!
         - Серёга, когда свадьба?
         - Лизок, ты на меня посмотри. Я лучше.
         Лиза с Сергеем, не обращая внимания на подначки коллег, собрали свои вещи и вышли в коридор. Спустились по лестнице, прошли через «вертушку», мимо охранника и вышли на улицу. На ступеньках здания они остановились и огляделись. Народу было много. Окончание рабочего дня, все спешили бежали кто куда, только по им известным маршрутам, толкали друг друга, извинялись, чертыхались.
         - Видишь кого? – Тихо поинтересовался Сергей.
         - Нет. – Коротко отозвалась Лиза.
         - Мы как, пешком или на автобусе?
         - Давай пешком. Как-то на автобусе стрёмно. Толкучка вечерняя. Пырнет ножом и всё. Правда пешком минут тридцать. Ничего?
         - Нормально. Пошли.

Глава 7
         Они прошли уже больше половины пути, когда Лиза заметила за деревом стоящего мужчину. Видна была только часть туловища в кожаной куртке и рука в кармане брюк. Сердце сразу ухнуло куда-то вниз. Стало жарко и тяжело дышать.
         - Что случилось? – Сергей приостановился.
         - Посмотри за деревом. – Одними губами прошептала Лиза.
         - Смотрю. И что? Там никого. – Сергей решительно направился к дереву, обошел его со всех сторон. – Пусто. Ты кого-то увидела?
         - Да, там прятался мужчина в кожаной куртке. – Лиза почувствовала, как снова начала дышать и приходить в себя. – Я его узнала. Это он.
         - Может тебе показалось? – Сергей покрутил головой.  - Никого похожего вблизи нет. Смотри – там женщина с коляской, там парочка идет обнимается, вон женщина с сумками, ребятишки, и всё. Одиноких мужчин вблизи вообще нет. Пошли. Всё нормально. Лучше расскажи мне о себе. А то уже два года сидим рядом, а друг о друге ничего не знаем. Ну, вернее, я знаю, что ты не замужем и всё.
        Лиза не ответила, она лихорадочно думала и не могла понять, куда он мог так быстро скрыться? Домов рядом нет. Аллея и деревья, да кафе небольшое. Деревья тонкоствольные, за ними не спрячешься. Это единственное огромное. Или у неё действительно уже галлюцинации? «Крыша поехала»? Но она же видела и руку, и кожаную куртку! Видела! Может, в кафе зашёл?
       - Да, особо рассказывать нечего, -поняв, что слишком затянула с ответом и Сергей смотрит на неё вопросительно, ответила Лиза. – Отец военный, мотались по гарнизонам. Окончила школу, поступила в институт. После института поработала несколько лет в «шарашке», по - другому не назовёшь, поняла не моё. Нашла эту работу. Работаю. Пока всё устраивает. Живу одна, квартиру купила. Не замужем, как ты знаешь. Вот и вся биография. А ты?
       - Да у меня тоже биография небольшая. Родители физики. Я с детства в этих формулах, решениях, задачах. Отец лучше меня в программировании разбирается. Поэтому о выборе профессии даже разговора не было. Сразу пошёл на программиста учиться. Был женат, полгода. Потом поняли, что совершенно разные люди и разбежались. Детей нет. А ты была замужем?
       - Нет. – Односложно ответила Лиза.
        - Почему? Ты ведь такая красивая. У нас все мужики в коллективе к тебе неровно дышат. А ты всех на расстоянии держишь. Знаешь, как тебя зовут в коллективе? «Снежная королева». Я даже порой заговорить с тобой боялся. Тебя кто-то обидел из мужчин?
        - Ну, это отдельный разговор. Как-нибудь потом об этом поговорим.
       Они уже подходили к дому, осталось пройти арку, в которую они вошли, когда Сергей вдруг захрипел и начал оседать на землю. Лиза увидела, что по его голове бежит кровь. Она смотрела, как он падает и не могла ни закричать, не сдвинуться с места. Её парализовал страх. Вдруг, кто-то сильно дёрнул её за руку. Она чуть не упала. Кто-то потащил её куда-то. В глазах было темно, и она не могла понять куда её тащат. Раздался крик, шум, который вскоре стих.
        -  Лиза, Лиза, тихо, не пугайтесь, это я Дима.   Всё нормально. Мы взяли его. Валентин полицию вызвал, они уже едут. Все хорошо. Успокойтесь.
       - Что с Сергеем? Его убили? – Лиза вдруг поняла, что у неё начинается истерика. Сейчас она начнет кричать, рыдать, визжать, потеряет сознание. – Что с ним? Говорите!
      - Нормально всё с ним. Сильный ушиб головы. Этот придурок в него камнем кинул. Хорошо, в висок не попал.  Живой он. Живой!
      - Зачем камнем? – Лиза почувствовала, что начинает приходить в себя. – Почему в него, а не в меня?
     - Потому, что его он не хотел убивать. Он хотел его просто «выключить» на время. Он ему мешал. А вас именно – убить. – Дима гладил меня по волосам, как ребенка, которого хотят успокоить. – Зачем вы его с собой потащили?
     - Так вас же с Валентином нигде не было. А одна я идти боялась. – Лиза всё же заревела.
     - Мы же договорились, что мы вас «ведём». Валентин же объяснил. Просто вы и не должны были нас видеть, как и этот урод. – Дима кивнул в сторону мужчины, лежавшего на земле с завязанными руками.
      - Ничего он не объяснил. – Буркнула Лиза. – Если бы нормально объяснил, как я и просила, то я бы не взяла с собой Сергея.
       И тут возле мужчины, лежащего на животе со связанными руками, Лиза разглядела Валентина, сидящего перед ним на корточках. Сергей же сидел с закрытыми глазами у стены, прижав к голове руку с чем-то бело-красным. Платок, поняла Лиза. Платок в крови. Рядом с ним Лиза увидела двух мужчин в полицейской форме. Они что-то говорили Сергею и Валентину. Те отвечали. Один полицейский направился в их сторону.
      - Так, граждане, документики предъявляем.
      Лиза долго рылась в сумочке и никак не могла достать паспорт. Дима забрал у неё сумку, достал паспорт и протянул вместе со своим удостоверением полицейскому. Тот открыл, сверил, отдал обратно и спросил Лизу, - Так это вас, дамочка, собирался отправить на тот свет гражданин Северцев?
        - Какой Северцев? Вон тот? – Лиза кивнула на связанного мужчину. – Можно я посмотрю на него, тогда и скажу. – Она подошла ближе. Мужчина смотрел на неё таким свирепым взглядом, что она снова стала терять самообладание. – Да, это он. Он убил девушку в парке в воскресенье. Я видела. А теперь собирался убить меня, чтобы я никому не рассказала. Он вчера уже пытался это сделать на площадке в доме, где я живу. Соседка может подтвердить. Она меня спасла.
        - Надо было сразу тебя там придушить, - прошипел мужчина. – Защитница нашлась.
        - Почему сразу в полицию не пришли? – Сердито спросил один из полицейских, капитан.
        - А вы бы приняли от меня заявление? Меня хотят убить. Кто? Не знаю. Вы бы меня отправили восвояси.
        Капитан крякнул и подтвердил. – Да, скорее всего. Ладно, разберёмся.
        Их всех попросили проехать в полицейский участок для дачи показаний, кроме Сергея. Его «скорая помощь», забрала в больницу для обработки раны и освидетельствования.
        Лиза рассказала всё капитану, который вёл дознание. Он снова отругал её за то, что не обратилась сразу в полицию, потом похвалил за поимку преступника. Записал все показания Валентина и Димы, и отпустил их, предупредив, что их вызовут ещё не раз, и чтобы они пока никуда из города не уезжали. Валентин остался «пошушукаться» с капитаном, Дмитрий его ждать, а Лиза помчалась в больницу к Сергею. Время приближалось к полуночи. Голова болела до тошноты, кружилась, но Лиза решила вначале узнать о состоянии Сергея, поблагодарить его, а потом уже ехать домой. Теперь уже бояться было некого.

Глава 8
        Дежурный врач, к которому она с трудом пробилась, через приемное отделение, сказал, что у Сергея рваная рана и сотрясение мозга. Ему под местным наркозом обработали рану, наложили несколько швов и оставили в больнице, как минимум дня на три. После долгих уговариваний, её всё же впустили в палату на несколько минут. Сергей спал. Видимо ему или дали успокоительное, или от наркоза.  Палата была двухместная, на вторая кровать была пустая и заправлена. Видимо пока на неё никого не положили. Лиза взяла от стола стул, села рядом и взяла его за руку. Вдруг, он открыл глаза, улыбнулся ей и снова закрыл, прошептав, - Лиза, любимая, ты пришла?
       Лиза замерла, не зная, как реагировать на эти слова. Получается, он её любит? Просто она не замечала? Да, она никогда и не вглядывалась в него и использовала, когда он был ей нужен и всё. Лиза впервые внимательно посмотрела на Сергея. Прямой нос, длинные черные ресницы, четко очерченные губы, светло-каштановые волосы, большой лоб, округлые скулы. Именно из-за этих скул, она и считала его вяловатым. Он всегда носил большие свитера, крупной вязки, мешковатые брюки, мягкие туфли. А сейчас она увидела, какое у него крепкое, мускулистое тело, руки. Да, прав папа, всегда говорящий ей - никогда не суди человека по одежде и пока не поговоришь с ним. Суди по поступкам.  А Сергей совершил Поступок с большой буквы. Он пострадал из-за неё. Он знал, что опасно, но пошёл с ней.  Лиза вдруг подумала, что не случись всего этого, она бы никогда и не узнала, что Сергей её любит. Не увидела бы его, не разглядела бы его.
      - Ну, как он?
      Лиза вздрогнула. Рядом стоял Валентин. Она не услышала, как он вошёл.
      - Спит. Швы наложили и сотрясение врач говорит.
      - Это не страшно. Поправиться. Но мужик – настоящий. Кровь из головы льется, а он только «Лиза, как Лиза?».  Каюсь, мы этого Северцева в какой-то момент упустили. Вели его, а потом раз и его нет. Ловкий гад.  Мы видели, как вы в арку вошли, буквально несколько секунд и он как чёрт из табакерки выскочил и камень бросил. Мы с Димкой тут же его скрутили. Но я своей вины не снимаю в произошедшем.  Представляешь, капитан сказал, что он оказывается в розыске уже три месяца. На нём побег и три убийства. Я немного на допросе посидел, капитан разрешил. Он от этой девочки, её Катя звали, деньги требовал, всё, что у неё есть. Ещё требовал, чтобы она продала свою квартиру и половину этих денег ему отдала. Он её троюродный брат вроде. Мать у Кати умерла, и квартира ей досталась. А он до тюрьмы у них жил. Мать Кати его привечала. Она с его матерью очень дружила. Жалела его, что по плохой дорожке пошёл. Вот он когда сбежал из тюрьмы к ним и приехал. Матери Кати уже нет в живых, вот он и начал «права качать», типа, что ему тоже здесь что-то принадлежит, он здесь жил.  Катя сказала, что не сделает этого и ничего ему не отдаст.  Поменяла замок в квартире. Он начал её преследовать, угрожать. Вот одну из таких встреч ты и увидела.  Он уже на грани срыва был, говорит, а она ни в какую, а тут еще и ты со своим заступничеством. Вот он и озверел совсем. Когда убил её, говорит в состоянии аффекта,
 сообразил, что ты его видела с Катей, хорошо его рассмотрела и можешь дать показания. Он же в розыске. Тут же кинулся тебя разыскивать. Увидел, как ты из кафе выходишь и пошёл следом. Ну, а дальше ты уже всё знаешь.
       - Значит, это моя вина, что он её убил? – Лиза еле сдерживала слёзы. – Если я не вмешалась, она бы была жива?
       - Никакой твоей вины нет. Перестань себя винить. Это жестокий, безжалостный убийца, понимаешь? И стечение обстоятельств. Так бывает. Пойдём, выйдем, мне тебе ещё кое-что сказать надо.
      Лиза вдруг снова испугалась. Голос у Валентина был серьезным и грустным. Они вышли в коридор и сели на кушетку.
     - Что-то ещё случилось? – Лиза выжидающе посмотрела на Валентина.
     - Да. Твою подругу, Алину ранили.
     - Она жива?!
     - Жива, но в тяжелом состоянии. Снаряд прямо в операционную попал. Ей ещё три дня надо было отдыхать, но там хирург заболел ковидом и её отозвали. Это ночью случилось.  Я не хотел тебе об этом говорить. Ты и так вся на взводе была. Я и сам, честно говоря, был очень расстроен, поэтому и Димку прицепом привел. Я люблю Алину. Очень люблю. Правда она не знает об этом. Вернее, не хочет знать.  У меня ранение было очень серьезное, не знал, выкарабкаюсь или нет. Она меня с того света вытащила. Я ей жизнью обязан.  Подруга у тебя, я скажу! Я таких и не встречал никогда. Бесстрашная, умная, весёлая, красивая, добрая. Тебя очень любит. Так переживала, когда узнала о твоих делах. Вот я и предложил свою помощь. Думал, хоть так ей чем-то полезен буду. Она там нашего брата на расстоянии держит. Гордая. На войне, мол никаких любовей быть не должно. Хотя, я вроде ей нравлюсь, по глазам видно. Мы, говорит, сюда дело делать приехали, а не развлекаться. Я её очень уважаю за это.  Сегодня полечу туда, хочу рядом быть. Может получиться сюда переправить.  Капитан добро дал, чтобы я уехал.
     - А ей позвонить теперь можно? – Лизу опять начала бить трясучка.  Ну что же это такое? У неё, Лизы только вроде все нормализовалось, теперь Алинка в тяжёлом состоянии. Её Алинка ранена.
     - Нет. Она пока без сознания. Мне ребята сказали. Но я, как только она сможет говорить, скажу ей, что ты переживаешь и ждёшь от неё звонка. Ладно, я поехал.
     - Спасибо тебе за всё. Тебе и Диме, ну и конечно Алинке. Алинке в первую очередь. Я буду за неё молиться, хоть и не умею.  Удачи тебе. Я верю, что всё будет хорошо. – Лиза улыбнулась Валентину. Он обнял её, махнул рукой и быстро пошел к выходу.
     Лиза вернулась в палату. Сергей ещё спал. Она посмотрела на него и подумала, с чего вдруг она взяла, что влюбилась в Валентина? Да, он красивый, мужественный, но чужой. С ним ей некомфортно. Она постоянно чувствует какое-то напряжение и раздражение.  А Сергей, вот он, близкий, не менее чем Валентин мужественный, как оказалось.  До неё только тут дошло, почему она всегда обращалась именно к нему за помощью. Больше ведь не к комУ, хотя коллеги мужчины наперебой предлагали ей свою помощь. Она всегда чувствовала к нему предрасположенность, но ей почему-то казалось, что он слабый, замкнутый, немножко не от мира сего, весь в себе. Получается, она его совсем не знала. Лиза снова села рядом с ним на стул и задремала.
      - Лиза, - голос Сергея вывел её из дрёмы. Лиза открыла глаза. Было светло. Значит уже утро? Она заснула на стуле? Про неё забыли и никто не выгнал её из палаты? Сергей, растерянно смотрел на неё. Она потёрла глаза, зевнула и посмотрела на Сергея.
     - Лиза, - продолжил Сергей, - ты что тут делаешь? Где я?
     - Тихо, тихо, - успокаивающе произнесла Лиза, - ты в больнице. Тебе сделали небольшую операцию, вернее обработали рану и зашили. Всё хорошо, уже. Ты проспал всю ночь.
     - А ты почему здесь?
     - Ты не помнишь? Ты провожал меня домой.
    - Стой! – Остановил её Сергей, - я тебя провожал домой? А что случилось? Почему провожал?
    - Значит, не помнишь. – Вздохнула Лиза. – Плохо.
    - Что я должен помнить? Расскажи. – Сергей попытался сесть, но застонал и снова откинулся на подушку.
    - Мы с тобой были на работе. Я нервничала. Ты попросил меня рассказать, что меня тревожит. Я рассказала. Ты решил мне помочь. Поэтому пошёл провожать и тут на тебя напал мой обидчик. Он кинул в твою голову камень.
    - Погоди. – Снова перебил её Сергей, - Он тебе ничего не сделал, этот обидчик?
    - Нет. Не успел. Мои друзья тоже были недалеко, они его скрутили и передали полиции.
    - Ничего себе! Голова дико болит. Он, что меня сильно по голове шарахнул? – Сергей осторожно потрогал пальцами голову. – Бинты.
    Лиза подтвердила. – Да, бинты, я же говорила. Он камнем тебе в голову кинул и рассек кожу. Шишка ещё большая на голове.
    - Понятно. И ты со мной в больницу поехала? Зачем? 
    - Как зачем? – Растерялась Лиза. – Ты же из-за меня пострадал. Извини, я даже не предполагала, что этим может всё закончится.
   - Чем этим?
   - Больничной койкой. Ранением.
   - Знаешь, ничего не помню. – Покачал головой Сергей, - почему я пошел с тобой? Мы встречаемся? У нас любовь? Почему я решил помочь тебе?
   - Нет. У нас дружба, хорошие отношения. Мы коллеги. Ты мне всегда по работе помогаешь. Давай я врача позову.
   - Нет, погоди. Давай вначале наш разговор закончим. Я помню тебя. Знаю, что зовут Лиза. Но кто ты мне, не помню. Я помню, что у тебя цвет волос был другим. Пепельный вроде. А ты рыжая. Или я другую помню?
   - Нет, меня. Я перекрасилась. – Лиза начала волноваться. С Сергеем явно что-то не то. Неужели ушиб спровоцировал частичную потерю памяти?
   - Понятно. Но я не помню, где я работаю и кто я. – Сергей схватился за голову и застонал. – Я не помню, где живу и с кем. Есть ли у меня семья? Ничего не помню, и никого не помню, кроме тебя.  Почему тебя я помню?
   - Не знаю. – Лиза хотела сказать, что в бреду он говорил, что любит её, но почему-то не стала. 
   - Ладно, зови врача, так и быть. Будем думать, как вернуть мне память. Хоть разговариваю, слова помню и то, хорошо. Погоди минуту. Мне отчего-то кажется, что ты мне очень близкий человек.  Мы точно не любовники?
   Лиза промолчала и вышла за дверь палаты. Постучав в ординаторскую, она заглянула и увидела врача, который говорил им с Валентином о Сергее. Он с задумчивым видом что-то смотрел в компьютере. В кабинете больше никого не было. Жалюзи были опущены, царил полумрак, только лампа на столе бросала свои желтые лучи, пересекающиеся, как тонкие рапиры с солнечными лучами.
   - Доктор, можно войти? Я по поводу Сергея Видова.
   Доктор оторвался от экрана компьютера и с явным неудовольствием посмотрел на Лизу.
   - В чём дело? Я же вам сказал, что дня через три выпишем его.
   - Тут не всё так просто. Он не помнит ничего.
   - Что значит, не помнит? Кого не помнит?
   - Никого, кроме меня.
   - Ну вот, а вы говорите никого не помнит. – И он снова уткнулся в экран.
   Лиза подошла к столу и увидела, что у врача разложен карточный пасьянс. Он сразу выключил компьютер и изобразил на лице негодование.
   - Что вы себе позволяете? Выйдите из ординаторской. И вообще, вы кто такая? Жена? Нет? Так вообще разговаривать с вами не обязан.
    - Обязаны. Я коллега и друг Сергея. Его мать, насколько я знаю, живет где-то в Сибири. Больше у него здесь никого нет. Человек не помнит, как его зовут, как его фамилия, где работает. Это нормально? А вы сидите играете, еще и на меня кричите. Вы почему утром обход не делали?
    - Здесь я принимаю решение, когда мне делать обход. А вы что тут делаете? Еще никого не пускают из посетителей.
   - А я и не уходила. – Лиза всё больше накалялась. -  Я сейчас к главному врачу пойду. А если и он такой же, как вы, то в Минздрав. Найду на вас управу, не сомневайтесь. Пасьянс он раскладывает. А больные без памяти лежат. Никому никакого дела нет.
    Ладно, - врач примиряюще похлопал Лизу по плечу, - не кипятитесь. Пошли глянем на вашего неузнавайку. Я вторые сутки на работе, домой не отпустили, коллега заболел. Я должен был еще вчера уйти. Ночью удалось час два поспать и всё. Три операции было. Поэтому, сижу, пытаюсь не заснуть. Жду смену. А пасьянс думать, анализировать заставляет. Извините.
    - Ну вы бы так сразу и сказали. Извините меня тоже. – Лиза примиряюще улыбнулась.
    Они зашли в палату. Сергей с растерянным видом сидел на кровати и смотрел на дверь.
    - Ну, господин Видов, что у нас случилось? – Врач подошёл к кровати и сел на Лизин стул, рядом с Сергеем. – Как себя чувствуете? Голова болит, кружится?
    - Не помню ничего, - голос Сергея дрожал. – Понимаете? Ничего!
    - А девушку эту помните? – Врач указал на Лизу.
    - Эту? Помню. Это Лиза. Но кто она мне, не помню. И фамилию её не помню и кто она не помню. Знаю только, что это Лиза и она моя девушка или жена. Нет, не помню.
    Врач крякнул и посмотрел на Лизу. – Так и кто вы больному?
    - Коллега, - промямлила Лиза. Назваться девушкой, а тем более женой она не могла. Врать? А потом, что? – Мы работаем вместе, мы просто друзья. В одном кабинете сидим, друг против друга. Мы айтишники, компьютерными программами занимаемся, помогаем друг другу. 
   - Но, если я не ошибаюсь, по голове он получил именно тогда, когда провожал вас? Капитан сказал, который с вами был вчера. - Доктор потер глаза, потом виски, поморгал быстро-быстро и тяжело вздохнул. – Так, я на минутку, только кофе выпью и вернусь. Двое суток практически на ногах. – снова пояснил он. - Плохо соображаю. - Он быстро вышел из палаты.
    - Ну, как ты? – Лиза участливо посмотрела на Сергея. – Голова кружится, болит? Тошнит тебя?
    Сергей с раздражением посмотрел на неё.
    - А ты как думаешь? Но это пустяк! Я не помню ничего! Вот это катастрофа. Вот ты говоришь мы программами занимаемся, а я даже представить не могу что это такое. Получается я теперь без работы? А ты знаешь, где я живу?
    Лиза погладила его по руке и успокаивающе ответила, - конечно же с твоим жильём проблем нет. В отделе кадров есть твой домашний адрес и адрес твоей матери. И с работай всё вспомнишь. Со временем.
    Сергей непонимающе посмотрел на неё.
    - А ты разве не знаешь, где я живу?
    - Нет, не знаю. – Лиза покачала головой и отошла к окну. Солнце всходило большое, круглое, яркое. Всходило и заливало всё вокруг желтым, весёлым светом. Лиза зажмурилась от удовольствия и подставила лицо солнечным лучам. – Я же тебе говорила, - продолжила она, - что мы с тобой просто коллеги. Я ни разу у тебя дома не была. Про маму твою знаю, потому что ты недавно рассказывал, что она к тебе приезжала погостить. Я даже не знаю, есть у тебя девушка или нет, друзья или нет. Мы с тобой в основном только по работе общались.
     - Странно, - протянул Сергей. – Почему я тогда помню только тебя и чувствую, что ты мне близкий человек? Ты ничего не скрываешь?
     Лиза отошла от окна и снова села на стул, рядом с Сергеем.
     - Ни-че-го! Я тебе уже говорила, у меня была проблема, ты предложил помощь, я согласилась. Мы практически дошли до моего дома, когда ты получил камнем по голове. Это всё.
     Вернулся врач. Вместе с ним в палату зашла женщина тоже в белом халате. Врач показал на женщину и сказал, - Это невролог Зинаида Васильевна. Она поговорит сейчас с вами, посмотрит, а перед уходом с дежурства я к вам ещё зайду, - и вышел из палаты.
     - Сергей, - Лиза встала со стула, - я тоже пойду. Я сегодня ночь здесь провела. Мне надо домой, в душ, переодеться и на работу. Ты знаешь, шеф не любит опозданий. Я к тебе вечером приду. – И не дожидаясь ответа, она выскочила за дверь и быстро направилась к выходу. До начала работы оставалось чуть больше часа. Надо было успеть привести себя в порядок.

Глава 9
Доехав до дома, Лиза вбежала на шестой этаж и у двери увидела мать, которая звонила в дверь. Рядом с ней стояла соседка Анна.
     - Надо вызывать полицию и ломать дверь! – Мать начала стучать ногой в дверь.
     - Согласна. – Анна достала телефон. – У нас знаете, чёрте что эти дни в доме твориться. Нас с Лизой грабитель чуть было не зарезал. Свет во всём подъезде вырубил и набросился на нас. Хорошо, я такая боевая, его сумкой по башке, он взвыл и убежал. А Лизу чуть кондрашка не хватила. Я предлагала ей выпить, у меня посидеть, расслабиться, она не захотела. Вчера я её не видела. Может, он всё-таки пробрался к ней и убил?
     - Вы что несёте!? – Возмутилась мать Лизы. – Типун вам на язык! Лиза жива.
     Лиза слушала их разговор и улыбалась. Аня, как всегда, всё преувеличивала. На них набросился. На Лизу он набросился. А то, что боевая, так тут не прибавить не убавить.
     - Конечно жива. – Лиза поднялась на последнюю ступеньку лестницы и вышла на площадку.
     - Ты где была? – Глаза матери метали громы и молнии. – Ты не ночевала дома? С кем ты была? Мы тут с твоей соседкой чуть с ума не сошли. Хотели полицию вызывать, дверь вскрывать. Ты совсем не думаешь о нас с отцом. Мы вечером звонили, утром звонили. Почему на телефон не отвечаешь? Бессердечная девчонка!
     Лиза смотрела на неё, улыбалась и думала, – мама, как всегда, в своем репертуаре. Вопросы сыплются как из рога изобилия, а ответ уже не важен. Лиза достала мобильный телефон, конечно же он разрядился. Она вообще вчера и сегодня с утра забыла про телефон. А если Валентин звонил? А если Алина? Да, так обрадовалась, что взяли этого мужика, потом расстроилась, что Алинка ранена и совсем забыла о телефоне.
     - Разрядился. Так, дорогие мои, у меня мало времени, надо на работу, поэтому, если хотите знать, что со мной произошло, заходите в квартиру, я собираюсь, рассказываю и ухожу. Если нет, то извините.  – Лиза открыла дверь. Мать с Анной зашли следом. – Мама, угости Анну чаем или кофе, я в душ.
    Мать попыталась было что-то сказать, но Лиза зашла в ванную комнату и закрыла за собой дверь. Через десять минут, она посвежевшая, розовая от горячей воды, с уложенными феном волосами, вышла в прихожую, зашла на кухню и увидела, как мать и Анна сидят за столом, на котором стоят тарелки с колбасой, сыром, маслом, хлебом и печеньем, а её гости пьют кофе в прикуску со всем этим изобилием.
     - «Откуда дровишки»? – Изумилась Лиза.
     Мать укоряюще посмотрела на дочь, потом на Анну.
     - Вот, соседка твоя принесла. У тебя же в холодильнике шаром покати. Засохший сыр, одна баночка йогурта и в хлебнице сухари. Разве можно так жить?
     - Лизок, присоединяйся, - постучала по стулу соседка, - вот твой кофе. Давай рассказывай, что там с тобой приключилось, а то я от любопытства умру.
     Лиза посмотрела на часы. Минут пятнадцать до выхода у неё есть. Тем более, что желудок заурчал так, что мать с Анной уставились на неё во все глаза. Лиза вспомнила, что ела в последний раз вчера в обед.
    - Ну, прям трактор какой-то, а не живот, - рассмеялась Анна. – Давай, налегай.
    Лиза взяла бутерброд с колбасой, положила на него 2 куска сыра, откусила и начала свой рассказ. Когда она закончила говорить, то увидела, что мать с соседкой сидят, открыв рты и безотрывно смотрят на неё, а на тарелках нет ничего. Лиза всё съела и не заметила как. Первой пришла в себя Анна.
     - Жесть! А чего ты мне сразу всё не рассказала? Грабитель, грабитель, - передразнила она Лизу. – Он же мог нас двоих убить, а меня дочка. Ну ты прям героиня. Я бы «наживкой» не согласилась стать. Хотя…
     - Елизавета, - мать поднялась со стула и поджала губы, - ты поставила под удар всех. Ты понимаешь это? И меня и отца, и соседку свою и друга своего. Ты просто безответственная девчонка. Он ведь мог прийти и к нам.
     - Поэтому я вам и звонила, предупредить, чтобы не пускали никого чужого и дверь не открывали. Валентин обещал решить всё быстро и решил вчера. Опасности больше нет. И моя вина во всем этом только та, что я пыталась помочь девушке, которую в последствии убили, а я была свидетелем.
     - Тебя же могли убить! – Мать вдруг охнула, закрыла лицо руками и заплакала. – Боже мой, боже мой, ты совсем не думаешь о нас с отцом. Чтобы мы делали, если бы тебя не стало? – Она вдруг подошла к Лизе, крепко обняла её и начала целовать в щеки, глаза, приговаривая, - доченька, живая, какое счастье!
     Аня смотрела на эту картину с изумлением. Потом заторопилась домой.
     - Побежала, у меня дочка дома одна, проснулась, наверное, ревёт. Я к тебе вечерком загляну, - кивнула она Лизе и выскочила за дверь.
     - Мама, мне тоже пора, - Лиза мягко отстранила мать от себя. – Если хочешь, я заеду завтра после работы. – Сегодня надо еще в больницу к Сергею забежать, узнать, как у него голова и вспомнил ли он хоть что-то.
     - Давай, я с тобой до работы доеду, - предложила мать. – Мне всё равно делать нечего. Отец уже не службу уехал.
     - Поехали, - Согласилась Лиза. Она одела брючный костюм серебристого цвета, который ей очень нравился, голубую блузку, сапожки на высоком каблуке, кожаную курточку. Шапку теперь одевать ни к чему, бояться некого. Лиза глянула на себя в зеркало и подумала, что в принципе и с такой причёской и цветом волос она очень даже ничего. И вообще всё замечательно! Взяла сумочку и кивнула матери, - я готова, пошли.
     Глава 10
     Они вышли из квартиры, спустились вниз, вышли на улицу. Солнце. Снова сияло солнце! Воздух был свежим и пах прелой листвой, травой, поздними цветами. Лиза счастливо зажмурилась и тихонько рассмеялась. Ей не хотелось думать ни о чём плохом. Хотелось только о хорошем.
      - Лиза, - окликнул её кто-то.
      Лиза открыла глаза. Рядом стоял Валентин. Лиза испугалась. Испугалась так, что ноги вдруг обмякли и она чуть было не упала на землю. Мать успела поддержать её за руку.
     - Что? Алина? Что с ней?
     Валентин помолчал, потом пожал плечами.
     - Пока без изменений. В сознание не приходила. Я попрощаться зашел, через два часа улетаю со Чкаловского. Я что еще зашел, не хочешь со мной к Алине полететь? Я могу захватить.
     - Лиза, это кто такой? – Мама обеспокоенно смотрела то на Лизу, то на Валентина. – Что ему от тебя надо? Куда он тебя зовет?
      - Мама, Алина тяжело ранена. Она же на Донбассе. В Донецке сейчас лежит в госпитале.
      - Он тебя зовёт на Донбасс?! – Мать ошарашенно потрясла головой и с возмущением в
зарилась на Валентина. – Вы соображаете? Она только из одной передряги кое-как живой выбралась, Вы её в другую толкаете? Молодой человек, Вы хотели лететь, так летите. До свидания, хорошего полёта! – Она решительно взяла Лизу под руку и потащила к остановке.
      Лиза вначале пошла за матерью, потом резко остановилась и пошла обратно. Валентин ждал.
    - Валентин, сейчас я точно не смогу. Я же на работе. И Сергей пока в больнице. Он потерял память. У него здесь никого нет, кроме меня. Давайте так, я постараюсь оформить отпуск за свой счет или в счет отпуска, как только отпустят, я прилечу. Обязательно прилечу. Не сомневайтесь. Я Алинке жизнью обязана, да и просто она для меня самая близкая подруга.
     - Никуда ты не полетишь! – Категорично возразила мать. – Я запрещаю и отец не разрешит. Ты совершенно не думаешь о нас. А если с тобой там что-то случиться? Нет и нет! – Мать сложила руки на груди и воинственно взирала на Валентина, притоптывая ногой.
     Лиза посмотрела на неё и вдруг впервые увидела, что мать очень постарела. Седина пробивалась через тщательно уложенные волосы и предательски сияла серебром. Глаза стали маленькие, какие-то узкие и белки все в красных прожилках, а ведь были такие большие, красивые, открытые. Подбородок немного обвис. Поэтому она всегда и закидывает голову вверх, чтобы он натягивался, поняла Лиза. Морщины, тщательно замазанные тональным кремом и пудрой, на солнце, наоборот, прибавляли возраст и казались ещё глубже, чем без макияжа.
     А ведь действительно, подумала Лиза, я о них привыкла думать, как о сильных, суровых, полных сил родителях. А они на самом деле совсем не молоды. Я у них одна и надежда в старости у них только на меня. Я – эгоистка. Я привыкла быть с ними в конфронтации и не замечаю, что они просто возрастные люди, со своими проблемами, болезнями, страхами и за себя, и за меня. И они любят меня. Если бы не любили и им было всё равно, что со мной, то мама не примчалась бы в такую рань узнать, как я и почему не отвечаю на звонки. А я привыкла считать, что её звонки, приезды, это контроль за мной и поэтому раздражаюсь по любому поводу.
      Лиза обняла мать и поцеловала в висок.
      - Мамочка, успокойся. Со мной всё хорошо, благодаря Валентину и Алинке. Если бы не они, не знаю, что бы было со мной и даже с тобой и папой. Понимаешь? Я была в беде – они мне помогли. Теперь Алина в беде. Я ничем не могу ей помочь, но могу поддержать, просто побыть рядом, когда ей плохо. Поэтому я полечу. Не сейчас, поэтому не волнуйся. Может её переправят сюда в госпиталь. А если нет, то она сейчас не на передовой, а в госпитале и там практически безопасно. А иначе кто я тогда?
      Мать тяжело вздохнула, потёрла лоб и развела руками.
      - Да, мы сами всю жизнь так живем и тебя так воспитали. Отец всегда за правду и справедливость страдал, но никогда не отступал и никогда никого не предал, не обманул. Я такая же. Живем, как должно, по совести, и тебя такую же воспитали. Конечно, ты права, надо лететь. Алина хорошая девочка, правильная. Дай Бог, чтобы она выздоровела. Извини меня дочка. Просто мы с папой очень за тебя переживаем. Извините тоже и спасибо за Лизу. – Она повернулась к Валентину. – У Вас дети есть?
     Валентин покачал головой. – Нет. Пока нет. Не успел. Но, обязательно будут, я надеюсь.
     - Вот когда будут, Вы меня поймёте. – Мать печально улыбнулась. – Это ежесекундный, ежедневный, постоянный страх за своего ребёнка. Знаете, мы растили Лизу в строгости. Я знаю, что она обижается на нас за это. Считает нас чёрствыми людьми. Людьми «в футляре», живущие только по правилам. Равнодушными людьми. Не любящими её родителями. Это не так. Мы просто боялись вырастить из неё рафинированную барышню, не умеющую постоять за себя. А жизнь очень жестокая, часто жестокая, несправедливая «подружка». Не будешь «стойким оловянным солдатиком» - сломает. Мы с мужем рано лишились родителей и оба воспитывались в Детском доме. Я с восьми лет, мой муж, отец Лизы с десяти. Его родители и мои погибли в автокатастрофе. Родственников, которые бы захотели взять на воспитание осиротевших детей ни с его ни с моей стороны не нашлось.  Я до сих пор не знаю, есть ли у меня кто-то из близких родственников? Никто не пытался меня найти, приезжать повидаться. К Виктору тоже никто и никогда не приезжал. Многих забирали на праздники родственники, на выходные, а мы с Витей всегда проводили эти дни в Детском доме. Детский дом, это школа выживания, мужества, если хотите. Там мягкой быть нельзя, заклюют. Это так считается, что дети – ангелы. Нет, дети очень жестоки, особенно те, кто понимает, что можно рассчитывать только на себя и никто тебя не пожалеет, не приласкает и не будет с тобой сюсюкаться что бы с тобой не случилось. Воспитатели понимают, что любое проявление внимания к кому-то из детей, может привести только к озлобленности остальных и поэтому стараются не выделять никого. У меня после гибели родителей вся предыдущая жизнь стёрлась из памяти. Видимо, это была защитная реакция организма. Я даже лиц их не помнила. Первый год мне было очень тяжело. Меня обижали, отбирали еду, били старшие. Но, мне повезло, Виктор, отец Лизы обратил на меня внимание после очередного издевательства надо мной. Он стал меня защищать и взял надо мной как бы шефство, опеку. Сколько раз его избивали в кровь, смеялись над ним, дразнили. Он не отступил. Потом, со временем, все отстали. Поняли, что его не сломить. Так мы и пошли по жизни с ним рука об руку, и я всегда знала, что пока он рядом, я защищена и спокойна. Когда у нас родилась Лиза, мы решили, что если будем дрожать над ней, холить, лелеять, а потом вдруг случиться то, что случилось с нами, она может не выстоять, сломается и в результате, погибнет, как личность. Видимо мы где-то «перегнули палку», но зато теперь мы за неё спокойны. Она выросла достойным человеком. Не правда ли? И мы с отцом очень любим её, боимся за неё и желаем её только добра.
     Лиза стояла в шоке. Она вдруг поняла, что ничего не знает о своих родителях. Они никогда не рассказывали о своем детстве, а она не спрашивала. Она принимала, как данность, что у неё нет бабушек и дедушек. Её никогда не отправляли на лето к родственникам, как других детей. Она всегда проводила лето или дома или в спортивном лагере. Отец договаривался. В лагере ей нравилось. Они целыми днями бегали с компасом по лесу, занимались спортом, устраивали соревнования. Лизу воспитатели и тренеры особо не мучали с тренировками, так как знали, что она никаким видом спорта серьёзно не занимается, так всем понемногу и приехала в лагерь не от спортивной школы.  Дома она читала запоем книжки, мечтала, выполняла работу, которую велели родители сделать по дому, бегала в кино и к подружкам, училась. Доверительных бесед по вечерам за чаем на кухне, с воспоминаниями родителей о своём детстве никогда не было. К ним никто из родственников никогда не приезжал. Поэтому у неё даже мысли не возникало спросить, а кто были её дедушки и бабушки, где они сейчас, почему не приезжают и почему она не едет к ним? Как родители жили до её появления? Где познакомились? Как решили пожениться? Да, хороша дочь. Родители плохие. А она хорошая? Стыдно. Ой, как стыдно! Бедные мама и папа.
       Валентин видимо тоже не ожидал такого поворота событий и тоже стоял ошарашенный. Потом, спустя несколько минут, сказал, - Я понимаю Вас и ваше беспокойство за дочь. Да, жизнь штука непредсказуемая. У каждого своя судьба и свой путь, который надо пройти. Порой, это тяжелый путь и надо идти вперед, как бы не было тяжело. И не всегда мы сами выбираем этот путь, как получилось с вами.  Иногда этот путь мы выбираем сами, это как я, как Алина и другие мои товарищи. И на этом пути тоже нельзя остановиться, свернуть или вернуться обратно. Только вперед.  Да некоторые из нас погибают, получают тяжелые ранения. Но мы знаем, что мы идём по правильному пути. Кто-то бежит из страны, прячется, поливает её грязью оттуда, тявкает как шавка. Кто-то делает вид, что ничего не происходит и пляшет, танцует, поёт, сидит в ресторанах и ест от пуза. Кто-то затаился и делает вид, что поддерживает страну, а сам ждёт, когда и куда можно будет пристроиться, чтобы только его не трогали сейчас. А мы, идем и защищаем детей, стариков, вообще людей от беспредела, который с ними творят эти все недобитки Бендеры и Гитлера. Помогаем им не потерять Веру в справедливость, в то, что они не одни и не брошены на произвол судьбы. Алина, подружка Вашей дочери, могла спокойно работать здесь, в госпитале, но она пошла добровольцем, чтобы спасать наших ребят. Меня вытащила с того света. А сейчас она тяжело ранена.  Она очень много о Лизе рассказывала, говорила, что лучше подруги нет. И я с ней согласен. Ваша дочь тоже не смогла закрыть глаза, на то, что какой-то отморозок обижает девушку и вступилась за неё, не думая о последствиях.  Они с Алиной одной крови. Поэтому я и согласился помочь Вашей дочери. И поэтому я сейчас предложил поездку к Алине. Ей на этом этапе пути очень необходима поддержка вашей дочери. По себе это знаю. Когда приходишь в себя, после ранения, а над тобой склоняется лицо близкого человека, ты понимаешь, что ты кому-то нужен на этой Земле и еще рано её покидать. Ты карабкаешься, цепляешься за жизнь и побеждаешь в этой схватке со смертью. Мать Алины слегла с инфарктом, после этих известий, а отец сейчас в больнице вместе с ней. Говорят тяжелое состояние. Они полететь не смогут. А в общем-то, решайте сами. Я всего лишь предложил. Всё, я помчался. Лиза, я позвоню. – Валентин махнул им рукой и побежал.
        - Мама, - Лиза смущенно посмотрела на мать, - я не знаю, что сказать. Извини. Я плохая дочь. Как оказалось, я ничего о вас с папой не знаю. Мои какие-то детские обиды, комплексы, не позволили мне даже попытаться узнать вас лучше. Я закрылась, отгородилась огромным забором и варилась в собственном соку всё это время. 
       Мать тоже с грустью посмотрела на неё. – В этом есть и наша с отцом вина. Ты выросла, а мы вели себя с тобой всё так же, как и в твоём детстве. Но, знаешь, когда сама растёшь без ласки и любви, то откуда ты её возьмешь еще для кого-то? Ты же видела, что и у нас с отцом нет друг к другу особой нежности и сюсюканий. Я благодарна твоему отцу за всё. За нормальную жизнь, за тебя, за стабильность нашей жизни. Он никогда не выражал мне свою любовь в словах, зато показывал и показывает на деле. Я считала, что это правильно, так и должно быть и вела себя с тобой так же. Ладно, с этими разговорами, ты уже явно опоздала на работу. Поехали. Я пойду с тобой к твоему начальству и скажу, что это моя вина. Я тебя задержала. А после твоей работы поедем к Сергею. Ты меня познакомишь с ним и пока ты будешь у Алины, я позабочусь о нём. Поэтому, не переживай.
      - Спасибо, мам. – Лиза заплакала.
      - Знаешь, - вдруг сказала мать, - а я даже благодарна этому инциденту, который произошёл с тобой сейчас. Он позволил нам понять друг друга, увидеть друг друга, разобраться в себе и в наших отношениях. Я думаю, что теперь всё пойдет по-другому. Я поняла, что любовь, это не только забота и контроль за человеком, которого ты любишь, а еще и внимание, понимание, принимание его таким какой он есть.  Поехали, время не ждёт.

Глава 11

       Маму Лиза отставила внизу, в кафе, сказав, что попробует разобраться сама, а уж если не получиться, то привлечёт её, в качестве тяжелой артиллерии. Мать впервые в жизни не возражала, не поучала, как себя вести и не диктовала никаких условий. Она взяла себе кофе, сэндвич, так как не успела позавтракать, торопясь к дочери и села у окна.
       Шеф конечно же вначале встретил Лизу неласково, но, потом, узнав о Сергее, о том, что случилось с Лизой, сменил гнев на милость и подписал ей неделю отпуска. Коллеги ахали, охали, узнав о том, что Сергей лежит в больнице и пострадал за Лизу. Сказали, что обязательно будут навещать его. Лиза, попрощалась с ними, забежала в отдел кадров, оставила Заявление на отпуск и помчалась вниз. Мать сразу же встала ей навстречу, сказала, что уже начала нервничать, ведь Лизы не было более получаса. Лиза успокоила её, ответив, что всё хорошо и отпуск ей подписали.
       К Сергею они приехали уже почти в одиннадцать часов утра. Вначале их категорически не хотели пускать, так как были не приемные часы, но Лиза дозвонилась до начальника отделения, объяснила ситуацию и их пропустили. Заведующий отделением сказал им, что Сергей так никого и не вспомнил. Врач невропатолог сказала, что ушиб головы сильный, серьёзное сотрясение мозга, гематома большая и надо ждать. Ему назначили терапию, капельницы, таблетки, уколы. Они будут наблюдать его и поэтому разговор о выписке пока не стоит. Сергея они застали сидящим на кровати с отрешённым выражением лица. Увидев Лизу, он встрепенулся, даже как-то приосанился, подтянулся.
       - Лиза, привет! Это кто с тобой? – Он вопросительно посмотрел на мать Лизы. – Это моя мама? Да?
       - Нет, Серёжа, это моя мама. – Лиза подошла к нему и изобразила на лице улыбку. – Вот, я хочу тебя с ней познакомить. Мою маму зовут Ксения Леонидовна.
    - Понятно. – Сергей, не переставая смотрел на Лизу. В его взгляде читались: тревога, растерянность и надежда. – А зачем ты привела ко мне свою маму? Я её знаю? Раньше мы с ней встречались? Ты знакомила нас?  Мы всё-таки с тобой близки?
    Лиза растерянно посмотрела на мать.
    - Сергей, - чётко поставленным голосом произнесла Ксения Леонидовна, - Мы лично с тобой незнакомы, но дочь много рассказывала мне о тебе. Я знаю, что вы коллеги, друзья и ты спас мою Лизу от бандита. Ты герой и мы с Лизой и все твои коллеги на работе гордятся тобой. Ты настоящий мужчина, защитник.
    Сергей как-то поник, опустил голову и снова стал отрешённым и безразличным. Он что-то прошептал себе под нос и затих.
    - Серёжа, - Лиза села рядом на кровать и взяла его за руку. – Врач сказал, что со временем ты всё вспомнишь. Просто у тебя серьёзное сотрясение мозга. Надо подождать. Я не могу тебя обманывать и говорить тебе, что мы с тобой близки или семья. Это будет неправдой. Оно тебе надо? Ты представляешь, как я буду себя чувствовать, когда ты всё вспомнишь, а я на придумываю тут бог весть что. Но я хочу, чтобы мы стали с тобой не просто друзьями и коллегами. Честно. Ты очень мне симпатичен. Но, давай вернёмся к этому разговору позже, когда ты выздоровеешь и я вернусь. Хорошо?
    Сергей резко поднял голову и пристально посмотрел на Лизу. – Откуда вернёшься? Ты уходишь? На работу? Или уезжаешь?
     - Я уезжаю, Сережа. Ненадолго, максимум на неделю. У меня подруга тяжело ранена.
     Сергей недоумённо посмотрел на неё. – Ранена? Где? Войны же нет. Или есть? Ничего не помню. – Он выдернул с Лизиной ладони свою руку и с силой похлопал себя ладонями по голове, - давай вспоминай чурка с глазами!
     Лиза начала гладить его по спине, голове. – Серёжа, успокойся, так нельзя. У тебя и так сотрясение, не надо бить себя по голове. Ты обязательно всё вспомнишь. Я тебе обещаю. Сейчас идёт СВО (специальная военная операция) на Донбасе, в Луганске. Моя подруга хирург, она там. Её ранили. Моя мама, пока меня здесь не будет, будет приходить к тебе. Ты ей говори если что надо, хорошо? Ребята с работы обещали заходить. Ты не один. Если хочешь, скажи, мы сообщим твоей маме, она прилетит. Адрес в отделе кадров есть.
      - Нет, - помотал головой Сергей, - не надо. Испугается и снова с сердцем будет плохо.
      - А у неё больное сердце? – Лиза затаила дыхание.
      - Да. Но я не знаю, откуда я это знаю. – Растерянно отозвался Сергей. – Я лица не помню даже, но знаю, что сердце больное.
      - Ну вот, - Лиза ободряюще похлопала его по плечу, - видишь ты уже что-то начинаешь вспоминать. Это же замечательно. Я пошла, у меня еще много дел до отлёта. Слушай пожалуйста врачей, принимай лекарства, слушай мою маму. Я надеюсь, что, когда вернусь, ты уже будешь в порядке. – Она поцеловала его в щеку и кивнула матери, - мам, выйдем на минутку.
      В коридоре больницы, они нашли небольшой диванчик и сели на него.
      - Мам. Я могу на тебя рассчитывать? – Лиза выжидающе посмотрела на мать. – Видишь он какой? И всё это из-за меня. Я чувствую свою вину. Если бы я не рассказала ему всё, если бы он не пошел меня провожать, то сейчас бы был жив, здоров и счастлив. А если память к нему не вернётся? Или вернётся, но через годы? Тогда как быть? Как я устала. Как-то сразу всё навалилось и ранение Алинки и Сергея, и мои проблемы.
     - А так всегда и бывает, - мать пожала плечами, - «чёрная полоса». Но за ней всегда идет белая, дочка.
     - А будет она, белая?
     - Будет. Обязательно будет. Ты только верь. Иди, не беспокойся за Сергея. Алине от нас с отцом привет передавай, как в себя придёт и наши пожелания скорейшего выздоровления. Я знаю, у неё всё будет хорошо.
     - Папа. А как же папа? – Растерялась Лиза. – Я же не успею с ним попрощаться, наверное.
     - Ничего, я ему все расскажу. Он поймёт. – Мать поцеловала Лизу и подтолкнула её к выходу. – Звони Валентину. Стой, скажи, а тебе действительно нравиться Сергей, или ты ему это просто так, для поддержки духа сказала?
   Лиза рассмеялась. – Ой мама -мама, кто про что, а ты всё про тоже.  Если честно, то да, я его как-то разглядела что ли. Раньше не особо замечала. Сидит и сидит себе парень, немного неуклюжий, неухоженный, но умный. А сейчас…, понимаешь он на поступок способен. И он, как оказалось, меня давно любит. Не знаю, посмотрим. Валентину позже позвоню, он скорее всего сейчас в полёте и телефон отключен. Ладно, разберусь. Спасибо мам. Я позвоню, как у меня всё решится с отлётом. – Она поцеловала мать и быстрым шагом направилась к выходу.
     Телефон Валентина, конечно же был не в зоне действия сети. Лиза попробовала позвонить в справочную службу, узнать, как можно улететь в Донецк. Получив полную информацию, что доехать пока можно только наземным транспортом, то есть поездом и потом автомобилем, а самолёты пока не летают, она добралась до дома, собрала необходимые вещи, документы, проверила воду, плиту, утюг, закрыла на кухне окно и пошла к выходу. В дверь раздался звонок. Лиза отчего-то вдруг испугалась. Сердце ухнуло в пятки, лицу стало жарко, руки вспотели. Она осторожно подошла к двери и спросила, - Кто?
     - Лиза, это Дима. Ну помните, я с Валентином был? Откройте. Пожалуйста, у меня есть для Вас информация.
     Лиза открыла дверь и увидела Дмитрия, который нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Увидев Лизу, он облегчённо выдохнул, - слава Богу, вы дома.
     - А что случилось? Что-то с Алиной?
     - Нет, с ней пока без изменений. Просто Валентин сказал, что Вы едите туда, и просил меня, если Вы будите готовы забрать Вас с собой.
     - А Вы тоже туда едите?
     - Да, мы едем, машиной с коллегами. Можем Вас забрать, если Вы готовы.
     - А почему не самолётом? Он же сам на самолёте полетел, - Лиза непонимающе пожала плечами и уставилась на Дмитрия. Сегодня он был в камуфляжной форме, но без знаков отличия. Форма сидела на нем, как влитая. Как он умудряется выглядеть стильно, даже в этом бесформенном обмундировании, - мелькнула у неё мысль.
     - Так он на военно-транспортном улетел. Следующий борт будет только послезавтра. А на машине мы уже сегодня там будем. Так едите?
    - Конечно. Я уже готова. – Лиза показала на вещи. – Документы в сумочке.
    - Супер! Тогда пошли? – Дима зашёл в прихожую и взял рюкзак Лизы, - слушай. А можно на ты? Совсем отучился выкать, запутаюсь.
    - Давай на ты. – Кивнула Лиза. – А ты зачем туда?
    - Это военная тайна. – Рассмеялся Дима. – по дороге расскажу. Машина внизу, ждёт.
    - А если бы я была не готова? – Лиза вопросительно посмотрела на Дмитрия.
    - Без тебя бы уехали. А ты бы уж сама потом добиралась, если бы решила ехать. Но всё же получилось? Что об этом говорить? Ты молодец, не каждая девушка рискнет туда сейчас ехать. И Алина твоя молодец. Знаешь, как её бойцы уважают? Огонь девка. Извини, так просто ребята говорят. Она даже на передовую несколько раз ходила. Там ребят нельзя было транспортировать, так она там их осматривала, что-то делала, чтобы довезти могли до госпиталя и после уже в госпитале операции делала. В том числе и под бомбежками проводила. И меня штопала два раза.
     Они вышли на улицу, и Лиза увидела большой чёрный джип. Дмитрий сел рядом с водителем, молодым парнем лет двадцати пяти, а Лиза села на заднее сидение, где уже сидел ещё один мужчина лет сорока. Багажник был забит до отказа какими-то мешками.
     - Костя, поехали, - распорядился Дмитрий.
     Мужчина. Рядом с Лизой представился, - Александр.
    - Очень приятно, Лиза, - кивнула Лиза.
    -  Дорогу хорошо переносите? Нам долго ехать, часов десять, одиннадцать. Куртку, снимайте, в машине тепло. У вас слева кнопочки, видите? Можно температуру отрегулировать с вашей стороны. Захотите пить, в бардачке под рукой, видите, бутылки с водой. Остановка будет где-то часа через три, там перекусим.
    - Спасибо. Нормально переношу. Я думала дольше ехать будем. Когда маршрут планировала 
так там что-то около 16-17 часов написано было. – Лиза сняла с ебя куртку, устроилась поудобнее и откинулась на спинку кресла.
    Александр улыбнулся. Улыбка была добрая, располагающая к себе. Он был плотного телосложения, но не толстый, а какой-то туго сбитый. Короткий ежик седых волос на голове, серые прищуренные глаза и круглое лицо с ямочкой на правой щеке. Он тоже был одет в защитную форму без знаков различия. Гражданские что ли? – Подумала Лиза.
    Алекандр поймал её взгляд и рассмеялся.
    - Гадаете кто мы? Знаков отличия нет? Толи военные толи нет, да? Машина дорогая, не военная. Мешками весь багажник забит. Вам любопытно, что там? Не забивайте себе голову разными ненужными для Вас знаниями. Они ни к чему. Мы же в зону боевых действий едим. А там, чем меньше знаешь, тем крепче спишь. Могу точно сказать, что мы не бандиты, а довольно приличные, можно даже сказать хорошие, добрые люди.
    - Саш, - перебил его Дмитрий, - ты сильно-то не старайся произвести впечатление. Она подруга Алины и Валентин её знает. Если даже я на неё никакого впечатления не произвёл, то тебе-то уж вообще ничего не светит. Успокойся и лучше Отчет доделай, который тебе сегодня отправить надо.
    - Всё. Понял, замолкаю коллега. Хорошая у Вас подруга, - Александр уважительно посмотрел на Лизу. – А как говорят «скажи кто твой друг и я скажу, кто ты», значит и Вы девушка достойная, смелая.
    - Ещё какая, - подтвердил Дмитрий, - за девушку заступилась, которую амбал прессовал, потом этого убийцу вычислила, «приманкой» стала, чтобы его поймать. И благодаря её, его взяли. На неё еще три убийства было, и он с лагеря сбежал. Представляешь?
    - Да ты что? – Неподдельно удивился Александр. – Браво! Не каждый мужик на такое пойдёт. Браво! С виду никогда не подумаешь. Такое хрупкое, красивое, воздушное создание. Лиза, неужели это правда, что Вы не стали жертвой Димкиной сногсшибательной красоты, ума, юмора и мужественности? Такого не может быть. Пока никто не мог устоять.
    Лиза от души рассмеялась. Ей было приятно, что её хвалят, ею восхищаются. Пусть немного с ехидцей, и преувеличенно, пусть. Хотя, почему преувеличенно? За девушку вступилась? Вступилась. Бандита помогла поймать? Помогла. Хрупкая? Хрупкая. Не толстая же? Симпатичная? Пусть не писаная красавица, но симпатичная.
    - Всё что-то бывает впервые.
    - А Вы замужем, Лиза? – Александр достал бутылку воды, отпил, крякнул и только после этого посмотрел на Лизу.
    - Нет, - коротко ответила Лиза. – Во избежание последующих вопросов, отвечаю – пока не собираюсь и парня у меня нет. Дмитрий не в моём вкусе, и Вы тоже. Займитесь Отчетом.
    Дмитрий даже хрюкнул от смеха.
    - Получил?
    - Я устала, ночь практически не спала, потом беготня, сборы, поэтому с вашего разрешения, подремлю. – Лиза откинулась на спинку и закрыла глаза. Она хотела только прекратить ни к чему не нужные дорожные разговоры, но уснула по-настоящему. Разбудил её голос Дмитрия.

    Глава 12
    - Лиза, просыпайтесь. Просыпайтесь!
    Лиза открыла глаза и вначале никак не могла сообразить, где она. Потерев глаза, широко зевнув, она потянулась и глянула в окно машины. Они стояли на стоянке, напротив которой был большой деревянный дом, который светился всеми цветами радуги и на котором было написано «Ресторан у тёти Сони. Домашняя еда». Дмитрий, увидев, что она проснулась, продолжил, - Лиза ну Вы и сильны спать. Большую часть дороги проспали. Мы не стали раньше останавливаться, чтобы Вас не разбудить. Но и Олегу уже нужен небольшой перерыв, он за рулем уже столько   часов и нам всем перекусить надо и отдохнуть. Здесь очень хорошо кормят и народу немного. Давайте выходим.
     Лиза вдруг почувствовала такой голод, что свело желудок. Во рту было сухо, как пустыне Сахаре. Она вспомнила, что ела за сегодняшний день только один раз, рано утром, и то бутербродами. Когда вернулась домой, поесть не успела, Дмитрий позвонил, и они уехали. На улице было темно. Лиза достала телефон, глянула на время – восьмой час вечера. 
    Они вышли из машины. Лиза огляделась. На стоянке шесть машин, недалеко, метрах в пятидесяти заправка. Вокруг только степь и дорога. Да, неуютное местечко, подумала она. На её удивление в кафе было тепло, уютно и как-то весело. Мигали огоньки, на полу были расстелены домотканые дорожки, на столах льняные скатерти и стояли вазочки с цветами, стены из маренного дерева и в центре большая деревянная люстра в виде колеса. Навстречу им вышла полная женщина, лет сорока-сорока пяти, которая открыла свои объятия для Димы и с улыбкой начала ему что-то быстро говорить. Лиза подошла ближе.
     - Мальчик мой, - говорила женщина, обнимая его - как же я рада тебя снова видеть. Живой! А мне тут ребята сказали, что ты в госпитале и вроде как плох совсем. Я так расстроилась. – Она поцеловала Дмитрия в щеки.
     - Не дождутся! – Рассмеялся Дмитрий. – Как видите: жив, здоров и готов снова встать в строй. Подштопали, подлатали, отдохнул, отоспался, нагулялся.
    Женщина хихикнула и закрыла рот ладошкой. – Да уж, знаю я какой ты у нас ходок по красивым девушкам. Вон даже с собой одну прихватил. – Она кивнула головой в строну Лизы. -  Познакомишь? Жена или боевая подруга? Или пока бегаешь свободным? – Тут она увидела Александра. – Ой, и товарищ майор с вами? Добрый вечер. Извините, не увидела сразу. Да и Олежка с вами.
    Александр усмехнулся. – Добрый, добрый. Да уж где тут меня заметить Сонечка, если Дима нарисовался. И что в нём такого, что все дамы любого возраста и семейного положения от его улыбки готовы, как говорится «в омут с головой»?
    Дмитрий подошёл к Лизе и развёл руками. – Нет, к сожалению, не все. Вот Лиза на меня и смотреть не хочет и в грош не ставит. Я для неё пустое место. Первый раз облом случился. Лиза, - он поглядел на неё умоляющим взглядом, - откройте тайну, почему я Вам так не понравился сразу, еще в автобусе и потом? Что со мной не так?
    Хозяйка заведения, Соня, всплеснула руками – Как пустое место? Что ты говоришь, мальчик мой? – Она повернулась к Лизе. – Детка, а ты кто?
    Лиза смотрела на все это с изумлением и раздражением одновременно. Она хотела есть, пить, а тут снова какие-то разговоры и ни о чём. Ерунда какая-то. И Дима не сказал кто она такая, а всё свел на шутку. Какая-то показательно-бравурная встреча. Странно всё это.
    - Я, человек. И я хочу есть. Мы вроде сюда заехали перекусить? Нам ещё ехать долго. Может, поторопимся?
    - Ой, сердитая какая, - удивилась Соня. – Ты чего такая сердитая, девочка? Садись за стол, сейчас всё будет. Извини, я думала ты из наших, а ты видимо из других. Я просто ребят давно знаю, не первый год, они всегда у меня останавливаются перекусить. Они мне, как родные. Молюсь за них, переживаю. Герои они. А таких сейчас мало. Молодёжь в основном пьет, гуляет, им всё по барабану. А этим не всё равно. Они людей: стариков, женщин, детей защищают. Жизни свои отдают, рискуют ими. Димка вон уже дважды ранен был. Этот раз тяжело, ребята не знали выкарабкается или нет. А ты –«ехать долго», - передразнила она Лизу. – А Валька поправился? – Она вопросительно уставилась на Дмитрия. – Живой? Сильно его покалечили?   Вы же у меня два любимчика-красавчика. Что-то он ко мне давненько не заезжал. Где он сейчас? Там?
   - Живой, - отозвался Дмитрий. – что ему сделается.
   - Сонечка, мы правда спешим. Покорми нас, хорошо? – Александр приобнял Соню и подтолкнул её к кухне.
   - Да, бегу, бегу. – Засуетилась хозяйка и вдруг побелела, а потом стала красная. Как помидор. – Что-то я разговорилась не в меру. Извините. Сейчас всё быстро организую. – Она убежала в дверь справа.
   К их столу подошёл молодой официант и начал раскладывать приборы, расставлять стаканы. Потом принёс большой чайник с чайной заваркой и самовар где-то литра на три, три вазочки с вареньем и большую корзинку с разным печеньем.
   - А почему вы ей про Валентина ничего не сказали? – Лиза не удержалась и схватила две печенюшки. Засунув их в рот, она блаженно зажмурилась. Потом плеснула себе в стакан заварки и залпом выпила. Желудок начал утихать, в голове прояснилось и даже глаза обрели какую-то яркость и чёткость.
    - Это закрытая информация, даже для друзей. Валентин очень известная фигура, за ним идёт охота спец служб противника. Деньги за его голову такие назначены, вам и не снились. – Александр тяжелым цепким взглядом окинул Лизу, и та даже поёжилась от такой перемены.
     Вот тебе и добродушное лицо, подумала она. 
     - Не рекомендую Вам обсуждать его с кем-либо. Договорились? – Продолжил Александр.
     - Вы ей не доверяете? – Лиза была обескуражена. - Такая теплая встреча. Сами сюда заехали.
     - Доверять порой нельзя даже себе. И это констатация факта.  - ответил Александр. – Человек попадает в разные ситуации и его поведение зависит именно от этой конкретной ситуации и предсказать её невозможно. Дима, ты заметил, - повернулся он к Дмитрию и тихо продолжил, - она знает о твоём первом ранении. Ты ей рассказывал? Мне помнится, что мы тебя тогда даже на «большую землю» не отправляли и минимум людей об этом знали. Ну ты помнишь почему. А про Валентина вообще знал только очень ограниченный круг людей.
     - Нет, конечно же, не говорил, - напрягся и Дмитрий. – Может Валерка трепанул? У него язык за зубами не держится. Хотя, вряд ли. Валерка уже месяца четыре по этой трассе не ездил. А за других, кто знал, я поручиться могу. Да, странно. Она от неожиданности просто проговорилась или специально сказала?
     - Я думаю, проговорилась, - вмешалась в разговор Лиза. – Она видимо поняла, что проговорилась и вначале побелела, а потом её в краску кинуло. Вы заметили?
     - Заметили мы, заметили. Надо разбираться. Ладно, будем думать. – Александр улыбнулся, подходившей с подносом Соне. – Вот и еда. Спасибо Сонечка. Ой, как вкусно пахнет! Я только у тебя ем такие кислые щи со свининой. Язык проглотить можно. Вареники с картошкой и грибами? Зажарка рыбная? Лиза, рекомендую. Это просто обалденно вкусно. Жареная курочка в травах? Сонечка, вы кудесница.
     Соня расставила на столе: супницу со щами, большую тарелку с варениками и большую сковороду с курицей.  Официант Сережа, как шепнул ей Дима, сын Сони, принес хлеб, сметану, соус к курице, тарелки под первое и второе, они пожелали им приятного аппетита, отошли к стойке бара и стали о чём-то тихо переговариваться.
     - А я думала нам меню принесут, - растерялась Лиза.
     - Времени нет ждать. Соня приносит то, что уже готово. – Ответил Дмитрий. – Выбирайте и ешьте. Рекомендую попробовать всё. Здесь очень вкусно готовят. - Он был задумчив и то и дело бросал взгляды в сторону бара. Лиза налила себе тарелку щей, положила туда ложку сметаны, откусила большой кусок ноздреватого хлеба, зачерпнула щи, отправила их в рот и замерла. Это было так вкусно и так необычно. Лиза никогда в жизни не ела таких щей.
     - Ну, что, нравится? – Рассмеялся Александр и его лицо снова стало добродушным и веселым.
     - Ошень. Это так кусно! – С набитым ртом отозвалась Лиза. Прожевав, она добавила, - мясо просто во рту тает. Я ела раньше щи, но не такие.
    - Это рулька. Именно она и квашеная капуста дают такой вкус. Вы еще вареники попробуйте, только обязательно с поджаркой, это вообще восторг. Я тоже таких нигде больше не ел. – Дмитрий, отставив пустую тарелку из-под щей, уже деревянной ложкой накладывал себе из тарелки вареники. – Курица тоже зачётная, но вареники, это что-то.
    Лиза не заметила, как съела полную тарелку щей. Ей хотелось попробовать всё, но она чувствовала, что уже насытилась. Переедать в дорогу не хотелось. Она положила себе три вареника, попробовала, потом добавила еще два и остановилась только тогда, когда поняла, что больше не сможет съесть ни крошки, иначе ей станет плохо. Она оглядела стол. Все тарелки, сковорода, супница, были пусты.
      - Мы что всё съели? – С ужасом прошептала Лиза. – Ужас. Кошмар. Я думала мы и половины не осилим. Я столько, особенно вечером, вообще никогда не ела.
      Дмитрий рассмеялся. – Да, мы так всегда тоже думаем. Ну, что, отдохнули? Тогда идите к машине.
      - А рассчитаться? Сколько я должна?
      - Нисколько, - сердито ответил Александр. – Лизонька, вы за кого нас принимаете? Всё, идите, ручки помойте и в машину. А мы рассчитаемся и перекинемся ещё парой слов с хозяйкой и её сыном.
      Хозяйка в это время стояла за барной стойкой и с тревогой смотрела на них. Она, пока они ели, подходила два раза, спрашивала, что ещё принести, уносила грязную посуду и была очень напряжена, потому что её «друзья» отвечали односложно и не пытались поддержать беседу. Сын хозяйки, вообще куда-то исчез. Лиза окончательно убедилась, что при встрече хозяйка проговорилась и выдала информацию, которую не могла знать, а потом видимо поняла это.
      Лиза поблагодарила за еду и пошла в туалетную комнату, а потом на улицу. Было совсем темно, холодный ветер с моросящим дождём не прибавлял энтузиазма и желания стоять и мокнуть. К ней подошёл Олег и пригласил в машину. Лиза с удовольствием забралась и уселась на свое место.  В машине было тихо, тепло и даже как-то уютно. Олег включил радио. Джаз. Александр с Дмитрием вышли только минут через пятнадцать.  Ещё спустя несколько минут подъехала военная машина, оттуда вышли трое военных. Александр с Дмитрием поговорили с ними, те зашли в кафе, а они подошли к машине, открыли дверцы и молча забрались на сидения.  Александр отрывисто бросил, - поехали.
      Минут сорок в машине раздавались только звуки музыки. Потом Дмитрий, повернувшись к Александру задумчиво произнес, - да, до сих пор осознать не могу. Почему? Чего им не хватало? Я же ее практически за родственницу считал.  Всегда с радостью заезжал.
    Александр, помолчав, ответил, - чужая душа – потёмки. Мы же всего не знаем. Я, например, не знал, что она родилась и выросла в Харькове. Сын-то здесь родился, и муж русским был. Их же тут, тех, кто близко к границе Донбасса и имеет контакты с военными проверяли, да видать плохо. Как всегда и везде разгильдяйство. А сын-то сбежал, кинул мать. Трус.
     - Да, она видать сама его отправила, когда поняла, что мы догадались обо всём. Сама погибай, а ребёнка выручай.   Мать же. Получается она   знала, что он передает все данные туда, украинской стороне, которые узнаёт. Наши-то поедят хорошо, выпьют и языки развязываются, болтают всё подряд. А больше всего Соне, она располагает к себе. Да, дела… - Дмитрий тяжело вздохнул и отвернулся.
     - Обидно разочаровываться в людях. – Александр, чертыхнулся. – Столько предателей за это время повидал, а всё никак не привыкну. 
     - А от кого она про Валентина и про Вас Дима Узнала? – Лиза спросила и поняла, что сделала это зря. Александр так глянул на неё, что мурашки побежали по коже.
     Дмитрий пожал плечами и почесал затылок. – А Бог его знает. Ребята из ФСБ узнают, скажут. Ладно, всё, давайте переменим тему. Не хочу больше об этом говорить. Олег, музыку погромче сделай.
     Олег, покрутил какую-то ручку и солон машины наполнился музыкой. Лиза поняла, что это что-то из релакс музыки. Она лилась тихо, умиротворяюще. Глаза начали слипаться сами собой. Видимо сказывалось напряжение предыдущих дней.

     Глава 13
     - Лиза, Лиза, просыпайтесь! – Кто-то теребил её за рукав и гудел над ухом. – Приехали. Приехали, говорю. Ну сильна девушка, практически всю дорогу проспала. Я думал покою не будет, заговорит, а она за всю дорогу пару фраз сказала и всё.
    Лиза открыла глаза и зажмурилась от света в салоне. Она потрясла головой, в глазах прояснилось и она увидела, что машина стоит. Какие-то люди выгружали с заднего сидения мешки, Дмитрий стоит рядом с мужчиной лет сорока в военной форме и разговаривает, а Александр держит её за рукав и заглядывая в лицо что-то бубнит.
    - Что? Где мы? Остановка?
    - Приехали, говорю. – Александр рассмеялся. – Ну, вы девушка и сильны спать. Впервые такую попутчицу встречаю. Ни тебе пустого трёпа, ни заигрываний, ни жалоб на усталость, плохую дорогу и чего-нибудь хотения. Молодец.
   - Не надо меня хвалить, - Лиза пожала плечами и зевнула, прикрыв рот ладошкой, - я просто очень устала, практически не спала две ночи.
   - Лиза, - Дмитрий заглянул в машину, - тут такое дело, даже не знаю, как и сказать. Давайте вы выбирайтесь и пошли в дом. Там тепло, там и поговорим.
  - Что-то случилось? – Лиза вдруг испугалась.
  - Пойдёмте. Давайте руку. – Дмитрий протянул ей свою руку. Лиза выбралась из машины и чуть не упала. Ноги затекли так, что их пронзало, как иглами, они гудели и не слушались. Дмитрий успел подхватить её. – Что такое? Вам плохо?
   - Ноги затекли. Сейчас, пройдёт.
   Они подошли к деревяному двухэтажному дому и зашли внутрь. Длинный коридор освещался двумя лампочками, поэтому в нём царил полумрак. Дмитрий открыл дверь в комнату справа и в глаза Лизе хлынул яркий, желтый свет. Она зажмурилась. Дмитрий подтолкнул её внутрь. Лиза открыла глаза и увидела большую комнату метров двадцати пяти. В комнате стояло 4 стола и находилось шесть человек, все военные.
     - Дима, привет! – Капитан слева направился к ним. – Рад тебя видеть. Как ты?
     - Привет Серёга, - отозвался Дмитрий. – Нормально. Как видишь, жив. Заросло всё, как на собаке. Готов снова встать в строй, но эскулапы чего-то противятся. Но это потом. Сейчас вот с девушкой разберусь и потом поговорим.
     - Что за девушка? Представь. – Сергей повернулся к Лизе.
     - Подруга Алины - Лиза. Вот приехала её поддержать. Валентин разрешил. – Дмитрий сел на стул. Его лицо было бледным, а вокруг носа появился красный треугольник.
     К ним подошли еще двое военных, майор и старший лейтенант. Майор внимательно присмотрелся к Дмитрию.
     - Тебе плохо? Воды дать? Лекарства?
     - Если есть горячий чай, я бы выпил. – Дмитрий начал глубоко вдыхать и выдыхать. – Вроде заштопали нормально, а сердце и дыхалка пока сбоят. Долго сидел, да и дорога – колдобина на колдобине. Сейчас пройдёт.
     - Лиза, - обратился к ней Сергей, - вы пока куртку снимайте, у нас жарко. Сейчас чайку попьем и всё решим.
     - Что решим? – Лизе становилось всё тревожней и тревожней.  Она понимала, что что-то случилось с подругой и её готовят к разговору. Думать о плохом не хотелось. Только всё начало налаживаться. И как оказывается она ошиблась в Диме.  Он казался таким крепким на вид, пижонистым, мальчиком «мажором». Получается, она совсем не умеет разбираться в людях. Он видимо после госпиталя и снова приехал сюда, а не остался в сытой, спокойной Москве. А мог бы вполне.
     - Что с вами дальше делать. Понимаете, пока мы ехали сюда, вашей подруге стало хуже и её бортом отправили в госпиталь в Москву. Её тут нет. Получается, вы зря проделали такой путь. Теперь надо думать, как вас отправить обратно и с кем. – Сергей поставил перед Лизой кружку с чаем, от которой шёл пар и положил сверху бутерброд с колбасой и сыром. – Давайте подкрепитесь, а мы пока покумекаем с товарищами.
     - А Алина выживет? – У Лизы сжалось сердце и слёзы навернулись на глаза.
     - Мы все надеемся. У нас её очень уважают и любят. Она крепкий орешек. Если бы не она, то и меня и Димки бы не было, да и многих других. Она настоящий полевой, бесстрашный хирург. Вы можете ей гордится. Поешьте.
    - Не хочется. Можно я только чай попью? – Лиза с отвращением посмотрела на бутерброд и поняла, что если откусит хоть кусок, её вырвет. Толи от дороги, усталости, испуга за подругу, её подташнивало и кружилась голова.
    - Конечно, можно. – Сергей улыбнулся ей. – Дмитрий ты как? – Он подошел к Дмитрию и наклонился над ним. – Может в госпиталь?
    - Нет. Всё уже нормально. Пошли к Степанычу, пообщаемся. Александр туда пошёл. – Дмитрий встал. Он был еще бледен, но треугольник у носа исчез и сам он выглядел уже так, как до приступа.
   - Александр тоже приехал? – К ним подошел подполковник, ранее что-то быстро строчивший на компьютере. – Тогда я с вами. Мне с ним поговорить надо.
   Они вышли и комнаты. Лиза взяла кружку с чаем в руки. Сразу стало тепло. Она сделала маленький глоток, затем другой, третий и внутри тоже стало согреваться, оттаивать. Паника потихоньку начала отступать. И тут вдруг дом вздрогнул, что-то загремело, упало, раздались крики, топот ног. Открылась дверь, кто-то крикнул, - все на улицу! Обстрел.  Лиза не поняла куда её волокут, пока не оказалась на улице. Кто-то тащил её за рукав, потом втолкнул в машину, и машина с визгом тормозов сорвалась с места. Немного придя в себя, она увидела, что сидит на заднем сидении той же машины, на которой приехала, за рулем Александр, а на переднем сидении какой-то незнакомый мужчина в форме.
     - Куда мы едем? – Ей никто не ответил. Машину бросало во все стороны. Со всех сторон слышались взрывы, всполохи огня озаряли темноту. Это было как в кино. Всё казалось нереальным и происходившим не с ней. А если снаряд попадёт в машину, подумала она, и что тогда смерть? Снова смерть? Чего она ко мне привязалась? То один хотел убить, а теперь эти, которых я никогда не видела, ничего о них не знаю и ничего плохого им не сделала. И вдруг Лиза успокоилась и подумала, а люди, живущие здесь (дети, женщины, старики) что они им сделали? Почему их убивают? За что? Просто за то, что они здесь живут и хотят здесь жить и дальше? Она вспомнила Москву, людей, праздно гуляющих в парках, по улицам, сидящих в кафе, ресторанах, пьющих шампанское в буфетах театров, наслаждающихся жизнью и не думающих о тех, кто рискует своей жизнью, погибает за то, чтобы они могли об этом не думать. Она зябко передернула плечами и только сейчас поняла, о чём ей постоянно говорила подруга и почему она уехала сюда.  Взрыв раздался совсем рядом и Александр остановил машину.
     - Быстро выходим!
     Лиза вывалилась в буквальном смысле слова из машины, кто-то схватил и поволок её к разрушенному зданию. Было темно и только огонь пожарищ выхватывал из мрака какие-то фрагменты зданий, деревьев, дороги, тротуаров, бегущих людей. Слышались крики, сигнализации машин, где-то выла сирена. Они забежали в здание и спустились вниз в подвал. В подвале царил полумрак и было много народу. Кто сидел, кто стоял. Лиза пригляделась и увидела, что помещение освещают несколько больших фонарей. Она поняла, что это видимо бомбоубежище.
    - Да, давно такого обстрела не было.
    - Да, одиночными лупили. А сегодня по всему городу бьют.
    Люди переговаривались. Где-то заплакал ребёнок. Лиза посмотрела, кто так тащил её за рукав и увидела рядом Валентина. Она так удивилась, что даже открыла от удивления рот.
    - Не ожидала?
    - Не-е-ет, - промямлила Лиза.
    - Да, везёт тебе. Умеешь ты вляпываться во всякое дерьмо. Тут с месяц тихо было. Ладно, жива, здорова и хорошо. Садись, до утра придется здесь посидеть. Ну а дальше будем отправлять тебя обратно.
   - А куда садиться? – Лиза начала озираться.
   - Ты у скамьи стоишь. Понятно, испугалась, никого в упор не видишь. Саш, водички принеси.
   Лиза потрясла головой и начала различать людей рядом с собой. Оказалось, Александр, Дмитрий и еще двое мужчин из кабинета, где она недавно была, сидели на большой скамье, расположенной вдоль стены, буквально рядом с ней.
   - Я принесу, - Дмитрий встал и пошел в правый угол здания. Лиза увидела, что там стоят большие двадцатилитровые бутыли с водой, стоит стол и за ним сидит девушка в белом халате. Еще она увидела какие-то коробки, стоящие чуть ли не до потолка. Валентин проследил её взгляд и пояснил, - там галеты, консервы, печенье. Это на случай, если вдруг долго здесь придется находиться. Ты есть хочешь?
    Лиза помотала головой, - нет. Я и пить- то не очень хочу. Мы чай пили, когда всё началось.
    - Понятно. 
    - Валентин, как Алина? Почему её отправили в Москву?
    Валентин тяжело вздохнул и сел на скамью. – Ей резко поплохело, ждать больше было нельзя, вот и отправили. Ввели в медикаментозную кому, чтобы отека мозга не было и какой-то еще аппарат подключили, чтобы дышала и на взлёт. Сейчас уже должны приземлиться, а я узнать не могу, связи нет. Вышку Билайн накрыло, линии электропередач разрушены, мобильный не работает и такой связи пока нет.
      - Так у тебя вон какая-то трубка за поясом.
      - Она берёт в радиусе ста километров, это для соединений с частями. Я скоро наверх пойду, а ты с Димкой тут до утра будешь. Поняла? И не пытайся никуда дергаться. Спи, если сможешь уснуть. – Он встал и пошел к выходу, за ним двинулись и Александр и те двое военных, что зашли с ними.
      Дмитрий вернулся с двумя одноразовыми стаканчиками воды и пачкой печенья.
      - На, пей. Печенье держи.
    Лиза не стала противиться. Она видела, что Дмитрий держится из последних сил. На его лбу выступили крупные капли пота, лицо было бледным, глаза лихорадочно блестели. Она взяла стаканчик с водой и печенье. Дмитрий сел и откинулся на стену.
    - Дима, вам плохо? Зачем же вы, не долечившись вернулись сюда? Вам восстанавливаться надо. Давайте, я врача позову.
    Дмитрий помотал головой, - не надо. Скоро всё закончится, и я схожу в госпиталь. – Он закрыл глаза Лиза поняла, что он не хочет говорить. Она тоже закрыла глаза, но ни задремать, ни уснуть не смогла. Видимо выспалась в дороге, да и сказывалось напряжение и стресс от бомбежки. Она впервые видела войну не в кино, а наяву. И это было совсем другое.
    - Можно выходить на улицу, - раздался громкий голос девушки, которая стояла у двери бомбоубежища. Объявили отбой воздушной тревоги.
    Лиза тронула Дмитрия за плечо, - Дима, просыпайтесь, сказали можно выходить. – Дмитрий не реагировал. Лиза потрясла его, и он вдруг начал падать влево. Лиза села на корточки перед ним и дотронулась до лица. Оно было холодным. К ним подошла девушка в белом халате.
     - Что случилось?
     - Да, вот, не просыпается. Я толкаю-толкаю.
     Девушка села с Дмитрием рядом и приложила руку к его шее.
     - Да, он мертв.
     - Как? Как мертв? – Лизу заколотило. – Не может быть. Ему было плохо с сердцем, я сказала, чтобы к вам подошёл, а он ответил, что поспит.
    - Стойте здесь. Я сейчас ребят позову. – Девушка убежала. Лиза смотрела на Дмитрия и не могла поверить, что этого красивого, смелого парня, с которым она разговаривала совсем недавно, больше нет. Как же так? – думала она, - почему?  Что такого срочного надо было ему здесь сделать, если он вернулся сюда в таком состоянии? Дорога на машине, тряска. Неужели именно из-за неё, Лизы он не полетел, а поехал на машине? Его смерть на её совести? Нет, нет, он же с Алесандром еще был и сказал, что Валентин попросил захватить её Лизу.
     - Что? Что случилось? – Валентин влетел в бомбоубежище. За ним вбежали еще четверо военных. – Лиза, когда это произошло?
     - Я не знаю. Ему стало плохо, когда мы приехали. Сердце прихватило.  Александр предложил ему обратиться в госпиталь, но он отказался. А потом вот это. Он сказал, что поспит. Я не беспокоила. А когда сказали, что можно выходить, я к нему обратилась, а он уже мертвый. – Лиза наконец-то смогла заплакать. До этого у неё в горле стоял ком, и она никак не могла его проглотить.
     - Понятно, - лицо Валентина посерело, он как-то сразу весь осунулся. – Я запрещал ему ехать, но он упертый такой. Сказал, что здесь, среди своих быстрее оклемается. Алина говорила, что ему нельзя напрягаться, физические нагрузки, а он только смеялся. Операция на сердце это не на коленке. Эх, Димка, Димка. У него же отец генерал, мог «отмазать» от призыва, так нет, он в первых рядах всегда был. Жил бойцом и умер, здесь, как боец. Не дома на кровати.
    - А ты-то сам, - встрял в разговор майор, мужчина лет тридцати пяти. – Тебе тоже говорили минимум месяца три – четыре восстанавливаться надо, а ты уже здесь, не прошло и двух. Оба вы малохольные. Вон, ребята носилки несут. Давайте забирать Димку. Борт сегодня в 12 будет, отправим. Ты полетишь?
     Валентин покачал головой, - нет, я пока здесь. Девушку вот отправим сопровождающей. – Он показал на Лизу. Лиза оторопела. Лететь с мертвым Димой? Да она с ума сойдёт. Нет, этого нельзя говорить. Он помогал ей, теперь её очередь отдать ему последний долг.
     Диму унесли. Валентин взял Лизу за руку. – Пошли. Тебе умыться надо, поесть и я вас провожу. Они вышли на улицу. Лиза смотрела на разрушенные дома, на сожжённые, обугленные деревья и ей хотелось кричать. После сегодняшней ночи в ней что-то перевернулось. Она уже не была прежней. Время до отлета пролетело быстро, она даже не поняла как. Куда-то шла, что-то пила и ела, где-то приводила себя в порядок. Более - менее осознанно, она начала воспринимать действительность только когда оказалась в большом, транспортном самолете. Вместе с ней летело ещё человек двадцать. Большая часть из них с ранениями разной степени тяжести. В углу Лиза увидела ящики, приглядевшись, она поняла, что это те, кого везут по домам в последний путь. Значит там и Дима. Валентин при прощании попросил её навестить Алину и передать привет. Он сказал, что будет в Москве недели через три. Будет звонить.

        Глава 14
        Весь полёт, Лиза думала, анализировала, вспоминала, что с ней произошло за это время и вдруг пришла к заключению, в которое сначала не могла поверить сама. А заключение было такое: она вернется домой, съездит к родителям, подруге, сходит на работу, уволиться и вернётся туда, где ранили Алинку, где погиб Дима, где сейчас Валентин и остальные, настоящие Люди с большой буквы. Если там есть компьютеры, то значит и нужны те, кто будет их обслуживать, устанавливать, а это она умеет. Сидеть, пить по вечерам чай на кухне с соседкой, трепаться ни о чём? Ходить гулять в парки есть пирожные в одиночестве? Просиживать на работе часы, считая минуты до окончания? Ждать, что кто-то из мужчин обратит на тебя внимание? После того, что случилось? Это как-то мелко, да и вряд ли получится.
         Когда самолёт затрясло при посадке, Лиза    очнулась от своих дум. Она вышла из самолёта практически последней, уже после того, как вынесли Диму. Она сразу поняла, по генеральской форме мужчины, стоявшего у цинкового гроба Димы, что это его отец и подошла к нему.
       - Здравствуйте, я Лиза. Я ехала в Донецк с Димой, и он умер, сидя рядом со мной. Он очень помог мне, когда мне угрожала опасность. Спасибо Вам за сына.  – И она рассказала всё, что случилось с ней, в присутствии Дмитрия за последнюю неделю. Мужчина молча поднял глаза к небу, стараясь сдержать слёзы и только спустя несколько минут, смог сказать, - спасибо, что рассказали о последних минутах сына. Я жене пока не говорил. Даже не знаю, как ей об этом сказать. Она в неё души не чаяла и со слезами уговаривала не ехать сейчас, восстановиться до конца. Он полностью отдал свой долг Родине и мог бы остаться здесь, работать на гражданке, его всё равно комиссовали бы после ранения, но он поехал к своим ребятам, не хотел их оставлять. В этом есть и моя вина, я его так воспитал. Извините, - он махнул рукой и отвернулся.
      Подошла машина, солдаты загрузили Диму в машину, генерал поцеловал Лизе руку, спросил можно ли ему будет ей позвонить, если жена захочет узнать о последнем дне сына, пойдёт ли она на похороны или нет. Лиза дала номера и домашний и мобильный, и они распрощались.
        С аэропорта Лиза поехала сразу к родителям. После ахов и охов матери, расспросов отца, она сообщила им своё решение. Мать была категорически против, отец долго молчал, потом сказал, - пусть едет. Правильную дочь мы с тобой вырастили мать. Я, глядя на неё в последнее время, не понимал, как она живёт, в чём смысл её жизни. Теперь я спокоен. Мать заплакала.
      - Ты понимаешь, что её там могут убить?
      - Её и здесь могли убить, если ты помнишь. У каждого своя судьба. Значит, ей надо было через это пройти, чтобы понять для чего она живёт. И потом, она же не на передовую идёт, не воевать. Будет своими компьютерами заниматься, с нормальными людьми общаться, может и мужа себе приличного найдёт, военного.
     - А не военные, значит, не приличные? – фыркнула мать и вытерла глаза. Лиза поняла, что мать начинает сдаваться и тут она спросила, - Лиза, а как же Сергей, Алина? Я была у Сергея сегодня утром. Он пока по-прежнему, ничего не помнит. Тебя спрашивал. Ждёт тебя.
     - К Алине я сейчас поеду. Валентин просил ему сообщить как она, и я переживаю. Боюсь, вдруг с ней что-то случилось, пока я летела. И потом, я же не сегодня туда возвращаюсь. Мне всё с работой решить надо, с Алиной, к Сергею сходить, с врачом поговорить, с квартирой, все расчеты сделать. Я надеюсь на тебя мам, ты же будешь ходить, смотреть всё ли там нормально? Хотя бы раз в неделю. 
     - А куда я денусь? Конечно буду. Лиза, мне показалось, что Сергей тебе нравится. Ты его оставишь?
     - Всё будет зависеть от того, что скажет врач. Если надо, побуду сколько потребуется, чтобы помочь ему либо вспомнить всё, либо адоптироваться. Матери его позвоню.  Нет, мне на какое-то время показалось, что я к нему не безразлична, а сейчас поняла, что это была благодарность. Мне он нравится, как друг, как коллега и всё. Всё, дорогие мои, я поехала к Алине. Мне Валентин пропуск заказал, надо успеть. – Она расцеловала родителей и быстро пошла к двери.
     В госпитале «Бурденко», её долго искали в списках, нашли и наконец-то пропустили. Она вошла на территорию и растерялась. Это был целый город с массой зданий, старых и новых, с дорожками, разбегающимися в разные стороны. Она спросила у пробегавшей мимо мед. сестры, где находится хирургия и та показала, махнув рукой вправо, вон видите высокое, новое здание, вам туда. Надев халат и бахилы, узнав в справочном, где лежит Алина, Лиза прошла на 5 этаж в палату 521.  Она шла и радовалась, что раз подруга лежит не в реанимации, значит всё не так уж плохо. Осторожно открыв дверь, она зашла в палату. Палата была трехместная. На одной кровати лежала полная женщина лет пятидесяти, другая была заправлена, и третья распахнута, но там никто не лежал.
       - Здравствуйте, - поздоровалась Лиза. – А не подскажите, где ваша соседка, Алина?
       - Так на операцию увезли, - равнодушно отозвалась женщина. – Сегодня уже не вернётся.
       - Почему? – Испугалась Лиза? – Ей совсем плохо стало?
       - Да, нет, - поморщившись ответила женщина, - после операции всегда в реанимацию отвозят. Кого на сколько. Кого-то на следующий день возвращают, кого-то позже. Зависит от результата. А ты кем ей приходишься?
      - Подругой. – Лиза присела на краешек кровати.
      - А-а-а, - протянула женщина, - тогда тебе ничего не скажут. Только родственникам говорят, как прошла операция и что дальше. Родственники-то у неё есть?
     - Есть. А что не был никто?
     - Не знаю, может кто и был. Меня только 2 час назад как положили. Завтра операция. Я её минут десять и видела. Плоха совсем. Дети-то у неё есть?
     - Нет.
     - Ну, тогда ничего. Жалко, когда детишки сиротами остаются. Мужик-то быстро замену находит. Они же привыкают, что за ними, как за дитём уход постоянный. Всё постирано, поглажено, приготовлено и интим опять же. Как остаются одни, теряются. Муж-то у неё есть?
     - Нет.
     - А как же она сюда попала? Это же военный госпиталь.
     - Она хирург, на Донбассе была. Ранили её, когда операцию делала.
     - Ух, ты! Не подумала бы. Пигалица, худющая. Ну, дай Бог останется жива. Я-то вот боюсь, что завтра уже не вернусь ни сюда, ни в реанимацию. Закроют простынёй и холодильную камеру. Мы с мужем в Таджикистане служили. Так вот меня там моджахед афганский с того берега реки из снайперской винтовки в голову ранил, когда я у реки гуляла. Две операции, потом вроде всё нормализовалось, начала отходить от лекарств, больниц и тут муж молодуху нашёл и сбежал к ней, а у меня приступы начались, истерики. Начали смотреть, опа, а у меня там какая-то гадость появилась. Вот будут пытаться удалить, но говорят, что шансов мало, рядом какой-то сосуд большой проходит, если заденут, то уже не поможет «ни Бог, не царь и не герой». Вот так. Сейчас думаю и чего я так убивалась, по мужу-то? Ему как с гуся вода, а я вот со своими нервными срывами, да слезами, весь иммунитет себе угробила и «посыпалось» всё окончательно. Правильно врачи говорят – все болезни от нервов. Так, что ты намотай на ус – твоя жизнь, это твоя жизнь и надо её беречь. А мужики эти поганые, Бог им судья. Мой-то вначале говорил, что мол никогда тебя не оставлю, ты из-за моей службы пострадала и люблю тебя. А когда начались одна операция за другой, да гормонами напичкали, я сразу двадцать килограмм набрала, да ползаю чуть живая, стала на тётку похожа лет пятидесяти, тут же другую нашёл. А мне ведь всего сорок лет. До ранения я была красотка с осиной талией и гривой волос. А теперь…
     Лиза ахнула про себя. Женщина никак не тянула на сорок. Действительно выглядела плохо: рыхлая, лицо одутловатое, волосы пегого цвета, редкие. 
    - Меня Зоя зовут. А тебя?
    - Лиза.
    - Вот так-то Лиза. Иди, мне подумать надо, подготовиться.
    - Хорошо, извините. У вас всё будет хорошо. Удачи вам! – Лиза вышла из палаты и начала искать ординаторскую. Увидев возле одной из палат мужчину в белом халате, спросила, у кого можно узнать про Алину. Мужчина сказал, что пока ни у кого, она в операционной и сколько продлится операция и каков будет исход пока не известно. Надо ждать. Лиза спросила, сколько. Мужчина пожал плечами и вошёл в палату. Лиза посмотрела на часы и решила, что пока съездит к Сергею. Сидеть, накручивать себя, бояться уже не было сил.
    Сергей встретил её смущенной улыбкой.
    - Лиза, привет. Ты же вроде уехала?
    - Вот, вернулась. Подругу сюда бортом переправили. Как ты?
    - Я? Я. Нормально. Знаешь, смешно получилось. Шёл из столовой по коридору в обед, поскользнулся (кто-то компот разлил), упал, головой стукнулся и всё вспомнил. Врач сейчас был, сказал, что завтра выписывает, раз я всё вспомнил. Ты извини, я тут пока в беспамятстве был, чушь всякую нес о нас с тобой. Извини. Просто я знаешь… .
     - Серёжа, это ты меня извини. – Перебила его Лиза, не дав договорить. Она поняла, что он сейчас начнет говорить ей о своих чувствах, а ей этого не хотелось. - Втянула тебя в свои проблемы, ты вон чуть жизни не лишился.
     - Ну, я сам напросился в провожатые. Не извиняйся. Я рад, что всё позади и ты в безопасности. Ладно, я понял. Мы же останемся друзьями? Или…
     - Конечно, же останемся. – Лиза не дала ему договорить. Ей не хотелось его обижать и давать какую-либо надежду на что-то другое, кроме дружбы. – Знаешь, я рада, что ты теперь в норме. Хоть за тебя могу быть спокойна.  Теперь с Алинкой бы всё наладилось и тогда вообще, всё было бы супер.
     - Кто такая Алинка и что с ней не так?
     - Подруга моя. Она в Донбасе была, ранение серьёзное получила. Я к ней уезжала. Сейчас она здесь в госпитале, операция идёт. Я тогда к ней помчала. Увидимся завтра. – Лиза поцеловала Сергея в щёку и выскочила из палаты. Как хорошо, думала она, что Сергей всё вспомнил и теперь практически здоров. Один камень с души упал. Теперь главное Алинка.
     В госпитале врач, оперировавший подругу, сказал, что операция прошла успешно, но прогнозы какие-либо строить пока рано. Надо пережить эти сутки и тогда будет понятен результат. Лиза вышла на улицу и позвонила Валентину. Телефон был вне зоны доступа. Значит либо на передовой, либо в бомбоубежище, поняла Лиза. Она дошла до остановки трамвая и поехала домой. Когда она добралась до дома было уже темно. Лиза глянула на часы – десять вечера. Очень хотелось есть, спать, принять душ и это всё хотелось одновременно. Лиза вспомнила, что холодильник пуст, значит надо идти в магазин, а круглосуточный далеко. Сил идти не было совсем. Может ну её эту еду, подумала она, чай попью, душ приму и лягу. Желудок, услышав её рассуждения загудел так, что она даже испугалась. Тяжело вздохнув, она пошла к Пятёрочке. Накупив еды, которые еле уместились в двух пакетах, она направилась обратно. Дома, разгрузив сумки, она поняла, что никогда в жизни не покупала столько еды. Вот, что значит быть голодной. Сделав себе тройной бутерброд: хлеб, колбаса, сыр, помидор, майонез, она вонзила в него зубы и зажмурилась от удовольствия. Насытившись, выпив чай с ватрушкой, она долго стояла под горячими струями воды в душе, пока тело не стало красным и не загудело. Закутавшись в теплый
махровый халат Лиза с ногами забралась на диван, включила телевизор и заснула под звуки какого-то шоу, шедшего по НТВ. Разбудил её звук телефона. Спросонья Лиза не могла понять, где она и что так дребезжит, кричит, мелькает. Через несколько секунд она осознала, что она дома, лежит на диване, мелькает экран телевизора, кричит кто-то в костюме Льва, даже рычит, а звонит мобильный телефон.
      - Да. Слушаю.
      - Лиза, это Валентин. Извини, не мог ответить раньше. Спишь? Что скажешь? Как Алина?
     - Доброй ночи Валентин. Ей сделали операцию, но пока врач сказал, ждём. Она в реанимации, я её не видела. Завтра с утра пойду снова. Спасибо за пропуск, а так бы не пустили. Там приемные часы вечером. Валентин, я хотела поговорить вот о чём, я решила поехать работать или служить, как правильно, не знаю, туда, к вам на Донбасс.  Куда мне надо пойти и к кому обратиться? Я не плохой айтишник. Могу устанавливать, ремонтировать компьютеры, разрабатывать программы и вообще связь хорошо знаю. Если нет я готова рассмотреть любые предложения.
     - Так, интересно девки пляшут по четыре штуки в ряд. –  Валентин был удивлен. – С чего это ты так решила? Из-за подруги?
     - В том числе. Просто поняла кое-что для себя.
     - Здесь убивают, ты видела. Это не увеселительная прогулка.
     - Поэтому и решила.
     - Лады. Подумаю куда тебя приспособить с пользой дела. Ты пока тогда с работой вопрос решай, за Алиной посмотри, а я тебе сообщу. Доброй ночи, пока!
    Утром Лиза проснулась отдохнувшей, повеселевшей и с укрепившимися твердыми намерениями по поводу Донбасса. Плотно позавтракав, она выглянула в окно и увидела, что там в буквальном смысле бушует метель. Правда на земле было мокро и чернел асфальт, значит мороза нет и снег тает, как только падает на землю. Первый снег. Раньше Лиза очень любила первый снег. Она радовалась ему, как ребёнок. Ей казалось, что этот белый, чистый снег закроет, скроет, спрячет все темное, грязное на этой земле и в душе и там отныне поселятся чистота и свет. А сегодня снег вызвал в её душе тревогу, какую-то безысходность и беспомощность. Казалось, это саван, белый саван, который укроет и её и всех на земле и саму землю. Она быстро отошла от окна, оделась в свитер крупной вязки, в вельветовые брюки, сапоги, куртку, на голову вязаную шапку и вышла из квартиры.

      Глава 15
      На улице её окликнула соседка.
      - Подруга, привет! Как дела? Я вот дочку в садик отводила, щас домой забегу и на работу.
      - Привет! Нормально. Тоже на работу бегу. Давай, пока. – Лиза быстрым шагом пошла к остановке. Она понимала, что соседка скорее всего обидится, что она не стала с ней разговаривать, но разговаривать, выслушивать, а тем более рассказывать о чём либо, не хотелось. Если Аня начнёт говорить, то остановить её будет нелегко. Ладно, потом она пригласит её на чашечку кофе с пирожными и всё будет нормально. Пока Лиза добежала до остановки, куртка промокла насквозь, не помог даже зонт, который постоянно выворачивало. Брюки намокли и прилипли к ногам. Пока держали только сапоги и шапка. В пору было возвращаться и переодеваться. Но Лиза не стала. Она решила, что в госпитале высохнет, а нет, то зайдёт в первый попавшийся на пути магазин одежды и купит себе непромокаемые брюки. Куртка быстро намокала, но и быстро сохла.
      В госпитале, скинув мокрую куртку, шапку, накинув на себя халат, она побежала наверх. Врач, увидев её, развёл руками. – Ничем не могу обрадовать. Нам пока пришлось ввести её в медикаментозную кому и подключить ИВЛ.
      - И что это значит?
      - Пока только то, что её организм должен окрепнуть, а после будем смотреть. Так, что девушка приходите дней через семь-десять, не раньше.
     - А можно мне к ней? Я слышал, что с теми, кто в коме, разговаривают и они вроде даже слышат. Если она меня услышит, точно в себя придёт.
    - Девушка, вы не поняли, она не в коме, она в медикаментозной коме.
    - А есть разница?
    - Конечно. Если человек просто в коме, с ним надо говорить, чтобы он пришёл в себя быстрее или вообще пришёл в себя. А медикаментозная, это сон, чтобы организм отдохнул, восстановился и её не надо тревожить. Я понятно объяснил?
    - Вполне. А можно, я звонить буду или всё же приходить, чтобы узнавать?
    - Пожалуйста.
    Лиза записала телефон ординаторской и спустилась вниз, в раздевалку. Она увидела стрелку – «Кафе» и пошла туда. Ей надо было подумать, что делать дальше. Уезжать или ждать, когда Алина выйдет из комы? Есть не хотелось, поэтому она взяла только кофе и села за столик в углу. Через полчаса она всё же приняла решение – она ждёт десять дней, если Алина не выходит из комы, она уезжает, если выходит и ей будет нужна помощь, она остается сколько понадобится и потом уедет. Уедет в любом случае, но только тогда, когда будет определенность по Алине. Приняв решение, Лиза повеселела. Брюки практически высохли, она согрелась, можно было снова идти на улицу. От отпуска оставалось еще два дня и выходные, так что можно немного расслабиться, отдохнуть, а главное есть время дождаться ответа Валентина про её приезд на Донбасс и то, чем она там сможет заниматься.
      Лиза дошла до раздевалки, оделась, вышла на улицу и ахнула. Солнце яркими лучами лилось во все стороны, на небо сияло синевой и безмятежностью. Как будто и не было никакой метели, слякоти и серого, тяжелого неба. Воздух был прохладным, свежим и вкусным. Вот такая она Осень. Зазвонил телефон, Лиза посмотрела – Валентин.
      - Да, Валентин, добрый день. Я только что вышла из госпиталя. Пока ничем не могу обрадовать. Алину прооперировали, но она в коме, в медикаментозной. Врач пока ничего не может сказать определённого. Сказал, ждать. Надо, чтобы организм восстановился.  Ты что-то решил по мне?
      - В принципе, да.  А какие прогнозы врач не сказал?
      - Нет.
      - Когда ты готова выехать?  - Чувствовалось, что Валентин расстроен и напряжен.
     - Я решила дней десять побыть здесь, дождаться какого-то результата по Алине. Если всё будет без изменений, или она придет в себя, и я пойму нужна ли ей моя помощь или нет, я готова сказать дату. А что ты для меня нашёл?
     - Своим делом будешь заниматься, компьютерами, связью. Только тебе придется подписать контракт. Можно на полгода, можно на год.
    - Спасибо. Давай, чтобы тебя не дергать, и ты не звонил мне каждый день. Как только что-то будет известно, я наберу сразу. Если не сможешь ответить, то увидишь, что я звонила и наберёшь.
    - Есть. Договорились. Давай, будь. – Валентин отключился.
    Лиза вышла за ворота госпиталя, села в трамвай, доехала до Авиамоторной стации метро, спустилась вниз и вскоре была дома. Она долго раздумывала, сообщать родителям Алины о её ранении или подождать, пока ситуация не ясная, чтобы не травмировать их. Решила, что день-два ещё подождёт. Всё равно они даже если приедут, их не пустят к Алине, а они будут переживать. На сегодня она решила дать себе выходной, отлежаться, отваляться, отоспаться, а завтра уже пойти на работу и решать вопрос с увольнением. Раздался звонок. Звонила мама.
      - Да, мам, привет!
      - Добрый день дочка. Ты не звонишь, я волнуюсь. Как Алина? Как ты?
      - Я нормально. Алина пока в коме.
      - Что с поездкой? Ты что-то решила?
      - Да. Дней через десять еду. Валентин сказал, что буду компьютерами заниматься в штабе, так что не волнуйся. На передовую не пошлют. А пока с работой вопрос решу и дождусь каких-то результатов по Алине. Мам, я только пришла. Давай я завтра к вам с папой приеду и поговорим? Хорошо?
     - Хорошо. Отдыхай. – Мать отключилась.
     Лиза в недоумении посмотрела на темнеющий экран телефона. Чтобы мама завершила разговор за минуту и без упреков и нотаций? Да, небывалое бывает. С воскресенья жизнь во всех отношения поменялась практически на 180 градусов. Даже не вериться. Жизнь до воскресенья и жизнь сегодня – это две разные жизни. В этот день она больше ни с кем не разговаривала, никуда не ходила, лежала на диване, грызла сухари, ела конфеты, пила кофе, дремала, посмотрела в сотый раз «Грязные танцы» с Патриком Суэйзи и только уже почти в десять вечера ответила на звонок, потому что увидела, что звонит отец Димы. Он сказал, что похороны будут завтра и будет ли на них Лиза. Лиза подтвердила свой приход. И после этого звонка долго не могла уснуть. Вспоминала Диму, как впервые увидела его, как подумала, что он «мажор», как ехали в машине, как бежали в бомбоубежище и как увидела, что он мертв. Она была знакома с ним всего три дня, а казалось, что знала его давно и что он всегда был в её жизни. Получается в таком состоянии, в котором он находился, он еще помогал Валентину защитить её, он заехал за ней, чтобы отвезти её к подруге, он терпел боль, пока они ехали в машине, обедали. Лиза даже не заметила ничего такого в его поведении, чтобы указывало на его страдания от ранения. И только при ярком свете в кабинете все увидели, как ему плохо и он снова не жаловался, держался очень достойно, в том числе и в бомбоубежище. Почему он ничего не сказал ей, когда ему стало совсем плохо и он умирал? Не хотел её пугать? Думал, всё обойдётся? Не хотел паники в бомбоубежище? Да, она обязательно пойдёт на похороны и расскажет всем каким он был мужественным, смелым человеком.

Глава 16.
       Утром Лиза первым делом позвонила в госпиталь, там ей ответили, что Алина пока без изменений. Лиза посмотрела погоду по интернету, выглянула в окно. Было пасмурно, ветрено, моросил дождь, температуру обещали до +5. Лиза одела кожаное пальто, платок, сапоги, взяла зонтик, сумку и вышла из квартиры. Есть не хотелось совсем. Она думала о похоронах, в горле стоял ком. Тут уж не до еды. Кофе пить тоже не стала. Давление и так чувствовалось повышенное, пульс частил, голова была тяжёлая.
       Прощание было тяжелым. Мать Димы рыдала. Ей то и дело становилось плохо, врачи «скорой помощи» что-то вкалывали ей, давали выпить. Отец держался, но было видно, что ему это удается с трудом. Девочка лет четырнадцати, сестра Димы стояла как в ступоре и старалась не смотреть на гроб, в котором лежал брат.  Было много военных, прозвучал залп и дальше всё быстро закончилось. Военные стали расходиться. Мать Димы увезли на скорой. Лиза стояла, смотрела и не понимала, как это? Человек жил, ходил, смеялся, учился, влюблялся, служил, воевал и вот его уже нет. Остался только холм земли и венки. Как он там один под землей? Страшно.  Почему так устроена жизнь, что человек в любом случае уходит под эту землю? А кого-то ведь сжигают. Это вообще страшно представить. Был человек и осталась горстка пепла. Да, кто-то раньше, кто-то позже, но уходят все! Неважно кем ты был, какую должность занимал, какими богатствами владел, насколько был значим для мира, ты всё равно уйдешь. Кто-то останется в памяти людей надолго, а о ком-то память сотрется с уходом тех, кто его помнил. Тогда зачем это всё? Все эти войны, разборки за власть, деньги, территории? Человек приходит в этот мир, чтобы уйти? Голова лопалась от таких дум. Вот Димка, молодой, красивый, смелый, умный парень. Почему судьба отвела ему так мало жизни? Он даже не успел жениться, у него не было детей, значит его ниточка жизни прервалась. Да, у него есть сестра и даст Бог она когда-нибудь выйдет замуж и родит детей.  Жизнь семьи продлится, но по линии Дмитрия, нет. Лиза вдруг подумала, что она одна у родителей и только от неё зависит, продлится дальше их род или нет. Только сейчас она поняла, почему родители «достают» её по этому вопросу и почему мама так категорически против её поездки. Человек эгоистичен по натуре. Он всегда думает только о себе, а потом уже о чаяниях других. Вот родители Димы стоят у могилы сына. Они его родили, растили, воспитывали, любили, надеялись на него, и вот его нет. Лиза даже застонала от понимания происходящего и с ней в том числе. Она перерождалась. Становилась другим человеком.
     - Лиза, вам плохо? – отец Димы подошёл к ней и заглянул в глаза.
     - Ничего, не беспокойтесь, спасибо. – Лиза заплакала. Она рыдала и не могла остановиться. – Извините. Никак не могу осознать произошедшего. Сейчас я приведу себя в порядок. – Извините, пожалуйста. Вам и так тяжело, а тут еще я.
    Отец Димы приобнял её за плечи. – Спасибо вам, что были с Димой в последние минуты его жизни, сопровождали его и сейчас здесь. Спасибо. Вы поедите к нам помянуть Диму?
    - Если вы не обидитесь, то нет. Мне надо в госпиталь к Алине. Она в коме. Я сегодня не была, не знаю, как она.
    - Я знаю Алину. Она очень хорошая и специалист, и девушка. Димка её очень уважал. Конечно, поезжайте, мы не обидимся. Можно если будут какие-то данные по Алине, вы мне сообщите?
    - Конечно.
    - Лиза, вы не обижайтесь на Елену Сергеевну, мою жену, что она к вам не подходит и не спрашивает. Ей тяжело. Вы были с её сыном последние минуты жизни, она не может с этим смириться, почему не она? Это пройдёт. Я думаю, что через какое-то время она захочет с вами поговорить.
    - Я собираюсь где-то через две недели туда. Валентин нашел мне дело. Поэтому, конечно, я готова поговорить, но, если буду здесь.
    - Вы молодец. Моё уважение и берегите себя. – Она поцеловал Лизу в щеку и отошёл к жене.
    Лиза вызвала такси и поехала в госпиталь. Она понимала, что, наверное, не хорошо, что она не поехала на поминки, но представить, что она будет сидеть и слушать панегирики о Диме, смотреть, как пьют, жуют, разговаривают непонятно о чём, забыв, где они и по какому поводу собрались, она не могла.
    Алина была без изменений. Врач сказал, что они попробуют завтра на какое-то время выесть её из комы и посмотреть, как организм справляется сам, но если будет плохо, то снова введут в медикаментозную кому. Лиза вышла из госпиталя, дошла до остановки трамвая, доехала до метро и поехала к родителям. На работу она решила пойти завтра с утра.
    Отца ещё не была дома, мама была одна. Они долго разговаривали обо всём, о чём раньше никогда не говорили, вспоминали, смотрели альбомы. Потом пришёл со службы отец, и они сели ужинать. Только тут Лиза вспомнила, что она за целый день ни съела ни крошки и даже воду не пила. Голубцы, приготовленные по маминому рецепту, политые помидорным соусом и, сметаной были съедены так быстро, что отец с удивлением посмотрел на дочь.
      - Ты как с голодного края. Остановись, тебе плохо будет. Ты салата чашку съела и ещё четыре голубца. Мать вон еще пирог лимонный приготовила, кофе сварила.
      Лиза икнула, отпила из бокала воды и пробормотала, - я и есть с голодного края. За сегодня это моя первая еда. Пирог видимо уже не влезет. Кофе выпью. Спасибо.
     Мать охнула, - а чего же ты молчала. Я тебе тут альбомы показываю, разговоры разговариваю, а ты голодная сидишь.
     - Да я только когда есть начала, вспомнила, что ничего не ела весь день. – Лиза виновато посмотрела на мать. – День такой тяжёлый был. Сначала Дима, потом к Алине ездила.
    Они ещё долго пили кофе, разговаривали, Лиза рассказывала и только поздно вечером она смогла вернуться домой, принять душ и лечь спать.
     Утром, она накрасилась, одела брючный костюм под пальто, сапожки на высоком каблуке и поехала на работу. Встретили её шумно, начались расспросы, смешки, подкалывания. Как оказалось, все уже в курсе, что Сергей провожал её, на неё напал бандит, Сергей кинулся защищать, получил по голове, потерял память, потом память вернулась, а сегодня он вернулся на работу. Они не знали всех тонкостей произошедшего и вообще, что произошло за это время с Лизой, поэтому юморили, смеялись, а ей хотелось реветь в голос, закричать, чтобы они перестали, рассказать про Димку, Валентина, Алину. Но, она не стала этого делать. Зачем? Они не поймут. Они живут в своем благополучном мире, где не бомбят, не стреляю, не убивают и не лежат в коме. Каждый из них должен сам прийти к понимаю жизни, значимости жизни и состраданию.
     Шеф кричал, ругался, называл её глупой, неразумной девчонкой, когда она сказала, что увольняется и уезжает на Донбасс. Он стращал, пугал, предполагал, что она едет за каким-то парнем, который уехал туда, но Лиза была непреклонна. У неё еще оставалось почти две недели отпуска, поэтому она сказала, что отрабатывать не будет, а за отпуск возьмет компенсацию. Она просит уволить её с понедельника, когда надо будет выходить на работу. Побушевав, шеф подписал ей заявление, она отнесла его в отдел кадров, сказала, что в понедельник зайдёт за трудовой книжкой и остальными документами, справками и пошла в свой кабинет. По дороге, сообщила коллегам, что увольняется. Кто-то удивился, кто-то сказал, что жаль, кто-то просто кинул – пока, счастливо. Сергей сидел за компьютером с отрешенным лицом, казалось он не здесь, а где-то в другом месте. Он даже сначала не понял, кто это, когда Лиза села напротив него.
      - Лиза? Ты как тут? Ты вышла на работу?
      - Нет. Я уволилась, Серёжа. В понедельник забираю документы и всё.
      - Понятно. И куда ты теперь?
      - На Донбасс. Мне уже там работу нашли. Ты знаешь, после всего, что со мной случилось, я не могу уже жить, как прежде. Не хочу тебе рассказывать, это очень страшно.
     - Там, на Донбассе?
     - Да. Можно, я тебе как-нибудь позже обо всё расскажу? Не могу сейчас.
     - Конечно, можно. А у нас будет «потом»?
     - Обязательно будет.
     Сергей заулыбался. – Хорошо. Можно тебе будет звонить?
     - Я сама тебе буду звонить, когда смогу. Спасибо тебе ещё раз за всё. Ты настоящий друг! – Лиза обняла, поцеловала Сергея и быстрым шагом направилась к двери. – Вещи в понедельник заберу.
     Лиза вышла из офиса и зашла в кафе, надо было немного прийти в себя, после посещения коллег и распланировать дальнейшие действия. Она взяла кофе салат, пирожное «картошку» и пока всё готовили, проанализировала свой поход на работу. Честно говоря, она была немного разочарована тем, что коллеги не очень-то и сожалели, когда она сообщила им о своём увольнении. Ей казалось, что все к ней хорошо относятся, особенно мужчины. А получается, что больше всех был расстроен только шеф. Даже Сергей, как ей показалось, почувствовал облегчение, когда она сказала ему об увольнении. Она принесла ему много проблем, боли, переживаний из-за потери памяти. По нему видно, что он еще не оправился от всего этого. Ну, значит так тому и быть. Сейчас главное – Алина. Лиза поела, рассчиталась и поехала в госпиталь.
 
Глава 17
Все дни, включая понедельник у Лизы были заняты сборами, оформлениями, получениями документов, встречами с родителями, поездками в госпиталь. И только во вторник, поднявшись к врачу, Она узнала, что утром Алину отключили от всех аппаратов, она пришла в себя и сама задышала. Теперь всё пойдёт на поправку. Лизе можно увидеть подругу. Войдя в палату реанимации, она увидела улыбающуюся Алину.
     - Привет, подруга!
     - Алинка, как ты нас всех напугала. Привет! Молодец – боец! – Лиза подошла к кровати и села на стул.
     - Врач мне сказал, что ты ко мне каждый день ходила? Спасибо. Как твои дела? Ребята разобрались с твоим обидчиком?
     - Да. Всё нормально. Его задержали. Суд будет. Ты лучше скажи, как ты себя чувствуешь?
     - Терпимо. Не боись, я живучая. Теперь уж точно выкарабкаюсь. Как Валя с Димкой? Они здесь или уехали? Надо будет поблагодарить их. Димку правда я не хотела, что Валя брал с собой, он слабый еще, но разве этих друзей остановишь? Классные ребята. Правда?
     Лиза думала, говорить о Диме или нет? Видимо все её раздумья были написаны на лице, потому. Что Алина напряглась и спросила, - что -то случилось? С кем? Говори!
     - Дима умер.
     - Как?! Где?
     Лиза рассказала подруге все свои злоключения и что ехала к ней и про бомбежку и смерть Димы и похороны.
     Алина долго молчала, потом сказала, - я ему запрещала возвращаться в зону боевых действий, говорила, что может при любых больших нагрузках сердце не выдержать. Не послушался. Жаль. Замечательный парень был. Смелый, добрый. Он же разведке служил.  Его группа лучшей считается. Ни черта не бояться. Про них легенды ходят, а враги большие деньги за их головы дают. Они с Валей были очень дружны. Я представляю каково Валентину сейчас, а про родителей
вообще молчу.  Война. А на войне убивают. Бывает, как в случае с Димкой, пуля догоняет и позже. Слушай, подруга, а от тебя я не ожидала такой храбрости. Мне всегда казалось, что ты не очень смелая, привыкшая к комфорту, размеренному образу жизни и вдруг поехала ко мне, зная, что бомбят, обстреливают. Спасибо, тебе моя дорогая. – Она взяла руку Лизы и пожала.
    - Это тебе спасибо, подруга. Ты не поверишь, но после всего, что со мной случилось, я переоценила свою жизнь и поняла, что не жила, а так, существовала. Ела, пила, спала, работала, куда-то ходила, с кем-то время проводила, с родителями ругалась. А настоящая жизнь и настоящие ценности проходили мимо меня. Я их не замечала или не хотела замечать. Не знаю. Короче, я ждала, когда ты придёшь в себя и как будет твое самочувствие. Вижу, что идешь на поправку. Значит, послезавтра уезжаю.
    - Куда? – Удивилась Алина.
    - Туда, откуда приехала ты.
    - Зачем?! Что ты там будешь делать?
    - Служить. Валентин мне уже место нашёл, где я буду работать. По специальности, компьютерной связью и вообще связью.
    - Он с ума сошёл? Где ты и где война?
    Лизе вдруг стало так обидно, что даже слезы выступили на глазах. Получается, подруга считает её неспособной на поступки? Она считает её слабачкой, неженкой, трусихой?
    - То есть ты можешь там находиться, а я нет? Спасибо подруга, не думала, что ты такого мнения обо мне. Значит ты герой, под бомбами оперировать можешь, я трусиха, не способна ни на что, кроме нытья, охов и ахов?
     Алина внимательно посмотрела на подругу. – Знаешь, а ты ведь и правда изменилась.  Ещё недавно ты действительно охала и ахала по любому поводу. Жалела себя, свою «неудавшуюся» жизнь, постоянно обижалась на всех. Родители достали, шеф на работе достал, мужики со своими приставаниями достали, соседка достала и вообще все достали. А теперь я вижу другую Лизу. Ты видишь меня чуть живую и не охаешь. Ты про Диму и про твоего «убийцу» очень четко, сжато и без лишних слов рассказала. Извини, я просто не привыкла к тебе такой.
    - То есть раньше я была рохлей и нытиком? А почему тогда ты со мной дружила? 
    Алина смутилась. – Слушай, не бери в голову. Ты же видишь, я только пришла в себя, ещё плохо соображаю. Говорю ерунду.
    - Нет. Ты права. Я такой и была. Ты не ответила на вопрос, почему ты дружила со мной? – Лиза вдруг успокоилась и даже, как-то воспряла духом.
    - Знаешь, я только сейчас поняла, почему. – Лицо Алины стало красным, она даже зажмурилась. – Мне стыдно, правда. Оказывается, я такая…, короче нечем гордиться. Знаешь, когда мы с тобой начали дружить, я сразу поняла, что ты завидуешь мне. Завидуешь моим отношениям с родителями, с одноклассниками, моей независимости, смелости, которых тебе так не хватало. Я была горда этим и чувствовала какую-то свою значимость и даже в какой-то мере снисходительность к тебе. Я взяла над тобой «шефство». Защищала тебя, выслушивала, приглашала к себе. Мне льстило твое внимание, твоё восхищение мной. Понимаешь, я как-бы была выше тебя. Гадко и недостойно. А потом, когда мы снова встретились уже здесь, я опять же увидела неуверенную в себе девочку, словно и не было тех лет, что мы не виделись. Те же проблемы с родителями, теперь уже коллегами, а не одноклассниками, с мужчинами. И я снова, как в детстве стала твоей отдушиной, плечом, в которое можно поплакаться, другом, у которого можно попросить помощь. Я же сильная, смелая, деловая и я снова значимее. Без меня Лиза пропадёт. Я тешила своё самолюбие и свою гордость. Прости меня, пожалуйста. Теперь я понимаю, что это надо было в большей степени мне, а не тебе. Ты жила в своём мире, а я в своём и твоём, порой решая за тебя то, что не имела права решать. Ты же мало интересовалась моей жизнью, тебе было главное то, что происходит в твоей жизни.
     - Ты права на все 100 процентов. Я была плохой подругой. Варилась в своих проблемах, жалела себя, втягивала тебя. Мне всегда казалось, что ты настолько самодостаточна, что в моих советах не нуждаешься. Извини. Значит мне всё эти испытания были посланы для того, чтобы я перестала считать себя центром вселенной, увидела, что жизнь наша так хрупка и быстротечна, поняла эту жизнь и научилась её ценить. А главное, поняла для чего мы живём и что составляет основу этой жизни. Знаешь, единственное с чем я не могу смириться, что мне кажется нереальным, неправильным, каким-то таким, на что хочется закрыть глаза и представлять, что всё это не по
настоящему, и я пока гоню это от себя – это смерть. Когда я смотрела на мертвого Диму, мне казалось, что он просто крепко спит, что не может такого быть, что я буквально несколько дней назад разговаривала с ним, ехала на машине, обедала, и вот его больше нет и не будет никогда. «Непоправима только смерть, она у жизни забирает и вся земная круговерть в мгновенье ока исчезает»… . Я где-то читала эти строки, но не понимала их. Теперь понимаю. Я смотрела на тебя в коме, когда врачи не знали выйдешь ты из неё или нет и не могла представить, что будет если нет. Если ты не выйдешь из комы. Я не могла представить, что тебя не будет. Как это? Я буду, а ты нет? Когда этот урод, который хотел убить меня, я тоже размышляла об этом. Я не могла представить, что если у него получиться, я перестану существовать. Теперь могу, но всё во мне сопротивляется этому.
       - Это нормально, - устало отозвалась Алина. – Если человек будет относиться к смерти равнодушно, он перестанет быть человеком. Да, к сожалению, все мы приходим в этот мир, чтобы покинуть его. Исключений нет. Но от каждого человека зависит, как он проживёт отведённое ему на этой земле время. Я очень рада, что ты пришла к этому и теперь только от тебя зависит, какой будет твоя дальнейшая жизнь. Погоди, а как же родители?
      - Они согласились. Мама правда возражала, но потом смирилась. Отец сразу согласился. Да, кстати, Валентин каждый день спрашивает, как ты. Он полетел туда, как только узнал о твоём ранении, потом сюда помогал переправлять. Он тебя любит.
     Алина смутилась. Лиза впервые видела подругу смущенной.
     - Да ладно тебе, любит. Просто хорошо относиться. Я его штопала не один раз.
     - Так, подруга, я вижу, что и он тебе нравится. Это же здорово! Он классный. А то, что любит, сам сказал.
     - Он тебе так сказал?!
     - Да. Прямым текстом. Он очень переживает. Давай я его наберу, и ты поговоришь сама.
     - Нет, пока не надо. Давай я окончательно в себя приду, и сама ему позвоню. Я пока не знаю, что ему сказать. Надо подумать. Все подруга, иди, я устала, глаза закрываются. Я рада за тебя. Поезжай. Звони. Если будет еще время, забегай. Ты молодец! Я горжусь, что у меня такая подруга.
     Лиза на улице позвонила Валентину, рассказала про состояние Алины и что готова выезжать. Попросила пока не звонить подруге, что она еще слаба и позвонит сама, когда сможет. Валентин сказал, что уточнит, когда и как её можно отправить и перезвонит. Он сказал, что пришли результаты вскрытия Димы. Диму отравили, когда они обедали в кафе. Ему дали сердечный гликозид, зная, что у него проблемы с сердцем. Произошёл спазм и остановка. Это сделал сын тети Сони, Алексей. Поэтому и сбежал. Его поймали и он рассказал, что это сделал он и что, мол, мать об этом не знала. Сбежал он, потому что думал, что его раскрыли не по утечке информации, а именно по отравлению.  Лиза спросила, а почему не всех отравил? Там же были и Александр, и водитель и она. Валентин ответил, что был приказ убрать только Диму, чтобы не вызвать подозрения, так как Димка был после операции на сердце и все бы решили, что умер от последствий ранения.
      Лиза шла и думала, как же так можно? Знать человека, приносить ему еду и знать, что скоро он умрёт от этой еды. И Дима ведь не сделал ничего плохого этому Алексею. И мать Алексея с такой сердечностью встретила Диму, обнимала его, целовала. А если она знала? Непостижимо. Как же они живут после этого? Хотя, война… . Для них, видимо, он был враг.
     Лиза поехала к родителям. Рассказала им про Алину, попрощалась с ними на всякий случай, если придется уезжать срочно, обещала звонить, писать. Напомнила. Что звонки могут быть не всегда, а когда разрешат. Попросила, чтобы не переживали, так как она едет не на передовую, а в штаб. Расцеловала, обняла их вместе и почувствовала, что в глазах закипают слёзы. Стараясь не разреветься, она быстро пошла к двери и выскочила на площадку.
     Валентин позвонил через два часа и сказал, что сегодня в ночь летит транспортник и он договорился, что они захватят её, Лизу, если она готова. Лиза ответила, что готова. Валентин сказал куда приехать и к кому обратиться, и они распрощались. Лиза собрала рюкзак, взяла документы и вышла из квартиры, закрыв ключом дверь и оставив за ней свою прошлую жизнь.
     К назначенному времени Лиза приехала на аэродром, где на неё был заказ пропуск. Её провели к самолёту, возле которого сновали люди в военном, что-то грузили, кричали, подписывали. Через час самолет вырулил на полосу, разбежался, оторвался от земли, и Лиза полетела в свою новую, неизведанную, полную ожиданий, неуверенности, каких-то страхов, и одновременно уверенности – Жизнь.

   
   
    
      
   
      
 

    
 
   
 
 

   
    

    

    
    
   
 
   
      
      
      
    
 



         

       

      
       .