Еще в начале весны, когда таял снег и в огородах стояли лужи, Макс забрался сюда. Раньше эта хижина пугала Макса тем, что стояла в дальнем углу, тем, что с крыши слезли куски ржавого железа, тем, что из разбитого окна торчала кривая ручка ковша, а из стен черные доски.
Внутри оказалось не так сыро, как снаружи. Макс сел на ящик и смотрел через осколки стекла, как мокрый весенний снег злится на этот сарай за то, что он не дает колючему льду колотить Макса по голове. Вокруг стояли старые, красивые, много знавшие вещи. Падавшая с потолка капля звенела о закопченное стекло керосиновой лампы. Настенные часы с длинным маятником глядели то ли в окно, то ли на висящий на крючке бушлат с капюшоном. Макс впервые почувствовал счастье, о котором раньше слышал.
Когда задули майские ветры Макс приходил сюда за настоящей тишиной. Ее обрамлял редкий свист сквозняка. Он летал между окном и щелью в стене. Его пытались остановить примус с глиняной амфорой, но не могли и виновато глядели на Макса, и осуждающе друг на друга. Макс улыбался, ежился и опять понимал счастье.
Особенно хорошо здесь было в жарком августе. Прохлада укрывала Макса с ног до головы, и он даже слегка кряхтел от удовольствия. Наслаждения было так много, что Максу захотелось поделиться с Зиной. Познакомить ее с лампой, бушлатом, примусом, ковшом, амфорой, картиной с дыркой посередине и с счастьем, которое всегда было здесь, а больше нигде.
Зина пришла, и они сидели напротив, и никто не мешал. Макс попробовал ее поцеловать, но получилось только потереться носами. Когда она ушла, Макс долго размышлял почему не вышел поцелуй. Он слышал, что поцелуи получаются только у людей, а Макс не знал наверняка был ли он человеком, или котом, или вороной. Но для жары снаружи и для счастья внутри это не имело значения.
Ссылка на игру: http://proza.ru/2023/08/14/184