В начале девяностых века двадцатого Ирина поступила в Российский государственный университет нефти и газа имени И.М. Губкина. В те казалось, бы не давние, но уже такие далекие для нас времена он назывался Государственная академия нефти и газа имени И.М. Губкина.
Родилась и выросла она на Кубани в строгости и дисциплине. За плечами осталось счастливое босоногое детство на просторах Дона с непривычной для московского обывателя атмосферой и менталитетом, прекрасные педагоги, стараниями которых многие выпускники школ их города поступили в престижные вузы, и добрая радушная семья, где всегда уютно и радостно.
Жених Ирины поступил учиться в Санкт-Петербурге, что немного расстраивало из-за того, что пришлось расстаться. Но, открывшиеся с поступлением в вузы для ребят перспективы не могли не радовать. Да и надежда, что для любви все нипочем, согревала душу.
Ирина заселилась в общежитие. В просторной комнате, где по счастливой случайности оказался холодильник, милостиво оставленный прежними жильцами, вместе с ней жили еще две девочки – первокурсницы. С первых дней девчонки прекрасно поладили. Вместе кашеварили, вместе гуляли и готовились к семинарам. Учеба давалась легко и была интересной. Новый студенческий мир радовал прекрасными открытиями и знакомствами с ребятами со всего бывшего союза и дружественных стран. И все было бы еще прекраснее, если бы девушка не встретила на одной из студенческих вечеринок молодого человека из Чечни. Тот со всей присущей молодым и дерзким парням горячностью начал ухаживать, не обращая внимания на протесты девушки. Он приносил в комнату, где жила Ирина деликатесы и разного рода угощения, пачками помаду и другие девчачьи радости.
Понимая, что ни к чему хорошему это не приведет, а нужно сказать, что Ирина была не только с Кубани, но и отец ее был родом из Хасавьюрта. Поэтому ни о каких отношениях с другими ребятами, помимо своего жениха Славика, что учился в Санкт-Петербурге, речи идти не могло. Много раз девушка просила прекратить ее преследовать, но тот лишь все больше распалялся, и ей становилось до жути страшно, что может произойти нечто непоправимое, что сломает ей жизнь. Да и времена были неспокойными, то и дело по общежитию проходил слух, что изнасиловали одну или другую девчонку. Ибрагим же, так звали молодого человека уже порядком злился на ее неприступность и выходил из себя всякий раз, когда видел ее и получал отказ сходить с ним куда-либо.
В один из дней она осталась в комнате одна. Соседки поехали на дачу к кому-то из московских друзей. Ирина сидела и готовилась к занятиям, что должны были состояться в понедельник. И тут в дверь мощно забарабанили. Понимая, что если она не откроет, то может быть еще хуже, Ирина открыла дверь. В коридоре стоял тот самый молодой человек в окружении нескольких своих друзей. Все они учились двумя курсами старше.
– А мы тут к тебе с тортиком. Сказал Ибрагим, приподнимая к верху внушительную коробку. От страха у девушки затряслись коленки и ладони. Но она изо всех сил постаралась взять себя в руки, расправить поникшие плечи. Не церемонясь, ее просто отодвинули от двери, и компания из восьми изрядно пьяных молодых людей ввалилась в комнату. Парни нагло расселись кто на кроватях, а кто на стульях.
Ирина схватилась за чайник и выбежала в коридор, сославшись на то, что нужно бы поставить его греться. За спиной послышался смех и возглас, парня из Екатеринбурга, что у них есть, что-то и покрепче чая. В длинном коридоре тускло горело несколько лампочек. Народу почти не было. Ирина прошла на кухню и, наполнив чайник, прислонилась к стене. Слезы подступили к глазам и пролились потоком загнанного отчаяния, горло перехватило. Девушка понимала, что ей никто не поможет, а избавиться от восьми здоровых парней, перегруженных алкоголем и свободных от мыслей о неприкосновенности чужого жилища и тела, было явно не ее силах.
Неумолимо приближалось время закипания чайника. На кухню заглянул Ибрагим.
– Ну, чего ты тут так долго? Шампанское сейчас выдохнется.
– Я не пью алкоголь. Тихо произнесла Ирина. Закипевший чайник огласил пространство кухни свистком. Внутри все рухнуло, когда он взял с плиты чайник, а ее за руку и потащил в комнату. В голове звенело от ужаса и страха. Липкий холодный пот пробежал по спине, оставляя мерзкие дорожки. Стало невообразимо холодно.
– Ну, ты чо, Ириша. Гнусавым голосом обратился к ней один из незваных гостей по имени Игорь, что прибыл в Москву из Нового Уренгоя, когда Ибрагим затолкал ее в комнату и закрыл за собой дверь. Звук закрывшейся двери еще больше обострил и без того взвинченное состояние первокурсницы.
– Расслабься. Мы же тебя не съедим. Продолжил Игорь.
– Не, не съедим. Только поднадкусываем малость. Заржал парень, которого девушка не знала из угла, где примостился на тумбочке ее соседки. Ирину почти насильно усадили на стул и вложили в ладонь граненный стакан, наполненный шампанским.
– Я же сказала, что я не пью.
– Почему это ты не пьешь? Спросил один из парней, голос которого она уже не узнала от напряжения.
– Нельзя мне. Ответила Ирина, заикаясь от страха.
– Больная что ли?
– Ну, так и мне нельзя, а приходиться пить. Сказал друг Ибрагима Рейхан. Вся компания, кроме Ирины заржала во всю мощь своих луженых глоток. Кто-то включил музыку и предложил танцевать. Парни рассказывали похабные истории о том, как танцевали и не только танцевали с какими-то девками. «Вот сволочи. Одни позволяют себе быть распущенными, а о других думают, что они такие же» подумала девушка. «Господи! Я знаю, что ты есть. Господи! Я знаю, что ты здесь. Господи! Я знаю, что ты знаешь, что я есть. Господи! Я знаю, что Ты знаешь, что я здесь. Защити меня, родненький, отведи беду, Господи!» на ум пришли слова молитвы ее прабабушки.
На плечо опустилась рука. Уши вспыхнули огнем. Ирина подскочила с места и попыталась использовать последний аргумент, что оставался.
– Ребята! Вам ведь известно, что мой отец из Хасавьюрта?
– Ну, да! Почти земляк. Самодовольно проговорил Рейхан.
– Вам нужны проблемы на родине? Когда моя оставшаяся там родня будет вынуждена мстить?
– Ты нам, что угрожаешь? Спросил Игорь.
– Можно сказать и так. А можно предположить, что предупреждаю. Ведь я вам поводов не давала сюда вваливаться среди ночи. И тебе, Ибрагим. Ирина повернулась к молодому человеку, что стоял за ее спиной. – Я не давала поводов считать меня доступной, и ухаживать, принося сюда твои дары.
– Я не спрашиваю никого, куда мне носить дары и сам решаю за кем мне ухаживать. Жестко проговорил молодой человек. – Твое мнение никого не интересует. И я всегда получаю то, что хочу.
– Ну, да! Хохотнул уроженец Нового Уренгоя. – Ухаживать то, не значит жениться. Парни снова заржали.
– Это как пойдет, если вы причините мне хоть малейший вред. Она, по –прежнему, смотрела на Ибрагима. – Как думаешь, если так сложится и тебя после всего, что вы тут запланировали сделать , мои хасавьюртовские родственники заставят на мне жениться? Ирина резко поставила на стол стакан с шампанским, расплескав по закуске, что выложили парни большую его часть напитка.
– Ты чо творишь? Закричал парень из Екатеринбурга. – Мы к тебе как к человеку пришли, нормальной закуски принесли, а ты все портишь. Чо, берега попутала?
– Так как вы к людям не ходят! Крикнула Ирина дрожащим голосом.
– А чо тебе не нравиться? Все бабы хотят. А если не хотят, то мы ребята классные можем приохотить.
– А тебе бы понравилось, чтобы таким образом приохотили твою сестру или племянницу? Дочь, в конце концов. Ведь рано или поздно у тебя может быть дочь. Парень ничего не успел сказать. Дверь резко распахнулась. На пороге возник дежурный по корпусу. Отставной майор был ярым блюстителем нравственности и порядка.
– Это еще что тут у нас?. Закричал с порога мужчина. – Второй час ночи, а у вас музыка орет, на все общежитие. Совсем обнаглели! А, ну пошли вон из комнаты барышень! Парни тут же ретировались, быстро покинув комнату, куда вломились. – А тебе, девочка стыдно должно быть. Приехала из дома, молоденькая, такая и туда же. Вас родители тянут, последнее вам отдают, а вы!
– Куда, Станислав Прокопьевич? Ирина разрыдалась. И сквозь слезы рассказала, что произошло. Благодарила мужчину, за то, что он пришел и, страшилась, что они снова заявятся. Станислав Прокопьевич сел на корточки и обнял девушку.
– Да, попала ты красавица в переплет. Не позавидуешь. Ну, допустим в этот корпус, я запрещу им доступ. А дальше? Что же тебе из общежития не выходить?
– Что тут у вас? В комнату вошла вахтерша Светлана Федоровна. – Чего ревешь? Обратилась она к Ирине. И пока та продолжала плакать, Станислав Прокопьевич рассказал вахтерше, о том, что произошло.
– Ну, так не выть надо, а в милицию обращаться. Заключила женщина.
– Ну, скажешь ты Света. Какая теперь милиция? Кабы, от них ей потом ноги унести. Высказал свое мнение дежурный. Светлана Федоровна подошла к столу, взяла хлеб, положила на него несколько кусочков колбасы и задумчиво стала жевать. Потом отложила свой бутерброд и повернулась к девушке. Ее карие глаза светились нежностью и добротой.
– Знаешь, что девонька. А сходи ка ты в церковь и помолись.
– Ну, в аккурат, это ей поможет. Скептически проговорил Станислав Федорович. – Тут не в церковь надо идти, а в военную часть, чтобы этих голубчиков по мягкому месту настучали, да уму-разуму научили.
– И поможет! Уверенно сказала женщина.
– А в какую? Ирина, утирая слезы, была готова схватиться за любую соломинку.
– Да вот хоть на Шаболовку в Храм Живоначальной Троицы. Там рядом с метро. Не заблудишься.
– Хорошо. Согласила Ирина, подавляя окоту. – Завтра и пойду.
– Ладно, девки. Пусть сходит в церковь, а я с парой – тройкой знакомых ребят поговорю, может и удастся, отвадить наглых ухажеров. – А это. Он поднял в воздух бутылку водки, что стояла на столе, принесенная, вовремя изгнанными парнями. – Я заберу с собой. Не нужна она тебе. Ирина кивнула головой, соглашаясь с мужчиной. Вахтерша похлопала девушку по плечу, забрала со стола бутерброд, который не доела и молча вышла из комнаты.
До открытия храма оставалось минут пятнадцать. Ирина стояла у входа и ждала, когда, едва отремонтированный местами храм откроют для прихожан. Слезы сами собой лились из глаз. Она просто не в силах была остановить этот неиссякаемый поток.
– Ты чего так плачешь, девонька? К ней подошла женщина в длинном темно-синем пальто на запахе и в таком же синем платке. Она стала открывать храм, а Ирина рассказывая ей о своей беде вошла следом.
– И правильно, что пришла, детка. Сильнее, чем Бог никто нас не защитит. Женщина вздохнула. – Так было всегда и так будет впредь. Нет никого, кроме него. Она подвела девушку к Иконе благоверного князя Даниила Московского с мощами. – Вот. Помолись у его иконы. Пусть молит Бога о тебе. Только молись правильно. Благодари Бога за то, что помог, за то, что беды не приключилось, благодари за испытание, посланное тебе, о крепости духа и веры своей моли. И обязательно поблагодари своих обидчиков за то, что они указали тебе путь к Богу. Пожелай им всего самого лучшего и светлого. Пусть Господь пошлет им мир и душевный покой. Только искренне молись, от всего сердца и с благодарностью.
Ирина упала на колени и от всего сердца молилась так, как никогда раньше. Все проговорив о своих обидчиках, девушка вспоминала всю свою жизнь и за все благодарила Всевышнего. Она и плакала, и улыбалась от всего сердца, неся слова своей нехитрой молитвы от души, пока не осознала, что в душе воцарился покой.
Больше она никого не видела из тех ребят, что ввалились в ее комнату.
Прошло лет семь. Она с мужем Славиком и маленьким сыном гуляла по Красной площади на Масленичные гуляния. Вдруг из толпы ее окликнули. Она повернулась на голос и увидела перед собой Ибрагима. Он одетый с иголочки в дорогие фирменные вещи, выглядел возмужавшим и располагающим к себе. Трудно было узнать в нем того дерзкого, царя в голове парня. Рядом с ним стояла невысокого роста красивая молодая женщина, раскрасневшаяся от мороза и прогулки среди праздничных мероприятий. Ирина опустила взгляд ниже. Спутница Ибрагима была в положении.
– Ирина. Мужчина перед ней явно нервничал. – Здравствуй. Он посмотрел на женщину, что стояла рядом, держа его под руку. – Это моя жена, Баянат. Он коснулся рукой ладони любимой.
– А это мой супруг Вячеслав и сын Даниил. Мужчины пожали друг другу руки.
– А, мы ждем доченьку. Тихим нежным голосом проговорила Баянат. Она улыбалась широкой улыбкой, а в ее доверяющих всему миру глазах отражались искорки, догорающей Масленичной куклы.
– Как хорошо, что я тебя встретил здесь и именно в этот день. У вас же сегодня Прощенное воскресенье. Ирина кивнула. На его глаза навернулись слезы, он сглотнул комок в горле.
– Прости меня. Я был молод и глуп. И как же здорово, что вошел тогда Станислав Федорович, и мы убрались из твоей комнаты. Слава Богу, что мы не совершили непоправимое. Прошу тебя, Ирина, прости меня! Ирина сняла варежку и протянула ему ладонь.
– Я за все тебя прощаю. И ты меня прости. Благодарю тебя за, что ты сам того не подозревая привел меня к Богу. Слава Богу за все!
– Слава Богу! Проговорили все хором.
На кремлевских часах пробили куранты. А следом за ними, зазвенели колокола на Храме Иконы Божией Матери Знамение.