Серёжу Авосечкина, на первое сентября, в первый класс, папа привёл в наручниках. Казалось бы, странное это было действие, если бы не одно но. Серёжа в детстве был очень агрессивным мальчиком, а когда поступал в первый класс вместе с потоком моего сына, то его сразу определили в "коррекцию". Он нервничал на линейке, постоянно дёргался, пытаясь кому-то порой "прописать с Одессы", но все эти попытки были тщетными. Папа держал его за руки очень крепко. Не скрою, когда мой сын подрос, он тоже огрёб от него пару раз не понятно за что. И после этого, я уж точно не знал, как его правильно называть: дрОчун или дрАчун.
Тридцать лет назад до того, как произошла эта самая история, мне позвонили с очень интересного номера телефона. Естественно, данный номер телефона, непроизвольно «поселился» в моей памяти, на одной из боковых нижних полок возле туалета. Шутка. А выглядел он следующим образом: 111-1212. Согласитесь, что достаточно сложно не запомнить такой простой номер? По данному номеру телефона, мне представились сотрудниками «Внешэкономбанка» и убедительно-вежливый голос достаточно молодого человека, мне предложил взять кредит на хорошую сумму с интересными кредитными ставками и маленьким процентом, что уже немного ввело меня в раздумья. Обычно мы с собеседниками, по данного рода вопросам, не отнимаем друг у друга массу времени, так как сброс телефонного звонка, с моей стороны, происходит в одностороннем порядке, после непродолжительного вежливого отказа. Но в данном случае, было всё иначе. Я как завороженный прильнул к трубке телефона ухом, даже прижав её сильнее, чем надо, и продолжал внимательно слушать собеседника. Но, решающим моментом, послужил тот факт, что мне необходимо было продиктовать товарищу заднюю часть стороны банковской карты, на которой расположен четырехзначный код. Я быстро сообразил и распрощался с данным телефонным мошенником. Меня немножко поразила его тактичность и вежливость, а также его хорошо поставленная речь и очень интересный, завораживающий голос.
Стоял жаркий солнечный день. Мы с моим приятелем решили поехать на вечернюю рыбалку. Собрали всё необходимое снаряжение, обмундирование и двинулись в путь. Подъезжая к гаражам, у которых мы ни разу еще не ловили рыбу, мы обратили внимание на странный черный дипломат, который лежал притаясь, сгорбленным в кустах. Открыв его, мы поняли, что мы теперь миллионеры. Хоть мы и нашли огромную кучу денег, мы не стали возвращаться домой, а взяли дипломат с собой и поехали дальше на рыбалку. Подойдя к деревянным помостам, к нам подбежал невысокого рода сорванец и спросил: "Дядя, а что это у тебя в руках такое интересное?" А ты почему это интересуешься? – укоризненно отрезал его я. Мальчишка недобрым взглядом посмотрел на меня и со словами: «Ну ладно!», засунув два пальца в рот засвистел как оголтелый. Тотчас к нему слетелась вся его банда таких же малолетних пацанчиков, как и он сам. В его так называемой «банде» были русские, цыгане, армяне, а также представители еврейского сословия. Всех их объединяла одна большая беда, они росли без родителей. Их очень обрюзгший и потрепанный вид, рваные сандалии и штаны, протертые до дыр, говорили о том, что парни даже не могут найти себе подобающей одежды, не говоря уже про кров над головой. И вот ко мне выдвинулся один из старших. Он начал вертеть перед моим носом «бабочкой» и нести невнятную околесицу, по поводу того, что они нас сейчас порежут на куски и от нас живого места не останется. Чего они хотели, я так и не понял. Никаких намёков на то, чтобы поделиться с ними чемоданом, а может быть нашими рыболовными принадлежностями, никто не выдвигал. Да и мы не предлагали отдать им все наши вещи, нажитые честным человеческим трудом. Вся банда, пыталась раздеть нас взглядом, без лишних слов. Круг, центром которого являлись мы с моим товарищем, начал постепенно сужаться. И как раз в этот самый неловкий момент, появился Женька. Он громко свистнул, и половина банды расступилась по сторонам. Этот парень был очень выделяющимся. Он совершенно не был похож на всех остальных, но всё-таки что-то общее между ними было. Его синяя футболка и красная бандана с нарисованными лайками, повязанная через кисть руки, как будто он является настоящим дружинником, не очень контрастировали с его внешностью. Его черты лица были похожи на летнее солнце, которое никогда никому обиды не причинят. Да и складывалось такое впечатление, что он сам является человеком не обделенным, как все остальные из его окружения. Он тоже был потрёпанный и тоже носил на себе рваную одежду, но он был другим. Совершенно другим, никак они все. Прищурив один глаз, Женька посмотрел на меня, на моего товарища и каким-то странным образом понял, что диалог нужно вести именно со мной. Не прекращая крутить чётки, он предложил пройти на их погост и обсудить все детали. Беседа была достаточно мирной и душевной. Женька рассказал о его нелегкой судьбе. Рассказал, как его бросила мать, как он остался без крова над головой и краюшки хлеба во рту. Казалось, что в данном диалоге, он рассказывает о своём самом сокровенном, человеку, которого повстречал около часа назад. Но для чего? Зачем он это делал? Пытался пустить пыль в глаза? Скажу честно, что при нашей беседе, в нём чувствовался человек интеллигентный и образованный. Женька закончил седьмой класс, практически без четверок. Тянул на красный диплом. А это о многом говорит, согласитесь? Да по нему и самому было видно, что он человек очень интересный. Он человек широкого склада ума, любящий в своих сознаниях, воспринимать большую часть окружающего нас мира, любящий вникать во всякие сложности и трудности, человек, который любит справляться с поставленными задачами, не откладывая их в долгий ящик, а идти напролом ближе к цели. И цели эти достигать у него всегда получалось. Видимо поэтому он и пользовался особым уважением в своей шайке. Мы очень много обсудили с ним политических моментов, затронули темы медицины и искусства. Я уже стал забывать, что мы с приятелем приехали на рыбалку, а не вовсе потрепаться языками с каким-то малолетним бандюганом. Самое интересное, что в этом разговоре, мой приятель не проронил ни слова. Он лишь плотно прижимал к себе портфель со всем его содержимым, и испуганным взглядом смотрел на всё происходящее, не отходя от меня ни на шаг. Женьку это очень веселило и он периодически спрашивал: "А что это у тебя дружок такой пуганый?" "Да, не обращай внимания на него, он всегда такой", - ответил я. В конечном счёте, мы решили обменяться с Женькой телефонами. Каково же было мое удивление, когда он произнес те самые заветные цифры: 111-1212. Мне сразу вспомнился тот самый случай, когда меня пытались развести из банка. Я посмотрел на него исподлобья и сказал: "Что-то больно уж номер мне этот знаком. Не ты ли случайно мне сотрудником банка представлялся месяца два назад?" На что Женька мне ответил: "Нет, этот номер был у моей мамы, это она представляла интересы банка. А теперь этот номер у меня". Я понимал, что Женька нагло врёт, так как в самом начале своей истории, он рассказал, что никогда не видел свою маму. Что он ещё, до рождения был нежеланным ребенком. А родив его, по рассказам нянечек и воспитателей детского дома, мать отнесла его на помойку, где те его и нашли. И тут меня немного осенило, ведь за всю рассказанную Женькой мне историю, он неоднократно пытался упомянуть свою маму, в тех случаях, когда ему нечего было соврать про себя и про свои плохие поступки. Как только речь заходила о какой-то краже, воровстве или хулиганстве, он тут же приплетал к этой истории свою маму. Почему так происходило, мне до сих пор было не понятно. Вероятно, воспоминания о маме, оставили глубокую душевную рану на его сердце, чтобы при каждой возможности выставлять её в плохом свете. И это у него получалось. Всех тонкостей и подробностей я узнавать не стал, так как боялся сильно ранить человека. Но мне представлялось лишь одно, что человек, который настолько хорош собой, на порядок честен и миролюбив, очень добр и многословен, точнее красноязычен, - таким людям в нашей жизни протоптана дорога. А вот что станется с теми ребятами, которые идут вслед за ним? Что будет с теми, кто просто смотрит ему в рот и повинуется каждому его слову? И как только не станет такого вожака, как Женька, они пропадут. Наше общество просто загубит их. Они потеряются, растворятся в этом мире. Ведь они никому кроме своих родителей и не нужны. А раз они стали не нужны и своим родителям, то уж этой земле они точно к чёрту не сдались.
По возвращении домой, я шёл немного угрюмым. Мой товарищ так и не отпускал дипломат. Мы не проронили по дороге домой ни слова друг другу, так как знали, что мой товарищ, идёт со своей немыслимой победой, немой совестью и чемоданом денег в руках. А я иду с кучей непонятных мыслей в голове.
Придя домой и, переступив порог своей квартиры, мы с товарищем уселись за журнальный столик, разделили деньги поровну и разошлись, так как было уже очень поздно. На следующее утро, я пошел, купил два мешка продуктов, разносортной одежды, и разных компьютерных приставок, наподобие Американской, мать ее, PlayStation. В десять утра, я прибыл на то самое место, где вчера мы виделись с бандой беспризорников. Но, к сожалению, там никого не было. Я прождал около получаса и решил позвонить Женьке. Телефон молчал, а точнее он был выключен. Мне ничего не оставалось делать, как развернуться и со всей купленной провизией и тряпьем, возвратиться восвояси. Но по пути домой, что-то подсказывало мне, что стоит обратиться в участковый пункт милиции. Так я и сделал. Придя в пункт, участковый мне сказал, что этой ночью было совершено зверское ограбление продуктового киоска. Была убита пожилая бабушка-сторож. И что на месте преступления найдена очень ценная улика: Красная бандана с нарисованными лайками. "Да нет, не может этого быть", - подумал я. В голове у меня, мигом пронёсся весь наш вчерашний разговор с Женькой. Ведь такой человек, никогда бы не совершил подобного рода преступления. Это мог быть кто угодно, но только не он. Участковый немного расспросил меня, что я могу рассказать об этом деле и почему я интересуюсь этими беспризорниками. Я ему рассказал всю историю, произошедшую намедни в полных подробностях. Участковый лишь пожал плечами и сказал, что ничем помочь мне не сможет. В завершении дня, я направился домой в полной растерянности и недоумении.
Вот уже начало смеркаться, как вдруг мне на телефон поступило тревожное сообщение: «Абонент снова в сети. Вы можете связаться с ним». Я понял, что Женька хочет выйти со мной на связь. Я набрал его, но в трубке слышались лишь прерывистые гудки. После тщетных трёх попыток, Женька наконец-то взял трубку. Он рассказал мне, как его очень дико подставили. Что его держали целые сутки в подвале под пытками. Что у него украли его любимую красную бандану. И теперь он не знает, что дальше делать. Мне почему-то сразу захотелось ему поверить, так как он ни разу не упомянул в этой истории свою маму. Ведь если бы он врал или хотел хоть как-то слукавить, то обязательно в этой всей истории появилась бы она, согласитесь? Я предложил ему встретиться, тем более у меня была провизия и тряпьё для него и его братвы. Он конечно побоялся идти один ко мне по улице, и мне пришлось идти ему навстречу. Я прогулялся до его конуры, которая находилась в четырёх кварталах от моего дома. Мы с ним поздоровались и двинулись в путь. Придя ко мне домой, Женька очень обрадовался, что у меня есть продукты, одежда, и прочая утварь которую я накупил с самого утра. Перед тем как покушать, Женька решил позвонить своим товарищам. Но, к сожалению ни один не взял трубку. У них у всех были выключены телефоны.
Как позже оказалось, это друзья-товарищи подставили его. Они не придумали ничего лучше, как навести главаря местной банды, потерявшего тот самый чёрный чемодан, который мы и нашли с приятелем вчера. Это он, со своими дружками его пытали, но Женька не сдал ни меня, ни моего друга, так как знал, что «свои» в беде не бросают. А ещё позже выяснилось, что все ребята, которые ограбили ларек и подставили Женьку, в это же раннее утро, купили билеты на ближайший пароход до Барселоны и уехали туда всей своей оравой. Женька остался брошенный один и ни с кем. В тот момент, я просто предложил ему жить со мной, и он согласился. Мы с ним стали как родные братья. Со временем он перестал говорить всякие глупости и неправду, забыв слово «мама».
Первого сентября, Сергей Евгеньевич шёл в школу в наручниках… Папа его, спустя годы, боялся, что сын наделает каких-нибудь глупостей. Тем более, его три дня назад, отпустили за залог, чтобы тот хотя бы сумел поступить в первый класс и увидеться со своими одноклассниками. Мой сын тоже пошёл в это время в школу, только не в коррекционный класс, а в обычный. Я тем самым ничего не хочу сказать. Мы просто с Женькой не виделись уже два десятка лет. Он ушёл от меня с полной неблагодарностью. Он оставил след, который не многие могут пережить в своём прошлом. Он оставил мне шрам на пол лица, и возможность жить без голоса. Ведь именно в тот день, а точнее в ту ночь, как он ушёл, врачи местной клинической больницы, боролись за мою жизнь до последнего. Они вот уже почти потеряли меня, но какой-то знак свыше дал мне просветление в уме и сказал: «Выкарабкивайся! Надо идти дальше!» И я проснулся. Проснулся на больничной койке. Рядом никого не было. Ни медсестры, ни врачей, ни родственников, ни близких, ни друзей. Одна только белая роза лежала на моей ладони. Она так сильно источала запах, что я успел сильно чихнуть и заново потерять сознание.
Шли годы. Вот уже подрастали мои дети. Я им не мог объяснить ровным счётом ничего, что со мной случилось.
Возвращаясь немного назад, в Барселону, когда все ребята вышли на береговой плацдарм, их уже ждала группа жандармов. Они схватили всю шантропу и отвели их в ближайшее отделение полиции. Каждому из них дали по полгода исправительной колонии. На тяжких и изнурительных работах, они познакомились с Мистером Альтиметром, который уже на тот момент имел зарекомендовавшую влиятельность и высокий авторитет, в особых кругах. Он «пристроил» парней в одно из своих элитных заведений, в котором нужно было обслуживать богатых дам. Благо, на тот момент, ребятам исполнилось по 14 лет и законы Барселоны не запрещали с этого возраста заниматься подобного рода деятельностью.