Весенний день год кормит
После окончания школы я не сразу попал в институт. Пришлось поступить на работу в Локомотивное депо станции Ершов.
Вот там я и понял, что эта работа не по мне. Коллектив цеха в общем-то был неплохой. Но интересы у окружающих имелись свои, отличные от моих…
Это был народ с со своим уровнем образования, культуры, воспитания. Не всегда и не со всеми я находил общий язык, их грубоватое поведение и «шутки» часто коробили меня. Но с наиболее образованной и эрудированной частью рабочих у меня сложились прекрасные дружеские отношения. Откровенно говоря, мое воспитание, образование – я окончил школу с золотой медалью – делали меня «белой вороной» на этом месте.
Сама жизнь мне подсказывала, что мне необходимо учиться дальше, теперь это было вполне осознанное решение.
Деповские специалисты получали свое образование обычно заочно, учась и работая. Многим таким студентам техникума я выполнял контрольные работы по физике и математике, в том числе и заместителю начальника нашего цеха (!?), который учился в техникуме.
В конце апреля, как это иногда бывает в это время, начался кратковременный жаркий период.
Наше районное сельскохозяйственное начальство всполошилось – надо начинать и быстрее заканчивать посевную. А в то "прекрасное время" всегда посылали на сев всех городских трудящихся с различных промышленных и чиновничьих контор.
Впрочем, последних, я не видел никогда. Или места были другие, более прикормленные, или концентрация управленцев была столь мала. Да и как оставишь беззаботных работных людей без бдительного наблюдающего (издалека) глаза.
В депо решили обойтись малой кровью. Собрали зеленую молодежь, без который сложный процесс ремонта локомотивов не пострадает, и – вперед, в деревню Лобки.
Согласия нашего никто и не подумал спросить, и вот уже мы в степи, в вагончике полевого стана. Это сооружение из тонких досок, продуваемое всеми ветрами, но с большой железной печкой в середине.
Сама деревня стояла на слабо всхолмленной степи, без единого кустика или дерева, по которой свободно гуляли уже пыльные ветры. И хотя солнце жарило, как в июле, но земля была холодная, не прогретая. Мы при температуре воздуха в 20 градусов одевались в телогрейки и ватные штаны.
А вот кроватей нам никто не припас, спальными местами были нары со старыми засаленными матрасами. Постельное белье также не предусматривалось.
По приезду мы поужинали, помузицировали, благо гитару кто-то прихватил. Выпили что-то, прихваченное из дома, и завалились спать уже глубокой ночью.
Первая же ночь показала все особенности нашего жилища, с которыми мы потом встречались еженощно. С вечера мы протопили ьуржуйку докрасна. До такой степени, что лежать на наших простейших спальных местах можно было только в трусах и майке. В том и заснули.
Но огонь в печке быстро прогорел и она остыла. Потом стал быстро остывать и воздух в нашем балагане. И мы, постепенно, по мере замерзания, начали одеваться.
Утро я встретил в телогрейке и теплом белье, свитере и штанах, в зимней шапке и под одеялом.
Поели мы что-то и повезли нас, бедолаг, на машине в поле. Мы должны были выполнять роль сеяльщиков при сеялках. Отрегулировали агрегаты, а в емкости сеялок засыпали мы зерно специальной «мерной» вываркой. И начали!
Наши обязанности были вроде несложные - проволочными крючками прочищать каналы сеялки при их засорении. По ним зерна пшеницы спускались вниз.
Сеяли мы стоя на специальных подножках и опасливо поглядывая назад, где волочились стальные бороны. Не дай бог нам было бы упасть, бороны вмиг бы разорвали все тело. Положение усложнялось тем, что сидеть на железных сидениях сеялок было и некогда, да и невозможно. Их неимоверно трясло и мотало при движение. Колеса были железные, а поле было не выровнено. Пыль при этом поднималась столбом. Апокалипсис просто.
Поужинав вечером мы, чуть живые, сразу завалились спать, благо печь протопили, а другие "сеятели" поехали в ночную смену.
Утром нас разбудили. Надо было опять засевать просторы нашей любимой родины. Работали мы в две смены по 12 часов. Но после трех дней такой невыносимой работы мы от нее отказались. Объясняю – третью, обещанную нам смену, нам так и не прислали. Утром бригадир поднял нас на работу, а мы, заранее договорившись с вечера, от продолжения работы отказались.
Плюнул он на все это дело и уехал в контору. Докладывать руководству колхоза и нашему начальству в депо.
А мы решили двинуться всем коллективом назад, в Ершов. Искать справедливости и защиты наших законных прав. Вышли мы на дорогу к родным пенатам и остановили попутный грузовик. И скоро уже ехали на нем домой, весело распевая уличные и дворовые песни под гитару.
Надо сказать, что я оказался в лучшем положении, чем остальные – мне прислали замену с моего цеха , и никаких последствий этого деМАРША я не ощутил.
А вот другим беднягам сеятелям дали отдохнуть день, а потом снова отправили в колхоз, до окончания посевной.