На "форзаце" мой жскиз к балету "Медный всадник" Мариинского театра, финал.
Хореограф Ю.Смекалов на темы Захарова
=========================
Мама папу собирала в дальнюю дорогу.
Папа и чемодан одной командой летели в Ленинград.
- Что тебе привести? - спросил папа, щелкнув замками чемодана.
- Цветочек аленькой, - ответила бы младшенькая (орфография взята с пластинки), если б была младшая дочь. Но её почти не было. Пользуясь случаем, я выступил от ее имени, хоть сам и пребывал в статусе старшего сына, который уже уверенно употребляет места общего пользования и имеет ума-разума настолько, чтобы дать относительно разумный ответ на провокационный квест родителя. То есть испросить пряников расписных питерских и школьную форму 1 сентября.
- сфатарафируй Медного Всадника, - пролепетало невинное дитя, намекая на совместный с папой ночной процесс фотопечатанья при свете красного фонаря.
В кювете с раствором проявителя пинцет плоскими хромированными губами терпеливо подталкивает к научному чуду листок фотобумаги 10 на 15, на котором пока ничего нет.
Нет-нет, а потом - раз, и есть! Обманом зрения всплывает лик или блик того, кто залетел в ловушку объектива ЛОМО и через облучение увеличителем вернулось на бумагу.
А я вообразил задранные бронзовые копыты и венценосный бронзовый взгляд над ними, устремлённый в низкие ленинградские тучи. И пахнет серьезными оптическими приборами и химическими реакциями.
Но папа привез апельсинов, ананас и бенгальских огней. Ибо дело шло к Голубому огоньку и кабачку 13 стульев, ёлке и правом бессонной ночи.
И вот я стою перед вознесшейся над камнем задней частью Медного всадника и в бронзовых судорогах бьющегося гада под его копытами.
Между мной и кумиром новый цифровой аппарат Sony. Над нами шуршат низкие, вязкие тучи, будто фото копия с тёмных Невских вод.
Я делаю приставной шаг и жму на спуск. Ещё шаг и снова спуск. И так далее - вокруг Всадника, который никуда не спешит, потому что он двести сорок лет никуда не спешит, потому что приделан намертво к своему Гром-камню. И надо ж такому случиться, что я сегодня тоже никуда не спешу. И между нами нет процесса фотоувеличения, проявления, закрепления в свете красного фонаря.
И отца тоже нет.
Пятый уровень нового здания Мариинского театра. Теперь это исторический, градостроительный и архитектурный факт.
Все плевались, тыкали пальцем на воздушный мостик над Крюковым каналом между Старым Театром М-1 (историческим правильно!) и театром Новым – М-2.
Только ленивый не швырнул гранату лжепитерского высокомерия в адрес этого архитектурного чуда.
В Старом здании специально прорубили дыру, чтобы …
Короче, немного не совпало, но потом всё совместили.
И самое светлое переживание от пребывания в театрах М-1 и М-2 это переход из одного в другой, с повисанием на секундочку над экскурсионным корабликом, плоским, как бутерброд, в стеклянном воздушном мостике. Этот переход – о! этот воздушный коридор! он не столько в пространстве, сколько во времени. И, находясь в нём, ты можешь быть вполне уверен, что ты избранник судьбы! Ибо те обстоятельства, что привели тебя на этот мостик – это уже сокровище, которое бесполезно на земле, но только на небе!
Короче говоря, на той стороне мостика сидит страж и он имеет волю тебя пустить или не пустить на ту сторону. Он таможня – та можно! – Времени и Пространства!
Хвала тебе, страж Сиракуз! За все время ты не проронил ни слова, ты сфинкс, чей лик так же отрешён и грозен, как лик Медного Повелителя Великого Города, бронзов, обкакан голубями и обращен пустыми зеницами к Небесам.
Зачем он там нужен? – гадают в М-2 и в М-1. Пока ответа ещё никто не получил. А зарплата сфинксу тикает.
А что я делаю на этом воздушном мостике? Зачем я нужен?
Перебегаю из здания в здание, ибо такова в этот день моя судьба. Хотя что я говорю – ночь!
- Две недели!
Это говорит Грозный Повелитель Муз.
- Какие две недели! – это кричит знатный сеньор в тюрьме моей головы.
И шепчет: - скажи ему, скажи, что это невозможно!
А в это время идет торжественный банкет на пятом уровне М-1. И пахнет вино-водочно и тарталеточно-канепешечно.
Мой хореограф красив и будто каллиграфически нарисован китайской тушью в пространстве между окном и диваном, стильным диваном из бледной кожи единорога.
"Хореографически" - хочется сказать, если речь идёт о хореографе (или балетмейстере - объясните мне трудности перевода!) но балетные вне зеркала сцены ведут себя так, будто их абсолютные тела висит на гвоздике в прихожей, а то, чем они пользуются в жизни лично для себя - это недокормленное, не правильно одетое, всё в шрамах и заплатках, Божье Недоразумение.
И есть приятные неопытному глазу исключения, которые, похоже, не включают режим "вне сцены". И хороши круглосуточно, я потом к этому вернусь, и в три часа ночи во мраке зрительного, без зрителей, зала. Вернусь, обещаю!
Мы трезвы.
Мы показываем и рассказываем в ночном режиме эскизы к Медному Всаднику.
Всё заканчивается хорошо.
(черновик.
продолжение преследует.
или как получится)
Ссылка на ролик в комментарии ниже (рецензии)