Дядя, Ермолай Пантелеевич.
Судьба.
Я же с птицей вольною, да с орлом двуглавым,
Казачки суровые с клятвой за державу.
На моей кубаночке нету ленты аленькой,
Для меня Россеюшка стала очень маленькой.
Казачья песня.
В начале февраля войсковых есаулов Барышева и Шерина вызвали в штаб. Встретил их всё тот же полковник Анисимов:
- Ну, вот, что казаки! Прежде всего, хочу выразить вам свою благодарность за службу, храбрые вы и умелые ребята. Была бы моя воля, завёл бы я в этот Китай ещё пару дивизий, казаков, и драпали бы эти япошки до самого Токио, без оглядки. Но, как говорится: бодливой корове бог рогов не дал! Ещё раз благодарю вас за службу.
- Служим царю и Отечеству! – откозыряли есаулы.
- Вот – вот, самый раз, настало время послужить царю на Родине в России, ему там нелегко сейчас. Революция у нас началась, братцы! Отправляю я ваши два эскадрона на усмирение восставших. Опыт у вас огромный в этом деле, китайцев усмирили, думаю, и дома справитесь. Об одном только вас прошу, вы боевые Русские офицеры, помните; иноверцы это одно, а свои русские это совсем другое… С богом!
22 января 1905 года а России вспыхнула революция. После того, как 9 января, в Санкт – Петербурге, были расстреляны рабочие, участвовавшие в мирной демонстрации. /22 01. 1905 – 16. 06. 1907 г. Г./ для усмирения восставших в Москве и Санкт – Петербурге, были привлечены донские и кубанские казаки, их части постоянно базировались в крупных городах, на случай возникновения беспорядков. В Сибирь и на Урал были отозваны, на этот случай, четыре эскадрона из Сибирской дивизии, находящейся в Китае, в роли охотников на японских шпионов. И два эскадрона девятого уральского полка: донской и уральский из девятого полка полковника Анисимова.
Конечно, за время боевых действий эти эскадроны были сильно потрёпаны и, естественно, периодически пополнялись новыми казаками, чему полковник Анисимов придавал особое значение, стараясь пополнять эти сотни земляками, выискивая их и выпрашивая во всех подразделениях русской армии, находящейся в Китае. Это имело большое значение для боевого духа казаков эскадрона. Землячество воинов, за рубежом Родины, доводилось до братских отношений, что значительно увеличивало боевой дух казаков.
От первоначального состава, отправленного с Дона, в эскадроне есаула Барышева, тем не менее, оставалось шестьдесят три казака, в эскадроне есаула Шерина, отправленного с Урала, пятьдесят семь.
За время, проведённое в боях на чужбине, повышение в чине Ермолай Пантелеевич не получил, учли то, что при отправке в Китай ему было присвоено звание есаула, перемахнув сразу через три низших звания. Однако английской медалью «За войну в Китае» он был награждён, после взятия Пекина.
Эскадроны Барышева и Шерина из Благовещенска отправлялись в разных поездах, поэтому распростились там же, в надежде встретиться непременно на Урале. Каждый из них уже знал конечный пункт назначения. Эскадрон Шерина будет базироваться в Челябинске, эскадрон Барышева в Оренбурге.
- Странно, неужели в России нет больше казаков для наведения порядка? - с сомнением спросил Евгений Иванович.
- Конечно, есть, - ответил Барышев, - я думаю; полковник Анисимов хочет сохранить нас и остатки наших эскадронов. Да и сколько можно нам здесь проливать свою кровь. Четыре года мы на Дальнем Востоке. Мы его ни разу не подвели. Пожалел он нас.
Возвращение на Родину проходило быстрее и легче. Железная дорога за эти пять лет была достроена, и лишь переправа через озеро Байкал была ещё паромная, так, как тоннели в прибрежных скалах окончательно пробиты не были.
Навигация для ледоколов «Байкал» и «Ангара», перевозивших вагоны, давно закончилась, был февраль месяц и, образовавшийся толстый лёд, они проломить не могли. Поэтому переправа была организованна по льду. На лёд укладывались на шпалах рельсы, и вагоны по одному переправлялись, с берега на берег, конной тягой. Лошадей и воинский состав пришлось переправлять своим ходом.
Через несколько дней достигли Красноярска, затем Мариинска и вот поезд, перебравшись по мосту через речку Яя, начал притормаживать в глухом лесу, затем в нескольких метрах из тайги, вдруг вынырнул небольшой посёлок, дымя трубами деревянных домиков.
- Разъезд «Жарковский» - вслух прочитал Ермолай вывеску на приземистом станционном бараке.
Поезд начал заворачивать на единственный запасной путь, освобождая основной, центральный. Дорога была ещё одноколейная, и поездам приходилось подолгу стаять на станциях или разъездах, пропуская встречные.
***
Глядя в окно вагона, есаул заметил человека, ходившего по деревянному настилу полустанка, держа в правой руке разноцветные сигнальные флажки. Что – то странное уловил его цепкий взгляд в фигуре этого человека.
«У него же нет левой руки!» – наконец – то понял он.
«Странно, кого – то он мне напоминает? - промелькнула мысль. - Где –то, я этого человека встречал?» - долго не раздумывая, Ермолай выскочил из вагона и направился в сторону безрукого, в это время тот обернулся в сторону есаула.
- Аким! – воскликнул Барышев, наконец – то узнав приятеля.
- Ермолай Пантелеевич! Друг ты мой сердечный! - выронив из руки флажки, перепрыгивая через рельсы, кинулся навстречу Миронов.
- Живой, Аким Федотович! – Друзья крепко обнялись.
- Живой! – вытирая набежавшие на глаза слёзы, выдохнул Миронов. - Живой благодаря тебе, да жене моей Полине.
- Ты женат? Кто же она, половина - то твоя?
- Да, женат, уже четыре года. Жену – то мою ты должен знать. Ты её видел. Помнишь медсестру, когда в госпиталь ко мне приходил, она сидела у моей кровати. Я - то без памяти был, а когда очнулся, она мне сказала, что ты был и сказал ей, что я буду её мужем. Видишь так и получилось. Выходила она меня, если бы не ты и не она, давно бы меня не было на этом свете.
- Нет, друг, не помню, столько всего после было, кровь, да грязь, в такой суете, слава богу, имя своё ещё не забыл. Но ты всё равно ей от меня поклон передай. Славная она женщина оказалась.
- Передам, обязательно. Она – то часто тебя вспоминает, «пророком» называет. И молится за твоё здоровье.
- А здесь – то, в этом захолустье, как оказался?
- Опять же благодаря Полине, куда мне было деваться, кому я такой нужен, а у неё здесь в посёлке брат, вот он то и устроил меня дежурным на этот разъезд, поезда принимаю, стрелку перевожу. Мать у неё тоже здесь живёт в деревне Орловке, не далеко от нашего посёлка.
- Дети есть?
- Нет, детей нет, - опустил грустные глаза Аким, - не даёт бог нам детей. Что мы всё обо мне, да обо мне, ты – то как?
- Да я – то, что, как говорится вольный казак, вот с китайцами вместе с тобой воевали, с японцами мне пришлось повоевать, а сейчас направили на Родину, говорят у вас здесь революция.
- Да у нас - то, здесь тихо, там в столицах народ поднялся. Говорят, царь людей на площади перестрелял. А вас значить на усмирение кинули. Что же вы в своих людей стрелять будете?
- Да, что ты говоришь Аким! Как можно!
- Сам знаешь, мы казаки царю и Отечеству присягнули, что царь скажет от имени Отечества, то и должны выполнять.
- Это верно, война – мать родна, для казака. Ладно, поживём, увидим, не дай бог братьев своих убивать.
Они ещё несколько минут поговорили, вспоминая прошлое, войну в Китае, первую встречу на Урале. - Теперь Ермолай Пантелеевич, второй родиной тебе будет Урал, - вздохнул Миронов, - мне, видимо, туда больше не попасть. Приедешь в Оренбург, поклонись родной земле от меня.
На полустанок, дымя и отдуваясь паром, под уклон нёсся встречный паровоз, волоча за собой платформы с артиллерийскими пушками.
- Посторонись Ермолай Пантелеевич, глаза угольной пылью забьёт, - подняв зелёный флажок, Миронов постоял, пока мимо двигался поезд.
- В Китай всё прут, с японцами никак справиться не могут, - посуровел Барышев, - сколько ещё солдат положат на чужбине, одному богу известно.
Постояли минуту молча, Миронов положив руку на плечо друга и преданно глядя ему в глаза, произнёс, словно клятву давал:
- Вот и всё Пантелеевич, есаул ты мой дорогой, повидались. Нет у меня ни родителей, ни братьев, ты мне за всех, да Полина. Если, что от меня, когда, ни будь, нужно будет, имей в виду, я для тебя всё сделаю, если даже при этом мне придётся лишиться жизни! Иди в вагон, отправляю я ваш поезд, дай бог тебе удачи во всём!
- Ладно, спасибо тебе за то, что не забыл меня и за слова твои. Кто знает, может и придётся встретиться ещё. Земля большая, но людям тесно на ней, - и уже со ступенек вагона, Ермолай обернулся и крикну, - вспомнил, вспомнил жену я твою, у неё большие голубые глаза!
Миронов, в ответ, махнув рукою, заулыбался. Через минуту, перевёл стрелку, поднял зелёный флажок, паровоз дёрнулся, зашипев паром, чёрным дымом заволокло деревянный настил, вместе со стоящим на нём Акимом Федотовичем.
***
Тем временим, вспыхнувшее в Петербурге восстание пронеслось по всей России. За Петербургом последовали окраины. И конечно не обошло стороной оно и Урал. С весны 1905 года в революционную борьбу включились рабочие Оренбургской губернии. Железнодорожники потребовали увеличения заработной платы и улучшения условий труда и быта. Упорный характер забастовки, в которой участвовало четыреста рабочих, понудил местные власти и администрацию дороги пойти на уступки рабочим.
Первого мая рабочие Оренбурга, Абдулина, Белорецка, Челябинска отметили стачками. В мае бастовали рабочие заводов Эверта и «Орлее», железнодорожники Челябинска, рабочие Тирлянского и Белорецкого заводов. В августе забастовали рабочие золотых приисков в Миассе. В сентябре в стране проходила всеобщая стачка железнодорожников. В ней участвовали рабочие Оренбурга. Движение поездов было остановлено. Бастовали до десятого сентября, пока требования не были удовлетворены.
Бастовали в октябре и ноябре. Двенадцатого декабря вновь забастовали рабочие Главных мастерских, депо, заводов Эверта и «Орлее». Выступление рабочих проходило под лозунгом «Долой самодержавие», одновременно забастовали рабочие Челябинска, пятнадцатого декабря они сделали попытку поднять в городе вооружённое восстание. Сопротивление плохо вооружённых дружинников было подавлено войсками.
Напуганные размахом событий, власти девятнадцатого декабря провели в Оренбурге массовые аресты. Семнадцать руководителей РСДРП были арестованы, свыше ста забастовщиков уволены с предприятий, пятьдесят из них отданы под суд. Переход от политической стачки к вооруженной борьбе был сорван.
В 1905 году на территории края произошло тридцать девять выступлений рабочих и служащих, в том числе двадцать шесть забастовок, тринадцать митингов и демонстраций.
Вслед за рабочими на борьбу поднялись крестьяне. Их выступления были направлены против помещичьего землевладения, налогового бремени и кабальных форм эксплуатации.
В 1906 – 1907 годах крестьянское движение приобрело массовый характер. Выступление крестьян отмечалось во всех уездах губернии. Наиболее крупное восстания произошли в Оренбургском и Тихорецком уездах. Крестьяне села Николаевка и деревни Мордвиновка захватили имение помещика и изгнали представителей власти из своей волости. Восстание крестьян жестоко подавили, шестьдесят четыре человека сослали в Сибирь.
Наткнувшись на организованную силу государства, стихийное крестьянское движение потерпело неудачу.
***
Вот в такой обстановке эскадроны Барышева и Шерина прибыли на Урал. К тому времени, для поддержания порядка внутри империи правительство начало мобилизацию казаков первого, второго и третьего призывов. /Казаки призывались на сборы несколько раз, до тридцати восьми летнего возраста./ Хотя, согласно законодательному статусу «Устава о военной повинности Донского казачества» от 1874 года, мобилизация и вывод с территорий Донской области казачьих частей второй и третий очереди, в мирное время не допускалось, то есть использоваться они должны были только в военное время.
Однако это обстоятельство не смущало правительственных чиновников, сильно обеспокоенных, прежде всего вопросами ликвидации всех – и революционных и откровенно погромных – народных выступлений.
Всего на поддержание порядка внутри империи было направлено около ста десяти тысяч казаков, из них второй и третий очереди, около пятидесяти тысяч.
Естественно были мобилизованы части и подразделения Уральского казачьего войска. А так же мобилизованы полки и сотни Оренбургского казачьего войска, кроме воевавших на Дальнем Востоке первого, девятого, десятого, одиннадцатого, двенадцатого полков. Однако полковник девятого полка Анисимов, всё - таки внёс лепту в наведение порядка на родине, отправив туда два эскадрона боевых казаков.
Обстановка была сложная, прибыв в Оренбург, эскадрон Барышева был определён в пятый казачий полк полковника Халина. Естественно боевым казакам приходилось постоянно патрулировать улицы и предприятия города Оренбурга и не только города, за два года они побывали во всех населённых пунктах губернии и края, где требовалось их участие.
Присягнув царю и Отечеству, казаки не могли не выполнить приказ. Поэтому приходилось участвовать в разгоне митингов рабочих депо и мастерских в Оренбурге, Уфе. Казаки направлялись против бастовавших железнодорожников Челябинска. Шестого декабря сотня казаков совместно с батальоном солдат участвовали в вооружённых столкновениях с рабочими станции Мотовилиха, превратившихся в настоящий бой, солдаты в перестрелке убили десять рабочих, но и сами потеряли несколько человек убитыми. Стычки происходили и в сельской местности.
Ермолай Пантелеевич участвуя в этих компаниях, постоянно вспоминал слова Полковника Анисимова:
«…Помните, вы русские офицеры, одно дело чужеземцы, а другое свои русские…»
И вопрос друга Миронова Акима Федотовича:
«…Неужели вы в своих стрелять будете?..»
…И вот она, действительность: от железнодорожного депо, запрудив всю улицу, размахивая красными флагами, движутся демонстранты. Впери с красными повязками на рукавах идут организаторы, над их головами плакат «Долой самодержавие».
На другом конце улицы эскадрон казаков. Лошади нетерпеливо переступая с ноги на ногу, подёргивают удилами. Эскадрон боевой, недавно вернулся с японской войны, лошади тоже оттуда, не раз бывали в боях, поэтому обстановку чувствуют так же, как и их хозяева. Отпусти повод, хлестни нагайкой, и они снесут все преграды стоящие на их пути.
Впереди на вороном коне войсковой есаул Ермолай Пантелеевич Барышев. Жеребец Артур, предчувствуя столкновение с противником, широко раздувая ноздри, со свистом втягивая воздух, подёргивая с силой удила и гарцуя, готов броситься навстречу толпе, так беспардонно размахивающей этими «отвратительными красными тряпками».
- Чего мы ждём? – сотник Галицкий, как всегда нетерпелив. - Махнём вперёд, разбегутся, как тараканы!
- А куда же они побегут? Улица – то полностью занята, - не соглашается Ермолай. - Передавим половину.
- Ну и чёрт с ними, сами виноваты.
«Сотник местный, на Дальнем Востоке не воевал, - думает про себя есаул, - откуда в нём такая ненависть к людям»
- Слушай Галицкий, откуда у тебя такая кровожадность? Ну, покалечим мы их, кто же железную дорогу будет обслуживать?
- А что ж нам делать, - не унимался сотник, - может ты, Ермолай Пантелеевич, ещё и уговаривать их пойдёшь?
- Сотник Галицкий! Займи своё место в ряду, - рассердился есаул. - Стоять всем на месте! - дал он команду, и, хлестнув коня нагайкой, устремился к колонне демонстрантов.
Видя приближающегося всадника, первые ряды начали замедлять ход, постепенно удерживая всю колонну.
- Кто тут главный заводила?- придерживая разгорячённого жеребца, спросил Ермолай.
- Ну, я, - выдвинулся из первого ряда немолодой, хорошо сложенный, приятного вида человек. Видно было, что к рабочим, одетым в железнодорожную форму, местами потрёпанную, он не имел никакого отношения. Видимо представитель РСДРП
- Ты людей – то куда ведёшь? Вы зачем вылезли на улицу? Ну, забастовали рабочие, наверное, есть причины, так и бастуйте у себя в депо. Сидите, ждите, когда ваши требования удовлетворят.
- А ты, кто такой, чтобы указывать нам, куда идти и зачем?! – вспылил вдруг «руководитель» - Мы вышли на улицы, чтобы показать свою силу и сплочённость всему городу.
- А я, как раз и послан, чтобы указать вам куда идти, чтобы не путаться под ногами. Я вот сейчас отведу казаков, а за моим эскадроном стоят солдаты с винтовками наготове, и поляжете вы на этих булыжниках.
- С каких это пор сатрапов стало волновать наше здоровье, - ехидно улыбнулся «чистюля» - давай, иди, исполняй свои обязанности, разгОните нас, перебьёте, тогда вся губерния подымится, и свернёт вам шею, как курятам.
«Бесполезно с ним говорить, - развернув жеребца, подумал Ермолай - этот фанатик ни перед чем не постоит, ему наплевать, каким способом решать поставленные партией задачи»
- Слушай сотник, - распорядился Барышев, вернувшись к эскадрону, - вон видишь перекрёсток, как только колонна выйдет на него, мы полусотней вылетаем на них. Всем кричать и свистеть, как можно громче. Вторая полусотня стоит на месте!
«Даже если кто – то из толпы окажется позади нападающей полусотни, вторая полусотня закроет их от солдат и жандармов – решил Есаул – а на перекрёстке они разбегутся в разные стороны, место широкое»
Так и получилось, как только основная масса демонстрантов вышла на перекрёсток, казаки с оглушительными криками и свистом полетели навстречу колонне. Увидев несущихся разгорячённых коней и оглушённые криком и свистом, демонстранты, побросав транспаранты и флаги, ринулись врассыпную, прежде чем конница долетела до них. Нерасторопные, всё же, были сбиты лошадями, да по спинам некоторых прошлась нагайка. Благодаря умелым действиям есаула Барышева, этим всё и кончилось.
Приходилось ли убивать демонстрантов казакам, и нужно ли было им это делать? Забивали ли они участников стачек нагайками?
До сих пор отношение к казачеству у нас не однозначное, у одних образ казаков с нагайкой в руке ассоциируется с царскими карателями, а у других с патриотами и защитниками российской государственности. Наносили ли вред забастовщикам или демонстрантам казаки?
Участвуя в разгоне демонстраций, как правило, казаки сидели в мягких, высоких «кавказских» сёдлах, в которых всадник держался гораздо прочнее, чем в обыкновенных сёдлах, строевого образца. Кроме того в казачьих частях применялся очень эффективный способ, позволявший всаднику крепко держаться в седле, стремя под брюхом коня состёгивалось специальным прочным ремнём, что во много раз повышало устойчивость седла. Выбить из него всадника было труднее, чем повалить коня. Таким образом, основным способом рассеивание толпы становилась лошадь, умело управляемая всадником. Зачастую именно это позволяло немногочисленным казачьим разъездам без большого кровопролития и жертв разгонять многочисленные демонстрации, иногда по нескольку тысяч человек.
В разгон демонстраций казаков, как правило, отправляли без огнестрельного оружия. Стреляли жандармы и пешие солдаты. Против демонстрантов казаки могли использовать только, ставшие притчей во языцах, нагайки, которые полагались каждому, как обязательный предмет его экипировки. Они предназначались для подстёгивания коня, так как, в силу сложившихся традиций, казак, в отличие от других кавалеристов не имел шпор. В экипировке казаков имелись нагайки двух видов:
Одни представляли собой обыкновенную плеть на обтянутой кожей деревянной или костяной рукоятке, с расширением на конце. Покалечить такой нагайкой невозможно, максимум – нанести оглушающий удар. Нагайка второго вида представляла собой гораздо более серьёзное оружие – оплетённый кожей стальной трос или тонкую цепочку со специальным мешочком на конце, в котором лежали пули или кусочки свинца. Такая нагайка действительно могла причинить тяжелые увечья. Но во взводе их имели при себе только два – три вахмистра из числа опытных старослужащих. Эти нагайки применялись в крайних случаях, против вооруженных экстремистов, боевиков и хулиганов. К тому же и простые нагайки казаки использовали не всегда.
В большинстве случаев толпа обращалась в бегство от одного вида выносившихся им навстречу со свистом и гиканьем казачьей конницы.
Нанёс ли вред есаул Ермолай Пантелеевич кому – то из демонстрантов, трудно сказать, возможно, кого - то и травмировал конём, возможно и нанёс увечье, в пылу борьбы это неизбежно, но ни стрелять, ни размахивать шашкой ему не приходилось. К лету 1907 года революционный пыл начал ослабевать, а вскоре и совсем иссяк, нанеся значительный ущерб экономическому развитию царской России.
***
Всё это – китайцы, японцы, шпионы, диверсанты, демонстранты скитания по казармам - порядком надоело Ермолаю Пантелеевичу.
« Все сроки мобилизации: первой, второй и третьей очереди, я отслужил – всё чаще начал задумываться Барышев, - может, хватит мне в одиночестве скитаться по чужим краям? Может, хватит прятаться? Кто знает, где теперь сотник Коршунов и зажиточный казак Аджубей. Может быть, их уже нет в тех местах, а может и в живых не числятся. Бросить всё, и двинуться в родные места. Думаю, Наказной атаман Владимир Федотович Ожаровский меня отпустит, в благодарность за мою безупречную службу»
« А как там Даша!? – об одном упоминании, о ней, сердце зашлось и подкатило к горлу. - Что с ней, с голубкой синеглазой? Где она теперь? Наверное, давно замужем? Взглянуть бы на неё хоть одним глазком!»
Желание всё бросит и полететь на Родину, во чтобы, то ни стало, хотя бы, ненадолго, становилось непреодолимым. Ермолай Пантелеевич, уже было совсем, собрался подать рапорт о переводе его обратно на Дон, как, вдруг, неожиданно был вызван к полковнику Халину.
- Вот, что уважаемый Ермолай Пантелеевич, знаю – рвётся душа твоя на родину. / Ермолай уже обращался с рапортом к полковнику / Готов вместе с тобой пойти к атаману Ожаровскому, с ходатайством о твоём переводе. Но придётся тебе, дорогой мой есаул, послужить ещё, малость, царю – батюшке на благо нашей родины России.
Разорили, обескровили война с Японией и российская революция казну отечества нашего, кроме того кризис надвигается мировой. /1908 – 1909 г. г./ Урал всегда был главным поставщиком железа, меди, алюминия для страны, а главное золота и драгоценных и полудрагоценных камней для казны нашей. Оправился Урал после забастовок, люди исправно работают по добычи этих богатств. Но завелись у нас сволочи, местные их «хитниками» называют, бандиты, попросту говоря. Рыщут по приискам, разыскивают золотые жилы, алмазные россыпи и устраивают незаконные разработки, грабят государство наше. Мало того появились банды, которые нападают на рудники и грабят уже заготовленные ценности. Объявился в Екатеринбургском уезде на реке Рефт, какой – то Сенька Байстрюк, с бандой в сотню человек, нет житья от него золотодобытчикам.
Ты у нас боевой офицер, сражался в Китае, воевал с японцами, и здесь, при наведении порядка, проявил себя как умелый, а главное порядочный воин, кому, как не тебе с твоими орлами доверить защиту наших уральских золотодобытчиков, и их рудники. Как ты на это смотришь?
- А, что, я могу сделать? - нахмурился Барышев. - Приказ, есть приказ.
- Ну, вот и славно, другого ответа я от тебя не ожидал. Завтра для твоего эскадрона выделят поезд, переедете в Екатеринбург, там вас встретит войсковой старшина Болотов, и проводит на Вороний брод, поселитесь в селении Тёплый ключ, разместитесь в казармах, там они надёжные. Хоромы. Остались ещё со времён Демидовых, а они плохо не стоили. Справишься с разбойниками, обещаю - сразу же отправлю на родину.
***
В Екатеринбурге оказались через неделю, выскочив из вагона, как только паровоз замедлил ход, Ермолай Пантелеевич сразу увидел идущего к поезду высокого, крепкого телосложения, казака в форме войскового старшины.
- Есаул Барышев? – подходя, спросил он.
- Так точно господин старшина! Барышев Ермолай Пантелеевич! – отрапортовал Ермолай.
- Ну, здравствуй Ермолай Пантелеевич, - протянул он руку, - я Болотов Иван Гаврилович. Наслышаны о подвигах твоего эскадрона, ждал вашего прибытия. Разгружайтесь, сейчас расквартируетесь в городских казармах, передохнёте с дороги, откормитесь, дня через два дам вам проводника и в путь, на золотые прииски.
- Спасибо Иван Гаврилович, в моём эскадроне есть человек знакомый с местностью вашего уезда, сотник Галицкий, однако проводник нам не помешает. Как далеко расположены рудники, где нам придётся базироваться?
- Рудники в ста пятидесяти километрах от Екатеринбурга, по дороге, на так называемый, Вороний Брод, по берегам реки Рефт, поселения «Талицкая дорожка», «Луковая отмога» и «Тёплый ключ», владелец рудников граф Чеплицкий Генрих Казимирович. Его усадьба находится в поселении Тёплый ключ, там и ваши казармы расположены.
- В чём заключается наша задача?
- Задача не проста, развелось после революции полно бездельников, хотят по лёгкому разжиться – разбогатеть. Рыскают по государственным территориям, ищут золотоносные жилы, россыпи драгоценных камней, а некоторые обнаглели совсем, объединились в банды, нападают на конторы, грабят кассы, взламывают кладовые с добытым золотом. Завёлся один отъявленный головорез, Сенька Байстрюк, нападает на обозы, везущие золото в Екатеринбург на сплавку и апробирование, убивает людей, ну и естественно забирает это золото. Ваша задача навести в этом районе порядок, и конечно, желательно взять этого Сеньку живым или мёртвым.
- Иван Гаврилович, прошу меня простить за прямоту, а что же ваши казаки, они так напуганы этим Сенькой, что не могут уберечь ценности от разграбления.
- Вопрос конечно правильный Ермолай Пантелеевич, но здесь такое дело, стоящий там эскадрон пытался несколько раз заманить в ловушку бандитов, даже приманку драгоценными камнями устраивали, но в самый ответственный момент, эта банда выскальзывала из окружения. Мало того при попытках захвата погибло двадцать казаков, бандиты оказывались всегда за спиной у эскадрона. Видимо в эскадроне был лазутчик, а может и не один, да видимо и в посёлке есть сообщники, может даже родственники. Поэтому Наказной Екатеринбургский Атаман попросил прислать эскадрон из Оренбурга, лучшим и самым опытным был назван твой.
- В таком случае, нам нужен проверенный проводник, чтобы он, не дай бог, не оказался, как раз тем лазутчиком.
- Естественно, с вами пойдёт сотник Ершов Григорий, он из той сотни, что до вас стояла в Вороньем броде, поэтому обстановку знает хорошо. А что касается его преданности, он кровный враг этого Сеньки Байстрюка, тот убил родного брата Ершова.