Реформировали нашу школу в Советское время постоянно. Одно время школа из десятилетки перешла в одиннадцатилетку. Такой маневр назывался политехнолизацией школы. В аттестате о среднем образовании у меня так и написано: «Окончил среднюю школу с трудовым обучением…».
Один день в неделю, обычно в среду, мы посвящали «труду». Чем мы тогда только не занимались, что нам только не преподавали, и чему нас только не обучали!
Как и во всяком новом деле, все это мероприятие проводилось в истинно русском стиле. Т.е. материальной базы трудового обучения не было, а создавалась она в процессе.
Мы помогали достраивать свои школьные мастерские, где был столярный цех с циркулярной пилой, электрофуганок - это штуковина с электроприводом, которая ровно и плоско строгает доски. На этих станках нам (чуть не написал мы – нас к станкам по технике безопасности и на версту не подпускали) готовили заготовки, из которых мы на индивидуальных столярных верстаках что-то пытались делать.
Я помню, как сделали мы по указке, потом на двоих - четверых по табуретке. Основной столярный инструмент был у каждого – шерхебель для первоначальной обработки дерева - это вид рубанка с полукруглым лезвием, деревянный рубанок, ножовка, долото и стамеска.
А что еще надо настоящему столяру для производства разных поделок? Нужно, конечно, было еще много – всякие выборки, зензубели и…и…Но мы это редко применяли. На наших табуретах после некоторой доработки их преподавателем, можно было сидеть и даже стоять – они ушли все в школу, так, что труд действительно был общественно полезным.
В следующем году нас перебросили почему-то на слесарное дело. Хотя, подумав, решил, что никакой тайны здесь нет. Ведь у нас осуществлялось ПОЛИТЕХНИЧЕКОЕ обучение. А приставка "поли"- как раз и означает, что нам не надо почивать на лаврах сделанных табуреток, тем более это физически вряд ли возможно, а смело браться за освоение новые специальности.
И здесь нам, как природным слесарям, нужно было сделать стограммовый молоток для слесаря-лекальщика – так называется высшая слесарная квалификация. Это, конечно, не указки строгать. Сначала отрезаешь по размеру ножовкой стальную, квадратную в сечении, заготовку. Придаешь ей,по размерам, форму молотка и делаешь отверстие для ручки. Вот и все. Но это просто сказать, а сделать…
Все поверхности должны быть сделаны «под линейку», т.е. они должны быть перпендикулярными друг к другу, и представлять собой, в идеале, абсолютную плоскость без всяких заваленных углов. Для этого напильник нужно было держать во время обработки всегда в одной плоскости. Тяжело это давалось. Но с помощью преподавателя, наших скромных силенок и появляющихся в процессе труда навыков, с этим я справился.
Итак, навыки столяра и слесаря по металлу мы получили. Кстати, это потом пригодилось.
В последующем мы ознакомились с работой токарного станка, немного каждый поработал на нем, а один счастливец даже умудрились сломать единственный дефицитный резец из твердого сплава, за что был навеки отлучен от станка.
Нам поручили каждому сделать самостоятельную работу, как итоговую. Мне достался заточной станок, в котором нужно было закрепить двигатель и изготовить и вставить шпонку в колесо шкива. Колесо шкива было чугунное, шпонка слегка превосходила по размерами посадочное место. Несколько ударов молотком при вставке шпонки при отсутствии опыта сделали свое черное дело – колесо немного лопнуло, и трещина была едва заметна. Я затер эту трещину, как мог. Для этого я взял густую темную смазку. Работу мою приняли и станок нормально работал. Колесо шкива, слава богу, не разлетелось.
Не думайте, что я был какой-то неумехой – другие ученики были не лучше. Качество работы приходит с опытом, а его у нас явно не хватало.
Следующим этапом в обучении нас бегло ознакомили с устройством автомобиля, ГАЗ-51, который в полуразорённом состоянии стоял в одном из классов наших мастерских.
Потом инженер с местной электростанции долго и нудно стал нам читать… курс электрических материалов, в котором и сам был явно не силен.
Летом мы неожиданно на практике оказались в вагонном депо. Действительно, куда нас только судьба не посылала.
Вот там мы впервые столкнулись вплотную с железной дорогой. Труд там везде был тяжелый и грязный. Я попал в бригаду плотников, которые меняли доски в полувагонах. Доски крепились к раме болтами с гайками, которые за время эксплуатации так проржавели, что раскрутить их было невозможно. Для замены болтов с гайками был разработан очень любопытный способ – в руки брался большой молоток, а точнее кувалда весом с пятьсот граммов. Ей изо всех моих слабых сил наносились удары по головке болта сверху. Желаемым результатом было сбивания этой головки.
Работали мы на высоте нескольких метров, на специальных стеллажах. Как нас, малолеток, допускали к почти высотным работам – неизвестно. Бывало, так намахаешься за рабочий день этой кувалдой, что руку с ложкой ко рту не поднесешь.
С нами явно не знали, что делать дальше. Но в одиннадцатом классе, нам, можно сказать, повезло. Уроки труда перенесли в локомотивном депо, в разные цехи. Это было уже что-то близкое к настоящей работе. Мне и здесь повезло – я устроился на трудовую практику к своему дяде, Цыплакову Борису. Он научил= меня ремонтировать и поверять приборы тепловоза.
При окончании школы мне даже записали в свидетельство о среднем образовании, единственному в нашем классе, что я «овладел квалификацией слесаря второго разряда по ремонту тепловозов».
Многому нас научила школа. Своеобразным салютом этим знаниям явился микро взрыв, который устроил нашей англичанке одноклассник Шадаев Валерка, вбивший патефонные иголки в ножки стула преподавателя Морозовой Е.Н., и подложивший под них охотничьи капсюли.
В этом случае его знания были оценины очень высоко, и товарищ отправился из нашей школы постигать дальнейшие премудрости науки куда-то в другое место.
На фото я второй справа.