НА МЕСТЕ РЫБАЧЬЕГО СТАНА ВЫРОС ПОСЁЛОК МУНДУЙКА. ГОД 2011-й. Фото автора.
Мундуйка кажется типичной резервацией. Озеро практически со всех сторон зажато горами, узкая полоска берега, на котором в течение лета были собраны деревянные дома, оказалась болотистой топью. Безусловно, все это преподносилось как благо, ведь люди получили возможность жить оседло, в новых домах с печным отоплением. Но озеро оказалось не столь рыбным, к тому же озеру надо давать отдыхать, да и доставлять пойманную рыбу можно было только вертолетом. При советской власти, когда час работы вертолета стоил рубли, а килограмм рыбы – копейки, с этой экономикой как-то умудрялись справляться. Тем более что в советское время использовался дешёвый самолёт Ан-2… Но сейчас? Правда, в последнее время появились удобства иного рода: отсыпали дорогу, соединившую Мундуйку с поселком Светлогорск, следом провели ЛЭП, что сразу же повысило статус села. Например, в той же Горошихе до сих пор свет (не круглосуточно!) дает дизельная электростанция, а тепло – угольная котельная.
Зато в Горошихе садились на бетонные плиты, а в Мундуйке вертолет долго мостился на нечто разъезженное, разбитое и жидковато-вязкое, но обозначенное как вертолетная площадка. Командир вертолета, вероятно, не смог уменьшить шаг несущего винта, так на «шаге» и разгружались, и загружались...
Зато буквально накануне Мундуйка изменила свой статус, стала селом. Вот и молодой глава поселения привёз новую табличку, конечно, она займет полстены сельсовета… Но не в этом счастье. Теперь не надо будет за каждой справкой лететь в Туруханск, а дальше – больше: теперь, когда есть дорога и власть, можно добиться того, чтобы дети Мундуйки стали ездить на автобусе в Светлогорскую среднюю школу… И пусть теперь уже задумается Горошиха, когда в ней уменьшится наполняемость школьных классов... Вот и попробуй теперь скажи, что резервация!
НУ, А ТОГДА, В 1975 ГОДУ...
Первый вылет состоялся в 03.02. После взлета Валентина Ананьина взлетели Виктор Мышенков, Валерий Аверин, Михаил Перескоков с проверяющим на борту. Первым рейсом Ананьин вез пассажирку – работницу рыбозавода Ольгу Андреевну Хао-Бао-Джан, которая возвращалась из районной больницы. В 05.09 самолет АН-2В № 98302 выполнил второй вылет по тому же маршруту. После взлета самолета диспетчер дал указание: «На курс. Безопасную по ПВП (правилам визуальных полётов) доложить». Через 6 минут полета экипаж доложил: «Занял 400 ПВП». После выхода из зоны борт № 98302 был переведен на «Контроль». Через 15 минут экипаж вышел на связь с «Контролем» и доложил: «Из Туруханска на Мундуйское, 400 ПВП, расчетное прибытие 45 минут». Больше на связь Ананьин не вышел.
Поскольку радиолокационный контроль полетов не осуществлялся, исчезновения самолета Ан-2В № 98302 диспетчер сразу заметить не мог. Заметили это экипажи других самолетов, которые вели между собой непрерывный радиообмен. Взлетев с Мундуйского и зная, что в это время к озеру должен подходить Ананьин, командир другого самолета Виктор Мышенков несколько раз, переходя с частоты на частоту, вызывал борт № 98302. Поскольку в воздухе многого не скажешь, настоящую тревогу Мышенков поднял только после посадки в Туруханске. Был вызван на связь самолет, пилотируемый Михаилом Перескоковым, который прошел вдоль северо-западных берегов озера и в 5 часов 55 минут через разрывы в облачности увидел на склоне одной из горушек горящий самолет. Затем на место катастрофы вызвали вертолет Ми-8, работавший на месте будущего поселка Светлогорск. И вот после этого-то и ушло в Красноярск и Москву срочное сообщение.
В полном тексте той телеграммы говорилось следующее: «Ан-2В № 98302 обнаружен в восьми километрах западнее спрямленного маршрута на 72 километре пути с МК 348 градусов от Туруханска разрушенным, частично сгоревшим, на склоне возвышенности высотой 410 метров (на горизонтали 395 метров). Экипаж погиб, летная, бортовая и перевозочная документация, портфель с картами и сборниками полностью уничтожены огнем…».
Комиссия Красноярского управления Гражданской авиации, в составе которой были следователь прокуратуры и врач-эксперт районной больницы, констатировала: «…Самолет находится на южном склоне горы высотой 410 метров, фюзеляж повернут в сторону севера. На скалах имеются следы удара, характерно свидетельствующие о горизонтальном и без крена полете самолета. Левая плоскость разрушена, сгорела. Нижняя – разрушена и сгорела на две трети. Левый поплавок оторван, передняя часть разрушена. Правый поплавок оторван, находится под углом к продольной оси самолета. Фюзеляж разрушен по 9-й шпангоут, гофры на фюзеляже по 23 шпангоут. Деформация симметричная, что свидетельствует о лобовом ударе. Двигатель оборван, сгорел. Две лопасти воздушного винта находятся в рукавах втулки, две остальные оторваны, находятся рядом с двигателем.
На приборной доске второго пилота найден частично разрушенным высотомер ВД-10, малая стрелка на отметке 400 метров, большая отсутствует. Барометрическая шкала установлена на 755 мм ртутного столба. Разбитые часы показывают время 5 часов 33 минуты…».
Со стороны врача-эксперта записано следующее: «…Командир и второй пилот находятся на своих рабочих местах, пристегнуты ремнями. Оба откинувшись на спинки сидений, руки на штурвалах. Штурман обнаружен лежащим на полу кабины между пилотских кресел».
Из дальнейшего описания тел членов экипажа можно взять следующее: у всех троих обнаружены множественные переломы рук, ног, позвоночников, ребер, черепно-мозговые травмы… Уже мертвые они горели… У командира тело сильно обуглилось, у второго пилота полностью сгорела одежда и до коленного сустава – левая нога, у штурмана выгорела брюшная стенка. После вскрытия у всех обнаружены разрывы внутренних органов, у командира множественные разрывы сердечной мышцы и аорты, а также полный разрыв лонного соединения.
Продолжение следует