IV
Утром я проснулся весь липкий от пота – ночка выдалась еще та! Сначала я в образе персонажа игры «Супер-Марио» бегал по крышам и шастал по подвалам, безуспешно пытаясь найти переход на следующий уровень, но у меня это все никак не получалось, а потому я постоянно возвращался в исходную точку. Видимо, моя психика оказалась не такой уж устойчивой, как бы мне того хотелось, и Костина теория возникновения человечества пошатнула ее основательно. Каким-то непостижимо-чудесным образом я все же сумел перейти на следующий уровень и, видимо, за свое упорство и волю к победе сразу получил бонус, оказавшись на маленькой полянке среди непроходимых джунглей Амазонии. Поляну окружали стволы огромных, неведомых мне деревьев и заросли кустарника, в густой зелени которых немигающими желтыми огоньками горели глаза хищников. Пылал костер, а рядом с ним, широко расставив ноги, стояла Аллочка в маленькой набедренной повязке из шкуры леопарда. На заостренном пруту, который она держала в руке, шипели куски мяса. С кусков капал сок, взметая искры. Языки пламени ложились причудливым узором на обнаженные груди Аллочки и узор этот постоянно менялся, двигался, танцевал, создавая неописуемую игру светотени на молочно-белых полушариях. Плотоядно улыбнувшись, они протянула мне прут с шипящими кусками мяса. «Ешь! Сегодня тебе потребуется много сил». Я хотел спросить, для чего мне потребуется много сил, но ее улыбка говорила сама за себя и вопрос застрял у меня в горле. Я впился зубами в обжигающе горячее мясо, сок потек по подбородку. Аллочка смотрела на меня, продолжая улыбаться, и, если честно, мне было не по себе от ее улыбки. Моих таек нигде не было видно, и я хотел было поинтересоваться, куда они подевались, но вовремя сообразил, что не стоит проявлять такой интерес у женщины, которая способна голыми руками справиться с леопардом. Да и вообще ей не стоит задавать никаких вопросов. Повязка вдруг исчезла с ее бедер, тени заплясали быстрее, яркие звезды неба Южной Америки оказали перед глазами – я лежал на спине, не понимая, как это произошло. Но вот Аллочка уселась на меня, и перед лицом оказались огромные полушария с нежно-розовыми сосками. Аллочка принялась раскачиваться взад-вперед, запрокинув голову, а полушария мягко пружинили, соприкасаясь с моим лицом. Я пытался поймать ртом затвердевшие соски, но у меня это почему-то не получалось, а Аллочка уже вовсю прыгала на мне. Она была неутомима и ненасытна. Я скосил глаза в сторону – из зарослей кустарника за нами продолжали наблюдать немигающие желтые огоньки, – бежать было некуда. А Аллочка все прыгала и прыгала не мне, приговаривая при этом: «Забудь своих желтых шлюх. Ты их больше никогда не увидишь». Оставалось надеяться, что ел я все же леопарда…
Перекинув через плечо полотенце и прихватив чистые трусы, я пошел в ванную. В блоке стояла тишина, пол кухни был усеян осколками разбитых бутылок и кусками какой-то неопознаваемой еды. Видимо, ночью у нас произошла небольшая локальная войнушка. Ну вот, а говорят, что девяностые кончились. Ошибаются, они просто ушли в подполье. Криминальные понятия сейчас актуальны вот на таких вот общих кухнях коммунальных квартир. Интересно, что «прокачивали» на этот раз? Приоритетное право более сильных первыми принимать душ, или кто-то был пойман на недоливе водки собутыльникам? Вариантов масса и все они крайне жизненно важные, а потому отдать предпочтение чему-то одному очень сложно. Так и не склонившись ни к одному из вариантов этой «угадайки», я пожал плечами и прошмыгнул в ванную.
«Презентабельная ванная» – словосочетание, лишенное логики – не может ванная быть презентабельной, ну или я просто таких не видел. В любом случае, ванная в этой квартире не могла претендовать на какой-либо эпитет, кроме «неказистая», но я считаю, что серый интерьер и несколько отколовшихся от чугунной ванны кусочков эмали – не слишком-то и большая плата за возможность чувствовать себя независимым человеком. Ради свободы всегда приходится чем-то жертвовать, а это и жертвой-то назвать нельзя.
Быстренько состирнув трусишки и приняв душ, я насухо вытерся и шагнул в коридор.
– А-а, сосед, – женщина, лет тридцати, с симпатичным, но несколько уставшим лицом, собиравшая веником осколки, распрямилась.
Груди под бирюзовым байковым халатом, накинутом на голое тело, так и ходили ходуном.
– Здравствуй… те, – я почувствовал, как румянец заливает щеки. В одних трусах перед женщиной… Что бы сказала мама? – Я сейчас…
– Куда ты? Давай хоть познакомимся, – крикнула женщина мне вслед, но я был уже в своей комнате.
Повесив мокрые труселя на батарею, я быстро накинул джинсы, одел футболку и пригладив волосы рукой, вернулся на кухню.
Женщина стояла у плиты, а за столом сидел мужчина. В виду сильной помятости лица определить его возраст было сложно. Сначала я подумал, что он отец женщины, но, как оказалось чуть позже, совсем недавно мужчина отметил свое тридцатипятилетие. Одет он был по-домашнему – в хлопчатобумажные черные трико и тельняшку.
– Наташка, будь человеком, а? Я же умру сейчас, – сиплым голосом басил он.
– Не умрешь. Не хрен было жрать ее, родимую. Нет у меня денег, – женщина сполоснула под краном фарфоровый заварник и засыпала в него чай. – Вот, чифирка сейчас хлебнешь и поправишься.
– Не-е, ну ты, в натуре, ведьма. Какой чифир? У меня нутро горит! – тут мужик увидел меня. – О, сосед! Слышь, а мы твое новоселье-то не отмечали. Не по-людски это, а? Жить живешь, а общества сторонишься.
– Да я…
– Парень, да не слушай ты этого алкаша. Ему все чего-нибудь отмечать, – женщина устало улыбнулась. – Звать-то тебя как?
– Антон.
– А я – Наташа. А вот это чучело, – она махнула на мужика, – муж мой, Сергей.
– Не, Антох, в натуре, не по-христиански как-то, а? – не унимался «чучело-муж» Сергей.
– Да я не пью…
– Вот! Видишь – не пьет человек! – Наташа прямо засияла. Господи! Хоть один нормальный жилец! А то ведь постоянно одни пропойцы заселяются.
– А кто здесь еще живет?
– Сейчас только ты да мы. Остальных вчера выселили, – водку жрать у них деньги есть, а за квартиру платить нечем. Целая кодла ведь была.
– Антох, ну? – Сергей подмигнул мне, видимо, рассчитывая на мужскую солидарность.
– Я тебе наподмигиваю сейчас, тюремщик несчастный! – взвилась Наташа и легонько шлепнула Сергея по затылку. Груди под бирюзовой байкой заплясали румбу.
– Вы что… сидели?
– Он и сейчас сидит, – не унималась Наташа. – Люди отсидят и на волю выходят, а этого каждые три дня в тюрьму тянет.
Я непонимающе переводил взгляд с Наташи на Сергея, и обратно.
– Да работает он там. Целый майор! Майор! – Наташа подняла палец к потолку. – А зарплата? Курам на смех! Ну, сколько ты получаешь? Скажи вот людям. – Она распалялась все больше.
– Шла бы сама работать, а то… – буркнул Сергей.
– Ага, ты этого только и ждешь, чтобы своих подстилок сюда таскать, – груди Наташи уже вовсю отплясывали ламбаду.
– Завела шарманку, – снова буркнул Сергей и опустил голову еще ниже. – Нормально я получаю, другие и того не видят.
– Нормально?! – Наташа аж задохнулась от возмущения и на мгновение в кухне повисла звенящая тишина, но только на мгновение. – Нормально? – Как-то уж совсем зловеще выдохнула она. – У тебя годовой оклад в пять тысяч нормальных амери-канских денег укладывается. Это нормально? Тоже мне, офицер силовой структуры России. Ценит она вас, как же! У нас нынче невалютные проститутки в десять раз больше получают, а пользуют-то их меньше, чем тебя.
– Ну, ты чего совсем-то… – поморщился Сергей.
Было видно, что ему совсем плохо.
– А чего? – вновь взвилась Наташа. – Вот Ленка со второго этажа, пожалуйста, – зимой в Таиланд, весной в Египет. А мы?
Пора было спасать мужика.
– А у вас кастрюля есть? –успел я спросить, пока Наташа собиралась с силами для новой атаки.
Задать нелепый вопрос – самый верный вариант деморализовать человека на некоторое время. Пока нейроны головного мозга передают друг другу непонятные сигналы, человек практически парализован, так как он вообще не может понять, что от него хотят.
Сергей с Наташей уставились на меня. Вскипев, засвистел чайник.
– Просто хозяйством я пока не обзавелся, а кушать охота, – я улыбнулся и развел руками. – Я бы до магазина сгонял, пельменей бы взял. Да и… действительно, как-то не по-христиански получается...
Первым опомнился Сергей.
– Мать! Чего рот раззявила? Давай кастрюлю ставь, – он прямо ожил, глаза заблестели. – Вот это другой разговор, Антоха! Да я же сразу вижу, – нормальный парень. У меня это профессиональное…
Вообще, эта идея посетила меня как-то неожиданно – задавая вопрос о кастрюле, я просто хотел немного успокоить Наташу, совсем уж загнобившую Сергея. Неприятно было на это смотреть. Вот только когда я озвучивал свой вопрос, тогда и подумал – а почему бы и нет? Пора обживаться на новом месте, да и с соседями поближе познакомиться лишним не будет. Но главное, – хотелось кушать. За весь вчерашний день я съел лишь одну шаурму и голод давал о себе знать. В общем, идея показа-лась мне почти гениальной. На последние деньги я взял литр водки, кило пельменей и упаковку майонеза. Сергей не стал дожидаться, пока сварятся пельмени и принялся лечить себя сразу, как я вернулся из магазина. Я тактично отказался от предложения выпить за знакомство, а Сергей настаивать не стал. Опрокинув пару стаканов, он блаженно развалился на стуле и закурил. Лицо его порозовело, морщины разгладились, и теперь он уже не выглядел папой Наташи.
После каждой следующей стопки Сергей исполнял какой-нибудь куплет из популярного шансона. Как я понял, любимых песен у него было две – Дюминская «Судьба, разбитая в дугу» и, «Человек в телогрейке» Ивана Кучина. Мне кажется, что, ко-гда он затягивал: «Я никуда не побегу, да потому что бесполезно» у всех бездомных кошек на районе наворачивались слезы. Слуха у Сергея не было абсолютно, но он вкладывал в песни всю душу. Вообще, я заметил одну особенность – в наше время шансон популярен среди работников силовых структур и только среди них – даже в такси его уже не услышишь. Наверное, в этом есть какая-то высшая закономерность – душа тоскует по чему-то родному, но безвозвратно потерянному, а разум скован властью погон. Чуть ослабь эти оковы и все, ностальгия по утраченному возобладает, преступность будет уже не остановить.
Через два часа Сергей уже ни пить, ни петь не мог и мы отнесли его в комнату. Дверь Наташа закрывать не стала, и мы вернулись на кухню.
– Стыдно ведь людям в глаза смотреть, – делилась она наболевшим. – У других мужья, как мужья – кто на заводе работает, кто бизнесом занимается, а у меня… Тюремщик, он и есть тюремщик.
Она тоже выпила пару стопок, лицо ее раскраснелось, маленькие капельки пота бисером высыпали на висках.
– А ты что же, вообще не пьешь? – Наташа придвинулась чуть ближе.
– Да мне нельзя, у меня сердце больное.
– Бедненький, – она погладила меня по плечу. Рука, скользнув по руке, легла на мое бедро.
Меня бросило в жар, а Наташа придвинулась еще ближе. Ее глаза пытливо всматривались в мое лицо.
– А хочешь я тебе хорошо сделаю? – вдруг жарко выдохнула она.
У меня пересохло в горле и, если честно, то я вообще не знал, что мне делать. Положение спас Сергей.
– Наташка! – раздался его бас из комнаты. – Плохо… Воды дай.
– Сволочь, – непонятно кому зло сказала Наташа и вышла из кухни.
Нет, Серега все-таки нормальный мужик, хоть и тюремщик, как выражается Наташа. Правда, он обещал мне организовать лучшую камеру, если что… Так и сказал: «Будешь у меня, как у Христа за пазухой», но он ведь от чистого сердца. А вот Наташе с таким оригинальным мировоззрением срочно необходимо посетить психиатра. Срочно!
Не дождавшись, пока вернется Наташа, я быстро проскользнул в свою комнату, забрал Сару и вышел из квартиры.
Солнышко щедро дарило свое тепло миру. Удобно устроившись в моих ладонях, Сара блаженно щурилась, явно получая удовольствие от нашего моциона. Гуляли мы с ней долго. Из головы все никак не шло раскрасневшееся лицо Наташи, капельки пота, выступившие на ее висках, жаркое дыхание… Господи! Как я вернусь в эту комнату? Как я смогу жить там после того, что случилось? А что случилось? В принципе, ничего страшного, но мне казалось, что я не смогу смотреть в глаза ни Сергею, ни Наташе… Я гнал эти мысли, но они будто застряли в голове и не хотели ее покидать.
У меня уже начали гудеть ноги, когда мы с Сарой оказались возле памятника «Неизвестному джентльмену». Это такой металлический человечек во фраке и в котелке, держащий в руках букет цветов. Конечно же, цветы тоже из металла. Он стоит возле скамейки изящной ковки и выглядит так, словно действительно пришел на свидание. Работа выполнена прекрасно, вот только какие-то вандалы довольно сильно помяли человеку лицо.
Решив дать отдых ногам, я присел на скамейку. На память пришла история трехгодичной давности. Тогда один из моих приятелей загорелся идеей снять короткометражный документальный фильм о нашем городе. Не знаю, чем была вызвана эта идея, не помню суть всего сюжета, но по замыслу приятеля я должен был изображать человека, отсидевшего пятнадцать лет на строгом режиме, а теперь вернувшегося в родной город. Местом съемок была именно эта скамейка – мне нужно было просто сидеть и задумчиво смотреть в даль. Мне состарили лицо, наложив какой-то специальный грим, но приятелю почему-то все никак не нравился мой взгляд. Он суетился, бегал вокруг меня и все повторял: «Ну чего ты лыбишься? Ты отсидел пятнадцать лет! Пятнадцать, понимаешь?! Взгляд у тебя должен быть другой!», чем еще больше смешил меня. Мне и впрямь было весело – я прожил-то на тот момент всего пятнадцать лет. Прожил, а не просидел…
Не могу утверждать наверняка, но кажется, что из затеи приятеля тогда ничего не вышло. Ну, по крайней мере, я точно не подошел на роль сидельца.
Воспоминание немного отвлекло меня от размышлений о том, как же мне теперь возвращаться в квартиру. Попытка познакомиться с соседями поближе удалась более чем и теперь меня беспокоило именно вот это – «более чем». Взрослая жизнь все-таки очень опасная штука. Вступая в нее необходимо рассчитывать каждый шаг. Перед глазами вновь всплыло лицо Наташи… «Бедненький… хочешь я сделаю тебе хорошо…»
Я помотал головой, отгоняя это видение и достал из кармана листок, на котором Костя начертал схему периодичности ставок на геймы в сетах. Углубившись в изучение схемы, через пять минут я забыл и о Наташе, и вообще обо всем на свете – теперь мне хотелось, как можно быстрее опробовать систему в деле. Вообще-то я старался исключить эмоции, а тем более азарт из своих букмекерских делишек, так как знал, что ни к чему хорошему это не приводит. К ставкам нужно относиться отвлеченно, руководствуясь лишь точным анализом статистических данных, при этом количество этих данных должно быть, как можно, более полным и никак иначе. Если же ты хочешь просто испытать сильные эмоции, то лучше покатайся на «американ-ских горках» или запишись в секцию парашютного спорта – и адреналинчик хапнешь, да и деньги целы будут. В работе же со ставками нужны холодная голова и трезвый расчет. Я прекрасно это знал, но сейчас меня аж потряхивало мелкой дрожью от желания испытать Костину схему на практике. Была только одна проблема – денег у меня не было вообще. Я обзвонил нескольких приятелей в надежде перехватить у них пару тысяч, но, как и следовало ожидать, мои надежды не оправдались – все, как обычно, были на мели. Оставался единственный, зато беспроигрышный вариант.
– Привет, сестра…
Можно было взять пару тысяч у родителей, но, если честно, не хотелось во второй день своей взрослой жизни расписываться в своей несостоятельности, поэтому проще было обратиться к сестре. Порой мне казалось, что она моя вторая мать – уж очень сильно она меня любит. Своих детей у них с мужем пока нет, а потому вся нерастраченная любовь достается мне. Наверное… может быть.
– Мамуль, привет!
– Здравствуй, Антон. Что-то случилось?
Такого начала разговора я не ожидал.
– Нет, ма… С чего ты взяла, что что-то случилось?
– Ты на часы смотрел?
– Согласен, рановато. Не переживай, ничего не случилось, просто я это… я не смогу сегодня приехать.
– Вот теперь рассказывай, что случилось. Почему ты не можешь приехать?
– Да ничего не случилось, мам. Просто у меня… у меня дел сегодня много. Важных дел.
– Послушай, сынок – в жизни нет ничего важнее семьи. Понимаешь, никаких важных дел.
– Ма, ну ты чего? У меня правда сегодня не получится.
– Ну хо-ро-шо, Антон. И когда же у тебя теперь появится время посетить родителей?
– Ма, ну не обижайся, а? Я обязательно заеду на неделе, после работы, хорошо?
– Ладно, Антон. Веди себя прилично, и помни – мы тебя любим.
– Я вас тоже люблю, ма. Пока, – я отключился и хлебнул кофе.
Я все еще не мог решиться выйти на кухню и встретиться с Наташей, поэтому приходилось довольствоваться растворимым. Морально я не был готов к встрече с соседями. Вчера у меня даже промелькивала мысль переночевать на вокзале, но усилием воли я все же справился со своим малодушием. Правда, нам с Сарой пришлось гулять допоздна и в комнату мы проскользнули лишь после того, как в окнах квартиры погас свет.
В полшестого утра я проснулся с ощущением того, что выспался. Прокравшись в ванную, я быстренько умылся и, вернувшись в комнату, принялся изучать статистику игроков, участвующих в больших теннисных турнирах. Сезон был в разгаре и выбор «оупенов» был огромен. Внимательно просмотрев составы участников наиболее крупных соревнований, я убедился в том, что Костя был прав – посев первых кругов всех турниров проходил по одинаковому сценарию – в каждой паре был фаворит и был аутсайдер. Я не очень-то сильно разбираюсь в теннисе, но фамилии многих игроков казались мне знакомыми. Наверное потому, что их часто можно было слышать в новостных лентах, но я тщательно проверял их по рейтинговой таблице, помня совет Кости. В общем, через десять минут я с головой погрузился в выработку стратегии на ближайшие матчи. Турниры проходили по всех планете, в разных часовых поясах, а потому почти круглосуточно. От меня требовалось быстро анализировать статистику и успевать ставить ставки. Трудность заключалась в том, что при переезде я забыл ноутбук у родителей и теперь мне приходилось играть с телефона, а неудобство такой игры заключалась в том, что пока ты заполняешь купон ставки, коэффициент может поменяться и тогда купон прилетит обратно с просьбой подтвердить ставку. А так как обновление коэффициентов при игре в режиме онлайн происходит каждые две секунды, то… приходится быть шустрым и даже очень.
Шесть часов пролетели незаметно – из двадцати ставок, которые я все же умудрился успеть поставить, не сыграла только одна. Костина схема работала безукоризненно. За вычетом двух тысяч, которые вчера перечислила мне сестра, чистыми я выиграл более десяти тысяч рублей. Полторы месячные зарплаты за шесть часов… Зачем вообще нужна работа, если можно зарабатывать не выходя из дома? Этот вопрос мог бы появиться в моей голове, а появившись, серьезно повлиять на мое миро-воззрение, но я знал, что рано или поздно удача отворачивается даже от очень рационально мыслящих игроков – слишком уж она капризная, эта удача. Поэтому к ставкам нужно всегда относиться лишь как к дополнительному источнику пополнения бюджета, а основным занятием должна оставаться работа. Пусть она и не доставляет морального удовлетворения, а тем более удовольствия, но зато приносит ощущение нужности… Наверное, это прозвучит неоправданно нравоучительно и занудно, учитывая то, что это говорит юнец, еще не достигший совершеннолетия, но я ведь не пропагандой занимаюсь – я говорю лишь то, что думаю. В основном, я держу свои мысли при себе, но с вами могу ими поделиться.
В общем, решив, что на сегодня мне хватит заниматься своим обогащением, я закрыл аккаунт. У меня уже в ушах булькало от огромного количества выпитого кофе, а мочевой пузырь раздулся до размера баскетбольного мяча. Я выглянул в коридор – тишина. Стараясь не шуметь, я прошел в туалет и справил нужду. Получив от этого огромное удовольствие, я с легкой душой хотел также незаметно проскользнуть обратно в комнату, но в коридоре лицом к лицу столкнулся с Наташей.
Аккуратно уложенные волосы, белая блузка, джинсовые шортики. Я не знал, куда глаза девать.
– Здравствуй, Антон, – Наташа смотрела прямо на меня.
– Здравствуй… те, – промямлил я, все еще отводя глаза.
Подойдя вплотную, она положила ладонь мне на плечо.
– Антон… прости меня за вчерашнее.
– Да я…
– Понимаешь, я ведь люблю Сергея. Правда, очень люблю… А вчера как-то… – ей трудно было говорить.
Я, наконец, посмотрел на нее и даже попытался улыбнуться.
– То есть, вы больше не хотите… ну, хорошо мне сделать?
– Ну-у, если только вкусно накормить, – вымученно улыбнулась и она, но тут же строго добавила:
– Только не надо ко мне на «вы», договорились?
Я согласно кивнул.
– Кстати, насчет вкусно покормить… Я не откажусь. После вчерашних пельменей у меня во рту маковой росинки не было.
– Так чего мы стоим? Мой руки и на кухню.
– А… где Сергей?
– Он на сутках, придет только завтра утром. Скорее, даже к обеду. Домой-то он не сильно торопится. Задолбала я его своим нытьем, – она грустно улыбнулась и подмигнула. – Забыли?
Я растерянно захлопал глазами.
– Ну, это…, – она кивнула на кухню.
– А-а… Да, да, забыли. Конечно забыли.
– Вот и хорошо. А теперь давай-ка за стол, кормить тебя будем.
Тяжкий груз, свинцовым гнетом висевший со вчерашнего утра на моих плечах, испарился также быстро, как и появился. Оказывается, взрослые проблемы решаются очень легко. Впрочем, как и создаются.
Я слопал пол сковородки яичницы с беконом, догнался полудюжиной блинов с малиновым вареньем, запил все это ароматным, терпким чаем и сытый, довольный жизнью, отправился в «Рояль». Заехав по пути к Азамату, я попросил его за-вернуть две шаурмы «для друзей» и купил упаковку баночек «Pepsi». Мне очень хотелось отблагодарить Костю за чудесную систему, но помня его реакцию на деньги, которые неловко пытался всучить парень в футболке со смайликами, свою благодарность я решил выразить несколько иным способом.
За прошедшие пару суток в «Рояле» ничего не изменилось – зал ломился от желающих ухватить удачу за хвост, не прилагая больших усилий. Протолкавшись к столику Кости, я немного опешил – рядом с ним сидел Робот. Вот кого я точно не ожидал увидеть в компании своего друга. Хотя Робот тоже когда-то был моим другом… Наверное, мне стоит сказать несколько слов о нем.
Робот… Как же его звали? Странно, хоть убей – не помню. Я знаком с ним с детства и какое-то время мы были завершенными корешами, но вот ни имени, ни фамилии его вспомнить не могу. На моей памяти его всегда звали Робот. Как я уже сказал, мы с ним довольно сильно корешились, но год назад он меня здорово подставил и с тех пор мы не виделись. Чем занимал-ся Робот? На этот вопрос однозначно ответить трудно – легче сказать, чем он не занимался. Добропорядочным законопослушным гражданином он точно не был. Года три назад он организовал что-то типа притона для наркоманов. В дальнем конце поселка Старо-Силикатный, на самом его отшибе, за железнодорожными путями стояли два двухэтажных здания очень старой постройки. Некогда это были общежития для рабочих кирпичного завода, но предприятие давно закрылось, рабочие разъехались, а здания остались. Одно из них уже давно было заброшено, в нем никто не жил – ни окон, ни дверей в нем не было и зачастую оно служило отхожим местом для постояльцев Робота, так как народа у него набивалось тьма-тьмущая, а туалет был один... Второе здание и облюбовал Робот. Правда, в нем еще жили непонятно откуда взявшиеся пара пенсионеров – довольно вредные старики, но к постояльцам Робота они сильно не лезли. Конечно, если те их сами не донимали. А такое случалось… В притоне постоянно собирались всякие непонятные личности – гопники, алкаши, нарики всех мастей. В общем, Робот не брезговал ничем, что приносило бы хоть какой-то дивиденд, но основным его занятием являлась продажа наркоты и оружия.
– О, Тоха! Привет! – Робот наигранно-весело приветствовал меня взмахом руки.
– И тебе не хворать. Привет, Костя.
– Привет, Антон. Рад тебя видеть.
– Вот, это тебе, – я водрузил на столик упаковку с «Pepsi», сверху положил сверток с шаурмой.
– Антон… – осуждения в глазах Кости, вроде бы, не было. Скорее, удивление.
– Пахнет вкусно, – Робот повел своим носом и протянул руку к свертку.
– Это Косте. Без обид, Робот.
– Ну-ну, – Робот отдернул руку и встал. – Ладно, Костян, пойду я. Подумай о том, что я сказал. В накладе не будешь. – Обдав меня ледяным взглядом, он зашагал на выход.
Я присел на стул.
– Ешь, ешь. Такого ты ни в одном «мишленовском» ресторане не попробуешь.
Костя развернул сверток, откусил кусочек, осторожно пожевал, запил «Pepsi», хмыкнул и за десять минут слопал все до крошки.
Я сидел молча, улыбался и наблюдал, как он уплетает за обе щеки.
– Вкусно. Правда. Никогда бы не подумал, что простая шаурма может быть такой вкусной.
– Это не просто шаурма, это шаурма, приготовленная с душой. Попробуй шаурму в тысяче разных мест, но ничего подобного все ровно не найдешь.
– Согласен. Потрясающе вкусно, – Костя откинулся на спинку стула.
– Ты Робота давно знаешь?
– Первый раз вижу.
– Не понял…
– Ему кто-то посоветовал ко мне обратиться, – улыбнулся Костя.
– В плане чего обратиться? – легкий холодок пробежал у меня по спине.
– Он о-очень хочет получить программу «вилок», – улыбка Кости стала шире.
Холодок в спине усилился.
– Костя, не связывайся с ним, а? Конечно, ты взрослый и умный, но Робот… он… Откуда он вообще узнал о «вилках»?
– Не знаю, – Костя задумался. – А ведь и правда, о программе знали всего несколько человек. – Видя мое состояние, он вновь улыбнулся. – Расслабься, Антон. На фиг он мне нужен.
– Он не очень щепетилен в делах…
– Да выдохни ты. Мою программу он точно не получит. Таких дельцов мне в компаньоны не нужно.
– Костя, ты не понимаешь. Он… он опасен.
– Говорю тебе – забей. От меня он ничего не получит. Ладно, проехали. У тебя-то как дела? Схему опробовал?
– Да! Высший класс! Прямо волшебство какое-то.
– Ну-ну, волшебство. Надеюсь, тебе-то не нужно напоминать, что всякое волшебство может закончится в любую минуту? Нужно всегда помнить об этом. Так что, без фанатизма, лады?
– Да знаю я, Костя. Судьбу ведь нельзя испытывать на прочность, так что, в этом плане ты за меня не переживай. Меня сейчас другое волнует.
– И что же тебя волнует?
– То, что я позавчера всю ночь в костюме сантехника пробегал.
– Что?! – Костя открыл рот и уставился на меня. – Это что, какая-то ролевая игра?
– Да какая там нафиг игра. Хотя… да, игра. «Супер-Марио» называется. Знаешь такую? – и я рассказал Косте, как пытался пройти уровень в ипостаси Марио.
Видимо, мой рассказ был чересчур живым, а эмоции неподдельными, потому что к тому времени, как я его закончил, Костя чуть не скатился под стол от смеха. Немного отдышавшись, он вытер выступившие слезы и глотнул «Pepsi».
– Ты так серьезно-то мою теорию не воспринимай.
– В смысле? Ты что, шутил? – настала моя очередь уставиться на него.
– Нет, почему же шутил. Теория очень даже жизнеспособная и… – он запнулся. – Просто нельзя ее вот так сразу неподготовленному человеку вываливать, как я это сделал. Мой косяк. Извини.
– Костя, да нормально все. Просто… в общем, как только я начинаю вдумываться в то, что ты сказал, мне жутко становится. Как бы фантастично не звучала твоя теория, но если хорошенько разобраться, то в ней подкопаться-то не к чему. А главное – открываются ответы на вопросы, на которые человечество уже и не надеялось когда-либо ответить. Вроде бы, все просто, и одновременно… сложно.
– Стоп, стоп, стоп! Антон, я очень рад, что моя теория нашла отклик в тебе, но, все же, ее нужно постепенно осмысливать. Постепенно, понимаешь? Нельзя сразу объять необъятное. Шарики за ролики могут закатиться и все… Давай так – чуть позже я продемонстрирую тебе полную доказательную базу своей теории, так сказать, ее практическое воплощение или… развоплощение, – Костя широко улыбнулся. – Вот тогда тебе вообще все понятно станет. А пока помаленьку усваивай и осознавай то, что уже услышал, хорошо?
– Ну-у, попробую. Правда, это трудно. Очень. Я начинаю чувствовать себя не совсем полноценным, а точнее – совсем неполноценным.
– Антон! Ты такие мысли даже в голову не пускай. Безусловно, первое впечатление может породить их, но чем больше ты будешь анализировать, откинешь эмоции, раздвинешь рамки привычного восприятия действительности, тем все больше теория будет представать перед тобой в своем первозданном виде. Откинется вся шелуха, отпадут все вопросы, которые сейчас еще кажутся противоречивыми и, возможно, тогда она не будет оглушать тебя так, как сейчас. Допускаю, что ты начнешь вос-принимать ее уже не как теорию, а как … аксиому.
– Еще не легче, – выдохнул я.
– Не зацикливайся, просто какое-то время привыкни к новому мировосприятию, хорошо?
– Хорошо, – вновь выдохнул я. – Ты не знаешь, куда Артем подевался? Я сегодня пару раз звонил ему, а абонент недоступен.
– Наверняка он в это время на собрании «Русского фронта» был. У них телефоны уставом запрещены, – улыбнулся Костя.
– Он что…
– Да, продолжает искать того паренька. У него это теперь прямо идея фикс.
Я присвистнул:
– Серьезно, однако.
– Да. Главное, чтобы он не забывал, что «Фронт» — это далеко не «Арии», – там серьезные ребята.
...Ищите продолжение романа на просторах интернета...