Из Екатеринбурга я вышел около полудня, пешком, а дорога на Пермь здесь начинается с красивого соснового леса, вросшего в древние уральские камни. Километров пять в районе Ревды я просто шел по лесу, наслаждаясь отдаленным шумом дороги, ярким солнцем сквозь полупрозрачную хвойную сеть. Под ногами стелился вереск и белый мох, а под ними иногда шуршали мелкие камешки. От легкого ветра стволы поскрипывали, словно убаюкивая меня, заглушая голос трассы.
Я расстелил плед и где-то час просто лежал, глядя в небо. Костер разводить не стал — лес был очень сух, в таких условиях огонь мог бы причинить колоссальный ущерб. Пообедал я приобретенными на последние деньги в Екатеринбурге несколькими глазированными сырками, запив вкусным местным соком, который мне в термос набрала сердобольная женщина-армянка в кафе еще у самого Екатеринбурга.
И снова накатывало желание никуда уже не ехать, лежать и лежать вот так, под сводами уральских сосен. Слушать этот завораживающий скрип, песню птиц и монотонный гул цивилизации где-то поодаль. Я уже рассказывал, что такое лирическое настроение настигало меня в пути не раз и не два — наша страна удивительно богата на, что называется, места силы. Когда вокруг вроде бы ничего особенного, а ты буквально заряжаешься жизнью.
К примеру, я вспоминаю наше семейное путешествие по Золотому Кольцу и наше трехдневное пребывание на озере Светлояр в Нижегородской области у села Владимирского. Да, это совсем не Золотое Кольцо, но мы намеренно туда поехали — мечты необходимо исполнять, а это тоже было моей мечтой. Я давно хотел посетить легендарное место, где по преданиям ушел под воду знаменитый Китеж-град. Вокруг озера, которое имеет метеоритное происхождение и совершенно уникальную духовную силу, проложена деревянная тропа, по которой стоит пройти три раза вокруг озера, не проронив ни слова и не думая ни о чем, кроме собственной жизни. Это своеобразная исповедь древнерусской силе, наполняющей эти места. Мы провели там все вместе, в окрестном лесочке, три великолепных дня. Несмотря на массу купающихся в озере, мы к их числу не присоединились — вода в озере считается святой и купаться в ней мы просто постеснялись.
Таких мест в России неисчислимое количество. Они не все окутаны легендами или обозначены на картах. Иногда эта необъяснимая сила просто селится в обычном тихом озере, с легким туманом над водой и ты сидишь, застыв, на берегу и отключаешься от мира, заряжаясь жизненной силой. Иногда ты просто прижимаешься всем телом к высокому тополю в Павловском парке, и он тоже делится с тобой этой невероятной силой. А еще есть Красноярские Столбы, Камчатские и Кольские сопки, Пещеры Кунгура, Краснодарские и Адыгейские дольмены, могильники кривичей на Псковщине, тюркские курганы под Оренбургом и тот же Байкал, сам по себе являющийся уникальным природным памятником. Всего я не перечислю, так как даже десятой доли красот России не увидел, но очень стремлюсь к этому. К примеру, я был в местах, где Волга-матушка абсолютно безбрежна, и был там, где одна моя нога стояла на левом берегу великой реки, а другая — на правом. Верхневолжские озера и Селигер — то же места нашей русской силы.
Ну, хватит лирики и пафоса — пора в путь. От поворота на Ревду меня взял старенький «пятисотый» МАЗ, на котором с грехом пополам я добрался до Ачита. Старенький грузовик с шаландой с трудом преодолевал подъемы и лихо летел по спускам, а пожилой водитель при этом сохранял удивительное спокойствие. Затем, от Ачита, меня подхватил «Урал» с вахтовиками, которые неспеша двигались в сторону Чусовского и высадили меня на повороте на Кунгур.
Отсюда до Перми я, в прямом смысле, долетел на «Соболе». Средних лет мужчина совмещал не только движение со скоростью около ста пятидесяти километров в час, но и не менее скоростное лузгание семечек в компании с миловидной женщиной, которая откровенно с ним флиртовала. Я же был фактически позабыт в задней части салона, где ремни безопасности отсутствовали и мне приходилось держаться за сиденья двумя руками, определив рюкзак под откидной столик, чтобы тот не болтался по полу в моменты резких маневров. Слава Богу, наш совместный путь был меньше ста километров и примерно через сорок минут я уже был высажен на кольцевой дороге вокруг Перми во Фролах. Здесь я двинул в обход, вдоль отбойника скоростной, отремонтированной трассы. Около пятнадцати километров я прошел пешком. Солнце медленно катилось к закату, а машинам здесь было просто негде встать — легковые машины неслись слишком быстро, а фуры крайне редко останавливаются в подобных условиях.
Я форсировал Каму по длинному автомобильному мосту и уже после него меня подхватил парнишка на маленьком скутере. На заднем сиденье этого малюсенького мотороллера мы дожужжали почти до поворота на Краснокамск, где я снова около десяти километров прошел пешим ходом, подыскивая место для ночлега или хотя бы привала. Кафе я нашел чуть дальше того самого поворота уже ближе к полуночи. После ужина я осознал, что палатку здесь раскидывать негде, да и время уже слишком позднее. Решил пересидеть в зале, перед телевизором, благо персонал этому не препятствовал. Однако, прежде чем я успел претворить эту идею в жизнь, на обочине остановился контейнеровоз, водитель которого подошел ко мне с вопросом по маршруту. Проще говоря, спросил дорогу, немного заплутав.
Слово за слово, выяснилось, что машина идет в Петербург, и вот уже через несколько минут я помогал водителю выйти на маршрут через Киров и Кострому. Эта машина стала моим рекордом по продолжительности совместного пути и расстоянию — более тысячи шестисот километров. Вместе с грузом печенья в двадцатифутовом контейнере на хвосте площадки мы вместе проехали до столицы Вятского края, затем через Кострому до Ярославля и расстались только за Вологдой, но об этой почти трехдневной поездке я расскажу вам в следующей главе.