Глава 157
Итак, нам не удалось уговорить Короля совершить побег, обменявшись одеждой с Атосом.
Д’Артаньян предложил следующий план. Он предложил пробраться под деревянный помост, на котором должна была свершиться казнь, и подпилить пол в нём в том месте, куда следовало поставить плаху, фактически, сделав там люк, открывающийся вниз. По замыслу д’Артаньяна этот люк должен был оставаться на месте только за счёт подпорки, стоящей внизу и удерживающей этот люк в его исходном положении. Подпорку эту следовало выбить в тот момент, когда палач занесёт свой топор над головой Карла. Если люк откроется вниз, плаха также упадёт. Палач не сможет нанести удар. Выбить одним ударом подпорку поначалу предполагалось поручить Портосу, но эту миссию взял себе Атос, опасаясь, что Портос может замешкаться, или сделать это чуть раньше. И то, и другое было бы губительным для нашего замысла. Мы сговорились, что как только палач возьмётся за топор ещё до того, как он его поднимет над головой, д’Артаньян и Портос крикнут слово «Remember!», что означает «Помни!». Едва заслышав это слово, Атос должен выбить подкорку люка. Плаха должна будет провалиться вниз, казнь задержится, возникнет замешательство. Тем временем я, переодетый исповедником вместо отца Джаксона должен буду находиться рядом с Королём и попытаюсь, растолкав палачей, увлечь его в открывшийся люк.
В этом случае, как мы надеялись, при должном воздействии на толпу, собравшиеся англичане должны будут решить, что само провидение защищает Короля, сам Господь заступился за него. Поднялся бы невообразимый гул, народ ринулся бы на защиту своего Короля и парламент не решился бы продолжить казнь.
Д’Артаньян и Портос из разных концов толпы должны были бы возмутить толпу и поднять её на бунт криками «Господь заступился за нашего Короля». Портос выучил эту фразу наизусть и его произношение этой фразы было вполне сносным. Кроме того, мы приготовили под эшафотом плащ, шляпу, пистолеты и шпаги, чтобы Король, оказавшись внизу, накинув плащ и вооружившись, мог бы попытаться выскочить через потайную дверь, проделанную нами же, и вместе со мной и с Атосом попытаться затеряться в толпе. Это был, конечно, безумный план, но ничего лучше мы уже не могли придумать. Для того, чтобы подпилить пол эшафота и проделать выход, требовалось время, но сделать это было вполне возможно по ночам, так как эшафот никто не охранял. Когда я пишу о том, что мы проделали люк и дверь, я говорю лишь, что мы наняли плотников для этой работы, которых после её выполнения также поместили вместе с похищенными палачами, чтобы они не выболтали этот секрет. Всем им было заплачено довольно денег за их работу, а чтобы они не скучали, им была предоставлены еда и питьё за наш счёт. Проделанное в полу отверстие было искусно скрыты драпировкой, которая была подобрана по цвету, но ткань была столь тонкой, что порвать её не представляло никакого труда. Потайная дверь была закрыта складками той драпировки, которая использовалась в отделке эшафота, так что для того, чтобы её открыть, не потребовалось бы даже рвать эту ткань, а достаточно было лишь её раздвинуть.
Фантазии Гримо о том, что мы собирались подпилить пол под комнатой, где содержался Король, разумеется, остаются его фантазиями, сделать это было бы невозможно. Надёжная стража охраняла не только двери комнаты, где содержался Король, но и всё здание, а также, разумеется, никто не мог проникнуть ни в комнаты снизу, и в комнаты выше того помещения, где он был заключён.
Всё это был лишь запасной план, поскольку мы очень рассчитывали на то, что в отсутствии палачей, быть может, казнь отложат на неопределённое время, и тогда, случай может дать нам возможность похитит Короля по пути в какое-нибудь другое место.
Но судьба распорядилась иначе. Слух об исчезновении палачей быстро дошёл до трибунала, узнал об этом и Мордаунт. Тогда он, переодевшись палачом, явился в трибунал, предложив свои услуги. Ему ответили, что для этой казни требуется два палача, тогда он ответил, что приведёт своего помощника. Этим помощником, как я уже сказал, был Грослоу.
Наши надежды на то, что поутру объявят о переносе казни, не оправдались. Поэтому мы в отчаянии решились на запасной план.
В стене обеденного зала Уайт-Холла был пробит выход, с него на эшафот вёл специально сооружённый помост. Карл вышел через этот проход и ступил на помост, когда увидел толпу сограждан, своих бывших подданных, которые пришли полюбоваться на то, как он расстанется с жизнью, как его голова будет отделена от туловища ударом топора палача.
— Что ж, мои верные подданные! — тихо сказал он. — Сегодня я буду лучшим зрелищем для вас. Постараюсь вас не разочаровать.
Морозный пар выходил из тысяч ртов, но никто не ощущал холода. Я прислушался к голосам вокруг меня. Кто-то причитал, кто-то смеялся, кто-то говорил о бытовых проблемах, как о ценах на хлеб и видах на урожай. Но когда Король появился в проёме, все замолкли, и лишь кое-где слышался шёпот: «Вот он, смотрите! Король! Король!»
Король был без шляпы, и его поседевшие за последние несколько недель волосы развевались на ветру.
— Наденьте эту шапку и уберите волосы под неё! — сказал хриплым голосом палач, и мне показался этот голос знакомым.
Король взял из рук палача небольшую шапочку и надел её, как ему было велено, оголив свою шею. Затем он снял свой плащ и посмотрел на плаху.
— Мне кажется, что плаха шатается, — сказал он палачу. — Нельзя ли поставить её так, чтобы она стояла потвёрже?
Палач сделал знак своему помощнику, и они передвинули плаху на метр вперёд, ближе к зрителям, после чего палач попробовал покачать плаху своей рукой.
— Теперь она стоит достаточно твёрдо, — сказал он. — Можете не сомневаться.
Ужас охватил меня. Я вдруг понял, что наш план провалился. Что толку открывать люк, на котором нет плахи? Это не отвлечёт палача, не возмутит народ, наша задумка превратилась бы в фарс.
Я посмотрел на д’Артаньяна, а затем на Портоса, на их лицах были написаны такие же разочарование и ужас, которые, вероятно, они прочитали на моём лице.
Нам оставалось только наблюдать за происходящим. Король прочитал молитву, затем снял с шеи крест, усыпанный бриллиантами, который ему передал о Королевы лорд Винтер, и поцеловал его, после чего передал его мне.
После этого он приблизился к плахе, встал на колени, положил голову на плаху и протянул руки в стороны в знак того, что готов к смерти.
Палач немедленно вскинул топор, отполированный метал сверкнул в тусклых лучах холодного английского солнца, раздался удар и голова Его Величества Короля Англии Карла Второго, отделившись от туловища, осталась лежать на плахе. Палач поднял эту голову и показал её народу.
— Вот! — крикнул он хриплым голосом. — Вот голова государственно преступника!
В это время мне хотелось проткнуть этого человека насквозь, но я был облачён в церковные одежды и у меня не было шпаги. Гул, похожий на стон, прокатился по толпе. Люди, отталкивая друг друга, бросились к эшафоту, чтобы смочить свои платки в крови своего поверженного монарха. Ещё со времён древнего Рима укрепилось поверье, что кровь убитых преступников обладает целебными свойствами.
Палач и его помощник подхватили тело Короля и положили его в приготовленный заранее гроб. Туда же положили и его голову. Не помню, как я сошёл с помоста и подошёл к двери, за которой скрывался Атос.
— Всё кончено, Атос, они передвинули плаху, — сказал я. — Король сам попросил сделать это.
Поскольку стража уже потеряла всякий интерес к месту казни, Атос вышел из своего укрытия беспрепятственно, и я подхватил его обеими руками, поскольку, как мне показалось, в лице его не было ни кровинки.
Но руки и лоб его были в крови – это была кровь Короля. Я обтёр его платком, поскольку, как мне подумалось, небезопасно было идти в таком приметном виде. Но я ошибался. По дороге в трактир мы встретили многих людей, чьи руки были в крови. Это были те люди, которым удалось добраться до эшафота и смочить в крови Короля Карла свои платки.
— Домой… — прошептал Атос. — Наша миссия провалилась. Мы ничего не смогли сделать для спасения Его Величества. Но больше у нас нет здесь никаких дел.
(Продолжение следует)