;Ева возвращалась со спа-процедур слегка утомленной. Хотелось прилечь и, ни о чем не думая, смотреть на переливающиеся за широким панорамным окном огни города. Отель порекомендовала ей подруга, и Еве он уже нравился. Ненавязчивый, полноценный сервис, уютные номера, отличный спа-салон.
Перед входом в лифт ее обогнал мужчина, полный, лысоватый, в черном костюме, столь не подходящем к приятному мартовскому теплу Мальты. Он толкнул Еву плечом, так, что она чуть не упала, но, кажется, даже не заметил этого. До Евы донесся запах дорогой туалетной воды, слегка смешанный с запахом пота.
«Фу, какая гадость!», – пробормотала девушка. Хорошее настроение улетучилось, как небывало. Дождавшись нового лифта и порадовавшись, что не придется ехать вместе с неприятным типом, Ева поднялась на свой этаж. Номер был почти в конце коридора. Окинув взглядом окружающее пространство, девушка удивила
сь, что могло ей здесь понравиться.
Бордовые стены резко диссонировали с синим потолком. Ковровая дорожка, тоже в блекло-синих тонах, была слишком тонкой и легко сбивалась под ногами. Висящие на стенах работы каких-то малоизвестных абстракционистов вызывали у Евы желание зажмуриться.
В номере пахло какой-то химией. Видимо, пока она отсутствовала, проводилась уборка. Но ведь она предупреждала, чтобы убирали без использования химии! Нос уже начало подозрительно пощипывать. Ева чихнула, одновременно доставая носовой платок и лихорадочно нашаривая в сумочке препараты от аллергии. Вы
летев на балкон, девушка захлопнула за собой дверь и опустилась в шезлонг, глубоко вдыхая чистый вечерний воздух.
«Похоже, мне здесь и ночевать придется», - устало произнесла она, оглядываясь. Балкон показался ей довольно уютным. Здесь были и столик, и коврик, и даже плед. Незнакомые вьющиеся растения украшали стену, граничащую с соседним балконом. В большом горшке росла симпатичная пальмочка. Ева проглотила та
блетку от аллергии, откинулась в шезлонге и прикрыла глаза. Она сама не заметила, как уснула, уютно закутавшись в мягкий бежевый плед.
- Родная, ну, пожалуйста! Давай, я помогу тебе лечь, - голос пробивался сквозь сон, и плавно растворялся в нем.
- Саша, я не смогу уснуть! – в женском голосе пробивались истерические нотки. – Я хочу на воздух. Помоги же мне!
- Хорошо, хорошо, - раздался какой-то металлический звук, от которого Ева окончательно проснулась. В ее номере и на балконе было практически темно, а вот у соседей горел яркий свет. Решетка, затянутая вьюнком, днем надежно защищала от посторонних взглядов, но ночью казалась почти прозрачной. Ева уви
дела, как мужчина, давеча толкнувший ее, вывез на балкон женщину в инвалидном кресле. Девушка скрипнула зубами, и здесь этот тип!
- Тебе не дует? Смотри! Ты так легко простываешь, - мужчина укутал ноги женщины в плед и опустился на соседнее кресло.
- Ах, Саша, не надо! Дай мне хоть подышать спокойно! Я так устала от этой поездки. Воздух, свежий воздух – это все, что мне осталось! Зачем ты вообще привез меня сюда? – женщина говорила резко и плаксиво. – Мальта! На что мне вся эта Мальта, с ее древними красотами, с ее морем и солнцем, если я не в
ижу даже своей ладони?!
- Дуся, милая, ну ты же сама хотела, - растерялся на минуту мужчина. – Но, в общем, мы можем уехать хоть завтра.
- Снова в Москву, где я вообще не вижу и не слышу людей?! Где я вечно сижу взаперти?! Где ты стесняешься меня на каждом шагу и даже не хочешь, чтобы я отвечала на телефонные звонки?!– голос женщины сорвался на визг.
- Дусенька, тише-тише! Тебе нельзя нервничать, опять будет припадок, - мужчина попытался обнять собеседницу, но та скинула с плеч его руку.
- Ты был бы счастлив стать вдовцом! Я знаю! Ты думаешь, я ничего не понимаю?! Я догадываюсь про всех твоих подружек!
- Дуся, это неправда, ты сама понимаешь это. Нет никаких подружек. Это все – нервы! Я принесу тебе таблетки.
- Погоди! Не надо мне твоих таблеток! Почитай мне, - женщина произнесла это почти властно. – Ты, кажется, забыл, что мы приехали сюда праздновать мои именины. Почитай же про мою святую. Я хочу знать!
- Дуся, давай я почитаю тебе что-нибудь другое. Да у меня и нет с собой житий святых. Давай лучше тот роман, что мы начали читать в самолете?
- Саша, у тебя что, отключен интернет? Не морочь мне голову, скачай и прочти мое житие! – женщина побарабанила пальцами по ручке инвалидного кресла. – Я жду.
- Ты опять будешь нервничать, - обреченно пробормотал мужчина и достал смартфон. – Вот, я нашел. «Житие и страдание святой преподобной мученицы Евдокии», - произнес он пару минут спустя.
- Хорошо, читай. Да, еще подай мне сок, - женщина успокоено откинулась на спинку кресла.
Ева тоже прикрыла глаза. Ее ужасно раздражала эта истеричная соседка, но уйти в номер было страшно. Аллергия не даст спокойно провести ночь, а тут хоть свежий воздух. Мужчина читал довольно монотонно, видимо, пытаясь убаюкать жену, так, что Ева тоже стала задремывать.
- Вот как! Ты хочешь сказать, что моя святая была проституткой?! – голос соседки резанул Еву по ушам, вырвав из уютной дремы.
- Дусенька, ты, уж, дослушай, раз попросила, - мужчина говорил настойчиво и серьезно. – Да, Евдокия вела нечистую жизнь. Она, будучи прекрасна лицом и телом, совращала своей красотой многих мужчин на грех. Богатство, заработанное ею греховными делами, было сравнимо с царской казной.
Ева мысленно хмыкнула. Нормально тетенька жила! Да, в общем, сегодня чуть не все красивые девушки еще со школьной скамьи ищут, как повыгоднее продаться. Собственно, брак отличается от проституции только тем, что женщина продается только один раз, но с максимальной выгодой!
- Я не хочу слушать такой бред! Ты это специально, чтобы довести меня?! – вмешался в мысли Евы голос соседки.
- Это ведь не конец ее жития, Дуся. И это – твоя святая! Послушай дальше, «инок Герман остановился у своего знакомого. Тонкая стена разделяла комнату, где молился и читал ночью инок, от той, в которой ночевала в ту ночь Евдокия. Инок разбудил ее пением псалмов, а потом он вслух долго читал книгу о С
трашном Суде».
- Каком Суде? – холодно поинтересовалась соседка.
Ева тоже удивилась. Это что же за Суд такой? Инквизиция что ли?
- Страшный Суд, Дусенька, это то, что предстоит каждому из нас.
- И кто же посмеет меня судить? – в голосе соседки так и сквозила надменность. – Я столько страдала, кто же…
- Подожди, послушай. Ты не хотела слушать дома, так послушай теперь. Мы все сотворены Богом, и Бог властен над Своим созданием. Он по любви уготовал человеку Рай, но человек решил жить по своей воле и лишился райского блаженства. Так же, как лишился его Денница. Когда-то первый ангел, он по гордости
восстал против Творца и ниспал в бездну, превратившись в диавола.
Но Бог милостив, Он послал Своего Сына спасти род человеческий, исцелить нашу падшую природу и вновь призвать человека к Себе посредством покаяния. И теперь все наши согрешения прощает Бог, если мы раскаиваемся в них. Даже для такой грешницы, как Евдокия был открыт путь покаяния. Только ей нужно был
о понять, что жизнь ее греховна и смертельна для ее души. Ведь душа живет вечно. И смерть – это, всего лишь, выход из тела, так сказать, роды в новую жизнь.
И вот в этой новой, вечной жизни наши души и ждет суд. Сначала частный – над каждой душой, а потом и окончательный Страшный Суд, который настанет, когда, по воле Творца, придет конец этому нашему миру. Этого Суда Божия никому не удастся избежать. Господь разделит все человечество на тех, чьи души им
еют в себе любовь к Богу и людям, и способны войти в Царствие Небесное, и на тех, в чьих душах возобладало влечение ко злобе и всякому греху. Им уготована вечность в бездне адской.
Знаешь, - мужчина как-то грустно вздохнул, - самое страшное, что мы можем верить или не верить в это все, но избежать-то Вечности и Суда никому не удастся. После смерти каждый из нас все поймет, только будет уже поздно. За гробом нет ни молитвы, ни покаяния.
Женщина молчала. Ева тихонько вздохнула. А если это правда? Как проверить-то? И если за гробом совсем другая жизнь, в которую ничего отсюда не взять…
- «Утром Евдокия попросила инока разъяснить ей, то, что он читал ночью. Ее особенно смутило то, что вечное горе и вечный огонь были уготованы нераскаянным богатым грешникам».
- Ну, и чем ты меня пугаешь? – хмыкнула соседка. – Ты сам видишь, у меня нет грехов. Я тебе не изменяла, не воровала, не убивала.
- Дусенька, да разве существует только эти три греха, - устало ответил муж. – Гордость – основа всех грехов.
- Да чем мне гордиться-то? Слепотой своей, инвалидностью? – женщина снова начала раздражаться.
- Гордость – понятие гораздо более глубокое и всеобъемлющее. Человек ставит себя выше Божиих заповедей, выше установлений Церкви, он живет сам по себе, сам выбирает своею судьбу. А потом сам огребает последствия. Попробуй хоть раз побороть хотя бы свое раздражение. Ты мгновенно убедишься, что даже н
а такую малость не хватает сил человеческих. Все мы во грехах, как в путах. И только если мы поймем, что избавиться от этих пут самостоятельно не можем, мы смиримся со своей немощью и будем просить помощи Творца и Отца нашего. Тогда Он и примет нас в объятия, как блудных чад Своих.
Ева потерла виски. Ей вдруг захотелось, чтобы кто-нибудь действительно взял и освободил ее от всех смущений, забот и проблем, и накатывающей порой душевной пустоты, от страха перед будущим. Ведь жизнь, здоровье – все так хрупко в этом мире. Ева посмотрела на соседку и поежилась. Каково так вот, в по
лной темноте? И кто сказал, что такое не может произойти с тобой в любой момент? Несчастный случай, авария, болезнь, что угодно…
- «…Жить вечно, в радости, мире и веселии», - вновь стала вслушиваться Ева в чтение мужчины. Эти слова заставили ее мечтательно улыбнуться. Как хорошо, если бы это было правдой! Ведь тогда вся наша ежедневная суета, все эти обидки, вечное раздражение, погоня за какими-то благами – все это такая не с
тоящая внимания ерунда.
- «Зачем вы, иноки, уходите в пустыни и живете, отказываясь от всех удовольствий мира?» – вопрос из жития заставил Еву задуматься. Действительно, зачем? Она раньше думала, что в монахи уходят от не сложившейся жизни, от несчастной любви, но здесь явно шла речь о другом. – «Мы оставляем города и мирс
кие наслаждения, чтобы успешнее бороться с гордыней и плотскими похотями, умервщляя их строгим пощением и трудами, так как оскверненная душа не может войти в Божие Царство. Ум наш мы стремимся сохранить чуждым всякой злобы и лукавства, чтобы всегда пребывать в общении с Богом, посредством молитвы не
престанной».
Еву вдруг передернуло от мысли, что она может вообще-то умереть в любой момент, хоть вот прямо сейчас. Ей вспомнилось, как знакомая актриса пришла как-то домой после репетиции, присела на стул на кухне и умерла. Матери потом сказали, сердце остановилось. Все бы ничего, только она никогда не жаловала
сь на сердце, да и вообще – была на редкость здорова и еще совсем молода.
И что потом, там, за границей жизни? Ева вспомнила своего первого парня. Она долго выбирала, кому подарить себя, так сказать. И Олег вполне оправдал ее выбор. Два года почти роскошной жизни… Порой Еве казалось, что она в него даже влюблена. А потом был Фарид, и теперь Павел Петрович, за чей счет она
отдыхала нынче на Мальте.
- «И грешники, если принесут покаяние, будут приняты Богом во Царствии Его. В трудах и молитвах пребывала бывшая блудница, затворившись в пустынном монастыре», - Ева слушала чтение, прикрыв глаза, соседка за стеной тоже молчала. Голос мужчины звучал все глуше. Девушка плотнее укуталась в плед, спаса
ясь от ночной прохлады. Она уже совсем улетала в сон, когда мужчина тихонько произнес, - спи, дорогая! – и погасил свет.
Утром Ева поменяла билеты. Ей больше не хотелось отдыхать. Какая-то внутренняя сосредоточенность гнала ее обратно в Москву, заставляя не обращать внимания на горячие взгляды мужчин, под которыми она плавилась от удовольствия еще вчера.
В самолет она садилась последней. Перед ней поднимал по трапу супругу в инвалидной коляске сосед по номеру. Еве почему-то было неловко смотреть на него, словно не она, а он знал о ней что-то очень личное, о чем стыдно сказать при свете дня.