Дела. Их у Тимофеевны было много, каждый день разное. Откуда они брались? Из головы Тимофеевны! Гулять просто так Ольга Тимофеевна не любила, поэтому каждый день придумывала себе срочное дело, по которому и выходила на улицу. То надо купить кусочек душистого мыла, то сливок вдруг захочется, то любимый сыр закончится, а то вдруг бросят в почтовый ящик листовку об открытии нового магазина! Это же крайне важное дело! А если уж дел совсем не было, Тимофеевна шла в книжный магазин, чтобы удостоверится, что их с правнучкой книга еще ждет хозяек в запертой витрине.
Правнучка Оленька и держала Тимофеевну на этом свете. Умереть, не увидев Оленьку? Нет, нет, миллион раз нет!
- Вот жизнь пошла! - каждую неделю жаловалась Ольга Тимофеевна Танечке. - Как же так, Танюша? Сколько раз я их просила приехать, Олечку привезти! И деньги у меня есть, я на похороны отложила. Много отложила, а потом подумала: зачем столько? И гроб можно самый дешевый купить, и поминки поскромнее сделать. Мне-то зачем вся эта пышность и тщеславие? Предложила им деньги отправить, чтобы хоть на недельку приехали, а они упираются!
- Дорого, тетя Оля, слишком дорого ехать. Они же на севере не просто так живут, работают, денег накопят и сюда вернутся, успеете еще с правнучкой погулять.
- Все бы отдала, чтобы Олюшке книжку на ночь почитать, спать уложить, волосы гребешком расчесать. Я тебе гребешок-то показывала? - Тимофеевна вскакивала, как заполошная курица, вдруг вспомнившая, что в гнезде у нее яйца без присмотра стынут.
- Показывали, - улыбалась Таня, видевшая деревянный гребешок с лисой уже раз двадцать.
- А платочек? Платочком точно не хвасталась! - еще больше суетилась Тимофеевна.
- Хвастались, но покажите еще раз, что-то я забыла какой там рисунок, - лукавила Таня.
Тимофеевна радостно торопилась в спальню, где в комоде хранились купленные на ярмарке подарки для правнучки: платок с лисичкой и резной деревянный гребень.
Ах, если бы не дурацкие, но верные приметы! Купила бы Тимофеевна правнучке и платье, и даже велосипед! Но купишь, а дите и не приедет! А только сделаешь вид, что не ждешь гостей, они тут же на пороге и объявятся. Так Тимофеевна нехитро и наивно ворожила, пыталась обмануть саму жизнь, поэтому на всякие заманчивые вещи вроде кукол и бус старалась не смотреть, но вот мимо платка и гребешка пройти не смогла. Купила. Представила, как обрадуется подаркам Олечка, как тут же гребешком Тимофеевна ей волосы причешет и красиво повяжет на шею яркую косынку-оберег. А вечером они будут читать свою книгу, которая сейчас верно ждала их в книжном магазине.
Тимофеевна почему-то непременно хотела купить ее обязательно вместе с правнучкой и каждый день волновалась, что книгу могут увести из-под носа. Сама себя ругала за глупость и веру в приметы, придуманные собственным воображением, но где-то внутри седой головы Тимофеевны словно затаился чертик или ангелочек, кто их разберет, который все твердил, что книжку Тимофеевне нельзя покупать, пока Оли нет рядом.
- Глупости и предрассудки! Какие же глупости! - ругалась на саму себя Тимофеевна и, чтобы не нервничать, шла в книжный магазин, чтобы удостовериться: книга все еще в витрине, верно ее ждет.
Книга была большой, богатой, с золотым обрезом, с великолепными иллюстрациями. "Сказки" братьев Гримм. Однажды Тимофеевна увидела ее и обомлела. Почему-то сразу представила, как она, бабушка Оля, сидит на диванчике, на коленях у нее раскрытая книга, а рядом Олечка, сопит тихонько, внимательно слушает сказку и пальчиком легонько гладит иллюстрации.
Стоила книга, конечно же, очень дорого. Но Тимофеевна пересчитала свои "смертные" деньги и решила, что их и на книжку хватит. Ходила в магазин часто, как на работу, стояла перед витриной, тихонько вздыхала, а когда продавщицы сочувственно спросили, сколько денег ей не достает, внезапно рассказала им про правнучку Олечку, названную в честь Тимофеевны, словно в извинение, что они обе никак не могли встретиться, про внучку, которую она тоже не видела очень давно и тоже соскучилась, про придуманные самой же приметы и даже про платок и гребешок. Все рассказала Тимофеевна, как на исповеди, и увидела, как сочувственно заблестели глаза у продавщиц. Почему-то они поверили во все эти старческие мечты и книгу сказок начали беречь, можно сказать, отгоняли от нее потенциальных покупателей. Тимофеевна сама видела, как продавщица ловко увела от витрины с книгой заинтересованного покупателя и уговорила его купить интерактивную ("Боже мой! Какая такая активная книжка?" - ужаснулась Тимофеевна) "Алису в стране чудес".
Проведать книжку, пройтись по торговому центру и полюбоваться на витрины - вот все дела и сделаны и можно возвращаться домой, с легким сердцем и небольшой усталостью, чтобы успеть поужинать, снова помыть посуду и ровно в восемь вечера поговорить с Машенькой, уже не торопясь, обстоятельно и подробно. Так считала Тимофеевна, но дочь часто снова торопилась, что-то роняла, ругалась, Тимофеевна слышала свист чайника и истошный лай противного пса Ляльки. Все это значило, что Маша крутится на кухне, а зять снова смотрит телевизор, не обращая внимания ни на жену, ни на противную псину, которую сам когда-то приволок в дом.
- Пока, мама, занята, не могу говорить! - перекрикивала весь шум-гам Машенька. - Спокойной ночи! Завтра поговорим!
- Спокойной ночи! - покорно отвечала Тимофеевна, прекрасно зная, что завтра все повторится, и что с дочерью они смогут поговорить только когда она приедет к матери. Ненадолго, на неделю.
Тимофеевна тяжело вздыхала, почему-то укоризненно смотрела на телефонный аппарат, словно именно он заставлял Машеньку вечно торопиться, зевала и начинала потихоньку готовиться ко сну.
Еще один привычный, обычный, счастливый день был прожит. Тимофеевна была бы абсолютно довольна этой рутиной, если бы в ней появились родные, любимые люди. Желательно навсегда.
- Перемены хороши, когда ты молод, а старость любит постоянство, - так любила говорить Тимофеевна, все также пытаясь обмануть судьбу.
Так она сказала и в тот самый день, когда в ее телефонном аппарате словно поселились то ли тараканы, то ли мыши и Тимофеевна услышала лишь тихий шорох лапок вместо привычного гудка.
- Все из рук валится! - разозлилась Тимофеевна, когда, вытирая пыль, разбила старый бокал для вина. - Может быть Танечка уже позвонила мастеру? Может быть уже все исправили?
Тимофеевна поспешила к телефону, подняла трубку и, затаив дыхание, прижала ее к уху. Вместо ожидаемого гудка или тех самых мышиных шалостей, Тимофеевна услышала противный голос. Такие голоса выдают администраторам поликлиник и вахтерам.
- Служба исполнения деланий. Слушаю, - равнодушно сказал голос.
Тимофеевна окаменела.
- Говорите, - голос произнес это короткое слово с двойной противностью. Прозвучало это как "гаваритииии".
- Что говорить? - с трудом прошептала Тимофеевна.
- Желание говорите! Женщина, вы не одна, у нас очередь. Быстрее!
Такие родные и знакомые слова! "Женщина", "очередь"! Тимофеевна немного взбодрилась и наконец-то, как ей казалось, поняла, что происходит. Наверняка, когда чинили телефон, проводочки перепутались, и вот ей по ошибке позвонила странная женщина, вполне возможно - из психушки.
- Какое желание? - на всякий случай переспросила Тимофеевна.
- О, Господи, да любое, вы что, никогда к нам не обращались?
- К вам?
- Падающая звезда, первичный проход моста, трехцветная кошка, трубочист, - затараторила трубка, - желание говорите, мне некогда!
Тимофеевна хотела сказать, что вообще-то недовольная девушка сама ей позвонила (а был ли звонок? Тимофеевна никак не могла вспомнить), и поэтому Тимофеевне нужно время, чтобы правильно сформулировать желание, но тут ее язык, подводивший ее за всю жизнь не меньше сотни раз, вдруг возомнил себя невесть кем и самовольно ляпнул:
- Хочу блинов с красной икрой!
Не успело "ой" сорваться с поганого языка, как Тимофеевна испуганно хлопнула себя по губам и крепко сжала зубы. Она это сказала? Вот эту чушь про блины и икру? Нет, не может быть. Наверное...
- Записано. Спасибо, что обратились в нашу службу, - механически и бездушно протараторил голос, а Тимофеевна, осознав, что она натворила, закричала:
- Нет! Я не то хотела сказать!
Запинаясь, утирая слезы и кашляя, Тимофеевна быстро рассказывала, что именно подразумевалось под этими блинами с икрой.
- Не просто блины, понимаете? Я их почти не ем! Мне вредно, желудок болит. Я про правнучку и внучку. Про то, как они будут приходить ко мне на воскресный завтрак, как я встану рано, даже раньше, чем сейчас, поставлю опару и часам к восьми напеку гору настоящих, дрожжевых, ноздреватых блинов. Сложу их на блюдо и, чтобы они не остыли, накрою крышкой, мне Танечка подарила специальную, она так и называется - блинница, смешное слово, правда? У меня вкусные блины получаются, вы приезжайте, я вас угощу! И вот они - внучка с мужем, а внучку Светочка зовут, мужа - Сереженька, они и Олюшка - это правнучка, я видела ее в этой новомодной штуке, в телефоне, но это же совсем не то, не обнять и не поцеловать! А я мечтаю, что они ко мне придут, помогут накрыть на стол, у меня в гостиной он стоит - огромный, дубовый, солидный, и мы все сядем пить чай и есть блины. Кто со сметаной, кто с вареньем, кто с икрой. А может быть и дочка приедет и даже без зятя, мы с ним не ладим, он ленивый и противный. Вот про это я и говорила, понимаете? - воскликнула Тимофеевна с таким отчаянием, что ее сердце пустилось в странный пляс, то замирая, то стучась в хрупкие ребра настойчиво и властно.
- Блины с красной икрой. Записано. Спасибо, что обратились в нашу службу, - механически-противно ответил голос, и Тимофеевна поняла: ее никто не слушал. И теперь ее, так глупо загаданное желание, обязательно исполнится. Тимофеевна заплакала и выронила трубку. Жуткий день, ужасный, полный ошибок и дурных предзнаменований. Ольга Тимофеевна хотела было пойти в спальню, лечь на застеленную кровать и всласть наплакаться, но вдруг трубка снова ожила и что-то пробормотала.
- Да? Послушайте, измените мое желание, я вас умоляю! - изо всех сил закричала Тимофеевна, но ее перебил уже другой голос, такое же безразличный, как и первый.
- Обмен и возврат желаний не производится. Все претензии предъявляются в письменном виде каждый первый день тринадцатого месяца. Спасибо, что выбрали нас. Хорошего дня.
"Издевательство!" - успела подумать Тимофеевна и умерла.
Умерла и, вроде бы, заснула. Проснулась от яркого света. Хотела было по привычке потянуться, но ее остановил незнакомый запах - резкий, неприятный. Тимофеевна слегка приоткрыла глаза. Все было белым и отвратительно чистым. Тимофеевна успела удивиться этой своей мысли про отвратительную чистоту и тут же узрела чудо: прямо напротив ее кровати (надо полагать, она лежала на кровати) сидели самые ее любимые люди: Машенька - дочка, Танюша - соседка, Светочка - внучка и... Сердце Тимофеевну снова пустилось в пляс. Олечка! Правнучка любимая!
"Наверное, я в раю", - подумала Тимофеевна, но тут же поняла, что плохое это предположение, ужасное, катастрофическое! Самой Тимофеевне хоть в ад за свой дерзкий язык, хоть в рай за примерное поведение давно пора, а девочкам еще жить и жить.
- Точно, не рай, - забывшись, громко сказала Тимофеевна и широко открыла глаза.
- Мама!
- Бабушка!
- Тетя Оля!
- Напугала нас! Неделю без сознания лежала!
- Трубку не брала, а у меня предчувствие! Я Таньке позвонила, заставила ее все бросить и к тебе ехать!
- А я прибегаю, вы на полу лежите. Слава Богу, дышите! Я, конечно, скорую вызвала. Успели!
- Что со мной? - перебила их Тимофеевна, не сводя глаз с правнучки.
- Ничего страшного, так врачи сказали, но они и сами не знают, что с тобой было. Инсульта нет, инфаркта нет...
- А перелома шейки бедра? - бодро поинтересовалась Тимофеевна.
- Тьфу, мама, еще шутишь! Нет, конечно. Ты очень удачно около телефона упала.
Телефон! С него все и началось! Глупое желание!
Тимофеевна заволновалась и, все еще не веря в происходящее, спросила:
- А телефон починили?
Машенька с Танюшей переглянулись, покачали головами, а Тимофеевна озлилась:
- Не спятила я. Просто скажите, починили или нет!
Она хотела было добавить, что ей не верится в реальность происходящего, именно поэтому она боится, что сейчас Олечка подойдет к ней, Тимофеевна попытается погладить ее по голове, а правнучка исчезнет. И все исчезнет.
- Не починили тетя Оля. Я и думать о нем забыла. Вы уж простите.
"Не починили. А тот странный разговор и загаданное желание? Что же это было?" - Тимофеевна решила, что все ей приснилось, а на самом деле, она просто упала в обморок. Хорошо, что ничего не сломала.
- Когда меня выписывают? Очень хочется вас накормить блинами с икрой. Вы надолго приехали? Поздороваешься с прабабушкой? - решилась Тимофеевна и, не веря своему счастью, погладила по волосам румяную от смущению Олечку.
- Отдыхай, мама, какие там блины, - расплакалась Машенька, а за ней захлюпали носами и Танюша, и Светочка. И только Оля разревелась громко и басовито. Почему? Да потому что мама плакала и бабушка плакала, значит, есть повод для слез.
***
Месяц спустя Ольга Тимофеевна - еще немного слабая, но веселая и очень счастливая, причесала гребешком с лисой Олечкины кудри, взяла в одну руку сумку на колесиках, в другую Олечкину ладошку и торжественно сказала правнучке:
- Мы идем по очень важному делу!
Олечка - человек молчаливый и серьезный - важно кивнула, самостоятельно застегнула курточку и даже не спросила, по какому именно делу и куда они идут. Прабабушке она доверяла, как самой себе. Ольга Тимофеевна крикнула Светочке, чтобы она закрыла за ними дверь, и они с Олечкой медленно пошли к лифту. Накануне Ольге Тимофеевне пришлось немного поскандалить с внучкой и даже стукнуть кулаком по столу, чтобы доказать свою способность самой сводить Олечку в книжный магазин.
- Мы должны купить эту книгу вдвоем! - строго сказала Тимофеевна внучке и добавила, что, в конце концов, они не в пустыню отправляются, и у Оли есть вот эта новомодная штука, с помощью которой можно позвонить, где бы ты не находился. Света поворчала, но согласилась, решив, что книжный не так уж и далеко и ничего, вроде бы, с Олями случиться не может.
Все было именно так, как Ольга Тимофеевна и представляла! И покупка книги, и карандашей, и нескольких раскрасок, и восхищение молоденьких продавщиц Олечкиной серьезностью и, конечно же, платочком с рыжей лисой на шее правнучки. Все покупки были аккуратно уложены в сумку на колесиках, и две Оли неспешно пошли домой, беседуя об очень важных делах, касающихся блинов, велосипеда, жениха тети Тани, скорого переезда Олечки и ее родителей в бабушкину квартиру, на время, пока папа строит им дом в этом чудесном городе, где живет бабушка Оля, не навсегда переезжают ("навсегда, навсегда!" - шептала Ольга Тимофеевна и высматривала особенный осенний лист, которому можно было бы загадать это желание), а также сказок, книжек и многого другого.
А вечером все было именно так, как и виделось Ольге Тимофеевне. Она сидела на уютном диване, большая книга с яркими картинками лежала у нее на коленях, а взволнованная Олечка слушала сказку про матушку Метелицу и ласково прижималась к бабушкиному боку.
"Это и есть счастье", - думала Ольга Тимофеевна, заранее зная, что будут у них всех и блины с икрой, и накрытый стол, и гости - Танюша с женихом, и даже неприятному зятю она будет рада. Кого за это благодарить?
Ночью, когда весь дом крепко спал, Ольга Тимофеевна подошла к верному телефону, сняла трубку и, немного послушав знакомый и родной гудок, прошептала:
- Спасибо!
©Оксана Нарейко