Некто Брусныцин шёл как-то одиноким вечером по пустынной улице родного города и, как положено, размышлял о вечном.
Вечным для Брусныцина было состояние умиротворения, кое-где граничащее с тоской и даже унынием. Брусныцин, как водится, жил один, и в его будни крайне редко вкраплялись встречи с другими людьми. Может отчасти и по этой причине Брусныцин имел обыкновение обращать внимание на прохожих на улицах: какое-никакое развлечение для безнадёжного интроверта на прогулке.
Но в тот вечер, как мы уже сказали, улица была пуста. Ведь иногда как-то так получается, что в одном месте вдруг скапливается излишне много народа, а это автоматически ведёт к тому, что в каком-то ином месте люди резко исчезают… Видимо, так и было в тот день.
Из-за угла на перекрёстке с неработающим светофором навстречу Брусныцину вышел какой-то человек. Человек как человек: не высокий и не маленький, не толстый и не худой… Незаметный. Невыразительный. Появился, прошёл мимо Брусныцина и исчез за стеклянной дверью магазина с цифрами 8-22, торгующего, судя по пёстрой витрине, разнообразной снедью.
И тут в Брусныцина закралась такая мысль: а что, если этим человеком был… ну, например, мальчиком из его детсадовской группы? Или одноклассником, которого перевели в его класс всего на один год? Или попутчиком из купе напротив, когда он ездил в 1983 году на море? И вот это теперь был он. А Брусныцин его не узнал. И этот человек тоже не разглядел в Брусныцине ни одногруппника, ни одноклассника, ни упрямого трезвенника из купе напротив? И сейчас Брусныцин даже не знает: был ли этот человек кем-то в его жизни или это просто обыкновенный гражданин, как и сам Брусныцин, который шёл по своим личным делам, а может и вообще – без дела, по улице? А вдруг незнакомец теперь тоже терзается подобными сомнениями: что это за Брусныцин, с которым он давеча разминулся на тротуаре? Знал ли он его прежде, а если забыл – то почему так сильно, что даже сейчас не может его вспомнить, сейчас, когда так захотелось это сделать?..
Вечер залил своей темнотой всю улицу до самого последнего уголка, и только одинокие фонари грустно и бессмысленно смотрели сверху на пустой, шершавый асфальт. Брусныцин стоял недалеко от магазина с пёстрой витриной и с надеждой смотрел на стеклянную дверь с цифрами 8-22.