Глава 156
Описание плана побега Короля, который составил д’Артаньян, и который мы почти реализовали, является вымыслом фантазёра Гримо.
Правдой во всём этом нагромождении фантазий является немногое. Да, мы, действительно, похитили палача для того, чтобы выиграть время, но в Лондоне был в ту пору не один палач, а два, и у каждого было по одному помощнику, то есть похитить нам пришлось четверых.
В казни принимал участие не только Мордаунт, согласившийся выполнить эту грязную работу, но также он уговорил в качестве помощника участвовать в этом Грослоу. Мы не помогали строить помост для казни. И дело здесь не только в том, что никто из нас не имел навыков плотницкой работы, что вполне естественно. Дело и в том, что мы никогда не унизились бы до того, чтобы участвовать в возведении эшафота, даже если бы были полностью убеждены, что он не пригодится. Это не та деятельность, к которой мы были готовы как физически, так и нравственно.
Сделать подкоп неслышно было невозможно. Короля охраняли как зеницу ока. Любые подобные работы были бы немедленно обнаружены. Наш план состоял в том, чтобы Король, обменявшись одеждой с исповедником, бежал.
Гримо также ошибается, что священника изображал я. Бедолага Гримо решил, что кому же изображать священника, как не мне, человеку, близкому к церкви, аббату. Но ведь я был аббатом католической церкви. Я не только не знал обрядов церкви англиканской, но даже и мог бы по ошибке выдать себя. К тому же знание английского языка моё было не столь безупречным, по акценту меня сразу же опознали бы. Добавьте к этому тот факт, что отец Джаксон был одного роста и похожего телосложения именно с Атосом, а не со мной. Карл был несколько ниже, но мы подготовили обувь с набивками на подошвы, так что если бы Король переобулся и скрыл эту обувь под одеянием, это вполне могло бы сработать.
И к тому же Атос никогда не поручил бы мне смертельно опасную миссию, оставаясь от неё в стороне. Если была возможность лишь одному из нас пожертвовать своей жизнью для спасения Короля, это должен был бы быть Атос, и он не принял бы ничьего возражения, а спорить с ним было бесполезно. А ведь приблизительно понятно, что ждало бы того, кто посмел, переодевшись в епископа, проникнуть к Королю и позволить ему бежать, обменявшись с ним одеждой.
Так что правда состоит в том, что мы выкрали четырёх палачей и попытались устроить Королю побег с помощью этого переодевания.
К сожалению, с Короля не спускали глаз, при разговоре с исповедником присутствовали двое стражников, которые, правда, из деликатности отошли в дальний конец комнаты, к самым дверям. Атосу удалось переговорить с Королём, и именно тогда он получил от него сведения о запрятанном кладе.
— Ваше Величество! — в удивлении прошептал Атос. — Имея миллион фунтов, почему же вы не наняли за эти деньги новые войска? Почему вы не расплатились с шотландцами, которым были должны всего лишь четыреста тысяч? Ведь они в этом случае остались бы вам верны! И почему вы, в конце концов, не распустили парламент хотя бы за сутки до этого позорного трибунала?
— Увы, граф, я сделал много глупостей, и не сделал многое из того, что следовало бы сделать, но стоит ли теперь об этом говорить? — проговорил Король. — Я привык слушать многих советчиков, прежде, чем принять решение. Умные советчики меня покинули, а глупых я не хотел слушать. Но сейчас уже нет смысла обсуждать ошибки, пора поговорить о моих грехах и приготовиться предстать перед Создателем.
— Но я, увы, не священник, — сказал Атос.
— Это не важно, — ответил Король. — Господь слышит любого, кто говорит с ним. Истинное покаяние не в том, чтобы покаяться в грехах перед служителем церкви, а в том, чтобы повиниться в них перед Богом, а для этого подходит любой собеседник, и даже его отсутствие. Позвольте же мне сказать вам, что если я и виновен в чём-то, то до сих пор не понимаю, в чём именно, однако, сожалею обо всех своих поступках, которые привели к столь печальному концу. Больше всего я сокрушаюсь о том, что не сумел уделить своей семье должного внимания, любви и заботы. Передайте моему сыну, что я был не прав, когда сказал, что предпочёл бы, чтобы он погиб, но не отдал города. Я счастлив, что он жив, и надеюсь, что он сможет в своё время унаследовать реальную власть, которую я потерял по своей небрежности. Королём же он станет совсем скоро, в тот миг, когда топор палача коснётся моей шеи.
— Государь, я хотел предложить вам поменяться со мной одеждой и покинуть этот негостеприимный дом, и этот суровый город, — прошептал Атос с жаром.
— Невозможно, граф, — ответил Король. — Вы же видите, что мы не одни.
— У меня есть два кинжала, и мы легко убьём их, — сказал Атос.
— Ни в коем случае! — воскликнул Карл. — Меня назвали убийцей, и несправедливость этого обвинения была ясна, кажется, всем присутствующим. Так неужели же я стану настоящим убийцей лишь для того, чтобы сделать ещё одну попытку спасти свою жизнь, попытку, вероятнее всего, тщетную? Я не доставлю им удовольствия обвинить меня ещё и в этом преступлении. Все их обвинения я считаю безосновательными, но если я собственноручно убью стражника, или позволю вам это сделать в моём присутствии и для моего спасения, я сам первый назову себя убийцей. Этого не будет, граф.
С этими словами Король столь решительно положил свою руку на кисть правой руки Атоса и пожал её, что графу ничего иного не оставалось, как упасть на одно колено и поцеловать её, омывая слезами.
— Встаньте, граф, не забывайте, что вы – священник, и вам не пристало стоять передо мной на коленях, — прошептал Король.
По счастью стражники не обратили внимания на этот эпизод и ничего не заподозрили.
— Передайте моей супруге, Королеве, что я прошу её простить меня за всё, в чём виноват перед ней, — продолжал Карл. — Передайте также мои раскаяния моим детям. Я был плохим Королём, плохим мужем и плохим отцом, но пусть они простят меня, поскольку виной этому не отсутствие желания, а недостаток умения и злая судьба. Теперь же оставьте меня, граф, мне осталось поговорить только с Господом, и это право у меня не смогут отнять ни стражники, ни парламент, ни жестокие члены трибунала.
Атос в глубокой скорби вновь склонился перед Королём, и, не обращая внимание на его протест, вновь поцеловал его руку. В этот момент Король вложил что-то в руку Атоса.
— Передайте это Королеве Генриетте, как мой последний и прощальный привет, — сказал Король.
Атос попытался что-то сказать, но не смог, поэтому он медленно и глубоко поклонился, после чего встал и вышел.
Сведения о палачах Портос собрал довольно полные. Надо сказать, что в портах околачивались не только грузчики, но и всякого рода контрабандисты, проститутки, воры и прочее отребье. Поэтому их, действительно, интересовали все факты, связанные с судебной и исполнительной системой, так что даже вопросы Портоса никого не удивили, в особенности после того, как он приобрёл популярность в качестве борца в новом виде спорта.
Сначала Портос приглядывался к развлечениям грузчиков, которые просто в шутку боролись на потеху окружающим и просто для того, чтобы дать выход силе и энергии, когда не было работы по разгрузке или погрузке какого-либо судна.
— Ставлю полфунта, что рыжий победит! — громко сказал Портос и положил полфунта на бочку, перевёрнутую вверх дном, которая стояла тут же.
Поначалу никто ничего не понял.
— Отвечаю! — вдруг ответил Гримо. — Полфунта на бородача.
Окружающие начали негромко переговариваться. Наконец, один прощелыга подошёл к бочке со своим полуфунтом.
— Поддерживаю здоровяка, — сказал он, указывая на Портоса. — Присоединяю свои полфунта на рыжего.
И тут началось. Через несколько минут ставки с обеих сторон достигли сорока фунтов. О ставках немедленно известили борющихся рыжего грузчика в засаленной полосатой куртке и бородатого брюнета в чёрной робе.
— А какая награда нам? — спросил рыжий.
— Победителю десятая часть банка, — ответил Портос.
— Да я уломаю этого бородача в три счёта! — воскликнул рыжий.
— Это мы ещё посмотрим! — ответил бородач.
Схватка из шуточной перешла в стадию самой серьёзной борьбы.
В итоге победил бородач, Портос расстался со своим полуфунтом, но Гримо выиграл чуть больше даже после уплаты десяти процентам бородачу, поскольку большая часть ставки всё-таки была поставлена на рыжего.
Так в этих дружеских потасовках незаметно появился новый участник – азарт. Этот участник почти тотчас же стал главным. На импровизированную арену вышли два новых борца, ставки поползли вверх. Дружеские потасовки начали приобретать форму профессиональных кулачных боёв. Бочка стала казначеем этих ставок.
После того, как три пары окончили сражение, Гримо стал подзадоривать Портоса принять участие в бою.
— Два фунта, что вы побьёте вон того великана! — сказал он Портосу, указывая на одного грузчика, который был выше Портоса почти на целую голову.
— И не подумаю с ним бороться, — ответил Портос с показным равнодушием.
— Это потому, что он вас сильней, и он победит! — сказал кто-то из толпы.
— Ладно, надоело мне это! — сказал Портос для виду. — Пойду-ка я домой.
— Ставлю три фунта против его двух фунтов, что победит великан! — сказал Портосу прохиндей, который первым поддержал ставку Портоса.
Тут же другие стали выкрикивать свои ставки.
— Ах, так? — воскликнул Портос. — Ну что же, вы сами напросились! Только сделаем так. Будет три раунда. После каждого раунда ставки можно добавлять, но нельзя убирать. Победитель – тот, кто останется на ногах!
— Идёт! — воскликнул Гримо. — Тогда добавляю к своим двум фунтам ещё три! Пять фунтов на вас!
Портос снял и отбросил куртку и вышел на середину импровизированного ристалища.
Я узнал, что первые два раунда Портос попросту легко избегал ударов здоровяка, уворачиваясь от них, и даже пару раз для виду пропустил его удары. К концу второго раунда ставки на здоровяка возросли до десяти к одному. Почти все были уверены в победе здоровяка. За Портоса в конце первого и второго раундов ставки увеличивал только Гримо.
Начался третий раунд. Портос спокойно подошёл к здоровяку, не обращая внимания на его удары, схватил его за талию и поднял над головой, после чего прокрутил три раза и с размаху грохнул о землю.
— Вы его убили? — с тревогой спросил Гримо.
— А шут его знает, — ответил Портос. — Я думаю, очнётся. Но пяток рёбер я ему сломал.
— А голова? — спросил Гримо.
— Вроде не треснула, — ответил Портос. — Да зачем ему мозги?
Прощелыга, который к тому времени собственной инициативой вызвался быть банкиром, отсчитал Гримо его выигрыш, десятую доли ставки отдал Портосу, остальные крохи раздал тем, кто в первом раунде ставил на Портоса.
В воздухе повисла напряжённость. Было слишком много проигравших.
— Вот что, друзья, — сказал Портос. — С этой суммы я удержу два фунта за порванную рубаху, а остальное мы все немедленно пропьём в ближайшем кабаке. Возражений не принимаю. Вы все приглашены!
Этот неожиданный ход тут же развеял напряженность. Толпа прокричала троекратное «Ура!» в честь победителя.
— Чёрт с вами! — воскликнул Гримо и присоединил свой выигрыш к награде Портоса. — Гулять, так гулять! Всем вина за счёт победителя в сражении и победителя в ставках!
Надо сказать, за последние три года Гримо не произнёс такого количества слов, как за этот вечер. И ему было страшно стыдно за своё поведение перед графом де Ла Фер. Разумеется, по этой причине он не описал этот эпизод в своей книге.
Много позже я узнал, что традиция кулачного боя среди лондонских грузчиков постепенно распространилась на всю Англию. В 1685 году были выработаны правила боя, в которых исключались многие виду ударов. В этом же году этот странный вид сражений получил не менее странное название от английского слова, означающего «ящик». Кажется, если мне не изменяет память, эти бои теперь называются «Бокс», и уже никто не помнит, что основателем этих боёв был никто иной, как наш дорогой друг Портос.
За разговорами в трактире Портос невзначай выяснил всё, что его интересовало, о лондонских палачах и месте их проживания.
Говорите после этого, что Портос – наивный и доверчивый великан. Во-первых, не такой уж он и великан, если в лондонском порту нашёлся человек, выше его на целую голову. Во-вторых, не такой уж он наивный и доверчивый. Ведь он нарочно поддался, чтобы ставки на него упали, и вовремя сообразил, что гораздо легче прокутить эти деньги вместе с присутствующими, нежели унести их с собой.
Мы бы никогда не узнали об этом эпизоде о Гримо, но Портос мне всё рассказал, а позже я имел возможность из других источников убедиться в том, что его рассказ в точности соответствовал истине.
Мне приятно было отвлечься на это воспоминание, поскольку теперь мне предстоит рассказать о казни несчастного Короля Карла.
(Продолжение следует)