Парикмахерская в центре города. В кресло усаживается пожилой мужчина с причёской, явно требующей стрижки. Парикмахер – молодая девушка с приятной улыбкой, осмотрела голову клиента, пригладила волосы и спросила:
- Как стричь будем?
- Не коротко, - ответил Антон. Виски прямые, у макушки и сзади на шее много не снимать. Короткая причёска мне не нравится, кстати так же, как и длинная.
- Понятно, -проговорила парикмахер и взялась за инструмент.
- Чёлку прошу оставить, - продолжил Антон и добавил: «Мне ещё в детстве, в начальных классах, не нравилась стрижка «под ноль», то есть голова должна была быть совсем лысая. Лишь в четвёртом классе разрешалось носить «пионерский чубчик». Остальная часть головы всё равно должна была быть полностью сострижена. В школе учителя говорили так: «Чем длиннее волосы – тем короче ум». Я был тогда с учителями не согласен и не видел никакой связи между этими двумя понятиями. Возможно поэтому в старших классах и в институте я ненавидел короткие прически. На военной кафедре, где я учился, причёски курсантов тоже были под строгим контролем офицеров и в особенности заведующим кафедрой».
Уточнив девушке форму стрижки, Антон посмотрел на себя в зеркало. Рядом с ним в зеркале отразился ещё один клиент парикмахерской – молодой парень, у него была длинная причёска, похожая на женскую.
Сразу же вспомнилась история, случившаяся с ним в молодые годы во время призыва на военные сборы, и Антон погрузился в воспоминания…
Офицерский состав запаса призвали на сборы в сентябре месяце, а через две недели призвали рядовой состав и сержантов. Уже по-осеннему светило солнце, по вечерам было прохладно. Даже птицы щебетали как-то особенно, будто прощаясь с летом.
Антон с удовольствием слушал звуки природы, и наслаждался ещё тёплыми лучами солнца.
Размышления прервал молодой парень, небольшого роста, смешно выглядевшим в военной форме явно не по его размеру.
- Товарищ лейтенант! Ну что это за форма? Она же велика мне! Я ведь сорок шестой размер ношу, а не пятьдесят второй! То ли дело на вас форма по размеру сидит. Наверное, специально для вас шили?
Антон рассмеялся.
- Берёшь иголку с ниткой, и ушиваешь себе по размеру, - сказал он призванному на учения из гражданки рядовому Волошину. При этом он отвернул у себя гимнастёрку и показал ему изнанку с вручную выполненным швом.
- Перенимай опыт!
Антон продолжил осмотр личного состава вверенного ему взвода.
- Лейтенант Аквильянов! Ко мне! – послышалось из штабной палатки.
Молоденький лейтенант штатного состава, недавно призванный в армию после окончания института, как-то смешно и неестественно одёрнул на себе полевую форму, и помчался к майору, стоявшему в стороне от прибывших мужчин для прохождения военных сборов.
Был он высокого роста, долговязый, смешно передвигался на длинных ногах. Внешне спокоен, немногословен, немного суетлив. Даже командирский голос ещё не был выработан. Когда он по необходимости отдавал команду подчиненным - выглядело это больше на просьбу, чем на командирский голос.
Аквильянов был командиром батареи. Командиры взводов, и Антон в том числе, – офицеры запаса, призванные из гражданки. И офицеры, и сержанты, и рядовые были на месяц отозваны из своих постоянных рабочих мест с сохранением заработной платы. Как и в обычной гражданской жизни отношение к такой службе у всех было разное. Одни радовались неожиданному случаю отдохнуть от работы несколько недель, другие ругали своих начальников, которые не смогли под всякими возможными и невозможными отговорками отбиться от военкомата. Но все понимали одно – до конца сборов о гражданской жизни можно забыть.
- Встать! - скомандовал Антон двум рядовым своего взвода, лежащих на траве территории части. Оба рядовых уже были переодеты в военную форму и лежали на траве с закрытыми глазами. На их головах волосы были гораздо длиннее среднестатистического соответствия военнослужащего нормам внешнего вида по уставу.
- Стричься обоим!
Лохматые парни продолжали лежать на траве, игнорируя команду лейтенанта. Он ещё раз посмотрел на этих молодых людей, безмятежно лежащих на траве, и задумался.
- Лейтенант Аквильянов! Срочно в штаб, - прерывая его воспоминания послышалось опять, но, уже с другой стороны.
Антон, похлопав по плечу одного из лежащих, вновь скомандовал:
- Встать! В парикмахерскую обоим!
Человек открыл глаза и промолвил:
- Лейтенант, что ты глотку дерёшь? Ты же такой «партизан», как и мы. И лохматые «партизаны» демонстративно, как по команде, синхронно повернулись набок.
Антон на секунду задумался.
Всех призванных из гражданки негласно называли «партизанами». Антона тоже оторвали на месяц от семьи и производства. Так же, как и всем, ему хотелось расслабиться и отдохнуть. Он и сам не любил короткие причёски, но у этих парней они были слишком длинные, что также не нравилось Антону. Возложенная на него ответственность за личный состав и служебные обязанности не давали повода поступить иначе.
Прочитав нотацию «партизанам», Антон понял по их реакции, что поднять их сможет разве что чин не ниже генерала, ну или, на худой конец, полковник.
Понимая, что уже через час, приняв личный состав, вся ответственность за их внешний вид ляжет на него, Антон решил действовать по уставу и доложить об этом вышестоящему командиру.
Он разыскал возле штаба всем так необходимого лейтенанта Аквильянова и доложил ему о проверке внешнего вида вверенного ему взвода и инциденте с двумя неподчиняющихся лохматыми парнями. Командир батареи соответственно доложил обстановку командиру роты. В результате докладов по субординации к лежащим «лохматым» направился майор Фомичёв.
В это время в воздухе раздался свист летящего снаряда. Свист как бы выплыл из-за ограждения части и быстро набирал скорость и громкость. По этим изменениям становилось ясно, что встреча снаряда с землей будет через несколько мгновений.
Все замерли. Майор Фомичёв также остановился и с удивлением посмотрел вверх.
Учебные сборы артиллеристов находились в стадии укомплектования и проходили на территории областного центра. И вдруг летящий снаряд…
Как? Откуда? Все, задрав головы смотрели вверх и искали следы летящего снаряда, который судя по затихающему свисту должен вот-вот упасть на землю.
Свист постепенно затих, так же, как и возник, как будто снаряд растворился в воздухе. В это время нарастающий звук следующего снаряда опять заставил всех задрать вверх головы. И снова звук падающего снаряда так же затих, как и первый.
Антон посмотрел на лохматых призывников и всё понял без слов. Один из них имитировал звук летящего снаряда. Имитировал так искусно, что невольно заставлял глазами искать мнимый снаряд.
Концерт доморощенного артиста закончился с приходом майора. Обоих «партизан» забрали и увели на «губу» за неподчинение старших по званию.
Остальной личный состав, закончив приводить себя в порядок и собравшись в беседке, травили анекдоты. Лейтенант Аквильянов по-прежнему часто упоминался в громких окликах на территории части и всем уже стало казаться, что кроме него больше военнослужащих штатного состава не было.
На место проведения учений «партизаны» выехали ближе к вечеру, вечером ставили палатки, а на следующий день занимались устройством быта, организационными вопросами и проверкой материальной части.
Через два дня все были готовы к проведению занятий на полигоне.
- Лейтенант Аквильянов! – снова слышались команды из разных мест полевого лагеря.
Антону жалко стало Аквильянова. Человек явно рождён не для военной службы. Он закончил гуманитарный институт, рос в интеллигентной семье, в детстве и юности не сталкивался с проблемами грубого отношения между людьми, а также явной диктатуры одних людей над другими. Давать команды подчинённым копать траншею «от забора и до обеда» явно ставила его в тупик, он не понимал, как такое возможно, а это очень раздражало его командиров.
На следующий день, перед завтраком, было объявлено о выезде на машинах к месту проведения занятий на полигоне с командиром батареи лейтенантом Аквильяновым.
Когда после завтрака машины с орудиями и личный состав были готовы к выезду, опять над полевым лагерем донеслось из штаба:
- Лейтенант Аквильянов! Ко мне!
На этот раз Аквильянов вернулся быстро и, передав ответственность за проведение занятий старшему офицеру батареи, которым Антон являлся как командир первого взвода, опять куда-то исчез, обещав к обеду прибыть на полигон.
По полевому лагерю пронеслись слухи об ожидаемой внезапной проверке полевых сборов из центра.
Через пятнадцать минут батарея выехала на полигон. Последние солнечные деньки наступившей осени так приятно согревали землю, траву. Ярко светило солнце и радовало душу. Казалось, весь животный и растительный мир, в предчувствии наступающих осенних и зимних холодов, старался по максимуму использовать последние теплые солнечные лучи. Птицы щебетали на деревьях и перелетали с ветки на ветку, старались выбрать солнечную сторону. В траве проползли ужи и расположились на тёплых камешках, подставляя свои спинки солнцу.
Начались занятия, все расположились вокруг орудия.
- Товарищ лейтенант! – раздалось из строя, - А перерыв у нас будет?
- Обязательно будет, - ответил Антон и продолжил занятие, быстрым взглядом оглядев личный состав. Стало ясно, что уже в начале занятий половина личного состава с грустью и неохотой смотрели на предмет урока, и с какой-то надеждой на ещё пригревающее солнце.
Некоторые, расстегнув гимнастерку на все пуговицы, старались стать отдельно от взвода, чтобы ощутить на себе теплоту и ласку солнечного света. Вид у них был несколько отрешенным от вопросов занятий.
- Товарищ лейтенант, - вновь послышался тот же голос, - А перерыв можно увеличить по времени, чтобы позагорать? Осень наступает, последние солнечные деньки.
Антон на несколько секунд замолчал и ещё раз осмотрел личный состав. Ему тоже хотелось прямо сейчас снять гимнастёрку, сесть на тёплый камешек и, подставив лицо теплому солнцу, о чём-то помечтать. Но возложенная на него ответственность не позволяла этого сделать.
Антон посмотрел на часы и предложил личному составу активно провести две трети занятия за изучением материальной части, а оставшуюся часть занятия присоединить к законному перерыву, таким образом объединить полезное с приятным.
Личный состав оживился, все подошли ближе к орудию и активно приняли участие в его изучении. Те, которые служили в артиллерии, активно участвовали в занятии и с гордостью передавали свои знания тем, которые служили в других частях, но были призваны почему-то именно на эти сборы.
Через полчаса активных занятий, как и было обещано, все ушли на перерыв. Учитывая возможность проверки со стороны вышестоящих командиров, Антон решил выставить дозор. Растительность на местности скрывала площадку полигона, где располагалась батарея, и неожиданно можно было подъехать на автомашине только по узкой грунтовой дороге, петляющей по естественным лабиринтам полигона. Вызвались нести дозор «лохматые», которые возвратились в строй с относительно короткой стрижкой после нескольких дней отбывания наказания. Посомневавшись несколько секунд, Антон согласился и проинструктировал их по части несения дозора.
Сняв гимнастёрку, Антон присел на камешек рядом с сидящими сержантами. Они живо обсуждали бытовые вопросы кадровых военнослужащих, периодически прерывая обсуждения анекдотами из их жизни.
Почти весь личный состав был раздет до пояса, каждый стремился с пользой для здоровья использовать предоставленный перерыв.
Перерыв подходил к концу, когда Антон услышал звук летящего снаряда. Это был условный сигнал дозорных. Он обеспокоенно посмотрел на дорогу, ведущую к месту дислокации. Через две минуты на дороге появился один из дозорных, он бежал, пригнувшись и прячась за кустами.
- Товарищ лейтенант! К нам едут! – запыхавшись вполголоса проговорил он.
- За орудие!
Команда Антона прозвучала неожиданно, но всем стало понятно, что это не просто конец перерыва, а срочная необходимость.
Когда приехали проверяющие, все уже стояли за орудиями. Как и было положено, проводилось занятие по изучению материальной части. С проверяющими был и лейтенант Аквильянов. Он сначала с настороженностью и беспокойством осмотрел личный состав, затем выдохнул затаившийся воздух в груди и, оценив обстановку спокойно перевёл дух.
Проверяющие, переглянувшись между собой, коротко изложили свои заключения о положительной оценке проводимых занятий, похвалили лейтенанта Аквильянова и ушли к машине.
Через три минуты их машина скрылась за придорожным кустарником. Антон подозвал к себе «бывших лохматых» и поблагодарил за проявленную бдительность. До окончания занятий оставалось немного времени, которое личный состав батареи провёл в активном обсуждении армейской техники, будничных житейских проблем служащих, не забывая о программе занятия.
В палаточный городок все возвращались с хорошим настроением. Лейтенант Аквильянов поблагодарил Антона за хорошо проведенное занятие.
Учитывая положительные отзывы об Антоне, Аквильянов уже не раз отправлял его вместо себя на учебный полигон.
Во время одного из таких дней Антон опять позволил себе разрешить устроить дополнительный перерыв в занятиях. Но только в следующий раз в дозор вызвались двое молодых людей с аккуратными прическами и светскими манерами. Они-то, как раз, проспали на посту и не сообщили своевременно о прибытии проверяющих, после чего Аквильянову было запрещено оставлять личный состав на полигоне без штатного офицера, а Антон ещё раз убедился в том, что прическа не имеет никакого отношения к качественной оценке человека.
Погрузившись полностью в воспоминания, Антон не сразу услышал голос парикмахера.
- Готово! – повторила девушка в парикмахерской. Она разглядывала со всех сторон причёску клиента и периодически приглаживала волосы руками.
Антон отвлёкся от своих воспоминаний, ему было приятно, что его как маленького гладят по голове. Двигаться не хотелось, чтобы не прервать эти ощущения.
- Можете посмотреться в зеркало, - девушка поднесла сзади головы зеркало чтобы он увидел свою причёску со всех сторон.
Молчаливо осмотрев причёску, Антон также молча перевёл свой взгляд на девушку. Вновь нахлынули воспоминания детства, когда электрические машинки для стрижки только-только стали появляться в парикмахерских. А до этого стригли ручными машинками, которые вызывали у клиентов неприятные ощущения прикосновения холодного металла. К тому же ручные машинки иногда дергали волосы, на что клиенты очень остро реагировали. С появлением электрических машинок, стрижка стала более приятной процедурой, а прикосновение тёплого инструмента к голове создавало впечатление массажа головы. Такая процедура нравилась в детстве Антону, но его не устраивала короткая форма причёски, которая требовалась на ту пору в школе.
Рука девушки-парикмахера тоже была тёплой, и Антон продолжал сидеть молча в кресле, боясь спугнуть нахлынувшие чувства.
- Что-то не так? – удивлённо спросила девушка.
- Нет, что Вы! Всё замечательно, - проговорил Антон, глядя в глаза девушки и видя её недоумённый взгляд.
Рассчитавшись за стрижку, он вышел на улицу. Светило солнце, чирикали птицы. Мимо пролетела пчела, видно почувствовав непонятный запах парфюмерии.
Постояв немного на улице, Антон ещё раз вспомнил события из прошедшей жизни и, оглянувшись на парикмахерскую, поспешил домой.