Перед самой свадьбой, недели так за две до неё отправились будущие молодожёны в магазин выбирать себе свадебные наряды. В то время, в первой половине шестидесятых годов в уральской глуши необъятного союза происходила пусть с опозданием и местными выкрутасами смена моды. Широкие, прямые, мешковатые от пояса брюки и приталенные кулями двубортные маломерки пиджаки менялись на узкие трубочкой брюки и на пёстрые как африканские попугаи носки, и на ужатые в талии с большими накладными карманами и подложными плечами однобортные в одну пуговку из тяжёлой, плотной ткани пиджаки, прозванные высокопарно френчи. Но особенным писком моды и её совершенством были в те годы среди молодых людей туфли на манке – такая на толстой как бутерброд и белого
цвета подошве щёгольская обувка.
Все эти в брюки дудочкой и облегающие тело юбки, плотно приталенные блузки, и пиджаки встретила тогдашняя молодёжь везде по-разному. На кого-то это подействовало своим заграничным шиком и происхождением, подняв их в собственных глазах, позволив в качестве протеста прикоснуться к европейскому изыску, а кто-то это встретил спокойно и даже равнодушно, хотя в общей массе поколение молодых людей в те годы хрущёвской оттепели считало, что современная мода, как свежее дыхание весны элегантнее и наряднее в своей заграничной утончённости, поэтому и возникло в основном в студенческих кругах бунтарское отторжение устаревших привычных стереотипов взглядов и вкусов довоенной поры, которое прозвали в народе – стилягами. Простенькие платья разлетайки ниже колен отошли на второй план, а им на смену появились модели, которые подчеркивали красоту и стройность женского тела.
У юбок в строгом по форме деловом покрое образовались сзади небольшие шлицы – разрезы. Блузки обрели лёгкое декольте, изысканную простоту и удобство. Но рабочая каста, закоснев в своих привычках, не сразу откликнулась на смелый призыв передовых и современных модельеров, с опаской отнесясь к их нововведениям. Поэтому в магазине у появившихся там заинтересованных покупателей от количества на выбор предлагаемых в продажу товаров глаза не разбежались. Хоть и скудный ассортимент в наличие, но всё же имелся, и платье невесте молодожёны выбрали сразу же. На худенькую, детскую фигурку стройной, как юная ёлочка Капитолинки обновка пришлась в самую пору, преобразив её в нарядную, как бы большую детскую куклу наследника Тутти из сказки Юрия Олеши.
Из белого крепдешина в серый горошек с присборённым колоколом к низу обновка выгодно подчеркивала, удлинив её невысокий рост слегка присборённой в талии юбкой, а едва проявившиеся под юбкой острые коленки, хоть и придавали бедрастой кнопке лёгкий шарм её благоухающей молодости, выгодно обрисовав её девичью привлекательность, всё же отдавали какой то детской непосредственностью. И узкой трубочкой до локтей рукава, которые оттеняли нежную полноту её девичьих рук с милыми ямочками на локоточках, но придавали этому платью немного кукольный вид. В приглянувшейся обновке радостная и счастливая Капитолинка казалась сама себе стройнее, выше, чем есть и даже постарше, но это её абсолютно не портило, а наоборот выдавало некоторое несоответствие между этим выбранным нарядом и тем, кто его собирался надеть. Правда, Капитолинке понравилась с первого взгляда после примерки её покупка, и Семён не смог ей в этом отказать.
А вот с костюмом для жениха вышла у них незадача. Не понравился ему ни старый прямой покрой широченных брюк, ни тесный как дамский жакет двубортный пиджак и ни этот расфуфыренный фасон современных стиляг. У него и без этих из ваты подложенных плечей свои были куда как лучше. И привыкший к разлетавшемуся внизу парусом своему матросскому клёшу он надеялся купить себе что-нибудь похожее, и дружная парочка тихо махнула, сговорившись, пытать удачу в покупке для будущего главы семейства прямиком по направлению в местное и единственное в городке пошивочное ателье.
- Там хоть, по крайней мере, мы сможем заказать себе на свой вкус, любую модель на выбор из понравившегося материала нужную одежду, – забраковал магазинный выбор строгий в суждениях женишок-привереда.
И когда лысый и брюзжащий себе что-то под нос старый еврей узнал, что же хочет заказать у него этот нынешний его посетитель, он удивился и, задрав с толстыми линзами очки себе на лоб, произнёс, приятно картавя.
- Ви, молодой человек, совсем отстали от моды. Вам пги вашей фигуге нужен, это я знаю точно, совсем, совсем дгугой костюм. И повегте мне на слово, стагому евгею. Тот костюм, котогый ви пытаетесь мне заказать – это не лучший выбог. В нём ви пги вашей, с позволения сказать, милой и юной даме будете выглядеть как чегепаха на жегебце вегхом, которая собгалась пгинагодно покататься!
- Почему черепаха то, – обиделся его клиент.
- Потому что устагевший пиджак, – сделал акцент на букву «ч» в слове что, а не на букве «ша» основной закройщик данного ателье, – будет сидеть на вас, ви уж пгостите, но как железный панцигь на стагой чегепахе!
- А откуда вылез какой-то жеребец, – встряла в разговор его будущая супруга.
- Ви пгавельно заметили, милое дитя, – приветствовал Капитолинку хитрый иудей, – как говогила мне моя добгая, стагая мама, – расплылся мудрый хитрован, – именно-таки вылез. Шигокие бгюки на вашем кавалеге будут выглядеть как жегебец скакун в надетых на него обвислых подштанниках. И замете, – добавил лукаво он, – на очень спогтивные и сильные ноги его!
- А откуда вы знаете, что они спортивные? – въедливо сощурила глазки заступница за своего неуклюжего мужа.
- Поживший Илия знает всё. Повегте мне, милая девочка, – мягко привлёк уже на свою сторону Капу ушлый куманёк-портной.
- Так, что вы нам тогда посоветуете? – взяла бразды правления в собственные руки осмелевшая Кнопка.
- Одну минуточку, – скрылся за дверьми прожжённый прохиндей, которые вели из фойе для приёма клиентов ателье в пошивочный цех, – я совсем недавно сшил костюмчик для одного мною и дгугими людьми весьма уважаемому человеку, – появился с обновкой на деревянных плечиках в руках этот продуманный толкач собственного товара, – только он, видите ли, отказался его забрать!
- Значит, плохо сшили, раз он отказался, – начала торг, уверовавшая в собственные силы, напористая стрекоза.
- Нет, нет! Ви не пгавы, – грустно улыбнулся, запротестовав, учтивый закройщик, – он, этот уважаемый мной человек, пгосто, взял и немного умег недавно!
- Как это немного умер, – не понял шутку, бывший флотский старшина.
- Обыкновенно. Зажмугился!
- А почему немного то?
- Немного – это, значит, насовсем, – начал лекцию о еврейском юморе этот дядька, явный одессит, – а насовсем – это значит что немного!
- А чё тогда по-вашему много? – вперился в работника ателье матросский клёш.
Старая бестия задумался на мгновение и ответил, шутя.
- Много – это когда уже ничего сделать нельзя!
- А с мёртвым, значит,можно чё-то ещё сделать? – ухватил на слове одессита Сёма.
- А как же, – не смущаясь, ответил тот, – если ви Иисус Хгристос, тогда ви можете всё!,и даже оживить Лазагя!
- А кто такой Лазарь, – поинтересовался, не читавший библию, безбожник.
- Ясно, – улыбнулся снисходительно ортодоксальный муж, – ви не Иисус, а я не тот Лазагь!
- Да при чём тут какой-то Лазарь, – вспылил обалдевший покупатель, – вы хотите предложить мне костюм с покойника…
- Ну что ви, что ви, молодой человек, – парировал выпад заказчика тёртый калач, – Лазагь здесь и в самом деле не пгичём. Этот костюм, пгавда, сшит, как оказалось позднее, на безвгеменно умегшего человека, но никогда на него он не был одет. Это же абсолютно новый костюм, – сунул вешалку с товаром Сёмке под самый нос одесский портной, – чтоб ви знали, – высунулось из-за костюма приторно сладкая физиономия матёрого мастерюги, – этот человек, которому я пошил мой шедевг, пгосто не пгишёл ко мне на последнюю для него пгимегку. А за день до этого, как мне сказали, он пгиказал долго жить, скончавшись от сегдечного пгиступа!
- А я здесь при чём, – угрожающе принял Семён слова незнакомого ему человека о преждевременной чьей-то смерти.
- А пги том, что костюмчик этот точь-в-точь на вас и остался!
- Ну и што, – не улавливал мысли работника ателье хмурый местный тугодум.
- А то, что ви и тот покойник – одно и тожье!
- Я ещё пока живой, – огрызнулся на сравнение бывший акустик, – да и умирать я пока ещё совсем не собираюсь!
И старый плут, приморский кутюрье тут же извинился, изобразив на масленом, как пончик своём лице повинную мину, но шедевр свой уносить не стал. Тёмно-серого цвета, с едва заметной вертикальной полоской да ещё с лёгким серебристым отливом костюм то этот и в самом деле смотрелся весьма и весьма презентабельно.
- Может, примеряешь, Сеня, – зарделась смущённо его любимая.
- Будте любезны, – в момент подсуетился хозяин предлагаемой обновы.
И будущий муженёк согласился без уговоров. Когда он во всём своём великолепии сияющий подсолнух появился из-за шторки примерочной кабинки, его восхищённая Капа, ласточка рукокрылая, разом вспыхнула радостным сполохом.
- Ну как? – поинтересовался новоиспечённый стиляга.
- Ой, Сеня, – изумлённо выдохнула будущая жёнушка, – как хорошо то, – и тут же захлопала, как малое дитя, приплясывая, в ладошки.
А недавнему морячку и самому понравился этот элегантный, праздничный туалет, не смотря на его экстравагантную современность, особенно льстил душе цвет не яркий, но примечательный и не сильно ужатая талия пиджака, и в меру широкие плечи, но с тонкой подкладкой, и плавно от бедра сужающиеся к низу брюки с широкими манжетами. И всё это вместе, как нельзя лучше, придавало атлетической фигуре жениха богатырскую стать, и мужественную нарядность, и праздничный образ.
- Есть у меня для вас пгедложить и хогоший гальстук, – поощрительно высказался знающий толк в жизни умный сын израилев. И тут же, не мешкая, вынес ярко-бордового цвета узкую повязку на мужскую шею, – если будет у вас ещё и дгугая губашка и дгугие, ви уж пгостите меня, стагика, но и мокасины, то ви будете, молодой человек, совегшенно-
таки по всем мегкам неотгасимы, как говогят у нас в Одесе!
- А што такое мокасины? – услышал деревня незнакомое слово.
- Туфли, по-вашему, – развёл руками бывший житель с молдаванки.
- А по-вашему?
- А у нас в Одесе говогят штиблеты, – скромно улыбнулся эвакуированный в глубь страны житель с берегов Чёрного моря.
- Интересно, – озадачился заводской работяга.
- Такой бгиллиант, как у вас, тгебует шикагной опгавы, – указал недвусмысленно в сторону восхищённой невесты пошивочный дока.
- Где вы видите здесь оправу, – не понял его уральский недотёпа.
- Опгава – это ви, молодой человек. А бгилиант – это ваша кгасавица дама!
- Так уж и красавица, – вспыхнул от гордости польщённый похвалой претендент на обладание этой зримой своей драгоценности.
- Повегте, евгей-отец знает в женщинах толк, – посветлел глазами лукавый ловкач, – но ему интегесно узнать, в чём будет одета ваша пассия, когда ви вместе с ней уже-таки отправитесь в загс?
- Откуда вы про загс то узнали? – насупился принаряженный прынц.
- О-о! Это не так уж и тгудно догадаться, – озарила лицо портного добрая улыбка.
- Но зачем вам это? – сжался в комок простодушный жених.
- Затем, что под этот костюм нужно ещё и особое платье, – пояснил ему потомок из древних Палестин.
- И оно у вас, конечно, есть!
- Ви говогите как закогенелый одесит, – обласкал женишка улыбкой знающий толк в женщинах старый лис, – но платье, ви пгавы, у меня таки есть вам пгедложить!
- Но мы уже купили платье, – снова вмешалась в мужской диалог, смутившись, как ребёнок, сникшая пуговка.
- А могу я взглянуть, – поинтересовался поднаторевший в делах пошивочных этот труженик городского захолустного уральского ателье.
- Пожалуйста, – протянула ему Капитолинка свой свёрток с покупкой.
Развернув бумагу, опытный закройщик обнаружил там всего лишь приятное на вид женское одеяние, но ничуть не более.
- Слишком пгосто, – заключил он, – но я могу всё испгавить!
- Правда? – как бы дал уже своё согласие на реконструкцию магазинной покупки и довольный предложением жених, светясь, как воитель небесной рати.
- Исправьте, пожалуйста, если можно, и мы пригласим вас на нашу свадьбу, – тихо вслед за ним, стесняясь, обратилась с просьбой к пожилому кутюрье и сама собственница подвенечного наряда, – только времени у нас мало осталось. Успеете?
- За пгиглашение мегси, – поклонился благодарно и муж, и отец.
- Не понял? – сдвинул брови вслед морячок.
- Спасибо, говогю!
- А-а-а… – расцвёл раскатисто хват Раскатов облегчённо.
- Когда пгиготовить платье?
Капитолина назвала нужный срок.
- Будьте увегены, – заверил её спокойно гарант, – оно будет готово и даже немного ганьше. Ви будете довольны, – завернул он обратно в бумагу Капитолинкину обновку.
- Сколько мы вам должны за это, – полез в карман за деньгами Семён.
- Нисколько, – ответил мастер, – это будет вам мой подарок к свадьбе. И покинул приёмное отделение пошивочного заведения.
Расплатившись с милым и интеллигентнейшим работником ателье, парочка сразу и удалилась покупать себе обувь, опять же прислушавшись к совету того же самого мудрого и славного еврея. С этими покупками всё оказалось на редкость проще. Разнообразия там в обувном магазине не наблюдалось, и будущие муж с женой купили то, что на ногу им по размеру обоим полезло. Капитолинке взяли светло-серые, со слегка закруглённым носком на невысоком каблучке туфельки с маленьким бантиком, а Сёмке коричневые на кожаной подошве полуботинки со шнурками так же с немного заострённым носком.
Но то, что сотворил с простеньким платьицем Капитолинки старый дока иудей – не возможно было передать никакими словами. Главной и яркой достопримечательностью в том обновлённом с его помощью наряде была большая на всё плечо яркая пурпурная роза. Узкие трубочкой рукава одесский кудесник Илия Моисеевич, так величали этого лучшего закройщика в городе, подрезал, выгодно оголив мягкие руки владелицы своего шедевра, а сам подол внизу, приподняв слегка вверх, ещё больше подобрал его во внутрь в форме как бы нераскрывшегося бутона всё той же самой розы. По талии он пустил пришитый узкий поясок с аккуратненькой бабочкой чьи два разные по длине элегантных, ниспадающих от талии расширяющихся к низу конца казались лепестками нераспустившегося цветка. Но, главное, цвет розы на Капином платье совпадал один в один с Сенькиным галстуком, так что на лицо был явно завершённый ансамбль, который и объединял брачующуюся пару в уже единое целое. Такое невозможно было встретить тогда в глухом уральском, рабочем городишке. Неизбалованное светским шиком больших городов местное население так же, как прежде обходилась малым, а, точнее тем, что находилось у них в магазинах в продаже, и не роптало по поводу всяких там модных вывертов и изысков, в которых щеголяли там, где-то далеко от Урала по шумным и суетным улицам двух столиц огромной страны.
В начале октября Сенька с Капкой, как звали их между собой друзья, спроворили в доме у себя небольшую более чем скромную вечеринку-свадебку в узком кругу всё тех же своих немногочисленных близких друзей, но без присутствия родни. И не питая никаких иллюзий на будущее, но с верой в душе на тихое счастье, отметили супруги Раскатовы это своё знаменательное событие в их личной жизни, которое на долгие годы, если не на всю
жизнь, определяло их дальнейшее совместное, семейное существование. Оба, он и она по уши влюблённые друг в друга голубочки, знали, что надеться им не на кого, поэтому они и рассчитывали только на собственные силы, труды и пожелания.
- При таких-то нарядах вам, ребята, – сконфуженно призналась одна из Капкиных подруг, – в Москве венчаться надо, в кремле, а не здесь по ухабам пыль собирать!
- В кремле – это можно, – обнял свою нарядную фифу разряженный богатырь.
- А чё! Я согласна, – поддержала будущего мужа и его половинка.
- У нас свой кремль и тоже каменный, – указал на дом Семён, – там и гулять, и пить в нём, и плясать с вами под гармошку будем!
- Я вам попью, – грозно потрясла кулачком пока ещё невеста, – но плясать, так уж и быть, я великодушно разрешаю!
- Правильно, Капитолина, – улыбнулся бригадир Семёна старый Кузьмич, – держи мужа своего в ежовых рукавицах, а то гляди и потеряешь. Видала какой он бравый у тебя субъект, – приобнял он за плечи смутившегося стилягу. А жёсткие, прозванные народом, беспощадные рукавицы палача были названы в память о супостате, сталинском холуе, его безграмотном наркоме Внутренних Дел Николае Ежове.
- Никуда он, этот субъект, и без ежовых рукавиц от меня не денется. Пусть только попробует. Правда, Сеня, - радостно прижалась щекой к руке будущего супруга козочка счастливая – бодливая шалунья.
А у Сени глазки масленые, рот до ушей, грудь колесом чисто кочет на току, только что не кукарекает, размахивая крыльями.
- Пора, ребята идти. Пора, – напомнил молодожёнам Кузьмич, куда эти его ребята вместе с приглашёнными намеревались направиться.
Ждать было больше некого, так как ещё совсем нестаренькая, вторая Раскатовская нянька баба Таля пожелавшая быть не только на свадьбе, но и в Доме Культуры у него на церемонии бракосочетания в последний момент вдруг неожиданно для всех снова немощь какую-то подхватила и слегла голубушка довольно серьёзно и, похоже, надолго. А перед этим, недельки за две Сеньке через внука Ванятку она передала.
- Обязательно пойду в Дом от Культуры, чтобы было что, когда помру, там твоим в загробном мире матушке с бабушкой порассказывать!
Но не случилось ей, младшей Матвеевне на свадьбе у племянника погулять, хоть и шибко хотелось. Слегла она, притворившись больной и была у неё для этого весьма, по её разумению, серьёзная причина. Ровно за неделю до свадьбы собрала она у себя взрослых чад своих с их мужьями и жёнами вместе и объявила.
- Знаю я сколько оставила Надюша Сёмке, скопив, деньжат. Так он все их почти на свадебные наряды себе и будущей жене и истратил, а оставшуюся часть решил пустить на застолье, на разгул убухать. Свадьба дело святое, конечно, – продолжила бабка, – но я не знаю, – призналась честно старая детям, – что и сколько оставил своей приёмной дочурке всеми уважаемый в нашем городе врач-профессор, но кажется мне, что молодые то наши с деньгами остались на мели. Верно я говорю, – обратила взгляд последняя из Головановых на младшую сноху свою Антонину, бухгалтершу в цехе, где работал Семён, и та молча, со всем соглашаясь со свекровью, кивнула утвердительно головой.
- Откуда сведенья то, мама, – попытался уточнить Сергей, не обратив внимания на тайный перегляд между братовой женой и его родительницей.
- Вы же знаете, что у меня в ателье работает дочь подруги моей модистка Тамара, – начала запрягать из далека старшая в роду Чистяковых, – вот она то мне и сказала, во что обошлись им, щедрым кутилам их свадебные покупочки!
- А она откуда всё знает, – не унимался её взрослый первенец.
- А у Тамары своя подружка в магазине «Одежда» работает. Да што и говорить то, – возмутилась Матвеевна, – Сёмка наш из себя парень видный. Много баб засматривалось в городе на него. Вот и пошли меж ними суды и пересуды. Раскопали они незамужние то сударушки по знакомым, что не такая уж и большая зарплата у Сёмкиной пассии да и его самого, женишка мильёнщиком не назовёшь. Вот и скажите вы мне, детки мои, где же им двум сиротам деньги на большую с поцелуями и музыкой, с дорогими нарядами шумную гулянку взять? Где, спрошу я вас? Где…
И понурые потомки хором промолчали, не зная ответа. Только Петро, ушлый кум торговых дел, мужик младшей дочери Маринки рискнул предложить.
- Может, заняли у кого?
- Ты чё ли расщедрился, – зыркнула на него Матвеевна.
- У меня не просил он, – признался, заткнувшись, Петруха.
- Потому то и хочу я вам, дети мои, – слабо усмехнулась на полуслове старая мать и тёща, – следующее сказать, – взяла паузу мудрая бабулька.
- Не томи, маманя, – подала голос Валентина.
- Поздравить Надиного внука с его избранницей мы все непременно должны. А на свадьбу пойти совсем не обязаны!
- Да как же так можно то, мать, – не поняли её дети и внуки, – Семён, он же тебя в первую очередь любит и ждёт!
- Я знаю, – согласилась с доводом своего дружного выводка рачительная хозяйка, – но и с долгов начинать жить молодым тоже ведь не годится. Всю жизнь свою вот так они и могут пустить, утонув в долгах, под откос!
- И чё ты предлагаешь, мама, – взяла слово Маринка.
- Пусть они, моряк с его Капитолиной отмечают своё бракосочетание в кругу своих друзей. Я думаю, денег у них на это дело хватит. А мы уже сообща в складчину с браком то их и поздравим. Соберём с семьи по четверной – это и будет от нас им наш подарок, – с уверенностью завершила сходку старая придумщица.
- А чё мы им скажем? – влез в разговор и Генька, муж Валентины. Уж очень ему у Сёмки на свадьбе попить да погулять хотелось, в, как говорится, оторваться на халяву.
- То и скажем, – охладила пыл старшего зятя Наталья Матвеевна, – что я заболела!
- А кто им скажет про этот недуг твой, – понял, чего хочет мать, её сын Сергей.
- Ты, Серёжа, и скажешь!
- Чево я скажу?
- А то им и скажешь, что меня опять уложила хворь в постель и што обе мои дочки, его же Семёна, любимой тётушки, не бросая работу, поочерёдно за мною немощною то и ухаживают, ходят по очереди по вечерам, а их мужья без жён своих пойти и праздновать у молодых их бракосочетание позволить себе никак не могут. И вы братья так же, проявляя с сёстрами родственную солидарность, так же считаете, что идти и веселиться, когда мать непредвиденно вдруг за недужила!
- И дальше чё? – не понимал Сергей, как ему быть при встрече с матросом.
- А дальше ты скажешь, сын, пообещав молодым, что обязательно все мы придём к ним, чтобы поздравить их, наших новобрачных, но только после моего выздоровления!
- Но и тогда тоже деньги Сёмке будут нужны, – не сдавался заводской прокатчик.
- А к тому времени молодым уже будет не до нас, да и у нас самих много дел каких в семьях прибавится. Хороша ложка к обеду, – улыбнулась, одержав свою из сообразных расчётов женскую победу, мудрая дщерь царского лесничего, – а к ужину нас не звали!
- Ну ты, мать, и придумала, – в голос удивились все мужики.
- А как же, – оценила та единый, одобрительный возглас мужской половины своей многочисленной родни.
На том и порешили отроки Захара Чистякова с матерью, как им быть в этой, мягко говоря, щекотливой ситуации.
- Неужели так всё всё плохо? – уточнил молодожён при встрече с дядькой Сергеем не за долго до его намеченной свадьбы.
- Не ловко как-то уж, Сёма, сам понимаешь, – пробормотал неуверенно тот, отведя в сторону взгляд свой, – мать хворает, а мы гулевать да сплясывать, радуясь, станем. Нет! Не дело это, сам понимаешь. Не по-людски как-то…
- Выходит, не рады вы за меня, – нахмурился двоюродный племянник.
- Да рады мы, Сёма. Очень рады мы за тебя, – сотворил кислую мину сожаления на лице Сергей Захарыч, – вот поэтому мы и зайдём к вам поздравить вас, но только позднее. И не сердись, – извинился неловко уважаемый им дядька, – зайдём, да и то, только чтобы поздравить, а не пить да гулять – праздновать. На частые праздники то ни каких денег не хватит ни у тебя, ни у нас!
- Ясно, – не поняв ничего, но просветлел немного лицом, утешившись сказанным в оправдание будущий муж и семьянин.
Так что свадебное торжество прошло без присутствия родственников. Но подарок от бабы Тали и всей родни всё же вручил молодожёнам сын Валентинки Иван, но придти на праздник и он отказался, сославшись на домашние хлопоты. Накануне заявился юный Иван Геннадьевич к троюродному братцу в дом, где полным ходом шла уже подготовка к застолью и протянул пять новеньких бумажек в четвертном номинале, смущаясь.
- Бабушка и все наши кланяются вам с Капитолиной, Семён Аркадьевич, и желают вам много-много счастья, ну и сами знаете, чего ещё…
- Чево ещё то? – будто не понял пришельца хозяин дома.
- Ну это… – замялся застенчивый вьюнош.
- Чево это? – продолжал подначивать поздравителя корабельный акустик.
- Детей, – окончательно смутился юнец, передавая деньги в руки его.
- Вот это правильно, – одобрил пожелание, обняв его, будущий отец.
- Так я пойду? – выполнив поручение, засобирался Ванятка.
- Ну как там наша Матвеевна, – спросил серьёзно у гостя жених, – себя чувствует? Не полегчало ещё?
- Нет! Всё так же, – вздохнул тяжело внук бабы Тали и двинулся восвояси.
- Передай всем вашим родным от нас с Капитолинкой низкий поклон и большущее спасибочко за дорогой подарок, - и добавил, - отгуляем с друзьями наше с Капитолинкой торжество, и я сам родного хворобышка потом навещу!
- Передам, – донеслось из-за порога.
- И обними от меня лично ты, Ваньша, свою бабушку, – напутствовал парня вслед счастливый молодожён.
- Обязательно! - донеслось в ответ.
- Хороший парнишка вырос, – улыбнулся бывший старшина, – Бог даст, так и у нас с Капитолинкой своё сынок будет, а то и два, если не более!
Своим свидетелем к себе на свадьбу будущий супруг электрик Раскатов пригласил своего закадычного дружка Вовчика Глушкова, а посажённым отцом бригадира Кузьмича. Эвакуированный вместе с заводом он, закоренелый холостяк был для Сёмки не только его наставником по работе, но и многоуважаемым заводским товарищем. Всю свою жизнь по неизвестной причине Дмитрий Кузьмич, техник по обслуживанию промышленного в цехе электрооборудования посвятил заводу и этому выбранному им ремеслу. Ещё до войны он уже трудился на заводе, вместе с которым и прибыл сюда на Урал в эвакуацию. Всё новое и старое оборудование на том участке, которое было в его ведении, он знал как пять своих пальцев, быстро и своевременно способен был определить любую возникшую неполадку. Он и сейчас продолжал содержать в рабочем порядке всё электрооборудование вверенное ему с его ремонтной бригадой электромонтёров и ремонтников.
Вовка же – демобилизовавшийся пограничник уже два с лишним года как пахал на том же заводе, что и Семён вместе с отцом в одной бригаде листовых прокатчиков. После того, как скоропостижно скончалась Сенькина мать, ушёл из бригадиров строителей в цех холодного проката Вовкин отец, не пожелав трудиться под началом другого, незнакомого ему руководителя, взяв в бригаду к себе после демобилизации и сына. А Вовка – балагур, весельчак по натуре, кудрявый блондин, гармонист и певун пользовался в городе немалым успехом среди незамужнего женского населения. Избалованный их вниманием он, повеса и ловелас не спешил, как он сам же и выражался, слишком рано надевать на себя хомут по
дурости, не нагулявшись, обзаводиться семьёй и кучей голодных спиногрызов.
- На мой век девок хватит, – заносчиво бахвалился он, – как устану гулять, тогда и женюсь, и заведу себе сразу семеро по лавкам белобрысых Вовчиков!
- Смотри, как бы всё не прогулял, – замечал ему, не одобряя такое поведение, его ж более чем серьёзно настроенный друг.
Он не приветствовал такое безответственное отношение своего корешка к семье и к легкомысленным любовным занятиям. Пройдя детский дом, он, вчерашний сирота считал ещё с той поры, что одному мужчине без семьи никак нельзя и свято верил, что жениться надо один раз и обязательно навсегда. А все эти повторные браки Сёмка матрос считал и рассматривал как баловство и проделки от лукавого, на что друг его Вовка-ходок, скалясь, брал в руки гармонь и хищно рвал на всю ширь меха его отзывчивого инструмента.
- Я люблю-у тебя жи-и-изнь,
И наде-еюсь, что э-это взаимно, – отвечал он резонёру словами известной песни.
Кузьмич и Вовка, не считая жениха, составляли мужскую часть в этой скромной по счёту свадебной компании. Другой же его друган по работе спортсмен Валерка как всегда отсутствовал в городе, срочно уехав куда-то на какие-то там соревнования, а остальные же присутствующие были с Капиной стороны. В итоге: всего семь человек набралось. И вся эта разновозрастная компания, шутя и смеясь, шумно заявилось перед обедом в субботу в обихоженный по этому случаю дом жениха, прихватив с собой и Вовкину подружку, в два ряда пуговицы клавиши – гармошку. Ватагу эту в доме ждали, но ждали там и ещё одного уважаемого человека, к сожалению, не Бориса Вениаминовича, но вместо него нынешнего руководителя и главврача местной больницы ведущего хирурга Юрия Петровича Гущина.
Борис же Вениаминович, узнав, что его обожаемая девочка Капитолинка собралась выйти замуж, тайком от всех, подав заявление, перебрался, не предупредив никого, в дом для ветеранов Великой Отечественной Войны, куда-то ближе к центру страны, в её лесное Подмосковье. Не захотел старый профессор и интеллигент на излёте жизни остаться один без внимания в пустой квартире. Он понимал, что, если раньше у его Капитолинки было и какое-то время, и желание забегать к нему на часок-другой побыть и пообщаться с ним, то сейчас она, выйдя замуж, всё своё внимание по законам природы будет отдавать не ему, а другому уже мужчине. И он уехал, чтобы не терзать своим присутствием душу любимой девочки, невольно внося раздор в семью его обожаемой малявки, оставив ей в наследство
на всякий случай свою двухкомнатную квартиру.
Не пришёл на скромное торжество и тот, кого с неверием, но с надеждой ожидали Семён с Капитолиной. Отказался и он присутствовать на свадьбе своей милой медсестры без жены, сославшись на свою, немыслимую занятость. И все, конечно, сразу же поняли, что это за такая вдруг у него оказалась неразрешимая занятость, как ни его благоверная и ревнивая супруга, которая с трудом переносила Капитолину. Боялась баба остаться снова одна, вот и не подпускала она к мужику своему никого на пушечный выстрел, строжайше охраняя, как пёс цепной принадлежащие ей тело и душу. К тому времени, когда в семье у Гущиных уже и свой появился общий ребёнок, то эта жёнушка успела прибрать к рукам в семье всю власть. Узнав от мужа восхищённое мнение о нарядах жениха и невесты, она и вовсе разума лишилась. Существенной добавкой ко всему было и то, что Юрий Петрович на бракосочетание должен был прийти один. Вот по этой причине сильной занятости он и не явился, но очень хотел заглянуть на торжество к своему военному подсумку хотя бы на одну краткосрочную минуточку.
В серости холодного уральского быта яркий южный одесский изыск произвёл и на Вовку гармониста неизгладимое впечатление. Когда он впервые увидел всё это свадебное великолепие, то тут же поклонился низко по пояс нарядной невесте, всерьёз признавая её красоту, но, скрывая истинные ощущения, превратил этот поклон, как бы в шутовскую, с вывертом приятную выходку, высоко задрав свою левую ногу.
- Вы, случаем, господа, к нам сюда не проездом ли из самого Парижу прибыли или же, может быть, из Амстердама,? – пропел, будто сироп разлил по шутовской физиономии придворный музыкант Раскатовский четы в раскоряченной позе.
- Ну что вы, – подхватила его безобидный выверт Капитолинка, – соизвольте выше взять, любезный сударь. Мы из самой Америки через весь океан к вам сюда на свадьбу с будущим мужем заявились праздновать своё бракосочетание, – жеманно подала она Вовке руку для поцелуя.
- Остановите пароход, – капризно продекламировал шутник, – я пешком пойду, – и лихо изловчился, стоя на одной ноге, приложиться он губами к тыльной стороне Капиной ладони, опустив, не отрываясь от её руки, задранную кверху ногу.
- Верно говорят, –подхватил это озорное ребячество и Кузьмич, – что счастливым и пьяным море по колено, потому что пьяный человек тоже счастлив, расслабившись!
- А Володька то тут при чём, – не поняли общежитские подруги эту доморощенную и к месту придуманную репризу свидетелем со стороны жениха.
- Владимир тут и в самом деле не при чём, – улыбаясь, пояснил Кузьмич им, обеим деревенским клушкам, смысл этой прозвучавшей смешливой присказки про пароход, – он же про Капитолинкино счастье все нам рассказал!
- Чтой-то уж больно мудрёно вы, Дмитрий Кузьмич, изъясняетесь. Скажите проще нам всем, что завидуете, – упрекнули его, не подумав, две глуповатые наседки.
- Мне и в самом деле завидно по-хорошему, – не стал отрицать этот неисправимый в городке холостяк.
- И чему вы завидуете, – не унимались Капины подружки.
- Тому, что наша красавица Капитолинка сумела ребёнком одолеть эту жутчайшую в мире бездну военного лихолетья, не захлебнуться в её крови, находясь там, в самой гуще событий, и, выстояв, найти своё счастье за тысячи вёрст от Родины и от фронта, здесь вот, на гостеприимном Урале!
- А мы и не думали об этом, – прикусили язык Фенька с Алькой.
- А зря, – свернул разговор умудрённый жизнью Семёнов наставник.
И вся эта чудесная компания, уяснив сказанное, дружно приняла, одобрив весёлую, игривую шутку Глушкова и достойный ему ответ невесты, и саму речь мудрого Кузьмича, и тут же с серьёзным видом засуетились, так как пора уже было молодожёнам и их гостям выбираться из дома на улицу, чтоб вовремя добраться до нового Дома Культуры в городе на намеченное там общее для всех брачующихся мероприятие. И вот ведь, что интересно: начало октября на среднем Урале в природе предтеча праздника Покрова, и в воздухе уже явно попахивает белыми мухами, а тут на тебе как по заказу день с утра выдался прямо на загляденье. Сама природа, приветствуя это сиротское бракосочетание, смяла наступление холодов и, вернувшись к лету, расцвела погожим светлым праздником, как красная девица на выдане, необычно ударившись в плюсовые температуры воздушных потоков.
Но к обеду неожиданно появились тёмные, как ночь дождевые тучи, сквозь сумрак которых иногда, время от времени пробивалось ясное солнышко, но тут же и пряталось за них обратно. Отягощённые испарившейся влагой эти хмурые небесные образования враз, заполонив собою весь обозримый горизонт, зависли над городом мрачно, как коршун над добычей, но проливаться пока не спешили, будто ждали они чего-то, или кого-то. И когда нарядная, и шумливая по случаю обозначенного торжества, вся это небольшая команда со товарищи резво высыпала на белый свет, то им навстречу, будто бы специально выплыло из-за туч жёлтой лепёшкой радостное светило, прорвалось сквозь эту обширную кучевую преграду и ярко с восторгом поприветствовало молодожёнов и их малочисленный кортеж, пожелав им удачи и счастья в будущей жизни.
- Добрый знак, – улыбнулся, приняв это природное явление как предзнаменование, вслух обронил посажённый отец на данной свадьбе, – солнце вестник к радости!
Подхватив суженую аккуратненько под руку, будущий муженёк степенно направил свои стопы в направлении нового городского очага культуры, которое было открыто всего то чуть меньше года назад до Раскатовского дембеля с торжественной помпой. В то время в стране подобные заведения занимались не только развитием художественно-творческого у населения начала, проводя при этом концерты профессиональных артистов в городке, но и превратились ещё в главную, законодательную сваху социалистического государства. И поэтому со всех сторон к нему уже подтягивались, и другие пары таких же молодожёнов в тесном окружении своих, но ещё трезвых и празднично разодетых свит из родственников и друзей. Но вот костюм Семёна и платье с розой его Капитолинки вызывали при встрече с другими парами у тех нескрываемые восхищение и искреннее удивление, так как такое ещё можно было бы увидеть, оценивали люди приятное изумление, где угодно, но только не здесь в их заштатном уральском захолустье.
- Вот бы увидели их, – подумал вдруг Сёмка, – его товарищи по драмкружку какие они с Капой нынче красавчики!
Он знал, что драмкружок, куда ходил он ещё до призыва на службу, основательно обосновался на новом месте. Сами ребята, участники драмкружка, с которыми он иногда встречался в пересменок на заводе, рассказывали ему обо всём, чем они там занимаются, а он так ни разу и не заглянул к ним туда, чтобы поздоровкаться хотя бы, поэтому даже и не знал он, где их комната в этом новом здании находится. То ли времени ученику и жениху не хватало для этой встречи, то ли желание для визита не созрело в его душе.
- А одесский то мастер закройщик постарался на славу, – ворохнулась в головёнке у шалого женишка радовавшая сердце и душу ему тщеславная мыслишка. Это его тонкая, творческая душа настоящего художника проявилась во всём, даже в самых, едва заметных постороннему глазу продуманных мелочах, которые только усиливали общее впечатление от приведённых к единому знаменателю в одежде брачующихся молодых людей.