Глава 10
"Младший брат Ивана Степановича"
Разговор о нём и о российском правосудии
С волками жить – по-волчьи выть.
Русская пословица
– Подожди, Ваня, не торопись. Не успеваю я за словами твоими. Вылетают они из тебя, как пули из пулемёта… как птицы разлетаются в разные стороны, которых шалопай какой-то вспугнул, фулюган и мучитель. Повтори, пожалуйста, последнее… нет! крайнее твоё предложение. С самого краю которое. Будь ласка. Христом богом прошу…
– Скажу ему, Жорке! Братцу моему единоутробному! Младшенькому! Шельмецу! Оторви голове! Да-да! Он такой! Оторва он! Оторви да выброси! Так про таких говорят. Про прохиндеев! Про чертей болотных! Про наглецов и хамов. Про таких хитреньких и подленьких людишек, которые для своего благополучия на всё пойдёт. Вот какой он у меня. Вот что я ему скажу. Слушай Вася и не перебивай. Это будет просьба… Нет. Это приказ будет. Да! Приказ! Ну-ка, братишка, исполни моё желание…
– Ого! Ну и братец у тебя… Ничего себе… Шельмец какой… Мне бы такого братика для исполнения моих желаний. Я бы… Я бы… Я бы… горюшка не знал… А то невезуха сплошная… И желание твоё, Ваня, отменное. Мне бы такое желание…
– Нет, не моё. Не моё это желание. Меня это не колышит. Это желание работников этого раздолбайного РЭУ. Это их желание получить от меня справку из всех городов и весей нашей страны, что я не плачу там за коммунальные услуги. Это они хотят, чтобы я этим занимался. А Жорка остановит эту… эту… Слов нет, как это назвать. В общем, Жорка поставит этих балбесов на место. Ну и всё остальное… Жорке это по силам!
– Хорошо вам, тебе, то есть, Иван Степанович, что имеешь брата. Да ещё такого головастого и рукастого, который всё умеет и знает.
– Ага. Не жалуюсь. Но это у него от должности. Она даёт ему такие огромные полномочия. На этой должности ему всё по плечу. Вовремя он проявил находчивость. Ага! Так и было. Подсуетился он. Фарт ему выпал.
– Фарт? Как это фарт… Что это ещё за фарт такой?
– Ну, чтобы в прокуроры податься. Работал бы дворником или этим… как его… слесарем… – ничего не смог бы. Да хоть бы и инженером.
– Да. Точно. Инженеры нынче тоже не в почёте. Как и токари. Как и охранники…
– А я про что. Поэтому он и держится за неё, за свою должность важную, обоими руками и ногами.
– Обеими!
– Чего??
– Обеими! Так надо говорить.
– Может, и надо. Кому-то. А Жорка мой обоими держится! И руками, и ногами! Как вошь вцапился! Зараза такая троекуровская… Зубьями своими! Ему так сподручней.
– Как клещ! И вцепился! А не вцапился… Ваня! Что с тобой? В школе не учился?
– Чего??
– Как клещ! Так надо говорить. Как клещ вцепился! И зубами! А не зубьями…
– Кто-то может… и как клещ. А Жорка мой – как вошь. Как блоха. Как паразит! А зубья у него… о-го-го!! Всем зубьям зубья!! Не сравнить с теми зубами… гнилыми…
– Ладно. Пусть так будет. Мне всё равно. Фиолетово… и до лампады.
– Вот-вот… Зубьями вцапился, чертяка болотный. Челюсти сомкнул – яко зверь. Не разжать. Лом хоть вставляй – согнётся… Хоть кочергу. Хоть другую какую железяку.
– Ничего себе… Вот он какой у тебя… У вас с Гелей…
– Да. Он такой. Приспособился. Присосался. Как к титьке мамкиной. Сейчас бы упирался как раб проклятый… – метлой махал или этим… как его… ключом газовым гайки на трубах крутил… Ну, а если инженером был… – опять же одну только мурцовку хлебал бы… Ложками… ковшами… вёдрами, бочками!! Ручонками своими сухонькими махал бы… – мытарствовал, то есть.
– Это точно… Прав ты, Ваня. Ох, как ты прав. Кто бы знал. Дожили мы с этими младыми реформаторами… чертями болотными… до ручки, до самой, – уныло выдохнул Кульков. Его всего трясло в нервном порыве. – А ещё, Ваня, мне в глаза всё время лезет этот… инженер… главный… Кашеваров… Геннадий Иванович… Ой… не Иванович… а этот… как его… вот… Николаевич! с пирожком и раскладушкой в обоих… нет! в обеих руках… Вот же гад ползучий… Вот же прохиндей, каких свет не видывал… Козёл он вонючий. Да! Вот он кто! Послал на БАМ меня! Понял?
– А то… Конечно. Так и есть. Такие охламоны всех посылают. Бездари. Ловкачи. Мошенники. Они уже как класс.
– Не понял… Как кто? Повтори, Ваня, пожалуйста.
– Как это ты не понял? Странно…
– Очень просто. Не понял! И всё! Чего тут странного. Да ещё в ушах у меня… вдобавок слякоть какая-то появилась… и шорох нудный… шелестит всё… как листва опавшая… Силов уже никаких… Терпенья тоже…
– Вася! Ну какой же ты, право, непонятливый. Чего тут непонятного?? Наливай и пей! Проще простого тут. Ваще просто. Они, эти бездари, ловкачи и мошенники, уже как класс… то ли политический, то ли экономический. Понял? Ну и хорошо. Я продолжаю. Мы же в своё время от классового разделения уходили, купцов и помещиков… – того… кулаков… – тоже того… Фабрикантов в расход пустили. Хозяев заводов. Кого повесили. Кого расстреляли. Другие сами сбежали. Бросили всё.
– Да. Так и было. Известный факт. Ты прав, уважаемый Иван Степанович.
– Жили без них дружно столько лет. А теперь вот они, черти полосатые, опять вернулись на круги своя… – стал философствовать прокурорский браток.
– Диалектика-с… – задумчиво подчеркнул его высказывания собеседник.
– Ты, Василёк, науку сюда не прилепляй. Тут и без неё всё ясно. Как божий день. В советские времена существовала партийно-аппаратная номенклатура. Она, дорогой ты мой, и командовала парадом. Ну и народ по другую сторону был. Вот как-то так было. Понял, Василий Никанорович? Правда, советский народ. С русскими во главе.
– Ну да. Так и было. К чему это ты?
– А теперь, Васенька, та номенклатура – это элита. Чёрт бы её побрал трижды.
– Я так понимаю, Иван Степанович: если применить научное обоснование, теорию присовокупить, логику добавить и включить мозги в опухшей голове, то с одной стороны в настоящее время существует какая-то эфемерная элита. Так её, во всяком случае все называют. Да и они, шурики эти, себя тоже таким хитрым словечком кличут. Типа… они выше народа. Вернее, они не народ, а нечто божественное. Сверхчеловеки! Типа… им всё дозволено. Всё, что им хочется. Рабовладельцы! Феодалы! Вельможи! Бояре! Фабриканты и заводчики! Ага! Купцы! Спекулянты! Филантропы! Меценаты! Правители! Министры! Законотворцы! Губернаторы и мэры! Прокуроры и судьи! Банкиры и коллекторы! Мешки денежные!! Представители спецорганов и элитных охранных подразделений. Генералы! Адмиралы! Полковники, подполковники и майоры в последнее время сюда же примкнули со своими украденными миллиардами. Оглоеды. Высокоблагородие!
– Ты, Вася, это про кого?
– Про них я! Высокопревосходительство они! Высокопреосвященство!
– Ого!
– Да! Я уже примерно прикидывал, кто в неё входит. В элиту эту. А по закону противоположностей, ну… это как плюс с минусом, с другой стороны должно быть какое-либо быдло. А это, стало быть, наш народ. По их разумению. Понял? И уже, к сожалению, не советский, а российский. То есть это мы с тобой, Ваня. Простые люди. Как тебе такое моё научное открытие? Как я такое выдал? Такое-эдакое!! Нравится??
– Ты, Василий Никанорович, политику к этому не приплетай. Не надо!! Власть не любит такие высказывания. За это и посадить могут. Поэтому ты это своё открытие лучше с женой обсуждай, а не со мной. И по возможности на кухне. Или под одеялом.
– Так это ты начал про классы разглагольствовать!
– Классы – это тебе не политика!! Это жизнь. А в этой нашей жизни образовались откуль-то самые разные классы: парламентарии; чиновники; министры; администраторы; крупные собственники; правоохранители всех типов, родов и сословий: милиция-полиция, прокуратура, следствие, суд, всякие уфсины, фэмээсы и другие эсы и ины; армия тут же, особенно генералы с адмиралами.
– Это ты, Ваня, точно сказал. Про классы. И армию правильно сюда приплюсовал.
– Ясное дело!
– Вот-вот! Генералы и адмиралы как на дрожжах растут. Семимильными шагами они шагают по плацу. Скоро маршалы снова появятся. Генералиссимусы.
– Всё может быть. Я тебе, Вася, тайну одну сейчас открою. От Жорика услышал. Намекнул он мне про один секрет государственной важности…
– Ого! Тайна… Ничего себе… Секрет… И в чём же он выражается?
– Только, Вася, про это никому ни гу-гу! Понял?
– Ну да. Понял! Могила!
– Смотри у меня… Поговаривают, что может появиться и национальная гвардия.
– Ого! Ничего себе… А для чего?
– Для защиты!
– Ого! А кого? Защищать кого надо?
– Ты чего? Не понял? Сам знаешь кого. Думай ширше и глыбже!
– Кого? Не могу придумать… Кого она защищать будет?
– Их… Элиту!
– Кого-кого?? Элиту?.. Какую ещё элиту... И, главное, от кого её надо защищать?
– От народа нашего… обездоленного… обнищавшего… униженного…
– Да ты что… Вот так дела… в наших околотках… Брат такое тебе сказал?
– Нет. Не брат. Подслушал я его разговор с генеральным. Это секрет большой. А Жорка потом подмигнул мне. Мол, знай наших. Дескать, они теперь под защитой будут. Это он намекнул мне таких образом. Я же говорил тебе, что шельмец он. Да они все там такие. Не чета нам, смертным.
– Ну ты даёшь… А конкретности знаешь? С кем они будут воевать? С народом?
– Да! Для борьбы с инакомыслящими и другими преступными элементами.
– Ничего себе… Вот ведь как… Кошмар… За счёт народа против народа…
– Тс-с… Молчок! Зубы на крючок! Вася… Я тебе этого не говорил… Понял?
– Йес! Не дурак… Молчу. Могила…
– Это ещё не всё. Множество контрольных и надзорных субстанций тоже в этой когорте. Но они, надзиратели и контролёры, в природе-то существуют, но конкретных успехов у них, увы, нет. И их тоже тьма! Тоже кормятся за счёт… Ну, ты понял за чей. И над ними над всеми – власть. Это три-четыре человека. Может, чуть больше. То есть это всё – сплошная арифметика, а не политика! Вот что в стране происходит, Вася-Василёк.
– Да уж! Математика – царица наук! Кого-то в степень возвели, а из кого-то корень квадратный или кубический извлекли. Кому-то прибавили, а у кого-то отняли. Одного члена умножили в три раза, а двух на кусочки разделили.
– Одного одели, а сто раздели.
– Одного родили, двух убили, десяток покалечили.
– Сотню уничтожили…
– Тысячу сгноили…
– Многие тысячи посадили…
– Миллионы сами померли…
– Вот-вот. Всё там перемешалось на сто рядов. Депутаты и сенаторы, госслужащие, олигархи, банкиры, фабриканты и заводчики. Понял, мил человек? Я у тебя спрашиваю, Вася! А? Вася-Василёк…
– Понять-то я понял. Не дурак. И с арифметикой в ладах. С детства. Но вот этих всех, которые субстанции, как ты их ловко назвал, становится всё больше и больше. Эх… Плодятся не по дням, а по часам. И размножаются они не с арифметической прогрессией, а с геометрической. Можно и тригонометрические функции для анализа применить. Для обоснования, так сказать. Я, Иван Степанович, ещё одну субстанцию заметил в нашей стране. Это – всевозможные институты научные. Типа того, что переходный период изучал одно время. Помнишь? Под руководством либерала-выскочки Гайдара! Не того, что книжки детские писал. И не того, который лётчиком был. Другого. Но он так его и не изучил. Период тот переходный… Зато денег из казны огрёб – мама не горюй… И эту, кровавую шоковую терапию изобрёл. До сих пор икота донимает. Как вспомню его, так вздрогну. А как только вздрогну, так икну сразу. Заколебала уже! Икота эта. Начальник того учреждения помер, а контора осталась. И не одна. Так вот, этих институтов, центров, союзов, объединений, блоков, ассоциаций, федераций, обществ и товариществ, коалиций, фондов, ассамблей и других самых разных злокачественных опухолей развелось видимо-невидимо. Сам посмотри на эти вездесущие образования. Заметь: вездесущие – в прямом смысле слова. Ссут они везде, где ни попадя. Ссат. Мокро после них становится. Сыро. И мочой воняет. Бррр… Директора, заместители, помощники, советники, консультанты, референты, научные сотрудники и другие представители этих множественных зловонных формирований заполонили все политические ток-шоу на телевидении, оккупировали все каналы, передачи под себя делают, верещат с пеной у рта со страниц газет и журналов. А судя по их ничего не значащим словам и неадекватному их же поведению, они – никто. Нули круглые. И тоже в прямом смысле слова. У меня вопрос: на какие такие средства они существуют? Где деньги берут? Кто им даёт? Неужели тоже из казны?? А???
– Ну ты и разошёлся, Вася. Не остановить. Тебя бы туда. На ток-шоу эти…
– Не-е-е… Я туда не ходок. А то, что пример привёл… – просто накипело! Я же не слепой. И не глухой. Я же гражданин своей страны, всё-таки. Какая бы она ни была. Так-то вот. Парниша…
– Ну ладно, гражданин своей страны. Завязываем с политикой. И с арифметикой. Пусть власть с ними сама разбирается. На то она и власть. А мы давай-ка снова вернёмся к нашим баранам. Прокуроров я имею в виду. Это же отдельный класс нашего общества. Привилегированный. И клан обособленный. Так можно сказать. Я про них что-то такое знаю, чего ты не знаешь. В курсе я их деяний. Наслышан… Представляю… Из первых уст, так сказать. Со слов брательника моего. Он же там, у себя, в гуще событий вращается, в одном котле с ними варится, так сказать, чертяка он разэтакий.
– Да-да, конечно. Так и есть. Я вот тут ещё хотел…
– Хотеть потом будешь. С женой… А сейчас слушай и не перебивай. Пожалуйста.
Василий Никанорович недовольно скривился, сморщился, но промолчал.
– Так… что же я сказать-то хотел… Вот, чёрт болотный, забыл… Ах, да. Вот про что. Про жизнь. Вот у них-то жизнь удалась. Авторитетно заявляю. К дяде не ходи… Как сыр в масле катаются. Хужее, конечно, чем у судей.
– Хуже! – поправил его Кульков.
– И всё-то ты знаешь, чертяка. Не иначе, как учителем был. Мы тоже кой-чё могём. Тоже в школы ходили… Тоже чему-то учились… Буквари читали. В университетах за партами сидели. Как и все. Так вот… У них – хужее! Гораздо хужее. Хужее, чем у судей. Но ненамного. Совсем на чуть-чуть… Те-то служители Фемиды вообще недосягаемые! Прынцы! Прыщи! Ага! Недостижимые они. Судьи-то! Понял? Конституционный суд куда отправили? Правильно. В Питер! А зачем? С глаз долой. Из сердца вон. Поди… теперь… доберись до них. Не так-то просто это сделать. Недосягаемо. Недостижимо. Далеко. Не по пути. Не по карману. Затратно. И они все тоже неприкасаемые. Все судьи. Все до одного. Независимо от ранга, чина и предназначения. Теперь их пожизненно назначают. Чертей болотных. Ну, и они тоже. Судят. Пожизненно. Иногда. Кое-кого. Но не всех. Своим-то за магарыч условно дают: хоть девять лет… хоть четырнадцать. Но… зачастую отпускают с миром. Иди, мол, сват… брат… сестрица… То срок давности закончился, то улики не те, то вовсе их нет. Якобы… В общем, в ихней кухне сложно разобраться. И не лезет к ним никто с расспросами. Я же сказал, что они недосягаемые и неприкасаемые. Ладно, пусть живут как знают, черти болотные. Про них особый разговор. Особливый. И не короткий.
– Это точно. Верно, Ваня, говоришь.
– Но прокурорские товарищи тоже свили себе неплохое гнёздышко. И у них в разы лучшее, чем у ментов… Гораздо лучшее…
– Лучше?
– Ну да! Лучшее… Мусора-то ниже рангом. Они же легавые…
– Это точно. Так и есть. Ниже они, Ваня. Ты прав.
– И прокуроров на мякине не проведёшь. Они же законники. Понял? А законы у нас… – сам знаешь какие. Не маленький уже.
– Это точно. Законы – что дышло. Испробовал их на себе. А медицинские законы вообще отпад. Тоже на себе испытал. Менять их надо. Вместе с проводящейся в стране реформой. Ощущение такое, что хотят сделать ещё хуже. Хужее, как ты говоришь.
– Конечно. Всё верно. Ты понятливый мужик, Вася.
– И кто же этим всем руководит?
– Отгадай с трёх раз… Не можешь? Подумай получше. Раскинь умишком. Если не определишь, подскажу. Но, в другой раз. А пока думай!.. Размышляй… Они, эти черти болотные, живут в другом мире. И у них всё по-другому. Абсолютно всё. Жорка и в поликлинику другую ходит. И еду другую ест. И зарплату получает не такую, как все. И машинами их обеспечивают с мигалками и волшебными номерами. Живи не хочу!!
– Какими это волшебными? – у Кулькова брови поднялись, а глаза округлились.
– Буковки там стоят такие… хитрые… особенные…
– Не понял…
– Ну вот… Опять он не понял. Ну ты, Вася, даёшь…
– Да я…
– Вася! Не якай… Это некрасиво.
– Ваня! Я не про это. Нашёл, что сказать… Я про другое.
– Хорошо. Говори.
– В нашем алфавите, Ваня, все буквы равны между собой. Как это одни особенные? Так не бывает. И на моей машине такие же… – обычные… русские…
– Такие же, да не такие. Как у нас говорят? Голь на выдумки хитра! Так и в этом случае: придумали себе особенные буквосочетания, черти болотные. Типа: АМР или ЕКХ. Может, другие какие ещё есть… – секретные. Кстати, ЕКХ люди расшифровали таким вот образом: Еду Как Хочу. Машины с такими номерами запрещено останавливать. Понял? Вот так-то!! Ещё талоны им дают для более беспрепятственного проезда. С таким талоном вообще запрещено досматривать и обыскивать. В машину даже заглядывать нельзя. Нос свой туда совать ментам возбранено. Низзя! Вези там кого хошь… Хошь бандюгана, хошь убивца, хошь террориста… Хошь Басаева… Хошь Хандархаева… Хошь Березовского… Хошь кого… Хошь самого Бен Ладана!
– Вот это да… Я и не знал про такое. Мне бы, Ванёк, такой номерок волшебный.
– Ага… Ишь чего захотел… Рожей не вышел!!
– В том-то и дело. А их же убили всех, которых ты назвал. Чего их возить-то?
– Других таких же полно. Пруд пруди…
– Вот это да-а-а… – удивился Кульков. – Ну и крутой же у тебя брат.
– Ну да. Всемогущий он.
– Какой? Как ты сказал? Всемогущий? Ну ты и хватанул, Ванечка…
– Почему это я хватанул…
– Да потому что всемогущий у нас один! Один-единственный!
– И кто же это? Если не секрет.
– Отгадай с трёх раз.
– Ну это всем понятно. Глава…
– Нет! Ни он. Другой. Из трёх букв слово…
– Неужели? Уже так его называют… Понятно. Вот обнаглели, чертяки…
– Нет! Опять не угадал. Ничего тебе не понятно. Это Бог! Понял, Ваня? Бог!!!
– А-ааа… П-понял… Конечно… Но…
– Никаких но. Только он. Запомни, Ваня, это. Бог!!! И он единый для всех.
– Но… я думал, что…
– Нет! Никаких но! Давай, продолжай про хитрые номера и волшебные талоны.
– Они, прокуроры и остальная элитная братия, пользуются этими причиндалами. Каждый божий день. Королями себя чувствуют. Всемогущими! Извини меня, Вася, за такое слово. Но это так. Именно.
– Ладно. Проехали… Валяй дальше.
– Но иногда, для показухи, у них забирают эти талоны и мигалки с номерами. Когда очередную борьбу с коррупцией проводят. Но это временно. Они тогда на машины скорой помощи пересаживаются.
– Как это так?? – Василий Никанорович раскрыл рот от изумления.
– Очень даже просто. Заказывают себе неотложку и едут в ней преспокойненько куда хотят.
– Ничего себе. А суть одна: и теперь они Едут Куда Хотят…
– Вот-вот… Скорые-то могут и по встречке гнать. И с любой скоростью. Сирену только включи. Да мигалку. И водителя за руль понаглей воткни.
– Можно и на пожарной машине.
– В принципе… конечно можно. Запросто. Но они же не поедут на грузовой. Или на цистерне. А неотложки эти внутри отделаны подобающим образом. Комфортно там. Не хуже, чем в «Бентли». Специальные компании этим занимаются. И неплохо, между прочим, зарабатывают. Черти они болотные…
– Ха… Век живи, век учись. У меня и в мыслях такого не было. А как же тогда простые граждане? Больные?.. Они же ждут машину скорой помощи с доктором. Очень ждут. А в это время другие дяди и тёти в ней по своим делам едут…
– Как, как… Башкой об косяк… Я ж тебе говорил уже. Забыл?.. А эти… Эти трупы подождут! Подождут они, говорю. Не баре. Вот тебе и как… Но, вообще-то, это разные машины. У тех – одни. У этих – другие… Понял? Вася-Василёк…
– Во дают… стране угля. Вот придумали… Так у тебя братец живёт как у Христа за пазухой!
– Лучшее.
– Лучше Бога???
– Лучшее!..
– Даже так?.. Ну и тебе, наверное, перепадает… И сестрице твоей…
– Да как тебе сказать, Василий… Я ж… Я ж…
– Говори! Не стесняйся. Слушаю тебя внимательно.
– Я ж тебе говорил, что Жорка наш не шибко-то охочий до подарков. Дарить он другим людям не любит. Понял? Себе – гребёт! Это да. А от себя – не привык. Но кое-что от него переходит к нам иногда. К сестре, точнее…
– Ну-ка, рассказывай. Давай! Колись…
– Квартиру в вашем доме он переписал на Гелю. Ну, ещё кое-что… по-мелочи… Да я же тебе об этом давеча объяснял. Неужто запамятовал?
– Про квартиру помню. А про другие подарки вашего брата не помню. Это как в «Джентльменах удачи». Смотрел кино? Там «доцент» говаривал, показывая на свою голову с разных сторон: «Тут помню, а тут… – не помню…»
– Да ты, я посмотрю, юморист… Башковитый! Чертяка ты этакий…
– Не совсем, но кое-что умею.
– Умница! Молодчага!
– Юмор нам жить помогает. А смех жизнь продлевает. Прописные истины. Им и следую всю свою сознательную жизнь.
– Молодец! Удалец! А у Жорика нашего с юмором туговато. Если честно, то его у него вообще нет. Зато у братика с коттеджами всё в порядке. На днях в новый переезжает. А этот… может… мне уступит. Но навряд ли… Нет у нас с ним взаимопонимания. Кость у нас с ним разная. У него белая. Ну, а у меня, стало быть, чёрная. Так что с коттеджем у меня осечка произойдёт. Пролёт очередной. Нутром чую. Геле, может, повезёт… Тогда и я рядышком пристроюсь. Если она, конечно, примет. Ох, грехи наши тяжкие…
– Да уж… Грехи наши окаянные… – задумчиво поддержал Кульков.
– И что? Много их накопилось у тебя? Бурная, наверно, молодость была? Жён штук пять-шесть сменил… Детишек настрогал… – штук… этак… несколько… Чего вздыхаешь-то так тяжело?.. Думы одолели? Где, мол, ребятишки мои?? Как, мол, растут они, малые бедолаги, без папки своего?? Так?? Я угадал?
Кульков ничего не ответил, тихо пустил слезу и отвернулся.
– Что притих? Вася? Василёк… Солнышко… Золотце… Чего пригорюнился? Или неправ я? По тебе же видно, что не в себе ты…
– Да… Было дело… Вспоминаю про них иногда… Кошмары даже снятся…
– Вот как… Ничего себе.
– Ну да. Есть такое. А у тебя, однако, тоже по миру бегают? Детки-то…
– Не-е-ет. В этом плане у меня полный порядок. То есть… полный швах!
– Не понял… Как это? Почему швах?
– Полный ноль у меня! Я же свинкой в детстве переболел. Ну… и вообще… худо со здоровьем. Такие вот у меня дела неважнецкие, Вася-Василёк.
– А по тебе не скажешь, что худо. – Кульков уставился на розовощёкого толстяка.
– Внешность обманчива. Как у прокуроров. Да и у судей тоже.
– Во как… Интерресно…
– Да и эти… коммунальщики, по-моему, тоже неплохо живут.
– Кто их знает… Это надо у аудиторов спрашивать.
– У кого?
– У проверяющих. Есть такие люди особенные. Типа контролёров они, но только их решение носит лишь рекомендательный характер. А не карательный, как у настоящих контролёров. Вот так!
– Да? А зря.
– Зря, конечно. Карать их надо. Но я не об этом сейчас. Я… ой! Я… ай!
– Ты чего? Что с тобой?? Вася! Ты чего заойкал??
– Я… тут… Ой! В животе чего-то закрутило… Забормотало… Это ж надо! Ой!! Мочи нет! Терпежу нет! Пучит всё внутри! Революция там! Ох… Не вовремя…
– Вася! Не дури! Успокойся!
– Ой! Снова забурлило. Ну как же так… Ай!! Забурчало! Вот невезуха…
– Да что с тобой! Говори! Не стесняйся.
– Вот чёрт… Прихватило… Не вовремя… Ох… Силов уже никаких… Мне бы… Мне бы… добежать бы… Успеть бы…
– Точно? Торопишься? Что там с тобой ещё произошло?
– Я сейчас… Я быстро… Ой… Не могу уже… – Кульков резко прервал разговор, скорчился в лице, согнулся в поясе и шустро рванул в сторону здания, семеня ногами.
– Вася! Ты куда? Мы же не договорили…
– Да подожди ты!.. Я сейчас!.. Не до разговоров мне…
– Вася! Что случилось? Что это с тобой? Бледный весь… Заболел?
– Извини… Прости… Не могу сейчас говорить… Живот…
– Живот? Что за живот? Чей живот? Почему живот?
– Мой живот! Болит… Пучит… Живот… Живот… Живот…
– Странно… Ты куда? Вася?.. Постой! Куда бежишь-то?
– В туалет! Мне надо… Туда… Срочно… А не то…
– Вася! Как же это… Вася…
– Я сейчас… сейчас… Извини… Потом договорим… Потооом…
Продолжение: http://proza.ru/2023/08/27/358
Предыдущая глава: http://proza.ru/2023/08/25/455
Начало 3-й части: http://proza.ru/2023/08/21/655
Начало 2-й части: http://proza.ru/2023/06/22/378
Начало романа: http://proza.ru/2022/09/02/1023