"Будущее ", - думал я летя на электросамокате сквозь городские сумерки по старым, любимым когда-то, улицам и не узнавая их. "Ни светлое, ни тёмное. Равнодушное".
Там где была тропинка, теперь уложена плитка и горит холодный фонарь; старый москвич, десятилетиями стоявший без движения, куда то пропал, а ведь на его колеса писал еще мой, самый первый пёс; дети, которых недавно, вообще не было на свете, теперь, едва укрепившись на ногах, делят между собой дворовое пространство, уже многократно поделенное до них... Красиво, конечно, когда ровно уложено, знаками огорожено и штрафами пополнено, но лучше бы, вольно кондыбать по разбитой дороге, чем по идеальному асфальту под надзором и под прицелом... Всё меняется, всё трещит, всё колеблется... Будущее нарастает волной и кажется, что вот- вот, уже скоро, нечто сдвинется в самом человеке, шоры падут, свобода воссияет, плечи развернутся в крылья... Но ничего не происходит кроме новой, многообразной жратвы, кроме блокбастеров, бестселлеров, дурацких соцсетей и разнузданной, всёразрушающей вседозволенности. Усыпляющей разум вседозволенности, в ночной пустоте кокаинового похмелья... В тяжелом ритме чилаута, внутри которого, очевидно же! все страшно устали и теперь, станем химически отдыхать...
Возле воды, было припаркованно множество автомобилей и в каждом из них, заглушая соловьев, бУхал, однообразный, тупой ритм. Будто, неутомимый кузнечный молот клепал бесконечные, одинаковые болванки.
А надо бы послушать соловья, (вон как разошёлся. Эх, ночь то какая!), тут бы потрещать дровами в костре,(а не газовым грилем) побалагурить приглушёнными голосами (а не собачиться спьяну и орать караоке), промочить задницу, сидя в восторге созерцания на сырой траве (а не обмочиться от пива, не успев добежать до кустов). Возникал звуковой хаос - соловьи в близких кустах (где было уже основательно нагажено), против солидных басовых систем, упрятанных в автомобильных багажниках. И как дешёвые декорации, тут и там тускло вспыхивают экранчики смартфонов, а дым извивается в молодых кронах, смешиваясь с пьяным смехом и густым запахом жаренного мяса. На футбольном поле, расположенном неподалёку, горят все софиты и слышатся яростные крики игроков. Ночи больше нет. Вавилонская башня слепящено света вознеслась поперек извечной тьмы, в которой уже давно не видно звёзд.
"Будущее," думал я давя гашетку самоката изо всех сил и разгоняясь всё больше, чтобы когда кончится причал и начнётся темная вода, успеть сделать лицо как у Марти Макфлая, выходящего на центральную площадь Хиллвелли...