Глава пятая
Стоит бойцов усталых строй
На поле брани отгремевшей.
Фесей воздвиг трофей большой,
На столб оружие надевши.
(Победившее древнегреческое войско воздвигало трофей на ме-сте битвы, представлявший собой столб, увешанный трофейным оружием. – П. Г.).
Закланье Аресу творит,
А после войску говорит:
«Сегодня бились вы отлично, –
Звучит монарха голос зычно, –
За это вас благодарю,
Добычей щедро одарю.
К тому ж сдержу я обещанье –
Кто был до этого рабом,
Пускай забудет он о том
И с рабством празднует прощанье.
(Арес – бог войны у древних
греков. – П.Г.).
Таких зову я в свой отряд,
Несущий службу постоянно.
Мне нужно больше в нем солдат,
Престол хранящих неустанно».
Назначу всем большой оклад,
И каждый будет несказанно
Такому жалованью рад».
Затем он выкликнул из строя
Могучих самых, удалых.
К нему явились эти трое,
И наш Алкид стоит средь них.
Фесей сказал: «А вы, герои,
Добычи более других
Сейчас получите и званье
К тому ж лохагов: есть желанье
Отряды бывших дать рабов
Вам под начало – без оков
Они полезнее мне будут –
Побед немало мне добудут.
Похвальных все достойны слов. –
(Лохаг – в древнегреческом войске звание начальника менее крупно-го отряда, чем тысяча. Так часто называли сотника. – П. Г.).
Узнав Алкида, он добавил: –
Не зря я жизнь тебе оставил,.. –
Потом сказал: – Но ты глядишь
С обидой, словно недоволен,
Как будто дал тебе я шиш».
«Тобой, Фесей, я обездолен –
Мою жену продал в притон», –
Алкид издал невольный стон.
«Уж если так тобой любима
Твоя супруга, то ступай
Скорей туда и выкупай».
«А если он заломит цену,
Проклятый сводник, как всегда?»
«Предложишь сразу ему мену –
Твоя жена иль смерть, тогда.
Сражаться лихо ты умеешь –
Его охрану одолеешь,
А если сводника убьешь,
За это кару не найдешь».
Когда войска метопонтийцев,
Разбив восставших италийцев,
Вернулись в город свой родной,
То были с радостью большой
Народом встречены, конечно.
Поход закончился успешно.
Алкид же радости не знал
И даром время не терял:
Желая выручить супругу,
Скорей велел Энтелу другу:
«Давай, веди меня в притон,
Где ты был страстный обожатель
Дориды милой». «Что за тон?
Полегче. Разве ты, приятель,
Не знаешь сам? Я удивлен.
Понятно сразу, что не местный:
Любому путь туда известный
Мужчине, если здешний он.
Меня, Алкид, ты восхищаешь,
Ведь ты желание мое,
Зовя туда, предвосхищаешь.
Но я люблю сильней ее.
Поэтому с ней первый буду.
Боюсь, там много будет люду,
И нам придется долго ждать».
Алкид хотел ему наддать,
Однако все же удержался:
Спокойным выглядеть старался,
Хотя был вынужден страдать.
Едва ступив за грань порога,
Попали сразу в полутень.
Пришедших было здесь немного,
По крайней мере, в этот день,
Но много девушек красивых,
В движеньях ласково-игривых,
А в платьях призрачных таких,
Что видом, будто бы нагих.
Они вошедших облепили,
Бесстыдно каждого манили
К постелям комнаток своих.
Но нет Дориды среди них.
Друзья спросили вышибалу:
«А где Дорида?» «У себя, –
Ответил тот, – сейчас менялу
Евстаха радует, любя.
А вы покуда подождите –
На той скамейке посидите».
Но наш Алкид к двери шагнул.
«Назад!» – воскликнул вышибала,
Но так его тот отшвырнул,
Что стенка даже задрожала.
Бугай, поверженный, лежит,
Другой на помощь не спешит.
Алкид схватил кольцо дверное,
Желая дверь рвануть, но вдруг
Застыл в тумане злобных мук:
Боится встречи он с женою
В момент ей веленых услуг,
Не хочет милую увидеть
В объятьях страстных чьих-то рук –
Ее он будет ненавидеть,
Все время ревностью влеком.
От двери медленно отходит.
Но в вихре ярости таком,
Что места просто не находит.
В душе – обиды, боли ком.
Энтел сказал ему: «Не стоит
Себя, приятель, так вести –
Хозяин судей так настроит,
Что можешь цепи обрести».
Что хочет с девкой быть первее,
Уже не помнит он о том,
Подальше держится, правее,
Боясь удара кулаком.
Евстах выходит предовольный.
Алкиду вид его такой
Нанес удар и очень больный.
Совсем поник он головой,
Сидит понурый, сам не свой,
На дверь уставившись в волненье.
Она открылась. В изумленье
Едва не вскрикнул наш герой:
Увидел он перед собой
Другую женщину – Дорида,
И правда, может быть, она,
Но только не его жена.
Такая радость у Алкида,
Что друга крепко он обнял
И даже в лоб поцеловал.
И прочь бежит отсюда в сенцы.
Сказал, поморщившись, амбал:
«Какие только извращенцы
Сюда не ходят, но такой
У нас, наверное, впервой».
Алкид на улицу выходит,
Идет, веселый, меж домов,
И славит мысленно богов,
Но вновь в отчаянье приходит.
Подумал с болью наш герой:
«С чего я радостный такой?!
Еще не ясно, что с семьей!»
Но как найти ее? Другого
Не мог придумать, кроме как
Решить пойти на дерзкий шаг –
Проникнуть в здание дворцово
И там добраться до того,
Кто в рабство взял семью его.
Пришел к акрополю, но стража
Его не думает пускать.
«Меня не можете узнать,
Царем восславленного даже?!
В войне недавней с вами я же
Сражался вместе!» «Ну так что ж, –
Ему ответили, – не вхож.
В лицо любого точно знаем,
Кого в акрополь мы впускаем –
Жрецов, прислужников, вельмож,
А прочих только, Аполлона
Когда во храме здешнем чтут –
Для жертв ему и для поклона
Из разных мест сюда идут.
А в будни все в другом капище
Метопонтийцы чтут его,
И разве Феба то жилище,
Чем это меньше красиво?»
«С чего решили вы, что нужно
Мне в Аполлона храм и дружно
Взялись рассказывать о том,
Прекрасно знаю я о чем».
«Других богов здесь храмов нету.
Да ты уж не в палестру ль эту,
Что для царя и для того,
К себе приблизил он кого?!»
«Во мне одно лишь намеренье –
Попасть к царю, – им говорит
И этой фразой в изумленье
Приводит стражников Алкид.
И вызвал в них он возмущенье.
«Да ты, лохаг, наверно, пьян!
Ведь ты сюда царем не зван!
Когда кому-то приглашенье,
То нам дают распоряженье,
Чтоб пропустили мы его,
Насчет тебя же – ничего».
Один воскликнул очень строго:
«Болтаем с этим слишком много!
Его под стражу надо взять
И в следственный приказ отдать!
Со злым он умыслом, похоже!
Слугой Фелона был не зря:
И, как и тот, намерен тоже
Убить хорошего царя,
Кого как раз мы охраняем,
За что так много получаем!»
Герой наш стражей окружен
И несколько растерян он.
«Стоять! – раздался голос сзади. –
Войны минувшей он герой,
А вы выслуживанья ради
С свирепой рьяностью такой
Его спешите сдать в дознанье,
А там под пытками любой
В вине невинный даст признанье».
Застыли стражники. Алкид
Назад сейчас же повернулся
И видит – муж. Имеет вид
Довольно важный. Улыбнулся
Ему приветливо, сказал:
«Когда закончилось сраженье,
А после было награжденье
Героев, рядом я стоял
И все поэтому слыхал.
Ну как, искал ты не напрасно
Жену любимую? Нашел?»
«В притоне нет ее». «Прекрасно».
«Но где найти ее не ясно.
Сюда поэтому пришел,
Чтоб где искать ее разведать».
«Сейчас придет к тебе Федон.
Ведет царя хозяйство он
И должен всем подобным ведать.
Беде твоей он пособит».
От всей души благодарит
Ему помогшего Алкид.
Вошел в ворота муж солидный.
«Вельможа здесь, наверно,
видный?» –
Спросил гоплитов наш герой.
«Для нас таких, как мы с тобой,
Конечно, он большая шишка,
Но для больших людей не
слишком.
Лаконом звать. Он наш архонт –
Его весь знает Метапонт,
Но власть его здесь не приметна,
И будто бы почти запретна,
Хотя по званью властелин», –
Сказал из стражников один.
(Первоначально слово архонт упо-треблялось в значении «царь». В дальнейшем в демократических и олигархических полисах так стало называться выборное лицо, воз-главляющее администрацию горо-да. – П. Г.).
«Приход его мы пропустили».
«Да просто нас отвлек лохаг,
А тот шел снизу, как ни как», –
Друг с другом стражи говорили.
Пришел Федон, старик седой,
В одежде красной дорогой.
Повел Алкида в город Нижний,
В какой-то дом приводит ближний:
Был царским ткацким цехом он.
«Ищи ее», – сказал Федон.
(Древние греки Нижним Городом называли сам город, тогда как
акрополь называли Верхним Горо-дом. – П. Г.).
В обширном пыльном помещенье
При скудном очень освещенье
Из трех окошек небольших
Сидели несколько ткачих.
У каждой был станок квадратный –
Попутчик жизни их отвратный.
Взглянули сразу все на них,
Сюда вошедших. Вскрик раздался,
И сразу же затем Алкид
В объятьях крепких оказался,
В которых был с любимой слит.
«Назад!» – воскликнул надзира-тель
И хлыст занес. «Уймись, приятель, –
Сказал Федон. – Теперь она
Опять свободная жена».
Идет счастливое семейство
К себе домой. Федон опять
Идет с Алкидом, чтоб злодейство
Свое другое исправлять.
Герой наш очень огорчился,
Когда пришел в родимый дом –
Живет семья другая в нем,
Глава которой возмутился:
«Федон продал же его нам!»
Но тот нисколько не смутился,
Сказал: «Все деньги я отдам.
Хороший дом неподалеку
В продаже есть и будет вам
В покупке новой больше проку».
Алкид любимой рассказал,
Как он на мельницу попал
И как войны героем стал,
И как искал ее в притоне:
Рассказ пошел в веселом тоне.
Ее немало рассмешил
Тот случай, что в притоне был.
«Рабынь Фелона всех смазливых
Федон в бордель продал: не счел
Тебя он что ль в числе красивых?
Отдать в ткачихи предпочел, –
Алкид смеется. «Что, обида
Тебя снедает, – говорит
С улыбкой милая Дорида. –
Не помнишь разве какой вид
Имела я при расставанье
С тобою, милый, – вся в страданье.
Поскольку плакала навзрыд
И пеплом голову покрыла,
Лицом чумазая я была,
Что мне позволило не впасть
В разврата мерзостную пасть.
Не все прекрасно, что красиво».
И снова зажили счастливо
Алкид, Дорида и сынок.
Исправно ходит он на службу.
Конечно, служит не за дружбу –
Его полнеет кошелек,
Что, может, в убыль казначейству,
Но в пользу нашему семейству.
А мир по-прежнему жесток.
Что снова им готовит рок?
Идет все, вроде бы, отлично
И благо даже уж привычно
Герою нашему и ей,
Дающей радость ему дней
И счастье сладостных ночей.
Однажды встретила Дорида
С большой тревогою Алкида.
«Случилось что?» – спросил ее.
«Опять несчастие твое,
С тобою вместе и мое,
Тот странник странный появился.
Весь день поблизости крутился.
Несчастье вновь нам принесет
Пришелец страшный из Аида –
Со вздохом молвила Дорида.
Алкид ответил: «Да, вот-вот.
Во мне такое ощущенье,
Что как-то связано с отцом
Моим его здесь появленье,
С ужасной тайною причем,
Молчал упорно он о чем.
Недолго было время мира.
Опять пришла сюда война,
И льются Аресова пира
Потоки крови – не вина:
Раздолье воинам-убийцам.
Победа вновь метапонтийцам
Свирепым Аресом дана.
В бою расправившись с вражиной,
Фесей стал пышно пировать
С своею доблестной дружиной
В капище Ареса опять.
Обходы храма круговые
Полны навесов, лож, солдат,
Поющих песни боевые,
Где влад, а где уже не влад.
Рабы едва лишь поспевают
Вина в канфары подливать,
К нему закуску подавать.
(Канфар – сосуд для питья с двумя ручками. – П. Г.).
На пире мясо поглощают
Быков, что в жертву принесли,
Которых бедер часть сожгли,
Другую, сжарив, поедают.
В самом святилище, внутри,
Пируют около монарха
Лохаги, коих сорок три,
Четыре с ними хилиарха.
(Хилиарх – звание тысячника в древнегреческом войске. – П. Г.).
Ведут беседу, пьют, едят.
Они на ложах возлежат,
На каждом по двое, поскольку
Иначе б не хватило лож
И места в зале – не настолько
Большая цела в храме все ж.
(Цела – занимающая основную часть храма зала, со статуей бога в глубине ее. – П. Г.).
Фесей один лежит на ложе,
Что выше, шире остальных,
Красиво убрано, но схоже
По форме с ложами других.
Играет флейта, и под нотки
Ее мелодии красотки
Танцуют гибко и легко –
Искусство каждой велико.
Фесей сказал: «Опять в сраженье
Алкид был лучше всех. Решенье
Я принял тысячником быть
Ему поэтому – Ленора
Он должен будет заменить:
Уйдет по возрасту тот скоро.
Достойней нету никого
На должность важную его».
«Постой, владыка, не годится
Неверным быть своим словам:
Сказал ты как-то ясно нам,
Что, если что-нибудь случится
С одним из тысячников, то
На место, что освободится,
Меня поставишь. Да хоть кто
Тебе тому даст подтвержденье», –
Один красавец говорит,
Что близ тирана возлежит.
(«Если что-нибудь случится с од-ним из тысячников…» – пример эвфемизма античных людей, прав-да, более свойственного римля-нам, чем грекам. – П. Г.).
«Сказал я это в опьяненье, –
Фесей ответил, – на пиру,
Почти что сонный ввечеру.
А впрочем, коль Алкида в славе
Немножко сможешь превзойти,
Тогда, конечно, будешь вправе
Такую должность обрести, –
Фесей смеется: – Что ж, Ленора
Чуток попросим подождать,
Пока идет борьба их спора.
Опять нам скоро воевать –
С Тарентом свара назревает,
И кто в спор доблести вступает,
Кто сможет в битвах доказать,
Что он достойней главным стать
Над тысячей Ленора славной,
Тогда и пусть он будет главный.
(Тарент – одна из самых богатых, могущественных древнегреческих колоний на юге Италии, основан-ная спартанцами. – П. Г.).
Надеюсь, в споре будет толк», –
Сказавши это, царь умолк.
Все снова шумно загалдели.
В хмельном тумане пили, ели.
Алкид вновь чарку осушил,
Потом сказал тому соседу,
С которым ложе он делил
(А имя тот имел – Ахилл):
«Уверен я, легко победу
Над ним, Лисидом, одержу.
И как, еще я погляжу,
Со мной он будет состязаться –
Да он совсем не может драться:
Среди солдат всегда в бою
Душонку прячет он свою.
Плохой лохаг, трусливый воин –
Водить десяток недостоин,
Не то, чтоб тысячником быть.
Ему бы сразу уступить.
Совсем как воин бесполезен».
«Зато начальству он любезен».
«И как он смог лохагом стать? –
Фесея не могу понять».
«Но он хитер тебе на горе,
И я ничуть не удивлюсь,
Что верх возьмет он в вашем спо-ре:
Прогнозы делать не берусь.
Ко всем он может подлизаться,
С кем надо, дружбу заведет,
Умеет нужным показаться,
Кому желает, и найдет
К кому угодно он подход.
Когда другой тиран здесь правил,
Лисид любимцем был того.
Пришел Фесей, всех обезглавил
Придворных – только не его,
Любимца тоже своего.
И если сменится власть снова,
То я уверен, что Лисид
Опять расправы избежит
И будет нужен власти новой».
«Престол, выходит, захватил
Фесей наш славный, раз казнил
Придворных прежнего тирана».
«Сказать точнее, возвратил,
Хотя отнюдь не без тарана, –
Ахилл с усмешкой пояснил, –
Себе законное наследство.
А что кого-то там убил,
Так то испытанное средство
Престол надежней укрепить,
От вражьей силы защитить –
К тому у всех царей стремленье».
И стал рассказывать Ахилл:
«Его отца брат отравил.
Но это только подозренье,
Одни лишь слухи. Может, сам
Скончался царь от злой болезни:
Царям лекарства не полезней,
Чем подданным людишкам, нам.
А брат женился на царице
По правилам былых традиций.
(У древних греков было принято холостому мужчине жениться на вдове брата. – П. Г.).
У ней, Гликеры, был сынок,
Еще почти что с ноготок.
Боясь за жизнь его в дальнейшем,
Она вельможе одному –
Его ж избрала потому,
Что был надежным и вернейшим, –
Фесейчика велела взять
И в полной тайне содержать
В своем поместье дальнем. Много
Дала с ним золота, и строго
Стратон тот выполнил приказ.
И вот настал урочный час,
Когда прошло уж лет семнадцать,
А может быть, и даже двадцать:
Его привел он во дворец
К самой царице, молодец.
Принес приметные с ним знаки.
Она признала сына в нем.
Отдал престол дядек без драки.
Фесей казнил его потом,
Но я сказал уже о том».
«Так вот как было – интересно.
Стратон, насколько мне известно,
Большая шишка здесь у нас –
Царем обласкан он, похоже,
Такой влиятельный вельможа».
«Возглавил он сыскной приказ.
Крамолу ищет тут повсюду.
Его палаческий отряд
Уже сгубил немало люду,
Невинных много, говорят».
Еще пир долго продолжался.
Доволен каждый им остался.