Пионервожатая Галя, симпатизировала старшему пионервожатому Диме, а Кольше тайно нравилась Галя, и в этом треугольнике двух взрослых и подростка была некая неразрешимость ситуации и тупик.
Вечерами, на берегу Ангары, на открытом месте, чтобы ветерок с реки отгонял гнус, пары танцевали «медляк» под вальсирующие ритмы нашей эстрады и только Галя с Димой упоенно кружились в вальсе.
Вальс давно уже сдал позиции и только редкие энтузиасты пытались на школьных вечерах или танцплощадке после рабочего дня показать себя и красоту движений уходящего танца.
Кольша смотрел как стремительно двигается по танцполу эта пара, как вздымается от резких поворотов платье у партнерши, открывая выше колен стройные ноги и ему страстно хотелось быть на месте Димы и также непринужденно двигаться, положив руку на талию своей тайной влюбленности.
Кольша открыл глаза. В балке было холодно и темно. Ударили первые сентябрьские утренники, а вот в спальнике из толстого стеганного ватина и грубого брезентового чехла снаружи, было тепло и уютно.
Он всегда просыпался за полчаса до подъема, чтобы поставить на костер чайник, «потрещать за жизнь» со своим карифаном Лехой Скворцовым, который стоял на буровой в ночную смену, а главное услужить геологине Юльке, которая с первыми лучами солнца выходила потягиваясь и щурясь на яркий свет из своего балка в спортивном костюме.
Он наливал в рукомойник воду, добавлял из чайника кипяток и девушка словно принцесса благосклонно принимала эти заботливые ухаживания Кольки Рукосуева — простого реечника при геодезисте.
Бригада в количестве семи человек забрасывалась на неделю за тридцать километров от поселка в эту лесную глухомань, чтобы вести изыскательские работы под строительство будущего города.
Коллектив состоял из четырех буровиков обслуживающих посменно установку ЗИФ-300, двух геодезистов, которые делали съемку местности и геологини — молодой девчонки, недавно окончившей техникум. Через неделю на «танке» приезжала смена, чтобы работа не останавливалась ни на минуту, а таежники возвращались в поселок на отдых. Ну, а через семь дней, словно цыгане, снова возвращались в свой привычный табор из трех балков, буровой, дизель-генератора и постоянно горящего костра.
Леха Скворцов, работающий помбуром с буровым мастером Богомоловым Иван Иванычем, и Кольша Рукосуев — местный «мокчен», бегающий с рейкой при геодезисте Толяне, были закадычными друзьями и неожиданно оба влюбились в эту самую Юльку, которая строила глазки обоим и вела себя в мужском коллективе как королева, хотя и исправно исполняла роль поварихи.
Но сейчас почему-то вставать не хотелось. Наверное старость, - подумал семнадцатилетний Кольша и снова провалился в приятную дрему, прекрасно слыша рокот работающего дизеля, привычный шум буровой и возню возле железной печки своего напарника — Толяна. Тот, включив транзистор, вышел из балка — наспех сколоченного вагончика на двух мощных полозьях из лиственницы, который геодезисты по семейному делили на двоих. Четверо буровиков размещались по соседству; в балке пообъемней, и чуть в отдалении, в таком же теремке на курьих ножках, только покрашенном масляной краской в зеленый цвет, обитала Юлька.
Средневолновый «Альпинист» был настроен на «Маяк». Стылую тесноту помещения заполнили вальсирующие ритмы музыки А.Пахмутовой:
...будем мудро и правильно жить
будем верно и честно любить
нам еще говорят что вся жизнь впереди
только юность нельзя повторить...
Хорошая песня, - подумал Кольша и снова сомкнул веки.
Вчера вечером, перед тем как заступить на смену Леха, будучи старше и опытней своего друга, крутился вокруг Юльки и навешал ей лапшу на уши, что просто жить не может без печатного слова, а никакой книжки с собой не захватил и нет ли в ее библиотеке какого-нибудь любовного романа, которые он дескать страсть как любит на досуге почитывать.
Этот Дон Жуан добился того, что девушка искренне пригласила его в святая-святых — свой вагончик. Он поставил перед Кольшей мешок с овощами, окинув того томным взглядом: - А Николай пока к ужину картошечку почистит..
Кольша кипел. Окинув обоих испепеляющим взором он, взяв в руки нож, молча примостился на поваленном кедре; сейчас Леха был для него самым злейшим врагом на всю жизнь.
Высунув нос из под брезента и приоткрыв один глаз, Кольша смотрел как на потолке мерцает свет из приоткрытой железной печки, и ожидая когда тесная кубатура балка наполнится долгожданным теплом. - Молодец Толян, надо будет похвалить. Обычно дрова в печку по утрам подбрасывал Кольша, затем покидая вагончик направлялся, поеживаясь от утренней свежести, к костру, возле которого под навесом стоял вкопанный в землю стол заваленный, так нужной в полевых условиях, кухонной утварью.
Но сейчас, после вчерашнего, в нем зрел протест против всех и такой дискриминации: - Я ему что, прислуга? Вот пускай сам, хотя бы разок, устроит себе утренний променад..
Он снова спрятал нос в теплоту спальника собираясь минут на десять продлить это состояние блаженства и неги. Железная печка нагревалась быстро и балок уже через десять минут должен заполниться теплом. Кольша лежал, прислушиваясь к звукам просыпающейся тайги.
Странно, но почему-то не было слышно привычного потрескивания горящих дров, хотя потолок все так же весело бликовал пламенем от приоткрытой дверцы буржуйки, а вокруг по прежнему стоял стылый сумрак таежного утра. Он все понял: - Шутник, твою мать! - рассмеялся Кольша и дремотное состояние сняло как рукой. Выпрыгнув из своего гнездышка, он в одних трусах присел возле печки внутри которой в пепельнице стояла и горела свеча.
Подивившись такому остроумному розыгрышу, он до отказа набросал в топку сухих дров, запихнул под них кусочек бересты и поджег. Дрова принялись сразу и включив свет Кольша стал одеваться.
У костра его встретил с ухмылкой Толян:
Коль, я тут тебе чайку заварил покрепче, давай присоединяйся.
На большой чугунной сковороде скворчала яичница, а на столе ждали бутерброды с копченым тайменем и щедро намазанные сливочным маслом.
Ребята обычно уходили в тайгу на весь световой день, поэтому завтрак должен быть калорийным и сытным. Толян, глядя на хмурое лицо Кольши и разливая по кружкам чай, ласково вещал:
-Сегодня придется попотеть; в распадок пойдем, там сплошные бугры и ямы, да еще мелколесьем заросло, с двух метров уже ни хрена не видно, готовься топором поработать.
Шел седьмой час утра и хотя под ногами потрескивал ледок, солнце уже окропило верхушки кедров и гнус, почуяв скорое тепло, постепенно заполнял пространство вокруг лагеря.
Буровики менялись в восемь. К этому времени поднималась и Юлька, чтобы попить чаю с печенюшкой и взяв планшет идти в тепляк на буровую, где по ящикам был разложен керн поднятый из глубины за ночную смену.
Кольша обычно, перед тем как идти в маршрут, заходил к своему товарищу чтобы перекинуться словом. В тепляке, наспех сбитым из досок от непогоды, было по своему уютно. Постоянно потрескивали дрова в железной печке хотя открытый верх через который уходила ввысь 15-и метровая мачта и зияющий настежь выход на трап, куда выносил и укладывал пяти метровые штанги при подъеме снаряда Леха Скворцов, выгоняли все тепло с рабочего места, но все же при сильных морозах люди находились в относительном комфорте. На печке стоял горячий чайник, а на стене висел портрет генсека Брежнева, вырезанный из журнала и повешенный Иван Иванычем для прикола.
Но сейчас Кольша проигнорировал своего друга, который усердно махал рукой, приглашая к себе в гости. Юлька еще спала. Спала и дневная смена буровиков, а Николай с Толяном, запихнув за ремни топоры и нахлобучив накомарники, углубились в заросли мелкого березняка и осины, заполняющие собой пространство между, свечками стоявшими, вековыми кедрами и елями. Тропу перегораживали ветки багульника и черемухи над которыми под первыми лучами уже клубились облака гнуса.
Они добирались к реперной точке от которой можно было вести теодолитный ход. Пока шли, Кольша вспоминал как еще в начале лета они с Лехой загорали на песчаной косе, а мимо пролетела «дюралька» с мощным мотором «Вихрь». На корме у мотора сидел главный инженер экспедиции — тридцатилетний мужчина в очках спортивного телосложения, а на носу, запрокинув голову к солнцу в открытом купальнике полулежала Юлька.
Еще зимой, как только девушка появилась в поселке, то сразу стала появляться на танцах в сопровождении главного инженера, который слыл записным сердцеедом и не пропускал ни одного более менее симпатичного лица женского пола. Друзья были возмущены и даже хотели набить ему морду, но видя как Юлька флиртует не только с ним, махнули на все это рукой.
Юлька попала в их бригаду и сразу покорила далеких от сантиментов мужиков простотой в общении, всегда веселым неунывающим характером и, свойственным только красивым девушкам, здоровым пофигизмом. Когда мужчины работали она готовила на костре нехитрую еду в основном из тушенки, стараясь разбавить этот однообразный харч дарами леса.
Работяги, видя что девчонка старается, не скулит, не ноет, старались облегчить ее пребывание на данной таежной точке, а она принимала это как должное, одаривая каждого своей милой улыбкой. И как-то это все было по доброму, по семейному.
После ясных деньков с утренними заморозками тайгу накрыл обширный циклон. Надолго зарядили мелкие противные дожди. Лесная чаща набухла влагой и каждый кто осмеливался углубиться в лес хотя бы на два метра мгновенно вымокал до нитки.
Геодезисты не работали, до одури валялись на нарах, пытаясь что-то читать и с отвращением слушая видавший виды транзистор. И только буровая под крышей тепляка все глубже вгрызалась в коренную толщу и через каждые два часа поднимая на поверхность керн, представленный долеритами — твердыми скальными породами.
В четверг на скважине произошла авария. Неизвестно почему на глубине заклинило снаряд. Иваныч попытался начать подъем, но вся стометровая плеть из пятиметровых штанг и колонковой трубы с победитовой коронкой на конце, оставалась неподвижной. Все это было довольно странно так как основная работа шла по крепким скальным породам, а верхние сыпучие слои четвертичных отложений были надежно перекрыты обсадными трубами.
Но как бы там ни было, только Иваныч попытался оторвать снаряд от забоя вначале лебедкой, но та начинала жалобно гудеть, а из ее чрева шел запах горелого масла; все было безрезультатно. Тогда в дело пошла гидравлика. Опытный буровой мастер начал постепенно наращивать давление, стрелка манометра приблизилась к красной черте.
Леха мелом отметил выступающий над устьем скважины кусок штанги, ожидая что метка медленно, сантиметр за сантиметром, поползет вверх. Но та оставалась неподвижной. Неожиданно раздался хлопок и из одного из двух блестящих штоков мощной струей брызнуло масло.
Маслом было залито все пространство вокруг рабочего места; рычаги лебедки, да и сами рабочие стояли мокрые с голова до ног. Это было серьезно. Рация на данной точке отсутствовала, а до приезда смены оставалось долгих четыре дня.
Бригада собралась на совет. Иван Иваныч, как старшой, предложил кому-то пешком идти в поселок и там на складе экспедиции получить этот злополучный шток и уже на «танке» доставить его обратно на точку.
Все дело в том, что к лагерю была проложена приличная лежневка по которой ходили трактора и ездили на смену рабочие. Это была расчищенная в болотистой местности довольно широкая дорога, которая огибала сопку, мешавшую проторить трассу напрямик. Но через нее шла тропа по которой геологи, буровики, геодезисты иногда добирались до будущего города своими ногами. Тропа была короче на десять километров.
Вокруг стола, под навесом сидела бригада и слушала Иваныча. Мелкий дождик, то начинал стучать по крытой рубероидом крыше, то также внезапно затихал. На столе лежал, уже снятый со станка Лехой, сломанный шток, аккуратно завернутый в мешковину.
-Так парни, предлагаю отправить в поселок Кольшу. Он местный, да еще охотник, не заблудится. Вместо ружья понесешь эту железку, для удобства щас лямки приделаем. Потом пояснил: - Там завскладом пожилая женщина, покажешь запчасть в натуре.
Неожиданно встрял Леха, бросив взгляд на Юльку:
-А почему Кольша? Я знаю эту запчасть, могу налегке пойти.
-Ты Леха, парень городской, можешь заблудиться, да и здесь ты нужней, а Кольша, пока дожди, все равно без дела сидит.
Молчавший до поры Кольша конечно был согласен, но решил для порядка покуражиться:
-Я готов как пионер, только пусть Юлька научит меня танцевать вальс..
Все разом повернулись к девушке.
-Давай я тебя научу, я умею.. - с готовностью бросил Леха.
-Ты как партнер не устраиваешь..
Юлька пожала плечами:
-Какой ты Кольша глупый. Легко, хоть сейчас..
-Нет, сегодня вечером, как вернусь..
-Ну все, хватит болтать, по местам!
Поставил точку буровой мастер.
Кто ходил по тайге после дождя знает какое это неприятное занятие. Буквально через секунду, только вступаешь на тропу, тебя со всех сторон окатывают потоки, нет водопады. И здесь уже надо смириться и тупо двигаться только вперед к намеченной цели, принимая на себя все новые и новые водяные струи. Единственное утешение это то, что человеку уже по барабану идет ли над тобой ливень или моросит нудный мелкий дождик.
Кольша двигался по чуть заметной тропе строго на запад, перешагивая через валежины и отодвигая рукой ветки с которых на него обрушивались потоки воды. Через пару километров стало жарко. В нескольких местах тропа раздваивалась и надо всегда забирать правее, так как если не заметить развилку можно забрести черт знает куда.
Тропа неожиданно оборвется и человек начинает метаться в буреломе, а тайга все дальше и глубже заманивает жертву; то участком с чистым пихтовым лесом, то долгожданным просветом, который оказывается на поверку не дорогой, не просекой, а очередной проплешиной после лесного пожара. И если человек не успокоится, не присядет на валежину и без суеты начнет рассуждать здраво, определяя направление по природным меткам, то скоро сломается, обессилит, заляжет как дикий зверь под корягу вырванного бурей мощного ствола и сгинет навеки в неизвестности.
Кольша прошел половину пути; скоро должно появиться Михайловское зимовье, срубленное в стародавние времена его односельчанином Михаилом про которого говорили, что дед был по сибирски крепким и до девяноста лет ходил на промысел.
Ну, а от зимовья было рукой подать до трассы по которой из Мотыгинского леспромхоза с ревом шли лесовозы, а на стройку из Усть-Илимска доставлялась нужная поселку продукция.
Неожиданно он вышел на избушку, которая от старости одним боком вросла в землю. Зимовье уже давно не использовалось по назначению. Рядом проложили дорогу, появились большие города Братск, Усть-Илимск, да и здесь под боком развернулась крупная стройка всесоюзного значения, естественно зверь ушел на восток и север.
Скоро стали слышны звуки моторов проезжающих по трассе машин и Кольша наконец увидел сквозь деревья просвет. На дороге его сразу подхватил идущий в поселок хлебный фургон.
Не заходя домой, мокрый, он сразу направился в контору экспедиции, доложил старшему мастеру о злоключениях на буровой и тут же получил на складе новый шток.
К счастью «танк» - вездеход с брезентовым верхом, стоял у крыльца конторы и водитель, окинув взглядом загнанный после 20-ти километрового перехода вид паренька, предложил тому на часок заскочить домой, чтобы поесть и переодеться.
Все получилось быстро и ловко. В течение дня удалось ликвидировать аварию на буровой и странное дело: снаряд, постоявший без движения на забое несколько часов, легко оторвался, был произведен подъем, заменена победитовая коронка и работа пошла в привычном темпе.
Кольша в душе ощущал себя героем, но вида не показывал. Все говорили что он молодец, хлопали по плечу, а Юлька преподнесла шоколадку к вечернему чаю.
К концу дня лагерь угомонился. Дневная смена буровиков поужинав пошли спать, Леха с Иванычем заступили на вахту, а Кольша под широким навесом, включив стоваттную лампочку, приступил наконец к занятиям с самой красивой, на тот момент, девушкой на земле.
Юлька включила транзистор и ожидая подходящей музыки, как строгая учительница, объясняла нерадивому ученику азы танцевальной грамоты:
-Так Николай Семеныч, вставай напротив, правую руку кладешь на талию, левую можно на плечо, а лучше бери за мою правую руку. Смотришь в глаза партнерше..
-Я не могу, у меня сразу голова кружится и мысли путаются..
-Ерунда, ты же мужчина, повторяю: смотришь в глаза и.. Раз-два-три! Раз-два-три! Поворот! Не прижимайся, это не танго; в вальсе должна быть дистанция..
Вдруг из радиоприемника полилась песня. Песня была прямо в тему:
..Завтра снова дорога
Путь нелегкий с утра
Хорошо хоть немного
Посидеть у костра..
И неожиданно, Кольша уверенно закружил Юльку в танце, глядя глаза в глаза и старательно проговаривая: - Раз-два-три! Раз-два-три!
На маленьком освещенном пятачке, посреди бескрайней тайги самозабвенно кружились в вальсе два человека. По крыше в который раз застучал дождь, в отдалении тарахтел дизель, шумела буровая на которой сейчас нес вахту его закадычный друг, а из транзистора лилось:
..И волной набегая
Тронул вальс берега
А вокруг голубая
Голубая тайга..
И раз-два-три! Раз-два-три! Поворот!