Глава 18. Дело пахнет казенной махоркой
Только стала забываться история с Валеркиной кавалерийской атакой на дом Листенгортов, как вдруг новая напасть.
…Борис Михайлович встретил меня холодно, деньги в кабинете пересчитывал долго, причитающуюся сумму небрежно сунул мне в нагрудный карман и, подталкивая к выходу, распорядился: «Завтра оба понадобитесь мне к семи. Быть обязательно!» Я слегка опешил. По его же требованию Валерка в их дом не был вхож, а тут вдруг такое:
- Мы должны быть с Валерой? - решился уточнить я.
- Я же отчетливо сказал- оба! Это значит вдвоем и ничего другого! - как-то уж совсем недобро заключил он и, не простившись, захлопнул дверь.
Тревожный холодок пробежал по спине. Я терялся в догадках, ища объяснения случившемуся. Валерка побожился, что никому не хамил и никого не обсчитывал. За мной подобное также не отмечалось. Не зная, чего ожидать, я готовился к худшему. Валерка же воспринял новость с энтузиазмом, посчитав предстоящую встречу отличным шансом по сближению. Дело в том, что запах благосостояния, просачивающийся сквозь массивную дверь с медной табличкой, кружил ему голову, и я все чаще заставал его у дома Листенгортов. Как профессора Плейшнера, его влекло в переулок, к эркерным окнам с плотными атласными шторами, и я все время ждал чего-то нехорошего.
На встречу он явился словно жених: в новом дутом пальто, при костюме и галстуке, разве что без цветов, но с ярким глянцевым пакетом. Ждал меня на углу у Кирхи, опасаясь быть замеченным студенческой общественностью.
- Ты не в курсе, шеф курящий? - вместо приветствия спросил он.
- Да вроде бы нет. Не замечал за ним, - ответил я.
- Понюхай, от меня табаком пахнет? - он дыхнул в мою сторону.
- Не волнуйся, целоваться не придется.
- А, оба красавца здесь! Замечательно! Начнем с тебя, - встретил нас Листенгорт и тут же ткнул пальцем в Валерку. Я впервые ощутил, что бывает, когда жребий минует тебя. «Неужто карма сменилась?»- промелькнула в голове шальная надежда.
Пока они разговаривали в Майкиной комнате, я отирался в прихожей. Никто, кроме пса, не решился показаться здесь. Валерка вышел невозмутимым, держась просто и естественно:
- Теперь ты! - скомандовал Листенгорт, и не дав нам перемолвиться словом, затянул меня в комнату.
Разговор получился резким, но для этого были весомые основания. Дело пахло не табаком, а казенной махоркой и имело конкретный номер уголовной статьи с рядом подпунктов. Случилось так, что у двух влиятельных пациентов за последнюю неделю обчистили квартиры. Лекарства им в разное время приносил я и Валерка. Инспекторы уголовного розыска попросили несчастных составить список лиц, побывавших в доме за последний месяц, и мы неизбежно всплывем в обоих. По счастью, живут пострадавшие в разных районах и дела ведут разные следователи. Но стоит им объединить усилия, и участь наша будет определена и незавидна. При любых раскладах нас скоро вызовут в отделения для дачи показаний. Вот такие вот перспективы. А я, дурак, про смену кармы подумал.
То, что я этого не делал, уверенность у меня почему-то была полная. В Валерке сомневаться также не приходилось, разве что взболтнул по глупости где-то на кухоньке у своей непутевой хозяйки. Но назвать кому-то конкретные адреса мы оба не могли. После индивидуальных бесед, Листенгорты собрали нас вместе. Не чувствуя за собой вины, мы, как принято говорить в определенных заведениях закрытого типа, пошли в отказ. Валерка для убедительности поклялся знаменем комсомольской организации института, не оставив мне для этого дела ничего святого. Предложить прихожанам синагоги крест я посчитал кощунственным. Клясться волей в данных обстоятельствах было опрометчиво. Пришлось отдать собственное здоровье или зуб на выбор. Представители древнейшего народа нетрадиционно поверили честному слову. Деваться им, собственно, было некуда, налаженное дело не должно было заглохнуть. Решено было разработать единую партитуру предстоящих допросов для каждого из нас и держаться ее беспрекословно. И комсомольцы с евреями, не церемонясь, вступили в сговор. По слепленной легенде выходило, что я будущий зять Листенгортов и меня по-семейному иногда просят отнести лекарства их приятелям. Из-за нехватки времени я перепоручил это дело своему институтскому товарищу, который по доброте душевной не отказал. Валерка при этом настаивал, чтобы я делал упор на гуманизм: «Согласился сразу, узнав, что речь идет о здоровье пожилого человека!»- инструктировал он. Его репутация при таком раскладе не только не страдала, но и возвышалась. На том и порешили.
Продолжение http://proza.ru/2023/08/29/772