Глава 153
Гримо сообщил о том, что Атос сказал, что великолепно знает Лондон и может ходить по нему с закрытыми глазами. Но он позабыл раскрыть причину этого, а она состоит в том, что он был посланником несколько лет при дворе Короля Карла, я уже упоминал об этом.
Гримо пишет, что мы остановились в Бедфордской таверне. Может быть, эти подробности я уже не помню, поскольку нам тогда было не до того.
Почитать этого путаника Гримо, так создаётся впечатление, что едва лишь Короля привезли в Лондон, как почти тут же его приговорили к казни, буквально на другой день, как он пишет, состоялся суд. Он ошибается, конечно.
Это процесс решения парламентом судьбы своего Короля проистекал чрезвычайно долго. И к моменту прибытия Короля никому ещё не было ясно, чем именно это закончится, хотя, конечно, нас не покидало самое тревожное чувство за его судьбу. Мы дышали туманом, пропитывались английской сыростью, ели невкусную еду и запивали её ещё более отвратительным пойлом, называемых у них пивом.
Парламент между тем выработал проект договора с Королём, который предусматривал его добровольное отстранение от всякого управления государством на двадцать лет, упразднение навсегда англиканской епископальной церкви, признание пресвитерианской церкви, в соответствии с договором между англичанами и шотландцами. Его обязывали запретить отправление католических обрядов где-либо на территории империи, в том числе и при дворе, несмотря на то, что Королева была католичкой. На двадцать лет договор лишал Короля права быть главнокомандующим и назначать генералов и офицеров на руководящие посты. Эти права должны были делегироваться парламенту. Парламент должен был получить в своё распоряжение сухопутную и морскую армию, парламент исключал право амнистии семидесяти одного приверженца Короля, что обрекало бы их на то наказание, которое для них изберёт парламент. Всем, кто брался за оружие на стороне Короля, запрещалось занимать общественные должности и посты в государстве.
С этим проектом договора к Королю направилась депутация из двух лордов и четырех депутатов нижней палаты.
Если бы Карл ознакомился с этим договором и отверг какие-то его пункты, это были бы хотя бы какие-то переговоры с теми, кто держал его жизнь в своих руках и уже начали понемногу осознавать это. Я бы понял Короля, если бы он отверг это договор, прочтя его.
Но Король поступил иначе. Как только один из лордов собрался зачитать Королю проект договора, Король высокомерно перебил его.
— Прежде, чем я начну слушать то, что вы собираетесь мне зачитать, я хотел бы знать, что это такое, на каком основании вы собираетесь мне это зачитать, и имеете ли вы законные полномочия для того, чтобы заключать со мной какие-либо договоры или соглашения, ограничивающие мои права, — сказал он. — Можете ли вы сослаться на какую-либо статью законов Англии, дающую вам право заключать со мной договор?
Лорд Пемброк взглянул на других делегатов.
— Нет, государь, — сказал он. — Боюсь, мы не можем привести конкретную статью закона, на основании которой мы действуем, но вследствие обстоятельств, сложившихся в настоящее время…
— При всём уважении к каждому из вас, — перебил его Король, — с моей стороны было бы неосмотрительно вступать в переговоры с комитетом, не имеющим никаких законных прав это делать. Кого бы вы здесь ни пытались представить, всю вашу уважаемую делегацию можно заменить любым трубачом.
— Мы пришли сюда для того, чтобы огласить текст этого предложения, — сказал лорд Пемброк, старающийся держать себя в руках и продолжать говорить почтительно, но твёрдо. — Мы зачитаем этот документ и освободим Ваше Величество от своего присутствия.
— Что ж, у меня сейчас, как видите, нет никаких срочных дел, — сказал Карл. — Если в вашу задачу входит развлечь меня каким-то чтением, я не буду возражать, но я ничего при этом не обещаю.
После этого он откинулся на спинку кресла, закинул ногу на ногу и прикрыл глаза, из чего стало не понятно, слушает ли он, или просто думает о чём-то своём.
Лорд Пемброк зачитал документ, который, конечно, был оскорбителен для Короля, по-прежнему считающего себя монархом в своём государстве, но это был вполне разумный выход для человека, который адекватно оценивал бы сложившуюся ситуацию. К сожалению, Король не был таковым.
— Я надеюсь, что вы не ожидаете немедленного ответа на то, что я принуждён был услышать? — спросил Король. — Я вас больше не задерживаю, господа.
— Мы не можем дать вам больше десяти дней для ответа, — твёрдо сказал лорд Пемброк. — Если в этот срок мы не получим ответа Вашего Величества, мы будем принуждены считать, что ваш ответ по всем пунктам отрицательный.
— Хорошо, вы получите ответ в эти сроки, — ответил Карл.
Он при этом не осознавал, что это была его последняя возможность не только сохранить жизнь, но также и сохранить статус Короля, пусть даже и без права управления политикой на двадцать лет. Но ведь и двадцать лет когда-то проходят. Во всяком случае, подобное соглашение сохраняло бы за ним также и права передачи королевского достоинства по наследству своему старшему сыну, то есть старшему из живых, поскольку первенец его умер в тот же день, когда и родился.
Думается мне, что в эту минуту Короля в самой наименьшей степени заботил вопрос передачи трона своему сыну. Неужели он ожидал от кого-то военной помощи? От кого же? Англичане, ирландцы, шотландцы, испанцы отвернулись от него. Он ожидал помощи от Франции? В это самое время французский посол получил инструкции от Королевы, которые, конечно же, продиктовал Мазарини. Французский посол, который прежде обещал от имени Франции военную поддержку, теперь советовал от имени Королевы, первого министра и от себя лично смириться с ситуацией и примириться с парламентом.
Но Король не желал ничего понимать, он слышал, но не слушал, он ждал чуда, или верил в свою судьбу. Напомню, что лорд Винтер успел передать Королю письмо его супруги, Королевы Генриетты, которая умоляла его подумать о них и спасти свою жизнь, если не удастся спасти всё остальное. Он, казалось, забыл и эту просьбу.
Между тем Король направил в Ирландию письмо, в котором призывал ирландцев встать под его знамёна чтобы навести порядок в стране, обещая им за это любые льготы. Это письмо стало достоянием парламента.
В эту пору в различных кругах Англии ещё далеко не было согласия, армия и её генералы надеялись достичь с Королём согласия, парламент также надеялся на компромисс, не было реальной силы, которая ставила бы своей задачей физическое устранение монарха, но после серии поступков Карла практически все осознали один простой факт, состоящий в том, что никакие переговоры с Королём ни к чему не приведут. Никакие соглашения не будут достигнуты, ни на какие компромиссы он не идёт и никакие обещания не выполняет.
На очередном заседании парламента депутат Томас Рот, который до этого отличался чрезвычайном молчаливостью, попросил слова.
— Милорд председатель, наш Король в последнее время всем своим поведением доказывает, что единственным достойным его местом пребывания является Бедлам, — сказал он. — Я покорнейше прошу перестать обсуждать и составлять всевозможные обращения к нему, содержащие какие бы то ни было предложения.
— Государь доказал нам, что он ожидает от нас лишь преклонения и подчинения, — подхватил Айртон. — Но задачу управления государством при этом он не выполняет, так что она перекладывается на всех нас.
— Но ведь отказаться от согласия с Королём – это означает уничтожить парламент! — воскликнул один из членов.
— Мы должны хотя бы что-то делать, — возразил Айртон. — Бездействие парламента уничтожит его ещё быстрей, чем отсутствие согласия с Королём.
— А если он издаст указ о роспуске парламента? — спросил тот же голос.
— Кто же его будет слушать? — спросил Томас Рот. — Это теперь-то, после всего, что было!
Предложение Томаса Рота было поставлено на голосование и победило ста сороками голосами против девяносто двух. Парламент объявил, таким образом, собственное отчуждение от Короля, он объявил ему своё неприятие.
Короля как преступника по распоряжению парламента препроводили в замок Херст-Касл и у этом неуютном месте он впервые почувствовал, что он обречён. Высокомерный монарх, который прежде не видел в собственной свите людей, теперь стал беседовать со своими тюремщиками, пытаясь склонить их на свою сторону.
— Не существует законов, на основании которых государь может быть привлечён к суду своими подданными, — говорил он им.
Формально он был прав, но охранники были всего лишь только охранниками.
Некоторое время страсти между руководством армии и парламентом бушевали, решения судьбы Короля так и не было.
Наконец, Короля перевезли в Виндзор. Этот переезд заставил его думать, что с ним вновь стали считаться. Но это была иллюзия. Его туда перевезли лишь для того, чтобы оттуда доставить в суд.
нижняя палата рассматривала дело Короля в его отсутствии и объявила его виновником гражданской войны, союзником мятежных шотландцев и инициатором мятежа ирландцев против Английского королевства. Она же предложила создать для суда над ним Верховный судебный трибунал.
Это постановление осуждало деспотизм как систему государственной власти, но продолжало признавать королевскую власть законной. Монарх, таким образом, привлекался к суду, как частное лицо, злоупотребившее своей законной властью.
Это постановление было направлено в палату лордов, которая должна была принять его, или же отклонить.
Обычно на собрание являлось не более шести лордов, но на этот раз пришли все шестнадцать.
— Только Его Величество имеет право созывать или распускать парламент, — сказал лорд Манчестер. — Следовательно, абсурдно обвинять его в измене парламенту. Как может изменить парламенту тот, кто его создаёт? Нет парламента без Короля, лишь Король является источником существования парламента, нет и не может быть никакой ответственности Короля перед парламентом, и, разумеется, Король не может быть преступником против парламента.
Причина такого заступничества состояла в том, что лорды начали ощущать, что вслед за Королём к суду могут быть привлечены и они.
Все шестнадцать лордов единодушно отвергли это постановление нижней палаты.
Почти две с половиной сотни членов нижней палаты, таким образом, почувствовали, что их решение ничего не значит, если шестнадцать лордов его отменяют. Через две недели нежная палата постановила, что решения верхней палаты не имеют никакого значения, и что отныне после Бога лишь народ является единственным источником законной власти в стране, и поэтому верховная власть принадлежит нижней палате, которую избрал английский народ. Её решения не нуждаются в утверждении какой-либо иной инстанцией.
В стране появилась сила, готовая взять на себя ответственность за судьбу Короля.
(Продолжение следует)