Чтоб дружбу товарищ пронес по волнам,
Мы хлеба горбушку — и ту пополам!
строчки из песни А. Прокофьева
Я всегда поесть любил. Знаете, немощь такая бывает людская – «заедать нервы». Кому-то, когда он нервничает, кусок в горло не лезет, а вот у меня наоборот – жор нападает. Только когда брюхо набью, тогда и успокоюсь. Всю жизнь с этим мучаюсь.
Так вот, как сейчас помню, один показательный случай с моим отцом был на эту тему. Лет мне было тогда 13-14. Быть может и 15. Придя домой, сели мы вечером с ним на кухне ужинать. Он после рабочего дня, я после своих, не помню уже каких дел. Но оба голодны были сильно. Мама заканчивала хозяйничать у плиты, разогревая совсем не большое количество еды. Почему еды было мало, я сейчас уже не помню – то ли просто подъели всё, а мама не уследила, то ли другая причина была, не могу сейчас сказать. Да и не важно это. Помню только, что малое количество еды вывело нас на диалог, окончание которого всплывало у меня в памяти уже не один раз:
– Вот я, например, – сказал папа, чтобы оставить мне больше еды, – спокойно могу сейчас, не ужиная, пойти спать. Хочешь?
В ответ на эту папину реплику, я точно помню, что чуть ли не вцепившись в свою тарелку, придвинул её к себе. Так и сидел некоторое время, ошарашенный тем, что мой жест был на грани чего-то животного… но тарелку не отпустил и папе ничего не ответил.
Видя моё замешательство, папа продолжил:
– Для меня еда не так важна. Я спокойно могу от неё отказаться…
Кажется, я очень на это надеюсь, мы всё-таки поели в тот вечер вместе.
Почему я возвращаюсь, время от времени, к этому случаю? Я с удивлением заглядывал в себя и много раз пытался найти те струны, которые заставили меня в присутствии отца так некрасиво поступить. Я был совсем уже не маленький, чтобы руководствоваться только своими инстинктами, а поди ж ты! Неужели что-то необходимое ещё не выросло во мне к тем годкам – самоконтроль, чувство благодарности и понимание необходимости делиться. Я просто хотел есть, хотя никогда не голодал!
А вот отец мой, напротив. Родившись в войну, он хлебнул голода по полной. Нехотя, он как-то рассказывал, что чтобы прокормиться, они с ребятами очистки и гнилую, мороженую картошку на помойке собирали и жарили так называемые «тошнотики». Могу только догадываться, какой противный был у них вкус…
И ещё. Отец меня никогда, не то что не упрекнул за тот случай, а, я думаю, вовсе не заметил его.