Война народная, большевистская
Чтобы понять смысл и значение русской социалистической революции, надо для начала уяснить несколько простых вещей.
Не раз, говоря о войне 1812 года, задумывались мы, благодаря чему дарована была нам та победа. Да, гений Кутузова, да, блистательные офицеры, да, Милорадович, да, Багратион, да, Ермолов…
Но ведь против нас был Наполеон – непобедимый полководец, и его блистательные генералы, и едва ли не вся объединённая Европа. Одни только поляки, вечно обиженные на Россию – потому что сами всегда хотели занимать место России, а занимали исключительно своё! – выставили против нас 16-тысячную армию, и с необычайным воодушевлением умирали за Наполеона на русских просторах.
Нам было уготовано почти неизбежное поражение. Но мы выиграли.
Почему?
Потому что война стала – народной. Народ увидел и возненавидел супостата.
И когда мы говорим о Великой Отечественной войне, мы понимаем ровно то же самое.
На Гитлера снова работала почти вся Европа. Мы воевали не с немцами – а со всеми подряд, пошедшими нацизму в услужение. Они объединились, желая нам погибели почти уже неминуемой.
Да, гений Жукова, да, гений Рокоссовского, да, гений Шапошникова, да, Баграмян, да, Ватутин, да, жестоковыйная воля генералиссимуса Джугашвили-Сталина, – но ведь народ, все народы России восстали, упёрлись, вышли врагу навстречу умирать или побеждать.
И мы выиграли.
Но когда заходит речь о Гражданской войне, сразу возникает, казалось бы, неразрешимый вопрос: почему же победили – эти сиволапые, чумазые красноармейцы? А не блистательные белые офицеры, так похожие на поручика Брусенцова, верней, на Высоцкого.
И тут же начинаются разнообразные интеллектуальные пляски.
Ах, если б не «красный террор», всё было бы по-другому.
Красные, белые, зелёные вешали, стреляли, резали друг друга с равным остервенением – но во всём виноваты отчего-то одни победители.
Пусть они, пусть.
Однако разве террор может сломить русского человека?
Поляки, шедшие с Наполеоном, жутко мстили – в том числе русским мужикам и русским священникам – за разделы Польши, – хотя мужики и священники Польшу точно не делили.
Русских били за то, что они русские. И что, русские испугались?
Нацисты превзошли всех и творили неслыханные злодеяния.
Но разве это помогло им?
Или ещё другая песня есть: против истинно, посконно, домотканно русских воевали латыши, китайцы и товарищ Троцкий, понаехавший из черты оседлости, – вот они взяли матушку-Россию в заложницы и надругались над нею.
Ну, товарищей из черты оседлости даже в составе первого советского правительства уже сто раз пересчитали – они даже там большинства не составляли, чего уж про Красную армию говорить. Что до латышей и китайцев, то здесь совсем незадача выходит.
А за кого ж тогда воевали британцы и французы в Мурманске и в Архангельске? За большевиков, что ли? Вроде нет.
Кого поддерживали немцы на Украине? Красную сволочь? Опять нет.
На кого ставили японцы во Владивостоке – никак, на Ленина? Увы, и здесь всё не так.
Поляки с кем воевали, с «белыми» или с «красными»? С «красными».
Басмаческое, как нынче его назвали бы, «сепаратистское» движение, поддерживаемое турками и всё теми же британцами, – оно с кем боролось? С «красными» командирами или с какими-то другими?
Кто бы тут говорил про китайцев и про латышей, но вот только не сторонники «белого» дела.
Тысячу копий переломали уже, споря о том, брал ли Владимир Ленин накануне революции немецкие деньги или не брал. Но никто в связи с этим не задастся банальным вопросом: допустим, немцы хотели разрушения России и насыпали Ильичу монет. А британцы, французы и японцы – они что, шли воевать за монархию и национальные русские интересы? Вы всерьёз так думаете?
Ленин брал немецкие деньги – плохо. А Колчак японские – это уже хорошо?
Что за логика такая.
И, другой, на засыпку, вопрос: отчего же взявший у немцев деньги Ленин немедленно занялся воссоединением Украины с Россией – вместо того, чтоб немцам её подарить; и одновременно самым активным образом приступил к подготовке революции в Германии?
Он что, был настолько глупым агентом, делая всё наоборот? Плохо читал по-немецки и перепутал текст приказа?
Военспецов в Красной армии из числа «бывших» было никак не меньше, чем в Белой армии.
Подумаем на досуге: отчего они все перешли на сторону большевиков? Потому что они были предателями России? Или, может, напротив – желали её спасения?
И кто в таком случае взял Россию в заложницы? Великий полководец Брусилов, преподававший красным командирам воинскую науку? Есть тут у нас кто-нибудь, кто Брусилова объявит врагом Отечества?
Сколько бы мы ни судили о «красных» и «белых» по новейшему лукавому кинематографу, но, если сохранившиеся фотографии той поры рассматривать, вдруг обнаруживается, что отчего-то сиволапые красноармейцы, равно как их командиры, выглядели ничуть не хуже их белогвардейских противников.
И сколько бы ни пытались нам перечислять красноармейские фамилии, напирая на то, что Фрунзе и Блюхер – это нерусь какая-то, всё время хочется пожать плечами и спросить: а что, барон Врангель на юге России или глава Северного фронта Евгений Карлович Миллер – были более русскими?
Может, несколько более существенная разница заключается, к примеру, в том, что за Фрунзе и Блюхером стояла Москва, а за Миллером – Лондон, а за Врангелем – Париж?
Что вовсе не отменяет любви к Родине у вершителей и солдат «белого» дела.
Однако по итогу о войне Гражданской, увы, имеет смысл говорить как о ещё одном этапе вечной Отечественной. И в очередной раз выиграли в той Отечественной войне – русские люди.
Совсем другой вопрос – ошибались они или нет; был ли марксизм химерой, или не был. Сегодня про другое разговор.
Разговор про то, что Щорс и Котовский на Украине были представителями русского и украинского народов, и воевали за нашу родную землю и её интересы. А гетман Скоропадский и Петлюра представляли чьи-то другие интересы – и ровно по этой причине проиграли. Есть ли среди нас русские патриоты, которые в данном случае готовы доказать обратное?
Чапаев – это и есть русский народ, и потому стал мифологической фигурой, воистину народной. Каковой Колчак, увы, не станет – в том числе и потому, что в минуты откровенности сам признавался, что является кондотьером, сиречь – наёмником чужеродных сил.
Вы скажете, что я упрощаю.
Быть может, быть может.
Но если мы взыскуем куда более серьёзного разговора – то лучше перечесть «Тихий Дон» и «Хождение по мукам», – и разглядеть, наконец, как метало русского человека, пытавшегося понять, где таится самая последняя правда.
Победить русского человека могли только два других русских человека.
Революция октября 1917 года – стала национальным делом.
Народ выиграл.
«Мать моя – Родина, я – большевик», – написал русский национальный поэт Сергей Есенин – а не кто-то за него.
И когда нам в очередной раз начнут рассказывать, что «голубая» кровь, истинная аристократия России, – оставила Родину, поруганную большевиками, – и посему мы долгие годы прожили без Бунина, Шмелёва, Мережковского и Бальмонта, мы снова только усмехнёмся: оттого, что и Александр Блок, и Андрей Белый, и Валентин Катаев, и Владимир Маяковский, и Анатолий Мариенгоф – тоже являлись русскими дворянами.
А то у нас всё время только и говорят про «красного графа» Алексея Николаевича Толстого – как будто он один такой был.
Не один, конечно: среди литераторов, принявших революцию, дворян было столько же, сколько среди литераторов, не принявших её.
Даже на поле русской культуры схватка шла не между озверевшим грязным мужиком, поддержанным китайцем и латышом, а между теми, кто принял новую русскую государственность, и теми, кто её не захотел признать и понять.
Лишь когда мы научимся воспринимать революцию как русское национальное деяние – только тогда может получиться разговор о её смысле и её последствиях.
Если она действительно была, как минимум, попыткой освобождения человечества – то честь русскому человеку и хвала.
Если революция эта обернулась чем-то иным – то и здесь мы сами виноваты.
Никто нас в заложники не брал.
Сами всё это и сделали: крестьяне, рабочие, купцы, казаки, дворяне, – как русские, так и представляющие все остальные народы, жившие с нами одной семьёй.
Это всё мы. Это всё про нас.