елает дольше обычного. Долго стоит под душем, докрасна растирается полотенцем, одевается. Быстренько собирает рюкзак, оставляет маме на столе записку и потихоньку закрывает за собой дверь.
Снег за ночь посерел и основательно просел. Ветра сегодня тоже нет. Не слышно его разбойничьего посвиста в иссечённых им трубах. Он на всякий случай смотрит вверх. Небо бледно-голубое, усыпанное легкими клочками облачков. Но это ничего не значит. В любое мгновение эти облачка могут разбухнуть и свинцовой крышкой придавить город. Завертит такая метель, что до родного дома можно не добраться, даром, что отошёл от родного подъезда всего на несколько шагов. Какая уж тогда рыбалка.
Лёнька перебегает улицу, проходит переулком. Перед ним рубленый двухэтажный дом дяди Космача. Тот сразу появляется из подъезда, будто специально поджидал его, и тоже подозрительно поднимает глаза к небу.
— Глянь-ка, вон облачко зацепилось за Авачинский вулкан. Не задует, как думаешь?
— Не должно, — солидно отвечает Лёнька.
Они садятся в машину.
— Вот термос, вот бутерброды. Поди, опять не евши?
Мальчишка только пожимает плечами.
— На ходу навернёшь. Поехали с орехами!
Через час кривой улочкой села машина сворачивает к занесённой снегом избе с вывеской «Кооперативный магазин».
— В случае чего, — усмехается бородач, — тут свежей рыбки купим.
— Мы же с рыбалки поедем, — недоумевает Лёнька.
— Вот именно. И лыбиться тут нечего. Выбирайся из машины, бери рюкзак, трижды сплюнь через плечо: мол, ловись, рыбка мала и велика! Дальше пёхом, пёхом, пёхом. Машине тут не пройти.
Они идут, проваливаясь в сугробы, которые застывшими волнами вздымаются со всех сторон. Внезапно лес расступается, и на них тянет сыростью речки, стремительные воды которой не замерзают даже зимой.
— Держи, — дядя Космач протягивает ему банку с красной икрой.
— Не хочу я икры.
— Это не тебе, это для наживки. Голец, он красную икру, шельмец, уважает. Вот тут остановимся.
Разделённая упавшим деревом заводь Лёньке нравится. Течение реки здесь не ощущается нисколько. Для рыбалки – в самый раз.
— Ты садись здесь, а я вон за те кустики отойду. Только не шуми, рыбка шум не уважает. Икринку аккуратненько на крючок. Молодец! Забрасывай... Не дёргай так удочку. Хорош.
Икринка звёздочкой вспыхивает в голубоватой глубине заводи. Тихо так, что даже думать хочется шёпотом. Спокойствие этого мира нарушают только играющие друг с другом в пятнашки мальки. Но вот из-под коряги высовывается голец постарше. Он воровато оглядывается. Видно, мама, уплывая по своим рыбьим делам, строго-настрого велела ему сидеть дома. Но вокруг никого из взрослых не видать. Резвящиеся малыши не в счёт. Успокоившись, он выплывает на простор и не верит глазам своим! Прямо перед ним, пульсируя красными лучиками, покачивается таинственная и прекрасная звёздочка, о которой он слышал столько страшных историй. Мамы перед сном пугают ею своих детей, и те засыпают без разговоров.
Но вот она, вполне съедобная на вид, маняще покачивается перед ним. В сказки он давно не верит. А посему стремительно несется к цели...
Лёнька едва успевает выдернуть удочку перед самым носом смельчака.
— Кто же дергает раньше времени?! — В голосе дяди Космача звучит неподдельная досада. — Битый час сижу, хоть бы паршивая рыбёшка попалась. А тут такой экземпляр! Кому расскажи – не поверят! Обождать надо было самую малость. Он же сам на крючок кинулся.
— А как же мама без него жить будет?
— Кто - о?
Лёнька с упоением начинает рассказывать дяде Космачу то, что ему привиделось. Тот слушает, крякает, ерошит бороду.
— Ишь ты! А впрямь, жалко неслуха. Ты вот что, оставь удочку и разжигай костёр. А я пойду к мосту, попробую на подсечку. Тут уже ничего не поймаешь. Твой дружок давно уже всем растрезвонил, для чего мы тут устроились.
Костёр Лёнька разжигать умеет. Нужно наломать засохших веток с берёз и разломать их на мелкие щепки. Потом обложить их бумагой. Хорошо бы, конечно, бензинчику плеснуть чуток. Но до машины пока доберёшься… прикрывая спичку ладонью, он подносит её к щепочке. Уж больно она тоненькой кажется на вид. Слабенький язычок пламени нехотя лижет её и, пренебрежительно фыркнув, исчезает.
— Не нравится, — бормочет Лёнька и поджигает бумагу.
Язычки появляются со всех сторон, лижут кору, устремляются вверх, один лихо перекусывает пополам сучок.
— Вкусно? — Спрашивает Лёнька.
Вместо ответа язычок заглатывает небольшую веточку и начинает расти на глазах.
Лёнька подбрасывает ещё и приговаривает:
— Робин-Бобин кое-как подкрепился натощак...
— Ты с кем разговариваешь? – Озабоченно спрашивает дядя Космач.
— Это я так, костёр прикармливаю.
— Ну-ну. И нам бы не грех закусить. Только рыбы в этом клятом месте нет. Дай-ка сюда рюкзак!
Содержимое рюкзака оказывается на снегу. Картошка летит в золу. Кусочки колбасы насаживаются на веточки. Открывается компот, и рубиновая влага до краёв заполняет алюминиевые кружки. Немного терпения, и обсыпанная крупной солью, испёкшаяся картошка хрустит на зубах.
— За первый блин, который комом! — Дядя Космач поднимает кружку.
— И чтобы папка скорее приехал! — Присоединяется к нему Лёнька.
— Кха - кха! — Неожиданно давится компотом бородач. — Кха - кха...
— Ты чего?— Сердобольно стучит его по спине Лёнь¬ка.
— Не в то горло попало, — сипит от натуги дядя Кос¬мач. — А мама с тобой разве не говорила?
— Нет, — удивлённо тянет Лёнька. — А о чём она должна была со мной говорить?
Бородач вместо ответа опять заходится в притворном кашле.
— О чём должен был быть у нас с мамой разговор? — У мальчишки начинают дрожать ресницы.
Тот, проклиная себя в душе, пытается выкрутиться.
— О чём, о чём... я ей говорил вчера… может, это... ну... к командованию вам сходить. Оно вам толком объяснит, почему от отца так долго нет вестей.
— Вот это да! — Лёнька подпрыгивает и начинает возбуждённо скакать вокруг костра. — Вот это да! Как я о такой простой вещи не догадался? Ура! Поехали скорее домой!
Неожиданный поворот.