«Русского солдата мало убить.
Его надо ещё и повалить».
Фридрих II.
Из доклада командира разъездного патруля Магдебургских рейтар надпоручика фон Тишена светлейшему князю Меньшикову в утро 28 сентября 1708 года:
«… таким образом, обнаруженный в 17 верстах к северо-востоку от деревни Лесная неизвестный вооруженный отряд был нами взят в окружение и принужден к ведению переговоров… Обращает внимание на себя необычная форма в виде длинных серых суконных кафтанов и маленького размера фузеи неизвестной конструкции, а так же мелкая пушчёнка на колёсиках… Командир окруженного отряда представился якобы полковником (?) Дубельтом из остзейских баронов… Барон изъявил желание увидеться с Вашей Светлостью, после чего и был перепровождён вместе с отрядом своим в наш лагерь…»
— Так Вы, милейший барон, утверждаете, что где-то там, — Александр Данилович сделал в воздухе неопределённый жест, как бы обводя верх палатки круговым движением указательного пальца, — что-то такое, божьей либо иной — тьфу-тьфу — силою перенесло Ваш весьма импозантный отряд прямо к нам. И что там, — снова неопределённый жест, — вы служили неведомому нам государю-императору Российскому, который был неправедно согнан с назначенного ему престола…
Полковник Дубельт Михаил Евгеньевич только вздохнул и покорно кивнул головой. Выказывать сейчас, в его положении, какие-либо свои догадки, он не считал нужным. Тем более, насколько он помнил историю своего рода, его предок как раз в это время начал служить при царе Петре Первом. И светлейший этого не знать не мог.
В палатке повисла тишина. Только скрип пера личного писаря князя очень уж отчетливо напоминал совсем уже оправившемуся после всего происшедшего полковнику этот въевшийся в мозги, казалось, навсегда звук того мерцающего киселя, когда он вместе со своими людьми на бесконечно долгие мгновенья оказался в нём…
Полковник встряхнулся, будто решился на что-то, поднял голову и глянул прямо в серьёзные и внимательные глаза Меньшикова.
— Милейший Александр Данилович, позвольте в этой обстановке мне вас так называть, — Меньшиков только хмыкнул и слегка кивнул. — Видите ли, я, в силу определённых обстоятельств, могу помочь и Вам и Петру Алексеевичу сделать то, что без меня Вам никогда, при всём вашем усердии и старании, не удасться. Поверьте, уж я-то знаю…
Заметив недовольство на лице своего визави, Михаил Евгеньевич, сделав, тем не менее, великолепную паузу, которой позавидовал бы, наверное, и сам Щепкин, закончил:
— Я помогу Вам в ближайшее время разбить шведов, пленить Карла и присоединить Швецию к Российской империи. Как Вы на это смотрите?
Светлейший князь Александр Данилович смотрел на полковника, как на выходца с того света, как на призрак, влезший в его душу и прочитавший там его самые сокровенные мысли…
Закрепляя произведённый эффект, полковник докончил:
— В этом сражении у Лесной вы и без меня справитесь великолепно, но…
— Подождите! — Меньшиков обернулся к писарю и крикнул: «Пшёл вон!», потом позвал одного из караульных, что-то ему прошептал и отослал.
Потом, прижав палец к губам, указал полковнику на кресло рядом с собой, сам же остался стоять.
Прошло несколько томительных минут.
Вдруг входной парусиновый распахнулся — и в палатку стремительно вошел высокий резкий мужчина с злыми, слегка навыкате, глазами.
— Что у тебя за сюрприз к моей персоне, Алексашка? — обратился вошедший к Меньшикову, совсем не обратив внимания на вскочившего со своего места слегка полноватого незнакомца в неизвестной форме.
— Князь Меньшиков жестом показал на полковника.
Пётр повернулся.
— Здравия желаю, Ваше императорское величество! — гаркнул во всю силу своих лёгких полковник.
— Здорово, здорово, братец. Кто таков?
— Полковник Дубельт Михаил Евгеньевич, командир 15-го Лейб-гвардейского его императорского величества Николая II Егерского полка…
***
Из воспоминаний бывшего шведского короля Карла XII, ныне российского дворянина Шведова Карла Ивановича, помещика в Саратовской губернии («Размышления о шведско–российских баталиях», С-Петербург, 1749 год):
«… засада, устроенная русскими у Переволочны, истинно подсказана была Петру сатаною! Мои разведчики заверяли, что в этой местности, бывшей в глубоком нашем тылу, русских вообще нет. Хотя при нашем вынужденном отступлении мы столкнулись там изначально с весьма небольшим отрядом. Но, видно, Бог в этот день был не на нашей стороне. Как так вышло, что этот отряд за короткое время успел уничтожить до половины людей Крейца — до сих пор выше моего разумения! Левенгаупт второй раз позорно бежал, бросив своего короля на растерзание этих варваров русских!.. Теперь я вынужден, сдавшись на милость победителям, подписать отречение от Шведской короны в пользу этого выскочки при русском царе… Бедная Швеция! Под русским владычеством ты вконец обнищаешь, и все забывают уже твою и мою былую великую славу!..»