О Ермолае Пантелеевиче не было никаких слухов. Сосед Краснов несколько раз пытался разговорить Афанасия Пантелеевича, но тот отвечал неохотно, односложно, и он скоро отстал.
Как то так сложилось, что постепенно от Краснова отвернулись, не только Афанасий и Аким, но и все переселенцы. Сама по себе обстановка складывалась так, что обременённый, взятыми на себя обязательствами, Федор Кондратьевич, выполняя работу, находил себе занятие в стороне ото всех, разговаривая с людьми, старался не смотреть им в глаза. Ходил постоянно угрюмый, чем – то озабоченный. Не мог, он, боевой казак, прикидываться беззаботным и хитроумным секретным агентом. Его поведение вызывало подозрение у всех жителей хутора, складывалось такое мнение, что в их насильственным путём созданную стаю, затесался чужак неизвестной породы, с непонятными, обществу, намерениями. И уже когда его не пригласили на общее собрание, для обсуждения дальнейшей жизни «колонистов», терпение его кончилось и он, в один из ноябрьских тёмных вечеров, постучал в окно соседа Барышева Афанасия Пантелеевича.
Александр Афанасьевич, несмотря на то, что ему было тогда девять лет, хорошо помнил тот вечер. В конце ноября в Сибири, на улице были уже приличные морозы, и он, набегавшись с братьями по льду пруда, лежа на русской печке, почти уже засыпал, как вдруг в окно кто – то забарабанил. Послышался стук открывающейся двери, и недовольный голос отца:
- Ты, Краснов, что по ночам шляешься? Зачем пришёл, дня тебе не хватило? – ворчал он.
- Афанасий Пантелеевич, не сердись, - в голосе гостя, пробивалась настойчивость, - выслушай меня, это важно не только для меня, но и для тебя. Нам надо поговорить одним, без свидетелей.
- Ладно, проходи, - настойчивость Краснова, отца заинтересовала, - тише только говори, парень спит, а от Натальи у меня секретов нет. Садись, рассказывай, зачем пришёл.
Сашка затаив дыхание, навострил уши, в надежде услышать «страшную» тайну, и он её услышал, да такую, что волосы, на его ребячьей голове, поднялись дыбом.
- Только давай говорить будем откровенно, иначе разговора не получится, - предложил Краснов, - скажи, Платонов Ермолай Пантелеевич твой брат? Говори правду, - настойчиво потребовал гость, - я знаю гораздо больше, чем ты думаешь.
- А ты его, откуда знаешь?
- Я с ним в одном полку полтора года воевал, на Урале. Да ещё год скитались по Казахстану и Алтаю, вместе, в одной банде, как теперь нас в ЧК называют, - и он долго и подробно рассказывал все похождения дяди Ермолая за эти два с половиной года.
- Да, покрутила судьба братца моего, - вздохнул отец, - а я тут на железной дороге прятался. А сейчас – то где он, если вы вместе шли, почему ты здесь, а его нет?
-Разошлись мы вблизи Новониколаевска, месяц назад, он нам рассказывал, что брат у него здесь, в этой местности, поэтому двинулся на Мариинск, а мы из Томского уезда, нам в другую сторону. Однако уйти мне далеко не удалось, изловили нас чекисты на третий день. Где он не знаю, но точно знаю, что пока поймать его не удалось.
-Это тебе, откуда известно?
- Мне много чего известно. У тебя нервы крепкие, с топором на меня не кинешься?
- Это, смотря, что ты наговоришь, но постараюсь выслушать, раз ты пришёл с такими разговорами, значить решился открыть правду. Говори.
- Ты знаешь, зачем вас с железной дороги выселили сюда? Зачем всех «колонистов» согнали в этот посёлок с Томского уезда? Зачем меня поселили рядом с тобой? Вам наговорили, что все мы добровольно согласились переселиться в этот скит. А зачем нам это нужно было, бросить насиженные места, свои земельные участки, родственников, и переться за две сотни километров, сюда, со всем скотом и скарбом.
- Мы конечно подозревали, что – то не совсем порядочное, но думали о том, что только нас насильно выслали из посёлка. А зачем весь этот маскарад?
- Вас отправили сюда, как приманку, для поимки злейшего врага новой власти есаула Платонова, хотя теперь все чекисты уже знают, что он Барышев и то, что он родной твой брат. А все мы, действительно белогвардейцы, и нас, под страхом смерти, подселили к вам за тем, чтобы вы не догадались о действительной цели вашей высылки. Мол, всеобщее добровольное переселение.
- Ну, а ты Федор Кондратьевич, какую роль выполняешь в этом деле? – отец, пожалуй впервые, назвал соседа по имени отчеству. – Глядя на тебя, мы подозревали, что нас неспроста сюда упекли.
- Вот, а теперь самое главное, да действительно, ваши подозрения не беспочвенны, я послан следить за вами и всё то, что тут покажется мне подозрительным, докладывать в ЧК. А главное, я немедленно должен донести чекистам о появлении Ермолая Пантелеевича, здесь. И если я это не сделаю, меня и мою семью пустят в расход. Так вот, под страхом полного уничтожения моего рода, я и согласился на это подлое дело.
- Да, дела, - тяжело вздохнул отец, - что же нам теперь делать? Убить тебя, нас всех расстреляют. Ты Краснов, какой – то хреновый шпик, в кратчайший срок настроил весь хутор против себя. Так ведь, случайно, кто, ни будь, тюкнет тебя по голове, и нам всем крышка, расстреляют.
- Я думаю, Афанасий Пантелеевич, о том, что нам и так всем жить осталось не долго. Появится у вас Ермолай Пантелеевич, если я не донесу, найдётся кто – то другой, и тогда всех загребут. Если даже он сам сдастся, думаю, вас и нас тоже в покое не оставят. Так, что, куда не кинь – везде клин. А, что касается моего поведения, меня шпиком быть не учили, учили воевать, знаешь, какая это тяжёлая ноша, своего боевого товарища продавать.
- Ну, что же, спасибо за откровенность Фёдор Кондратьевич, ты больше никому не открывайся, а отношение к переселенцам измени, а то неравен час, Шевцов, что, ни будь, заподозрит. Ладно, иди, поздно уже, а что касается Ермолая, теперь уж куда кривая выведет. Будем ждать.
- Что же теперь будет?- запричитала мать, когда за Красновым закрылась дверь. – Нас – то, за какие грехи. Пропали наши детишки.
- Замолчи, нечего раньше времени головой об стену биться. Никому ни слова, ни Елене, ни Полине. И виду даже не показывай, - строго предупредил отец.
Александр лежал - не жив, не мёртв, боясь пошевелиться, как он тогда не выдал себя, и впоследствии справился с такой тяжёлой ношей, нигде, никому ни слова…
***
На второй день в Орловке выпал глубокий снег, радости ребятишкам не было предела. Особенно, своей белизной, он поразил Барышевских братьев. На станции, где они жили, снег, смешанный с угольной пылью, больше напоминал золу, разбросанную вокруг, после чистки котлов, а здесь на хуторе и, особенно в лесу и в поле, он был до того ярко – белым, что смотреть на него было невозможно – слепил глаза. Наигравшись в снежки и набегавшись по глубокому снегу, обледеневшие, но довольные Сашка, Ванька, Петька и Никитка, тесно прижавшись друг к другу, грелись на печи Афанасия Пантелеевича.
- Знаете, что – предложил Иван, - а давайте мы сделаем себе лыжи.
- А как их делать, из чего? – спросил Александр.
- Из досок, конечно, обстругаем их снизу, просверлим с боку дырки, просунем в них верёвки, привяжем лыжи к пимам, и айда по полю или в лес.
- И сразу носом в снег, - услышали они голос Миронова, находящегося в доме Барышевых.
-Это почему? Не может быть, - не согласился с Акимом Федотовичем Иван.
- Потому, что передние концы ваших лыж сразу уйдут в снег. Для того, чтобы этого не случилось, они должны быть загнутые спереди. Поэтому делать их надо было летом, из распущенного поперёк берёзового ствола. Затем уже обстрогать и, загнув концы, высушить.
- И что же нам теперь делать? – опечалились ребятишки.
- Сейчас ничего, а вот лето придёт тогда и постараться.
- Да, Аким Федотович, - вступил в разговор Афанасий Пантелеевич, - нам – то тоже не плохо бы иметь лыжи. На пасеку – то зимой, мы как собираемся попадать. Пчёл – то нужно проведать, печку в омшанике подтапливать в морозы.
- А как же староверы зимой на пасеку ходили, не лезли же они по пояс в снегу, - рассуждал Миронов, - и потом, живя рядом с тайгой, не могли они на охоту не ходить. Тем более, я слышал, что по их вере, охотятся они только на копытных животных, не могли они без лыж загонять оленей и коз в ловушки. Значит лыжи где – то спрятаны.
- А может они их с собой увезли, - сказал Иван.
- Вот вы, завтра с утра, и дуйте на пасеку, пока ещё снег не очень глубокий, осмотрите всё внимательно, да про чердак не забудьте.
***
Утром, наскоро перекусив, братья двинулись на пасеку. Идти было не так далеко, с полкилометра до леса, да ещё километр до омшаника и пасечного дома. Но учитывая то, что снега выпало много и сугробы порой доходили до детских колен, ребятам понадобилось больше часа, прежде чем их взору представился дом.
- Смотри Ванька! – остановившись, воскликнул Пётр. - Дым из трубы идёт.
- Точно, дым! – оторопел тот. - Кто же там хозяйничает? Так ребята, вы, Сашка и Никитка, спрячьтесь вот здесь за деревьями, а мы с Петькой потихоньку обойдём избу с той стороны, от Марьенской дороги.
В двух километрах от пасеки проходила санная дорога на село Марьенку, от этой дороги можно проехать на коне к пасеке, когда нужно было, что – то завести туда, например дрова, либо что – то вывезти оттуда.
Вскоре Ванька с Петькой вернулись, налазившись по снегу, они тяжело дышали, лица их были встревожены:
- Всё пацаны, бежим за Афанасием Пантелеевичем и Акимом Федотовичем. От Марьинской дороги, по свежему снегу к дому, огромные следы, видимо в дом забрался здоровенный мужик. – Выпалил Иван.
- Смотрите, кто это? – вдруг, понизив голос до шепота, указал в сторону дома Сашка.
Из дома вышел высокий, худой, человек, с огромной чёрной бородой. Его фигура, в окружении дремучего леса, навивала ужас на ребят. Человек, видимо заметив детей, протянул в их сторону руку, намереваясь, что – то спросить.
- Бежим! – скомандовал Иван, и ребятишки рванули в сторону хутора.
До дома добежали стремглав, запыхавшись, вытаращив глаза, начали наперебой кричать:
- Там, там печка, там следы и дым, человек с бородой, человек…
- Тихо, молчать, - прикрикнул Афанасий Пантелеевич, - говори Иван, в чём дело?
- Дядя Афанасий, там, в доме поселился огромный бородатый человек, следы кругом большие и дым из трубы идёт.
- Вы ничего не путаете, может это пар подымается, а следы и человек вам со страха привиделись?
- Нет! – в один голос закричали ребятишки.
«Кто же там может быть, надо народ собирать, - первое, что пришло Барышеву на ум. И он совсем уже было хотел идти по домам, взялся за ручку двери, - стоп, а вдруг это брат мой, наконец – то добрался до дома»
- Вот, что ребятня, раздевайтесь, из дома ни шагу, никому ничего не говорить. Иван ты старший, проследи, чтобы всё было в порядке.
Выйдя в сени, взяв топор, Афанасий пошёл к дому Миронова, тот, как раз открыв ворота, выходил из дома.
- Ну, что Афанасий Пантелеевич, нашли ребятишки лыжи на пасеке или нет? Я утром видел, как они пошли в ту сторону.
- Нашли! Бери Аким Федотович топор, пошли их доставать.
- Ты, что шутишь, что ли, откуда же их доставать топором?
- Шучу, не добрались ребята до пасеки, прибежали назад. Кто – то в дом забрался, печь топится, и следы от Марьенской дороги большие к дому ведут. И говорят, мужика бородатого видели.
- Так может нам ещё кого на помощь взять, что мы с тобой в полтора человека, я то с одной рукой.
- Я, сначала, то же так думал, а потом другая мысль в голову пришла: «А вдруг там он» - Барышев ещё накануне посвятил Миронова в тайну, раскрытую Красновым.
- Да, возможно и так. Ладно, пойдём, только ты осторожней, я - то тебе плохой помощник, топором махнуть могу, но скорость уже не та.
Тем временем пошёл снег и подул ветерок, начиналась первая зимняя, сибирская метель и, впопыхах Барышев и Миронов не заметили, что вслед за ними, на расстоянии сотни шагов, крадучись, двигался их сосед Краснов, тоже с топором в руках. Он с самого начала следил за всеми событиями, происходящими во дворе своих соседей, видел, как ребятишки двинулись в сторону пасеки, как они стремглав летели назад и, когда услышал детские выкрики о мужике с бородой, первая мысль, которая пришла ему в голову:
«На пасеке кто – то появился. Кто в этой глуши может появиться зимой? – задал он сам себе вопрос. Ответ напрашивался сам – собой. - Есаул Ермолай Пантелеевич, наконец – то добрался до своих родственников» И когда он увидел, как соседи, вооружившись топорами, пошли в сторону пасеки, он сделал то же самое, взяв, на всякий случай, топор, двинулся за ними:
«Если это он, - думал Краснов, - они его потащат к себе домой, забыв об осторожности. Не может быть, чтобы чекисты, зная конечную цель передвижения есаула, при такой ненависти к этому человеку и желании его поймать, не выследили его. А если это так, и он укроется на хуторе, конец неизбежен, для всех переселенцев мужского пола, а возможно и не только»
Был и ещё один человек, Сашка, который предположил, что в доме поселился дядя Ермолай, так как он один, из братьев, знал всё, но молчал. Это был единственный раз, когда Александр Афанасьевич видел своего дядю, таким он ему и запомнился на всю жизнь; худым, высоким, бородатым.
***
Краснов оказался прав, на сей раз, чекисты прочно взяли след неуловимого есаула. Ночью подняли начальника участка ЧК станции Жарковской Воронова Николая Филипповича, наскоро одевшись и, придя на вокзал, у дверей своего кабинета, он застал стрелка военизированной железнодорожной охраны. Охранники заранее были предупреждены о том, что все они должны, в случае каких - то происшествий или при появлении незнакомых людей, на участке их деятельности, немедленно докладывать в ЧК станции или посёлка.
- Товарищ комиссар, - прижав винтовку к ноге, козырнул стрелок, - докладываю, я охранник подвижного состава Тайгинского участка железной дороги, сопровождал товарный состав от станции Тайга до нашей станции Жарковской, этой ночью. За станцией Судженская, при малой скорости поезда, ко мне на площадку запрыгнул человек, вырвал у меня из рук винтовку и приказал лечь на пол. На подъеме перед нашей станцией, когда поезд сбавил ход, он выбросил патроны из магазина винтовки, отдал её мне и спрыгнул в снег.
- Как он выглядел?
- Лицо в темноте я не рассмотрел, да лица то и всё равно видно не было, у него окладистая длинная борода, высокий, худой, но жилистый, силы много.
- Ладно, жди здесь, сейчас разберёмся, - пройдя в кабинет, Воронов стал накручивать ручку телефона.
- Андрей Ильич, - на той стороне трубку взял Швецов, - давай срочно ко мне, кажется, долгожданный гость появился. Захвати Левашова.
Также Воронов позвонил председателю РКП /б/ округа Огнёву, председателю поссовета Чернову. Выслушав доклад Воронова, председатели попросили держать их в курсе дальнейших событий, и, в случае успешной операции, никаких поспешных действий, без их участия не принимать.
Шевцов и Левашов прибыли немедленно, пригласили в кабинет стрелка.
- В каком месте соскочил этот человек? – спросил Шевцов.
- На подъёме у переезда, там дорога, через линию, на Орловку и Марьенку идёт.
- Спрашивал он у тебя, о чём ни будь?
- Да, спрашивал, знаю ли я однорукого Миронова, который на станции работает.
- А ты, что ответил?
- Сказал, что знаю, сказал, что он теперь не работает на станции.
-Ещё, что?
- Ещё он спросил, где теперь живёт Миронов. Я сказал, что в селе Орловка, на хуторе. Тогда он спросил, есть ли поблизости села какая, ни будь охотничья избушка. Я сказал, что охотничьей нет, но есть пасека, на которую можно попасть с Марьенской дороги, а от неё и хутор не далеко.
- А ты откуда всё знаешь?
- Так я же местный, живу в посёлке Жарковский, раньше работал на полустанке, дрова пилил для паровозов, в общем, у Миронова работал. А пасеку видел, когда дрова мимо по дороге возили, к ней просека есть.
- Понятно, ладно иди.
- Что из этого следует? – прищурил глаз Шевцов. - А следует то, что этот пассажир, точно Ермолай Барышев. Давайте прикинем, куда сразу пойдёт наш казак? Не думаю, что такой осторожный беглец, сразу двинется с расспросами по домам, сначала ему нужно оглядеться. Поэтому до утра он должен будет где – то перекантоваться. А раз, наш разговорчивый стрелок, ему про пасеку рассказал, он и двинется туда. Днём оглядится, а вечером начнёт действовать. А мы его опередим. Так, Александр Ефимович, давай своё лагерное воинское подразделение усаживай в сани, да не забудь запрячь запасные, для гостя нашего, а за одно и его родственничков – дружков заберём.
- Их то, за что, что мы им предъявим, если они и встретиться с беглецом не успеют, - возразил Воронов, - а потом, мне Огнёв и Чернов наказали, кого попало не хватать, и без совета с ними никаких поспешных действий не принимать.
- Слушай, Николай Филиппович, вечно ты, со своими либеральными взглядами, дела затягиваешь. У нас с тобой особые полномочия, вытащил наган и пулю в лоб, особенно в этом случае. Такого бандита берём!
- Андрей Ильич, я никого расстреливать не буду, - хочешь стрелять, стреляй сам. Или Левашову поручи, он мастер по таким делам. Я замечаю, что председатель Секретариата РКП Огнев недоволен кровавыми расправами, и Чернов тоже, и не хочу, чтобы по их рапорту в Центр, нас вышвырнули отсюда. Мне здесь спокойно работается.
- Ну, ты Воронов совсем уж меня в палача превратил, я что, по собственному желанию это делаю, что ли, - возмутился Левашов, - мне приказали, я исполняю. Ваша контора мне кандидатов в жмурики доставляет.
- Ладно, всё хватит, - стукнул ладонью об стол Воронов, - действуем так, я с одним взводом захожу по просеке от хутора, ты Шевцов с другим, от Марьенской дороги, одновременно, выходим на пасеку и быстро окружаем дом, чтобы не упустить беглеца в лес. Стрелять, в крайнем случае, только если он откроет огонь. Всё поехали.
***
Выйдя на поляну, дыма из трубы пасечного дома мужики не заметили, толи потому, что снег стал валить хлопьями, то ли поднявшийся ветер сбивал его в противоположную сторону от них.
- Со страху видимо ребятишкам всё это показалось, - облегчённо вздохнул Афанасий, - и следы на снегу только их, никаких огромных не видно.
- С какого страху? - заступился за ребят Миронов. - Наших ребят не так уж и просто напугать. Пошли ближе, посмотрим.
- Чего это вы смотреть собрались? – вывалился из снежной пурги Краснов.
- Вот дьявол, напугал, - быстро повернулся на голос Миронов, - тебя – то чёрт, зачем сюда принёс?
- За тем же, зачем и вас. То же, мне, конспираторы, я удивляюсь, как это вся деревня вслед за вами не двинулась, попёрлись, размахивая топорами. Ну и, что тут твориться?
- Пока ещё ничего, пошли ближе к дому, - все двинулись за Мироновым, - смотрите здесь и правда следы большие натоптаны, и дымом пахнет. Афанасий Пантелеевич, приготовьте топоры, я дверь быстро открою, а вы с ходу туда, пока он не одумался.
Дверь открывалась внутрь, так делалось во всех сибирских сторожках, если заносило избушку снегом, дверь всегда можно было открыть.
Толкнув дверь, вся орава, с поднятыми топорами ввалилась в избу.
- Никого! – воскликнул Краснов.
- Как это никого, я здесь – раздался сзади простуженный басовитый голос, - что – то вы все с топорами братцы.
Все, испуганно повернувшись, увидели, как из – за двери выходит высокий, худой, бородатый детина.
- Ермолай! – побросав топоры, воскликнули в один голос все.
- Афанасий, брат, - и он крепко обнял Афанасия, - Аким Федотович, дружище! Живы, слава богу! А ты Краснов, как здесь оказался?
- Долго рассказывать, да и некогда. Тебе Ермолай Пантелеевич немедленно нужно уходить, прямо сейчас, тут вся округа только и мечтает о том, чтобы изловить тебя и с живого шкуру содрать.
- Как же я уйду, не повидавшись с семьёй, больше года я пробивался сюда, столько лишений пришлось перетерпеть, да ты всё знаешь, вместе пробивались. Как тут Елена, как дети, Афанасий, сохранил ты их?
- Сохранил брат, с ними всё в порядке, благодаря Акиму Федотовичу, он настоящий друг тебе, а теперь и всей нашей семье.
- Ты от Новониколаевска, как сюда добрался, ловили тебя? – Не унимался Краснов.
- На товарных поездах, по ночам. Конечно, облавы устраивали, но мне удавалось уходить, отсиживался по разным деревням, и снова на поезд.
- Сегодня, то же, на поезде приехал?
- Да, ночью, на товарнике от станции Судженка.
- А как же тебя охранник не задержал?
- Так я его обезоружил, винтовку отобрал, патроны выбросил.
- А с ним, что?
- Ничего, дальше поехал.
- Всё мужики давайте все в лес, после договорим. Ермолай Пантелеевич если ты хочешь, чтобы семья твоя и брата твоего остались живы, немедленно уходим. Афанасий, Аким вы - то знаете, что нам грозит, если нас вместе застанут.
- Да брат, тут целую деревню переселили с Томской губернии, для того, чтобы тебя поймать. И из нас, из наших семей приманку сделали. Уходить нужно немедленно, сначала в лес, а там разберёмся.
Все, подобрав брошенные топоры, направились к двери.
- Эй, Барышев Ермолай Пантелеевич, выходи с поднятыми руками, - раздался с улицы грозный приказ, - бежать бесполезно, изба окружена, выходи и не дёргайся, стреляем без предупреждения!
- Всё, поздно, пропали мы и семьи наши, - обречённо выдохнул Краснов.
- Как же теперь нам поступить? Был бы я один, начал стрелять, - Ермолай вытащил из – за пояса наган и бросил его под топчан, - убили бы меня сразу, и дело с концом. А теперь всех вас подвёл под расстрел. Зачем я сюда припёрся? Всю жизнь от меня удача отворачивается.
- Эй ты, долго мы будем ждать? Выходи, - приказ с улицы повторился.
- Ну, что, стой, не стой, а выходить надо, - обречённо произнёс Миронов и первым двинулся к двери.
- Простите меня казаки, горе я вам принёс! – Ермолай отстранил Акима Федотовича и шагнул за дверь. Все последовали его примеру.
- Вот, как, вся компания оказалась здесь, - с издевательской радостью, воскликнул Шевцов, - а ты Воронов, не верил мне, что эти казаки, одна шайка, все себе на уме, веры им никакой нет! Вот теперь поговорим, в овраге места всем хватит! Связать их, и айда через хутор, пусть все полюбуются на своих дружков, скоро и их такая участь ждёт.
***
…Ребятишкам Ивану, Петру, Александру, Никитке надоело сидеть дома.
- Что – то дядей Афанасия и Акима долго нет, пойдёмте, посмотрим, может тот мужик, что, ни будь, с ними сделал, - не выдержал Иван.
Ребята быстро оделись и высыпали на улицу, сквозь поднимаемую ветром пелену снега, в нескольких шагах ничего не было видно. Они побежали на край хутора. За околицей завывая, разыгралась метель. Вдруг из снежной пурги вынырнули лошади, запряжённые в сани – розвальни. На первых двух упряжках сидели солдаты. Взглянув на третью, ребята от удивления вскрикнули и присели в снег. На ней со связанными за спиной руками сидели Афанасий Пантелеевич, их сосед Краснов и тот высокий, худой, бородатый дядька, единственная рука Акима Федотовича, была привязана, к его телу, верёвкой.
- Отец! – закричал Сашка, и хотел броситься вслед за санями, но Иван во время удержал его за плечо, сзади выскочили ещё две упряжки, на них, ощетинившись винтовочными стволами, тоже сидели солдаты.
- Что произошло? – испуганно воскликнул Иван. - За что их? И кто этот бородатый мужик, откуда он взялся?
- Это ваш отец, - опустив голову, тихо произнёс Сашка и, отвернувшись, заплакал.