Глава I. Первые корочки и суета сует...

«Если по телевизору будут получать образование,
то в конце этого образования дипломы
покажут им тоже по телевизору»

«Кажется, скоро толерантность дойдёт до того,
что умным запретят думать,
потому что это оскорбляет чувства тупых»,

Михаил Николаевич Задорнов


Глава I. Первые «корочки» и суета сует между детством и учёбой
(1962-1971)

§I.1. Ранец, промокашка и другие «гаджеты» из прошлого

Греческое слово философия переводится словосочетанием: «любовь» и «мудрость» – любомудрие. А поскольку известно, что «...вначале было слово», то главным способом познания является именно оно. Способность выразить свою мысль словами дана всем? Наверное, да. Всякий человек обладает любомудрием с самого рождения.

Только вот одни действительно любят мудрость, а другие просто – помудрить.... О том, что сегодня любомудрие подменили словоблудием, пожалуй, станет главной мыслью этого изложения про образование. И про то как с сызмальства школа стала учить не просто давать правильные ответы, а излагать их просто, доходчиво и убедительно. Но вот на вопрос: «почему я такой и никакой другой?» ясного ответа никогда не будет. Почему?

Да потому, что невозможно всему жизненному многообразию найти одно объяснение! Хотя обратное «доказывает» современное «воспитание&образование». Но по порядку... Что такое воспоминание? Воспоминание вообще и воспоминание детства, в частности? Напоминание о чём-то важном, предупреждение о неудавшемся опыте или художественный приём графомана?

Реминисценция, так сказать, по-умному. А сказать по-умному, значит употребить незнакомое слово? Зачем? Желание рассказчика объяснить или попросту запутать слушателя? Или собственное непонимание прикрыть набором звучных слов? Одни вопросы. Где она истина? В чём она заключена? В любом случае – истина будет изложена набором-подбором слов. Каких?

 Ребёнок, только родившийся, есть чистый лист бумаги. Умей он говорить с рождения, на вопрос «Что тебе мама подарила на день рождения?», наверняка ответил бы «Жизнь!» И это было бы правильно. А дальше? Дальше можно закончить народной мудростью – «родителей не выбирают» и «с кем поведёшься, того и наберёшься». Жестоко, но справедливо.

Кстати, именно это и лежит в основе всех современных отечественных (подражательных) воспитательных «методик». Но о школах регрессии, фурри-фендомах, гештальт-психоанализе и прочих «образовательных проектах» поговорим при завершении книги. Это станет обобщением всего того, что произошло в «образовании&воспитании» с 1962 по 2022 годы. За 60 лет...

Поэтому и необходимы воспоминания (реминисценции) с возвращением (регрессией) к образам (гештальтам) советского образования, к его упрощённым, ребячливым способам обучения детей знанию, труду и самовыражению. На примерах собственного опыта и событий («психотравм детства») недавнего советского прошлого. Как и прежде, попытаемся понять советского школьника через ощущения того времени, через слова, бывшие тогда в употреблении.

Вселенная-Белка-Стрелка-космонавт. Или подорожник-путник-спутник. Или дворняжка-сука-сучка. Или молодец-молоток.... А ещё обратная сторона Луны и Антарктида. Белый медведь, пингвин и станция «Восток». Вездеход «Великан» и ледокол «Ленин». Мирный атом и гидроэлектростанция. Миру – мир! и улыбка Юрия Гагарина. СССР – оплот мира и труда! И не пришлось ничего напрягать в своей памяти – слова сами легли стройными рядами на экран компьютера! В один миг вернулся в то время – Золотой век Величайших Свершений СССР!

И не одним Космосом в то время жила страна. Было ещё великое множество других открытий, интересов, окружавших тогда и маленьких детей тоже. Те же перечисленные выше слова и их нераскрытые смыслы ещё мелькнут ниже в рассказах и не один раз...

А начну свой очередной поход в прошлое со школьной формы первоклашек. Созданная по образу и подобию форменной одежды дореволюционных гимназистов и утверждённая в 1948 году, школьная форма для мальчиков просуществовала в неизменном виде вплоть до конца мая 1962 года, то есть до окончания учебного года.

1-го сентября 1962 года, в субботу, мальчики пошли в школу в обновлённом форменном костюме: однобортный пиджак на трёх пластмассовых пуговицах, обычные брюки и чёрные ботинки на шнурках. Под пиджаком белая или однотонная светлая рубашка.

Не было уже ни солдатской серой гимнастёрки с воротничком на крючке, ни солдатского ремня с бляхой, ни мятой фуражки с кокардой. Вот только у девочек ничего не поменялось, всё те же коричневые платья простого покроя, белый (в праздники) или чёрный (в будни) передники и съёмный белый воротничок и манжеты.

Удивительно, но у первоклассника Кеши уже было стойкое пренебрежение, что к ненастоящей фуражке, что к ремню, что к кокарде, что к бляхе. Последние – обе с несуразным знаком в виде заглавной буквы «Ш». То ли офицерская фуражка с гордой независимой пятиконечной Красной Звездой и офицерский кожаный ремень с портупеей! Или парадный жёлтый шитый ремень с настоящим кортиком на подвесах, с той же Звездой и Кремлём!

Возник интерес лишь к ранцу, но то же в противовес полевой сумке с офицерской линейкой, курвиметром и красно-синими карандашами. Ранцем называлась жёсткая прямоугольная заплечная сумка с открывающимся полукруглым верхом в виде цилиндра, усечённого вдоль его продольной оси наполовину. Ранец являлся, пожалуй, вторым после курвиметра непонятным словом в жизни первоклассника Кеши.

С вечера 31 августа 1962 года в ранце уже лежали Букварь, дневник, две тетради в клетку и косую линейку, альбом для рисования, счётные палочки и цветные карандаши в разных коробочках, пенал. В деревянном пенале – перьевая ручка, простой карандаш, запасные перья и ластик. А ещё тряпичные чёрные нарукавники и «касса» для чтения, сшитые мамой.

Немаркие нарукавники на резинках были довольно полезным дополнением к школьной форме. Они оберегали рукава от лоснения и протирания, но главное – от чернильных клякс. Нарукавниками стали пользоваться сразу, но уже к классу третьему ученики от них отказались. А сегодня незаслуженно забыты и вовсе! «Кассой» – полотнищем с кармашками, куда вставлялись бумажные карточки с буквами и цифрами, пользовались, пока учились по Букварю и счёту до 10.

В тот вечер была важна каждая вещь. И школьный костюм, тщательно выглаженный мамой и теперь висевший с рубашкой на спинке стула. И чёрные ботинки, начищенные до блеска папиной бархоткой и теперь стоящие в передней. И остро отточенные всё тем же папой цветные карандаши и теперь ровно уложенные в коробку. И ранец, десятки раз примеряемый на удобную длину заплечных ремней. И... Всего не перечесть, что делало завтрашний день самым главным в жизни.

Забегая вперёд, то есть возвращаясь в сегодняшние дни спустя 60 лет, могу с уверенностью сказать и доказать – именно начальная школа, первые четыре года учёбы делают человека таким, каким он остаётся всю свою последующую жизнь. Ребёнок не просто чистый лист бумаги, матерью первым мазком мараный ненароком, но с любовью, – он подобен промокашке.

Так дети называли лист особой цветной бумаги, вкладываемый в каждую ученическую тетрадку.  Промокашка от слова промокать, нужна была, чтобы высушить чернила. Первоклашки же так тщательно и долго выводили все нужные в чистописании закорючки, что чернила высыхали сами. Поэтому главной задачей промокашки была война с кляксами! Подставишь уголочек промокашки к кляксе и смотришь, как он быстро наполняется чернилами, а капелька так же быстро уменьшается, оставляя свой коварный след в тетради!

Вот так и ребёнок, оторвавшись от ежеминутной опеки матери, начинает впитывать всё подряд, без разбору. И тут главная забота матери – оградить ребёнка от дурного влияния, направить ребёнка в нужное русло. Насколько же велика роль матери, ведь впереди непредсказуемый океан – целая жизнь!

Если ребёнок подобен ручейку, то начальная школа сродни реке, полноводность которой зависит от Первого Учителя. Школа в лице Учителя должна быть для всякого младенца его Началом, а мама первым помощником Учителя в превращении ручья в полноводную реку. Но только не «советчиком»! И главное для Учителя: не перемудрить с понятием «полноводности».

Ведь потом река (начальная школа) входит в свою дельту (среднюю школу) – множество рукавов и протоков (разных предметов и способов их познания). И ребёнок должен уметь не только читать, писать, рисовать самостоятельно, он должен уже уметь общаться, обсуждать, рассуждать. Уметь слушать (-ся!) и иметь своё мнение, чтобы делиться им среди одноклассников.

Но, пожалуй, самое главное научиться учиться! Обладать усидчивостью – способностью полного погружения в решаемую задачу.   Уметь переключаться с игры на занятия и наоборот. Нести ответственность за свои действия и поступки! Это как спелое яблоко – оно «упадёт на голову Ньютона» лишь, когда созреет и никак не раньше. Обо всём этом в следующих главах ...

Эпоха перьевых ручек ушла быстро и незаметно, но на почте ещё долго потом лежали на столах перьевые ручки и массивные пресс-папье. А дети в ожидании, пока родители заполнят бланки, подпишут поздравительную открытку или допишут телеграмму, чирикали перьевыми ручками и промокали свои загогулины с желанными здесь кляксами тяжёлым пресс-папье...

Ненужные сегодня и потому совсем забытые «гаджеты» того времени – перьевая ручка, чернильница-непроливайка, промокашка, да пресс-папье были если не главным, то весьма важным «инструментом» в деле становления Человека будущего. Однако тогда этого никто не понимал, когда ненадолго перешли на обязательные «вечные» авторучки с открытым пером и пипеткой.

Но уже в 1966-м году ввели обязательные ученические шариковые ручки. И Кеша вдруг сам понял, что красиво писать можно только перьевой ручкой, и долго потом пользовался китайскими ручками с золотым пером, напрочь отвергая шариковые. Теперь и вовсе разучился писать любой ручкой из-за более чем 30-летнего пользования компьютером.

Сегодня иногда да промелькнёт в сети, что где-то в глубинных закутках необъятной Руси дети-первоклашки опять скрипят усердно перьями на уроке чистописания. В году 2006-м в одной сибирской школе директор ввёл обязательное чистописание перьевыми ручками и сделанными на заказ чернильницами-непроливайками. (Не нашёл сегодня Кеша об этом никаких известий!)

Подключил психологов для оценки старого нововведения и уже через год директор был поражён полученным успехом – успеваемость выросла на 70%! Оказалось, что невозможность ребёнком крутить ручку вокруг её продольной оси делает ребёнка более внимательным. А время, необходимое для отрыва ручки от листа и доведения её до чернильницы, позволяет ребёнку обдумать следующее своё действо – а что он, собственно, должен написать!

Увы, это прошло для всех незамеченным событием. Особенно для тогдашнего министра образования А.А. Фурсенко (род. 1949), озабоченного срочно-бессрочным введением ЕГЭ. О нём и «результатах» его деятельности мы ещё не раз поговорим ниже. Заметим только, что на «цивилизованном» Западе уже давно все пишут печатными буквами. Не пора ли и нам переходить на это, напрочь забыв забавные пушкинские закорючки на полях?

Утро 1 сентября началось не так, как всегда. Сестра с братом уже уехали из дому – с переездом в новую квартиру они не захотели менять школу и теперь рано вставали на учёбу. Ехать-то надо было через весь город. Отца тоже не было – убыл на службу, и новоявленный первоклассник уже бежал умываться. По этому случаю зубной порошок был заменён пастой …

Впрочем, чего греха таить – в память врезалась только острота мгновения перехода – передачи ребёнка учителю. От безмятежности к заботам, от младенчества к отрочеству. Пять шагов от родительской толпы до организованного строя. Строя не очень ещё стройного, но строя уже состоявшихся первоклассников, ставших вдруг одноклассниками. На всю оставшуюся жизнь.

И потом, стоя в ряду, яростно сжимал лямки непривычного для спины ранца. И высмотрел, наконец! среди незнакомых людей маму. Её заплаканное лицо плохо просматривалось из-за пышного букета разноцветных гладиолусов, который она прижимала к своей груди. И сам заплакал (плаксой Кеша был ещё тем!): «...уходя на миг, навек прощался!» 

Свою первую школу впервые увидел 1 сентября – это было старое деревянное здание с неприметным крыльцом в левом углу дома. Внутри направо коридор уходил к классам. На второй этаж, тоже к классам, вела лестница посередине. Прямо можно было пройти во внутренний маленький дворик с колодцем, уборной и кучей наколотых дров, ещё неубранных в сарай.

После линейки первоклашки, ведомые незнакомой учительницей, гурьбой пошли со двора в школу. Класс располагался на втором этаже в конце тёмного коридора. К порядку приучать стали сразу – после возникшей неразберихи скоро все расселись по партам. Кеша оказался за партой у стены в середине первого ряда от двери. Рядов было 2 и 15 парт для 29-ти учеников.

Незабвенная школьная парта, чёрная верхом и коричневая низом. Желобки для ручек и углубление для чернильницы-непроливайки, крючок сбоку парты. Наклонная столешница с громко откидывающейся крышкой, под ней полка для ранца, а внизу подставка для ног. Скамейка с удобной широкой спинкой. И далёкий сосед (соседка) – чтобы подглянуть (списать) у него (неё), надо было пододвинуться поближе, что вмиг отмечалось учителем и пр., пр., пр. 

Называют это чудо теперь партой Эрисмана. Даже вроде как отмечали её 150-летие в 2020 году. Все признают очевидные преимущества парты перед современными столами, но никем и нигде сегодня она не используется! Несправедливо? Неправильно? Ещё как! Начиная с названия.

В 1870 году российско-швейцарский врач-гигиенист Ф.Ф. Эрисман (1842-1915) опубликовал научный труд «Влияние школ на происхождение близорукости». В нём была показана зависимость появления глазных и телесных заболеваний от неправильного положения ученика за столом. В работе автор и предложил правильное устройство школьной парты, за основу которой был взят детский письменный стол, разработанный доктором Fahrner (Цюрих, Германия, 1865). 

Та? да не та была эта парта!  Аристократическая правильная парта из Европы для одного ученика-баловня (извечное подражательство Западу как хвороба неизлечимая на Руси), а вовсе не народная парта Короткова. Пётр Феоктистович Коротков (18??-1907) – бывший студент Петербургского университета, который за участие в партии революционеров-народовольцев «Земля и воля» был арестован, судим и в январе 1877 года со¬слан в Пермский край.

Местом ссылки пермский губернатор определил ему село Бруснятское Камышловского уезда. И там, в сибирской глуши, студент-народоволец служил народу, чем мог – стал учительствовать. В Бруснятской земской школе и родилась простая школьная парта – та, что принесла студенту-учителю диплом, патент и серебряную медаль за её изобретение.

На лицевой стороне медали изображена сидящая женщина-мудрец (!) с раскрытой книгой на коленях, перед ней – читающий отрок. На оборотной стороне – слова «Урало-Сибирская научно-промышленная выставка в Екатеринбурге, 1887 год» вместе с лавровым венком опоясывают герб Пермской губернии. Медаль (!) вручили ссыльному за его кустарную парту из сибирской сосны...

Вот из таких «мелочей» и сложилась первая школьная осень первоклашки Кеши.  А ещё были Звёздочка, Красный Крест, юннат (юный натуралист), ЮДМ (юный друг милиции), ЮДП (юный друг пожарных), юный техник и юный турист СССР. Последние «интенции-потенции» к будущим «компетенциям», если выражаться современным языком, оказались позже на особом месте.

К ноябрьским праздникам все дети были приняты в октябрята. Октябрятам вручили особые значки – пятиконечную красную звезду с маленьким Лениным посередине. А классу, теперь его стали называть отрядом, вручили красный октябрятский флажок. Отряд был разбит на группы – Звёздочки, каждая из которых включала 5 детей – по числу лучей звезды.

Создание отряда октябрят было простым: отряд – это школьный класс. По списку классного журнала всех ребят разбили на группы по пять октябрят. Так Кеша, бывший по списку 9-м, оказался во второй Звёздочке. Сверху Кипнис Рая, снизу Ира Кочурова, ставшими потом Кеше лучшими подругами навсегда, хотя вроде, как и не по своей воле, а по принуждению...

Принуждение – это хорошо или плохо? Хороший вопрос! Только вот беда – вопросом этим никто и никогда тогда не задавался. И в первую очередь мамы: они передали своих ребят школе Первого сентября в полном убеждении, доверии и уважении Учителю, его способностям привить их детям нужные задатки будущего Человека! И мешать ему – ребёнку вредить и себя волновать. 

В Звёздочке каждый октябрёнок был озабочен обязанностями. Кто-то стал командиром Звёздочки, кто-то отвечал за цветы в классе, кто-то за санитарию – порядок в классе. Кеше достался учёт посещения школьной библиотеки – задача несложная, но ответственная. И вообще с первого класса надо было теперь за что-нибудь нести обязательную ответственность.

С трепетом потом, класса до восьмого укладывал красную нарукавную повязку в ранец – в понедельник (наконец-то дождался!) становился дежурным по классу. На всю неделю...  или белую повязку с Красным Крестом, чтобы проверять всех одноклассников, а помыли ли они руки перед школой? Или после урока труда. Или после большой перемены («сменки» ещё не было).

Чтобы не забыть, кто в какой Звёздочке состоит, сообща, под руководством учителя, создали своё первое общественное произведение труда. На листе ватмана «24-го формата» (сегодня это А1) были нарисованы и раскрашены Звёзды, в луче каждой из которых приклеивалась фотография ученика. Сама Звезда получала свой номер. Выглядело это всё коряво, но сделали это МЫ сами!

Рисовали на ровном учительском столе – на наклонной столешнице парты все ненужные или забытые быть убранными предметы скатывались на пол! Запечатлелось в памяти это первое привлечение к общему труду. В классе стоял гвалт и неразбериха, каждый хотел принять участие. Успокоились только, когда сообща повесили своё творение на стену.

Как можно было организовать полноценное участие в этом труде каждого из 29-ти детей, теперь Кеша даже и не скажет. Одно очевидно, что к учительству можно допускать только тех людей, которые прошли исключительную подготовку! Такую же как, например, космонавт или нейрохирург. И чтобы потом несли ответственность за свои деяния, и поощрялись точно также.

Случайных людей или одержимых ложными, непроверенными знаниями в школе быть не должно и никак иначе. А какой была наша Екатерина Яковлевна? Обыкновенной. Когда она единственный раз заболела и не пришла в школу, мы нашли её дома с забинтованным горлом.

Это был дом молодой семьи капитана-десантника, уютный и ухоженный. Вернее, небольшая квартирка в ДОСе – доме офицерского состава местного воздушно-десантного полка. Со своими радостями и печалями, свойственным молодым, неокрепшим семьям с маленьким первенцем.

Это тоже оставило свой неизгладимый след в собственных «воспоминаниях о будущем» (фильма Эриха фон Дэникена, род.1935)... а симпатичная девочка – дочка Екатерины Яковлевны, сидит в левом нижнем углу на фотографии по случаю окончания первого класса. Сходить всем классом в фотоателье оказалась задумкой самой учительницы. Впервые было дано некоторое послабление – как же, уже второклассники!

Все шумно вывалили из школы. Шли кто рядом с учительницей, кто своей группкой – за год класс определился в своих предпочтениях и разделился по интересам и увлечениям. Ателье было рядом, на той же улице, и скоро старый фотограф долго и нудно рассаживал-расставлял ребят по местам вокруг нашей первой учительницы. Тщательно выставлял свет и, наконец, вспышка!

Поразительное дело, но лучшие фотографии, первые хромовые сапоги-лодочки, первый костюм с двубортным пиджаком и брюками в манжеты, первая моднячая причёска с пробором были сделаны на заказ в советских ателье старыми евреями – исключительными виртуозами своего труда, ремесла всей своей жизни! Где теперь те компетенции, и какими они должны быть?

Рассказать обо всех приключениях первоклассников и не ставилась такая задача. Хотелось поведать лишь о той значительной разнице в восприятиях школы детьми и их родителями. Не было нерешённых вопросов? Боже упаси – немерено, но воспринимались они совсем не так, как сегодня. Они просто решались Учителем, а не забалтывались «умным» родительским гвалтом...

Обо всём этом и о всех школьных и дворовых друзьях можно узнать из «Кешкиных рассказов, год 1963-й». Как они строили кораблики или сами покоряли Неман вплавь. Как осваивали ласты и маску с трубкой или «решали» Карибский кризис. Как лепили из глины игрушки и целые сценки или собирали детекторный радиоприёмник! И прочее, прочее, прочее ... Книги целой будет мало!

§I.2 Велосипед, компас и поход длиною в жизнь

Второй класс мы начали в новой старой школе. В 1963 году в Панемуне была построена новая с футбольным стадионом, актовым и спортивным залами, современная бетонно-стеклянная школа. Туда переехала литовская средняя школа, а в их освободившееся здание перевели нашу русскую 21-ю начальную. Все перемещения были вдоль-по улице Вайдото (Vaidoto gatve).

Панемуне (предместье Каунаса), переводится как «вдоль-по Неману», являло собой обычный для Великого княжества Литовского городок в одну улицу с проулками, с мощённой булыжником рынком-площадью посередине (см. Google-карты) и одинаковыми домиками, свойственные сегодня глубинной Беларуси. Вся жизнь предместья и была на этой одной улице. 

Школа тоже была деревянным двухэтажным домом в глубине большого сквера – школьного двора, который по размерам в разы превышал дворик прежней. И уголь с дровами здесь сгружали за школой, в месте недоступном для детей. Хотя часто по осени многим приходилось тщетно избавляться от угольной пыли – дежурный по классу ещё проверял внешний вид после перемены.

Вход посередине школы обрамлялся парадным крыльцом, за ним широкая лестница на второй этаж. Такие же широкие светлые коридоры с дверьми по обе стороны и окнами в конце. И классы теперь были большие, светлые, в четыре окна. И парты теперь стояли в три ряда, но и учеников стало больше – в классе стало учиться 32 человечка.

Вначале в классе только один ребёнок мог свободно писать и читать, включая газетные статьи. Некоторые дети читали по слогам, остальные вообще ничего не умели, но все пришли в школу с желанием быстро научиться читать и писать, а также решать задачи. Кстати, тот «вундеркинд» к седьмому классу стал уверенным отстающим троечником (и Кешиным другом)!

Год писали перьевыми ручками с чернильницами-«непроливайками». Чистописание было все четыре года. Во втором классе с трудом освоили перьевые авторучки – «искусство» заправки авторучки её пипеткой из чернильного флакона давалось нелегко! Руки были довольно долго в несмываемых чернильных пятнах. Сначала в фиолетовых, позже – в синих. Где те промокашки?

Во втором классе составы Звёздочек сами перераспределились и уже не по списку, были созданы вновь образованные группы по интересам. Наша Звёздочка тоже изменилась – к троице Рая-Ира-Кеша добавилось два других мальчика. Но тоже ненадолго – впереди ждала пионерская дружина с новыми замыслами и затеями, а Звёздочки просто ушли в небытиё.

Но появилась новая и очень важная забота – пионерский галстук! И дело было не в том, что за ним надо было следить – постоянно подглаживать и вовремя стирать (делала это, правда, мама). А в том, что надо было его каждое утро быстро, правильно и красиво (!) повязать. Этот опыт пригодился потом и по жизни – красиво завязывать «цивильный» галстук под костюм...

И таких «мелочей», на которые никогда раньше не обращал внимания при разбирательстве своих собственных «травм детства», их оказалось немереное число! Впервые про начальное обучение вспомнил, когда в 1977-м году появилась потребность вновь сесть за учебники – возникла острая необходимость (!) в получении высшего образования. Вот тут-то и пригодились навыки, полученные в начальной школе, но об этом в последующих главах ...   

Знания и умения давались легко, и если в качестве показателя «успешности» становления брать наличие «детских психотравм», то их просто не было. Второй, третий и начало четвёртого класса вообще не оставили в памяти НИЧЕГО про учёбу! Только общение с родителями, с сестрой и братом, с друзьями дворовыми, школьными, разными знакомыми и незнакомыми людьми.

Первый и, пожалуй, главный опыт общения с незнакомыми людьми, который, собственно, не остался в памяти, исходил от старшей сестры – это она учила маленького Кешу, таская его с собой всегда и повсюду. Долго делал выбор первой фотографии для книги «Об образовании», пока, наконец, не остановился на праздновании дня рождения сестры дома среди одноклассников. Здесь техническое чудо XIX века – фотография, отразила и сохранила на века всё! Каждую мелочь!

Детей, и одноклассников сестры, и брата со своим другом, и соседских девочек-близняшек. Все допивают лимонад. Всё на столе уже съедено, а главное, съедены все шоколадные конфеты. Металлическая, хромированная ваза в центре стола пуста. Почти нетронутым остался холодец (в семье звалось блюдо – холодное), не детская всё же закуска. Съедено главное блюдо стола – торт, его мама всегда делала сама. Вкусный, с кремовыми, мамиными, смешными завитушками. 

Такие же, как кремовые, завитушки были в доме везде. И на занавесках, и салфетках, и на скатерти. Всё было своим, чистым, белоснежным и уютным. Что было неудивительным делом, а простым человечьим желанием уйти навсегда от разрухи и грязи недавней разрушительной войны. Обидно только, что доверия к детям никакого: накрахмаленная скатерть закрыта газетами!

А на снимке праздник уже завершён, в это время и был он сделан отцом. А маленький Кеша вроде как занят своим компотом, но весь во внимании, улавливает каждое слово, каждое движение. Такое поведение за столом так и осталось потом у него навсегда. Как и приглашать детей, друзей, одноклассников и просто хороших людей на семейные торжества и дни рождения ...

К сожалению, ни одной подобной фотографии не осталось со своего дня рождения или празднования его у друзей-одноклассников. Но все эти мелочи остались в памяти: газетами мама, уж точно больше скатерть не застилала. Или сосиски – настоящие в кишке! С картофельным пюре. А книги – лучший подарок! Потом месяц был занят Кеша чтением подарков – друзей было много! 

А в гостях у друзей? Порой, Кеша знакомился с совершенно другой жизнью. Так, однажды, увидел, что к приходу гостей накрытый стол и вовсе отсутствовал! «Почему?», – спросили дети у именинника. «Ты пригласил гостей, сам и угощай их, сказали мне родители», – ответил именинник и предложил всем гостям почистить картошку!

И в тот день все в классе узнали, что их одноклассник Кеша не помогает маме готовить еду и никогда сам не чистил картошку. В наказание от ребят, Кеша потом один сидел перед ведром и с удовольствием осваивал новое для себя дело – чистил картошку.

А что ребята? Ребята не смеялись, ребята показывали, как надо правильно это делать. Как-то всё само собой образовывалось и у всех по-разному. У того же Кеши были же другие постоянные обязанности – не забывать вовремя вынести мусорное ведро или натаскать дров к титану каждую семейную помывочную субботу, как заведено было в армии ...

Две трети учеников было из семей офицеров Советской Армии, остальные из гражданских русских или смешанных семей. Где мама была русская, а папа – литовец или наоборот. А по соседству в доме, рядом в однокомнатной квартире жила молодая семья с девочкой-школьницей, постарше Кеши. Часто захаживал он к ним посмотреть, как она тщательно выполняла домашнее задание, аккуратно выводя каждую циферку своим девичьим округлым почерком. Красота!

Так вот, называла она свою маму на «Вы»! Они приехали из солнечного Узбекистана, Ферганской – Золотой долины. Мама была симпатичной узбечкой, ходила поначалу всегда в цветастом ярко-полосатом халате и шароварах! А когда появлялся отец дружного семейства – статный русский капитан-десантник, часто переходили на родной язык молодой красивой жены.

А ещё, этажом ниже, тоже в однокомнатной квартире, жила незамужняя Герой социалистического труда Гражина Кизелене (род. 1934) – ткачиха каунасской фабрики шерстяных тканей «Drobе» («Холст»). Редко, но иногда можно было видеть её, выходящую из дома, в парадном сером костюме со звездой Героя и орденом Ленина на груди. Всегда скромно ею прикрываемые глянцевой чёрной дамской сумочкой – та была ещё тогдашняя детская «коммунистическая индоктринация»! (индоктринация – передача основ какой-либо доктрины, например, КПСС)

И вообще, дом был полон хороших и добрых людей, о которых, наверное, будет рассказано в следующей книге «Быт(ь) или не быт(ь)...». Здесь же, как не вспомнить случайную встречу в поезде «Москва-Минск», спустя лет 25. Бывшие соседи с неописуемой радостью узнали в капитане ВВС СССР маленького Кешу, сына подполковника из начальства 7-ой воздушно-десантной дивизии...

Вот с соседями-детьми в доме была беда – ни одного ровесника мальчика! Все девчонки, или младше, или старше, или вообще ровесницы брата с сестрой. Зато был двор! Перед тем как стать школьником, вместо того, чтобы усердно познавать буквы, учиться считать и читать, Кеша с раннего утра до темноты бегал во дворе, как бы добирая до школы недогуленое!

Тогда, кстати, и образовалась разношёрстная команда из литовцев и одного русского. До 1969-го года чем только не занималась дружная команда, придя из школы. Взять хотя бы выставку глиняных работ «скульпторов»-мальцов в подвале одного из наших домов. Заранее были вывешены рукописные объявления во всех ближайших домах.

Дня три ходили незнакомые люди поглядеть на глиняные самоделки – рукоделие детей. У мальчишек были слеплены машины, самолёты, танки. На стройке, в бою, везде. У девочек – более приземлённые «диорамы» с берёзками и цветочками. Люди удивлялись, восхищались, но никто не называл это «творчеством», «искусством» и не «выявлял вундеркиндов». То было N – норма!

Через день-другой все уже дружно выпиливали из торфяных брикетов, привезённых на зиму в котельную, разные поделки, игрушки.  А ещё были подражания фильмам: ковбоям из «Великолепной семёрки» (США, 1960), мушкетёрам и гвардейцам кардинала из «Трёх мушкетёров» (Франция, 1961), подводным пловцам из «Человека-амфибии» (СССР, 1961).

А «Лимонадный Джо» (Чехословакия, 1964)! Или любимый ужастик детства «Призрак замка Моррисвилль» (Чехословакия, 1966) с мелькающим призраком в окошке с решёткой – «двадцать пятый кадр». Сколько разговоров было про этот таинственный кадр! Было всё и вся: самокаты и самоделки, стрелялки и скакалки, поделки и поддавки, и прочее, прочее, прочее...

Ещё – каждый мальчишка имел перочинный нож. У кого-то совсем простой складной, а у кого и с множеством причиндалов: запасное лезвие, ножнички, пилочка, пинцет, шило, штопор и консервный нож с открывашкой бутылок! Все постоянно что-то строгали. Пистолеты и автоматы, мечи и сабли, или свистульки из веточек ивы, или кружевные палочки из весенней молодой коры.

А были ещё разные игры в ножички! Ну, и порезов не счесть! Конечно, серьёзных порезов не было, хотя иногда кто-нибудь себе по пальцам мог здорово полоснуть. На этот случай был лист подорожника, а дома мама уж потом обработает стрептоцидом, да забинтует «производственную травму». Сосчитать все шрамы просто не получится! И всё же речь не о том.

Эти четыре безразмерных года учёбы в начальной школе (1962-1966) совместили несовместимое в душе маленького человечка! Безраздельная свобода во всём и строгое соблюдение всего, что касалось учёбы. Сделал дело (уроки!) – гуляй смело! Каждый вечер, на слово поверив сыну, укладывала мать своё чадо в кровать, чтобы набрался он сил на новый день.

Утром, свежий, сытый и довольный, выходил из дому в школу. А сразу за домом, слева далеко в воинской части связистов, Кешу каждый день провожала надпись. Огромные буквы белого цвета на всю ширину казармы красного кирпича требовали: «Учиться, учиться и ещё раз учиться!». Рядом буквами поменьше «В.И. Ленин». Как было не учиться с таким напутствием?

Так было каждое утро, каждый год до окончания начальной школы, пока тем летом не упрятали ручей в бетонный тоннель, не засыпали чудную заповедную пойму, да не начали строить там новые дома. Прекрасная воодушевляющая надпись была теперь скрыта строящимся многоквартирным домом! Да и из подъезда путь теперь был в другую сторону – к остановке. В пятый класс надо было ехать потом на автобусе, в другой район города.

Единственным исключением в этом многомерном разнообразии Начального Воспитания и Образования было одно – никакой физической зарядки по утрам. Попытки отца заставить каждое утро ходить гуськом, приседать да отжиматься не увенчались успехом. А зачем?

Если каждый день и в школе, и после школы до темноты всех ребят преследовала неимоверная физическая нагрузка на все части тела! А ещё велосипед, который перешёл по наследству от старшего брата – «Орлёнок» Шауляйского завода «Vairas» («Руль»).

Был Ereliukas [эрэлюкас] уже «старичком» и требовал к себе особого внимания. Потому как скоро велосипедные поездки часто стали продлеваться на дальние расстояния, лесом до самой плотины Каунасской ГЭС. (построена в 1955-1960 годах, а летом 1960 года было её открытие. Это было великолепное торжество на берегу образовавшегося Каунасского «моря», с салютом из настоящих армейских пушек, с «обедом» на песчаном берегу и катанием на быстрой «Ракете»)

 Да и сами «гонки» по пересечённой местности, по лесным тропинкам хвойного леса, по его бесконечным корням и ухабам с коварными ямками, захватывали дух! Однако, если перед поездкой в лес не подготовить велосипед к этому, то после на ровном асфальте велосипед начинал дребезжать всеми своими соединениями. Так и возник этот обычай – переворачивать велосипед «верх-ногами» и ставить на попа – руль и седло. А ещё разложить инструмент на траве и, не торопясь, важно подтягивать каждый винтик с гаечкой.

Более сложные поломки устранялись или совместными ребячьими усилиями, или звались на помощь взрослые. Однако скоро и сами научились их устранять, вплоть до исправления «восьмёрки» на переднем колесе! Зато задняя втулка на «Орлёнке» ни разу не подвела, в отличие от новеньких «Школьников» – у них после лесных гонок надо было часто восстанавливать её работоспособность! Это было трудно! Не растерять «миллион» шариков в траве ...

«Юный техник» – журнал для детей впервые увидел у своего школьного друга Серёги. Сначала покупал в киоске, позже журнал выписали на почте родители. С нетерпением ждал каждый новый номер, чтобы сразу изучить и повторить какую поделку, скрупулёзно разбираясь в рисунках. А однажды побывал в гостях у одноклассника, жил он рядом, в частном доме.

Во дворе стоял настоящий катер – нос, мидель (середина) уже были обшиты и отделаны, а в корме среди «голого скелета» (шпангоутов) был установлен двигатель. Отец с братом – дядей одноклассника, работали водителями в автобусном парке. И когда рядом образовалось Каунасское море, они одними из первых сделали там эллинг (лодочный домик) для катера и яхты, которых у них ещё не было. И вот теперь они вдвоём строили катер со списанным двигателем от «Икаруса».

Было интересно наблюдать за их работой. Они как равным, рассказывали детям особенности постройки; о трудностях; о своих планах. То ли второй делать – каждой семье свой катер, то ли яхту с парусами! Тогда яхтой считался парусный корабль, а не дорогущая мотолодка-лайнер.

А рядом на верстаке лежал раскрытый журнал «Моделист-конструктор» с детальными схемами этого самого строящегося катера. Не схемы, а настоящие чертежи, совсем не такие как в «Юном технике»! Ближайшим летом был приглашён на катерную прогулку по Каунасскому морю. Трудно описать те радостные мгновения летящего самодельного чуда, рёв мотора, брызги волн. Бесподобные виды безграничной глади, пусть вовсе и не моря, белоснежные яхты и лодки вдали. 

Надо ли уточнять, что скоро журнал «Моделист-конструктор» выписывался и в нашей семье? Но прежде Кеша сам записался в Центральную детскую библиотеку, где до самого переезда в другой город брал толстые подшивки ещё со старым названием «Юный моделист-конструктор».

Об этом кладезе знаний подсказал ему отец одноклассника. А ещё как-то со словами: «Моему оболтусу это неинтересно!», отдал книгу «Морской моделизм», М.: ДОСААФ, 1955 года издания. Но самая интересная «мелочь» из детства была та, что никто из всех друзей никак не заинтересовался этим увлечением.

Никто не разделил с ним эту непонятную любовь к красоте вроде как бестолкового нагромождения всяких палочек, верёвочек, парусов, но вместе создающих стройное изящество образа парусника. С его неповоротливой громоздкостью верхних палуб и бесподобием гибких, стремительных очертаний низа корабля, завершающего единое целое...

Так до старости эта любовь и осталась неразделённой. И совсем другое дело рисование. Понимание того, что рисовать и уметь рисовать есть две большие разницы, пришло раньше. После того незабываемого события, когда в первом классе получил кол за рисунок отца, представленный классу своим (см. «Кешкины рассказы, год 1963-й»), стал рисовать только сам.

А будет ли это враньём, если сказать, что первоклассник Кеша сам понял разницу между умением и навыком, ремеслом, как просто приобретённой способностью и творчеством, как высочайшей подаренной способностью? Как-как? «Сам», слово такое есть –  самостоятельно: всем интересовался и всему учился, по меньшей мере – старался. Порой волей случая.

Тогда же, в доме одноклассника Кеша увидел картину «Грюнвальдская битва» польского художника Яна Матейко (1838-1893). Не репродукцию, а рукотворную небольшую (для маленького Кеши большущую!) копию маслом, как оказалось много позже, весьма знаменитого полотна. До сих пор спорного для русских, но не для поляков и литовцев. А для белорусов?

Про саму картину лучше русского художника И. Е. Репина (1844-1930) и не написать: «... Во всех углах картины так много интересного, живого, кричащего, что просто изнемогаешь глазами и головой, воспринимая всю массу этого колоссального труда. Нет пустого местечка: и в фоне, и вдали – везде открываются новые ситуации, композиции, движения, типы, выражения. Это поражает, как бесконечная картина Вселенной».

Но вспоминается другое – только что, увлечённо объясняя особенности построения чертёжных линий корпуса строящегося катера, водитель автобуса, отец одноклассника, также легко, понятно и занимательно стал рассказывать про битву и людей, изображённых на картине. Так неведомый до сих пор князь  Витовтас сразу и надолго (навсегда) проник в голову ребёнка...

Весной 1966 года, сразу после каникул появилась в классе странная долговязая тётка. Довольно-таки своеобразно, совсем не так как это делала наша учительница, рассказала, чем будут заниматься дети, пожелавшие записаться в географический кружок. Это было повествование, наверное, как привет из будущего: этакая «креативная презентация суперпроекта».

А принесла она с собой рабочий планшет туриста. Нет, не мобильный планшет с выходом в Интернет, возможностью смотреть, слушать, играть и способностью собственной локации и навигации в незнакомых местах. Это была небольшая тонкая дощечка из фанерки.

Посередине был прикреплён кнопками лист бумаги с планом какой-то местности. Справа в держателе заточенный карандаш на верёвочке, привязанной к краю планшета, и деревянная линеечка, тоже в держателе. А в левом углу ремешком крепился магнитный компас. Назывался он, как оказалось, компасом Адрианова.

Такое же непонятное устройство, похожее на часы, было в полевой сумке отца. Ещё оказалось, что создан компас был ещё в 1907 году русским картографом В. Н. Адриановым (1875-1938). И заслуженно считался тогда самым главным навигационным прибором в армии.
 
Вот в кружке дети и должны были научиться ориентироваться в лесу по компасу и карте. Уметь делать это надо было и без компаса – по следам, которые оставляет природа в лесу – по расположению веток или мха на деревьях. А ещё правильно выбрать место под палатку, устроить ночлег, развести безопасный костёр, приготовить еду и прочее, прочее, прочее.

Тут же записался весь класс! Ну, почти весь. Но после каждого нового похода в лес число желающих всё время уменьшалось. А когда была озвучена цель – подготовить туристическую команду, способную принять участие в городских соревнованиях, число записавшихся и вовсе сократилось. Надо было сдавать норматив для 10-летних школьников – не менее четырёх походов обшей протяжённостью 48 км и одной ночёвкой в лесу!

Странной тёткой была учительница географии Валентина Г. из средней школы, в которой нам ещё только предстояло учиться. Однако узнать её как учителя географии не довелось. Почему? Но об этом ниже, а тогда, весной 1966 года мы стали обращаться к ней на Вы, но звать, по её же настоятельной просьбе, просто Валя. Зачем?

Просто в Литве к учителю дети обращаются не по имени и отчеству, а называя tamsta mokytoja [тамста мокитоя] – любезнейшая учительница. Этот старинный обычай, пришедший из Речи Посполитой, сегодня забыт, и дети обращаются только по имени или «Учитель». Подобные, довольно развязные обращения, были явно неуместными для русского ребёнка. Но ребёнок на то и ребёнок, что как промокашка впитывает всё подряд, особо не задумываясь!

О «правах» и «свободах» недоросля речь ещё будет большая впереди, а тогда неразлучная с первого класса троица Рая-Ира-Кеша приросла новыми друзьями – Серёгой, Лёшей, Сашей, Аней и Галей. Туристическая группа – четыре мальчика и четыре девочки, готовые к героическим подвигам и трудовым свершениям! В поход, друзья! В поход! Поход, длиною в жизнь…
 
Вглядываясь в снимок выпускного четвёртого класса, думаешь, что неслучайно произошла такая рассадка: Серёга – командир группы возвышается над остальными, и Аня одна в стороне. В лицах ожидание лета и неизвестного будущего – первая ночёвка в лесу, велопробег в 22 км на первые городские соревнования. А потом новая – средняя школа. Всё ещё впереди, но все уже к этому подготовлены, и душой, и телом! Не в этом ли и есть главная задача Начальной Школы?

§I.3 Неслучайная случайность переезда из детства в юность

Год 1966-й, с чего начать? И с какой целью? Показать, что всё было плохо? Запросто, что-то типа «...а в остальном, прекрасная маркиза, всё хорошо, всё хорошо!» Или, наоборот, всё представить в чудном свете... Или всё же начать с того, что до мальчика, только что получившего первые «корочки» с одной четвёркой по «Рисованию», руки у матери не дотягивались?

Не до него было! Мать волновалась – старшие дети повзрослели, их запросы выросли и требовали много денег. Отец, став военным пенсионером в 45 лет, стал работать преподавателем на военной кафедре Каунасского политехнического. И мать перестала быть домохозяйкой: сначала работала в солдатской чайной, потом швеёй на швейной фабрике. И всё равно денег не хватало.

Отец распрощался с охотой – были проданы немецкое ружьё (трофей с фронта), резиновая лодка (со службы) с подвесным мотором «Москва» (!) и все охотничьи причиндалы. Мать постоянно что-то вязала, обшивала детей, занималась изготовлением плиссированных модных юбок. А ещё тогда же появилось не менее модное консервирование! И прочее, прочее, прочее ...

А маленькому Кеше было вполне ответственно поручено: «Учись! Это твоя работа». Тогда, после первого спутника и полёта Гагарина, слово «инженер» приобрело важное значение. Причём оно было много значимей, чем сегодня «менеджер»! Потом это привело к весьма печальным последствиям. В общем, заботами да событиями всякими был полон дом.

Старшая сестра только-только с «горем пополам» (пересдавала зимнюю сессию) окончила первый курс Вильнюсского пединститута и уже год как жила далеко. Впрочем, всего-то 104 км от Каунаса. Брат – лучший в своей школе математик, с треском провалил вступительные экзамены в Ленинградское высшее военно-морское инженерное училище.

Не справился он именно с математикой! Но тем же летом поступил на вечернее отделение института, где работал отец. И у него же на военной кафедре стал работать лаборантом – изготавливал учебные пособия в маленькой мастерской бывшего машинного зала давно неработающего лифта. Чего стоил рельефный фанерный макет «Тактика боя в холмистой местности» или цветная плексигласовая модель никому неизвестного тогда Су-7? 

Лето пролетело как одно мгновение. Июнь был занят сдачей туристских нормативов в географическом кружке и бесконечными походами. Июль и август Кеша провёл в пионерском лагере, где обе смены прожил в настоящей армейской палатке на шесть человек! Как же – пятиклассник, самостоятельный человек! Со своим чемоданчиком под кроватью и сменой белья ...

И вот теперь сидел перед ворохом новых учебников, уже за своим, собственным, письменным столом! В доме остался один школьник. Только что приехал из фотоателье, где после парикмахерской сфотографировался для первого документа – ученического билета! В белой рубашке с пионерским галстуком. Боже! Какая же первобытность эти сегодняшние «фотосессии».

И всё же оставим занудство (неужели это и вправду – старческое?) хотя бы потому, что нельзя не восхититься возможностями, которые предоставляются домашним компьютером, подключённым к всемирной сети Интернет! Современные дети ничему не удивляются, а ведь этой способности тоже надо учить. Тогда учила детей любознательности не только школа – вся страна!

Непонимание этого и привело сегодня к тому, что в этой непрекращающейся «гонке за знаниями», стремлении «объять необъятное», забыли про самих детей. Вместо вечного ребячьего «Почему?» навязали детям якобы «свободу» самостоятельного выбора. А, по сути, сами родители свели всё к одному слову, ставшему вскоре ребячьим требованием: «Хочу!»

И всё это родители привнесли в школу вместе с ребёнком, причём все его желания выразили учителю уже как собственное «Хочу!». А учитель перестал быть Воспитателем и Наставником, он стал исполнителем родительских желаний, прислугой при их детях!  Потому как само государство, как и в торговле, так и в экономике (Economic`s), сделало образование «сферой услуг». В итоге в школах не учат, а силком натаскивают на учёбу. Натаскивают на всё, в том числе и на любознательность. Отсюда и весь этот сегодняшний школьный кошмар. …

Но вернёмся в 1966 год! Тем более, что спешу успокоить – школьный кошмар начался не в XXI веке, а как раз в 1966-м году. Тогда произошла «реформа реформ». 10 ноября 1966 года вышло Постановление ЦК КПСС и Совета министров СССР «О мерах дальнейшего улучшения работы средней общеобразовательной школы».

В нём предписывалось ввести новые учебные планы и программы с учётом опережающего развития науки, техники и культуры. Но, пожалуй, главным решением было закрыть хрущёвские школьные «преобразования» 1958-1964 годов – «растить передовой рабочий класс» уже в школе. И вернули обычное 10-летнее обучение без производственных практик учеников на местных предприятиях. 1966 год стал переходным от 11-летнего к 10-летнему среднему образованию.

И начались «чудеса в решете»! Школьная реформа 1984 года вновь вернула «включение учащихся, начиная с младших классов, в систематический, организованный, посильный труд – труд настоящий, необходимый обществу». Для старшеклассников снова, как и в 1958 году, вводилось обучение на производстве.
Но начавшаяся Перестройка (1985) быстро положила конец реформе 1984 года. А с 1986 года был начат переход общеобразовательной школы на одиннадцатилетний срок с обучением детей с 6 лет. За счёт этого введения начальные классы возвращали на четырёхгодичное обучение, что позволило бы обеспечить более основательное обучение детей письму, чтению, счёту, простейшим трудовым навыкам. А ещё возникло понятие «компьютерная грамотность» …

Но случился 1991 год! Так и остались нерешёнными вопросы: как, чему и сколько лет учить ребёнка в школе. И только в 2001-м году, видимо, тогдашнего министра образования Владимира Филиппова (род. 1951) изрядно напугало само вселенское явление: «XXI век пришёл!». И в том году было принято соломоново решение – детей делить «по уму». Способных к учёбе стали «образовывать» три года, а не способных к оной – четыре года.

Под руководством Филиппова была принята «Программа по модернизации российского образования до 2010 года». Среди её основных положений – введение ЕГЭ, разработка новых стандартов, введение многобалльной системы оценок учащихся, и ещё много чего необычного для нас, но уже принятого «цивилизованным» Западом. Впрочем, отцом-законодателем ЕГЭ стал А.А. Фурсенко (род.1949) и его последователь Д.В. Ливанов (род.1967), но к этому ещё вернёмся …

Но главное при этом было то, что всякую ответственность за все эти «деяния» Министерство образования с себя сняло, отдав окончательное решение по выбору «рекомендованных инноваций» на откуп самих школ, её директоров. Как хотите, так и учите, и по любым (!) учебникам, но в соответствии с предложенными «стандартами». Именно тогда – в 2001-м году и начался уже настоящий школьный кошмар. И продолжается до сих пор! …

Ничего этого тогдашний новоявленный старшеклассник Кеша не знал, да и не мог знать. А перед каждым новым учебным годом полюбилось ему разглядывать новенькие учебники. Какой учебник первым посмотреть? Что там внутри и про что? Интересно, но это же желание возникло у него и через 56 лет. Как в 2022-м году посмотреть учебник 1966 года? Первое что пришло на ум, а какой он был, например, учебник по физике для шестого класса?

Несколько махов волшебной палочки – «кликов» компьютерной мышки, и как в сказке, как в машине времени, как в кино, на экране монитора появился знакомый в малейших подробностях учебник «А.В. Пёрышкин, В.В. Крауклис. Курс физики, учебник для средней школы, часть первая, МЕХАНИКА. – 12 издание. – М.: Просвещение, 1966. – 160 с.» (Цена 19 коп.)

Чтобы понять удивление, оценить восторг, надо просто знать, испытать на «собственной шкуре» – как в те былые давние времена можно было найти неизвестный учебник или книгу. Конечно, школьник Кеша ничем подобным ещё тогда не занимался. Это много позже, спустя годы, до появления Интернета, он стал быть сильно озабоченным поиском нужных книг.

Уходили недели на поиски-поездки, а тут – раз и готово! И «как в кине», снова оказался в том времени, и как тогда «впервые стал листать» учебник. Египетские пирамиды и Московский университет; башенный кран и «перпетуум-мобиле»; спуск парашютиста и шагающий экскаватор. Картинки были взрослые, настоящие, не то, что в «Букваре» или «Родной речи». Чёрно-белые рисунки, небрежными штрихами нарисованные, или приведены строгим чертежом!
 
«Не понимаешь? А ты воОБРАЗи!», – советовала всегда Первая учительница и потом долго объясняла, как так можно «нарисовать» картину в собственной голове. Или, наоборот, по представленной «картинке» найти объяснение тому или иному явлению. И тут «Рис.92. К упражнению 29» – на кончике пальчика острозаточенный карандаш с воткнутым ножиком!

Сразу, не раздумывая, Кеша достал из кармана перочинный складной ножик. Из стакана – карандашницы на столе – острозаточенный карандаш. Первое время отец строго следил, чтобы все карандаши были заточены! И первый самостоятельный физический опыт тут же удался!

«Учиться по любому учебнику?», – что за бред. Учебник должен быть настоящим, написанным настоящим Учителем и им же проверенным настоящим (многолетним – 12 издание!) опытом. Здесь важно каждое слово, каждый рисунок, каждый штрих. Пример: УПРАЖНЕНИЕ, НО НЕ ЗАДАЧА! Упражняться поиском решения, а не подбирать решение под ответ. О решебниках, как «величайшем достижении» реформаторов от образования речь ещё впереди …

И вновь смею успокоить – Кеше не повезло! Настоящие учебники были, а вот настоящих Учителей не оказалось. Хотя выросло число предметов и на каждом уроке свой учитель. И каждый учитель не похож ни на кого.  У каждого учителя свои взгляды, вкусы, предпочтения. У каждого и требования к ученикам разные. И у каждого – свой способ привлечения внимания учеников.

Как тут самому разобраться? Кого выбрать, чему отдать предпочтение? Учителя обезличились – химичка, физичка, ботаничка ... За три года (5, 6 и 7 классы) бывший отличник Кеша скатился ближе к троечникам, в «твёрдые» середнячки. Не нашлось того Учителя, который сразу, в самом начале пути сотворил бы Чудо. Чудо открытия в ребёнке ещё неведомых ему самому возможных способностей. Произносить слово «талант» тогда чурались все! Стеснялись?

А так и не бывает, так и не должно быть – главное ни чему учить, а как учить! Вот для этого и нужны настоящие учебники, чтобы и молодой, и неопытный, и посредственный учитель смог – «перемог» сотворить это Чудо! Или готовить и допускать к учительству так же, как становятся врачами и космонавтами, крайне ответственными за своё дело.

Или нужны учителя, прирождённые быть Учителем, способные оставить след в душе ребёнка, но, Боже упаси! – наследить там. И тогда это станет не чудом, а обыденностью. Такой неизгладимый и неисправимый след от пребывания в средней школе всё же у Кеши остался. Так сказать, «детская психотравма» из 5-го «Б»! Случилось это на уроках «Труда».

Урок «Труда» был раздельным для мальчиков и девочек и всегда двойным – два урока по 45 минут. Девочки уходили в класс «Домоводство», а мальчики спускались в подвал, в школьные мастерские. Там детей на первом уроке встретил немолодой человек.

К своему стыду, не помню ни его имени-отчества, ни его фамилии и кем он был по жизни. Бывшим ветераном-фронтовиком или ветераном тыла – трудового фронта? У него не было правой руки, а был протез в чёрной кожаной перчатке. Часто потом видели его в перемену на школьном дворе, как он ловко прикуривал «Беломорину» (папиросу) одной рукой от спичечного коробка. И в одиночестве курил молча, но с доброй улыбкой, поглядывая на бегавших по двору учеников.

Навсегда в памяти остался его первый урок «Труда», его обзорная «лекция», а это и была настоящая лекция. Лекция о том, чем и как мы будем заниматься на его уроках. Объяснил цели и задачи на годы вперёд, до восьмого класса включительно. От освоения обработки податливого материала – дерева и приобретения навыков столярного дела. Через умение читать чертежи. До обработки металла – освоения тонкостей слесарного дела. А уж потом и монтаж электропроводки.

А ещё, коль уже вспоминалась народная парта Короткова, нельзя не вспомнить школьный верстак юного столяра – образец деревянного совершенства для обучения детей труду. Рабочий верстак юного слесаря был менее красив только по одной причине – весь он был окружён металлическими защитными сетками для безопасности работ. Но какие были большущие тиски! 

Забегая вперёд, в восьмом классе, но уже другой школы, все мальчики только и занимались на «Труде» тем, что сколачивали почтовые ящики для местной почты – деньги для школы зарабатывали! И никаких монтёрских дел! А когда ещё малознакомый «новенький» Кеша ловко выточил на токарном станке деревянную рукоятку для сломанного напильника, был удивлён не столько класс, сколько сам учитель. Тот, да не тот был «учитель» труда в другой школе!

А тот, на тех уроках «Труда», учитель от Бога, но явно не учившийся педагогике, показал мальчикам их Будущее, зависимость этого Будущего от умения держать в руках инструмент. И неважно, кем мальчик станет – токарем, пекарем, учёным или военным.

Говорил и показывал Мастер просто, доходчиво и убедительно, пожалуй так, как делал это ещё не снятый на киноплёнку Гоша, мастер из фильма «Москва слезам не верит» (1979). Запомнилось на всю оставшуюся жизнь это желание заглянуть в своё Будущее через привитую школой способность уметь самому, своими руками сделать что-то для этого Будущего.

И потом это самое умение – воплотить свою задумку в «дереве» или в «железе», очень часто пригождалось всегда в этой самой долгой жизни. Как и умение нарисовать возникший в голове Образ на листе бумаги, да так, чтобы всем это было понятно!  И если этому научил Первый Учитель, то сделать по нарисованному Образу Вещь – Учитель-Мастер на уроках «Труда».

Но самое главное, что дала эта «психотравма» – оценивать Человека нужно не столько по его впечатляющему внешнему виду и способности красиво, убедительно говорить, сколько по его делам. По делам завершённым! И Кеша потом стал «ценить» себя же по своим завершённым делам. И всё же всё было по-разному. Где хорошо, а где и плохо. По-всякому…

Была весна 1967 года. Двенадцатилетний Кеша вышел из кинотеатра «Тaika» («Мир»), впечатлённый только что просмотренным фильмом «Неуловимые мстители», и повернул направо. Вместо того, чтобы идти прямо, к остановке 29-го автобуса, на котором мог бы уже через двадцать минут приехать к родному дому. Решил идти домой пешком, захотелось порассуждать мысленно.

Это был ожидаемый фильм. Ещё в пятницу, в «Эстафете новостей» (предшественнике телепередачи «Время»), всеми уважаемый и любимый Ю.В. Фокин (1924-2009) – политический обозреватель и ведущий Центрального телевидения СССР, сообщил о премьере нового фильма молодого, но уже известного (призы кинофестивалей в Монте-Карло, 1962 и в Канне, 1963) режиссёра Эдмонда Кеосаяна (1936-1994).

Тогда пионер Кеша из шестого «Б» и малейшего понятия не имел, что это был гениальный рекламный ход Юрия Валериановича – доцента (1967), будущего профессора (1979) московского государственного института международных отношений, государственного института телевидения-радиовещания и академика (1985) Академии космонавтики имени К.Э. Циолковского. Это справка о том, какого уровня образования был почитаемый всеми ведущий!

Утром в субботу, перед школой, в газете «Пионерская правда» Кеша прочитал заметку о юных героях Гражданской войны – красных дьяволятах – прообразах гимназиста Валерки, Яшки-цыгана, сироты Даньки и его сестры Ксанки из не смотренного ещё им фильма «Неуловимые мстители». И уже, выходя из автобуса, через дорогу сразу увидел броскую большую афишу на кинотеатре: тёмные облики четырёх всадников в кроваво-багряном свете заходящего солнца. Плакат гласил, что с понедельника начинается показ нового фильма «Неуловимые мстители»! 

Надо ли говорить, что воскресенье прошло в ожидании понедельника, в неуёмном желании поскорее увидеть новый фильм. Только что в прокате прошла искромётная кинокомедия Леонида Гайдая (1923-1993) «Кавказская пленница» (1967), и не верить совету Юрия Фокина посмотреть новое кино никому даже в голову не пришло – «голубой экран» – телевизор никогда не врал!

В понедельник, после уроков, Кеша стремглав нёсся в кино – сеанс начинался в 14.00, оставалось меньше 15-ти минут. Билеты были только по 10 копеек – «стоячие» в проходах – откидные места тоже были все уже заняты. Едва успев купить мороженое в вафельном стаканчике, пломбир с кремовой розочкой наверху по 19 копеек, как начались «Новости дня» ...

Сегодня такое немыслимо увидеть – зал был битком забит зрителями, в основном школьниками: малознакомый тогда большинству людей Голливуд мог отдыхать! Но обо всём этом, как и о том, что вместо «Новостей дня» часто показывали «Фитиль»; о том, что были предприимчивые ребята, которые покупали «сидячие» билеты за 25 копеек в большую перемену, чтобы потом перепродать их за 50 коп. И о многом другом уже надо писать в отдельном рассказе. 

Крылатое выражение: «А вдоль дороги мёртвые с косами стоять...» сразу вошло в оборот школьной речи. Но вот в душу шестиклассника Кеши почему-то запал другой голос, голос атамана Бурнаша, в исполнении всеми любимого Ефима Копеляна (1912-1975) – Народного артиста СССР из Большого драмтеатра (БДТ, Ленинград) режиссёра Г.А. Товстоногова (1915-1989).

«Народ с великой радостью и любовью встречает своих освободителей – вольную армию батьки Бурнаша. В бессильной злобе, красные комиссары! ...» – настолько убедительно было это сказано Копеляном, что Кеша растерялся. Как же так? Разве красные комиссары были бессильны? И почему озлобленные? Получается, что была и другая правда. Была ли?

Нет! Чего нет? Не будет ответа на этот вопрос здесь и сейчас. Нельзя это объяснить одним разом и в одном месте. А если и пробовать, то сведётся всего лишь к неправде! Ко лжи, к мифотворчеству – «сказкотерапии», модному ныне некоему «символическому мышлению». Вечному желанию людей мыслить сказками и жить в сказке, а если, мол, захочешь изменить собственную жизнь, просто перепиши придуманный «персональный миф»! А как было тогда?

А тогда было не так, совсем не так. Среда обитания отрока была совершенно другой! И было это началом осмысленного бытия в этой среде, первой крупицей этого начала. Началом умственного становления, началом понимания своего «Я». Пониманием того, что всё это было обусловлено тогда совсем не сумасшедшим миром, по крайней мере, здесь – в Литве. В полноправной и полноценной стране из дружного Союза Советских Социалистических Республик.

Летом 1967 года туристская команда, представляющая 16-ю среднюю школу г. Каунаса, была отмечена Особой грамотой республиканского Совета по туризму. Однако, 1 сентября ребят ждало полное разочарование! Оказалось, что уже полюбившаяся им Валя Г. – учительница географии, совмещавшая руководство географическим кружком, уволилась и больше в школе не работала.

В историю всего скандала Вали Г. с директором школы ребята просто не были посвящены. Впрочем, его истоки обнаружились ещё накануне республиканского Слёта туристов СССР, посвящённого 50-летию Великого Октября. В соревнованиях могли принять участие дети от 14-ти лет, а школа (в лице Вали Г.) выдвинула команду из 12-тилетних школьников. И даже без регистрации в Совете по туризму ЛитССР удостоверений на звание «Юный турист СССР»!

О том, как проходила двухнедельная подготовка ребят в лагере на берегу Немана, где по утрам работали на колхозном поле, а вечером бегали по лесу с картой и компасом. О том, как спешно, от руки рисовали удостоверения, а Валя Г. моталась в город заверять их гербовой печатью. О том, как показали отличные результаты и получили Особую грамоту по малолетству…

…и о многих других интересных и знаменательных событиях туристского лета 1967 года, читай в «Кешкиных рассказах, год 1967-й». А шестой класс прошёл безлико, незаметно и безынтересно. Назвать это «детской психотравмой» можно и, наверное, без всякого натяга. Можно, но не нужно – дружная команда девочек и мальчиков не распалась пока учились вместе! 

К концу седьмого класса помимо душевных волнений стали происходить и неведомые телесные изменения. Как-то не вдруг, а совсем и незаметно, но все девчонки в классе разом стали прихорашиваться. А мальчишки? что мальчишки – они не менялись. Впрочем, Кеша за всех не в ответе, но вот сам ведь тоже не смог сразу в себе разобраться.

Изменения в организме сами себя проявили на последнем уроке физкультуры за седьмой класс перед летними каникулами. Сдавали на оценку завершение учёбы по физ-ре. Стояли в шеренгу, отдельно мальчики и девочки, одетые одинаково – белые майки, заправленные в чёрные трусы. Только трусы девочек отличались несуразной шарообразной формой с резинками на каждой штанине.

Это теперь можно догадаться, что таким образом скрывались зарождающиеся будущие женские округлые бёдра. Впрочем, майки уже и не скрывали у девочек по-разному появляющиеся у них груди. Потому, наверное, шеренги и были в разных углах спортивного зала.

Сначала прыгали через «козла» – прыжок руками через гимнастический снаряд, раздвинув ноги. Прыгать надо было вдоль снаряда. Правда не все девочки справлялись. А некоторые, в том числе и Кеша, прыгали через снаряд и поперёк его длинной части.

Нырком на руки и с кувырком через голову вылетали за маты, вскочив на ноги. В этом не было ничего удивительного – так разминались воздушные десантники. Класс-то был почти весь «родом» из 7-й гвардейской воздушно-десантной дивизии.

Потом лазание по канату до заветного крюка на потолке. Для Кеши это упражнение было лёгким. Только вот без ног, на одних руках, он осиливал не больше половины высоты. Но в этот раз, уже коснувшись крюка на потолке, он вдруг почувствовал «это». То что-то необычное из нового проявления своего юного организма*. Вдруг возникло и вмиг пропало новое, незнакомое и непонятное телесное чувство.

(* Это была поллюция – непроизвольное семяизвержение у юношей и мужчин. Обычно с 14-16 лет. Одним из величайших достижений СССР автор считает способность по-советски образованных людей рассказывать про сокровенные отношения мужчины и женщины – «про это» – красиво и без пошлости…)
   
По пожарному, быстро скользнув вниз, Кеша выпрямился в стойку и, вместо того, чтобы заправиться, расправил майку поверх трусов. Потом уже всю оставшуюся жизнь иной вид, кроме как майка поверх трусов, уже никогда им не признавался. А «это» стало случаться и по ночам навязчивыми снами «про это». А потом? Потом, спустя годы (об этом в следующих главах), была обыкновенная взрослая жизнь – без «вечных депрессий как диагноз» …

Ничего не происходит случайно, вот и ногу Кеша сломал в самом начале лета 1969 года. Гипс, как култышка, но с торчащими пальцами, не позволял ходить и вначале крайне раздражал. Кеша приноровился садиться за стол и на своё удивление, пожалуй, впервые в жизни занялся подведением итогов. Как будто случайно, но уже заранее была приготовлена общая тетрадка формата, как бы сегодня написали «А4».

И первые две недели он корпел над записями что-то типа «как я провёл детство». Начал с «конца» – прошлым летом было сделано «местное картографирование подводного рельефа» Немана, его фауны и флоры. И тетрадь начиналась с красочной карты дна реки у дома. С карасями, уклейками, ластами да маской с трубкой по углам, как на старинных картах.

Нарисован был ещё в тетради чертёж подводного ружья, которое не было доделано по причине отсутствия подходящей пружины. Придуман самодельный «подводный фотоящик» (водонепроницаемый бокс) для планируемой этим летом подводной фотосъёмки. Вот только гипс подвёл. Задуманы были и будущая деревянная сложная модель испанского галиона, и модель попроще – ракетного катера.

Другой раздел включал описание всех туристических походов, начиная с первого, проведённого ещё в четвёртом классе. На этом записи заканчивались, потому что Кеша не знал, как там разместить больше десятка эмблем туристических слётов, которые вместе с удостоверением и значком «Юный турист СССР» лежали рядом в отдельной коробке. Потерял потом всё это вместе с тетрадкой в суматохе переезда! Не умел ещё юнец дорожить настоящим…

И только в начале августа Кеша наконец-то появился во дворе. Оказалось, что друзей не было, они вдруг повзрослели и покинули привычные места дворовых занятий. Зато заселились новые дома на том самом месте, где когда-то было обширное заливное и игровое поле. И были новые дети.

Сначала Кеша попытался воссоздать ту привычную обстановку детства, когда очередное лето было насыщено новыми задумками. Не получилось. Потом случился переезд. Переезд в новый город, в новую школу. Переезд в юность…

§I.4 Счастье, это когда тебя понимают!

Пионер (от фр. pionnier, pion – первопроходец, зачинатель) в разных странах имеют разное значение. В США это были именно первопроходцы освоения западных территорий Северной Америки в XVIII-XIX веках. В современных Германии и Франции – воинская должность рядового солдата в инженерных (сапёрных) войсках.
В Советском Союзе пионером звался школьник младших классов, принятый в пионерскую организацию – пионерию. Она была создана вскоре после Октябрьской революции по образцу Западного детского скаутского движения (скаут – разведчик).

Но пионер не просто следопыт, он Зачинатель, он первый в этой новой жизни! И для Кеши требование «пионер – всем ребятам пример» – не был пустым звуком. Больше того, в его жизни пионерский галстук неожиданно для него самого стал важной и очередной крупицей личностного становления.

Итак, по семейным обстоятельствам, неслучайно? состоялся переезд из любимого города в малоизвестный пригород. В этот 1969 год 1 сентября совпало с понедельником, как не повод начать новую жизнь? Это желание позже стало частым, но всегда неисполнимым до конца жизни, однако должна же быть у человека хоть какая мечта? Почему же не начать с понедельника?

В бывшей городской школе Кеша был середнячком, ну никак он не мог перейти с начального способа получения знаний к среднему, уже к обширному поглощению знаний! Когда всякий новый предмет выговаривал всякий разный учитель. И всякий раз по-разному. И потому новый предмет усваивался только благодаря учителю.

Такие прирождённые учителя на глазах Кеши, потом, спустя годы, каждый год только убавлялись, а ещё чаще от них в школе просто избавлялись. Это же какая головная боль – не для галочки, всерьёз детьми заниматься! И учителей с большой буквы не стало вообще!

По крайней мере, в составе сегодняшнего Министерства Просвещения – там нет даже тех, кто когда-либо вообще работал с детьми. Такие-то как раз и «знают» как школу «реформировать». А в остальном, прекрасная маркиза, всё хорошо, всё хорошо…

Кеша стоял у двери своего нового восьмого «Б» в красном, с чётким прямым узлом на пионерском галстуке. Скоро Кеша понял, что в этом классе галстуки никто и не носит, хотя комсомольцев было немного – в седьмом принимали в комсомол* только «круглых» отличников.

(*Слово, сложно образованное из выражения «КОМмунистический СОюз МОЛодёжи». Поразительно, но факт – сегодняшние блогеры не имеют малейших знаний о том времени, но берут на себя ПРАВО судить о нём, причём всегда в очень нелицеприятном свете. Учиться, «господа», надо! Это никогда не поздно …)
   
Но до самых ноябрьских праздников, пока сам не вступил в комсомол, Кеша галстука не снимал и не считал себя «белой вороной». Упрямо каждое утро появлялся в классе в галстуке, но уже концы его не болтались в беспорядке – обязательным дополнением школьного гардероба стал пиджак или всякая жилетка, строго обрамляющие треугольником ровный узел галстука.

Больше того, скоро заметил, что некоторые мальчишки тоже стали носить галстуки. Стало возникать не нарочное, скорее естественное, но уже возрастное вхождение Кеши в сообщество новых одноклассников. Но уже в сильной зависимости от его состоявшегося Начального Воспитания! И непроизвольно Кеша стал утверждать себя поступками.

Первым здороваться, входя в класс, или снимать перчатку, подавая руку; пропускать девочек впереди себя, а не впихиваться первым в дверь или вставать из-за парты, разговаривая с ними, и прочее, прочее, прочее. Но, самое главное – никогда в классе не использовал нехорошие слова!

А раз, молча, без обсуждения нарисовал на школьной доске огромными объёмными буквами поздравление классной руководительнице с Днём рождения, украсив по углам разными цветочками и веточками. Чем вызвал восторг у всего класса, а потом и просьбы изобразить в тетрадях мальчикам электрогитару, девочкам – заковыристые розы вместо простых ромашек… 

Как-то осенним воскресным утром заявились в дом друзья из Каунаса – Серёга, Лёша и Саша. Вновь зазвучало прежнее туристское прозвище Кеша, и день пролетел быстро и незаметно. На прощание мама накормила друзей вкусным обедом – каунасскими цеппелинами. Она не только хорошо знала старых друзей, но и была прекрасно осведомлена о их кулинарных пристрастиях. На прощание сфотографировались. И разъехались, теперь уже навсегда.

Первой забила тревогу мать, разглядывая эти самые фотографии повзрослевших бывших одноклассников с её юным сыном. Она уже работала в большом шумном цеху бумагоделательного комбината. На громадном станке нарезала ватман 24-го формата из только что произведённого рулона. Коллектив был женский и, видимо, весьма словоохотливый. А ещё мама выписывала и зачитывалась очень модными тогда журналами «Здоровье» и «Работница».

В общем, записалась она с сыном, и в самом деле недорослем по возрасту, к известному врачу в Вильнюсе. В ходе приёма детский эндокринолог внимательно выслушал, осмотрел, ощупал ребёнка сверху донизу и со словами: «Уважаемая мамаша, по-моему, вы чересчур требовательны. Выглядеть молодо, это же так чудесно! Приходите чуть позже – ещё раз посмотрим…».

Больше они там никогда не были. А врач, слава Богу! не был юнгеанцем – такое «медицинское» направление в советской психологии просто не могло быть! Он, видимо, придерживался вполне чёткой жизненной установки: терпенье и труд – всё перетрут! Попади мама с Кешей к современному платному «экзекьютив-коуч-психоаналитику» из МААП* – бед нерешаемых было бы не счесть! Обошлось, время-то было, как и в медицине N –  нормальное …

(* Московская ассоциация аналитической психологии (МААП) зародилась в 90-х с приездом первых зарубежных юнгианцев в Россию, а в учебный институт оформилась в 2004. МААП подготовила 70% всех сертифицированных российских психоаналитиков, изменив детскую психологию до неузнаваемости!)

Осень на то и осень, что даже приём в комсомол не обрадовал. Кеша как-то тяжело сходился с новыми друзьями. Впрочем, трудно было назвать их друзьями и приятелями. Как мальчишек из класса, так и со двора. Кеша всё ещё оставался в том чудном своём детском прошлом. И взрослеть никак, а тем более подражая чьему-то образу и подобию, просто не желал. 

Вспомнил, как всякая новая задумка собирала толпу мальчишек и девчонок со всего двора, и потому пришлась по душе Кеше подобная затея. Съездил в Вильнюс и сразу нашёл магазин «Юный техник». Он был больше каунасского, с большим выбором, и скоро Кеша вернулся домой с большой коробкой. В ней лежала несобранная ещё модель планёра высокого класса.

Не какой-нибудь простенький самолётик с маленьким крылом на проволочках, а с настоящим, собранным из многочисленных нервюр заданного изгиба. Через два дня кропотливой работы – надо было выпилить лобзиком два десятка нервюр для крыла размахом в полтора метра! собрал его и обклеил аккуратно не какой-то калькой, а шелковистой тончайшей бумагой.

Поле для полётов выбрал недалеко, сразу за домом, на виду всех окон трёх, стоящих в ряд под углом «хрущёвок». Сегодня на этом месте построен костёл с приходом, а тогда посёлок просто заканчивался этим бесконечным колхозным полем. Уже выпал снег, и Кеша быстро слепил трамплинное устройство для запуска. Как это сделать, прекрасно было показано в одном из номеров «Моделиста-конструктора».
 
Два дня пускал красивый большой планёр в мрачное, затянутое грозными тучами небо. Пока он крепко не засел на ветвистой сосне. Но не это было самым печальным, а то, что никто не вышел на поле – поучаствовать в столь необычном занятии. Никто! А планёр ещё долго потом, всю зиму, гнил в ветвях небольшой сосновой рощицы вблизи дома. И был виден из окна квартиры…

Наверное, это был Кешин поиск себя и своего места в новом окружении, в новой среде – неудача с «презентацией» планёра совсем не расстроила парня. С постройкой планёра оказалось, что в отличие от прежней жизни, здесь не было мастерской! Маленький подвал «хрущёвки» не шёл ни в какое сравнение с тем, каунасским, подвальным сокровищем «сталинского ренессанса».

Отец, правда, уже сделал стеллажи в новом подвале и расставил на них весь привезённый из того подвала скарб. Инструменты теперь были сложены в отдельный ящик, но не было никакого рабочего места. Больше недели Кеша провозился с очередной затеей и, наконец, получилось некое подобие верстака со всеми необходимыми инструментами, ставшие уже всегда «под рукой».  Теперь, прежде чем приступить к работе, надо было выкатить велосипеды в подвальный коридор, и тогда открывалось вполне удобное рабочее место.

И каждый день теперь Кеша стал воплощать свою новую задумку. Впрочем, задумка была давней – ещё в Каунасе были куплены два настоящих судомодельных электродвигателя с дейдвудными* трубами и гребными винтами!

(* Дейдвудная труба предназначена для стабилизации гребного вала с обеспечением при этом герметичности между вращающимся гребным валом и неподвижной стенкой судна.)

 Дорогая была покупка – 3 рубля 50 копеек за один моторчик, и потому двигатели бережно хранились, чтобы потом сделать, наконец, радиоуправляемую модель ракетного катера «проекта 205» 1956 года. Хотя не разрешён был вопрос с главным оружием катера. Что избрать – торпеды или ракеты? С торпедами было ясно: простая пружина могла торпеду далеко «выстрелить».

А чтобы сделать ракету, надо было научиться изготовлять надёжный ракетный двигатель. Такие попытки уже делались, но только на основе легковоспламеняющейся киноплёнки. А как поджечь ракету «по радио»? И главным препятствием была неспособность сделать самому радиоуправляемое исполнительное устройство! Но была бы цель, а остальное приложится!
 
– «И зачем мне была нужна эта математика в школе? Все эти синусы-косинусы, тангенсы-арктангенсы?» Нужна, ещё как нужна! А ещё были нужны знания физики, химии, черчения, электротехники. Ведь без них весь замысел, исходящий только из одного значения диаметра гребного винта, купленного судомодельного электродвигателя, не воплотить! 

Приближался Новый 1970 год. Были рассчитаны и прорисованы отдельные детали ракетного катера – всё же остановился на ракетах. Начата ходовая рубка из дерева. Вечерами, засыпая, часто представлял, как готовый катер, несущийся на полном ходу и запускающий одну за другой ракеты, поражает ими цель – воздушный шарик, качающийся на волнах, …но планы поменялись.

Кеша продолжал совершать поступки и в классе. Накануне Нового года обычными бывают разговоры о предстоящей его встрече. А как её провести весело в стенах школы? Сразу возникло желание и здесь удивить. Ракетный катер сразу был заброшен. Оставалось мало времени! Нужно было придумать маскарадный костюм, да такой, чтобы никто не узнал в нём Кешу.

Требовалась добротная маска. Как её сделать? Самое простое решение – крестоносец как в фильме «Александр Невский» (Сергея Эйзенштейна, 1938) – было почему-то сразу отвергнуто. Песок нашёл сразу, он был у каждого пожарного щита, да и зимы были тогда настоящими – кучки песка лежали на каждом перекрёстке. Как работать с гипсом видел, когда самому прошлым летом гипсовали ногу. Как залить форму знал, и умел – в детстве не раз выплавлял блёсны из свинца.

В аптеке куплен гипс, в тазике с песком сделан слепок лица. На застывшей гипсовой болванке сделано папье-маше маски. Из зимней шапки сотворены брови, усы и пышная пиратская борода. Для убедительности злодейства – чёрная повязка на один глаз. Потом в подвале была отодвинута незавершённая ходовая рубка и выструган старинный пистолет да кривая сабля. 

За два часа до начала новогоднего вечера Кеша надел свой любимый туристский рюкзак. В нём лежали маска, тельняшка с жилеткой и шароварами, пистолет с саблей и отцовские рыбацкие сапоги с ботфортами. Пробраться ни кем не замеченным и затаиться в каком-то дальнем уголке школы не составило особого труда – тогда охранников и турникетов просто не существовало. Школа была открыта для всех весь светлый день и закрывалась только на ночь.

В назначенный час Кеша появился в спортивном зале, где были расставлены столы для каждого класса вокруг нарядной ёлки до потолка. На столах конфеты, торты, лимонад. Кеше, чтобы остаться нераскрытым, пришлось отказаться от участия в подготовке спортивного зала и столов для каждого класса к новогоднему празднику.

А чтобы не быть узнанным по голосу, на нос был надет зажим-наносник. Этого добра хватало в десантном гарнизоне – подводные пловцы-десантники их использовали, чтобы стёкла маски под водой не запотевали. И всё же для уверенности, во рту ещё были два лесных ореха.

«Спецоперация» удалась на славу, никто не узнал. А чтобы остаться нераскрытым до конца, Кеша перед окончанием торжественной части с поздравлениями и съедением сладостей, незаметно покинул зал. Ну не принято было в семье хвалить, да нахваливать, выделяться чем-либо и в чём-то. Даже слово «молодец» было заменено отцом на невнятное «молоток»!

А посему скоро переодетый Кеша и в обычной бумажной чёрной маске с блёстками, вновь появился в зале. Поразительно, но спустя 50 лет всплывают такие подробности из памяти, как будто это было вчера. Это, кстати, в продолжение разговора о «недоразумениях» сегодняшних молодых, чему много было посвящено в книге предыдущей «О воспитании» (см. главу 5).
 
Короче, главный приз – шоколадка за лучший маскарадный костюм, был отдан другому человеку. Но без выигрыша Кеша не остался. А здесь требуется отступление, поскольку даже и сегодня это событие считалось бы весьма необычным. Но важно понимать и те нравы, и то время, и тех учителей. И то, что только-только с невероятным успехом прошёл в прокате фильм Станислава Ростоцкого (1922-2001) «Доживём до понедельника» (1968) …

Наверное, Кеше повезло по жизни – советские фильмы появлялись в прокате как будто снятые по его просьбе. Вот и этот фильм показывал всё то, что начинало волновать и его. Как и героя-девятиклассника Шестопала, сдавшего сочинение с одним предложением, в котором одно слово было зачёркнуто: «Счастье, по-моему, это когда тебя понимают!»

На этом, собственно, можно было бы и свернуть начатую Летопись, просто распечатав список любимых всеми советских фильмов. Но вот тут-то «собака и зарыта!». Кеша и его ровесники, в отличие от современных детей поколения Z, были подготовлены той же школой к просмотру подобных фильмов. Фильмов с нерешаемыми жизненными задачами. Это как?

Но вот, тоже ведь, нет однозначного и краткого ответа, потому и продолжим разбираться и рассуждать о прожитых годах восьмиклассника Кеши. А учился он в обычной советской средней школе, точь-в-точь показанной в этом бесподобном художественном фильме. Отличием, причём совершенно беспроблемным, было лишь то, что в школе учились как литовцы, так и русские.

И учителя были такие же, как и в кино. Хорошие и плохие. Любимые и нелюбимые. Разные.

Вот и Кешин учитель физ-ры Б. был другим, более современным, чем киношный физрук. Молодым человеком – обаятельным, общительным и очень доступным. Наверное, придерживался весьма спорного мнения, что учитель может быть ученикам и «приятелем». Литовец по национальности, он помимо физ-ры, вёл географию как в русской, так и в литовской школе.

Благодаря ему, «физическая география» больше походила на «политическую» – на его уроках дети разбирали все насущные мировые проблемы. Благодаря ему, и Кеша приобрёл первые уроки ведения политических споров. А сегодня с гордостью может вспомнить, что тогда, в 1970-м году, оказался «правее» учителя, доказывающего, что Литве железные дороги не нужны!

Кто ж тогда знал, что в XXI-м веке для «суверенной» Литвы железная дорога станет единственным источником валютных поступлений в государственный бюджет. И главным политическим инструментом влияния на соседнюю Россию, как и лицемерная русофобия, проводимая нынешним литовским правительством. Но об этом в другом месте…

Так вот, физрук Б. в том новогоднем школьном мероприятии отвечал за подготовку и проведение школьной вещевой лотереи. Он организовал изготовление билетов, привязку их номеров к разыгрываемым вещам. Им же, на выделенные школой деньги, были закуплены призы и подарки: разные бытовые безделушки. Естественно, что Б. организовал, а делали всё ученики.

За исключением одного – лично им в список разыгрываемых вещей он включил четыре бутылки «Оbuoliu vynas» («Яблочное вино»). Позже, когда в школе стала работать учителем сестра Кеши, выяснились подробности. Помимо вина, физрук ещё разыграл в лотерее, но только среди учителей, шампанское, духи, губную помаду, тени и прочие «взрослые» вещи.

А тогда Кеша, услышав свой номер билета и подойдя на выдачу призов, в растерянности разглядывал полученную бутылку стоимостью 1 руб. 4 коп. Но физрук Б. не был бы самим собой, способным легко и просто, шумно и непринуждённо, быстро затушевать случившийся казус. И всё прошло как бы не замеченным ни кем в тот миг. Впрочем, «разбор полётов» был очень и очень серьёзным, но остался совсем неизвестным для учеников (сестра рассказала Кеше об этом позже).

Вино Кеша сразу вместе с рюкзаком отнёс домой и больше никогда его не видел. А ведь от одноклассников сразу поступило предложение распить вино тут же, в тёмном дальнем классе! И такие вот случались «психотравмы» детства, однако, от них был не столько вред, сколько польза. Потому, что порой они заставляли Кешу в очередной раз делать разворот в своих взглядах.

 Обо всех Кешиных жизненных разворотах ещё не раз и не два порассуждаем. Они, эти развороты, потом по жизни случались с завидным постоянством. Но вот своим главным разворотом, или, скорее, первым определяющим озарением в жизни юнец Кеша всегда потом считал, и считает сегодня дед Кеша череду событий, происшедших с ним в 1970 и 1971 годах.

§I.5 Есть такая профессия – Родину защищать!
 
Новый 1970 год Кеша встречал с сестрой в Москве. Он впервые увидел город, воспетый в песнях и легко узнаваемый по фильмам. Этакий волшебный непобедимый ЦарьНаукоВоенГрад всея Руси и страны Советов! Вершина громадины русской советской цивилизации, казавшейся недоступной обычному человеку. Кеша был потрясён. Ему тогда и не пригрезилось, что город может вскоре стать для него своим.

И, как будто нарочно, Кеша начал его скрупулёзное изучение. За короткое время посетили все значимые места. Та туристическая образная (схематичная, условная общего вида) карта Столицы с его пометками ещё не раз позже использовалась Кешей по прямому назначению. Пока, наконец, она, протёртая до дыр, перестала соответствовать времени и действительности.

Гостили они у друзей родителей – на Нижней Красносельской улице, что рядом с площадью трёх вокзалов. Были тогда в Москве 30-градусные морозы, и Кеша с сестрой добирались домой замёрзшие, уставшие, но счастливые. Жизнь отрока приобретала всё новые и новые образы. Жизнь ещё не совсем осознанная, но уже как бы она «столбилась», уравновешивалась, успокаивалась. Не было никаких страхов, тревог и волнений... Время текло в будущее, жизнь набирала обороты, вот-вот готовая уже взлететь!

Всякая весна у Кеши была связана с днём рождения: оно всегда попадало в весенние каникулы, и не надо было нести в школу угощения. Поэтому так и повелось с начальной школы. Кеша получал подарки сначала от родителей, а потом решался вопрос – приглашать детей домой или нет. Вот и весна 1970 года оставалась всё ещё детской, а поскольку вопрос с верными друзьями так и не был решён, то Кеша обошёлся подарком от родителей.

Это была ГДР-вская подводная лодка с умнейшим, как всегда, техническим решением немецких инженеров! Кеша уже умел самостоятельно разобраться и оценить особенности построения всякого несложного технического устройства.  А здесь, чтобы можно было безопасно погружать лодку под воду и при этом избежать короткого замыкания, батарейка была вынесена в пульт управления, а электромотор запаян в герметичный корпус. 

Крутящийся момент двигателя передавался на гребной вал с помощью двух постоянных магнитов. Один магнит был на валу двигателя внутри герметичного корпуса, другой – на гребном валу снаружи! Неужели это не очевидно – если бы в школе уже не был изучен раздел магнетизма, то смог ли Кеша сам разобраться в этом простом, но гениальном* техническом решении? Школа сама и совсем ненавязчиво забирала детство у растущего ребёнка.

(* «Всё гениальное просто, и всё простое гениально» – автором выражения является Йозеф Геббельс. До него подобная мысль излагалась и Леонардо да Винчи, и Наполеоном, и в некоторой степени Эйнштейном. До такого уровня Саша тогда ещё не тянул, хотя латынью уже интересовался.)

Ещё значимыми событиями весны 1970 года стали 100-летний Юбилей В.И. Ленина и 25-летие Победы. После первого праздника родители вернулись домой с Торжественного собрания с наградами. Папа показал медаль «За доблестный труд. В ознаменование 100-летия Владимира Ильича Ленина», а мама – нагрудный знак «Ударник коммунистического труда». Юного Кешу эти знаки отличия очень поразили, и он их внимательно, с восхищением, долго рассматривал. 

Второй праздник тоже стал особенным для обоих родителей. Прошло уже пять лет, как впервые после войны в Москве прошёл Парад Победы. Тогда работал папа преподавателем на военной кафедре и носил форму офицера. Сейчас же был уже вполне гражданским человеком и потому стал готовить свой выходной костюм к празднику Победы. А готовить было что!

Многие медали уже давно утратили свой первоначальный вид, поэтому надо было их все обновить. Медали были отполированы и размещены на трёх орденских колодках по пять медалей на каждой. Колодки были обтянуты новенькими лентами к каждой медали. Три ордена «Красной Звезды», прикрученные к ленте, надо было пришить к правому борту пиджака! Не дырявить же новый костюм! А Кеша с восторгом переспрашивал отца: «а ты что, Кавалер этого ордена?»
 
Мама тоже готовилась к Празднику – сшила бирюзовую жилетку. В газетах уже было сообщение о том, что все участники Великой Отечественной войны будут награждены памятным знаком «25 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов». Мама тоже была приглашена на собрание как участник войны. На жилетке красовался новенький знак Ударника!

Вернулись родители с праздника оба счастливые и радостные. А мама принесла ещё и ценный подарок, но ценный, прежде всего для Кеши. Это был транзисторный радиоприёмник «Спорт-2», который помимо обычных диапазонов ещё имел два коротковолновых! Симпатичный, удобный и маленький, но с ручкой и на восьми транзисторах. Такая вот была «индоктринация» детей…

Кеша уже и не помнил, откуда он шёл, довольный чем-то, и куда шёл, не замечая ничего вокруг. Как вдруг его тесно окружило человек семь-восемь пацанов, настроенных весьма нагло. И вызывающе беспощадно! ко всему мелкому, неспособному дать им должный отпор. Кешу обуял и сразу сковал страх. И возникла жалкая, предательская неспособность к сопротивлению!

Спас его малознакомый десятиклассник, легко распихав по сторонам нахальных, зарвавшихся мальчишек. Сильных не умом, да способностями, а своим многочисленным «коллективом» нагонять ужас на людей. Слово за слово и вскоре случайный спаситель повёл Кешу недалеко в лес, за магистраль «мастер-класс» (такого словосочетания тогда не существовало!) показывать.

Там, в лесу, новоявленные приятели пришли к турнику – металлической трубе уже изрядно вросшейся в две, соединённые ею, старые сосны. Кястас, так звали нового знакомого, скинул рубаху с майкой и легко, широко расставленными руками, вмиг оказался на перекладине.

И стал быстро и резко подтягиваться так, чтобы труба уходила за затылок, прижимаясь снизу к шее. Мускулистый треугольник торса мелькал перед Кешиными глазами – вверх-вниз, вверх-вниз, вверх-вниз … 20 раз кряду!  «Вот так каждый день занимайся здесь и не будет никаких страхов. А сюда бегом и обратно тоже бегом. И всё! этого будет достаточно…», – спрыгнув на землю, с придыханием заключил Кястас.

Так Кеша стал заниматься лесной физкультурой, а те пацаны? Они ещё не раз цеплялись, но каждый раз обходилось мелкой стычкой. Правда, один раз пришлось спасаться …бегством. А завершилась эта «психотравма» детства, когда Кеша приехал в первый зимний отпуск в ладной курсантской форме, с зелёным значком «ВСК*» под шинелью, и пацаны даже не подошли …

(* Основу физподготовки в Советской армии составляли учебно-тренировочные занятия и соревнования по упражнениям Военно-спортивного комплекса (ВСК).  Различали I («отлично»), II («хорошо») и III («удовлетворительно») степени. Значки красного, зелёного и синего цвета, соответственно.)

В школе дела шли «ни шатко – ни валко», что означало лишь одно: «так себе, удовлетворительно, ни хорошо, ни плохо». Можно было выделить как успешные предметы лишь геометрию, алгебру, да черчение.

А ещё все те предметы, в которых можно было бы отсутствие знаний затмить ладным пустобрёхом. Да «припудрить» его какими-то обрывками «знаний», а то и просто неким «фактом», услышанным где-то или когда-то. Как раз это было то, что сегодня уверенно все называют современным «образованием»!

И только Литовский язык стоял на особом месте. Заводской посёлок (сегодня это район Вильнюса) был больше белорусско-польско-русским, чем литовским. Как, собственно, и сам Вильнюс. О причинах этого будем подробно разбираться в «Опусах об иной истории» (книга Пятая), здесь же просто скажем – по-литовски ребята говорить не умели! А тут появился в классе подарок учителю – ученик, свободно говорящий, читающий и пишущий на литовском языке!

Неплохо было и с физикой. «Старого» (конечно, просто немолодого) физика прельщало в Кеше его способность всякое объяснение начинать с понятного чертежа-рисунка, который всегда упрощал поиск решения. И даже когда было очевидной неподготовленность Кеши к уроку, ставилась ему положительная оценка. А ещё обоих объединяла верность «вечной» перьевой ручке, напрочь отвергавшими даже дорогие шариковые! И почерки у обоих с завитушками всякими…

Лето началось и продолжилось не только лесной физкультурой, но и месяцем работы на бумажном комбинате. Потом семейной поездкой в Крым и покупкой там «на свои кровные» рубли фотоаппарата и всех необходимых фотопричиндалов. Об этом, о деньгах, как главном ощущении всякого времени и дорогих подарках, см. в книге предыдущей «О воспитании».

Короче, недоделанный ракетный катер с неосвоенным совсем ещё радиолюбительством был заменён сначала фотолюбительством, через год – кинолюбительством, а ещё через год – магнитофонными записями любимых песен. А катер? Что катер, он ушёл из жизни вместе с судо- и авиамоделизмом навсегда, вместе с детством…

Весна 1971 года была уже совсем недетской. И подарок в день рождения тоже уже был совсем недетский – кинокамера с кинопроектором! И кораблики в весенних ручьях уже никто не пускал. И первоапрельские шутки в классе стали уже скорее «взрослыми», чем детскими. А скоро всем классом поехали в Вильнюс фотографироваться на паспорт Гражданина СССР!

Возвращались из фотоателье на любимом с детства ЛАЗ-695. Кеша стоял спереди у водителя и глядел вперёд, в набегающую гладь первой в Литве (а может и в СССР?) скоростной магистрали «Вильнюс-Каунас». А в потной руке мялась записка. Скоро выходить, и её надо было как-то незаметно отдать. Записка важная! Записка, предлагающая одной девочке вечером встретиться…   

«…Хорошая девочка Лида на улице Южной живёт. Её золотые косицы затянуты, будто жгуты … Не зря с одобреньем весёлым соседи глядят из окна, когда на занятия в школу с портфелем проходит она … В оконном стекле отражаясь, по миру идёт, не спеша, хорошая девочка Лида. Да чем же она хороша? Спросите об этом мальчишку …», – песенкой Шурика из фильма «Операция “Ы” или другие приключения Шурика» (Л.И. Гайдай, 1965), пока закроем эту тему. 

В один из дней накануне дня Победы влетает в класс во время урока литературы физрук Б., требуя Кешу срочно в учительскую. И это когда наша классная, Христина Иосифовна заболела, и её подменяла завуч, по совместительству математичка, Эмилия Дмитриевна. Была она молода, красива и интеллигента, как Наталья Сергеевна из фильма «Доживём до понедельника». Её подмены классу очень нравились, они были всегда занимательны и поучительны.
 
В этот раз рассказывала она про «Маятник и колодец» Эдгара По (1809-1849), а накануне Кеша прочитал другой рассказ этого американского писателя – «Золотой жук». Так вот из-за Б. Кеше пришлось рассказ «Маятник и колодец» перечитывать самому, чему позже он был очень рад! Потому, что рассказывала завуч своё понимание сути, юный же Кеша был другого мнения.

Злой из-за недослушанного рассказа, Кеша вошёл в учительскую. Во главе с физиком, по совместительству учителем черчения, стоят в глубоком раздумье все свободные от уроков учителя перед узким длинным стендом, обтянутым ватманом. На этом стенде физик-чертёжник и пытался, вернее, никак не решался написать знаменитое выражение «Никто не забыт, ничто не забыто».

Задача и впрямь была, как казалось всем присутствующим, неисполнимая. Как же на полосе высотой 30 см и длиной 3 метра равномерно поместить слова крылатой строки Ольги Берггольц (1910-1975), выграненные на гранитной стене Пискарёвского мемориала? И тогда учитель физики вспомнил про Кешу из 9-го класса. За ним и сбегал самый молодой – физрук Б.

В тиши Кеша молча взял ручку, вставил самое широкое плакатное перо, рейсшиной очертил две направляющие линии. Тогда у Кеши уже был выработан свой «стандарт» написания разных шрифтов, связанный сочетанием ширины рейсшины, высоты текста и номера используемого плакатного пера. Он же с начальной школы всегда занимался классной стенгазетой…

Кеша ещё раз вгляделся в конец единственной прочерченной строчки и, не раздумывая, на чистом листе написал первую букву. Без всякой предварительной разметки всех букв на заданной длине строки. Что тут началось между учителями –  стали делать «ставки как на бегах» – впишет ученик или нет? А если впишет, то на всю длину или нет? Получится у него или нет?

Через двадцать минут последняя буква легла на ватман, замкнув равномерную их череду с равными отступами от краёв. Ни слова не говоря, с гордо поднятой головой Кеша вышел прочь. В учительской стояла «мёртвая» тишина. Это был первый и единственный случай, когда так высоко были оценены Кешины способности писать плакатными перьями без всякой разметки...

А были это просто НАВЫКИ, ПРИОБРЕТЁННЫЕ В ШКОЛЕ (благодаря школе)! Сегодня их называют непонятными СКИЛЛСами. Автором «нововведения» является некий «компетенец» в «воспитании&образовании», билингв* Герман Греф (род. 1964). О нём и его «образовательных инновациях» позже, а про то, как этот НАВЫК пригодился Кеше в армии, в следующей главе.

(* это человек, свободно владеющий двумя языками, являющийся их носителем и, как следствие, носителем двух культур. Банкир, председатель правления «Сбербанка России» с 2007 года, Герман Греф свободно владеет русским и немецким, а вот какой культуре отдаёт предпочтение, это большой вопрос…)

А история эта завершилась тем, что физрук Б. зауважал Кешу, стал делать для него поблажки на физ-ре, не замечая теперь явной Кешиной неспособности стать спортсменом. Но надо отдать учителю должное – в девятиклассниках он видел равных собеседников и умел урок превращать в интересную дискуссию. Однако, на его «политизированных» уроках «неполитической географии» Кеша стал ощущать явно несоветское мышление учителя Б., не понимая ещё сути этого явления. 

Это сегодня Кеша смог бы объяснить тем же билингвизмом взгляды Б. – видеть родную Литву самостоятельной и самодостаточной республикой только с развитым автомобильным грузопассажирским транспортом. Или видеть в американцах «доброго дядю» Джо, радетеля «демократии», с которого и надо брать пример для дальнейшего развития республики и пр.  ...

Тогда на уроках политизированного национал учителя Кеша и стал, наверное, сторонником свободного мышления с крепкой верой в правильность иногда и неправильных деяний своей страны. Не ошибается тот, кто ничего не делает: невозможно обойтись без ошибок; но и не нужно их бояться, как своих, так и страны, в которой родился.

А разбираться с двоякими противоречивыми смыслами – дуализмом слов «национализм» и «патриотизм» будем разбираться по мере становления юного Кеши, в последующих возрастных главах. Тогда, наконец, и придём к пониманию всё не заканчиваемой сегодня специальной военной операции России по денацификации и демилитаризации Украины, её «англо-саксо-укро-билингвой» властной верхушки …

Завершим первую главу, пожалуй, самым главным событием в первые шестнадцать лет жизни Кеши. Главным, в смысле первого самостоятельного, без вмешательства извне, выбора направления своего дальнейшего жизненного становления. Впрочем, тогда важную роль играла всё же некая внешняя сила под названием «сарафанное радио».

Каждое утро всем классом, всё гвалтом, в ожидании первого урока обсуждали всякую новость, появляющуюся в окружающем мире: в телевизоре или в посёлке, в новой книге или по Всесоюзному радиовещанию. Обсуждали, спорили, высказывали своё мнение, доказывали...

И каждый ученик про себя обязательно решал значимость обсуждаемой новости для себя, для своего бытия в этом мире, в этом классе. Как быть с ней и что с ней делать – оставлять в запасниках своей памяти, использовать по жизни или выбросить из головы за ненадобностью.

На каникулах, когда школьники меняли классных друзей на дворовых, то и «передачу главных новостей» обеспечивал теперь двор. Вот так и Кеша летом во дворе услышал новость о том, что в клубе показали новый фильм «Офицеры». 

Новость эта, конечно, не содержала сведений о том, что снял его режиссёр-фронтовик Владимир Рогов (1923-1983) по пьесе «Танкисты» писателя-фронтовика Бориса Васильева (1924-2013). На простой вопрос: «А что за фильм?», тут же был получен такой же простой ответ: «Ты чё, классный фильм, про войну!». Вечером Кеша был поражён увиденным фильмом... 

Этим и закончим воспоминания первых 16-ти лет. С убеждением в том, что и сегодня фильм «Офицеры» 1971 года не нуждается в каких-либо дополнительных разъяснениях. А фильм этот стал позже чуть ли не главной крупицей в выборе молодым человеком своего жизненного пути…

Столбцы, 17 мая 2022 года