Лето, огород, знойный полдень. Колька Сапрыкин, блаженно щурясь, раскинулся на раскладушке под сенью сливовых веток, сгибающихся от обильного урожая. Балдеет потихоньку. Впрочем, оно и понятно.
Оски кружатся. Флоксы цветут. Ноль пять настоечки сливовой у изголовья опять же. Впрочем, уже ноль три. Благодать.
Сталактиты слив, нависающие над Колькиной головой, заслоняет непривлекательное от гнева лицо Дарьи, его жены.
- Сливяночку любишь, как погляжу. Это хорошо, - не без ехидства говорит она, - Ну тогда люби и саночки возить. Короче, марш за корзиной, а потом на дерево, лоботряс.
- Ага. Вот так сейчас все брошу прям… - зевнул ей в ответ Колька, демонстративно переворачиваясь на другой бок.
- Пропадут же плоды, дурень.
- Не пропадут.
- Сами они тебе в рот что ль попадают?
- Сами…
- Ах так...
Крепкие и жилистые, как у самки богомола, руки Дарьи впиваются в ствол сливы, и та ходит под ее напором ходуном словно при шестибалльном землетрясении.
Оп. На нос Кольке падает одна слива, потом еще одна, потом сразу несколько. После чего начинается настоящий сливопад. Колька лениво чертыхается и просыпается.
Продрав глаза, Колька недовольно чешет нос и смотрит по сторонам.
Горница, лавка, серая хмарь за окном, чечетка осеннего дождя на запотевшем стекле. Над головой едва слышно тикают ходики.
" А ведь минуту назад еще август был. Доспать что ль?
Колька машинально бросил взгляд наверх, туда где висят часы.
- Только вряд ли засну теперь без пол-литра- то. Полдень уже.
Вспомнив про припрятанные в сапоге пол-литра, Колька словно кот потянулся вдоль лавки, став сразу длиннее и стройнее.
- Эхма. Ладно, осень, так осень. Зато хоть не надо над сливами спину гнуть.
Но не успев понежиться, Колька съеживается обратно, увидев, что в комнату вошла Дарья с авоськой и с явно подозрительными намерениями..
- Проснулся, лежебока? Вставай и дуй в магазин скорей. Хлеб закончился.
- Не вопрос, – отвечает ей Колька сквозь зубы, - Деньги нужны только. Сто рублей.
- Не вопрос. У себя в загашнике поищи.
У Кольки от нехорошего предчувствия по спине рысью пробежали мурашки.
- В каком еще загашнике?
- В таком. В том, что под батареей. Вспомнил? Там у тебя вчера пять тысяч лежало.
- Лежало?
Мурашки на Колькиной спине бегут уже не рысью- галопом и при этом еще чешутся.
- Ну да. Четыре ведь я оттуда взяла на салон красоты себе. Но тысяча еще осталась. Так что даже на соль хватит с лаврушкой, - добавляет Дарья, с удовольствием любуясь Колькиным вытянутым лицом. - Опята буду солить.
«Отыскала, значит…»
Кольке от возмущения перекрыло дыхательные пути, так что он, посинев лицом, начинает хватать ртом воздух и, чтобы не умереть от разрыва сердца, просыпается.
Обстановка вокруг Кольки та же- горница, длинная крашеная лавка у окна. Только за окном вместо дождя кружатся в вальсе хлопья снега, да и Дашки с авоськой вроде не видно.
- Ужас, ведь приснится же такое, - усмехается пришедший в себя Колька и вдруг сглатывает вязкий и противный комок. – Блиин! Заначка!
Колька вскочил и быстрее лани понесся к батарее. Проведя рукой за ребрами радиатора, он вытаскивает пять мятых тысячерублёвок.
- Уфф! На месте. Значит это только сон. Но перепрятать все же не помешает.
Кольке приходит мысль запихнуть купюры куда-нибудь подальше, в какую-нибудь щель за плинтус, но вместо этого он мечется с зажатой пятерней по комнате, потому что в комнату, совершенно некстати, входит Дарья. Колька едва успевает сесть за стол и открыть какую-то книгу.
- Ковер иди вытряси, бездельник… - говорит Дарья, удивлено глядя на мужа, сидящего с задумчивым видом в одних трусах над книгой Клемми Хупер «Как выносить и родить здорового малыша». Колькина сонная харя при этом упирается в его зажатый кулак.
- … А-то вон снежок как раз выпал. Самое время выбивать. Сегодня гости придут. Забыл, что ли, Коль? День рождения у меня.
- Поздравляю раз так.
- И это все? Шутник. А чего это ты в кулаке зажал тогда, а? - блеснув глазами Дарья жеманно ведет роскошными плечами «Кустодиевской купчихи», - Неужели подарок мне? Брошка? Неужели колечко?
- Да так…
- Ну покажи- покажи, уже можно.
- Ничего особенного, потом как-нибудь…
- Ну котик, ты же знаешь, что я теперь не отстану…
Именинница, упав на Кольку всем своим телом, cо смехом принялась разгибать его пальцы- один, другой...
- Покажиии…
- Да иди ты знаешь куда…
Колька, у которого из-под ног начинает уходить почва, яростно рычит и просыпается.
Спальня, белая хрустящая простыня, приоткрытое окно. Из окна доносятся рассеянный свет и запахи утренней свежести. С крыши, со звоном падает капель. На ветке старой липы перед домом устало чистит перья грач. Воздух в спальне наполнен ароматами молодых почек, шампуня «Еловая шишка» и еще чего-то сладко приторного, но все равно очень приятного.
- Ковер, Ковер, – ухмыляется Колька, разжимая судорожно сведенный кулак, - Какой еще ковер? Весна ж на дворе.
Колька с наслаждением зевает и, повернувшись на другой бок, вдруг открывает рот. - Ну ни хрена себе, как девки пляшут.
На соседней подушке тихонько сопит прекрасная одалиска лет двадцати пяти.
- Неужели это я вчера из "Тысячи и одной ночи" приволок? - удивляется Колька,- Как звать то ее хоть? Черт, и не вспомню ведь. Оля, Лена?
Колька почувствовал, как в нем, разгоняя кровь по отдохнувшим за ночь органам, начало просыпаться желание.
- Словно кусок мрамора. - Колька, не веря своему счастью, осторожно дотрагивается пальцем до выбившегося из-под одеяла фрагмента упругой груди прелестницы, - Эй, как там тебя? Эй… Ой…
- Развлекаемся, значит?
Дверь в спальню отворяется с такой силой, что чуть не слетает с петель. На пороге стоит Дарья в синей железнодорожной фуфайке с чемоданом в руке.
- Это, значит, пока я в рейсе, пока я чаи бездельникам с лимоном по вагону разношу, белье облёваное за свиньями всякими собираю, ты тут со своей лахудрой, с прошмандовкой этой…
Из чемодана в Колю и зажавшую от ужаса рот одалиску летят пара туфель, фен, пижама, косметичка, графин, несколько наволочек с клеймом РЖД, стаканы с мельхиоровыми подстаканниками.
После чего сладкую парочку накрывает и сам чемодан.
- Что делать-то будем теперь, Николай? - устало выдыхает Дарья, когда вещи заканчиваются, – Как имущество делить? Ой, дурно мне что-то. Воды.
Брезгливо стряхнув на пол нижнее белье разлучницы, Дарья без сил падает на стул.
- Воды мне. Слышишь, Коля? Воды дай.
Дарья краснеет как рак, после чего, скривив рот, начинает заваливаться на бок, обреченно хватаясь руками за воздух…
- Во-ды…
И тоже просыпается…