С наступлением 1971 года закончились мои многолетние отношения с одноклассницей Валентиной, о чем я писал в предыдущих воспоминаниях. Я стал как вольный ветер, ни перед кем никаких обязательств у меня не было. Можно было писать очередную главу своей жизни с чистого листа. Я не принадлежал к закоренелым холостякам, которые могут бегать от одной юбки к другой до самой пенсии. Я четко понимал, что мне надо найти спутницу жизни — такую девушку, которая способна стать настоящей офицерской женой, согласной вместе с мужем переносить все тяготы военной службы. Я так понимал, что мне оставалось примерно полтора года на эти поиски. Почему я так говорю? Потому, что мне оставалось полтора года учиться в Риге — большом городе, где есть много возможностей для знакомства юноши и девушки, начиная с танцев в одном из многих Домов культуры. Другие возможности познакомиться каждый может вспомнить из своей молодости. Я не хотел этот процесс пускать на самотек, ведь никто не знал, куда я могу поехать после училища по распределению. У меня не было на этот счет никаких иллюзий. Можно было попасть служить на точку, где будешь ты, лейтенант, прапорщик и двадцать солдат. А ближайшая кандидатка в невесты будет жить за 100 километров. Я так уверенно говорю об этом, потому что три года моего детства, когда мне было от трех до шести лет, мой отец служил именно на этой самой точке. Причем из названных мной полутора лет нужно вычесть разные отъезды из Риги, например, войсковую стажировку, которая занимала примерно полтора-два месяца (точнее уже не помню). Так что чистого времени оставалось еще меньше.
Не могу сказать, что в своем стремлении остепениться я был одинок среди своих однокурсников. Напомню, что из пяти лет обучения в училище мы 3 года прожили в казарме, а два старших курса мы обитали на частных квартирах. Но даже когда мы еще жили в казарме, среди нас уже появились женатые. Я могу объяснить, как это получилось. Лично я поступил в училище сразу после школьной скамьи, и к моменту, когда нас отпустили на вольные хлеба, мне было всего 20 лет. Но в училище попадали и другими жизненными путями, например, человек закончил среднюю школу, один год пропустил по тем или иным причинам, затем три года проучился в техникуме, закончил его, а только затем поступил в военное училище. Такому однокурснику к моменту окончания казарменной жизни уже исполнилось 23-24 года. Человек к этому возрасту, как правило, уже созревает для семейной жизни. Начальник курса с пониманием относился к нашим «женатикам». Если курсант хорошо учился и не имел нарушений дисциплины, то его отпускали в суточное увольнение — с субботы на воскресенье.
После того, как нас отпустили на городские просторы, процесс перехода в категорию женатых пошел более быстрыми темпами. У меня, конечно, нет статистических данных, но по моим прикидкам, одна треть выпускников уехали из Риги женатыми. Те события лета 1971 года, о которых я хочу здесь рассказать, были инициированы, если здесь уместно это слово, именно одним представителем когорты женившихся на четвертом-пятом курсах. Его звали Володя Балашов. Так сложилась жизнь, что его уже нет в живых. То, что я упоминаю его в своем произведении, пусть будет маленькой частицей памяти о нем. Мы с Володей были в разных учебных группах — я в первой, он в третьей. Когда завязываются дружеские отношения между представителями одной учебной группы, это понятно, ведь они проводят много часов в одной классной комнате, да и в казарме они обитают рядом. А вот когда люди в разных учебных группах, то нужна какая-то конкретная причина, чтобы они подружились. У нас с Володей такой причиной стал географический фактор — мы оба были из Литвы. Причем я поступил в училище из Вильнюса, и оказалось, что больше из моего города на курсе никого нет. А Володя приехал из Шауляй, в русском варианте это название лучше не склонять. То есть, из Вильнюса я был на курсе один, а из Литвы нас было всего двое — я и Володя. То, что нас было всего двое, придавало особую ценность нашей дружбе.
Володя Балашов еще будучи на третьем курсе познакомился со своей будущей женой — Надей Куропаткиной. В начале лета 1971 года они сыграли свадьбу. Не надо долго объяснять, что когда женятся молодые люди в таком возрасте, то размах, пышность свадьбы зависят исключительно от финансовых возможностей их родителей. Поэтому решено было празднество организовать на квартире у Надежды. Накрыть стол на 30 человек в двухкомнатной хрущевке — еще та задача. В большой комнате (17 кв. метров — в данном случае слово «большой» звучит, как издевка) вынесли всю крупную мебель и расставили столы наподобие буквы П. Труднее было со стульями, столько впихнуть было невозможно. Тогда по периметру буквы П поставили табуретки, а между ними положили толстые доски, с таким расчетом, чтобы они не сломались под весом человеческих тел. После этих ухищрений за праздничным столом удалось разместить всех приглашенных. Естественно, в такой тесноте и речи быть не могло о танцах — только застолье. Вы можете спросить, зачем я так подробно описываю, так сказать, мебель? А дело в том, что на этой свадьбе я сидел рядом с моей будущей женой, и тем не менее, мы в тот день не познакомились. Правда, сказать, что мы сидели рядом, будет не совсем верно. Мы сидели на внутреннем угле этой буквы П, я сидел справа лицом в одну сторону, она сидела слева лицом в другую сторону. Следовательно, мы соприкасались плечами, в буквальном смысле этого слова, но лица друг друга мы не видели. Во время различных движений, неизбежных во время застолья, то я толкал ее локтем под ребро, то она делала то же самое. Я думаю, что если бы мы сидели по одной стороне стола, то скорее всего познакомились бы. А так — не суждено было. Еще интересный факт то, что Надежда и моя будущая жена жили в одном доме, в одном подъезде. Первая жила на пятом, а вторая — на третьем этаже. Здесь даже излишне говорить, что они были подругами, как могут не быть подругами те, кто еще в детстве в одной песочнице лепили куличики. Так получилось, что на этой свадьбе я ни с какой девушкой и не познакомился.
Еще интересный для моего повествования факт — до свадьбы я не был знаком с Надеждой. На свадьбе меня и ее официально представили друг другу, так что мы получили соответствующий статус. Благодаря этому мы, в частности, получили возможность одной компанией проводить свободное время. Естественно, очень скоро Надя узнала от своего мужа о том, что у меня нет девушки. Вы правильно подумали, она загорелась идеей познакомить меня с кем-нибудь из своих подруг. Но познакомила она меня не с моей будущей женой Натальей. Как это произошло? Я не обладаю талантами, необходимыми для работы следователя, но одна версия у меня есть. Когда Надя предложила Наталье познакомить ее с одним молодым человеком, который присутствовал на ее свадьбе, Наталья ответила примерно так: «Это с тем, который сидел рядом со мной и толкался локтем? Нет, увольте».
Перед тем, как рассказать, с кем же меня познакомили, хочу описать тот район города, где происходили эти события. В Риге существовал тогда, как существует и сейчас, район города, который называется Югла. Это примерный аналог московского района Черемушки — типичный спальный район. Такие же унылые серые одинаковые крупнопанельные пятиэтажки. Я вообще со страхом вспоминаю термин типовой проект дома. Представьте себе: одинаковое количество этажей — пять, одинаковое количество подъездов — пять, одинаковая отделка стен. И стоят такие близнецы вдоль улицы десятками и десятками. Так что сюжет фильма «Ирония судьбы» вполне мог иметь место в советской действительности. Правда, если в фильме фигурирует 3-я улица Строителей, то в моем рассказе — улица Силциема. На Югле снимали жилье не только Володя Балашов и я, но и более десятка наших однокурсников. Улица Силциема — это главная транспортная артерия Юглы, так как только по ней курсировали автобусы. Надя Куропаткина жила рядом с автобусной остановкой, которую мы между собой называли «Югла-1», а я снимал комнату немного дальше, рядом с остановкой «Югла-2». Там, где жила Надя, стояли два таких дома-близнеца подъездами друг к другу. Между домами была детская площадка. Можно сказать, что дети из этих двух домов выросли в одном дворе.
Так вот, девушка, с которой меня познакомили — Люда Кораблева, жила в доме напротив, на первом этаже, окна квартиры выходили на эту детскую площадку. Люда была на два года моложе меня. Она - старший ребенок в семье, брат лет на 7 моложе. Диспозиция обычная для тех лет — семья из 4-х человек с разнополыми детьми жила в двухкомнатной квартире, одна из которых — проходная. Люда закончила 8 классов и пошла работать швеей-мотористкой на крупное швейное предприятие, название которого моя память, увы, не сохранила... А вот и неправда, когда я встал из-за компьютерного стола и начал расхаживать по комнате из угла в угол, память выдала, что то предприятие называлось «Rigas manufaktura». Была одноименная автобусная остановка, которую я проезжал два раза в день. В автобусе названия остановок объявляли по громкоговорителю, так что эти два слова не могли не запасть в память. По мере того, как я жил на Югле дольше, эти два слова в голове превратились в некий мем — образное свидетельство одной из сторон моей жизни. Правда это название было длинным, и в нем не было поэтического ритма. Тогда я его немного переделал — убрал последний слог и перенес ударение во втором слове. Получилось - «Rigas manufAktur», короче и динамичнее. Отмечу, что термин «швея-мотористка» мне никогда не нравился. Стоило мне услышать его, как в моем воображении возникал чумазый солдат в комбинезоне, вылезающий из танка Т-34.
Люде надо было помогать родителям содержать семью. Вы должны понимать, что в те годы окончить восьмилетку и пойти работать было абсолютно нормальным явлением. Это уже позднее в стране была внедрена идеологическая парадигма о всеобщем среднем образовании. И тогда не закончить 10 классов стало не только непрестижным, но и в какой-то степени постыдным. Кем работали ее родители, не знаю, помню только, что специальности были, образно говоря, рабоче-крестьянские.
При каких именно обстоятельствах Надя нас познакомила, не помню и сочинять не буду. Хочется отметить, что Люды на свадьбе Надежды не было. Казалось бы, почему одну пригласили, другую — нет. И Наталья и Людмила были ее подругами. Думаю, что ответ лежит в плоскости особенностей организации свадьбы. Скорее всего, у родителей Натальи попросили взаймы обеденный стол, и в такой ситуации получить стол и не пригласить их дочь на свадьбу выглядело совсем уж некрасиво.
Первое впечатление оказалось положительным, и мы начали встречаться. Жизненные будни накладывали свои ограничения на возможность наших свиданий. Люда работала в смену: одна неделя — в первую, следующая — во вторую. Когда она работала во вторую смену, у нас вообще не было возможности видеться — она поздно приходила с работы. Возможность встречи в следующую неделю зависела от моей загрузки. У меня с моим компаньоном, Вячеславом, через день было дежурство по кухне — надо было готовить завтраки и ужины, мыть посуду и делать прочие хозяйственные дела. И учебу тоже никто не отменял, если завтра нужно было о чем-то отчитываться, например, сдавать лабораторную работу, то приходилось допоздна засиживаться за учебниками.
По воскресеньям тоже были бытовые заботы. Нам повезло, что рядом с остановкой «Югла-1» был маленький многофункциональный центр, как бы сейчас сказали, в шаговой доступности. В частности, в этом центре была прачечная самообслуживания. До этого в своей жизни я не только не сталкивался с такими заведениями, но и не подозревал о их существовании. У Вячеслава была армейская сумка для переноски десантного парашюта. Она была изготовлена из толстого брезента цвета хаки. Прочности она была неимоверной, казалось, положи в нее 100 килограммов, все равно ручки не оторвутся. В одно из воскресений мы складывали в эту сумку все, подлежащее стирке, и вдвоем несли в прачечную. Там были смешные цены — аренда стиральной машины на 1 час обходилась всего в 30 копеек. И это была не бытовая стиральная машина, а промышленная — где-то на 8 или 10 кг белья. Там же были и большие гладильные машины, куда влезала целая простыня в расправленном виде. Вот в этой прачечной мы зависали на полдня, пока не выполним всю намеченную работу.
Чем мне запомнилась Люда? Она была среднего роста, стройная, блондинка с вьющимися волосами. Есть такое выражение — особые приметы, например, родинка на щечке. У Люды один передний зубик стоял не совсем ровно. Когда она молчала, этого не было видно, но когда она улыбалась, а улыбалась она часто, то это было видно всем. Я ни в коей мере не хочу как-то обидеть Люду рассказом об этой ее особенности. Скорее я рассказываю об этом факте, как о свидетельстве прискорбного состояния советской стоматологии в те годы. У меня самого внучка 3-4 года назад носила брекеты. Вырастет девочка, и у нее будут красивые, ровные зубки. Люда была таким светлым, позитивным человеком. Она заражала окружающим своим оптимизмом. Бывало, придешь на свидание в плохом настроении, пообщаешься с ней минут 15, смотришь, и у тебя тоже настроение стало хорошее. Есть такое выражение — легкий человек. Это выражение вполне подходило к ней.
Каких-то ярких встреч с Людой, заслуживающих отдельного описания, за короткий период наших отношений было мало. Хорошо запомнилась, например, коллективная «вылазка» позагорать на Рижское взморье. Нас было 6 человек: Володя с Надей, ее сестра, на пару лет младше, я с Людой и мой компаньон Вячеслав. Организовать такую поездку было достаточно трудно. Во-первых, поехать можно было только в воскресенье, остальные дни недели были заняты. Во-вторых, нужна была хорошая погода, а на Рижском взморье с этим проблема. Нужен был теплый солнечный день, и желательно, чтобы вода прогрелась. Такое сочетание бывает достаточно редко. Я сам попадал на взморье в такую ситуацию, когда солнечно, тепло, градусов 25-26, а при этом вода — 16, и с моря дует ледяной ветер. Нам повезло, в тот день ветра практически не было. Хочу особо остановиться на том, как мы добирались до пляжа. Для сравнения, если вы отдыхаете в Сочи, то у вас не будет проблем с тем, как добраться от места проживания до моря. Большой Сочи вытянулся узкой полосой вдоль берега моря более, чем на 100 километров. Официально считается, что в Сочи более 70 километров «культурных» пляжей. Достаточно выйти из дома, пройти 5-10 минут, и вы на пляже. А вот если вы живете в Риге, на Югле, то попасть к морю не так просто. Наша компания собралась у дома, где жила Надя, и мы пошли на конечную остановку 6-го трамвая. На этом маршруте ходили двухвагонные составы. Вагоны были старые, технически несовершенные. При любой попытке вагоновожатого увеличить скорость первый вагон вел себя более-менее пристойно, а второй вагон начинал раскачиваться вправо-влево. Нужно было крепко держаться за поручни, чтобы не улететь на другой край вагона.
N.B. Оказывается, писать воспоминания очень полезно. В процессе работы над текстом вспоминаются такие случаи, которые ты считал забытыми навсегда. В этом трамвае 6 маршрута однажды произошел такой случай. Утром на конечной остановке зашел в задний вагон трамвая, направляясь на занятия в училище. Естественно я был в повседневной курсантской форме (значит, при сапогах). Трамвай тронулся, и я сел на свободное место без всякой задней мысли. В это время суток, когда 6 трамвай отправлялся с конечной остановки, в вагоне было меньше десятка пассажиров. А учитывая, что вагон длинный, в нем было не менее 30 сидячих мест. На одной из остановок в вагон зашел полковник, судя по погонам — преподаватель соседнего училища им. Бирюзова. Ему сильно не понравилось, что курсант едет сидя, хотя в вагоне было много свободных мест. Видимо, ему очень нравилось объявление в трамваях времен царской России «Собакам и солдатам вход воспрещен»! Он подошел ко мне, приказал встать и отвел меня на заднюю площадку, где не было народа. Сначала он прочитал мне назидание о том, как (по его мнению) должен вести себя курсант в рижском трамвае, в заключение приказал следовать за ним — он собирался сдать меня дежурному по училищу для примерного наказания.
Эти его телодвижения я воспринимал как абсурдные, поскольку был человеком воспитанным и, будучи в любом возрасте, всегда уступал место в транспорте женщине или пожилому человеку. А стоять на задней площадке вагона, забившись в угол, когда есть масса свободных мест, это значит внутренне ощущать себя здесь человеком второго сорта. То есть, я не чувствовал себя виноватым ни капельки, оставалось только придумать, как отделаться от надоедливого полковника. Я придумал вот что. На той остановке, где нам обоим нужно выходить из трамвая, встать так, чтобы он вышел первым, а я как бы замешкался и не успел выйти - дал дверям закрыться. Это не беда, выйду на следующей остановке. Да, я опоздаю на построение на пару минут, но это гораздо меньшая проблема, чем привод к дежурному по училищу. Но я недооценил степени вредности этого полковника. Он спрятался за деревом недалеко от проходной нашего училища и высматривал меня. Он подпустил меня на близкое расстояние, выскочил из-за дерева и снова приказал следовать за собой. Так мы дошли до проходной. Только сейчас я понимаю, что задумка полковника изначально была фейком, чтобы только попугать меня. У него не было пропуска, чтобы пройти на территорию нашего училища. Он должен был уговорить дежурного по КПП, чтобы тот нажал тревожную кнопку вызова своего начальника. Дальше он должен был уже этому начальнику изложить свое требование — вызвать дежурного по училищу. В эти первые минуты рабочего дня дежурный очень занят, он бы наверняка ответил: «Сейчас выйти не могу, пусть ждут, когда я освобожусь». И что, этому полковнику стоять со мной у КПП и самому опоздать на службу? Ему это надо? В итоге он довел меня до самого КПП, сурово сдвинул брови и сказал: «Я вас отпускаю, идите и больше так не делайте». Как говорится, гора родила мышь. Единственное, чего он добился, испортил мне настроение.
N.B.2. Я уже писал о том, что у нас, курсантов, бюджет был сильно ограничен, поэтому, что греха таить, мы часто ездили «зайцем». Как мне сейчас видится с высоты моего жизненного опыта, это была вполне решаемая проблема. Не знаю, какие цены были в Риге, но по Вильнюсу информация у меня имелась. Ученический месячный проездной билет стоил полтора рубля. Пользоваться им имели право не только школьники, но и студенты институтов и техникумов очной формы обучения. Я из своего скудного бюджета с удовольствием выделил бы полтора рубля, чтобы ездить спокойно, а не прятаться от контролеров. Одна тонкость — ученический проездной действителен при предъявлении студенческого билета. Значит руководство училища по согласованию с городскими властями должно было выдать нам какие-то справки, имевшие статус студенческого билета — что мы обучаемся на очной форме.
Возвращаемся к основной сюжетной линии. Мы доехали до остановки «Завод VEF», вышли из вагона и пошли вперед. В этом месте улица Ленина поднималась путепроводом над железной дорогой, а под мостом находилась остановка электричек «Brasa». Проход к платформе вызывал неприятные ощущения. Слева и справа мрачные стены заводских корпусов. Над головой лязг трамвайных колес. Я бы сделал отсылку к творчеству Андрея Тарковского, но фильм «Сталкер» еще не был снят. Когда мы добрались до станции, то увиденное не добавило нам оптимизма. Казалось, что вся Рига устремилась на взморье. Поскольку билетные автоматы еще не изобрели, билет надо было покупать в кассе. Очереди за билетами были фантастической длины. Так и хочется пошутить, что при таком раскладе можно было попасть на пляж к заходу солнца. Делать нечего, отстояли эту очередь, купили билеты и через несколько минут оказались в электричке. В отличие от Московского ж/д пригородного узла, где построены высокие платформы, в Риге платформы низкие, и на вход пассажиров в вагон уходит гораздо больше времени. Тем не менее, преодолев и рижскую электричку, мы оказались в «Majori», но уже изрядно вспотевшие. Еще один бросок по прекрасным узким улочкам взморья, и наконец, мы на пляже! Выбрали место, можно сказать, в самом центре Рижского взморья, недалеко от знаменитого ресторана «J;ras p;rle». Количество людей, желающих отдохнуть, поразило мое воображение. Раньше я думал, что такое количество отдыхающих бывает только в Сочи. Побродили по пляжу, нашли свободный пятачок и расположились на нем. Вот, собственно, то, зачем мы приехали к морю — лежим на простынке, поглощаем ультрафиолет от нашего Солнышка. Я лежу на горячем песке, моя рука касается руки моей девушки, до ушей доносится тихий шелест волн. Кажется, что еще нужно в молодости для счастья. Хочется, чтобы это состояние длилось вечно!
Из нирваны в суровую действительность меня возвращает истошный женский крик. Я подскакиваю как на пружине и пытаюсь понять, что произошло. Рассказываю, что происходило последовательно. У меня были наручные часы «Электроника», и корпус и браслет у них были из нержавейки. Естественно, после нескольких минут лежания на солнце они нагрелись и стали жечь мне руку. Я снял их и положил на край простынки. Через какое-то время я повернул голову, и часы оказались вне моего поля зрения. Тут я и узнал, что на рижском взморье, как и везде, орудуют мелкие воришки. Он увидел лежащие без присмотра часы, сел рядом прямо на песок и некоторое время сидел с отсутствующим видом и ждал, когда на него перестанут обращать внимание. Решив, что пора, он начал медленно двигать по песку свою ладонь по направлению к моим часам. Но, оказалось, что одна женщина рядом с нами не дремала (и в прямом и в переносном смысле). Она наблюдала развитие событий, и когда воришка положил руку на мои часы, громко закричала. Уголовный элемент, как я понимаю, обладал крепкими нервами. Он мгновенно отдернул руку от часов, резко встал и фланирующей походкой пошел по пляжу. Естественно, после такого инцидента я убрал часы подальше. Хочется пошутить, что не только Нью-Йорк — город контрастов, но и Рига тоже город контрастов.
* * *
Об этом инциденте все быстро забыли и продолжали наслаждаться редкой для Риги погодой. В общем, от этой поездки остались самые приятные воспоминания. Наши свидания с Людой продолжались регулярно, но может не так часто, как нам обоим хотелось бы. Была одна встреча, которая стоит особняком, так как имела неожиданное завершение. Хочу предупредить, что рассказ об этой встрече может стоить мне репутации у моих читателей, но если хочешь быть честным при написании воспоминаний, то надо не обходить стороной и такие факты.
Однажды мы договорились с Людой, что я приду к ней в 9 часов вечера, и мы погуляем по Югле. Почему было выбрано такое странное время, я уже не помню. Скорее всего кто-то из нас двоих был занят и не мог раньше. Как-то перенести встречу на другой день было затруднительно. У хозяйки квартиры, у которой мы снимали комнату, был телефон, а вот у Люды телефона не было. Еще не совсем обычно то, что я пришел на свидание в курсантской повседневной форме. Когда я вошел, меня поджидала неожиданность. Люда приболела, вокруг горла у нее был обмотан теплый платок, да и температура немного поднялась. Стало понятно, что гулять мы не пойдем. Люда предложила пообщаться у нее дома. В большой комнате у стены напротив окна стоял диван, классический советский раскладной диван, в народе имевший кличку «книжка». Люда легла на диван, накинула на себя плед. Мне она предложила взять стоявший у стола стул и сесть рядом с диваном. Я все это сделал, и мы стали ворковать, как голубки. На фоне нашего разговора ее родители готовились ко сну — несколько раз проходили мимо нас из дальней комнаты на кухню и обратно. Наконец хождение прекратилось, и Люда поняла, что родители уже точно легли спать. По правилам хорошего тона и мне надо было заканчивать это свидание и идти на свою съемную квартиру. Но никому из нас не хотелось прерывать такой приятный доверительный разговор. Надо отметить один момент, я сидел на венском стуле, а они после долгой эксплуатации имеют свойство рассыхаться и начинают громко скрипеть. Естественно, эти звуки мешали спать родителям Люды. Тогда она подвинулась вплотную к спинке дивана и предложила мне лечь рядом с ней. Вообще-то я сильно смутился, но виду старался не подавать, только задал один вопрос, я ведь в сапогах. Люда ответила, что сапоги положи на краешек стула, а завтра я его протру. Я осторожно лег на диван рядом с Людой, ноги пристроил на стуле, и наша беседа продолжилась. Одна незадача, от позднего времени и от тепла моего тела через непродолжительное время Люда уснула! Я лежу и слышу рядом с собой ритмичное дыхание спящего человека.
Понятно, что мне надо заканчивать это необычное свидание и выдвигаться к себе на базу. Любой нормальный человек на моем месте разбудил бы Люду — тихонько потряс ее за плечо. Потом она проводила бы меня до двери, и все закончилось бы абсолютно стандартно. Но мы же не ищем легких путей. Как пелось в фильме «Айболит-66»: «Нормальные герои всегда идут в обход». В общем, я решил уйти по английски, не прощаясь. На этом пути меня подстерегали две проблемы. Во-первых, в комнате было темно, и за окном было тоже темно. Только далекий фонарь как-то обозначал контуры предметов в комнате. Во-вторых, чтобы выйти из комнаты в коридор, мне нужно было сделать пару шагов по комнате, где был скрипучий пол. Люда сразу проснулась бы. Я лежу и думаю, как мне выбраться из квартиры, никого не потревожив. Добавлю, что был теплый вечер, и окно в комнате было открыто настежь. И после некоторых раздумий я решил покинуть квартиру через окно! По крайней мере я не был первопроходцем в этом вопросе. У нас на курсе учился некто Сутугин. До училища он занимался легкой атлетикой и, в частности, метанием копья. Его за глаза так и называли — копьеметатель. С ним произошел такой случай. Он пришел в училищную поликлинику к стоматологу — зуб болел. Наш врач по фамилии Варшавский отличался свирепым нравом. Складывалось впечатление, что от удаления зубов он получал наслаждение. Он сказал пациенту, что зуб надо удалять, и отвернулся. Сзади у него стоял шкаф с различными принадлежностями, а работал он без медсестры, и искать что-то надо было самому. Обстоятельства были такие же, как у меня — лето, жара, открытые окна, высокий первый этаж. Вы уже все поняли, когда Варшавский со щипцами в руках повернулся назад к креслу, в нем уже никого не было.
Я осмотрелся, в принципе ничего невозможного нет. Нужно только вдоль стенки обойти скрипучую середину комнаты и дойти до окна. Однако, первая задача — встать с дивана так, чтобы Люда не проснулась. Сердце бьется, нервы напряжены. Первый этап проходит успешно, я уже стою на полу. Дальше надо переставить стул, так как он находится у меня на пути. Осторожно переставил, ничего не скрипнуло. Дальше маленькими шажочками направляюсь в сторону окна. Дальше залезаю на подоконник, мне повезло, что на нем нет цветов в горшках. Когда я застыл в проеме окна, нужно было осмотреться и выбрать, куда приземляться. Сам прыжок не представлял никаких трудностей для человека, который 6 раз покидал самолет Ан-2 с парашютом. Выбрал место для приземления на клумбу между двумя большими кустами сирени. Подождал пару секунд, собрался и сиганул. Расчет оказался не совсем верным, я приземлился в самый куст. Можете себе представить, время близится к полуночи, звенящая тишина, и в этой тишине громкий хруст ломающихся веток сирени. Как только я приземлился, сразу вскочил и дал деру от этого дома. Тут выяснилась еще одна проблемка. Из окна я не мог видеть, что за кустом по асфальту медленно прогуливалась под ручку пожилая пара. Когда я выскочил из куста, едва не сшиб их с ног. А кроме этого психологическое воздействие — представляете, как они испугались? Минут через пять я был уже около своего дома. Там была похожая задача — пробраться в свою комнату через смежную комнату, в которой жила хозяйка квартиры, и не разбудить ее. Здесь мне тоже сопутствовал успех.
После такого необычного свидания, как ни странно, не последовало никаких разборок. Люда не спрашивала меня, как я ушел. Меня тоже никто за язык не тянул, чтобы рассказать об этом по собственной инициативе. Хотя, если подумать, на подоконнике должен был остаться пыльный след от каблука. Если задаться целью, и внимательно осмотреть квартиру, этот след можно было обнаружить. Но раз обе стороны были заинтересованы не выносить сор из избы, и никому не было причинено какого-то ущерба, то лучше всего было побыстрее забыть это происшествие.
* * *
Наши встречи с Людой продолжались своей чередой. Как любит говорить современная молодежь, в наших отношениях в тот момент наблюдался конфетно-букетный период. Время шло, уже наступил август. Осенью надо было уезжать почти на два месяца на войсковую стажировку. Мне хотелось до отъезда как-то определиться, понимать, какая перспектива у моих отношений с Людой. А эта неопределенность уже стала меня понемногу напрягать. Здесь надо сделать небольшое отступление. Есть такое человеческое занятие — ухаживание за девушкой. В моей молодости существовало такое понятие — бабник. Так называли молодого человека, который прекрасно разбирался в женской психологии, и в силу этого, как шахматист мог планировать отношения с девушкой, - вот тут я скажу такой комплимент, а здесь я сделаю такой подарочек, а в этот момент я разыграю обиду или другое чувство, - и все, я достиг нужного результата. В современности тебя даже могут всему этому научить, плати только деньги (и немалые). Я в силу тех условий, в которых воспитывался, не только не умел ухаживать за женщинами, но и вообще был человеком скорее замкнутым, мне было совершенно непонятно, как можно вот так взять и открыть душу нараспашку другому человеку. К тому же я был человеком бесхитростным, я не понимал, как это можно для достижения своей цели сначала что-то придумать, а затем притвориться, разыграть что-то перед другим человеком.
Надеюсь, теперь вам будет более понятным то, что я дальше расскажу. Время уже было - конец августа-начало сентября. Я был у Люды дома, время было позднее, уже надо было уходить. Мы прошли в коридор к входной двери. Ох уж эти коридоры в хрущевских двушках. Что-то более тесное трудно придумать. Мы обменялись формальными прощальными фразами, все, можно было уходить. В этот момент я протянул к Люде руку. Я сам не знал в тот момент, что я хочу — обнять или поцеловать. Но произошло то, чего я ну никак не ожидал. Люда с полными ужаса глазами как тигрица отпрыгнула от меня, словно я хотел ее изнасиловать. Я убрал руку, резко повернулся и вышел из квартиры. Когда я шел домой, я размышлял об этом инциденте. Конечно, если бы я умел ухаживать за женщинами, то знал, что в тот момент нужно было сказать какой-то витиеватый комплимент, чтобы намекнуть, что я хочу ее поцеловать. Я этого не сделал, но, с другой стороны, рука была протянута так робко… Можно же было деликатно отвести мою руку, печально улыбнуться и сказать: «Не сейчас». Это оставило бы надежду и явилось неким авансом на будущее. А так можно было предполагать с ее стороны некий холодный расчет. С одной стороны, отношения не прекращать, с другой стороны, держать на пионерском расстоянии. Короче, в тот момент я чувствовал себя униженным.
У меня не было намерения из-за этого инцидента разорвать отношения с Людой. Просто мне нужно было время, чтобы мои расстроенные чувства пришли в норму, успокоились. Я решил некоторое время с Людой не встречаться. Но жизнь умеет преподносить нам сюрпризы. Все сложилось не так, как я мог предполагать. Вы еще не забыли про подругу Надежды Наталью, с которой мы на ее свадьбе толкались локтями? Я так немного намекну. До революции дворянская семья, в которой была дочь на выданье, устраивала балы, чтобы она могла познакомиться с потенциальным женихом. Вот здесь и было примерно так. 11 сентября у Натальи был день рождения. Ее родители решили скооперироваться с родителями Надежды и устроить по этому поводу застолье с приглашением тех самых потенциальных женихов — Игоря и Вячеслава. Была одна небольшая помеха — 11 сентября нужно было уезжать на войсковую стажировку, уже и билеты были куплены. Поэтому решили отмечать на день раньше — 10 сентября. Конечно, считается плохой приметой отмечать день рождения раньше срока, но здесь выбора не было. Родители Надежды участвовали в этом мероприятии потому, что я и Володя Балашов ехали на стажировку в одну воинскую часть в составе одной группы. То есть, одновременно отмечались два события — день рождения Натальи и торжественные проводы курсантов на войсковую стажировку. Для Володи она оказалась примечательна тем, что через год он по распределению поехал служить именно туда, где стажировался.
Получив приглашение на это торжество, я оказался перед непростым нравственным выбором. Если бы мои отношения с Людой прекратились окончательно и бесповоротно, то можно было считать, что перевернута очередная страница моей жизни, и с чистой совестью принимать приглашение. С другой стороны, если бы мои отношения с Людой развивались, пусть и не так быстро, как мне хотелось, то я по хорошему должен был отказаться от приглашения. Конечно, бывают легкомысленные молодые люди, для которых совершенно естественным является, к примеру, сначала встречаться с одной девушкой, потом начать встречаться с другой, позднее по какой-то причине вернуться к первой. Но я-то себя хорошо знал, что в своей жизни предпочитаю стабильность без шараханий из стороны в сторону. Тем не менее, я это приглашение принял. Почему? Сейчас, оглядываясь назад, думаю, что на подсознательном уровне мне скорее хотелось, чем не хотелось, чтобы мои отношения с Людой закончились.
На самом празднестве ощущался большой официоз. Сама Наталья и ее родители хотели, чтобы она произвела на нас максимально положительное впечатление. Начиная с внешности, все эти женские обязательные атрибуты — макияж, прическа, укладка, духи, накрахмаленные воротнички и прочее, и прочее… В разговоре она следила за каждым своим словом, как дипломат на важном приеме. Естественно, в такой обстановке за пару часов, проведенных за столом, узнать что-то существенное о человеке невозможно. А на следующий день мы — четверо курсантов — сели в поезд и поехали, образно говоря, на репетицию самостоятельной жизни, где над тобой уже нет начальника курса, который может и поругать, и помочь в каких-то жизненных обстоятельствах.
Стажировались мы в Казахстане — город Балхаш на берегу одноименного озера. Поселили нас шикарно — в помещении, предназначенном для развертывания инфекционного отделения местного лазарета в случае начала масштабной эпидемии. Я считаю, что этим нам была оказана большая честь и доверие. По местным меркам пик летней жары уже прошел, но для нас, приехавших из прохладной Прибалтики, все еще было очень жарко. Особенно трудно было заснуть вечером. Вот я лежал на своей кровати и все время, пока не мог уснуть, размышлял, так сказать, о «женском вопросе». Имея такую скудную информацию о Наталье, полученную за 2-3 часа общения в официальной обстановке, мне нужно было решить, начинать ли с ней отношения. Причем я понимал, что если рубить канат, то надо сразу. Меньшим злом было по возвращению в Ригу не начинать отношения, а передать через Надежду что-то обтекаемое, нейтральное типа «она не в моем вкусе». Вот так я мучился каждый вечер, пытаясь вспомнить какие-то малейшие частички информации из того дня рождения Натальи, которые помогли бы мне принять правильное решение. И решение было принято в итоге в пользу Натальи. Естественно, что у меня не было возможности сравнивать Люду и Наталью по, так сказать, общечеловеческим качествам. Схематически оценивая, что одна из них «добрая», а другая - «злая». Может быть это звучит неубедительно, но Наталья на тот момент выигрывала просто по анкетным данным. Она была из семьи кадрового военного, я тоже был из семьи, хоть и не в такой степени, но кадрового военного. То есть, мы были для Советского Союза представители одного социального слоя, у нас было много общих интересов. И второе, извините за жестокий канцеляризм, это образовательный уровень. Как я уже писал, Люда закончила восьмилетку и работала швеей-мотористкой, о дальнейшем образовании она в тот момент не задумывалась. Наталья также закончила восьмилетку, но затем одолела Текстильный техникум и в таком молодом возрасте уже работала бригадиром на швейном производстве. И у нее была тяга к знаниям, она училась в институте на заочном отделении.
Вернулись мы домой после стажировки 28 октября. Буквально на следующий день 29 октября вечером неожиданно для меня раздался телефонный звонок, это звонила Люда. Я запомнил эту дату так точно, потому что это был день рождения комсомола. Люда просила о встрече, так как надо поговорить. Я согласился, и мы договорились о месте и времени (примерно через полчаса после звонка). Я стал одеваться. В этот день стояла отвратительная погода, очень холодно, накрапывал дождь и северный ветер. В целом можно сказать, что погода соответствовала не концу октября, а концу ноября. Казалось, что сама природа грустит по поводу нашего расставания. Когда я шел в сторону дома Люды, у меня на душе кошки скребли, я прекрасно понимал, о чем пойдет речь. Даже сейчас, когда я пишу эти строки, мне не по себе. Встретился я с Людой, и мы медленно пошли по улице Силциема, под кронами деревьев дождь практически не ощущался. После протокольных вопросов о том, как вы съездили, как прошла стажировка, Люда перешла к главному: «Игорь, объясни, почему ты так внезапно и без каких-либо объяснений прервал наши отношения»? Я ждал этого вопроса, но от этого мне не становилось легче. Что я мог ей ответить? Конечно, философски можно сказать, что всегда надо отвечать правду, чтобы потом не было стыдно, когда вранье вскроется. Да и в чем была она — правда? В 20 лет очень трудно бывает ответить на этот вопрос. В общем, я опустил всякую информацию, которая честно объяснила бы мои действия, и сказал о том, что произошло в итоге. А в итоге я встретил другую девушку и решил прекратить отношения с Людой. Конечно, это была вымученная полуправда, но обсуждать подробно то, что произошло тогда у нее в квартире, я не хотел. Получалось бы, что я такой весь белый и пушистый, а Люда сама виновата в том, что случилось. Крылатая фраза — нельзя в одну реку войти дважды — как нельзя лучше подходит для сложившейся ситуации. В этот момент Люда повела себя достойно, не было никаких слез или театрального заламывания рук. Я проводил ее до двери квартиры, и мы расстались, как показала дальнейшая жизнь, навсегда.
* * *
P.S. Закончить повествование на этом месте никак нельзя, возникает ощущение недосказанности. После тех событий прошло полвека, можно сказать — целая жизнь. Сейчас я те события не то, чтобы оцениваю по другому, но просто я вижу те не очевидные моменты, которые тогда были недоступны моему пониманию. Я не открою большую истину, если скажу, что все человеческие проблемы, влияющие на общение, растут из детства, из семьи. Многие вещи, о которых я буду говорить, я в том числе испытал на собственной шкуре. Я родился в 1950 году. Могу со знанием дела говорить о детстве родившихся в конце сороковых — начале пятидесятых годов. Формально мы — послевоенное поколение. Но считать, что нас не опалила война, в корне неправильно. Наши отцы, даже если они внешне вернулись с войны не пострадавшими — руки есть, ноги есть, оба глаза есть, - имели искореженную войной психику. Хорошо, что сейчас общество дошло до такого этапа своего развития, что официально признано — солдат, вернувшийся с войны, нуждается в психологической реабилитации, чтобы снова стать полноценным членом общества. А тогда ничего этого не было. Все последствия разрушенной психики проявлялись, в первую очередь, в семье. У меня в детстве был такой случай. Меня воспитывали, что нельзя врать, надо всегда говорить правду. И вот когда мне было 5 лет, я и сказал правду тогда, когда ее не надо было говорить, в результате отца наказали по службе. Он пришел в бешенство, схватил широкий офицерский ремень и бил меня без разбора по любой части тела, которая попадалась под руку. Мать полезла меня спасать, тут и ей досталось. Многие люди моего поколения могут вспомнить похожие эпизоды из своего детства.
В многогранном процессе воспитания детей сейчас хочу остановиться на одном частном, но от этого не менее важном вопросе. Тут не повезло именно дочерям. Многие родители были озабочены в первую очередь тем, чтобы их дочь, как говорится, «не принесла в подоле». В школе ей не разрешали категорически дружить с мальчиком, причем если дочь не понимала слова, то доносили воспитательный посыл и кулаком, и ремнем. Часть девочек на этом психологически ломалась, и потом, уже во взрослом возрасте, не поддерживали никаких отношений с мужчинами, боялись их, как огня. Ни семьи, ни детей, ни романов — вот так проходила вся их жизнь. Другая часть девушек шли наперекор требованиям родителей и таки «приносили в подоле». Эти сложные вопросы очень хорошо показаны в фильме Василия Пичула «Маленькая Вера». Главная героиня фильма не сломалась под напором родителей, а решила строить свою жизнь своим умом. Есть такое изречение — нельзя научиться плавать, стоя на берегу. В одном интервью Василий Пичул говорил, что Вера в названии фильма, это не только имя главной героини, но и название человеческого чувства, например, вера в любовь. Вообще, я считаю фильм «Маленькая Вера» самым правдивым фильмом, снятым о советской семье. Когда я размышлял об этом фильме, то пришел к выводу, что все мы (выросшие в СССР) кто-то в большей, кто-то в меньшей степени «маленькие Веры». Я не исключаю и себя из их числа. Моя младшая сестра, далеко за примером ходить не надо, где-то в возрасте лет 16 полностью вышла из-под контроля родителей, пошла в разнос. Когда я приезжал в отпуск, мать мне жаловалась, что Наталья уйдет на танцы, а она не ложится спать, пока та не вернется домой. Чтобы случайно не уснуть, она часами стояла на кухне и опиралась локтями на подоконник, смотрела на арку в соседнем доме, через которую мы ходили на троллейбусную остановку. А Наталья могла прийти домой и в 3 часа ночи. Я тут вижу прямые параллели с фильмом «Маленькая Вера».
Но вернемся к нашей истории. Я практически не знаю родителей Люды, слишком короткими оказались наши отношения, да и ее родители не вмешивались в наше общение. Но что-то мне подсказывает, что в воспитании своей дочери они тоже больше всего были озабочены, чтобы она «не принесла в подоле». Я считаю, что благодаря такому воспитанию она была запугана и думала только о том, что от мужчин надо держаться подальше. Про таких девушек говорят — не целованная. А иначе я никак не могу объяснить ее поведение тогда в коридоре их квартиры. Бессмысленно на нее обижаться, она действовала так, как ей подсказывал ее менталитет. А менталитет сформировался в процессе воспитания, в первую очередь, родителями и обществом в целом.
P.P.S. Ирония судьбы. Когда я служил на Дальнем Востоке, в деревне Кремово был комбинат бытового обслуживания, сокращенно КБО. Там даже было маленькое ателье — а вдруг доярка захочет сшить себе платье. Так вот, Наталья, которая к тому моменту уже была моей женой, работала в этом ателье швеей-мотористкой!
23 августа 2023 года