Гроза над Знаменской рощей

Гроза над Знаменской рощей

Оглавление:

Пролог

Часть первая

Пленер после грозы

Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4

Часть вторая

Война на Балканах

Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8

Часть третья

Империя в опасности

Глава 9
Глава 10
Глава 11


 
Пролог

Василий Александрович, старый учитель рисования, вот уже полтора часа ворочался на своей постели пытаясь уснуть. Было душно. В голове бесконечной чередой струились образы воспоминаний. Перед мысленным взором вставали годы прошедшей жизни: какие-то лица и события, проносились обрывки несбывшихся планов, текущие дела ближайшего времени. Хотелось всё выбросить из головы, забыться, но не получалось. Он понимал, что нужно заснуть, время приближалось к полуночи, но Василию сегодня не спалось. Он ворочался на старом скрипучем диване, вставал, подходил к окну, ходил на кухню, пил воду, слушал шум ветра за стеной и далёкие рокочущие звуки, похожие на недовольное ворчанье великана.  Василий понимал, что скорее всего  виной его бессонницы была приближающаяся гроза. Сначала где-то далеко за горизонтом еле слышно погромыхивало, но потом раскаты грома постепенно стали звучать всё громче и громче. Гроза медленно накатывалась на пригороды Курска. Огромные кучевые облака, полыхавшие зарницами сполохов таинственного света, клубились всё ближе и ближе, и вот, наконец, раскаты грома, вспышки молний стали раздаваться и блистать прямо над домом Василия Александровича.
Удары грома вначале издали перекатывались недовольным рокотом, а некоторые вдруг внезапно накрывали всё вокруг грохотом и буквально сотрясали стены небольшого частного дома, в котором жил пожилой учитель художественной школы.  Ему нравилось наблюдать за проявлениями гигантской мощи стихий этого мира, частью которого он себя ощущал.

    То, что в такой поздний час ему не спалось, для него не было удивительно. Дело в том, что старик был «совой» и засыпал обычно после полуночи. Сегодня же он собирался лечь пораньше, но заснуть как планировал, не удавалось. Накатывающаяся гроза всё-таки помешала уснуть. На завтра он планировал выйти пораньше и побродить с этюдником по живописным окрестностям учхоза СХА в районе Знаменской рощи, чтобы написать несколько этюдов, да как видно не судьба. За окном  гремело всё громче.

    Василий Александрович всматривался в тревожную, вспыхивающую и громыхающую темноту. Небо непрестанно разрывали голубые и сиреневые вспышки мощных электрических разрядов. Сильные порывы ветра вздымали с земли сухие листья и швыряли их в окна. Редкие крупные капли вдруг принимались тяжело падать на крышу и гулко стучали по кровле, стёклам и стенам дома. Потом за окнами вдруг на мгновенье затихало и тут же всё начиналось вновь с ещё большей энергией. Настоящего дождя пока не было,  только ветки деревьев за окном судорожно сплетались и надрывно всхлипывали под порывами ветра. Василий накинул на плечи старенькую куртку и вышел на крыльцо. Вдохнул полной грудью влажный предгрозовой воздух, насыщенный запахами озона, цветущей сирени, близкого мокрого леса, весенней молодой травы и не спеша огляделся.

    Неистовство приближающейся стихии завораживало. Низкие рваные облака клубились в тёмной вышине над головой. Воображение вопило об опасности. Казалось, что следующий удар молнии придётся если не прямо в него, то где-то совсем рядом. Василий зябко передёрнул плечами. К ночи явно похолодало. Порывы сырого ветра забирались под куртку и заставляли вспомнить, что на дворе всё же не лето. Ещё вчера с утра была тихая, тёплая, почти летняя погода, а сейчас – вон, погляди, надвигается настоящее светопреставление. Как бы град не сыпанул, - подумал он. Видимо весна не желает уступать своё место тёплому летнему воздуху. Весенние майские грозы в Курске – явление обычное. Часто они сопровождаются градом. В прошлом году в похожей ситуации такой град выпал, что посекло молодые побеги на виноградной лозе. Весь будущий урожай угробил.
У дома Василия росло более тридцати кустов винограда: предмет его увлечения и постоянной заботы. Молодые лозы уже выбросили набрякшие заготовки соцветий. Зелёные веточки побегов с крупными узелками нераспустившихся цветков будущих виноградных гроздей приятно ласкали взгляд. Жалко если погибнут. Он  бросил испытующий взгляд на свой приусадебный участок, прошел до калитки и выглянул на улицу. Там было всё как обычно для этого времени суток: неясные силуэты домов с тёмными окнами. У соседки в палисаднике кусты сирени с шумом вздыхали и кланялись пышными цветущими ветками до земли. Мокрый, с выбоинами асфальт за забором, местами блестел в сполохах молний. Покрытые густой травой газоны были похожи на взъерошенные чубы пацанов 10-12 лет. Их вихры также торчат в разные стороны. В окнах соседей не было видно ни одного огонька. Все спали. Время было уже начало первого. Только ему одному не спалось. В сердце ощущалось тонкое сосущее предчувствие угрозы. Интуиция настойчиво предупреждала об опасности, а разум пожилого человека успокаивал: «Ну что может случиться? Ну приближается гроза, и что? Сколько он гроз на своём веку испытал и пережил? Это не первая гроза, которую он видит».

    Он понимал, что опасность удара молнии в старика, стоящего на пороге дома, реально существует. Тем не менее, столько гроз прогремело вокруг него за его долгую жизнь и ни одна молния в него пока не попала, так что наверное и сегодня обойдётся как-нибудь… Нет ничего нового, - думал старый учитель, - «…Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем.» (Екклесиаст 1:9) ... Последние годы он всё чаще обращался к чтению Священного Писания. Там он находил источник мудрости и упокоения для души.
Нет,  не сама по себе ненастная ночь его беспокоила.  Василий не мог себе объяснить причину своей тревоги. Интуиция буквально вопила. Однако, этот эмоциональный сумбур преодолевался удивительным ощущением мира в душе. «Если мы с Богом, то кто против нас» - думал он.

    Василий вслушивался и всматривался в круговерть звуков, пляску ветра и водяных капель. Всё вокруг: мощные зрительные и звуковые эффекты безумствующих стихий, ритмы разразившейся вокруг какофонии,  сливались в его воображении в стройную грандиозную героическую симфонию и пляску таинственных, могучих сил. Они поражали невольного зрителя своим величием и великолепием, которое понять умом было совершенно невозможно. Эти стихии были похожи на какие-то фантастические сверхличности, наполненные гигантскими энергиями. Они воспринимались, как что-то живое, как бесплотные стихийные существа, обладающие собственной волей, поражающие воображение. Эти живые разумные существа, потрясают человека и внушают почти религиозный  восторг. Ограниченный человеческий разум невольно наделяет их привычными для себя качествами, творит кумира по образу и подобию своему. «Как же легко заблудиться человеческому ограниченному уму в  этом невместимом   в него удивительном бескрайнем мире!!!» - пронеслось у него в голове.

    Василий вглядывался в темноту, которую постоянно прорезали разноцветные вспышки. Свет молний был, то мертвенно голубым, то зелёным, то желтого или сиреневого цвета. Мощные удары грома вдруг потрясали всё вокруг, а потом превращались в затихающие утробные раскаты и отдалённый гул. Казалось, они подчиняли себе не только материальный мир вокруг, но и саму сущность человека. Всё вместе, это просто завораживало  душу старого художника.
То тут, то там угадывались неясные силуэты склоняющихся и взметающихся порывами ветра деревьев, которые напоминали призрачные таинственные живые фигуры. Они протягивали свои тощие, кривые, длинные руки, шевелились, вздрагивали, тянулись к нему и вдруг исчезали прочь в неясной шелестящей темноте. Особенно грандиозные картины открывались над головой в небе. Облака клубились мощными пластами, вставали горы и фантастические замки. Между ними возникали бездонные пропасти, в которых трепетал призрачный свет разрядов. «Разыгрывающаяся таинственная мистерия гипнотизирует,- думал Василий,- Она есть то, к чему привыкнуть невозможно, а наблюдать её хочется до бесконечности»…
Да, наверное, он  был немного романтиком. При попытке осмыслить то, что происходило вокруг, в этот раз, у него в сознании невольно всплывали различные поэтические образы. Наверное, именно так личность старого учителя в окружающем его великолепном хаосе пыталась нащупать рациональную точку опоры, свою адекватную позицию. Это была своеобразная психологическая защита, не позволявшая ему в этом эмоционально-чувственном хаосе потерять себя. Интуиция сводила всё воспринимаемое воедино, создавая узнаваемые, кем-то уже когда-то осмысленные и близкие ему образы. А может быть просто живущий в нём художник и романтик,  именно так проявлял себя под воздействием и защитой здравого смысла? В его душе происходило перерождение непосредственных чувственных впечатлений и эмоциональных образов в рациональную, словесную форму. Происходил таинственный перевод зрительных впечатлений в поэтические строки известных авторов. Например, в сознании возникли слова из стихотворения Даниила Хармса:

Крыша гнётся и грохочет.
Буря плачет и хохочет.
Злится буря, точно зверь,
Лезет в окна, лезет в дверь.

    В душе Василия шел поиск смысловых эквивалентов: Мистический зверь - есть. Умный и в то же время иррациональный – это тоже есть. Здесь ощущается смесь реальности, мистики и иронии. «Пожалуй, похоже!» - подумал он, но его сердце требовало другого образного воплощения в словах и смыслах. У Хармса преобладает ирония, но это немного не то. Ирония  приземляет, обесцвечивает то, что его восхищало, делает обыденным, убивает весь пафос, всё великолепие увиденного. Что-то опять неуловимо ускользает…. - подумал он, - возникает диссонанс, напрашиваются иные более яркие и возвышенные образы. В этот раз на ум пришли строки из Максима Горького:

Ветер воет... Гром грохочет... Синим пламенем пылают стаи туч над бездной моря. Море ловит стрелы молний и в своей пучине гасит. Точно огненные змеи, вьются в море, исчезая, отраженья этих молний. — Буря! Скоро грянет буря!

Романтическое, восторженное переживание предчувствия героического, величественного и мистического. Теперь, пожалуй, в самый раз. В реальности не хватало только бездны моря, с долей иронии подумал он, хотя образ бездонной темноты и пространства над метущимися под горой ветвями массы деревьев успешно заменял недостаток ассоциативного ряда.
Не смотря ни на что чувство опасности не покидало его. Василий ещё немного постоял, наблюдая за безумным спектаклем стихий, и улыбнулся своим мыслям. Ему нравилось наблюдать яркие сполохи молний и пляски теней. Всё это будоражило душу. Между тем буря действительно вроде разыгрывалась не на шутку.
 
Часть первая.
Пленер после грозы

Глава 1.

Постояв немного на пороге, полюбовавшись на пляску стихий и получив порцию адреналина на фоне ярких впечатлений, Василий ещё раз глубоко вдохнул насыщенный запахами приближающейся грозы и дождя воздух, запер калитку и вошел в открытую дверь дома. Внутри пахло свежим хлебом и вчерашним борщом, тикали старые часы и тихо мурлыкал кот. У иконы мерцала тёплым светом лампада. Всё было привычно и спокойно. Стрелки старого круглого металлического будильника, который был почти его ровесником, показывали пятнадцать минут первого ночи. Не спалось...

    Василий давно уже жил один. Жена ушла от него ещё в далёкие и трудные девяностые годы. Нашла себе более надёжного, предсказуемого и полезного спутника жизни. Скромный учитель, даже если он и неплохой художник, не котировался в девяностые годы. Женщине хотелось большего. Ей нужно жизненное пространство, обеспеченность и предсказуемость ближайшего будущего, положение в социуме и прочее и прочее. В стране рухнули все базовые основы государственного устройства. У людей произошла переоценка жизненных ценностей и ориентиров.  С высоких трибун объявили, что Рынок (именно так, с большой буквы) всё расставит по своим местам. Наступило такое время, когда романтики стали не удобны и перестали  пользоваться спросом. Понятие «совесть» стало приобретать оттенок чего-то несовременного, устаревшего. Не то, что было в старые добрые годы его юности времён оттепели 60-х.

    Наступили 90-е циничные и прагматичные годы, которые не оставляли места для возвышенных душевных порывов романтика, художника, которым он  так и остался в душе. По мнению Василия в стране буквально исчезли или деградировали целые пласты национальной культуры и искусства. Это произошло потому, что в обществе изменилась, скорее рухнула, структура ценностей. Казалось, что  души людей опустели. Вернее из них как будто выдернули скелет, основу…  Из самой читающей, поющей и изобретающей, она превратилась в самую выживающую, развлекающуюся, жующую и отдыхающую до изнеможения. Наступило время общества ПОТРЕБЛЕНИЯ, в котором задают тон и господствуют валютные «светские львицы» с уродливыми губами из силикона и самозваные, странные «короли и звёзды» в «гороховых перьях». Печальное зрелище… Вот и у Василия кое-что изменилось в жизни… 
 
    Не зажигая света, он прошелся по комнате, остановился у мольберта. На нём находился новый подрамник с грунтованным холстом. Там можно было рассмотреть сельский пейзаж с незамысловатым сюжетом: несколько групп деревьев и деревенский домик. Пейзаж был только начат, но чем-то ему не нравился, был слишком схематичным. Наверное не хватало непосредственных впечатлений от натуры. Задуманная композиция Василия не удовлетворяла. Шел поиск. Это был обычный этап творческого процесса. Хотелось поискать  другую компоновку деревьев, возможно дописать немного воды, явно не хватало неба. Хотелось бы этот сюжет увидеть на холсте в другом цветовом решении, в другом состоянии природы, света...  Может быть стоило иначе соотнести по тону небо и землю, возможно добавить облаков… Другими словами необходимо было ещё работать и работать.

    Придётся набирать натурный материал, - думал он. Нужно идти и писать этюды. Постоял…, посмотрел в отсветах  молний на холст. Остался не доволен. Задумчиво потрогал кончиками пальцев упругую ворсу кисти в старой хрустальной вазе на столе, покрутил в руках мастихин и положил его рядом с кистями. Завтра, если позволит погода, обязательно схожу на этюды, решил он.

    На улице продолжала бушевать гроза. Он взглянул в темноту за окном, было уже поздно, а сон всё никак не приходил. Возраст давал себя знать… Правда, он сам не мог понять какой у него возраст: старческий, который отмечен записью в паспорте, или юношеский возраст, который вдруг властно себя в нём проявлял, как только он брался за кисти. «Какую только чушь не занесёт сумасшедшая грозовая ночь в голову старого мечтателя» - подумал он. Надо же,  юноша в семьдесят лет! Пора спать. Утро вечера мудренее…

    Между тем гром гремел почти непрерывно, молнии вонзались в землю, казалось совсем рядом. Ветер завывал всё сильней. Иногда его порывы угрожали поломать деревья в саду. Василий ещё несколько минут постоял у окна, наблюдая за разыгрывающейся бурей. Ему показалось, что вдалеке, у самой Знаменской рощи необыкновенно мощный разряд молнии ударил не в вершину, а в основание той возвышенности, на которой стоял древний Курск.  В этом месте, под горой, где ударила необычная молния, росли огромные старые дубы. После удара молнии там ещё долго были видны сполохи зеленоватого свечения с голубыми и сиреневыми переливами.
- Будет повод для разговоров среди обывателей, так любящих человеческие суеверия. - Подумал он. Роща-то, по сложившимся поверьям, священная. Найдутся свидетели – расскажут про таинственное свечение. Ироничная улыбка пробежала по его губам.

   Василий немного постоял у окна, размышляя над природой этого загадочного разноцветного света. Ничего подобного раньше он не видел и о таком не читал. Да и чего-то вразумительного по поводу этого явления, ему на ум не приходило. Между тем на фоне тёмного склона свечение в виде гигантской круглой линзы, то немного теряя интенсивность, то разгораясь вновь, струило свой призрачный свет.
Тем временем небо вокруг полыхало ветвистыми разрядами буквально ежеминутно, а настоящего дождя над микрорайоном всё не было. Василий Александрович нехотя улёгся на свой любимый диван, вздыхал, ворочался. Сон никак не приходил. Его занимала природа зелёного свечения. Что-то оно напоминало Василию Александровичу… В книгах в жанре фентези так описывался портал перехода в параллельный мир или портал телепортации в неизведанные дали.  «Лезет же в голову всякая чепуха!» – подумал он - «Нужно спать…».

    Окна в доме во время грозы он закрыл, поэтому было душно. Открывать их во время бури  не хотелось. Он ещё долго лежал, прислушиваясь к раскатам грома. Думалось ему, что гроза совсем некстати, а так хотелось завтра сходить на этюды. В голову лезли мысли о зелёном свечении, об ушедшей жене, о парадоксах времени, о физике грозовых разрядов, о закономерностях и парадоксах человеческой истории и их связях с законами существования вселенной. Короче в голову лезла всякая чушь.
Василий с иронией мысленно оценил свои попытки уснуть и в памяти всплыли строки Владимира Маяковского:

Он
    в черепе
        сотней губерний ворочал,
людей
     носил
          до миллиардов полутора.
Он
     взвешивал
                мир
                в течение ночи,
а утром: — Всем!
       Всем!.....

    Там, у Маяковского, речь шла о Владимире Ильиче Ленине, но прямой смысл этих слов  в данной ситуации,  буквально описывал его эмоциональное состояние. Он усмехнулся по поводу своей разыгравшейся фантазии и всё-таки попытался уснуть. Это было не просто.  Тем не менее вскоре мысли стали путаться, они летели стремглав в неизведанные дали, и вместе с ними старый учитель лёгкий как пушинка нёсся в туманный пульсирующий туннель мерцающий зелёным светом. Василий наконец провалился в тревожное, полное надежд забытьё, ворочался, вскрикивал, что-то бормотал во сне. Постепенно он заснул крепко и проспал до утра.

    Проснулся от того, что лучик солнечного света назойливо щекотал нос и глаза. Было жарко и душно, ведь с вечера он закрыл все окна наглухо от холодного ветра и грозы. Теперь же его лицо нагрелось от солнечного света и хотелось натянуть простыню себе на голову, чтобы устроить тень и ещё немного поспать, но духота в доме не позволяла этого сделать. Пришлось вставать, открывать окна и идти умываться. Свежий воздух взбодрил его. Взглянув в окно, Василий обнаружил, что погода установилась просто замечательная. Задуманный им пленер вполне возможен, а значит нужно собираться побыстрей, чтобы не упустить удобное для работы время и удачное освещение.

    На его счастье дождь прошел стороной. Вылился где-то километрах в восьми от Берёзовой рощи: над Мурыновкой в завокзальной части города, частично в центре и в Промышленном районе. Здесь же, возле Учхоза, земля была почти сухой. Только кое-где в тени на земле, да на траве сохранилась влага. Тротуарная плитка уже совсем подсохла. Северо-запад Курска лишь немного освежили короткие стремительные ливни, а над улицей Любажской, где он жил, сколько-нибудь заметного дождя вообще так и не случилось. Только чуть прибило пыль. Ветер переменился на юго-западный, заметно стих и немного потеплело.  Утреннее солнце быстро подсушило землю. Майские грозы в средней полосе России обычно предвещают наступление тёплой летней погоды. Солнце ласково светило в окно, но утро выдалось достаточно прохладное. На дворе едва наступила вторая половина мая и воздух прогревался медленно. Василий быстро проглотил лёгкий завтрак. Дальше было всё как обычно. Сборы этюдника много времени не занимали и он зашагал по тропинке в сторону Знаменской рощи.

    Небо струилось светом и весной. Лёгкие облачка больше не предвещали дождя. Просыпалась природа, воздух был напоен запахами распускающихся молодых нежных листочков деревьев и трав. Цвели яблони в саду. Природа, как бы умывшись, тихо улыбалась ему. Это время года Василий Александрович всегда любил и ожидал с нетерпением. Сердце художника требовало в каждой живописной работе утверждения торжества жизни, реализации рождающейся в душе энергии и обретения новых целей.  Весна всегда будоражит, зовёт, тревожит и внушает надежды, указывает новые перспективы. Весной всё пробуждается и оживает. Она всегда нова и не стандартна. Именно поэтому он так ждал весны, и любил весенний пленер.  С этим радостным чувством перемен, возрождения и творческих перспектив он и шагал с этюдником на плече.

****
        Василий  шагал по проторенной дорожке в сторону заросшего лесом оврага. Дальше его путь лежал к Знаменской роще, которая маячила где-то в далёкой перспективе.

    Он закончил  Курский худграф почти пятьдесят лет назад. После окончания вуза была срочная служба в армии в «ограниченном контингенте советских войск за границей». Попал в разведроту десантных войск. Принимал участие в реальных боевых действиях. Пришлось, что называется, понюхать  пороху. Были, травмы, ранения и госпиталь. Как имеющий высшее образование, он получил офицерское звание лейтенанта. Однако, военная карьера не задалась.

        После того, как жизнь помотала Василия по белу свету, он благополучно вернулся домой. Вспомнил свою первую профессию художника-педагога. Хотел посвятить себя живописи. Преподавал в художественной школе, рисовал сам, участвовал в выставках. Постепенно старел. Правда, продолжал поддерживать свою физическую форму. Он устроил дома гимнастический уголок, где имелись разборные гантели, станок со штангой шведская стенка, турник. Так сказать минимальный джентльменский набор настоящего мужчины. Иногда удавалось  проводить спарринги по рукопашному бою со своими старыми сослуживцами и даже время от времени тренировался в стрельбе у старых друзей в военной части. Но основная его деятельность была сосредоточена именно в художественной школе. Он сам любил рисовать и заражал своей увлечённостью учеников.

Прошли лучшие годы его жизни. Ничего серьёзного как художник он не написал. Взгрустнулось. Василий подумал о том, что он, скорее всего, наделал много ошибок в своей жизни. Хотелось бы многое изменить. Наверное, мог бы прожить молодые годы лучше. Быть целеустремлённее и достичь большего. Но что получилось, то и получилось. 
    Жизнь нельзя прожить сначала как черновик, а потом переписать набело.  Эх!!! Начать бы всё сначала!! … Василий не осознавал того, как близок он был к исполнению своей затаённой мечты. Может быть именно этот клубок переживаний, не вполне сформировавшихся мыслей и интуиций составлял основу того предчувствия, которое тревожило его, не давало уснуть вчера? Он почему-то ощущал эту связь времён: прошлого и настоящего, возможного и актуального, представленного в реальности и желанного. Между тем извилистая дорожка вела его  всё дальше…

 Здесь, в микрорайоне, где он жил, с романтичным названием «Берёзовая роща» была удивительная тишина, которую можно было слушать как музыку, а воздух, живительный и чистый, казалось, можно черпать ложкой и намазывать на хлеб. В этих местах даже сотовая связь давала неустойчивое покрытие. Натуральная деревня (правда, в городской черте). Где-то там, вдалеке суетно шумела цивилизация, а здесь был мир, тишина и первозданный порядок. Вокруг располагался почти необитаемый остров. Вернее - маленькая деревня на окраине города. Это было место частных новостроек, но район не престижный. Ради справедливости нужно сказать, что газ и электричество всё-таки сюда подвели. Но дворцы и замки новых русских здесь не появлялись. Именно поэтому, наверное, место оказалось уютное и душевное. Настоящий дачный посёлок, достаточно уединённый и, стараниями живущих здесь людей - уютный. Для художника-недоучки «Берёзовая роща» была просто благодатным местом. Ни что и ни кто не отвлекал от творческой работы. Только с транспортом было поначалу трудновато, но постепенно он приспособился и к этому.

    Так, размышляя, он шел вдоль  учхозовского поля Сельскохозяйственной академии, наслаждаясь оживающей и просыпающейся природой.   Настроение, как всегда на пленере, было приподнятое. Тропинка вела его по краю оврага, голову занимали самые удивительные мысли о природе, о этюдах, о смысле жизни и о многом другом. Это были рассуждения пожилого человека и учителя-пенсионера, у которого, наконец, появилось свободное время, а впереди его ждала увлекательная творческая работа.
Натоптанная тропинка стала едва заметной. Впереди лежала полого уходящая вниз равнина с множеством овражков и перелесков. На горизонте виднелся пруд, за которым на горе начиналась Знаменская роща. Василий любил свой родной город, древний центр, которого располагался перед ним на горе.
Курск стоит на возвышенности, которую горожане называют горой. Таких гор, по первому впечатлению,- две, а может быть и три или даже больше. В старом путеводителе по Курску 1902 г издания авторов А.А.Танкова и Н.И.Златоверховникова  написано: «Отлогости холмовъ носятъ названіе горъ, напр., Котова гора, Гнучева, Фелимонова и т. под.». Есть даже своя Лысая Гора. Так называется одна из старых улиц города круто уходящая вниз в сторону Боевой дачи.
Высота возвышенностей, на которых стоит Курск, не очень велика. Она составляет около  двухсот двадцати метров, а по данным путеводителя по Курску 1902 года 813 футов (это 248 метров) над уровнем моря. В реальности перепад высот на местности не превышает семидесяти - ста метров. Но вздыбленные холмы  даже с таким перепадом высот доставляют много неприятностей для жизни современного развивающегося города. Передвигаться на автотранспорте, по Курску является совсем не простой задачей. Особенно зимой. Но Куряне привыкли. Когда подводил транспорт  – ходили пешком. Сегодня, чтобы проехать Курск от края до края, приходится намотать более тридцати, а с учётом маршрута по городским улицам, даже сорока километров.  В том же путеводителе  1902 года написано о магнитной аномалии. Отсюда и такое количество сильных гроз в этой местности. Последнее обстоятельство, по-видимому сыграло роковую роль в дальнейшей судьбе  Василия.

    Василий Александрович шел по удивительно живописным местам окрестностей древнего Курска.  Конечно, до Знаменки ещё идти и идти, но около сорока минут пешего хода не очень напрягало старого художника. Это всего-то около четырёх километров, да все под гору. Он шел по тропинке, двигаясь размеренно и лёгко. Правда, последние годы дальние походы с этюдником уже стали немного напрягать. Но сегодня Василий Александрович шел бодро, перепрыгивая через небольшие лужи, оставшиеся после ночного дождя.

Он любил иногда целыми днями бродить в поисках интересного мотива и состояния природы. Ведь удачный этюд, как он понимал, - это не только записная книжка или архив художника. Это ещё и самореализация своего собственного «Я», как бы твоя высказанная в этюде мысль. Здесь важно чтобы тебя поняли те, кто увидят нарисованное тобой. Картина, этюд, зарисовка - это язык художника, его речь, повествование. Он (художник) так разговаривает с окружающими людьми, да и с самим собой. Художник рассуждая с помощью языка живописи, способен понять и выразить самого себя и мир вокруг. Ведь, как сказал герой фильма режиссёра Станислава Ростоцкого «Доживём до понеде;льника»: «Счастье – это когда тебя понимают». Вот такое счастье и переживает художник на пленэре. Творческий процесс позволяет пережить чудо открытия тайн мира и счастье самореализации. Василий всегда желал и ожидал его, оно ему было необходимо.
   Так и сегодня Василий Александрович шел в предвкушении чуда, в ожидании удивительного предстоящего ему слияния с природой, с Богом, сотворившим эту удивительную красоту. Он готов был воспринимать то, что сегодня откроется ему в этом прекрасном и таинственном мире....

Еле заметная тропинка постепенно втянулась в подлесок и подвела его к небольшому пруду. Над водой клубился лёгкий туман. К полудню температура воздуха, скорее всего, поднимется до + 20С, для середины мая вполне комфортно.
 Свежая зелень лёгким набрызгом покрывала темные корявые ветки старых деревьев. Небо было удивительно высоким и изливалось оттуда сиянием насыщенного пронзительно голубого цвета. От этого оно казалось бездонным. Солнце поднялось пока не высоко и наполняло всё своим неярким сиянием. Его раскалённый, тяжелый диск ещё не набрал яркости и поток золотистого света не успел выровнять цвета растений однообразной выцветшей желтизной, как это бывает в полдень. Наоборот, солнечные лучи пронзая листву, создавали ощущение множества оттенков золотого и зелёного, вперемешку с сизым и сиреневатым, даже голубоватым и местами даже синим цветом воздуха, в тенистых просветах между деревьями. Влажный воздух создавал удивительную лёгкую дымку, и она проявлялась в виде воздушной перспективы, закладывая цветовыми оттенками планы: передний, средний и дальний. 
Ощущение нереальности и текучести всего что его окружало, порождало в голове художника множество вариантов возможных композиций будущего этюда. Василий шел на пленер для того, чтобы увидеть и открыть это прекрасное для себя, а потом поделиться своим открытием с другими.  Он шел, чтобы учиться у Учителя, которому нет равных.

Природа жила своей жизнью. Шустрые муравьи вышли по своим делам. Озабочено гудели пчёлы и шмели.  Тишина, наполненная шорохами трав и ароматом распускающихся листьев, делала окружающее пространство и воздух ощутимо плотным. Тропинка вилась дальше, и он двигался по ней, впитывая энергетические токи весны.

 Впереди замаячил водоём. Здесь собирались талые и дождевые воды, которые образовывали череду небольших естественных озёр с протоками. Те, в свою очередь, питали сильно обмелевшую в наши дни реку Кур, которая тут же, в черте города, впадала в Тускарь. Кое-где люди перегораживали водостоки дождевых, родниковых вод и получался пруд. Вернее это была целая цепь искусственных водоёмов, с полуразрушенными от времени плотинами. Эти водоёмы здесь были всегда, может быть и сто или двести лет назад. Раньше кто-то следил за водоёмами, поправлял плотины. Но ухаживать за этими запрудами в наши дни было явно некому. Водоёмы обмелели, Некоторые начинали высыхать, другие перестали существовать вообще и превратились в заросшие кустами проплешины с потрескавшейся почвой, на месте которых Василий помнил тихие живописные заводи еще 10 лет назад. Однако кое-где воды было ещё много и берега сохранившихся  прудов покрывала буйная зелень. Росли деревья разных пород. Именно здесь, недалеко молодые пары молодоженов повязывали ленточки на деревьях. Странное суеверие неоязыческого толка. Так появилась новопридуманная (а может быть и возрождённая старой памяти) «Роща невест». На глаза Василию попалось несколько старых выцветших ленточек, которые разрушали естественную гармонию первозданной красоты. Он даже криво усмехнулся от досады. Модное и вредное суеверие.

Василий знал, что здесь можно найти огромные дубы лет по пятьсот и более. Некоторые и впятером не охватишь. Может быть им было даже лет по восемьсот, а может и по тысяче. Правда следует сказать, что таковые насчитывались единицами. Один из таких дубов Василий Александрович только что увидел перед собой. Он всегда испытывал душевный трепет вблизи таких гигантов. Возле них он пронзительно ощущал великую пропасть времени, прожитую этими хрономонстрами. Ему казалось, что где-то у их основания должны находиться ворота, соединяющие времена и эпохи. Он остро чувствовал неумолимое движение времени. Корявые, узловатые ветки этих живых хроноисполинов сплетались почти под небесами в сложном, суровом ритме, а корни были похожи на узловатые корявые руки, тянущиеся к ногам случайно забредшего сюда путника. Казалось, эти корни и ветки живут своей особой таинственной жизнью, которая актуальна не только сегодня, но и вчера, и сто лет, и тысячу лет назад одновременно. Время и энергетические токи струятся по живым капиллярам древнего дуба вместе с соками земли и светом солнца.
Пройдя мимо такого исполина, не оглядываясь, Василий двинулся дальше. Какой-то мистический трепет на мгновение охватил его существо. Казалось, дуб-патриарх ждёт его и готов с ним поделиться своей вечностью, соединиться в энергетическом общении, а возможно и поглотить его.  Это сюрреалистическое наваждение заставило Василия вздрогнуть и постараться быстрее миновать тысячелетнего гиганта.

Тропинка вилась по берегу одного из прудов. Василий Александрович нашел группу деревьев на берегу искусственного водоёма, объединённых единой ритмической вязью в сложный образ-комплекс. Эти деревья вполне могли быть композиционно связаны с водой и использованы в его будущей картине. Он походил вокруг примериваясь, выбирая ракурс и разложил этюдник. Но работа шла почему-то с трудом.  То не нравилось освещение, то зелень казалась однообразной, то вода не компоновалась с деревьями, то небо с водой. Пришлось несколько раз менять место. Наконец, хоть написание этюда вроде бы и подошло к завершению, но результат не удовлетворил автора.

 Василий Александрович разочаровано соскрёб краску с холста мастихином, собрал этюдник и побрёл дальше, с надеждой поглядывая по сторонам. Может быть, найдётся ещё один подходящий сюжет и удастся написать другой этюд.
Он шёл по тропинке, а деревья вокруг становились всё крупнее и старше. Среди деревьев поплыл зеленоватый туман. Вдруг стало холодно. Солнечные лучи поблекли. Они не пробивали бирюзовую мглу. Тропинка исчезла. Молодая зелёная трава достигала до колен и покрывала землю и весь уходящий к воде берег. Среди деревьев обнаружились какие-то развалины. Среди огромных дубов лежали массивные камни, которые составляли конструкцию, напоминающую основание фундамента древнего строения. Очертания сооружения едва угадывались. На первый взгляд это выглядело как беспорядочно разбросанные, вросшие в землю и покрытые травой и мхом камни неправильной формы. Только глаз художника объединял их в некое подобие связной конструкции. Сооружение, его форма и предназначение на первый взгляд не определялось. От него веяло глубокой древностью. Очертания камней и всех окружающих предметов сквозь туман просматривались не чётко. Они как бы мерцали и колебались. Странно, раньше он этих руин не видел, хоть и ходил здесь не раз. Туман вблизи воды стал ещё плотнее. Василию вдруг показалось, что сквозь туман проступили сполохи изумрудного сияния. Руины как бы, таяли в дымке тумана и казались полупрозрачными. Сквозь них проглядывали ветки деревьев. Призрачная нечеткость контуров предметов навевала мысль о  хрономиражах. Василию даже померещились какие-то призрачные фигуры в старинных одеждах двигающиеся в странном ритуальном танце.

Ну всё, доигрался до «галюнов». Дурка по мне плачет, - подумал Василий. Как последняя надежда пронеслась мысль: «Какие-то реконструкторы, что ли? Ни дать ни взять отплясывают «Тимоню» или что-то похожее».  Послышался звук рожка. «Ну что же – вполне себе ритуальный танец».  Виденье постепенно становилось ясно видимым, но оставалось полупрозрачным, и потому похожим на дурной сон. Потом стало всё больше размываться зелёным туманом и постепенно растворяться. «Фу ты, - привидится же такое» - подумал Василий.
Сосредоточившись, он попытался прогнать наваждение. Промелькнула мысль: «вроде бы это было то самое место, куда ударила та гигантская молния, которую я увидел этой ночью». Неужели удалось заглянуть в прошлые века через хроноокно?- подумал он. Именно о чём-то похожем мечталось ему перед тем, как вчера удалось заснуть.
Усилием воли он отогнал от себя тревожные мысли. Заставил себя включить здравый смысл и сделав над собой усилие попытался обойти странное место вокруг, чтобы не встретиться с плясунами.  Потом значительно более ясно послышался удар колокола и зазвучало церковное пение. Василий не удивился, потому что знал, что на горе находится Курская Духовная семинария. Пляшущие фигуры моментально исчезли, но на Василия навалилось сонное состояние. Было ощущение, что он засыпает, вот – вот уляжется на зелёную травку в зелёном тумане и отключится от реальности. Единственное, что помогало сохранить себя в состоянии бодрствования, - далёкий звук церковного пения и мерные удары колокола. Василий Александрович с трудом и большим усилием, подняв руку, перекрестился. Ему стало легче и он пошел дальше сквозь зелёное свечение избрав направление на звук колокола. Если бы он повернул назад, то, вероятно, вернулся бы домой, но он пошел вперёд. Наверное, это было его ошибкой, но исправить что-либо он уже не мог.

*****

Занятное впечатление от тумана, - подумал Василий, когда углубился в полосу зелёного марева, который светился всё ярче и ярче. Холод пронизывал всё его существо. Хорошо, что оделся с запасом с учётом сезона, подумал он. В этой низине туман покрывал всё, и камни, и деревья и воду. Казалось, он наполнял собой даже его лёгкие, глаза… и мысли. Василий медленно шел, с  каждым шагом прилагая вся большие усилия. Мысли в голове стали путаться. Голова отяжелела. Не понимая, что происходит, Василий всё медленнее, как в замедленном кино, продолжал продвигаться вперёд. Пейзаж вокруг стал, как бы оплывать, а тропинка уходить из-под ног. Силуэты растений трепетали и теряли определённость очертаний. Василий Александрович, тяжело с натугой переставлял ноги. Он, с трудом ворочая в голове ленивые мысли, подумал, что походы на природу стали его утомлять. Но не до такой же степени?! Василий шел, вернее ему казалось, что он продолжает идти вперёд, преодолевая растягивающееся пространство. Каждый шаг становился, казалось, длиннее, требовал сосредоточения и особого усилия, а на самом деле он почти не двигался в пространстве. Да, - пронеслась мысль, - Я па-да-ю... Это было последнее, что вяло проплыло у него в голове. Василий тяжело стал оседать на ветхий камень древних руин. Присел  и как провалился в темноту…

  Восприятие движения времени отсутствовало. Он просто БЫЛ. Был сейчас и здесь. Завис. Прошлое отсутствовало, будущего пока не  было, оно ещё только собиралось наступить…, но призадумалось, а стоит ли?.   В памяти и сознании образовался провал. Ощущение было как после выхода из-под общего наркоза. Долго ли он находился в таком состоянии трудно сказать. По внутренним ощущениям прошло всего минут двадцать. А может быть прошли сутки или больше? – очнувшись, со страхом подумал Василий. С облегчением обнаружил, что время в его сознании двинулось вперёд. Осознал очерёдность событий и мыслей.
Вначале его бестелесное «Я», пробираясь по какому-то туннелю из темноты к свету и оказалось в белом (теперь уже хорошо, что не зелёном) как вата тумане. Затем сквозь восприятие этого вязкого мягкого тумана появилось ощущение собственного материального тела и полёта в неизвестное «далёко».  Обнаружилось противное чувство  ноющих  зубов. Дёсны просто разрывало болью. Василий сплюнул густую слюну с кровью и твёрдыми кусочками зубов. Появились первые, равнодушные и вялые проблески активного сознания. До сих пор он всё воспринимал как бы со стороны и совершенно отстранённо. В голове пронеслась мысль: «видимо я упал и ударился подбородком о камень или пень. Неужели по несчастью потерял последние зубы, которых оставалось и так всё меньше и меньше?»
Во рту ощущался солёный привкус и тошнило. Ещё Василия пробил противный озноб. Всё тело буквально выгибало и ломало. В воздухе явно присутствовал запах озона как во время грозы и, одновременно смолистый запах дыма. Откуда? Неужели он попал под разряд молнии? Вот и дымком пахнет. Что же тут могло загореться? Именно где-то здесь, в этом месте он издалека вчера ночью наблюдал разряд молнии, но это было много часов назад… а может быть только что? Ведь восприятие времени подверглось странному искажению.  Может быть опять началась гроза? Но ведь не было молнии. Во всяком случае он её не видел. Нигде на теле не чувствовалось ожогов. Да и грома он не слышал. Или это последствия ночных разрядов сыграли с ним злую шутку.

Всё что с ним произошло скорее похоже на бред при высокой температуре или на приступ малярии, подумал он. Такое состояние ещё может быть, когда давление скачет. Он прислушался к звуку колокола и подумал, что возможно так в голове отдаются удары сердца…, может быть у него случился инсульт? Да, возраст всё больше подкидывает неожиданностей. Неужели это конец, или начало конца? - подумал Василий Александрович. Его переполняло чувство полной беспомощности. Вокруг никого нет. Некого попросить о помощи, или  вызвать «Скорую помощь». Да и машина в эти дебри врядли проберётся. Если его найдут, придётся вытаскивать отсюда на носилках на гору, ведь пруды внизу, под горой, а вверх по склону идти метров четыреста с перепадом высоты метров в пятьдесят - семьдесят. Сам он точно не дойдёт. Ведь к дороге и городскому транспорту тоже нужно идти тем же путём вверх через двор духовной семинарии ещё метров двести пятьдесят и дальше около километра всё вверх и вверх до остановки троллейбуса. Да уж, что называется, сходил на этюды. Неужели он умирает? – пронеслась в голове паническая мысль. Многие его одногодки уже ушли из жизни.
  Умирать не хотелось. Василий попытался пошевелить руками, головой, ногами. Тело слушалось. Он сделал попытку подняться. Мочевой пузырь и кишечник требовали экстренного облегчения. С горем пополам Василий отполз в кусты и наконец выполнил то, что настоятельно требовал организм. Несколько раз рвота сотрясала согнувшееся в конвульсиях тело. Так происходило снова и снова. Потом наступило затишье. Всё указывало на то, что произошло очищение организма от каких-то токсинов. Правда, это произошло очень энергично. Похоже на отравление. Скорее всего, что-то съел испорченное, предположил он. А ведь сколько раз давал себе обещание не есть колбасу и сыр, купленные в магазине. Качество продуктов сегодня в торговой сети на самом деле ужасное. Совершенно непонятно из чего сделаны эти продукты, но похоже не из натурального сырья.

Между тем организм посетило ощущение блаженной релаксации. В голове стало светло и пусто. Невыносимо хотелось есть и пить. Зелёный туман вокруг рассеялся и полностью исчез. Над головой снова сияло жизнерадостное солнце. Голоса пляшущих человечков, как и сами они пропали. Было тихо. Камни древних развалин были на месте и выглядели такими же древними. Сплюнув и не обнаружив крошек от выбитых зубов, которые ожидал увидеть, Василий Александрович приободрился. Внутренний голос говорил, что при отравлении нужно воздержаться некоторое время от пищи и следует много пить воды, желательно кипячёной. Но, где он сейчас в лесу найдёт кипячёную воду?! А есть хотелось просто невыносимо. Самочувствие можно было уже определить как вполне удовлетворительное. Если бы не голод и жажда... Некоторое время Василий Александрович пытался следовать здравому смыслу и житейской мудрости, но голод не тётка. Он терзал бедного художника просто невыносимо. Через некоторое время весь наличный запас воды из фляжки был выпит, а позже и остававшиеся бутерброды всё - таки тоже были съедены. 
    Постепенно Василий на удивление почувствовал себя более или менее бодрым и полным сил. Зубы, насколько он помнил, пришлось выплюнуть в самом начале. Но как же удалось в таком случае прожевать бутерброды? Загадка. Стал исследовать языком ротовую полость и, в результате первой прикидки всё-таки обнаружил ноющие, но вполне себе целые зубы. Причём, их оказалось, на первый взгляд, даже больше чем было до обморока. Неужели выросли новые? Просто фантастика. Вот тебе и чудо, о котором ты мечтал, подумал он.

    Захотелось обмыться. Всё тело покрывал липкий противный пот. Благо до воды было недалеко. Он быстро разделся и с головой бросился в воду вполне полноводного озерца, а одежду разложил для просушки на солнышке. Рыбки стайкой прыснули в стороны. Было странное впечатление, что старая кожа обновилась,  она аж зудела от удовольствия, но ощущение при этом было очень приятное. Вода для середины мая, как ни странно, была не очень холодная, а даже вполне себе комфортная, хотя и бодрила. Блаженство наполнило всё тело. Немного поплавав, выбрался на берег и прилёг на травку. Долго лежать не хотелось. Кое-как очистив брюки и куртку от налипшей травы, он оделся. Голова работала ясно, но ощущения остались необычными. Странность заключалась в том, что он, как будто сильно похудел. Тело воспринималось лёгким и стройным. Одежда на нём буквально болталась как на вешалке. Исчез небольшой животик, которым Василий Александрович обзавёлся уже лет 7-8 назад. Списав всё на то, что утром слишком легко позавтракал, он подтянул поясной ремень и решил двигаться дальше. Вот ведь приключение! Только обморока ему не хватало…. Неужели всё-таки отравился чем-то или съел что-то несвежее? Не понятно…

    Прислушавшись к себе,  Василий не обнаружил больше тревожных симптомов. Постепенно он успокоился. Чего только не бывает! Бодрость наполняла всё его тело, мысли  стали ясными и чёткими, как когда–то в молодости. Куда-то исчезло старческое высокоумное брюзжание и  долгие рассуждения о неудачах прожитой жизни. Его наполнял оптимизм. Хотелось действовать.  Он с любопытством рассматривал древние камни развалин. Рядом рос огромный древний развесистый дуб. Просто бесовщина какая-то, заколдованное место, как у Гоголя. Усмехнувшись, он подумал: Неужели я попал в хронопровал, типа хроноаномалии? Главное – остался в живых. Эта мысль промелькнула в его голове и исчезла. Подумал и забыл.

Он ещё немного посидел. Взгляд его упал на этюдник. Всё же очень хотелось выполнить поставленную задачу и написать этюд. Василий не привык отступать от намеченной цели. Да и время ещё было не позднее, позволяло выполнить задуманное.  Кстати тропинки видно не было. Она как будто исчезла. Поискав её и не обнаружив, Василий Александрович направился примерно в том же направлении, в котором шел раньше. Идти становилось всё трудней. Вокруг между деревьями и на свободном пространстве всё было заполнено порослью молодой травы. Пышные листья папоротника закрывали землю. Старые сухие ветки лежали между деревьев. Они создавали непроходимые преграды и цеплялись за штанины. Колючие хлысты ежевики рвали одежду и больно царапали кожу рук. Деревья вокруг возвышались толщиной в несколько обхватов. На солнечных полянках попадались яркие ягоды земляники… Откуда?! Василий задумался, глядя на них. «Странно ягоды уже созрели, а вокруг только середина мая».  Подсознание стало бить тревогу, но он усилием воли отбросил, закравшиеся предчувствие чего-то неправильного и непоправимого.

Василий Александрович смотрел вокруг себя и не узнавал Знаменскую рощу. Такой он её никогда не видел и не помнил. Всё выглядело совсем не так, как совсем недавно. Это его напрягало и заставляло возвращаться к той сумасшедшей мысли о хроноаномалии, которая у него промелькнула раньше. Странно было то, что и листва на деревьях была явно не майская молодая, а достаточно уже плотная и созревшая. Становилось не по себе. Вроде на берегу пруда у Знаменской рощи, где он ходил раньше, и деревья попадались огромные и старые, но такого дремучего леса, как здесь и сейчас, никогда не было. Да, попадались отдельные древние великаны-дубы, но их было мало – на пересчёт.

Наконец после томительного блуждания по лесу, в который вдруг превратилась Знаменская роща, Василий стал находить просветы между деревьями и обнаружил, как ему показалось, ту самую исчезнувшую тропинку. Ремень тяжелого этюдника невыносимо резал плечо. Опять нестерпимо захотелось есть и пить. Организм требовал восстановления сил после перенесённого стресса. Бутерброды, взятые в дорогу, давно были съедены и вода выпита. Запланированная задача пленера оказалась не выполнена: ничего нарисовать не удалось. День уже катился к вечеру.
Неужели придётся возвращаться домой без этюда? Василий Александрович в нерешительности остановился и огляделся.  Кажется, день не удался… Впереди показались какие-то постройки. Пруд перегораживала плотина и … рядом с ней обнаружилась старая почерневшая деревянная мельница. По лотку, идущему от створа невысокой плотины, журча, струилась вода. Мерно вращалось старое деревянное колесо, поскрипывали соединения ступицы древней конструкции. Вода из желоба отводного лотка падала на лопасти колеса, заставляя его поворачиваться, и неспешно проплывала мимо художника. Это надо же?! - Василий Александрович не поверил своим глазам. Столько раз ходил возле старинных заброшенных прудов и ни разу не видел этого произведения инженерной мысли. Память подсказывала, что вроде бы на этом месте у плотины стояла стальная заслонка водосброса, которую уже несколько лет назад кто-то украл и, как предполагали, сдал в  металлолом. После этого пруд сильно обмелел и  превратился в грязную лужу, всё же не лишённую некоторого живописного очарования.

Теперь же перед Василием расстилалась гладь прекрасного полноводного пруда. Постоял, посмотрел и так и этак… ведь точно не видел раньше. Нет, это определённо надо запечатлеть. Теперь здесь для художника было вполне достаточно воды.  На противоположном берегу, вместо далеко не живописных хозяйственных построек Казацкой слободы, росли нетронутые заросли таких же старых деревьев, как и те, что его окружали здесь. Сердце художника радостно забилось. Он, наконец, нашел то, что искал – сюжет для этюда, который должен наполнить недостающим эмоциональным содержанием его будущую картину.  Быстро разложил этюдник и взялся за кисти. Работа на этот раз пошла споро. Освещение было на удивление удачное. Тихая заводь, заросшая осокой и рогозом, мощные деревья, удивительно глубокое напоенное цветом и покрытое лёгкими облачками небо, позолоченное клонящимся к горизонту солнцем, лиловатая дымка на горизонте, гармоничное сочетание цвета. Всё это как-то само собой легко и удачно ложилось на холст. Посмотрев на результат, Василий Александрович невольно похвалил себя за удачно выбранную  композицию. Редко случается сразу в один приём сделать хороший этюд, который было бы не стыдно показать другим. Этот - был безусловно хорош….

Тем временем к мельнице подъехала телега и с неё слез какой-то бородатый мужик. Сказать, что он был одет странно – значит ничего не сказать. Первое, что бросилось в глаза – это то, что он был обут в лапти. Согласитесь, не часто мы сегодня, в двадцать первом веке, встречаем мужиков в лаптях. На голове его находился странный картуз, толи колпак – толи шляпа без полей, а штаны и рубаха были сшиты из грубой холщевой материи. Появилось ощущение, что Василий Александрович присутствует на съёмках исторического фильма.
Пока Василий Александрович раздумывал над происхождением одежды нового персонажа, мужик подошел к мельнице и стал выгружать из телеги какие-то мешки. Чтобы лучше рассмотреть детали пришлось подойти поближе. Бородатый персонаж, увидев его, отвесил степенный поклон и остановился в нерешительности. Василий Александрович поздоровался и попросил у него воды напиться. Мужик предложил ему кружку молока и краюху хлеба. Они разговорились. Оказалось, что мельница принадлежит Знаменскому монастырю. Зовут мужика Антип и живёт он на Знаменской архиерейской даче. Тут у Василия Александровича опять в груди что-то ёкнуло и рука, державшая глиняную кружку, предательски дрогнула. Он чуть кружку с молоком не уронил. Его пронзило предчувствие чего-то ужасного и неотвратимого.
   
Прозвучала фраза, содержащая слова выпадавшие из привычного для жителей Курска словаря. Какая дача? Ведь в Знаменской роще по его сведениям находилась Курская Духовная Семинария. Да, там жил и архиерей, но никакой мельницы около Знаменской Рощи, вроде, не должно было существовать. Да и Архиерейской дачей это место ни кто в Курске уже лет сто как не называл. Однако если поднапрячь память, то можно припомнить, что лет тридцать назад, ещё в советские времена это место именовалось обкомовскими дачами. Странные совпадения в словосочетаниях. В голове возник сложный и противоречивый комплекс ассоциаций, который больно сдавил сердце тревожными предчувствиями. Перед его внутренним взором стала всплывать в полный рост несуразность всего с ним происходящего: мужик в лаптях, Знаменская дача, мельница на полноводном пруду, который совсем недавно в прошлой его реальности грозил пересохнуть…, что-то явно не соединялось в целостную картину мира.

Когда же Антип в разговоре назвал имя владыки, Василий Александрович понял, что там, у дерева, когда он сидел в полузабытьи, с его бедной головой что-то произошло нехорошее. Или этот Антип сбрендил, или он сам не в себе. Владыку Антип  именовал Сергием, а не Германом, как должно быть по его мнению. Может быть я отстал от жизни, - подумал Василий, - и на Курскую кафедру прислали другого архиерея? Кроме того Антип всё время обращался к  нему называя его барчуком. При этом отношение было как к младшему по возрасту, хотя и подчёркнуто уважительное. Самому Антипу на вид было не более сорока лет.
Василию Александровичу стало не по себе. Тревожные предчувствия, совсем недавно носившие характер неосознанных догадок, теперь стали приобретать реальное содержание. Появилось ясное понимание того, что с ним произошел невероятный  случай: он переместился во времени. Не даром его не оставляло чувство, что всё вокруг чужое. Вернее он сам здесь чужой, а то, что находится сейчас вокруг – есть самое истинное и настоящее. Именно он здесь является не более чем фантомом, призраком. Василий гнал от себя это глупое наваждение. Стремился найти признаки своего привычного мира, той, своей реальности, в которой он жил до сих пор.

Здравый смысл не желал мириться с терзавшими сознание открытиями и догадками. Он постарался выбросить из головы все свои смутные подозрения. Проклятое капище! Неужели всё произошедшее связано с ним? Не даром вместе со звуком колокола наваждение  там, у капища исчезло. Бесовщина не терпит соседства со святыней.
  Поблагодарив Антипа и наскоро попрощавшись, Василий быстро собрал этюдник и пошел по тропинке вверх, намериваясь выйти к Духовной семинарии. Там был храм. Место, где совершаются молитвы, таинства и службы истинному живому Богу. Может быть, это бесовское наваждение полностью развеется как сон. Оттуда, добравшись до остановки троллейбуса, Василий собирался уехать домой.

Надвигался вечер. Идти пешком,  возвращаясь тем же путём вокруг пруда по пресечённой местности в сумерках да ещё мимо древнего языческого капища, при этом ещё и в гору ему не хотелось. Да и если идти обратно тем же маршрутом, то будет далековато.
 Но и к семинарии пришлось подниматься всё время в гору. Уклон был не очень длинный, однако значительно  круче. Идти было тяжело, но Василий пренебрёг этим неудобством. Зато, если идти через двор Духовной семинарии, эта дорога вела прямо к троллейбусу. Он ещё не оставил надежды благополучно добраться до своего дома. Василий изо всех сил стремился побыстрее выбраться из окружавшего его абсурдного кошмара. Ему хотелось поскорее увидеть старый добрый троллейбус, почувствовать запах выхлопных газов бодро снующих вокруг автомобилей. Он старался рассмотреть свет фар и столбы электропередач или, хотя бы, самолёт в небе. Василий торопился поскорее  дойти до тех мест, где есть признаки цивилизации. Запыхавшись и взмокнув, он взобрался, наконец, на вершину возвышенности покрытой лесом.
На самом верху, когда Василий вышел на опушку леса, ему открылся совсем незнакомый двор вполне узнаваемого, но всё же не совсем знакомого каменного здания, украшенного с южного фасада портиком  с четырьмя массивными колоннами. Кошмар продолжался.

Здание учебного корпуса почему-то имело деревянную колокольню с двумя небольшими колоколами, которой не было ещё пару дней назад. Вроде это было то самое здание учебного корпуса Духовной Семинарии, которое ему было хорошо известно. Но, то, что он видел, имело множество отличий от того, что было хорошо знакомо Василию по прошлой жизни. Он четко помнил, что ещё несколько дней назад, портик из четырёх колонн у семинарии был наглухо заделан. Входа в нём не было. Там в кирпичной кладке вместо дверей имелись окна. Через них нельзя было войти внутрь, а теперь же между колоннами находился главный вход в здание. Но ещё вчера, как помнил Василий, главный вход в учебный корпус семинарии находился с северной, т.е. противоположной, стороны. Теперь же было видно, что с этой стороны находился  черный, т.е. служебный вход в здание. Всё было не так…

Дорожка через парк к зданию была проложена явно не с той стороны. Она явно указывала с какой стороны главный вход – то есть она подходила к портику из четырёх колонн. Отсутствовало и так хорошо ему знакомое здание жилого корпуса для семинаристов, а также ни где не было видно нового архиерейского дома… Они просто отсутствовали  абсолютно, как будто их не было никогда. Асфальтированной дороги по аллее  тоже не было в наличии, правда сама аллея, проходившая вдоль десятка гигантских  в несколько охватов дубов, благополучно находилась там же, где ей и положено быть. Правда, она не было асфальтирована. Подальше от дома располагался забор, за которым виднелись большой конный двор, куда входили каретный сарай, сама конюшня и два малых флигеля. Этих построек Василий тоже не помнил. В семинарии не держали коней, и не было карет.  Василий был поражен обнаруженными несовпадениями. Ведь он бывал здесь время от времени. Последний раз заходил на службу в семинарский храм на прошлой неделе.

Василий Александрович остановился и вытер холодный пот со лба. Кажется, я попал, - подумал он. Самые страшные предчувствия зримо находили подтверждение. Раньше приходилось читать фантастику о «попаданцах» но, то, что он сам может оказаться в роли попаданца – никогда себе не представлял.
Василий Александрович стал лихорадочно проверять ход событий и свои ощущения. Так и есть, всё пошло не так, именно с того момента, когда в низине возле воды пополз плотный зелёный туман. Потом начался этот странный хрономираж. После этого появилась слабость, он почувствовал себя уставшим, присел и закрыл глаза, да что там обманывать себя – просто упал в обморок. Когда  он очнулся ВСЁ было уже не так.
Василий теперь это теперь ясно понимал, но не мог пока позволить себе поверить в реальность происходящего. Он лихорадочно перебирал в памяти всё что с ним произошло. Его ум пытался разобраться в последовательности событий: Мерцающий свет в зелёном тумане у развалин древнего языческого капища, скорее всего, был проявлением действия открывшихся врат портала во времени. Сильнейший разряд молнии сумел активизировать портал  и Василий провалился в прошлое. Именно сильнейшая гроза была всему причиной.  Ну не ритуалы же и языческие обряды, на самом деле, открывали врата хронопортала? – В это он поверить, конечно же, не мог. Здесь явно не обошлось без «удачного» точечного разряда сильнейшей грозы  в определённое время и в нужное место, а это случается не так часто. В результате активизировались темпоральные врата. Возможно древним волхвам, колдунам  и язычникам, удавалось даже побывать в прошлом или в будущем. При этом они могли пользоваться достижениями тех или иных эпох, что рождало основания для легенд и сказок. Именно поэтому здесь поселились монахи, как защита от случайных перемещений через портал.

Как же мне теперь вернуться назад, домой? Этот жизненно важный вопрос возник в его голове как вопль жаждущего в пустыне, но ответа он не находил. Нужно было осмотреться и составить хоть какой – нибудь план.
Какой сегодня год? Какое сегодня число? На сколько глубоко по шкале времени меня занесло в прошлое? – запаниковал он. Судя по внешним ориентирам, перемещения в пространстве не произошло. Пространственно он теперь находился там же, где и был утром. По времени, слава Богу, попал не в средневековье, а поближе к своей исторической эпохе. Именно в это время здание архиерейской дачи, построенное в 1835 году находилась здесь, и оно на месте. Значит сейчас как минимум ориентировочно середина 19 века.

Теперь нужно провести ревизию того, что я вижу вокруг и всего наличного имущества, - подумал Василий Александрович. Вокруг явно не начало мая, а, скорее всего, начало лета. Листва уже вполне сформировавшаяся, но достаточно ещё нежная, не огрубевшая. Судя по копне свежего сена, была середина лета, возможно июнь месяц. Одет он был явно не по сезону, но на улице было не слишком жарко. Середина июня в нашей полосе, - рассуждал он, - часто сопровождается похолоданием и жарко не бывает. Сегодня было градусов не больше двадцати. Поэтому явную разницу в погоде Василий Александрович не заметил. На нём была серая ветровка и обычная рубашка голубоватого цвета с длинным рукавом.  Брюки не новые тёмно серого цвета, но вполне ещё приличные и даже глаженные. С детства он не любил не глаженых брюк. На ногах были разношенные обычные туфли, в которых удобно ходить на дальние расстояния. К кроссовкам он так и не привык. Туфли хоть и старенькие, но тоже содержались в исправном состоянии. Хорошо хоть внешне выгляжу более-менее прилично, а не как босяк какой-нибудь. Встречают -то по одёжке. За небогатого горожанина могу сойти. Правда, покрой одежды для времени попадания непривычен, но, может быть, сразу не бросится в глаза.

По дурной привычке у него всегда в карманах было полно всякой всячины. На этот раз дурная привычка его здорово выручила. В карманах у него обнаружился отличный складной нож с фиксатором. Его Василий Александрович выбирал когда-то очень тщательно. Без ножа на этюдах делать нечего. Он терпеть не мог современные китайские, да и отечественные, ножи с отвратительной сталью, которые продавались в самых разных торговых точках, от специализированных магазинов, до киосков с разным ширпотребом. Этот же нож на удивление был сделан из вполне приличного металла на заказ неизвестным мастером  лет двадцать назад. Купил он его у старого приятеля по случаю. Нож при заточке прекрасно держал жало, имел надёжное крепление рабочего лезвия с фиксатором и был неплохо сбалансирован в руке. Конечно не что-то из ряда вон выходящее, но вполне надёжный и удобный нож. В походных условиях пленера без хорошего ножа никак нельзя. Им можно было и щепы для костра настрогать, и мясо порезать, и карандаш заточить.
    Исходя из этих же соображений, Василий Александрович всегда  брал с собой хорошую зажигалку с большим запасом газа. Мало ли что случится? Бывали случаи, что приходилось во время походов и возле костра заночевать. Тут без зажигалки просто никак не обойтись. И она тоже была у него в наличии. Кроме того в кармане ветровки лежал старый подарок друзей серебряный портсигар украшенный сканью с чернением и какими-то бесцветными ярко блестящими камушками. Кажется, это были фианиты. Красивая вещь, хоть и ненужная. Бесполезный предмет, ведь курить Василий Александрович давно бросил, а в портсигаре (на всякий случай) лежал набор самых необходимых лекарств. Кроме того этот подарок как-то грел ему душу. Вот и таскал с собой. Любил Василий красивые вещи, да и как память портсигар был ему дорог. 
    В нагрудном кармане лежал мобильный телефон. Мобильник не ловил сети, да и откуда ей здесь взяться. Это был вполне современный «наворочанный» гаджет с обширной памятью. В нем было закачано много личных фотографий, художественной литературы и даже несколько фильмов. Но главным достоинством этого аппарата был замечательный аккумулятор с поистине гигантской ёмкостью. Внуки выбирали. Они в этом понимают лучше деда. Куда теперь его девать? Разрядится аккумулятор – и хоть выбрось. Подумав, он выключил телефон чтобы подольше сохранить зарядку аккумулятора. Ещё одна ненужная, хоть и дорогая вещь…. Покопавшись по карманам, с облегчением вздохнул: нашлось зарядное устройство, но где та электросеть, от которой можно было бы подзаряжаться. Продолжение ревизии принесло ещё одну находку. Василий Александрович вытащил из внутреннего кармана старинные карманные часы на цепочке. Часы исправно тикали. Завод был механическим. Это был старый надёжный механизм, доставшийся ему ещё от бабушки (маминой мамы). Умели раньше делать хорошие вещи….

    Ещё на пальце был массивный золотой перстень с рубином. Поистине единственная дорогая вещь. Его когда-то подарил  Василию однополчанин Сергей в благодарность за спасение жизни  ещё во время службы в армии. Перстень Василию очень понравился. Он был не простой. Достался Сергею от его прадеда. Сделан был из золотого самородка, массивный, граммов пять-семь, и в него вставлен довольно крупный красный камень, обработанный с чёткими строгими гранями и с острой вершиной. На перстне не было указано ни какой пробы, только какой-то занятный значок. Видимо личное клеймо мастера, а может быть обозначал принадлежность к тайному обществу. Сергей говорил, что перстень принадлежал когда-то его предкам из древнего дворянского рода. Они участвовали в заговоре декабристов и были сосланы в Сибирь. Там из самородка и был изготовлен перстень местным умельцем. Этим камнем приятель легко резал стекло. Когда Сергей продемонстрировал Василию это свойство впервые, тот был поражен. Приятель утверждал, что камень в перстне - настоящий рубин.
    Вот и вся наличность, если не считать, совсем здесь бесполезную мелочь в монетах и несколько сотенных бумажек. Купюры даже показывать в этом мире было опасно, ведь открывать свою чужеродность в новом времени было неразумно. Скажут  - шарлатан или, ещё хуже, фальшивомонетчик. Можно и в кутузку угодить до выяснения обстоятельств его появления в Российской империи без документов. Могут ведь принять ещё и за иностранного шпиона. Или, судя по фамильному перстню, принять за участника тайного общества. Значок на перстне вполне мог иметь такой смысл. Василий понимал, что в этом качестве перстень лучше никому не показывать.

    Старый учитель задумался: как жить дальше? Нужно было как-то устраиваться, где-то жить и чем-то питаться. Хорошо хоть профессия у него есть. Можно продать этюд. На первое время хоть какие-то средства. Хорошо что, готовясь к новому сезону, он закупил побольше красок и разбавителя? Да и запас графитных и угольных карандашей у него с собой ещё большой. Ящик этюдника набитый всем этим богатством приятно оттягивал плечо. Грунтованного картона, к сожалению, с собой взял всего несколько листов, грунтованный холст на подрамнике вообще был в единственном числе. Но на нём уже красуется готовый этюд. И это на первый случай уже хорошо. Ну что же, не всё так плохо, как могло показаться на первый взгляд, подумал Василий.
    Ещё Василий Александрович решил проверить смутные подозрения относительно своего физического состояния и внешнего вида. Почему, например, Антип называл его барчуком? Ну, по внешнему виду он на крестьянина действительно не похож. Скорее по роду занятий - на небогатого горожанина. Однако далеко не каждый горожанин будет картины рисовать на пруду среди бела дня. Ведь весь народ вокруг в это время активно трудится. Рисование же картин явно не котировалось как полезный труд с точки зрения сельского и даже городского обывателя. Значит он и есть барчук. Но почему в уменьшительной форме? Вроде это значит: мальчик из барской семьи, т.е. младший по возрасту. Его задело отношение со стороны Антипа как к младшему по возрасту. Всё-таки семьдесят полных лет это уже явно не молодость. Зайдя за деревья, Василий Александрович нашёл небольшую лужицу, и стал рассматривать своё отражение…???
 
    Етить ... твою …! ё…карный бабай !!! Удивлению его не было предела. Вот тут его действительно проняло до глубины души. На него смотрел молодой парень лет семнадцати - восемнадцати, стройный и с вполне приличной лохматой шевелюрой вместо глубоких залысин. Только глаза на его лице были узнаваемыми и круглыми от удивления, а лицо было очень растерянное. Это был он сам, но лет пятьдесят с небольшим назад. Молодой и … здоровый.
    Не ощущалась застарелая боль в плече, которая его время от времени мучила последние два года. Глаза видели ясно и чётко. Зрение у него всегда было неплохое, но вот уже лет десять для работы приходилось надевать очки с линзами +2. Они бесполезно теперь болтались в нагрудном кармане. Василий Александрович про них даже забыл. Но самое приятное было то, что во рту при тщательной проверке обнаружились ВСЕ зубы. Они были в полном комплекте и здоровые, без изъяна. Теперь становилось понятно, что означали те болезненные симптомы, которые он пережил, там, у поваленного дерева. Оказывается, у Василия активно резались и росли новые зубы. Он не только перенёсся во времени, но при этом изменился физически. Произошла регенерация всего организма. Его физиология приобрела параметры организма семнадцати или восемнадцатилетнего юноши. Отсюда и экстренное очищение. Организм отторгал и выбрасывал шлаки, испорченные клетки старого больного и изношенного тела пожилого человека. Из этих соображений становилось понятно, откуда у Василия появился такой зверский аппетит. Организму требовался строительный материал для восстановления и замены отторгнутых клеток, которые он изрыгал в кустах и смывал в пруду. Это был подарок!!! … Ну что же, Господь даёт мне ещё один шанс, решил он, - Вперёд! 

Глава 2.

    Василий вышел из молодой поросли подлеска и зашагал по тропинке к видневшемуся впереди двухэтажному зданию духовной семинарии. Навстречу ему по главной аллее, опираясь на посох, медленно шел седовласый старец благородной наружности в рясе и со скуфьей на голове. По всему было видно – это архиерей. На груди панагия.
    В голове лихорадочно пронеслась мысль: «что делать, как себя вести? Ведь это не Антип, который в простоте своей принял его за молодого барчука, забредшего к мельнице в поисках новых впечатлений. Барчук может себе позволить чудить как угодно. Он может переодеться в странный костюм не по росту, может рисовать картины, может говорить на странном диалекте, используя в речи непонятные слова. Потому что он барчук. А с архиереем всё не так просто. Он опытный и умудрённый жизнью человек.
- «А, будь что будет! Буду вести себя как можно проще и естественней» - решил Василий. Он старательно пригладил торчащие во все стороны непричёсанные волосы, которые сильно отросли. Натуральный Гарри Потер, усмехнулся он. Благо в кармане оказалась расчёска. Ею постарался сделать на голове что-то наподобие пробора, пригладил волосы и направился навстречу архиерею. Немного не доходя до епископа, Василий остановился и, поклонившись, сказал:
- Благословите владыка!
- Бог благословит! Ты кто таков? Откуда здесь?
- Вот, владыка, - он показал на нарисованный им этюд,- ходил на пруд рисовать, да заблудился. Простите, что потревожил вас. Так увлёкся, что даже и числа сегодняшнего не помню… Не подскажите ли, владыка?
- Сегодня 10 июня 1876 года…  Какой-то у тебя не очень опрятный вид. Ты вполне здоров? Может быть ты голоден?
- Так и есть, владыка, очень хочется есть, да и жажда мучает. («Дедушка, дедушка дай водички напиться, а то так есть хочется, что и переночевать негде») -  Вспомнил он с грустью старый анекдот. 
- Ты говорил, что увлекаешься живописью. Ну-ка покажи, что там у тебя получилось… А, ведь неплохо… Ты у кого учился рисовать?
- Да я, владыка, и не очень-то умею! Так, дома частные уроки приходилось брать, пока папенька с маменькой живы были, а как остался один теперь некому мне образование давать. - Соврал он.
- Так ты сирота?...    Звать-то тебя как?
- Василием крестили. А насчёт  того, голоден ли, - так да, голоден. За сегодняшний день только кружку молока с хлебом всего и съел. - Приходилось изворачиваться, говорить полуправду, но врать придётся по-всякому хоть и неприятно… Однако сказанное было истинной правдой.
- Кто же твои родители? 

Вот тут Василий Александрович и поплыл… Правда, кто? - Что я ему скажу? – думал он. Пауза затягивалась. Он вспомнил о своих предках по маме. Его прадед, Иван Митрофанович Рожалин, был дворянином. Родился он в 1873 году в городке Ичня Борзнянского района Черниговской губернии. Если ещё дальше по времени, то отцом Ивана Митрофановича был Митрофан Рожалин, - но данных о нём у него было мало. Знал только, что в роду Рожалиных были врачи (профессор фармации, доктор медицины), были родственники из военного дворянства,  был писатель знаток античного мира и большим поклонником немецкой литературы и философии, состоявший в знакомстве и тесной переписке с Д.В. Веневитиновым, И. В. Киреевским И  Владимиром Одоевским.   Но подробностей о их жизни и родственных связях в начале девятнадцатого, а тем более восемнадцатого века, он ничего не знал. Назовусь-ка я просто сыном Митрофана Рожалина без объяснения подробностей прочего родства, - решил он, всё-таки родня. О них я хоть что-то знаю.
- Отец мой Митрофан Матвеевич Рожалин, - начал Василий врать, - из дворян, прошлой осенью умер от чахотки, а мама Дарья Семёновна, вскоре последовала за ним (Кстати, на самом деле оба прожили более ста лет и умерли в двадцатых годах 20 века. Точной даты он не помнил.). Она перед смертью говорила, что оставляет меня на попечение своих дальних родственников, которых я приехал разыскивать в Курск. Мама говорила, что они должны жить рядом с Вознесенским храмом в Казацкой слободе, но я их там не нашел. В поисках забрёл на пруд. Красота пейзажа меня увлекла и я решил написать этюд. Так я добрёл от мельницы сюда.

    Немного помолчав и собравшись с мыслями он продолжил свой рассказ:
- Жили мы в городке Ичня Борзнянского уезда Черниговской губернии. Батюшка мой читал на клиросе. (По семейным преданиям он на самом деле обладал хорошим голосом пел и читал на клиросе). После того, как я остался один, пришлось расплатиться за долги из оставшихся от родителей денег и ехать в Курск. Всё что у меня есть, владыка вы видите на мне и со мной.
- Да уж я вижу… Одежонка на тебе странная, да и с чужого плеча, давно не стрижен,  а отрок ты, похоже, из благородных… Читать по церковно-славянски умеешь?
- Читал, владыка.
- Ступай за мной. Посмотрим на твоё умение.

    Они двинулись в сторону, как Василий уже понял, архиерейского дома, который находился именно в том здании, которое он рассматривал  и которое он помнил как учебный корпус Курской Духовной Семинарии. Именно он оказался  двухэтажным  архиерейским зданием-дачей с домовой церковью во имя святого апостола и Евангелиста Иоанна Богослова на верхнем этаже. Проект здания летней резиденции архиерея, как потом узнал Василий, был разработан архитектором Г. В. Гавриловым.  По дороге поговорили о предполагаемых родственниках, о которых владыка Сергий естественно ничего не слышал и не знает где их искать.

    В домовом храме было прохладно, тихо и темно. Солнце уже садилось. Было около девяти часов вечера. Вечерняя служба совершенная самим архиереем недавно закончилась и, встретивший Василия владыка, прогуливался после её окончания. Он зажег свечу, подал Василию часослов, указал на середину храма и сказал:
- Читай шестопсалмие.

Василию ничего не оставалось, как взявши книгу в руки начать:
«Слава в вышних Богу, и на земле мир, в человецех благоволение. …  Господи, устне мои отверзеши, и уста моя возвестят хвалу Твою. …» и дальше по тексту.
Владыка молча стоял и слушал. Потом остановил его и сказал:
- Поживи-ка у меня на подворье, послужи в храме. Может быть, с помощью Божией, мне удастся тебе помочь.
Владыка позвонил в колокольчик, и когда вошел послушник, велел ему отвести Василия Александровича в трапезную, накормить и определить место для ночлега.

***

    Прошло около двух недель. Жил он во флигеле с несколькими послушниками. Вставали рано по монастырскому уставу. Молитва, труд, простое, но сытное и здоровое питание было для него в утешение.  Смятение первых дней постепенно ушло из сердца. К такому укладу жизни Василий быстро привык и ему такой распорядок не был в тягость. Владыка Сергий держал Василия в поле своего внимания. Поправлял, если он ошибался или вёл себя не так как того требовали правила и уклад церковной жизни. Учил читать на клиросе.  С непривычки постоянно хотелось спать, приходилось рано вставать, а «сове» это было непривычно. На длинных службах очень уставала спина и ноги. Постепенно он освоил богослужебные книги и стал ориентироваться в дневном круге богослужения. Многое ему было известно по его прошлой жизни в своём времени, но здесь приходилось всё осваивать как бы заново. Ему пригодилось знание и некоторая практика церковного пения, в которой он участвовал прежде нерегулярно, поэтому знал её поверхностно. Постепенно осваивал клиросную службу, помогал в алтаре. В какой-то мере всё это ему было немного знакомо.
Несколько последних лет его прошлой жизни Василий помогал на службе в семинарском храме, причащался.  Душу наполняли тишина и мир. Здесь же, уже в этом времени, владыка одобрительно поглядывал на Василия, но ничего не говорил. Ему нравилось, что новичок не чужд церковных служб. Во всяком случае, некоторые самогласные обиходные песнопения и осмогласие рядовых служб было ему знакомо и  похоже на то же самое обиходное пение, что использовалось и в это время. Отличия были незначительные и он быстро освоился.
   
Насколько помнил Василий Александрович события отечественной истории,  в 1877 году должна была начаться война с Турцией. Назревали вопросы защиты интересов Российской империи на Кавказе, в Крыму и на Балканах. Нужно было решать вопрос черноморских проливов Босфора и Дарданеллы.   Среди окружающих его людей  шли разговоры о том, что этой войны не избежать. Что Россия должна освободить братские славянские православные народы на Балканах от турецкого османского рабства. Он же, как православный воин опять, как и в своём прошлом-настоящем,  будет готов выполнить свой интернациональный долг.

Было тревожно на сердце. Василий беспокоился о том, что его положение в обществе совершенно неопределенно. Кто он? – нелегал, не имеющий ни одной бумажки, удостоверяющей его личность.  В условиях приближающейся войны и закона о всеобщей воинской повинности внимание властей обязательно будет обращено и на его персону. Это в военное время чревато для него разборками со службой безопасности империи и большими неприятностями для него лично. Да и вообще, судя по всему, он здесь застрял. Нужно что-то делать, чтобы легализоваться, но что делать он не мог придумать.

Василий несколько раз ходил к пруду, и в районе мельницы исходил весь берег. Он пытался найти путь назад, в своё время. Нашел то самое поваленное дерево, гигантский дуб и развалины древнего языческого капища, где он присел и провалился во времени. Но как он ни ходил вокруг, обратно временной проход не открылся. Василий вспомнил, что перенос во времени произошел после сильнейшей грозы. Может быть нужно ждать подходящую по силе грозу, чтобы открылся хронопортал? Ведь именно мощные электрические разряды в сочетании с магнитной аномалией создают условия, которые благоприятствуют открытию темпорального (от англ. temporal — временной) портала? Василий приходил сюда и после грозы, но всё было напрасно. Скорее всего, требовалось какое-то уникальное сочетание условий, чтобы портал заработал. Василий стал терять надежду на возвращение. Он почувствовал, что здесь он надолго, если не навсегда.

По благословению владыки он несколько раз выбирался в город. В первый же свой выход продал зажигалку за целых три рубля. Деньги по тем временам совсем не маленькие. Газовая зажигалка была абсолютным артефактом в этом времени. Всё в ней было необычно. Даже бензиновая зажигалка была бы экзотикой для семидесятых годов 19 века. Оказалось, она очень понравилась какому-то купчине, который подошел к нему на базаре. Зажигалка произвела на купца неизгладимое впечатление. Полезная вещь в хозяйстве, а главное – керосином не воняет и зажигается с первого раза, безотказно. Ни фитиля не требуется, ни керосина! Он долго крутил её в руках щёлкал, хмыкал, а потом махнул рукой и заплатил два рубля серебром и горсть медных монет. Хоть и жил Василий пока на всём готовом, но карманные деньги были остро необходимы. Продал и ненужные теперь очки. Тоже получил совсем неплохие деньги, почти десять рублей. Так что небольшие деньги на карманные расходы у него теперь были.

На архиерейской даче он познакомился с конюхом. Это был старый отставной солдат из драгун. Бывший конный пехотинец, коими и были драгуны. Старший вахмистр драгунского полка по имени Егорий. Он любил лошадей и ухаживал за ними как за родными. Василия очень тронула эта его привязанность к животным. И лошади отвечали Егорию взаимностью.  Однажды Василий Александрович напросился к нему в помощники. Он и сам с детства любил животных, но с лошадьми у него не было длительного опыта общения. Егорий принял его сначала настороженно, а потом, обнаружив в нём родственную душу, стал доверять выполнение некоторых поручений. При этом старался научить управляться с лошадьми.

 Василий вырос в пригороде, где соседи имели коров, свиней и прочую домашнюю живность. Так что уход за животными для него был не в новинку.  Василий Александрович всё же приобрёл в детстве небольшой, можно сказать даже случайный, опыт обращения с лошадьми. В его семье лошадей никто не держал, но у родителей его друга детства была лошадка: смирная  и добродушная Ночка.   Дядя Володя, отец того самого друга, пахал огороды соседям и иногда подвозил кому-то небольшой груз по-соседски. Его сын Генка позволял иногда Василию помогать ему в работе с лошадью. Заядлым лошадником Василий не стал, но запрягать лошадь научился. Даже верхом в юности с друзьями катался. Так что начальные навыки обращения с лошадьми у него были. Постепенно Василий стал справляться с новыми обязанностями помощника конюха. Он уже довольно ловко и быстро мог запрягать лошадь в коляску и управлять ею в недалёких поездках.  Постепенно Василию удалось найти контакт со спокойной гнедой кобылой, которую по странной случайности в противоположность с кобылкой из его детства звали Зорькой. Старый конюх уже без боязни отпускал нового послушника с ней в поездки. Ему удавалось бывать и в городе с мелкими поручениями. Такие поездки Василий любил.
Для него эти поездки были экскурсиями в историю своего родного города. Удавалось делать быстрые карандашные зарисовки и углём с дорисовкой угольным карандашом «ретушь» городских пейзажей родного города. Каждый раз вокруг странного юноши с лошадью, рисовавшего в альбоме собиралась толпа любопытствующих горожан, а о вездесущих пацанах даже говорить не приходится. Они были всегда рядом. В Курске его уже узнавали.
Жизнь постепенно налаживалась. Он опять стал ходить на пленер. Удалось написать ещё пару неплохих этюдов. На деньги, вырученные за зажигалку и очки, Василий в Курске заказал рамки из приличного багета. Оформленные в солидные рамки этюды выглядели вполне прилично. Ему удалось над ними ещё поработать дома в кельи. Теперь они смотрелись как небольшие, но настоящие картины в жанре пейзажа.  Первый свой этюд с мельницей Василий подарил владыке. Тот был доволен и растроган. Два других продал на рынке в Курске. Деньги небольшие, но около семидесяти рублей чистого дохода, за вычетом расхода на багет, у него на первое время оказались в кармане. По тем временам очень приличная сумма: больше месячного оклада армейского поручика.

Выбираясь в город, он с интересом бродил по улицам, которые совершенно не мог узнать. Кроме улицы Московской, в советский период переименованной в улицу Ленина, да улицы Херсонской, в бытность Василия носившей название имени Дзержинского, других улиц узнать было невозможно. Да и Московская вместе с Херсонской улицы были неузнаваемы, но всё же легко находились по их расположению. Даже улицы Весёлая, Садовая и некоторые другие, располагались там же, где и во времена родные Василию. Правда, выглядели они настолько иначе, так что производили впечатление совершенно незнакомых. Это и неудивительно. Ведь Курск был сильно разрушен во время войн начала 20 века, а потом и Великой Отечественной Войны, в 50-х годах восстановлен, а потом перестроен и сильно разросся в 70-х – 80-х годах 20 века. Если в начале 20 века город насчитывал немного более 80 тысяч человек, то к 90-м годам в нём жили почти полмиллиона населения. Василий гулял по родному городу и заново знакомился с ним. Внешне город выглядел большой деревней, с огромным количеством церквей и часовен. Встречались и отдельные здания, выстроенные с претензией на архитектурную моду, но их было мало.  В отличие от того Курска который знал Василий из своей прежней жизни, этот выглядел заповедником исторических реликвий. Василий знал, что Курск много раз горел  в огне различных войн и набегов кочевников, был длительный период, когда он был уничтожен, как город,  но был возрождён, много раз перестраивался.

То, что Курск - древний город Василий Александрович знал давно, но когда  он был основан, не было известно даже историкам. Василий читал, что  по данным археологических изысканий на месте нынешнего Знаменского монастыря существовал достаточно крупный населённый пункт не позднее VIII века первого тысячелетия. Курск впервые упоминается в Житии Феодосия Печерского.  Упоминание это относится к концу десятого века.   Действительная дата прибытия Феодосия Печерского в Курск может быть установлена из следующих летописных данных: Умер Феодосий в 1074 году в возрасте восьмидесяти двух лет. В Курск Феодосий привезен отцом еще «дошкольником» и здесь же в Курске начал обучаться грамоте. Известно, что грамоте в Киевской Руси обучали с шести-семи лет. Значит, Феодосий родился приблизительно в 992 году в селе Васильеве, а в Курск приехал в возрасте 6-7 лет. Значит, он с отцом переехал в Курск не позднее 998 года. Всего в домонгольское время Курск упоминается в письменных источниках свыше десяти раз (в первый раз, как уже сказано, в 1002—1004 гг. и последний — в 1228 г.). Уже это одно показывает, что он в Киевской Руси был значительным городом. В летописи, повествующей о преподобном Феодосии, Курск описывается как уже сложившийся, достаточно крупный по тем временам, город с развитой торговлей и большим количеством жителей.   Следовательно в 998 году Курск был  не только что выстроенным военным опорным пунктом типа военной заставы, а уже сложившимся и значительным городом, имевшем свой военный гарнизон, крепостные стены, торг, и даже какое-то производство. Скорее всего на месте более раннего поселения возникла крепость, защищавшая северские земли Киевской Руси от кочевников. Во всяком случае, В.И. Самсонов (старший научный сотрудник краеведческого музея) и Ю.А. Александров-Липкинг (старший преподаватель Курского государственного педагогического института), считали, что задолго до середины второй половины десятого века, Курск  уже был настоящим городом. Можно уверено считать, что он возник в VIII—IX веке и в эпоху Киевской Руси уже являлся одним из важных форпостов на юго-восточных окраинах страны. Значит Курску более тысячи лет.

*****

    Город, который видел теперь Василий, был гораздо меньше того, в котором жил Василий. В 70-х годах 19 века здесь проживало всего около 30 тысяч человек. На окраинах располагалась масса грязных переулков. Даже достаточно крупные улицы не имели твёрдого покрытия. Зато город был богат садами. Росло много деревьев, в черте города были разбиты парки.  На двух городских кладбищах, которые располагались за пределами города, располагались действующие храмы. Весь город помещался на территории расположенной от Московских до Херсонских ворот. Вообще храмов было много. Они находились и в центре и по окраинам древнего города, в разбросанных вокруг центра слободках. Прямо скажем невелик был город Курск. Его можно было пройти пешком из края в край за полчаса. Со слободками значительно больше, но слободки имели вид вовсе не городской. Это были одноэтажные частные постройки по склонам городских холмов, за руслами рек вполне себе деревенского вида.

    Василий с любопытством и трепетом бродил по старинным улочкам  родного города. Всё было для него необычно и ново. Кое - что шокировало. В бедняцких кварталах помои выливали прямо на проезжую часть улицы, за что их нещадно штрафовали. Однако  дорога везде была выровнена и имела исправное состояние. Обочины густо поросли травой. Центральные улицы производили впечатление обжитого места. Дворники мели тротуары. Мусора нигде не было видно. По Московской улице простиралась булыжная мостовая. Это булыжное покрытие Василий помнил ещё из своего детства. Вдоль по улице были раскиданы десятки магазинчиков и лавок, закусочных и мастерских по ремонту и пошиву обуви и белья, верхней одежды и сумок. Город жил своей провинциальной жизнью.  Дома были добротно и с любовью построены. Отдельные здания строились неплохими архитекторами и выглядели с претензией на столичную моду из-за многочисленных лепных завитушек и фигурной кладки.  Особенно обращало на себя большое количество православных храмов и часовен. Василий ходил по городу, как по музею. Его не покидало впечатление нереальности происходящего. 

  Так прошло около трёх недель. Однажды во время прогулки по роще владыка Сергий увидел Василия, подозвал его, и немного помолчав, сказал:
- А ведь ты Василий сказал мне неправду. Твои родители живы. Помни, всякая неправда это грех. Мне пришлось написать письмо знакомому иеромонаху в Ичне. Я навёл справки о Митрофане Рожалине и его супруге Дарье Семёновне. Вчера я получил ответ. Они действительно живут в Борзнянском районе Черниговской губернии недалеко от Ични в своём имении. По всему видно, что ты сбежал из дома. Зачем же расстроил родителей, да и мне соврал? 

Василий стоял перед владыкой и не смел поднять глаза. Ему было стыдно, но и радостно одновременно. Ведь его родственники найдены, это согревало его сердце и было для него очень важно, хоть и тревожило возможностью разоблачения. Василий молчал. Что он мог сказать в своё оправдание? Повисла тягостная пауза. Ему ничего не оставалось, как продолжать играть наивного простоватого недоросля, который влюблён в живопись и ничего преступного не замышлял. Просто поддался эмоциональному порыву и сбежал из дома в поисках приключений и с целью реализовать свою наивную детскую мечту стать художником. Что такому следует в наказание? Самое большое - нотации от родителей, а может быть даже порка. Но это в случае, что он действительно сбежал от родителей, но ведь он был самозванцем.
Помолчав, владыка продолжил.
- Я мог бы отправить тебя домой под конвоем полицейских, но это ляжет очень неприятным пятном на твоей репутации… ведь ты уже взрослый юноша и дворянин. Как ты посмел пойти на обман, как ты решился огорчить своих родителей? Как ты посмел обмануть меня, архипастыря Церкви? Очень некрасиво и предосудительно!
- Они не разрешали мне избрать профессию свободного художника. Вот я и решился уйти из дома и найти себе покровителя, который бы меня обучил рисованию. Но я ошибся, мне не хватило денег, и я оказался в Курске, не доехав до Москвы. Хотел попасть в ученики к художнику Василию Дмитриевичу Поленову. Один мой знакомый сказал, он недавно вернулся из-за границы в Россию и собирался в Москве открыть свою художественную мастерскую. Василий Дмитриевич тоже из дворян и очень хороший художник. Может быть он не отказал бы мне и взялся бы меня учить. - Тихо пробормотал Василий первое, что пришло ему в голову. Василий продолжал отчаянно врать, но в его ситуации это было единственное, что ему оставалось делать.
- Ты хоть понимаешь, глубину своего греха? Свою вину перед родителями? Матушка с батюшкой теперь с ног сбились – ищут тебя. Сейчас лето и тепло, а чтобы ты стал делать зимой? Ты понимаешь, как теперь переживает твоя матушка и каков справедливый гнев твоего батюшки?
- Теперь понимаю владыка. Простите меня. Я совершил грех по молодости и неразумию. Виноват и хотел бы исправить содеянное.
- То-то! Если каешься, то иди и больше не греши. Да думай, наперёд, что ты делаешь. Рисуешь ты вполне изрядно. Можешь стать художником, но испроси благословение у родителей. Думаю, они тебя простят и найдут правильное решение в определении твоей будущей карьеры.
Василий, понурив голову, молчал. Что он мог сказать, если его тайна открылась только частично. Всей полноты правды он не мог исповедать даже перед стоящим рядом архиереем. Он и сам не представлял, что делать дальше.  Владыка сказал:
- Поезжай домой. Пусть Господь тебя благословит в дороге и в исправлении твоих ошибок.
- Но как я доберусь домой, если у меня нет  документов? Подняв от пола глаза, тихо спросил Василий.
- Я тебе помогу, – ответил владыка.

    Через несколько дней он принёс Василию временное удостоверение послушника Знаменского монастыря, где стояли его имя, фамилия, отчество, записанные с его слов, и разрешение отлучиться из монастыря по личным делам.
- Вот, возьми. Теперь ты не бродяга. Вот твоя подорожная. Это твой временный документ. Поезжай на родину и постарайся исправит свою вину. Помирись с родителями, выправи подлинные документы, необходимые для удостоверения твоей личности. А дальше учись. Захочешь вернуться, принять постриг и жить в монастыре, приезжай. Помни, тебе здесь всегда будут рады.  Юноша ты способный и не глупый, по крайней мере я на это надеюсь. Я тебе верю. Но стать монахом ты пока ещё не готов, а хорошим православным христианином ты можешь стать на любом месте, но только если будешь вести церковную жизнь и поступать по совести. Иди и больше не греши, а согрешишь – кайся и исправляй свои ошибки.
Эти слова владыки, сказанные просто, с любовью и по отечески, настолько обезоружили Василия и тронули его душу, что на глаза навернулись слёзы. Придётся ехать.
    «Вот это номер! Приеду к деду моей бабушки и скажу ему, что я его пра-пра-внук. Ведь скажут «аферист» и сдадут в полицию. Как бы мне не попасть под действие Закона Российской Империи о самозванстве», - засомневался Василий Александрович. Но ехать в Ичню нужно было обязательно и срочно. Василий понимал, насколько эта встреча может всё изменить и быть для него опасна, но другого способа легализоваться в этом времени у него не было. Он чётко осознавал, что если не придумает что-то простое, наглядное и убедительное, то ни кто ему не поверит. Ну как им объяснить, что он их родственник? Тревожные мысли стремительным потоком проносились в его голове.

  Василий лихорадочно перебирал варианты своего поведения в предстоящей поездке и ничего не мог придумать. Владыка стоял и смотрел на юношу... Тот явно находился в смятении и никак  не мог принять решение. Владыке казалось, что он понимает состояние его души. Василий же проигрывал перед своим внутренним взором варианты своего поведения в создавшейся ситуации и пытался выработать верную линию поведения.
  Наконец он решил: «Надо ехать. Придётся импровизировать по ситуации». Ничего другого ему всё равно не оставалось делать. Постепенно складывалась картина будущих событий. Вот он придёт к родственникам… и что им скажет? Ведь история о том, что он их праправнук и приехал к ним в гости – это бред. Его просто упекут в сумасшедший дом или с позором выгонят. Пауза затягивалась. Но ведь и оставить всё как есть, тоже было нельзя. Отказываться от предлагаемой помощи было глупо.
- «Будь что будет. Буду говорить правду», - в конце концов решил он.  Однако ни какого плана в его голове так и не сложилось. Василий помнил по рассказам бабушки, что её дед с бабкой были очень добрыми и богобоязненными людьми. Он рассчитывал на их доброе сердце и снисхождение к его молодости. Ведь по виду ему едва можно было дать 17-18 лет. Внутренняя борьба и ход его мыслей легко читался на лице Василия. Владыка терпеливо ждал. Сумбур чувств и нерешительность юноши он понимал по-своему. Он думал, что в уме молодого человека происходит борьба мотивов и не хотел ему помешать принять правильное решение.

- Благодарю, владыка и прошу вашего благословения на поездку, - Наконец твёрдо произнёс  Василий.
- Бог тебя благословит. Ангела хранителя в дороге. Кстати, вот возьми пять рублей. Пожалуй, хватит на дорогу. Иди к отцу Питириму он тебя приоденет и соберёт  немного еды.
На другое утро Егорий отвёз его на железнодорожный вокзал и Василий, купив билет до Нежина, вошел в поезд. Ехать предстояло около восемнадцати часов, поэтому, пристроившись в уголке на жесткой скамейке в вагоне явно не первого класса, он задремал. Проснулся уже к вечеру. Вокруг сидели люди. Напротив него расположился потный, с красным лицом подвыпивший толстяк, одетый в какой-то долгополый кафтан из дорогого французского сукна. Он Василию сразу не понравился. Правда, позже Василий понял, как всё-таки ошибался в оценке этого вполне достойного человека. Между тем его спутник постоянно отирал лоб носовым платком и сопел огромным красным носом. Видимо, его очень «тепло» проводили друзья или родственники. Глаза были осоловелые, и толстяк ими всё время пытался навести резкость, но безуспешно. Наконец он устроился поудобнее и захрапел. Рядом с ним сидела пышненькая молодая девушка и поглядывала на Василия с извиняющимся видом.
С левой стороны, сидел мужчина лет около сорока в поношенной военной форме со знаками отличия унтер офицера. На Василии была одета светская одежда тёмно серого цвета, выданная ему отцом Питиримом. Подобрали вроде по размеру. Конечно, она была не новая, но вполне приличная. Брюки вообще сидели отлично. Удлиненный приталенный двубортный пиджак, пошитый, как оказалось из казинета, был слегка тесноват в плечах. Но это связано с особенностью его сложения. Василий, в своём реальном прошлом, всегда носил пиджак на два размера больше чем брюки. Плечи были широкими, а таз узким. Говорили, что сложен как Аполлон. Под  пиджаком, который, как ему казалось, был похож на сюртук, так как полы были длинные (он не очень понимал что означает слово «сюртук», но оно ему нравилось), находилась лёгкая пикейная жилетка и светло бежевая рубашка с галстуком-бантом. Туфли он одел свои собственные. Вполне приличный молодой человек среднего достатка.

Ехали молча. Пауза затягивалась. По правилам поведения этого времени, насколько помнил Василий, было неучтиво заговаривать с незнакомой девушкой первым. Ведь их ни кто не представил друг другу. Но молчать и вовсе было неприлично. Немного подождав и прокашлявшись, он всё же решился заговорить:
- Разрешите представиться: моё имя Василий. Еду к родственникам в Ичню.
- А  меня зовут - Ольга. Мы с папенькой едем домой в Нежин. Там у нас продуктовая и мануфактурная лавки. Радостно отреагировала девушка.
- Так мы с вами попутчики! Я тоже выхожу в Нежине.
Слово за слово и они разговорились. Выяснилось, что Ольга знает Рожалина Митрофана Матвеевича и его жену Дарью Семёновну, которые иногда бывают в Нежине и заходят к ним в лавку. Недавно заходили с мальчиком Ваней. Ему годика три  не больше.
    Ничего себе! Как повезло! – про себя подумал Василий Александрович.  Да ведь этот мальчик Ваня - мой прадед Иван Митрофанович Рожалин! Вот это замечательно! Ольга заверила его, что её папенька даже знает, где живут Рожалины. Это обнадёживало, но внешний вид папеньки настораживал.

  Постепенно разговор затих, колёса стучали монотонно, за окном стемнело и они все задремали. Проснулся Василий от того, что его соседи стали собираться на выход. Было раннее утро. До Нежина нужно было ехать ещё около получаса, но у Ольги с папенькой, багаж состоял из множества каких-то баулов и узлов. Их нужно было вытащить в проход, поэтому папенька вовсю трудился. Сегодня он выглядел значительно приятнее, чем вчера. Роста невеликого, но круглый как колобок, он пыхтел и сопел, передвигая вещи. Василию пришлось ему помочь, за что он удостоился благодарного взгляда Ольги и невнятного бормотания со стороны отца.
 
Наконец поезд остановился, и они двинулись к выходу. На перроне к купцу тут же подбежал молодой парень в косоворотке, похватал баулы и потащил к коляске стоящей у вокзала. Ольга взяла папеньку под руку и, повернув его кругом, всё-таки представила ему Василия, а потом назвала имя отца. Раньше познакомиться не нашлось времени. Папенька оказался купцом второй гильдии, и имя носил звучное - Петровский Иван Кузьмич. Он улыбнулся и поблагодарил за помощь. Когда дочь рассказала, к кому Василий приехал, Иван Кузьмич засиял от удовольствия.
- Так вы Митрофана  Матвеевича родственник? Как же, как же, знаю. Милейший человек. И жена его  Дарья Семёновна очень обходительная и добрая женщина. То-то я смотрю, ваша внешность мне показалась знакомой.
- Опсс! Вот это уже интересно и даже обнадёживает, пронеслось в голове Василия. Дополнительный аргумент в мою пользу – подумал он. Может быть пронесёт, и знакомство с родственниками пройдёт без скандала. Ведь во внешности есть что-то общее - значит свои…
- Да вы садитесь с нами в коляску. Милости прошу к нам в гости. С дороги перекусим, а потом Феденька, наш кучер, к ним вас и отвезёт. Ведь замаялись поди, в поезде-то. Да и время покушать уже приблизилось. Негоже родственника нашего хорошего знакомого отпускать голодным.
- От всего сердца признателен вам Иван Кузьмич. – С этими словами Василий Александрович, подхватив этюдник, забрался в коляску, благодаря Бога за такое удачное стечение обстоятельств. Так он бодро покатил в гости к новым знакомым.

***

    Ехали недолго. Городок был небольшим. Остановились у каменного купеческого дома с высоким забором и солидными воротами. Вошли через парадный вход. Федька легко подхватил вещи и устремился на второй этаж дома. Обставлена гостиная  была не богато, но удобно и со вкусом. Ничего вычурного или аляповатого, как принято было общественным мнением ожидать от купечества, Василий здесь не увидел. Стереотипы, с детства вложенные в нас решительно не подтвердились. Не смотря на свой импозантный вид и красную рожу, Иван Кузьмич,  протрезвев, оказался добрым и хлебосольным хозяином. Да и собеседником был отменным.  За стол всех пригласила сама хозяйка дома,  его жена вышедшая к ним на встречу. Ольга была похожа на маму. Анна Матвеевна женщина среднего роста, слегка полноватая, но всё ещё стройная, с добрыми глазами и приятной улыбкой.   

Она была полной противоположностью своему мужу. Уселись за стол и, помолившись, приступили неспешно к завтраку. Завязалась вполне светская беседа о жизни городка, о политике и появившихся тайных кружках «Земля и воля», требовавших созыва бессословного народного собрания, права каждого на землю, самоуправления крестьянских общин, добровольной федерации областей, выборного правительства. Другими словами требовали отменить  разом всю традиционную систему управления страной и в создавшемся хаосе создать что-то «великое и совершенное». Василия даже передёрнуло. Настолько знакомы были все эти революционно-либеральные политические идеи.  Пришлось рассказать, к чему может привести реализация этих «планов».

Василий Александрович хорошо помнил, к чему привело это, толи хитрое и лукавое, толи просто глупое и наивное революционное словоблудие. Сначала в 1917, а потом в 1993 году великая держава дважды стояла на грани распада и уничтожения, и дважды всё же удалось, хоть и  с большими потерями, её сохранить. Люди легко поддаются на красивые и, в принципе даже справедливые в чём-то слова, лозунги и призывы. Однако нужно помнить, что философия и фантазии доморощенных (а может быть и не доморощенных) крикунов и «защитников» народа и его свобод – это одно, а реалии политики и управления гигантской страной – совсем другое. Реки крови, миллионы не родившихся детей, миллионы и даже десятки миллионов трупов, в историческом ракурсе, поломанные судьбы – вот цена нарождавшихся в России революционных движений. Высокие благородные идеи и цели, красивые и лукавые слова оставьте литераторам и домохозяйкам, дорогие господа и товарищи. Практика может привести к  совершенно противоположным результатам.

Василий поведал своим собеседникам о грядущих террористических актах, убийствах, о возможном распаде страны, о страшной гражданской войне, противостоянии национальных и классовых групп, которые поглотят миллионы людей, о внешней агрессии, которую могут спровоцировать эти события внутри страны. Ведь желающих пограбить извне и изнутри распадающуюся богатую страну найдётся много. Они ни за что не упустят такой возможности при удобном случае. Некоторые ещё и организуют эти процессы специально и даже оплатят усилия исполнителей их корыстной воли. Предположил, что существует внешняя рука из-за границы, которая управляет  и организовывает такие настроения в России.

 Короче «…тут Остапа понесло». Для Василия Александровича, жившего во второй половине 20 и в начале 21 века, всё это было близко и болью наполняло сердце. Бедные собеседники поглядывали на Василия с вежливым вниманием и тревогой, а юная девушка даже с восхищением. Но они явно не могли правильно оценить содержания и пафоса его речи. Почтенные хозяева не ожидали от своего молодого собеседника такого всестороннего, «глубокого» и достаточно эмоционального анализа ситуации в стране. Он осознавал, что его речь, в их глазах, могла быть похожа на бред безумца. Знания человека 21 века, опыт страны перенесшей столько катастрофических перипетий истории, не могли быть восприняты обывателями маленького провинциального городка адекватно. Василий почувствовал, что это был почти прокол. Нужно было быть осторожней. Он придержал язык и перевёл разговор на бытовые темы. Похвалил поданные кушанья. Анна Матвеевна была признательна за его оценку её талантов домохозяйки.

Когда завтрак подошел к концу и десерт был съеден, они перешли в другое помещение, похожее на кабинет хозяина.
- Который час? Не пора ли мне откланяться и продолжить своё путешествие? – Сказал Василий. Никаких часов в кабинете не наблюдалось. Он достал свои старинные карманные часы и, открыв крышечку, посмотрел на циферблат. Было без четверти девять. Но тут Василий обратил внимание, что с часами происходит что-то необычное. Они были тёплые, почти горячие и странно вибрировали в руке. Что происходит? Это ведь не электроника, которая может давать вибрационные сигналы. Он не подал виду и постарался незаметно отправить часы в карман.
Иван Кузьмич заинтересованно протянул к ним руку.
- Ну-ка,   ну-ка! Да это же те самые часы фирмы Павла Буре, что я продал Митрофану Матвеевичу в день рождения у него младшего сына Ивана. Он купил их три года назад в честь новорождённого, ему на память. Других таких не найдёшь. Отличный новый механизм. Правда выглядят очень поношенными и старыми. Откуда они у вас? – Вот ведь незадача, что ему ответить? Не скажешь же  ему, что получил их в наследство от бабушки, которая приходится правнучкой Митрофану Матвеевичу и внучкой тому самому Ивану, на день рождения которого они были куплены.

Теперь Василий стал догадываться, почему часы нагрелись. Сказывается эффект пространственно временного парадокса континуума. Он читал о таком эффекте когда-то. Ведь именно эти часы находились совсем недалеко, всего в полутора-двух десятках километров от местонахождения оригинала. Один и тот же материальный объект, размещенный в одном и том же пространстве, но принадлежащий разному времени стремится объединиться сам с собою, преодолевая разрыв во времени. При этом может произойти выделение огромной энергии. Хорошо ещё, что я не поехал прямо к родственникам. Мог и сам пострадать, и вокруг могли погибнуть люди, подумал юноша.
- Митрофан Матвеевич переслал мне эти часы и разрешил попользоваться, пока Ванечка ещё маленький, - выкрутился из двусмысленной ситуации Василий, - да я вот не умею содержать такие вещи в должном порядке. Молод и неопытен. Простите!
- Бывает! Но вы молодой человек развиты не по годам. В рассуждениях своих много нас сегодня удивили. Так  что и эту науку быстро освоите. Не хотите ли сигару?
- Я не курю, но портсигар имею. – Захотелось похвастаться портсигаром. Он был действительно хорош. Серебряный, со сканью и украшен пятью по 10,5 милиметров в диаметре сверкающими алмазной огранкой фианитами. Выглядел он просто шикарно. Пришлось доставать портсигар.
- Да вы молодой человек настоящий богач! – Лицо Ивана Кузьмича напряглось, глазки заблестели. – Что же вы с собой в кармане целое состояние носите. Не боитесь?
- Это подарок от моих друзей, а сколько может стоить такая вещь?
- Я и оценить не могу. Если хотите, можем съездить к знакомому ювелиру. Он оценит. Хорошие у вас друзья, если делают такие подарки.
- Поедем. Мне самому интересно узнать настоящую цену этого портсигара.
Быстро собравшись, они отправились к ювелиру. Лавка ювелира находилась через три улицы в темноватом и тесном помещении. Пожилой еврей в шапочке и пенсне находился за прилавком. Встретил он их угодливой улыбкой.
- Что хотели приобрести уважаемые господа?
- Мы хотели оценить одну вещь, - ответил Иван Кузьмич.
- Где же вещь?
Когда Василий достал портсигар, у ювелира забегали глазки.
- Что мы имеем? Портсигар… Серебро 975 пробы, Скань, Работа неплохая, но ничего выдающегося… стал сбивать он цену. А вот камни, господа, нужно рассмотреть повнимательнее. Я сейчас принесу прибор и лампу поярче. – На несколько секунд он вышел за перегородку и вернулся с яркой керосиновой лампой и каким-то штативом, на котором висела конструкция из окуляров и линз. Покрутив перед прибором портсигар и так и этак, ювелир, наконец оторвался от прибора и задумчиво сказал.
- Камни по всей видимости - алмазы с бриллиантовой огранкой, которая сделана вполне профессионально…  Вроде настоящие. Размер около четырёх каратов каждый. Кто же такие камни в серебро оправляет? Можно же было и в золото оправить, или платину подобрать … Камни вполне приличной огранки и удивительной чистоты. Это всё стоит больше двадцати пяти тысяч рублей, да плюс 160 граммов серебра, да работа. Всё вместе стоит 25500 руб. Если захотите продать, то я вам дам за него 25300. Двести рублей за комиссию! Это последняя цена, только из уважения к Ивану Кузьмичу. Мы с ним давно друг друга знаем.

Ничего себе, он принял фиониты за настоящие алмазы, - подумал Василий, - но ведь фиониты и есть искусственно выращенные алмазы, только значительно дешевле. Они по оптическим свойствам и по твёрдости мало чем отличаются от настоящих природных. Или всё-таки отличаются? Как быть? В этом времени ошибка ювелира врядли откроется. Искусственные алмазы сумеют синтезировать лет через сто, а для меня - реальный шанс как-то устроиться в этом мире.
- Пока отложим разговор, но эта сделка вполне возможна в ближайшем будущем. Нужно посоветоваться, да и вам необходимо приготовить оговоренную сумму. Она ведь не маленькая. Какое время вам потребуется, чтобы приготовить деньги?
- Пожалуй, через пару часов можете зайти, - сказал ювелир с алчно блестящими глазами. Уж очень ему не хотелось упустить выгодный обмен.
 – По-видимому надеется на этой сделке заработать значительно больше, чем та сумма, которую назвал,- подумал Василий. Да и ладно, ведь он не знает, что алмазы искусственные.
- Благодарим. За сим разрешите откланяться, произнёс Василий Алексанрович с обалдевшим видом.
Они вышли. Иван Кузьмич шел молча и поглядывал на Василия уже явно с уважением и надеждой. В голове купца крутились какие-то планы в отношении его персоны.
- Вы молодой человек заходите к нам без церемоний. Мы всегда будем вам рады. А через пару часов Федька отвезёт вас к вашим родственникам.
Спустя два часа они с Федькой ехали по тихим улочкам Нежина на выезд из города. Василий напряжённо думал, где можно оставит на время часы. Их ни в коем случае нельзя было везти в Ичню. Это могло закончиться катастрофой. Ничего не приходило на ум, и он оглядывался в поисках вариантов решения проблемы. Наконец его взгляд упал на вывеску банка, который стоял далеко от дороги, ведущей в Ичню, но крюк был не очень велик.
- Федор, а не заехать ли нам в этот банк?
- Отчего же ваше благородие не заехать? Заедем. Он остановил коляску у входа, и Василий зашел внутрь.
За стойкой конторки сидел серьёзный мужчина. Он снисходительно взглянул на небогато одетого юношу и спросил:
- Чем могу служить?
- Хочу у вас арендовать ячейку в сейфе банка и положить на сохранение одну вещицу, для меня ценную, но большой материальной ценности не составляющую. - Василий схитрил, объявив о небольшой ценности определяемой на хранение вещи чтобы оплата была поменьше.
- Детские игры молодой человек? Впрочем, если в состоянии оплатить 1,5 рубля в месяц за хранение, то, пожалуй, поможем вам.
- Прекрасно! Мне большего и не требуется, - подумал он. Видимо ячейки в банке не пользуются спросом. Мало желающих в этом захолустном городке.
Но всё же он ошибался! Пользоваться банковской ячейкой ему предстояло не один год.
Со служащим банка они быстро подписали договор. Пригодилось его удостоверение послушника Знаменского монастыря. Часы положили в бронированный ящик.

Времени впереди ещё было много и, поэтому, Василий решил по дороге заехать к ювелиру. Там обменял свой портсигар на оговоренную ранее сумму денег,  и они поехали дальше. Фёдор уверенно гнал лошадей и через полтора часа экипаж подъезжал к усадьбе Рожалиных. Оказалось, что они живут не в самой Ичне, а в усадьбе небольшого имения на берегу речки в пятнадцати километрах от городишка.
Остановившаяся лошадь нетерпеливо косила на Василия глазом. Что делать? Откладывать визит к  своим прапрадеду и прапрабабке дальше было нельзя. Пришлось вылезти из коляски и отпустить Фёдора. Тот лихо щёлкнул кнутом, круто развернул экипаж и покатил домой… Василий Александрович остался стоять у дороги не зная, что ему делать. Как он представится, что скажет? Ведь, пожалуй, упекут в сумасшедший дом, если скажет правду. Но врать уже было невмоготу.

В это время из дома вышел маленький светловолосый и  голубоглазый мальчик вместе с мамой. Он на мгновение притормозил, а потом побежал к Василию с радостными воплями. Маленький Ваня подбежав, схватил его за руку и что-то забормотал на своём детском наречии. Это было удивительно, но он в нём признал близкого, родного ему человека. Дети не ко всем идут без опаски. Мама остановилась, повернулась в его сторону, и Василий чуть не споткнулся от неожиданности. Перед ним стояла ещё достаточно молодая стройная, хотя и немного располневшая женщина очень похожая на его покойную бабушку Шуру, Александру Ивановну Рожалину, такую, какой её Василий запомнил ещё в молодости. На вид ей было лет сорок с небольшим. Сходство было поразительное. Сомнений не было – это была его прапрабабушка Дарья Семёновна Рожалина.  Она вопросительно посмотрела на Василия и, не дождавшись объяснений, спросила:
- Вы к нам? – У него пересохло во рту. Язык отказывался повиноваться. Он еле выдавил из себя:
- К вам! - И добавил шепотом, - Если не прогоните.
Тем временем младший Рожалин теребил Василия за полы пиджака и тянул в сторону мамы.
- Что-то мне ваше лицо знакомо. Не припомню - чей вы. Проходите молодой человек в дом, приветливо говорила Дарья Семёновна.

    Они вошли в полутемную, после яркого солнечного света, удобную прихожую. Холл был небольшой. Вышла прислуга, полноватая девка с доброй улыбкой. Поклонилась. Дарья Семёновна дала ей распоряжения. Та стала суетиться на кухне, а они прошли в следующую комнату, где в домашнем халате за массивным письменным столом восседал хозяин дома. Когда Василий его увидел, то появился ещё один повод для удивления. Перед ним сидел мужчина лет около пятидесяти с чертами лица похожими на него, Василия.

    Василий Александрович не был похож ни на кого из своих ближайших родственников. Теперь эта загадка была разрешена. По бабушкиной линии он не видел ни одного представителя фамилии Рожалиных мужского пола. У бабушки Александры Ивановны было много сестер, а брат был только один, да и тот погиб во время Великой Отечественной войны. Было ещё два брата, но они умерли в раннем детстве. Время было такое: война, революция. Поэтому Василий их ни разу не видел. Даже фотографий не сохранилось. По отцовой линии тоже не было сходства ни с кем из родственников. Оказывается вот на кого по мужской линии он был похож. Почти тот же рост, Василий был немного выше. То же самое сложение, те же черты лица. Естественно со скидкой на разницу в возрасте. Сходство было явное и неоспоримое.

    Митрофан Матвеевич вопросительно посмотрел в его сторону. Василий назвал своё имя. Фамилию бабушки пока не называл.
- Вот приехал по важному для меня, а может быть и для вас делу.
- Какое же у вас дело?
- Я разыскиваю свою родню. Можно сказать, что мы с вами родственники. - Митрофан Матвеевич встал и подошёл к Василию. Внимательно окинул взглядом.  Тут Дарья Семёновна воскликнула:
- Митрофанушка, подойди-ка с нашим гостем к большому зеркалу и взгляни на вас стоящих рядом. – Василий со своим прапрадедом подошли и стали пред зеркалом. Сходство было поразительным. То что они родня не вызывало сомнений. Митрофан Матвеевич задумчиво взирал на него, мучительно перебирая в памяти своих родственников. Наконец не выдержав, он предложил Василию сесть и попросил объяснить, чей он сын. И тут Василий ляпнул:
- Ваш, Митрофан Матвеевич. – Дарья Семёновна побледнела как полотно и тихо сползла на подвернувшийся рядом стул.
- Как? Что это, Митрофанушка? Тихо прошептала она побелевшими губами.
- Да  успокойтесь, Дарья Семёновна! Митрофан Матвеевич перед вами тут ни в чём не виноват! Он вам верен и греха измены вам, о котором вы подумали, не совершал, - заторопился успокоить несчастную женщину Василий. - Всё гораздо проще но, в то же время, значительно сложней чем вы думаете. Если я вам доложу всё как есть,  вы скажете, что это невероятно и не поверите мне. Давайте я вам кое-что покажу, а вы потом зададите мне интересующие вас вопросы. 

  Василий Александрович достал мобильный телефон и включил его. Батарейка пока разрядилась только до половины. Вид засветившегося экрана заставил его родственников вздрогнуть. Оба перекрестились. Такого чуда в этом веке пока ещё ни кто не видел. Наконец любопытство победило страх и оба  с интересом стали рассматривать изображение. Василий  листал на сенсорном дисплее фотографии своей бабушки, её сестёр, своих детей и внуков. Митрофан Матвеевич с интересом рассматривал лица потомков и убеждался, что в их чертах много родного. Это узнавание поражало его. Но недоверие и тревога набегали на его лицо снова и снова.
    Потом Василий стал показывать изображения машин и домов родного ему времени. Люди на улицах были одеты странно для глаза жителя 19 века. Митрофан Матвеевич и Дарья Семёновна удивлённо рассматривали эти картинки.  Особенно их поразили изображения летательных аппаратов и длина женских платьев и юбок. Наконец Митрофан Матвеевич оторвался от экрана и спросил:
- что всё это значит? Где это находится и что это за волшебное зеркало? Вы молодой человек фокусник и мистификатор, или вы используете животный магнетизм, чтобы внушить нам то, чего нет на самом деле?
- Ни то, ни другое, ни третье. Это «волшебное зеркало» изобретение грядущего времени. То, что вы видите на экране - цветные фотографии. Ведь вы знаете, что такое фотография? Она уже существует. Поразивший вас волшебный аппарат имеет своё основное назначение не для фотографирования, а для связи, да и не волшебный он вовсе. Его устройство основано на научных открытиях и технических достижениях будущих веков. Если бы у кого-то сейчас здесь был такой же аппарат, мы могли бы установить с ним связь и поговорить.

    Этот прибор называется беспроводной телефон. Телеграф, передающий сигналы по проводам, ведь уже существует? Уже ведутся работы над созданием беспроводной связи.  Такой телефон ещё в просторечии у нас иногда называют жаргонным словом «мобильник» потому, что его можно мобильно, т.е. в движении использовать для экстренной связи. Телефон совмещает несколько функций – в том числе позволяет фотографировать, а фотографии показывает на экране. Другими словами я из другого времени, из будущего. Точнее – я ваш праправнук. Я внук дочери вашего малолетнего сына Ивана Митрофановича Рожалина…
- !!!...??? – Последовала длинная пауза. Немая сцена.  Все сидели и смотрели на Василия как на сумасшедшего. Если бы не явное внешнее сходство с хозяином его уже давно бы вытолкали за дверь, как опасного афериста. Даже бы мобильник не помог.
Наконец первой пришла в себя Дарья Семёновна:
- Расскажите, что вы знаете о нас и о Ванечке.
- Бабушка рассказывала о том, - начал говорить Василий, - что Митрофан Матвеевич пел в церкви и исполнял обязанности псаломщика в Неданчичах. Это правда, сообщила Дарья Семёновна. Там имение у моих родителей. Мы верующие православные люди и часто бываем в храме. Участвовать в службе для нас радость и внутренняя потребность. Тем более у Митрофанушки прекрасный голос и слух.
 
  Василий продолжил - Вы оба прожили долгую жизнь и умерли с разницей в три дня. Это, в нашем времени, произойдёт на Пасху. Года я точно не знаю. Митрофан Матвеевич прожил 103 года, а вы Дарья Семёновна прожили 100 лет. Иван Митрофанович, ваш младший сын, должен жениться на девице Пелагее Семёновне Осьмаковой из дворян и в 20-х годах следующего столетия станет священником. У них родится 10 детей. Двое мальчиков умрут в младенчестве. Остальные дети все вырастут и станут взрослыми, но их жизнь будет протекать в очень сложный исторический период.

В стране будет страшная смута. Её предвестниками в эти дни являются многие тайные кружки и организации, активно ведущие свою разрушительную деятельность уже сейчас. Они приведут страну на грань гибели. Произойдут покушения на императора, его семью и близких родственников. Будет отменена частная собственность. Произойдут две мировые войны. В России разразится братоубийственная гражданская война. Погибнут десятки миллионов людей, но страна выстоит. Произойдут гонения на Церковь и верующих. В стране будет установлена атеистическая идеология. Будут требовать отречься от Бога. Верующим будут закрыты дороги во все сколько-нибудь значимые профессии. На них будут смотреть или как на безумцев, или как на врагов  и корыстных проходимцев, обманщиков. Ни политик, ни чиновник, ни военный, ни учёный, ни врач, ни учитель не мог быть верующим. 
Моя бабушка Александра Ивановна Рожалина станет женой священника. Проживёт 84 года и умрёт в нашем доме на руках у своей дочери, моей мамы.… Отец моей мамы, который тоже был священником, отсидел пять лет в заключении и потом ещё некоторое время был в ссылке. Его брат, тоже священник, отсидел дважды: пять, а потом ещё десять лет за веру. Только то, что выйдя замуж, мама сменила фамилию, а потом сменила место жительства, удалось скрыть в тайне цепочку родства по линии дворянства и священнического служения и мне без препятствий удалось получить высшее образование. К концу двадцатого века антирелигиозные гонения прекратились.
  Всего не расскажешь, а о некоторых вещах и рассказывать не следует, так как никто из здравомыслящих людей просто не поверит в возможность того, что было на самом деле. Для вас же, многое знать из того, что будет тоже не полезно. Я бы просто поберёг ваши нервы и ваше сердце.  Мне же безопаснее промолчать, иначе сочтут за лжеца или безумца. Можно из ближайших исторических событий рассказать лишь кое-что, например то, что в апреле следующего года Россия вступит в войну с Турцией. Кстати, одержит убедительную победу, но результатами своей победы не сможет воспользоваться в полной мере. Этому помешают происки старых «заклятых друзей» из Европы. Особенно постараются правительства англичан и немцев. Им всегда Россия была поперёк горла.

Оба его предка сидели притихшими. Недоверие уже не так явно было написано на их лицах, но ещё присутствовало.
- Как же вы, молодой человек, со всем этим в себе можете жить? Как ваши знания не гнетут вас?
- Ещё как гнетут, но для меня это всё составляет прошлое, а для вас – это будущее. Жуткое, катастрофическое. Для вас с этим жить было бы невозможно, если бы не то, что я вам могу подать надежду на, пусть далёкий, пусть не безболезненный, но всё же положительный исход. Именно это моё послезнание о том, что всё закончится более или мене благополучно для нас и наших родственников и победой Российского государства, утешает. Эта победа будет страшной, по своей цене, по рекам крови, по разрушениям, но всё-таки эта победа наступит. Многие сонмы новомучеников прославит Господь и явит в Своей Святой Церкви после грядущих испытаний. Кто-то не устоит, сломается, смалодушничает, сподличает, но многие в этом мраке и огне сумеют обрести личную свободу. Обретут именно ПОДЛИННУЮ свободу, которая заключается в том, чтобы жить по правде и любви. Дух народный укрепится Духом Божьим, как в огне очищается драгоценное золото от всего нечистого, наносного. Многие люди, после искушений и падений, получат осознание высших смыслов. Ведь ценность чего–то мы познаём только тогда, когда это что-то теряем.

Повисла долгая пауза и навалилась тягостная тишина. Где-то капала вода, было слышно чьё-то дыхание. Василий сидел неподвижно, только смотрел на застывшие фигуры родственников. Он боялся добавить ещё хоть слово. Его могут не понять и не принять несколько высокопарную речь. Но иначе он сказать не мог. В его сердце наболело. Нахлынули картины его собственной жизни и многое из того, что он помнил по рассказам бабушки, отца, матери. Вспомнилось то, как его дед, священник, отсидевший в Соловецком лагере, а потом еще и получивший несколько лет ссылки, виновато отводил глаза и не соглашался ни за что, рассказывать что-либо о лагере и его в нём пребывании. Вспоминалось и то, как люди, помнили его деда долгие годы уже после его смерти в том месте, где он служил. В памяти были живы их благодарные и добрые слова, когда эти люди произносили имя своего батюшки. Всё это вдруг пронеслось и встало перед ним, а пока Василий Александрович, задумавшись, молчал.

Молчали и его родственники.  Прапрадед и прапрабабка  молча сидели в сумраке тихой уютной комнаты и их взоры были опрокинуты куда-то внутрь себя. Их ум витал где-то в другом времени, перед глазами проносились картины порождённые  воображением и навеянные словами Василия Александровича. На них тоже накатила тяжелая волна предчувствий и тревог. Василий первым вышел из этого тягостного молчания. Он правильно оценил ситуацию и решил, что пора разрядить обстановку.
- Кстати, Митрофан Матвеевич, а который час? Прапрадед достал карманные часы точно такие же, как те, что Василий оставил в сейфе банка.
- Вот именно эти часы мне достались в наследство, или на память (как хотите) от моей бабушки, - оживился Василий. Я их привёз с собой. Вы можете их увидеть. Они не такие новые как эти. Все-таки им почти 150 лет.
Митрофан Матвеевич встрепенулся:
- Покажите их, и этого будет достаточно.
- Но не всё так просто. Вы обратили внимание на то, что ваши часы немного странно себя ведут? Сегодня они не такие как были вчера.
- Да, они почему-то нагрелись и вроде дрожат.
- Если бы я привёз свой экземпляр сюда, то мог произойти маленький, а может быть даже большой, взрыв, или катаклизм вроде урагана или огненного смерча. Ведь по сути это одна и та же вещь, но разделённая во времени, - стал объяснять Василий Александрович.

 - Тут нужно сказать несколько слов о, пока мало изученных, законах физики пространства и времени, - продолжил Василий. Время это атрибут нашего материального (а может быть и не только материального, но и духовного) мира. Материя есть частное проявление энергии. Время также энергетически проявляет себя в материальных объектах и в пространстве. Есть взаимосвязь массы вещества, времени и энергии. Как они связаны между собой и в какой зависимости, пока никакие формулы описать не могут. Учёные пока не нашли способ это сформулировать, а я - подавно. Приблизительно описать можно так: если две точки в пространстве, принадлежащие одному  и тому же материальному объекту, но разнесённые во времени совместятся, то может высвободиться энергия, пропорциональная соотношению их массе и разнице во времени. Пока наука это просчитать не может, но на практике вы это уже ощущаете по состоянию ваших часов.
    Однако, исходя из рассуждений о связи между двумя проекциями одного и того же предмета в пространстве и времени, мы можем предположить, что если на вашем экземпляре часов вы поставите какой-либо значок, то на моём экземпляре этот значок тоже должен отобразиться. Давайте проведём эксперимент.  Я не должен знать, что это за значок. Мой экземпляр часов находится в бронированной ячейке банка в Нежине. Я всё время буду с вами. Вы нанесёте задуманный вами значок на свой экземпляр часов. Мы оставим ваши часы дома под наблюдением Дарьи Семёновны, а затем поедем и проверим часы в банке. Если значок будет присутствовать и на тех часах, то значит это те же самые часы и есть. Приближать их друг к другу нельзя. Это опасно. Согласны?
- Согласен! Подумав, ответил Митрофан Матвеевич. Ну а сегодня уже поздно что-либо предпринимать. Скоро стемнеет окончательно. Милости прошу к столу. Мы и так запозднились. Глаша давно уже накрыла в столовой.


Глава 3.

    На другой день Василия разбудил горластый петух. Он старался так, как будто хотел выслужиться перед хозяйкой, которая давно звенела ключами и о чём-то переговаривалась с прислугой Глашей. Быстро одевшись и совершив утренние водные процедуры, Василий Александрович вышел во двор. Противный петух нагло смотрел на него с забора и орал как потерпевший, куры на заднем дворе разгуливали с важным видом. Солнце только начало подниматься над горизонтом и струило свои ласковые лучи на просыпающийся деревенский мир. Хорошо-то как, Господи! Так бы и стоял, раскинув руки, вдыхая свежий насыщенный запахами воздух.

Тем не менее время не ждёт, нужно выполнить задуманное. План вчера был составлен и утверждён. Наскоро позавтракав, они вместе с Митрофаном Матвеевичем отправились в Нежин. Перед отъездом прапрадед уединился с Дарьей Семёновной у себя в кабинете и недолго «поколдовал» над часами. Теперь сидел в старенькой коляске с загадочным видом и сам управлял лошадью. Дорога петляла между пологими холмами, пылила, и вот, вывернула на берег небольшой речки. От воды потянуло сыростью. Плеснула рыбина. Наверное, здесь неплохая рыбалка. Над тёплой водой носились стрекозы с прозрачными голубыми и зелёными крыльями. До путников доносился густой аромат воды и трав. Нужно будет уговорить прапрадеда посидеть зорьку с удочками, - подумал Василий.

  Впереди показался лесочек. Вчера настолько был озабочен предстоящей встречей с родичами, что не замечал этих красот. Захотелось это всё запечатлеть. К сожалению, краски остались в усадьбе. Василий вытащил из кармана блокнот и карандаш и стал делать быстрые зарисовки.
Вот корявое дерево, нависшее над водой, рядом тёмный силуэт кустов. Перед деревом лежит живописный валун. Быстрые росчерки карандаша выстраивают в белом пространстве блокнотного листа точные, сочные, можно сказать «живые» линии, отображающие строение, форму и силуэты предметов.
Вот извилистая лента дороги, бегущая по холмам. На горизонте лёгким флёром в потоках воздуха струится масса перелеска, а вон там группа отдельно стоящих берёзок. Они объединились между собой в стройном, сложном движении и  ритме поз, как в каком-то танце. И эти зрительные образы ложатся на белые листы бумаги.
А вот Митрофан Матвеевич, нахохлившись, сидит на облучке коляски, устремив взгляд на дорогу. В руках вожжи, локти оперлись в колени поджатых ног и он тоже запечатлён в блокноте Василия. Всё это ложится на бумагу точными быстрыми движениями опытного рисовальщика.

Прапрадед с любопытством следит за работой Василия Александровича, удивлённо хмыкает и качает головой. Ай да праправнук! Молодец, красиво получается. Наконец, они въехали в Нежин. Быстро нашли банк. Их встретил за конторкой всё тот же серьёзный мужчина, с которым Василий договаривался о хранении часов. Теперь он провёл их в хранилище банка к сейфу. Когда они с Митрофаном Матвеевичем открывали бронированную ячейку, у Василия дрожали руки: а вдруг ничего не получилось. Митрофан Матвеевич достал часы, повертел перед глазами, узнавая, осмотрел, удивлённо поцокал языком и отрыл заднюю крышечку. Со щелчком откинувшейся крышки открылась поверхность внутреннего корпуса, где находилось отверстие для ключика, которым заводили пружину. Там у самой печати с пробой серебра они увидели начерченный иголкой тоненький крестик размером миллиметра три – не больше. Василий облегчённо вздохнул. Этого знака на часах ещё вчера не было. Митрофан Матвеевич обернулся к нему с улыбкой на лице.
- Всё подтвердилось. Слава Богу, а то я уж думал, ты меня разыгрываешь. Не хотелось в тебе обмануться. Я рад, что ты на самом деле мой родственник, мой праправнук. Теперь все сомнения исчезли прочь.  До последнего момента не мог окончательно поверить твоим словам. Это настолько невероятно и удивительно – голова кругом идёт…. Не обижайся на меня, что сразу не поверил.
- Да я и сам бы не поверил. Боялся к вам идти. Теперь нужно часы пока оставить здесь. Потом, когда буду уезжать – заберу с собой.
Они вышли и сели на скамейку под раскидистым деревом.
- Что ты собираешься теперь делать? Чем мы можем тебе помочь? - Спросил он у праправнука. - В глазах исчезли льдинки настороженности и недоверия. Теперь на Василия смотрел внимательный и заботливый родственник. Было впечатление, что они знают друг друга сто лет. Вернее - сто пятьдесят.
- Нужно выправить какие-то документы, чтобы можно было учиться, как-то жить, кем-то быть. Ведь на сегодняшний день я никто, и звать меня никак - нелегал.
- Как ты это себе представляешь?
- Идеально было бы, если бы вы меня усыновили. – Прапрадед надолго задумался.
- У нас кроме Вани есть ещё четверо детей. Самому старшему сейчас 21 год. Он учится в университете в Киеве. Будет медиком, как и его дед, мой отец. Второй сын умер пять лет назад. Ему сейчас было бы как раз 18, ты по внешнему виду его ровесник. Две дочери:  Девочки пятнадцати и двенадцати лет сейчас учатся в гимназии. Пока лето, они в гостях у родственников в Петербурге. Ещё один сын, которому сейчас было бы девять, умер в возрасте 3-х лет от горячки. Ещё одна дочь шести лет вместе с Ваней живёт с нами. Все дети рождались с разницей в возрасте в три года. – Василий улыбнулся:
- Эта традиция  разницы возраста в три года сохраняется у ваших внуков и правнуков вплоть до меня и моих детей. Во всех семьях ваших потомков дети рождались тоже через три года. Посидели, помолчали. - Я вам ещё не сказал о том, что в своём времени я уже далеко не юноша. Мне там уже исполнилось семьдесят лет. Скоро должно было исполниться семьдесят один.- Прапрадед удивлённо взглянул на Василия.
- Всё то, что ты говоришь не просто невероятно. Я бы сказал, что этого просто не может быть никогда, если бы не то, что я только что сам увидел своими глазами…. Ведь тот значок, начерчен моей собственной рукой на часах, которых я даже в руках не держал….   
    Давай попробуем объявить тебя моим вторым сыном, который чудом остался жив. Мы, якобы, не надеялись на твоё выздоровление, жаловались знакомым. Кто-то слышал об этом, кто-то что-то сказал и из-за этого пошел слух, что ты умер, а ты остался жив. На самом деле наш сын умер, когда мы были в гостях у родственников в другой губернии. Это случилось в позапрошлом году, т.е. недавно. Внешне ты имеешь удивительное сходство с ним и со мной. Его мало кто помнит в лицо, т.к. он вёл затворнический образ жизни и мало с кем общался. Был очень религиозен.  Даже учился дома. Нанимали учителя. Он готовился к монашеской жизни. Часто подолгу жил в монастыре. Ни кто из местных наших знакомых не видел его мёртвым. Все хлопоты по погребению мы совершили там. Скажем теперь, что когда ты, был при смерти, мы увезли тебя в Курск в Коренную Пустынь и там ты чудесным образом поправился. Ты стал послушником Курского Знаменского монастыря в благодарность за исцеление. Год в молитвах благодарил Бога. Документ от владыки у тебя есть. Теперь же приехал к нам, и мы решили выправить документы, так как тебе исполнилось восемнадцать лет и теперь тебе нужно выбирать дальнейший жизненный путь, строить свою будущую карьеру.

  Поедем прямо сейчас в храм. В церковной книге есть запись о его рождении. Там  мы младенца и крестили. Записи о его кончине там нет. Придётся упросить батюшку, чтобы он нам выдал нужную  выписку из этой книги.
Они сели в коляску и поехали на другой конец городка к дому,  где жил священник отец Феофан. Батюшка их выслушал внимательно. Он долго переспрашивал, почему это ребёнок был отправлен за почти пятьсот вёрст на лечение, неужели ближе святыни не нашлось. Вон Киев гораздо ближе. Да почему вовремя не известили о его выздоровлении. Ему долго объясняли и оправдывались. Просили прощения, каялись. На батюшку очень благоприятное впечатление произвёл документ за подписью владыки Сергия.
    Наконец отец Феофан всё выяснил, был удовлетворён их оправданиями и, наконец,  они отправились в храм. Батюшка выписал им необходимые бумаги. К великому удивлению имя настоящего сына Митрофана Матвеевича и Василия совпали. Теперь он имел метрическую выписку на имя Василия Митрофановича Рожалина.
К ночи они уже были дома, в усадьбе и всё рассказали Дарье Семёновне. Добрая женщина расплакалась и обняла Василия как вновь обретённого сына. Дальше был вечер за чаем и обмен семейными историями с обеих сторон.

Василию пришлось рассказывать свою историю попадания в это время. Особенно внимательно слушали рассказ Василия о том, как он после грозы направился писать этюды в роще у пруда и  провалился во времени на сто пятьдесят лет в прошлое. О том, как он помолодел и стал выглядеть как восемнадцатилетний юноша. Рассуждали о роще, где росли тысячелетние дубы, о зелёном тумане и темпоральных вратах, о Знаменской роще, о промысле Божьем и Его Святой воле. Потом содержание разговора плавно перетекло на обычные житейские темы. Вся семья ещё долго сидела при свете керосиновой лампы и беседовала о деталях жизни родственников, о ценах на продукты, о модах в мужской одежде, о принятых нормах поведения в обществе. Говорили о многом, и о том, чего и пересказать невозможно.  Разговор был  длинный и затянулся заполночь.

Рано утром на рассвете Василий и Митрофан Матвеевич отправились на рыбалку.  У прадеда имелись рыболовные снасти. Их приготовили ещё с вечера. Дарья Семёновна вместе с поварихой заботливо собрали им корзинку с пирогами и с домашней колбаской. Заботливые женщины положили туда всё, что нужно для ухи. Прадед захватил бутылочку домашней наливочки и рыбаки пешком двинулись к реке. Идти пришлось через заливной луг. Трава была по колено и одежда вместе с обувью моментально намокли от обильной росы. Наконец они спустились к воде. Митрофан Матвеевич обещал, что клёв на этом месте будет отменный.

 Устроились на складных стульях с комфортом, закинули удочки и стали ждать. Конечно, ни о каких безинерционных катушках здесь не знали. Зато крючки были просто произведение искусства. О таких изделиях, в наше время конвейерного производства и ширпотреба, можно было только помечтать. Василий спросил у деда, не у ювелира ли он их заказывал. Оказывается, что у деревенского кузнеца. Да уж! Умелец, ни чего не скажешь. В качестве лески использовалась тонкая скрученная шелковая нить. Василий даже засомневался в надежности лески. Вскоре он убедился, что леска крепкая. И выдерживает судака килограмма в два с половиной. Поплавок его удочки мерно покачивался на воде. Солнце уже поднялось над горизонтом и стало пригревать. Стрекозы  вились над водой.  Тихий ветерок пробегал по верхушкам прибрежной осоки. Тени от ракит колыхались у ног замерших рыбаков. На небе не было ни облачка.   То там, то здесь всплёскивали разыгравшиеся хищные жерехи. У берега в прозрачной воде виднелись смутные силуэты стаек мелких рыбёшек. Наконец поплавок дёрнулся и пошел влево. Василий, чуть отпустив, подсёк и тут же леска натянулась. Попался довольно крупный судак, и его пришлось вытаскивать с помощью прадеда. Без  вовремя подставленного сачка рыба могла бы уйти. Лиха беда начало. К полудню оба рыбака были с прекрасным уловом. Рыбы в маленькой речушке было не в пример больше, чем в двадцать первом веке.

Сваренная на костре уха, дополненная свежим домашним хлебом и пирожками, домашними колбасками и прекраснейшей вишнёвой наливочкой сделали своё дело. Остававшиеся где то в глубине души барьеры недопонимания и психологической защиты были разрушены полностью. Теперь на берегу речки у костра сидели самые близкие родственники. Вели задушевные беседы, шутили, рассказывали друг другу случаи из жизни. Даже пели песни, которых, как оказалось, знали немало, а некоторые пели вместе дуэтом. Многие песни Василий знал от бабушки. Она любила петь и обладала в этом не малым талантом. Голоса у обоих были очень хорошие и слух отменный. У Василия был звучный приятный баритон, а  Митрофан Матвеевич исполнял теноровую партию, хотя и у него был баритон, но диапазон позволял вытянуть за тенора.. Одним словом они подружились и теперь прониклись искренней отцовской и сыновней любовью.

****
На другой день Василий со своим названным отцом отправились в губернский город Чернигов для выправления документов. Там пришлось пробыть несколько дней. Зато они выправили паспорт Василию. Кроме того оформили прошение в сенат о внесении имени и прочих данных в родословную книгу губернского дворянского собрания. Приобрели много прочих бумажек, без которых в этом обществе никак нельзя жить, учится, вступать в права собственности, приобретать и продавать имущество, жениться и создавать семью и иметь потомство, не ущемлённое в правах. Потратили около двух с половиной сотен рублей, причём не только на дорогу, проживание и питание, но и на мелкие взятки. Ведь хотелось побыстрее, чтобы расположить к себе чиновников. Пришлось ехать даже в Киев, чтобы найти некоторых важных господ. И всё это сумели сделать на своей старенькой коляске и благодаря спокойной и надёжной лошадке, которую отблагодарили вкусной едой и заботливым уходом. Если бы не свой транспорт, ничего бы они не успели сделать в такие сжатые сроки.

Там, в Киеве и потом, по дороге домой,  им пришлось познакомиться с несколькими интересными людьми, и это сыграло существенную роль в дальнейшей жизни Василия. Прежде всего он встретился с местными художниками. Это произошло, когда устав душой и телом от всей этой бумажной суеты, Василий решил отдохнуть и вышел из гостиницы прогуляться альбомом. Дело было уже к вечеру. Старый зелёный город был полон интересных, живописных уголков и Василий Александрович остановился для того чтобы сделать несколько зарисовок.   Незаметно сзади к нему подошел мужчина в широкополой шляпе и стал наблюдать за его работой. Дождавшись, когда Василий закончил очередную зарисовку угольным карандашом, он вежливо поздоровался и попросил показать ему его рисунки. Долго и внимательно рассматривал их, а затем спросил:
- У кого вы учились молодой человек?
- Врядли вам знакомо его имя. – Ответил Василий. Мой учитель мало известен. Он из Курска.
- Тем не менее, у вас есть признаки неплохой школы. Правда требуется много работы, чтобы эта школа дала свой результат. Я бы даже подумал, что в  Ваших работах чувствуется методика Чистякова. Ваш учитель не ученик ли Павла Петровича? Чувствуется его влияние. Вам определённо надо учиться. – Знал бы он, что меня действительно учили педагоги по методике, разработанной на основе педагогического опыта Павла Петровича Чистякова, - подумал Василий.
- Как видите. Выполняю рекомендации моего учителя: «Ни дня без линии», как говорил греческий художник Апеллес. Правда, материалы на исходе. Не подскажете ли где можно купить кисти, краски и прочее?
- Отчего же, пойдёмте в лавку для художников - покажу. У вас действительно был неплохой учитель. Ему известно имя древнего греческого художника и его знаменитое высказывание, которое положено в основу методики обучения в Императорской Академии художеств. В последние годы Павел Петрович Чистяков много сделал для воспитания молодых художников. Эти сведения ваш учитель мог получить только в том случае, если сам получил хорошее художественное образование. Апеллес, со слов Плиния, старался практиковать графическое искусство, не пропуская ни дня. Вы, я вижу, следуете ему буквально и это правильно.
Меня зовут Алексей Петрович, а вас как?
- Василий Рожалин.
- Что-то мне везёт последнее время на открытие молодых способных художников. Недавно познакомился ещё с одним молодым человеком по имени  Валентин. Правда, он моложе вас, но удивительно талантлив. Он рекомендован Ильёй Ефимовичем Репиным для обучения в рисовальной школе Мурашко в Киеве. Неделю назад заезжал к одному моему знакомому Василию Ивановичу Немчинову в его имение, в Ахтырку. Там и познакомился с рисунками Валентина Серова – очень способный юноша. – Василий удивлённо поглядел на собеседника. Его брови взметнулись вверх. Он весь обратился в слух, ведь речь идёт о Валентине Александровиче Серове. Это был любимый художник Василия. Вот это имена! 

 Они неспешно пошли по улице, рассуждая об искусстве, вспоминая рекомендации разных известных художников и школ. Так они дошли до лавки, где можно было купить разные материалы и принадлежности для живописи и рисунка. Первое на что Василий обратил внимание - это были прекрасные кисти. Щетина ручной подборки и вязки, замечательные кисти ушного волоса, колонок и белка – всё было в большом разнообразии размеров и цен. Он подобрал себе всего понемногу. По старой привычке набрал масляных и акварельных красок, купил и акварельной бумаги. Глаза разбегались. Хотелось купить и того и другого. Всё было довольно дорого, и всё же Василий покупал ещё и ещё. Хорошо, что в деньгах, благодаря прапрадеду, Василий пока не нуждался и имел возможность прикупить нужные материалы. Его новый знакомый стоял в стороне и с улыбкой наблюдал за Василием
- Теперь я вижу, что не ошибся в вас, - сказал Алексей Петрович. Пойдёмте, познакомлю с моим другом, ещё одним молодым художником.
Они вышли из лавки и через несколько домов свернули в тихую улочку. Скоро подошли к старому двухэтажному дому и, поднявшись на второй этаж, вошли в мастерскую художника. Там совсем молодой парень, лет двадцати, стоял перед мольбертом, на котором находилось большое полотно. Когда они зашли, молодой человек накинул на свою картину покрывало. Обычно художники не любят, чтобы кто-то видел их незаконченные работы. Это было понятно Василию. Так поступали многие его знакомые. Рождение новой картины – таинство. Оно не терпит лишних свидетелей. 
- Знакомьтесь: Иван Фёдорович Селезнёв, - представил хозяин мастерской юношу Василию. - Обучается в Императорской Академии художеств в Санкт-Петербурге. Здесь на летних каникулах. Просил дать ему возможность поработать в моей мастерской. А это Василий Митрофанович Рожалин, очень способный молодой человек.
    Они разговорились о учёбе в Академии художеств, о условиях поступления и учёбы, о преподавателях. Иван Селезнёв в этом году был удостоен двух малых серебряных медалей за свои работы. Он обучался в мастерской Павла Петровича Чистякова.

 Василий Александрович слушал и слушал. Наконец Иван попросил Василия показать ему свои зарисовки. Посмотрев на них, он предложил ему сделать на довольно большом картоне  погрудную портретную зарисовку с Алексея Петровича, как испытание уровня его подготовки.  Василий согласился. Алексей Петрович присел на приготовленный стул натурщика и они, вдвоём с Иваном Селезнёвым, начали его рисовать. Василий вытащил из кармана свой любимый угольный карандаш «Ретушь»,  попросил у Алексея Петровича немного рисовального угля, несколько кусочков мела и работа пошла. Сколько они трудились, ему было трудно сказать. Всё завертелось с такой скоростью что, казалось, время остановилось. Часа два, а может три пролетели как один миг. Когда Алексей Петрович встал и объявил о конце сеанса, Василий Александрович с Иваном пережили чувство огорчения. Не хватало, казалось, ещё получаса или может быть минут двадцати. Хотелось где-то добавить, что-то исправить, однако пришлось отставить незавершенные работы и сделали просмотр.

Конечно, портрет Василия уступал работе Ивана Селезнёва, но Василию за свою работу не было стыдно. В портретной зарисовке было что-то такое, что заставляло остановить на ней оценивающий взгляд. Главное, что там был характер. Да и технически его работа была на достойной высоте. Общая масса светотени легко и пластично выстраивала объёмы головы,  шеи, мелкие детали лица вписывались в общий объём и грамотно выстраивали общую массу портрета. Широкими прозрачными мазками тона легко выстраивались локоны волос и общий объём причёски плавно уходил  в воздушную дымку фона вокруг головы. Четкие и точные световые мазки выстраивали формы лба, носа и подбородка. Особенно изящно и тонко лепилась форма освещённого ближайшего к зрителю глаза, скулы и они очень живо читались на лице. Второй глаз весьма точно располагался в пространстве и тонко уходил в прозрачную тень, не вываливаясь и не споря с первым, ближним к зрителю. Оба глаза смотрели ровно и задумчиво. Общее выражение лица портретируемого было одухотворённым и живым.  Получился достаточно технически грамотный и в то же время творческий портрет-зарисовка. Василию Александровичу было за него не стыдно. Оба художника его похвалили, но нашли и множество недочётов и промахов, как технического, так и композиционного плана, о чём тут же ему и сообщили.

Обсуждение велось долго. Оба художника дали много полезных и дельных советов относительно выбранного ракурса, учёта особенностей света, технических приёмов выявления  деталей с учётом цельного силуэта. Василий с благодарностью выслушал всё и вынес немало полезного для себя. Пообещал поддерживать дальнейшую связь, а художники со своей стороны обещали ему дать рекомендации и свести с нужными людьми, чтобы Василий мог продолжить своё художественное образование. Расстались они друзьями.

На улице уже стемнело. Когда Василий Александрович добрался до гостиницы, его встретил встревоженный Митрофан Матвеевич.
- Васенька, разве можно так заставлять меня волноваться. Чужой город, мало ли что могло случиться.
Василий уже привык к ласковой форме обращения к нему прапрадеда и она его ни сколько не коробила. Приятно было, что его приняли в круг ближайших родственников. Ласковое внимательное отношение его трогало. Ему на самом деле стало стыдно за причинённое им беспокойство и он извинился. Василий кратко пересказал Митрофану Матвеевичу обстоятельства знакомства с местными художниками. Поговорив ещё немного, оба отправились спать. Наутро, наскоро позавтракав, оба родственника отправились домой. Теперь Василий Александрович был полноправным гражданином Российской империи, подданным его императорского величества, отпрыском дворянского рода Рожалиных.  Осталось дождаться официальной бумаги из санкт Петербурга и дело завершено.


Глава 4.

Утром Василий с Митрофаном Матвеевичем отправились домой. По дороге их обогнал экипаж запряженный четвёркой лошадей. Чёрная лакированная коляска с прекрасными мягкими рессорами, с поднятым верхом – этакий статусный аналог «Мерседеса» 19 века, зримый символ достатка и высокого социального положения, грохоча колесами, пролетела мимо обшарпанной, видавшей виды коляски, едва не свалив их в придорожную канаву. В экипаже сидел важный господин и милая девушка лет шестнадцати - семнадцати. Василий удивлённо переглянулся с дедом. Митрофан Матвеевич сказал:
- Это князь Сергей Викторович Кочубей, действительный статский советник, полтавский дворянский предводитель с дальней родственницей, внучатой племянницей Марией Викторовной Барятинской. Кстати она из Курской губернии. Там у её родителей большое имение. Василий помнил фамилию знаменитого земляка и с интересом посмотрел вслед удаляющемуся экипажу.

Они проехали ещё несколько вёрст. Впереди показался массив леса. Косогор был покрыт зарослями ольхи и клёна. Отдельно высились древние кряжистые дубы. Подлесок состоял из зарослей орешника и молодой поросли граба. Дорога ныряла в густую зелень подлеска. Вдруг впереди послышался шум, ржанье лошадей и пронзительный женский крик. Василий тревожно переглянулся со своим названным отцом. Митрофан Матвеевич напрягся и стал шарить под сиденьем коляски. Там у него был припрятан револьвер. На дорогах иногда «шалили» разбойники. За поворотом они увидели несколько лохматых, одетых в самые разные оборванные одёжки, мужиков. У некоторых из них в руках были топоры, у одного вилы. Всего их было человек пять или шесть. Они суетились у той самой кареты, которая их недавно обогнала.   Перед каретой лежало поваленное дерево. Видимо, злоумышленники его свалили, специально заранее подпилив. Огромный детина схватил передних лошадей за упряжь и не давал двинуться дальше. Кучер хлестал кнутом вокруг себя, это вызывало раскаты издевательского хохота со стороны разбойников. Бледное лицо молоденькой девушки выражало отчаяние. Жизнь людей в карете была явно в опасности. У Василия  в глазах даже потемнело от гнева.
Их коляска быстро приближалась к остановленному разбойниками экипажу. Василий дальше действовал автоматически. Ему некогда было обдумывать и планировать свои действия. Тело бывшего разведчика выполняло вбитые когда-то в подсознание программы. Василий ловко  выпрыгнул на ходу из коляски. Приземлился в кувырке. Привычным движением он выхватил свой походный нож и метнул в громилу, державшего лошадей. Удивительно, но нож точно вонзился ему в правый глаз. В своей далёкой молодости Василий отлично метал ножи и неплохо владел искусством ножевого боя, но это было лет пятьдесят назад в его прошлой жизни. Он не ожидал, что эти навыки так легко могут быть перенесены в новое время. Мужик, хрюкнув, беззвучно свалился в конвульсиях на дорогу. Митрофан Матвеевич выстрелил из револьвера, который, наконец, достал из-под сиденья. Выстрел оказался удачным и ещё один разбойник упал на траву в придорожную канаву. Коляска, не останавливаясь, налетела ещё на двоих злодеев. Оба были на время выведены из строя. Осталось ещё двое.

Дальше всё происходило как в замедленном кино. Василий оказался возле кряжистого рыжего мужика с дубиной. Тот попытался ударить его, но промахнулся. Василий откатился на пару шагов и, едва обретя опору из нижней позиции, провёл удар ногой в область колена левой ноги. Попал удачно. Тот свалился в позе эмбриона. Второй подбежал, размахивая топором. Василию пришлось отпрыгнуть за ствол оказавшегося поблизости дерева. Мужик оказался очень подвижным, и в следующее мгновение уже был за его спиной.  Василию пришлось совершить  ещё один стремительный кувырок, чтобы оказаться от него немого сбоку. Он ударил разбойника  ребром ладони по кадыку. Гортань – всмятку. Что-то хрустнуло, послышались судорожные хрипы, и мужик мешком рухнул к его ногам. Остановившись, Василий осмотрел поле битвы. Постепенно ускорение, в котором он действовал, прекратилось и напряжение спало. Трое разбойников были мертвы, а один с перебитым коленным суставом корчился на земле, двое лежали без сознания. Переехавшая их коляска стояла поодаль, и лошадь дико косила на них глазом…. В «Мерседесе» было тихо. Кучер сидел на дороге  у колеса кареты и стонал. Под глазом у него красовался огромный, наливавшийся синим, фингал. Девушка лежала в обмороке, а важный господин разглядывал из кареты через стёкла очков, неизвестно откуда взявшихся освободителей. Митрофан Матвеевич подбежал к экипажу с фляжкой воды, и оказал первую помощь девице. Та открыла глаза и с испугом огляделась.

В это время Василий заканчивал связывать злоумышленников снятыми с них поясами. Важный господин с любопытством наблюдал, как ловко он это делает. Наконец, Митрофан Матвеевич, сделав учтивый поклон головой в сторону предводителя полтавского дворянства, представился сам и представил своего «сына». Василий сделал положенный  кивок и остановился, ожидая реакции князя. Тот вышел из кареты и подошел к нему. Молча, пожал руку и, наконец, вымолвил:
- Благодарю, воистину сам Бог послал вас нам для спасения. Мы обязаны вам своей жизнью. - Затем, помолчав, князь с интересом посмотрел на Василия и спросил:
- Где вы так научились драться, молодой человек?
- Брал уроки у одного старого китайца. У восточных народов рукопашный бой хорошо развит. Стараюсь подготовить себя к службе царю и отечеству, ваше сиятельство.
- Весьма похвально! Заедете ко мне я дам вам рекомендательное письмо для поступления в военное училище. Ваше будущее, как дворянина, в военной карьере. Я в этом уверен.
Затем, оглядев их потрепанный экипаж, продолжил: Судя по всему, моя рекомендация вам окажется не лишней.
- Простите, но у меня нет аттестата об окончании военной гимназии, а без него учиться придётся значительно дольше, да и поступить будет труднее.
- Это дело поправимое. В Полтаве есть военная гимназия. Если вы приложите достаточно усилий и потрудитесь, я помогу вам получить аттестат о её окончании экстерном. Заезжайте к нам без церемоний. Буду рад оказаться вам полезным.
Мария Викторовна Барятинская тем временем пришла в себя и с интересом поглядывала на Василия, слушая их разговор.
- И так, Василий Митрофанович, я у вас в долгу, а князь Кочубей не имеет привычки оставлять свои долги неоплаченными. Жду вас у себя через три дня. Ещё прошу:  посторожите разбойников, пока я не пришлю сюда полицию. Сдайте их им и можете продолжать своё путешествие. Во всём облике, манере говорить и двигаться у князя чувствовалась властность, но по отношению к Рожалиным он был учтив и доброжелателен.

Княжеский кучер,  покрякивая и вздыхая, занял своё место на козлах, а князь Сергей Викторович уселся на мягкое сиденье экипажа и они покатили по дороге.  Василий вместе с Митрофаном Матвеевичем остались охранять место побоища и сторожить разбойников. Свой нож он вытащил из головы трупа неудачливого разбойника и обтёр об его одежду. Хороший нож, судя по всему, ещё может не раз пригодится, подумал он, и спрятал его подальше от любопытных глаз.  Через полтора часа прибыл наряд полиции. Василий вместе с отцом дали показания в качестве свидетелей, умолчав о том, кто расправился со злоумышленниками. Полицейский чин не задавал лишних вопросов. Видимо князь его хорошо проинформировал заранее. Ещё через полчаса они оба отбыли домой.

Дальше наши путешественники ехали молча. После такой встряски их охватил отходняк и руки предательски подрагивали. Уже на подъезде к Нежину прапрадед, покачивая головой, сказал:
- Погуляли…. Три трупа. А всё-таки, где ты так драться научился?
- Я ведь прожил длинную жизнь, там в своём времени, - тихо ответил Василий. Служил в армии в специальных войсках. Правда, давно это было, но вот вспомнилось всё, когда стало крайне нужно. Все действия совершались просто автоматически. Тут ещё молодое тело срабатывает легко, не то, что в старости. Рефлексы как будто только что наработанные, и связки с мышцами  не закрепощены, эластичные. Психика устойчивая, как у старого вояки, и тело не тормозит.
А что будем делать с предложением его сиятельства?
- Нужно ехать и делать то, что он советует. Не воспользоваться такой возможностью неразумно.
- Но ведь я не думал о военной карьере. Хотел избрать профессию художника.
Вы ведь видели как я рисую.
- Князь дурного не посоветует. Для дворянина военная карьера предпочтительнее. А рисовать ты и так будешь. У тебя же есть какое-то художественное образование. Это видно по твоим рисункам. Новые друзья из художников тебе помогут советами. Общаясь с ними, ты пополнишь недостаток в образовании.   В конце концов, на сколько я понимаю, тебе не хватает технической подготовки. Запомни, художником человека не может сделать просто хорошая тренировка в овладении инструментом и материалом твоего искусства. Так же как далеко не каждый грамотный филолог становится известным поэтом или писателем. Многие просто пишут грамотные и понятные письма, и посредственные рифмы в альбом знакомым девушкам. Стать поэтом, писателем, подобным Александру Сергеевичу Пушкину или Ивану Сергеевичу Тургеневу, или живописцем подобным Ивану Константиновичу Айвазовскому, Павлу Андреевичу Федотову или Ивану Николаевичу Крамскому зависит от дара свыше. Если есть талант – станешь художником, а нет, хоть сто лет будешь пыжиться, а ничего, что может пробудить у окружающих людей восторг, радость, заставить задуматься – не создашь. Значит ты не художник. Художником быть – научить невозможно. Художниками рождаются, а потом, при большом желании и великом труде – становятся. Но запомни, художник хорош только талантливый, который способен на нечто значительное. Так-то брат.
А Родину защищать, как дворянин и подданный Русского государства, ты обязан в любом случае: есть у тебя талант или нет. Профессии военного учат и такую профессию приобрести можно и нужно. Плохие военные уходят в отставку в самом начале карьеры. Это естественный отбор. Отдай долг Родине и иди в своё поместье заниматься хозяйством. Беда если бесталанный военный в большие начальники выслужиться. Тогда государству грозит опасность. Но здесь есть кому эту беду поправить. На то есть Царь. Он в конце концов исправит такую ошибку.
Напротив, настоящая беда если плохой художник без таланта и без понимания своей бесталанности заполняет окружающее пространство своими блеклыми и никому ничего не говорящими поделками. Да ещё враждует со своими более способными коллегами, увеличивая раздор и портя настроение всем вокруг, вызывая не нужные споры и вражду. Вот это уже беда так беда. Ярмарка тщеславия. Потому, что поправить некому, а сам художник к себе не критичен. В результате он сам становится несчастным, а вместе с ним, его семья и общество.

 Ай да Иван Митрофанович! – подумал Василий. Такого правильного понимания вещей от своего прапрадеда, хоть и дворянина, но достаточно простого человека, Василий не ожидал. И ведь как глубоко он понимает суть вопроса о творчестве и профессии художника! Ведь ты, Василий и сам себя художником не считаешь. Ты учитель. Художник-педагог. Ты забыл об этом? – Подумал он.

****

Через два дня, отдохнувшие, они отправились  в Полтаву. Нашли Сергея Викторовича. Князь повёл Василия к своему старому приятелю начальнику военной гимназии. А он, в свою очередь, познакомившись с ним, предложил воспользоваться помощью репетиторов. Экзамены были назначены через месяц. Митрофан Матвеевич уехал, а Василий остался. Он был в растерянности. Конечно, кое-что из старых школьных, а также институтских знаний можно вспомнить и использовать, но чтобы за месяц подготовиться и сдать успешно экзамен за полный курс военной гимназии – это, скорее всего, было невыполнимо. Он в это не верил. Вернее боялся поверить, но что-то нужно было делать, и он решил, что хоть как-нибудь на троечку нужно попытаться подготовиться и сдать. Это была авантюра, тем не менее, он решил рискнуть. Тем более князь обеспечивал своим влиянием немалую поддержку.
 
  Репетиторы были из числа тех преподавателей гимназии, кому потом придётся сдавать экзамены. Рекомендация князя, а потом и начальника военной гимназии основательно смягчили сердца будущих экзаменаторов, да и заплачено им было достаточно, поэтому они закрывали глаза на удивительные и многие провалы в знаниях абитуриента и соискателя аттестата, несуразности в написании букв и полном незнании некоторых элементарных вещей, известных каждому подростку в Российской империи. Зато ещё удивительнее для них были темпы, с которыми он усваивал новые для него знания и ту удивительную старательность, которую он проявлял на уроках. Результаты не заставили себя долго ждать. Процесс пошёл.   Василий Александрович, а теперь уже Митрофанович, не думал, что на старости лет нужно будет опять вспоминать школьную программу, да ещё многое учить заново. Гимназическая программа сильно отличалась от программы средней школы, в которой учился Василий в середине двадцатого века. Пришлось серьёзно потрудиться. Особенно его напрягала непривычная грамматика. Другое написание букв, другие правила правописания. Безумно донимали «яти», «ферты», «фиты» «еры» и прочее. Да и письменные принадлежности оказались мягко говоря непривычными.

К удивлению Василия усвоение учебных дисциплин шло быстрыми темпами. С одной стороны объём знаний по математике и физике был значительно меньше и проще, чем в современной ему школе. Поэтому он удивлял своих репетиторов познаниями в области алгебры, геометрии и тригонометрии. Физик был вообще поражен его познаниями в области электричества и механики.  С другой стороны, память почему-то стала работать как губка. Так легко новые знания усваивались только в самом раннем возрасте. Поэтому успехи появились сразу и позволяли надеяться на благополучный результат, не смотря на то, что некоторые учебные дисциплины пришлось учить с нуля. Большие трудности составляла латынь и греческий язык.

Василий обнаружил, что когда стал усиленно работать с педагогами, время, вдруг как бы замедляло свой бег, и Василий успевал сделать гораздо больше, чем обычно за то же время. Эта способность, которая появилась у него после перехода во времени,  проявляла себя в критических ситуациях, требующих особого психического напряжения. Подобный необычный феномен со временем обнаружил себя ещё во время драки с разбойниками, там на дороге у леса. Но именно благодаря этим своим новым способностям он сумел усвоить необходимый объём знаний по всем учебным дисциплинам. С некоторым напряжением шло освоение французского языка. Почти полвека назад Василий в школе его изучал, и ему это тогда давалось неплохо, но многое уже было забыто. Да и разговорной практики явно не хватало. Тем более, что позже в институте пришлось изучать вместо французского - английский язык. Группы с французским на курсе не набралось. Пришлось осваивать английский, которым с пятого на десятое научился пользоваться со словарём. Обнаружилось, что и его Василий знал плоховато. Ни одним, ни другим языком  в результате не овладел. Практики то у него не было ни на французском, ни на английском языке.
 
Репетитором французского языка теперь у Василия была пожилая учительница, как оказалось сама по происхождению француженка. Она ещё в юности приехала в холодную далёкую Россию, да так и осталась здесь. Вышла замуж за русского офицера и теперь учила своему родному языку гимназистов. Для Василия её уроки были просто находкой. Грамматику языка он помнил ещё по своей прошлой жизни, а вот разговорной практики ему явно не хватало, да и когда это было – лет шестьдесят назад. Учительница просто ужасалась его произношению. Но постепенно дело пошло на лад. Благодаря своему умению ускоряться во времени, Василий делал  фантастические успехи. И через месяц уже свободно говорил на французском почти как настоящий парижанин. Учительница давала Василию читать книги французских писателей, которые он проглатывал за пару ночей. Француженка была в восторге и рекомендовала Василию поступать в университет на специальность филолога - романиста.

 Именно во время занятий с репетиторами Василий обратил внимание на то, что он всё более свободно овладевает способностью ускоряться. Время при обучении как будто растягивалось и его хватало для освоения необходимых объёмов информации. Да и память у него приобрела удивительные свойства запечатлевать всё с фотографической точностью. Казалось, что время Василий стал ощущать почти физически. Появилась возможность, слегка сосредоточившись, немного расширить объём наличного времени, и объём памяти. Кстати, и объем восприятия тоже становился больше, а также он мог ускорить темп своих действий или замедлить их.

Появилось потрясшее Василия чувство интуиции, как он для себя это называл. Заключалось оно в том, что Рожалин мог предвидеть, а может быть догадаться, или просчитать, что предпримет его партнёр в следующий момент. Иногда казалось, что Василий мог угадать ход мысли партнёра или противника, порядок его действий и даже отдельных движений. По времени эти предвидения не простирались далеко вперёд, но это опережение прослеживалось достаточно явно и не подводило Василия ни разу.

Как это ни казалось трудным, но к назначенному сроку экзамена он был полностью готов. Пришлось внести некоторую сумму за право сдавать экзамены экстерном. Новая недавно приобретённая родня приехала поболеть за него. Шутка ли сказать сдавать экзамены за полный курс военной гимназии. Утром все торжественно отправились к зданию учебного заведения. Василий зашел в экзаменационный зал и испытание началось. Истязали его по полной программе, до самого вечера. Пришлось попотеть.  В результате на следующий день у него в кармане лежал аттестат по первому разряду с прекрасными оценками. По всем предметам получил 12 баллов по двенадцати бальной системе оценок.

На дворе стоял конец августа. Василию было нужно окончательно определяться поедет ли он поступать в военное училище, или будет готовиться к карьере художника. Вообще-то художником Василий себя и так ощущал. Причём оценки своим не очень великим способностям он себе давно уже выставил, поэтому в этом направлении его выбор не очень тяготел. Ну не верил он в себя, как в художника! Хоть рисовать очень любил. Он всегда думал, что учитель рисунка, живописи и композиции в детской художественной школе – это его предел. Поэтому поступать учиться в академию художеств Российской империи считал для себя слишком большой наглостью.
Василий Рожалин прекрасно помнил, что через полгода начнётся война с Турцией, а закона о всеобщей воинской повинности ни кто не отменял. Как теперь уже подданный Российской империи и как дворянин он в любом случае обязан будет послужить во славу отечества. Да и кто как не он, в прошлой жизни имевший военный опыт, может и должен исполнить свой долг. Совесть требовала и общественное мнение не оставляло возможности сделать другой выбор. Но ведь Другой вариант выбора – художественное образование можно не отрицать полностью. Это можно реализовать позже. По крайней мере, в будущем, пройти что-то вроде курсов повышения квалификации при Академии, общаясь со студентами и их преподавателями. Ну что же, решено,  выбор сделан – военное училище. Василий со своим названным отцом отправился к Сергею Викторовичу.

Князь принял его сразу. Вышел с добродушной улыбкой.
- Наслышан, наслышан. Вы, говорят, проявили блестящие способности. У вас не только кулаки, но и голова работает неплохо. Я не ошибся. Теперь мне будет не стыдно рекомендовать вас в военное училище. Вот рекомендательное письмо. Начальник училища мой старый приятель.  Поезжайте  не откладывая. Через несколько дней приём документов будет завершен.
Собираться Василию было недолго. Получив от своих родственников благословение и распрощавшись с ними - отправился в Санкт Петербург.

Поступал он в Михайловское военное артиллерийское училище как вольноопределяющийся, сразу в третий класс строевого отделения. Это оказалось возможно потому, что у него имелся  аттестат по первому разряду из военной гимназии, да ещё и с такими уникально высокими оценками. Плюсом ко всему оказалась рекомендация, вернее будет сказать личная протекция князя Сергея Викторовича. Он был благополучно принят без экзаменов и сразу включился в учебно-воспитательный процесс.

****
В военном училище всё было ново и непривычно. Пришлось заново осваивать строевую подготовку. Она в это время была несколько иная, чем в его родное время. Верховая езда тоже была ему практически совершенно не знакома, а ею необходимо было овладеть. Детские впечатления от езды верхом, когда он едва научился сидеть в седле, были не в счёт. Однако даже этот малый опыт помогал ему освоиться на занятиях.

    Верховая езда включала в себя упражнения по манежной и полевой езде. Особое внимание обращалось на приучение юнкеров к самостоятельному сохранению правильного размера аллюра на рыси, галопе, а в особенности на полевом галопе. Кроме того в военных училищах в кавалерийскую подготовку включалось ещё и вольтижирование. В число упражнений по этой дисциплине входило выполнение упражнений на вольтижерском и на строевом седле во время движения галопом и на рыси, как без оружия, так и в полном вооружении.

    Все упражнения в верховой езде имели целью развить и укрепить будущего офицера, постепенно возбудить в нем доверие к собственным силам и дать ему необходимую ловкость и смелость. Для этого с первых уроков приходилось обращать внимание на развитие уверенности, смелости в обращении с конём,  а это невозможно без правильного контакта с четвероногим партнёром. Василий любил животных и они ему отвечали взаимностью. Этого контакта ему удавалось достичь лаской и терпением. Здесь Василий также сумел использовать спобность ускорения во времени. Многие приёмы верховой езды, на которые другие курсанты тратили недели, ему удавалось освоить за считанные дни.

    Процесс обучения шел с каждым занятием всё более успешно. Проснулись какие-то глубинные инстинкты, опыт прежних поколений на уровне генетики. Ноги конечно, по началу, сильно уставали, болели, набивал седалище, но привыкал быстро и к концу октября уже не только относительно уверенно держался в седле, но и даже выполнял достаточно сложные приёмы в искусстве верховой езды и управления лошадью.  Требования были очень высокими. Особенно много внимания уделялось выездке. Ведь кроме чисто боевого применения искусства  верховой езды будущий офицер должен был в совершенстве чувствовать и управлять движением своего четвероногого напарника на парадах и в движении строем. Выездка считается самым элегантным видом владения конём. В этом разделе освоения учебной программы всадник должен был усвоить и продемонстрировать при проверке: способность лошади к правильным движениям на всех аллюрах в различном темпе, плавные и ритмичные переходы из одного аллюра в другой, правильную стойку, осаживание (движение назад). В выездке важно было продемонстрировать полное послушание лошади наезднику, действия которого должны быть почти незаметными. Здесь важно всё, как дрессура верховой лошади, так и умения и тренированность самого всадника. Было трудно, но интересно. Курсантам каждому определили коня из учебных конюшен при училище. Позже было рекомендовано приобретать собственного коня.

  Неожиданно для себя Василий увлёкся верховой ездой. Он привязался к своему четвероногому напарнику, ожидал наступление времени, отведённого для занятий верховой ездой с нетерпением, и с упоением тренировался. Вначале ему оказали большую помощь курсанты-однокашники из казаков. Уж они-то, можно сказать, родились в седле. Их опыт и дельные советы много значили для Василия.  Тренер конечно объяснял какие-то важные приёмы, но без казаков бы у него ничего не получилось.. Но, благодаря возможности ускоряться очень быстро освоился. Начальство отмечало успехи молодого курсанта и его старание, курсанты–казаки стали принимать его за своего.
 
Фехтование для Рожалина тоже было «терра инкогнито». В его опыте жизни, кроме ножевого боя, никакого фехтования не могло быть в принципе. Тем не менее, занятия по фехтованию Василию сразу понравились и, несмотря на то, что никакой домашней подготовки у него не было, успехи несомненно появились. Здесь также помогало умение вводить себя в ускоренный режим. Василий буквально видел каждое фехтовальное движение своего противника, опережая его. Быстро понимал как оно может развиваться в перспективе боя и успевал предпринимать ответные действия, которые безусловно становились для него успешными.

 Тренировки он использовал на сто процентов, и его мастерство росло с головокружительной быстротой. Постепенно в училище не осталось ни одного курсанта,  которому Василий в учебных боях мог бы проиграть. Параллельно с фехтованием на саблях он осваивал и приёмы фехтования на шпагах. В училище были прекрасные инструкторы в фехтовании. В 1860 году состоялся и первый официальный чемпионат России по фехтованию. Так вот, в  училище инструктором был один из победителей этих соревнований.

 Что же касается стрельбы из револьвера, то тут у Василия было преимущество. Способность к ускорению в этом случае не играла почти никакой роли. В стрельбе важна не столько скорость, сколько самообладание и способность к тонкому контролю  движения пальцев и в целом кисти руки. Но в некоторых упражнениях и  скорость была важна. Это специальные темповые виды стрельбы, которые необходимы  для применения в боевых условиях. Правда здесь нужно особое  умение координации движения всего тела, рабочей руки и глаза в едином слитном движении. Оно вырабатывается в специальных тренировках, которые Василий освоил ещё в разведроте десантуры. Кроме того для темповой стрельбы нужно другое оружие, рассчитанное на бездымный порох и имеющее другие конструктивные особенности.

 Для новичков, которыми были почти все курсанты-однокурсники Рожалина, такие виды стрельбы были пока недоступны из-за отсутствия у них базовой подготовки и технического оснащения. Для Рожалина же они были знакомы. Кроме того Василий в молодости занимался стрелковым спортом и имел разряд кандидата в мастера спорта. Разряд невелик, но он у него сочетался с опытом реальной практики болевого применения. Именно в этом и состояло его основное преимущество.
У Василия ещё в студенческие годы обнаружились способности к стрельбе из пистолета. Удивительно, но норматив кандидата в мастера он выполнил легко, даже ни сколько не утруждаясь. Можно сказать это произошло так, между делом. На художественно-графическом факультете, где он тогда учился, почему-то было всегда много хороших стрелков, на уровне от первого разряда до мастера спорта. Первый разряд из худграфовских однокашников Василия выполняли большинство из тех, кто приходил в тир и занимался с тренером. Причём происходило это быстро, в течение короткого времени и без особого напряжения. Скорее всего, это было как-то связано с профессией. Точный глазомер, тонкая регуляция движений кисти и пальцев руки типичны для художников.

Короче – положительная предрасположенность к стрелковой деятельности у него изначально имелась.  В разное время на протяжении нескольких лет Василий выступал за общество «Буревестник», потом на соревнованиях армейских команд во время службы в армии посвятил стрельбе из короткоствольного оружия. Поэтому навыки были давние и прочные.
    А ведь стрельбой он начал заниматься довольно поздно, да и произошло это случайно. Однажды к нему подошел однокурсник, Юрка Николаев, и попросил выступить за команду факультета в упражнении МП-4. Василий ответил, что ни когда не держал в руках пистолета.
- Да там никто толком стрелять не умеет. Соревнование невысокого уровня: на первенство города между учебными заведениями.   Нужно поддержать честь нашего института. Все заняты или разъехались. С худграфа только мы с тобой остались, а надежда была на наш факультет. У нас много хороших стрелков учится, но сейчас их нет. Разъехались. Пойдём, я тебя познакомлю с тренером. Он всё объяснит, - сказал Юрка.

Василий поддался на уговоры и вот они уже на стрельбище ДОСААФ. Тренер с сомнением посмотрел на неловкие действия Василия, объяснил как надо соблюдать правила безопасности при стрельбе и разрешил сделать десяток выстрелов по круглой спортивной мишени №4 в двадцати пяти метровом тире. Василий поднял малокалиберный пистолет системы Марголина, подвёл, как объяснил тренер, ровную мушку в район прицеливания под круг мишени. Сделав неглубокий вздох,  немного выдохнул полвыдоха, как учили и, затаив дыхание, плавненько нажал на спуск. Так и отстрелял все десять патронов. Тренер стоял у стереотрубы и отмечал каждый выстрел Василия, наблюдая за его действиями при обработке спуска. С каждым выстрелом его взгляд становился всё более внимательным и заинтересованным. В конце этой пробной серии глаза  тренера буквально сияли. Когда принесли мишень, удивлению тренера не было границ. Все пули легли в пятачок диаметром в 6-7сантиметров. Василий не понимал от чего такой ажиотаж, ведь не было ни одной десятки. Все пули легли где-то в районе восьмёрки-девятки «на пол одиннадцатого». Потом ему объяснили, что главное достоинство его стрельбы заключалось в кучности, а значит в однообразии обработки спуска и правильной хвате пистолета и некоторых других условиях в действиях стрелка. Всё остальное можно поправить. Действительно после нескольких щелчков колёсика с трещоткой на мушке и целике, во второй серии выстрелов, его пули легли в районе десятки. Было два отрыва в девятку. Тренер объяснил, причину отрывов:
- Это от того, что стал волноваться, старался получить высокую сумму очков и, как результат – дергунки и отрывы.
Как выразился его друг – Василий «замандражировал».

Через несколько дней состоялись соревнования и он занял второе место в упражнении, выполнив выполнил нормотив  первого разряда. Тренер был просто счастлив, а Василий так и не отнёсся в тот раз серьёзно к достигнутому результату. Но отстрелять на соревнованиях результат первого разряда через неделю после того, как впервые взял в руки пистолет, было на самом деле здорово. Его поздравляли, он был рад. Стал тренироваться. Вскоре мог легко на спортивной круглой мишени №4 на дистанции 25 метров пятнадцать- двадцать раз подряд попасть в десятку без единого отрыва в девятку.

Потом пришло время матчевого пистолета. Это уже стрельба на пятьдесят метров. Пистолет с особой ортопедической ручкой, а сила нажатия на спусковой крючок всего до полутора десятков граммов. Натяжение регулировалось индивидуально. Палец испытывает напряжение, как  если бы давил на лепесток ромашки. Его товарищи по команде старательно резали ортопедические ручки на матчевые (произвольные) пистолеты под себя, а он приходил на соревнования, брал любой свободный пистолет с не подогнанной под себя ручкой и результат был не хуже чем у других. Лёгкость достижения стабильных, достаточно высоких результатов расхолаживала.

На соревнованиях легко выполнил норму кандидата в мастера. Дальше, чтобы достичь более высокого результата, нужно было потрудиться  посерьёзней, да и поучаствовать в соревнованиях, а он не захотел. Учёба, личные дела отнимали всё свободное время. Если серьёзно увлечься стрелковым спортом, то нужно было осваивать другие, более современные и новые виды оружия, ездить на соревнования, тренироваться по специальной программе, а ему было некогда. Во время службы в армии Василий не раз пожалел, что не уделял больше внимания стрелковому спорту. Здесь от умений в этой области уже могла зависеть его жизнь или жизнь его товарищей по оружию.

*****

Стрелять в Михайловском военном артиллерийском училище пришлось из револьвера «Смит-Вессон» образца 1869г. Этот револьвер считался оружием новейшей конструкции, но Рожалину он показался музейным раритетом. Прежде всего, сам револьвер был очень тяжелым и не очень хорошо уравновешенным в руке. Качество спускового механизма тоже было далеко от того к чему Василий привык в своей прошлой жизни. Прежде всего он был очень тяжёлым и сухим. Кроме всего прочего дымный порох в патронах сильно раздражал. Приходилось, каждый раз, дожидаться пока рассеется дым для того, чтобы сделать следующий выстрел. Какая уж ту скоростная стрельба? Но кое-что в этом оружии всё-таки ему понравилось.

Револьвер Смита-Вессона имел 6-зарядный барабан и длинный ствол, обеспечивавший достаточно высокие по тому времени баллистические данные. Да и прицельная линия была длинная, что положительно сказывалось на точности стрельбы. Данная модель была рассчитана на патрон калибра 10,67 мм бокового воспламенения, снаряженный дымным порохом. Конечно такой патрон обладал прекрасным останавливающим действием. Это в боевых условиях имело важное значение.   Проблему составлял калибр патрона. Такая «дурра» почти одиннадцати миллиметров в просвете ствола обладала избыточной мощностью. Во время выстрела оружие бросало в руке так, что для нового выстрела приходилось приводить себя в порядок гораздо дольше, чем хотелось бы.  Эта система отличалась относительно высокой скорострельностью за счет конструкции, позволявшей путём «переламывания» револьвера (т.е. откидыванием части рамки со стволом и барабаном на шарнире) быстро перезаряжать  барабан, но в остальном целом скорострельность этого оружия заставляла желать много лучшего. Самовзвода не было. У Василия был опыт использования оружия 20 века, как спортивного, так и боевого. Правда пришлось ещё в конце 60-х годов 20 века пострелять из Нагана образца 1895 года, но даже этому оружию Смит-Вессон значительно уступал.

Инструктор по стрельбе попытался Василия обучить приёмам стрельбы, которыми пользовались его современники. Это была, так называемая «поза Дантеса». Рука инструктора была не отфиксирована и кисть при выстреле слегка «подрабатывала», что приводило к низкой кучности и безусловной неточности при прицеливании. После того, как Василий Митрофанович отстрелялся значительно лучше его самого, инструктор скромно отошел в сторону. Долго присматривался к технике стрельбы Василия, а потом они обсуждали те или иные особенности постановки тела, рук и головы, а также особенности хвата рукоятки и работы пальца при обработке спуска.

  Вопрос о дыхании был   тоже важным элементом в их разговоре. К нему не раз еще возвращались при обсуждении. После этого Василия вызвали к командиру учебной роты и предложили исполнять обязанности помощника инструктора по стрельбе. Назначили небольшую оплату. При его стеснённом в деньгах положении это было очень кстати. Скоро он получил повышение по службе. Рожалину было присвоено унтер-офицерское воинское звание и теперь, как учащийся в военном училище, он именовался портупей- юнкером.  Так старое не очень серьёзное  увлечение стрелковым спортом неожиданно помогло Василию в начале его военной карьеры в новом времени.
 
Интересны для него были и занятия гимнастикой. Сюда он в расширенном контексте относил всякие физические упражнения, которые призваны развивать силовые, скоростные и другие  физические свойства мускулатуры человека. С юношеских лет Василий любил гимнастику. В шестидесятых годах прошлого века у него дома, организовался стихийный атлетический клуб ровесников, что-то вроде кружка «доктора Краевского». В то время это был кружок так называемой «атлетической» гимнастики. Потом такие кружки попросту называли качалками. Среди молодёжи были популярны такие «качалки». В них молодёжь занималась кроме чисто силовых упражнений с отягощениями, бегом, акробатикой, отрабатывали доступные приёмы самообороны. Использовались самодельные блоки, специальные скамейки, наклонные плоскости и другие приспособления. Кроме того занимались также ещё стихийно дзюдо, самбо, проводили бои в боксёрских перчатках. Вот всё это стихийно происходило у Василия во дворе.  Правда, профессионально этими видом спорта не занимались. Просто не было опытного тренера.

  Тренировались сами: так, немного для себя. Эти занятия помогли многим  укрепиться физически. Потом многие его друзья уходили в настоящие спортивные секции. Этот путь в своё время прошел и Василий. Он занимался самбо, дзюдо,  а позже и другими видами единоборств. Это продолжалось уже во время армейской службы. Правда, несколько тяжелых травм заставили его оставить занятия в большом спорте.
Для него пулевая стрельба, как и гимнастика, так и не стала тем видом спорта, который заменил бы ему единоборства. Они остались для него только как забавная игра: стрельба по коробочкам. Дома он продолжал делать физические упражнения даже после шестидесяти лет.

После службы в армии, травм и ранений большой спорт для него был закрыт, но физические кондиции он поддерживал ещё очень долго. Только после пятидесяти лет оставил в своих упражнениях только занятия на дыхание, растяжку и бег, силовые и скоростные исключил, но и то не полностью.
В этом новом времени у него был обновлённый организм. Молодое тело с радостью принимало нагрузки и отвечало ростом силы и физической выносливости на занятиях гимнастикой. Теперь он опять ощущал то состояние, которое долги годы назад называлось чувством мышечной радости. Василий упивался гимнастическими упражнениями. Вспоминал забытые элементы акробатики, делал стойки, крутил фляки, давил «крокодильчика» на одной руке, словом был счастлив. От старых спортивных травм не осталось и следа.

Руководство училища отмечало успехи молодого штык-юнкера и поощряло его. У товарищей по учёбе он приобрёл авторитет. Его уважали.
Но когда пришел инструктор по рукопашной подготовке, вот тут Василий многих поразил. Особенно удивился сам, потому что применение приёмов единоборств, для него ушло в далёкую историю юности. Он уже стал забывать о том времени, а тут всё вспомнилось, так как будто это было вчера. Удивительные метаморфозы проделало с ним перемещение во времени. Старые травм исцелились так, как будто их не было вообще.  Всё что было связано с навыками акробатики  или приёмов  рукопашного боя, - всё вспомнилось на автомате.

Приёмы вольной борьбы и элементы бокса образца начала-середины 19 века, предлагаемые инструктором под видом подготовки в области боевых единоборств, ни в какое сравнение не могли идти с базовой подготовкой Василия, которой он обладал когда-то. Когда инструктор в осознании своего превосходства вызывал по одному из курсантов на ковёр для демонстрации приёмов, казалось нет человека равного ему по ловкости и силе. Большинство молодых ребят поступили в училище, придя из своих деревенских имений или провинциальных городков, где не было никакого понятия о спорте, борьбе или боксе. Поэтому выглядели почти все они против инструктора очень слабо.

Было несколько крепких ребят крестьянского происхождения, привыкших к тяжелому труду, сильных, ловких и жилистых. С 1876 года разрешили поступать в военное училище без учёта сословий. Это были парни, прослужившие в армейских частях и отличившиеся. Они были отмечены начальством и даже имели унтер офицерский чин, за что и были рекомендованы для обучения в Михайловском училище. С ними инструктор повозился немного подольше, но результат был тот же самый - мордой в пол. Когда он вызвал на ковёр Василия, тот вышел, передвигаясь лёгкой стелющейся походкой хищника, как когда-то его учили. Инструктор оценивающе посмотрел на него, но ничего не сказал. Попробовал провести захват, но Василий легко уклонился. Быстро попробовал уйти к нему в ноги и сделать захват, но и тут у него ничего не получилось. В спортзале повисла тишина. И тут Василий провёл быстрый захват руки инструктора, провёл его немного за собой, добившись переноса веса тела противника на удобную для себя ногу, провёл подсечку и вот инструктор уже лежит, а его рука взята на излом. «Болевуха» - это тебе не маменькиных сынков или  деревенских недорослей валять на ковре. Старая наука не подвела. Инструктор изумлённо смотрит на Василия, курсанты с недоумением смотрят на инструктора – немая сцена.

Оба встают и проводят ещё одну схватку. В результате инструктор летит, высоко задрав ноги, и Василию приходится его аккуратно подстраховать при падении. Все в восхищении. Инструктор с уважением интересуется, где и у кого он занимался. Приходится опять врать про заезжего иностранца.  В дальнейшем с инструктором они подружились и стали постоянными спаринг-партнёрами на учебных занятиях. Кое-чему Василий и у него научился. Он давно понял, что необходимо учиться всегда, везде находить полезное и нужное. В дальнейшем их взаимно полезное сотрудничество продолжилось. Они даже организовали кружок для любителей борьбы, у которых была чуть выше других борцовская подготовка. Вдруг еще какой-нибудь умелец боевых искусств попадётся.

Кружок посещали не только курсанты, но и многие офицеры. Слава о нём вышла за пределы училища. Обнаружились и другие подобные кружки. Стали проводить соревнования на первенство Санкт Петербурга, где призовые места неизменно занимали учащиеся Михайловского артиллерийского училища, а победителем был Василий Рожалин. Начальство поддерживало появление таких спортивных секций и подобных соревнований. Другими словами Василий проявил себя очень хорошо и был отмечен командованием.

Гораздо сложнее приходилось на специальных занятиях по тактике, по вопросам изучения материальной части артиллерийского вооружения, по математике. Она   оказалась  не самой последней учебной дисциплиной в артиллерии. Василию с его гуманитарной базой было совсем не просто. Пришлось серьёзно потрудиться. Новые возможности, открытые им в себе по ускорению своего темпа жизни принесли и здесь свои положительные плоды. Строгая наука математика поддавалась ему, но потребовала многих усилий. 

Особенно тщательно впитывал он знания, относящиеся к практической стрельбе из орудий, к управлению расчетом в конкретных, пока учебных, условиях боя. Так шли дни за днями. Не оставлял он и занятий живописью. В редкие свободные дни брал этюдник и ходил по удивительно красивому городу - Санкт Петербургу. Горбатые мостики, прекрасные дворцы, великолепные храмы так и просились на холст. Много и увлечённо рисовал. Однажды  Василий встретился с Иваном Селезнёвым, своим знакомым по Киеву. Иван подошел к нему, когда тот рисовал здание адмиралтейства. Они по-приятельски обнялись. Василий ему рассказал, что учится в Михайловском артиллерийском училище. Иван очень удивился. Доводы Василия, оправдывающие этот выбор в пользу военного училища, Ивана не удовлетворили, но сам факт учёбы принял, как факт. Попросил показать последние работы, долго смотрел, качал головой, а потом предложил:
- Пойдём к нам в мастерскую, я познакомлю тебя с моим учителем.

Они отправились в учебные мастерские Императорской Академии Художеств. Благо, что та было совсем не далеко. В эти стены Василий входил почти полвека назад (в своей прошлой жизни) с волнением. Он вспоминал, как почти пятьдесят лет назад, во время музейной практики они, студенты провинциального худграфа, входили в музей академических работ, а там …были представлены обозрению удивительные по мастерству рисунки: Лосев, Брюллов, Чистяков …. Тогда перед Василием висели рисунки сделанные сангиной, сепией, итальянским карандашом, углём. Материал был для зрителя вторичен. Поражало высочайшее мастерство рисовальщиков. Только потом до них дошло, что это был музей учебных работ. Все они были выполнены студентами.  Общему восторгу не было предела. Василий вместе с однокурсниками с благоговением рассматривали тогда прекрасные рисунки, выполненные так убедительно и лаконично, что невозможно было ничего убавить или добавить к ним.

  Сегодня пришлось входить в стены этого храма искусства не просто с волнением, а и с превеликим страхом и трепетом. Ведь сейчас он увидит живыми кого-то из тех, чьи работы тогда он видел и воспринимал, как музейные реликвии, тех, кто стоял у истоков системы художественного образования в России. Увидит тех, кого его современники привыкли считать столпами русского изобразительного искусства, великими художниками и корифеями в истории Российского художественного образования. Да, так оно и было на самом деле. Их имена стали всемирно известными….

И вот перед ним стоит Павел Петрович Чистяков - замечательный русский художник и педагог, мастер исторической, жанровой и портретной живописи. Именно у него учился Иван. На первый взгляд перед ним стоял самый обычный человек. Одет небогато. Потёртый профессорский мундир, не очень свежая сорочка, стоптанные башмаки, точные неспешные движения. Первое впечатление производит как человек не богатый, но умелый и строгий. Глаза внимательные, взгляд цепкий, а голос не громкий, но говорит так, что слышно каждое слово.
- Это кого ты привёл к нам Иван? Что за этюдник у него на плече? Нуте - ка, разрешите рассмотреть поближе…  Какая необычная конструкция! Задумано не плохо…Вещь для художника на пленере полезная и достаточно удобная…, правда качество изготовления неважное, но всё равно занятно и полезно. Интересно где это так неказисто изготовлено!? – Да, к ширпотребу в этом веке ещё не привыкли, подумал Василий.
– Ещё один художник?
- Вот, Павел Петрович, решил вас познакомить с Василием Рожалиным, моим Киевским знакомым. Помните, я вам рассказывал про него?
- Так это вы и  есть тот самый художник – самоучка из Курска, о котором рассказывал Иван Селезнёв? Ну что же, давайте знакомиться. Я Чистяков Павел Петрович адъюнкт-профессор этого учебного заведения. Присаживайтесь на стул и рассказывайте о себе. 

Василию ничего не оставалось, как усесться на предложенный стул  и рассказывать придуманную историю о домашнем обучении рисованию, о поступлении в артиллерийское училище, о своей влюблённости в изобразительное искусство.
- Так показывайте же, что вы там сегодня успели нарисовать. – Василий со страхом неуверенно выложил свои этюды. Их оказалось на сегодня всего два, да несколько зарисовок мягким карандашом. Чистяков оценивающе стал рассматривать их и тут же делал замечания. В результате Василию показалось, что всё у него плохо, рисунки не получились. Чистяков разнёс его работы в пух и прах. А он уже привык, что его все хвалят. Взглянув на Василия, Павел Петрович рассмеялся.
- Что приуныли молодой человек? А как вы хотели, чтобы вас похвалили? Начинать учиться рисованию надо с того, чтобы уметь увидеть свои ошибки. А они всегда есть.
Хм! Я и сам своим ученикам часто говорю эти слова, - подумал Василий Александрович. - Всё абсолютно справедливо. Но проклятое самолюбие, аж пищит, когда его зажимают. Надо бороться с гордыней….
- Я ведь, не унизить вас хочу, а помочь найти правильный путь, подсказать как правильно вести работу. А если оценить ваши рисунки в целом, то они очень неплохие. У вас есть способности. Заходите как-нибудь, когда будет время и приносите что-то новое – будем советоваться. Не пробовали нарисовать какую-то тематическую композиционную работу? Этюды – это сбор чернового материала. Нужно работать над тематической картиной, продумывать композицию, собирать целенаправленно этюдный материал. Тогда и этюды будут получаться более осмысленного содержания, и технически будете работать более целесообразно. Правда можно работать и в жанре городского пейзажа, но сегодня это не популярно в Академии. Нужна историческая, батальная или мифологическая тема. Хотя, можете заниматься и пейзажем или портретом. Это дело вашего выбора. А пока походите по мастерским. Скажете, что я вас пригласил и, если вам разрешат, присмотритесь поближе к работам тех, кто там рисует. Набирайтесь опыта. – На этом они расстались.

  Позже Василий стал частым гостем в Академии. Познакомился со многими преподавателями и студентами. Потом, он понял, что год общения с ними дал неоценимый опыт, пригодившийся ему не раз, когда там за Дунаем делал многочисленные зарисовки. Ему хотелось нарисовать большую картину батального жанра.  Но это было потом, а пока Василий ходил в караулы, топал и бегал, чертил и писал, делал расчеты и сдавал экзамены. Одновременно рисовал, общался с художниками Российской Академии Художеств, бывал на просмотрах, обсуждениях картин, иногда посещал учебные мастерские  и выполнял вместе со студентами учебные задания, посещал выставки. Всё это под контролем Павла Петровича Чистякова и под его чутким руководством, как педагога.
  Такая школа дорогого стоит. Нужно сказать, что успехи не заставили себя ждать. Появились наработки в композиции и технике. Сделал несколько вполне приличных портретов. Появились новые знакомства в среде художников. Его стали признавать за своего. Конечно, всё это стало возможно благодаря использованию его способности ускорять себя во времени. Для него год прошел за два, а то и за три.

Изредка были и развлечения. Прекрасные впечатления оставил оперный театр, названный Мариинским в честь супруги Александра II императрицы Марии Александровны. В новый театральный сезон в октябре 1876 года опять давали оперу «Жизнь за царя» Глинки. Было много зрителей. Василию посчастливилось попасть на очень неплохое место в середине зала в партере. Иван Сусанин был просто великолепен.  Другой раз ходил в концертный зал консерватории. Удалось послушать выступления не только прекрасных и талантливых учащихся консерватории, музыкантов и певцов, но и их педагогов. Музыка Чайковского и  Римского-Корсакова впечатляла по настоящему. После этого весь окружающий мир воспринимался по-другому. Душа и сердце стали видеть мир тоньше, объёмнее. Грубое, обыденное поблекло, ушло на второй план. Стали ярче восприниматься мельчайшие движения прекрасного, насыщенного светом и любовью мира. Да и сам мир предстал стройным, звучащим, переливающимся всеми оттенками цвета хрустальным замком, в котором негоже быть грубым. Хотелось жить, любить и творить.

Но самое большое удовлетворение он получал тогда, когда удавалось побывать на богослужениях в храме. Причём особенный мир и тишина воцарялась в душе не на пышных и праздничных службах, а тогда, когда в храме было десять-пятнадцать человек. Будучи человеком из 21 века, он нуждался в доверительном, личном общении с Богом. Тихое пение обихода, внятное неспешное чтение молитв, ни куда не спешащий батюшка, к которому можно подойти и побеседовать на сокровенные темы…. Всё это создавало удивительную молитвенную атмосферу в храме.   Именно в эти благодатные минуты он чувствовал, что «…Свет Христов просвещает всех!».  Мысли и чувства возносились к высшим смыслам, заставляли увидеть себя и обстоятельства вокруг в свете подлинной истины и красоты. Обретались высокие и вечные ценности в душе. Появлялось ощущение твёрдой земли под ногами, той точки опоры, которую он утратил пройдя через временной портал и очутившись в другом, непривычном для себя времени.
  Таким храмом оказалась церковь Святой великомученицы Екатерины расположенный в Санкт-Петербурге на Васильевском острове. Она располагалась недалеко от здания Кадетского корпуса. Рожалин любил заходить в эту церковь, стоять в тишине, смотреть на мерцающий свет лампад и свечей, вдыхать аромат ладана. Внутри церковь была светлой, просторной. Храм имел, кроме центрального во имя великомученицы Екатерины, два боковых придела: правый — во имя пророка Иоанна Крестителя, левый во имя апостола Иоанна Богослова.
Привлекало то, что в убранстве храма не было ничего вычурного, напыщенного. Иконостасы были одноярусными, деревянными, окрашенными белой краской с декоративной золочёной резьбой. Скульптурный декор иконостаса создавался по рисункам В. И. Демут-Малиновского. Иконы в большом иконостасе писали Ф. П. Брюллов и Г. И. Угрюмов. Но самое главное было то, что в этом храме Василий познакомился с замечательным батюшкой, отцом Георгием. Батюшка вёл службы благоговейно. Молился от всего сердца. Его искренность и простота располагали к нему многих, а для Василия это было как глоток свежего воздуха.
Вокруг всё было чужим, многое казалось наигранным и требовало быть всё время в напряжении: как бы не сказать чего лишнего, не обнаружить свою чужеродность этому миру и обществу. С отцом Георгием не нужно было напрягать себя, чтобы иметь достойный фасад. Можно было скинуть защитный панцирь. Он располагал к откровенному общению. И Василий улучал минутку, чтобы побеседовать с ним. Батюшка приглашал Рожалина в трапезную и они там пили чай, иногда играли в шахматы.

Однажды отец Георгий сказал: Молись, чтобы Бог дал тебе силы и разум, дабы ты нашел своё предназначение. Я тоже буду молиться за тебя.
Рожалину эти слова глубоко запали в душу. Он стал задумываться над тем, что с ним произошло. Ведь не случайно же он оказался в другом времени. Но именно личного времени для философских размышлений у него было очень мало. Не смотря на то, что вокруг был девятнадцатый век и темп жизни ещё не был взвинчен технической революцией, ему времени явно не хватало. Василий всё лучше и лучше мог управлять даром ускорения течения времени своей жизни. Он уже достаточно легко входил в некое подобие транса, когда скорость его реакций возрастала в десятки раз. Но для этого нужно чтобы сложилось внешнее условие, внешняя нестандартная ситуация, требовавшая приложения такого дара.

Подобных нестандартных ситуаций возникало много. В первую очередь это было связано с изучением военных дисциплин на занятиях в училище, во время работы и общения в Академии художеств. Кроме того Василию нужно было научиться правильно вести себя в обществе, освоить манеры, познакомиться с культурой, традициями общества девятнадцатого века. Пришлось брать уроки танцев, нанять француза, который учил бы Василия этикету: как правильно сидеть, ходить, подавать руку даме, пользоваться столовыми приборами и прочее, и прочее. На всё нужно было время и силы. Здесь и пригодились новые способности. Усвоение уроков шло настолько быстро, что нанятый француз был просто в восторге.

Заодно Василий совершенствовал своё произношение в разговоре на французском  языке. Заодно увеличивал свой словарный запас. Теперь он говорил по-французски свободно.
Несколько раз друзья-сослуживцы приглашали Василия посетить с визитами своих знакомых и родственников. Это не были представители высшего света, До великосветских салонов ему пока не пришлось дотянуться. Те, кого он посетил, были  дворянами из служивых. Одним из таких новых знакомых оказался дядя его сокурсника Владимира Егорова, брат его мамы, подполковник Гребеньков Иосиф Алексеевич. Он окончил Нижегородский графа Аракчеева кадетский корпус в 1854 году и направлен был в Дворянский полк.    Кадеты, окончившие полный курс (5 классов), были переведены в Дворянский полк в Санкт-Петербурге, где, проведя два года, заканчивали специальные классы этого учебного заведения, и выпускались молодыми офицерами в гвардию и армию. Иосиф Алексеевич служил в артиллерии и имел богатый военный опыт. Недавно он вышел в отставку и устраивал свои дела в Санкт Петербурге.

Этот уважаемый офицер был возрастом не старше пятидесяти лет. Иосиф Алексеевич охотно делился с молодыми курсантами своими практическими знаниями. С ним было очень интересно вести беседы на самые разные темы. Не так часто как хотелось, но иногда выпадал свободный вечерок и они за чаем, а иногда и не только за чаем, коротали своё время.  Однажды Иосиф Алексеевич поделился со своими молодыми друзьями, что прикупил пивной заводик и решил заняться производством и продажей отличного шведского пива, рецепт которого у него имеется. Но завод требует вложений дополнительных средств для налаживания и расширения производства, а денег не хватает. Связываться с незнакомыми людьми, чтобы привлечь средства, он не хочет. Тут у Василия сработал внутренний голос. Может это его шанс получить постоянный, хоть может быть и не большой, доход.   Он предложил Иосифу Алексеевичу взять его в долю с относительно небольшим капиталом в десять тысяч рублей. Почти четверть своего капитала Василий потратил на то, чтобы обеспечить себе более или менее приличное обустройство во время учёбы. Из оставшегося он мог позволить выделить именно такую сумму и рискнуть на участие в бизнес проекте.  Отставной подполковник с радостью принял предложение Василия, и в кошельке штык-юнкера осталась последние 12 тысяч рублей с какими-то копейками. Риск, конечно,  был, но ведь надо было планировать свою жизнь дальше. Василий знал, что алкогольный бизнес один из самых доходных, поэтому рисковал только в отношении надёжности и деловых качеств своего старшего друга. А Иосиф Алексеевич, со своим армейским опытом, тонким и трезвым умом, производил впечатление делового человека и вполне надёжного партнёра. 

Другой однокашник познакомил Василия со своей кузиной, девушкой семнадцати лет, весьма привлекательной наружности. Это было стройное романтическое создание по имени Мария Николаевна Извекова, с очаровательными голубыми широко распахнутыми глазками, маленькими, хорошо очерченными полненьким губками и нежными изящными ручками. Кроме явных внешних достоинств, Мария Николаевна была весьма начитанной девушкой. Знала три языка, прекрасно играла на фортепиано, не в пример Василию хорошо знала поэзию и музыку, почти профессионально пела. Когда Василий услышал её пение, то был очарован. Словом она имела массу достоинств. Но имела один огромный недостаток. Она была богатой невестой, и вокруг неё постоянно вилось множество претендентов на её руку.

Именно с ней Василий несколько раз ходил на оперные спектакли. Правда это происходило в сопровождении маменьки и её двоюродного брата. Василий не строил относительно неё каких-либо серьёзных планов, но регулярно посещал их дом и оказывал Марии Николаевне как друг семьи знаки внимания, которые были замечены, со стороны родителей, и со стороны самой Машеньки. Она стала отвечать Василию взаимностью. Ей явно нравился высокий стройный и не глупый молодой человек, собиравшийся сделать военную карьеру. Если бы она знала, что за душой у этого жениха нет ни чего, кроме остатков денег от продажи серебряного портсигара!

Время шло, в доме Извековых к молодому юнкеру относились доброжелательно. Это можно было воспринимать как поощрение к продолжению их знакомства. Василий всё больше задумывался о том, как долго он останется в этом времени. Навсегда, или его пребывание здесь будет не долгим. Если ему удастся найти способ вернуться в своё время, то обрастать имуществом, семейными узами и прочим не имеет смысла. Но если его пребывание здесь надолго, или даже навсегда, то обо всём этом нужно обеспокоиться непременно. Начинать действовать нужно как можно раньше. Первые шаги он в этом направлении уже сделал.     Василий теперь имеет узаконенное имя, учится в военном училище, обеспечивая себе хоть какое-то положение в обществе. Даже вложил деньги в небольшой бизнес.
Оставшиеся там, в прошлом, вернее в  непредсказуемом будущем дети и внуки, тревожили. Мучила совесть. Было ощущение, что он их предаёт. Но здравый смысл, холодный разум подсказывал, что сам факт его нахождения в прошлом уже меняет то будущее, в котором он жил. Всё может измениться настолько, что даже если он вернётся, то не встретит уже ни своей жены, ни детей и внуков. Просто потому, что судьбы всех людей пойдут по совершенно другим линиям и связям. Кто-то не родится, кто-то не  встретится со своим будущим мужем или женой, может быть будет женат на другой женщине и т.д.

Рассуждая так, он не стал себе запрещать строить планы в отношении Марии Николаевны. И сразу почувствовал, насколько ему стало легче. Ведь его ум пожилого женатого в прошлом человека противился, а молодое сердце уже кипело юношескими чувствами. Этот внутренний конфликт сильно мешал ему. Теперь же отношения с Машенькой сразу приобрели новый импульс. То, что раньше было недосказано и выражалось во влюблённых глазах, приобрело значение, стало проявляться в мимолётных случайных прикосновениях, от которых  как будто его пронизывало током.   Потом появились долгие прогулки и разговоры ни о чём. Затем долгое молчаливое ощущение уединённости в окружении многих друзей и знакомых. Стихи, прочитанные тайком на ухо своему партнёру. И, наконец, жаркий шепот и касание губ. Василий, проживший почти семьдесят лет, чувствовал себя глупым мальчишкой, у которого бунтовали гормоны. Всё говорило о взаимной влюблённости. Это не осталось незамеченным родителями Марии Николаевны. Василий не мог бывать у Извековых так часто, как хотел. Приходилось обмениваться записками, которые передавал верный друг и однокурсник, родственник Машеньки.

Однажды Василий был приглашен вместе с двоюродным братом Машеньки на бал, который давали её родители у себя в доме. Ведь дочь на выданьи, да и традиции светской жизни в Санкт-Перебурге требовали принимать у себя дома определённый круг людей. Для Василия это был новый этап в жизни. Нужно было сдавать ещё один экзамен, который вводил его в светскую жизнь. Ведь кто он такой? – Сын мелкопоместного дворянина из провинции. Быть принятым в обществе, означало быть признанным, обзавестись связями, знакомствами, получить признание своей полноценности и значимости в круге людей имеющих влияние на жизнь страны и всего общества.
Василий волновался. Француз его долго готовил, учил манерам и танцам. И вот наступил назначенный день. Молодого портупей-юнкера встретила хозяйка. После радушных приветствий и улыбок Рожалин был представлен гостям. Группа мужчин, сидевшая за карточным столом, встретила его приветливо, но несколько натянуто. Многие из них были в больших чинах, некоторые имели высокие титулы. Провинциал в чине портупей-юнкера был встречен снисходительными, вежливыми улыбками. В разговор Василий не вступал. Он отмалчивался и следил за игрой. И тут ему предложили сыграть партию в преферанс. Правила игры ему были известны. Приходилось играть в своё время. Заядлым игроком Василий не был, но и отказаться от игры было неудобно. Пришлось поучаствовать.

Ставки были не очень высокие, но для его кармана чувствительные. Игра пошла и Василий сразу успокоился. Появилось чувство уверенности, т.к. он вдруг понял, что легко запоминает ходы своих партнёров. Появилась та самая ситуация лёгкого стресса, когда пробуждались его удивительные способности. С огромной скоростью проносились различные варианты ходов. Постепенно он стал выигрывать и выигрыш составил уже приличную сумму. На него стали посматривать с уважением, а некоторые и с плохо скрываемым раздражением. Василий почувствовал, что пора выйти из игры. Он поблагодарил участников игры и, раскланявшись, вышел в танцевальный зал. В кармане лежал внушительный выигрыш в двадцать тысяч рублей.

Заиграла музыка. Стоять было неудобно и Василий стал искать взглядом Машеньку. Но она уже была приглашена каким-то кавалером. Пришлось искать другую партнёршу. На него с надеждой поглядывала молодая девушка. Василий вспомнил, что когда его представляли, то девушку назвали Елизаветой Фёдоровной Ильиной. Лизонька приняла приглашение и они влились в число танцующих. Для Василия это был первый танец и он волновался, но двигался уверенно. Уроки француза не прошли даром. Елизавета Федоровна не заметила его волнения, а если заметила, то отнесла его на счёт увлечения молодого человека её прелестями. После того, как музыка затихла Василий поблагодарил партнёршу и сразу отправился к Машеньке.

Возле Извековой уже собралась толпа из молодых офицеров и юнкеров. Все они так или иначе пытались привлечь её внимание к своей особе. Когда подошел Василий, Мария Николаевна бросив несколько вежливых фраз своим поклонникам, прикоснулась к его ладони, слегка опершись на предложенную им руку, и проследовала за ним  в библиотеку. Они стояли, соединив руки. Василий говорил Машеньке какие-то ничего не значащие слова, которые воспринимались, как что-то остроумное. Она смеялась и отвечала ему что-то не менее легкомысленное и весёлое. Нужно было отдать ей должное. Девушка была умна и развита. Потом они обменялись поцелуями.

 Но долго это продолжаться не могло и им пришлось идти в гостиную. Молодые люди танцевали и опять шептались, обменивались взглядами полными восторга и опять танцевали. Так прошел этот бал. При выходе  из дома стояла группа молодых поклонников  Мари Николаевны, и громко переговаривались, поглядывая на Василия. В его адрес прозвучала оскорбительная реплика от молодого корнета из гусаров и последовал взрыв смеха. Василий попытался пройти мимо, но его толкнул плечом тот самый корнет, вроде не заметив. Это было оскорбление. Василий должен был отреагировать, иначе его бы не понял ни кто. Он остановился и предложил невежде извиниться, в ответ прозвучало очередное оскорбление. В итоге молодой корнет, оказавшийся бароном Захертом, вызвал Василия на дуэль.

Однокашник Василия был рядом и, поддержав его, согласился быть секундантом. Договорились стреляться на рассвете за городом. Дуэль прошла буднично. Василий приехал точно в назначенное время. Его противник уже был на месте. Несколько молодых офицеров стояли на поляне в роще и переговаривались. Молодой барон Захерт вызывающе поглядывал на Василия. Тому ничего не оставалось, как подъехав выйти из коляски и приступить к совершению необходимых формальностей. Его секундант осмотрел оружие, проверил заряжен ли пистолет, отмерили предусмотренное расстояние для стрельбы и предложили дуэлянтам сходиться. Стреляться предстояло с расстояния в 20 шагов.

Василий взял в руки тяжелый дуэльный пистолет и занял место у воткнутой в землю сабли. Его противник остановился напротив и стал поднимать оружие. Василию не хотелось получить неприятности по службе. Ведь дуэли были формально запрещены, и можно было испортить себе карьеру. Да и пулю получить от наглеца совсем не хотелось. Поэтому убивать своего противника он не планировал. Поэтому решил действовать аккуратно и на опережение. Барон же думал, что он сейчас проучит молокососа. В его план входило унизить восемнадцатилетнего мальчишку. Стрелком Захерт был неплохим. Однако он не учёл того, что Василий как раз был опытным стрелком.

Барон был из худородных дворян. Его отец Вильгельм Захерт, был жалован 12.05.1842 дипломом на потомственное дворянское достоинство. В баронское достоинство владелец суконных фабрик, дворянин Вильгельм – Фридрих – Фюрхтегот  Христианович Генрихович Захерт, был возведен Высочайшим указом 4 июля 1870 г., т.е. совсем недавно. Его сын пытался утвердиться среди своих приятелей через хамское и спесивое поведение, унижая тех, кого, по его мнению, можно унизить, не опасаясь получить достойный ответ.  Такое поведение, конечно, было недостойно истинного аристократа, но его психология суконщика не позволяла ему понять глубину его заблуждения. Многие его товарищи правильно понимали ситуацию, но изменить ничего уже не могли. Барон, всё-таки, да и офицер. Честь мундира не позволяла.

 Встав в позу, барон стал картинно выцеливать своего противника, пытаясь вызвать на лице Рожалина признаки испуги или трепета и неуверенности. Василий же с такого расстояния мог легко, навскидку, попасть в любое место у него на лбу, а не только на торсе. Василий быстро поднял пистолет и выстрелил, целясь в руку, держащую оружие. Пистолет противника был выбит из руки. Держать оружие правой рукой он теперь не мог, т.к. тяжелый пистолет ударом пули вывернул кисть руки и повредил сухожилие. Это была закрытая травма, связанная с надрывом связок лучезапястного сустава и теперь правой рукой барон долго не сможет владеть свободно. При этом, ни какого ранения и крови не было видно. Формально – бытовая травма.
Барон подобрал оружие и попытался произвести свой выстрел левой рукой. Раздался гром выстрела, но пуля ушла далеко в стороне от Василия.  К барону подбежал доктор и стал оказывать ему медицинскую помощь. Василий подошел и протянул ему руку, тот нехотя её пожал левой. Таков был ритуал, и нужно было совершить все действия по правилам, ничего не опустив. Никаких претензий ни у кого не  было. Приятели барона с уважением смотрели на юного портупей-юнкера. Все прекрасно поняли суть происшедшего.

Всё хорошее имеет ужасную привычку быстро кончаться. Родители Марии Николаевны прознали про дуэль, да и взаимное увлечение молодых людей для них уже не было секретом. Это заставляло их задуматься о будущем дочери.  Василию не было отказано от дома, но и общение с Машенькой стало происходить значительно реже. Маменька находила благовидные поводы держать Василия на некотором удалении от дочери. В Михайловском военном артиллерийском училище тоже узнали о дуэли. Учащиеся однокашники отнеслись к этой новости восторженно. На виновника смотрели с уважением, как на героя, а от начальства Василий получил серьёзный нагоняй.   Его посадили под домашний арест. Но на занятия он приходил строго по расписанию. Следствие проходило пару недель. После того, как установили, что зачинщиком дуэли был не Василий, а барон Захерт, а последствия дуэли оказались на уровне бытовой травмы, инцидент замяли, чтобы не падала тень на училище.  Происшествие оставили без последствий. Василий продолжил учёбу, и ему вернули возможность свободного передвижения по городу. Начальство восстановило к нему своё благосклонное отношение. Более того, после того как выяснились обстоятельства дуэли и, особенно то, как Рожалин выбил дуэльный пистолет точным выстрелом с двадцати шагов, уважение к нему возросло многократно не только у курсантов-однокашников, но и у начальства.
 
Постепенно Василий обрастал знакомствами, иногда полезными, иногда не очень, но и это было развлечением в череде нудной зубрёжки и нервотрёпки. У него не было отбоя от молодёжи, желавшей тренироваться в стрельбе под его руководством.
Однажды в ноябре Василия Рожалина пригласили в кабинет к начальнику Михайловского Артиллерийского Училища и Артиллерийской Академии Роту Константину Ивановичу. Подойдя к кабинету генерал-лейтенанта, он в нерешительности остановился. Вроде никакой новой вины за собой не чувствовал, вопрос с дуэлью уже был закрыт, но было тревожно - зачем такое высокое начальство им заинтересовалось.

Осторожно постучав и услышав, что можно войти, перешагнул порог. Навстречу ему двинулся князь Сергей Викторович Кочубей.
- Нуте - ка, нуте - ка, дайте я на вас посмотрю, мой юный спаситель! А ведь хорош, Константин Иванович, - хорош! Военная форма вам идёт. Ваше превосходительство, именно этот молодой человек спас меня на дороге от шайки разбойников. – Василий с ним сердечно обнялся. Генерал взял со стола бумаги и, внимательно проглядев их, сказал:
- Ваша рекомендация, Сергей Викторович, оправдалась. Юнкер Рожалин вполне успевает по всем учебным дисциплинам. По представлению его непосредственного начальника командира учебной роты Баумгартена  Александра Трофимовича Рожалину Василию Митрофановичу присвоен чин портупей-юнкера и возложены обязанности помощника преподавателя по обучению стрельбе. Стреляет великолепно!
Недавно даже ввязался в неприятную ситуацию, связанную со стрельбой. Его спровоцировали на дуэль. Я специально разбирался. Он никак не мог уклониться от участия. Виновник был наказан портупей-юнкером по заслугам. Корнет  барон Захерт теперь не сможет продолжать свою военную карьеру. Наглец был уволен из армии.
Кстати, Рожалин неплохо фехтует, много и с успехом занимается верховой ездой. Учится прилежно, поведения примерного. В свободное время много рисует и это у него получается очень хорошо. Юнкера отзываются о его рисунках с восторгом. Мы на это его увлечение смотрим со снисхождением. Пусть лучше искусством занимается, чем с друзьями весёлые пирушки устраивает. Вы же знаете, Сергей Викторович, эту современную молодёжь, одни юбки да гулянки на уме. Тем не менее, Рожалин в компании с друзьями общителен, неплохо поёт.

Василий подумал: знал бы он сколько мне лет на самом деле, не по внешнему виду, а по психологии и по жизненному опыту. Какие гулянки? Остепенился давным-давно, уж лет пятьдесят назад.
- Очень рад, очень рад! Константин Иванович, вы уж не оставляйте моего подопечного своим вниманием. Из него может выйти неплохой офицер. А вы Василий Митрофанович, заезжайте к нам в гости. Мария Викторовна Барятинская интересуется вашими успехами и, я думаю, будет рада вас видеть. Она ведь тоже великолепно рисует. Ей будет интересно посмотреть на ваши живописные работы. Возможно, вы подарите ей что-то из своих рисунков на память. Она будет рада.  Кстати, на Святки Мария Викторовна будет у меня в гостях. Пару недель погостит. Так вы заезжайте к нам. У нас особняк на Конногвардейском бульваре, там ещё ограда с бюстами мавров.  Будем ждать вашего визита.
У Василия вдруг потеплело на сердце. Внимание Марии Викторовны Барятинской ему было приятно. В то же время появилась тревога. Не хватало ему оказаться между двух влюблённых барышень, да ещё одна из них принадлежит к высшему свету, а другая весьма богатая невеста. Румянец покрыл его щёки. Вот тебе и опыт, и психология семидесятилетнего мужика. Физиология молодого тела берёт своё…. Фу ты – ну ты! А нука - прочь из головы всякую дребедень! Но внешне его замешательство было замечено. Генерал-лейтенант посмотрел на него по-отечески и с доброжелательной улыбкой отпустил.
- Можете быть свободны, Рожалин. Да старайтесь и впредь оправдывать доверие князя и доброе отношение начальства и не вмешивайтесь в скандалы с дуэлями.
- Буду стараться, ваше превосходительство! Отчеканил Василий, выпятив грудь колесом.
- Идите, идите!
- А ведь действительно хорош, и роста и сложения хорошего. Настоящий гвардеец. Надо к нему ещё присмотреться! А, Сергей Викторович?
Василий Рожалин вышел и облегчённо вздохнул: его страхи оказались пустыми. Служба и учёба продолжались.

Осень плавно перешла в зиму. Декабрь в Санкт Петербурге был слякотным и промозглым. Наступили Рождественские каникулы. Несколько дней были свободны, и он опять много рисовал. Теперь  это были портреты его сослуживцев и однокашников.
    Решил всё-таки заехать к Князю Кочубею. Обещал, и не заехать было невежливо.  Выбрал несколько хороших этюдов с пейзажами Петербурга, оформил в багет и взял их с собой. Если спросят можно показать, а при случае и подарить.
Василий перешел по мосту через Неву, и по набережной, мимо Зимнего дворца до Коннгвардейского бульвара не спеша дошел минут за двадцать. Дом с маврами нашел быстро. Там его ждали и приняли радушно.

  Княжна Мария Викторовна вышла  чуть позже и, позволив ему поцеловать свою ручку, присела в кресло. Она внимательно слушала разговоры мужчин, сама же молчала. При этом глаза её были внимательны, и было видно, что её интересует этот молодой юнкер. Разговор шел о учёбе, о знакомых, которых приобрёл Василий в Санкт Петербурге, о том, что он рисует. Наконец Мария Викторовна попросила Василия показать свои живописные работы. Пришлось посылать прислугу в гардеробную за принесённым пакетом, который он приготовил заранее. Этюды вызвали живой интерес. Особенно понравился городской пейзаж с Исаакиевским собором. Пришлось его подарить княжне. Та была очень обрадована и обещала при случае подарить Василию что-нибудь из своих работ. Здесь их нет. Они дома в имении у папеньки в селе Груновке Суджанского уезда Курской губернии. Кстати он получил приглашение посетить Груновку на Светлой седмице в Пасхальные каникулы.

Князь Кочубей с добродушной улыбкой наблюдал за их беседой и пообещал помочь Василию  добраться до имения Князя Виктора Ивановича Барятинского, т.к. сам собирался ехать в Курскую губернию в своё имение, а по дороге думал погостить у своих родственников и друзей в Ивановском и в Груновке. Расстались в самых добрых отношениях и со светлым настроением. Как будто побывал у близких родственников или добрых друзей.

После Крещения ударили морозы, и навалило снега – не пройти – не проехать.
В учёбе Василий Рожалин продолжал делать неплохие успехи, даже сам удивлялся. Определённо переход  через хронопортал совершил в нём какие-то важные изменения, о которых он первое время не подозревал. Обострились восприятие цвета и звуков, повысилась скорость умственных процессов, значительно усилилась память. Это проявилось уже при подготовке к экзаменам за курс гимназии. Вспомнилось то время, когда Василий в раннем детстве в два с половиной года сам научился читать, когда к пяти годам прочитал все книги, которые были у них дома, а к семи даже те, которые находились в ближайшей к ним детской библиотеке. Вспомнил, как в начальной школе практически не учил теоретические домашние задания, т.к. всё запоминал во время школьного урока, а когда учил иностранный язык, то он давался ему на удивление просто и легко. Припомнилось и то, как он доставал учителей вопросами, выходящими за рамки школьной программы. Постепенно эти детские способности сошли на нет, и к десятому классу Василий был уже почти как все.
Среда постаралась выровнять его под себя. Осталось только интуитивное стремление к прекрасному, вылившееся в занятиях живописью. Оказывается, человек в детстве обладает удивительными способностями, а потом они куда-то исчезают. Не даром говорят о том, что все дети маленькие гении. Потом взрослые подгоняют их под общий ранжир, и детская гениальность куда-то исчезает, или просто загоняется куда-то глубоко и надёжно. То, что она исчезает, только кажется. На самом деле она сначала дремлет, а потом засыпает, а может быть, у некоторых, и умирает.

  По-видимому, переход во времени вернул Василию его детские способности в неповреждённом виде. Да плюс тот дар, который он в себе открыл, позволявший ускорять свой темп жизни и, уже сознательно, использовать детские способности, а может быть детскую гениальность, в критических ситуациях жизни.
Теперь понятно и не удивительно, что он сумел за месяц подготовиться к экзамену за курс военной гимназии. Василию явно не хватало того объёма информации, который давался на теоретических уроках. Хотелось узнавать всё больше и больше. Появился интеллектуальный голод.   Он стал посещать занятия в классах военной академии, чтобы расширить свой кругозор. Это было замечено администрацией училища и академии. Видя в этом увлечении курсанта пользу, препятствовать не стали, а даже  поощряли Василия в его прилежании и настойчивости в приобретении специальных знаний. Кто-то из преподавателей был настроен скептически, кто-то отрицательно, а кто-то поощрял и помогал разобраться в сложных вопросах. Главное – никто не препятствовал. Успехи вскоре стали заметны всем. Постепенно маститые  преподаватели стали его узнавать и раскланиваться с доброжелательной улыбкой. Однокашники одолевали просьбами о помощи. Приходилось им разъяснять непонятные вещи.

Кстати, за полгода удалось неплохо освоить кроме французского, ещё и немецкий язык, а английский значительно улучшить. Василий мог свободно общаться на всех трёх языках. Ему оставалось заботиться о расширении словарного запаса. Нужно было осваивать специальные научные и технические термины на изучаемых иностранных языках, а также это касалось области военной терминологии. И он успешно осваивал то и другое. Задумался о изучении турецкого, ведь язык потенциального врага нужно знать. Это жизненно необходимо. Упросил начальство и ему нашли преподавателя турецкого, но за дополнительную плату. Пришлось оплачивать уроки. Для свободного общения  таких уроков было мало. Но строгое расписание уроков с преподавателем не позволяла достичь большего. Знание четырёх языков, из них трёх в совершенстве, делало Рожалина заметным среди прочих курсантов. Даже в среде элитного учебного заведения это было необычно.

Появился авторитет у товарищей по учёбе, а главное у начальства.
Наконец стало пригревать солнце. Снег стал ноздреватым. Питерская зима богата на причуды: то налетит оттепель, то повалит снег, то пронзительный сырой ветер с Финского залива продувает до костей, но всему приходит конец.  Год почти пролетел.  Наступил апрель 1877 года. Это были именно те дни, когда Россия объявила Турции войну. Изучение турецкого языка шло полным ходом и продвигалось успешно. Этому способствовали завязавшиеся знакомства с армянами, бежавшими из Турции. Одна такая семья поселилась в Петербурге. Для них турецкий язык был вторым родным.

Старый армянин был богат и занимался торговлей фруктами, кофе и чаем. Василий, как большой любитель чая и кофе познакомился с хозяином лавки и когда узнал их историю, упросил помочь ему в изучении турецкого языка.  Через пару месяцев занятий он уже довольно свободно общался на этом языке со своим учителем. Параллельно стал осваивать армянский язык.
Постепенно созрела мысль, что на театре будущих военных действий ему понадобится ещё и знание болгарского языка.  Начальство и тут пошло ему на встречу. Добавились занятия по изучению болгарского языка. Вокруг Василия уже стали складываться легенды, как о полиглоте и человеке который собирается сделать дипломатическую карьеру. Ему самому эти слухи были забавны. Он ничего такого не планировал. Для него изучение языков было доступно, способности позволяли, почему бы не воспользоваться ими. С другой стороны он предполагал, что знание языков ему пригодится во время армейской службы, ведь Россия уже вступила в войну с Турцией. Да и вообще знание языков делает человека более разносторонним, расширяет его кругозор. Почему бы не воспользоваться этим.

Наступили пасхальные каникулы. Василий получил известие от князя Кочубея о том, что завтра он собирается ехать в Курскую губернию. Василий давно уже был готов к поездке. Он желал её и в то же время страшился. Отношения с Марией Николаевной Извековой были ему важны, но отношение её родителей к нему после дуэли были, мягко говоря, прохладны. Да и Машенька нафантазировала себе Бог знает что. Их личные отношения вошли в полосу каких-то полупрозрачных намёков и ожиданий. Она сторонилась его. Несколько раз он встречал её в компании барона Захерта. Женская душа потёмки. От любви до ненависти один шаг, от жалости до любви расстояние ещё меньше. По всему было видно, что Мария Николаевна Извекова пожалела барона Захерта. У Василия же, как человека другого времени не было понимания того, что делать дальше. Он был в недоумении и просто решил прекратить общение с ней.

  Зато впереди появилась перспектива более близкого знакомства с другой девушкой, которая для него была ещё более недосягаема, но которая манила его тем, что была более близка ему по духу. Ведь он приглашен в гости. После свидания с Марией Барятинской у князя Кочубея в нём что-то изменилось. Он почувствовал, что эта девушка ему дорога. Сердце томилось при одной мысли о ней. Он вспоминал их первую встречу на дороге, и как она смотрела на него там после освобождения от разбойников. Юная, нежная девушка и вокруг трупы нападавших и несколько пленных грубых страшных злодеев. Возможно, у неё сложилось восторженное отношение к нему, как к освободителю и защитнику. Наверное, она благодарна ему, а вот может ли между ними возникнуть настоящее чувство любви? А если возникнет, сможет ли он оправдать её надежды?

Его останавливала огромная разница в их сословной принадлежности. Она – княжна из древнего рода, а он из служилых не титулованных дворян, худородный, практически никто. Мария Викторовна волновала, была ему близка по своим взглядам и репликам, которыми они обменивались при встрече.  Она была мила внешне и обладала тонким художественным вкусом. Но он был так далек от неё по своему общественному положению! Казалась их разделяла пропасть. Василий просто запрещал себе рассматривать её как предмет нежных чувств и матримониальных планов. Однако, сердцу не прикажешь. В его сердце постепенно созревало увлечение этой юной девушкой. 

  И вот, на Светлой седмице, он отправился с Сергеем Викторовичем Кочубеем в его карете в Курскую губернию. Такую родную и в то же время сегодня чужую и по этому времени не знакомую. Чем дальше они продвигались на юг, тем всё больше ощущалось веяние весны. Дороги становились суше, на обочинах всё больше проявлялась трава, а на деревьях появлялись листья. Путешествие на лошадях – это не поездка поездом, оно длится долго. Конечно четвёрка лошадей это не одна уморенная кляча. Вёрсты пролетали быстро, но всё же только через шесть дней они въезжали в ворота прекрасного барского дома.
 Знаменитый усадебный комплекс Марьино был промежуточной остановкой на пути к имению Виктора Ивановича Барятинского, где их ждала Мария Викторовна. Здесь их встретили радушно.  Василия представили родственникам Марии Викторовны. Дальше путь лежал в поместье, расположенное в десяти-двенадцати верстах от Марьино в селе Груновке (Суджанского уезда). Дорога вилась по живописной местности мимо Мухина Пруда, а дальше вдоль речки Груня.

Виктор Иванович Барятинский встретил их у порога своего дома. Они расцеловались с князем Кочубеем. Василий скромно стоял в стороне. Когда до него дошла очередь, с некоторой робостью назвал себя. Князь Сергей Викторович Кочубей расхвалил его перед хозяином. Василию было неловко, но стерпел.  Вышла Мария Викторовна и с радостной улыбкой подошла к Василию. Обернувшись к отцу, она сказала:
- Познакомься папа, это тот самый юноша, который в прошлом году спас нас с князем Сергеем Викторовичем от разбойников. Кстати он неплохо рисует. Это он автор того пейзажа с Исаакиевским собором, что ты видел у меня.
- Так вы учитесь в Михайловском артиллерийском училище? Прекрасное учебное заведение. Князь Сергей Викторович порекомендовал? Он плохого не посоветует. У вас хороший покровитель. Я бы, конечно, выбрал бы на вашем месте морскую военную карьеру. Но уважаю ваш выбор.

  После взаимных приветствий и комплиментов вошли в дом. Гостей устроили в небольшом, но удобном мезанине. Три дня их угощали и развлекали. У хозяина оказалась великолепная  библиотека. Василий просто зависал в ней часами. Виктору Ивановичу нравилось, что гость любит читать и понимает толк в книгах. Когда он обнаружил, что Василий читает в подлиннике книги разных иностранных авторов, был приятно удивлён и стал относиться к Василию с ещё большим уважением. Кроме библиотеки в барском доме была прекрасная коллекция картин. Хозяин и сам очень неплохо рисовал. Поэтому между гостем и хозяином установилась взаимная симпатия. Их вкусы и интерес во многом совпадали, в чём-то и разнились, но в разговорах их разногласия разрешались к общему удовольствию, потому что беседы велись аргументировано и со взаимным уважением. Всё это сближало Василия с отцом Маши.

Виктор Иванович со всё большим вниманием рассматривал молодого портупей-юнкера, когда его дочь с улыбкой отвечала Василию на французском или на немецком языках, а тот свободно переходил с одного языка на другой поддерживал разговор на самые разные темы. Князю всё больше нравился этот серьёзный молодой человек. По мнению Виктора Ивановича он подавал большие надежды и это радовало отца. Он всё более серьёзно воспринимал знакомство этого молодого дворянина с его дочерью и не противился ему.   
Василий много и с большим удовольствием общался с Марией Викторовной. Они гуляли по парку, катались на лодке. Весна была ранняя. В саду зацветали вишни. Наступал месяц май. Между молодыми людьми крепли отношения взаимной симпатии. С каждым днём они становились всё более романтическими. Тёплые весенние вечера и соловьиные трели очень способствовали этому удивительному и тонкому, но прекрасному процессу.  Сергей Викторович задержался в гостях всего на три дня и поехал дальше, а Василию можно было побыть ещё пару деньков. И он воспользовался этой возможностью. Очень хотелось продлить это посещение  ещё хоть на денёк, но нужно было срочно возвращаться в Санкт Петербург. Каникулы заканчивались. Основное время было потрачено на дорогу. Это не двадцать первый век с его скоростями. Обратный путь поездом оказался значительно короче по времени, чем в карете.
Дни, проведённые в гостях, оказались бесценным подарком свыше. Здесь он приобрёл умного, надёжного друга и покровителя в лице князя Виктора Ивановича Барятинского и нежного друга, а возможно и более чем друга, в лице его дочери. Через день, распрощавшись с хозяевами и получив обещание от Марии Викторовны, что она будет ему писать письма, влюблённый Василий, с туманом в голове от несбыточных надежд, поездом спешно отправился в Петербург.

Часть вторая

Война на Балканах

Глава 5.

Училище бурлило от слухов. Все обсуждали известия о военных действиях на Балканах. Жестокость, с которой было подавлено Апрельское восстание в Болгарии, вызвала сочувствие к положению христиан. В начале лета боевые действия русской армии привели к успешному форсированию Дуная и к захвату Шипкинского перевала. Курсанты понимали, что скоро и им предстоит вступить в состав действующей армии. Все ходили взволнованные. Юнкера, собираясь небольшими группами, обсуждали события Балканской кампании. Напряжение постепенно нарастало и достигло своего максимума к времени выпуска из училища. Экзамены проходили весьма сосредоточено и ответственно.

*****
Наконец были успешно сданы все итоговые экзамены, и состоялся выпуск. По результатам выпуска Василий был одним из лучших – по первому разряду. Он получил по всем учебным предметам наивысшие баллы  и дополнительно о нём было высказано особое мнение, как о способном и перспективном портупей-юнкере.  Документы выпускников были направлены в Главное Артиллерийское управление Военного министерства Российской империи. 

В первых числах августа состоялось присвоение воинских званий и пришло назначение.  Оно для Василия было неожиданным. Ему было присвоено обер-офицерское звание подпоручика и предписано поступить для прохождения службы во 2-й дивизион лейб-гвардии  Конной Артиллерии 2-й гвардейской кавалерийской дивизии под командованием генерал-майора Свиты Гурко, Иосифа Владимировича. Попасть для прохождения службы в гвардию было очень почётно. Кроме того, и воинские звания, в гвардии, соответствовали на класс выше армейских. Другими словами подпоручик гвардии соответствовал поручику армейскому. Такая честь выпадала не многим. Нужны были или выдающиеся показатели в учёбе, или рекомендации высоких покровителей. И то, и другое у Василия оказалось в наличии. Не зря меня проведывал князь Кочубей. Его хлопоты обо мне не пропали даром.
Опять предстоит  потратиться на приобретение нового обмундирования, всё это довольно дорого стоит, подумал Василий. Рожалина поздравляли с хорошим назначением. Некоторые завидовали. Времени на разговоры было мало.  Требовалось быстро экипироваться. На это ушла значительная часть и без того быстро убывающих капиталов. Приходилось соответствовать статусу офицера лейб-гвардии. Всё обошлось хоть и по минимуму, но почти в тысячу рублей. Гвардейское обмундирование стоило дороже армейского.  У офицеров гвардейской конной артиллерии была изменена форма одежды против той, что предписывалась несколько лет до этого.  Всё это касалось и  парадной, летней и зимней военной формы. Поэтому пришлось срочно искать пошивочные мастерские и мастеров, которые могли бы в кратчайшие сроки выполнить нужный заказ по новым стандартам.  Зато он теперь выглядел как новый целковый.  Кроме обмундирования требовалось ещё вооружиться и приобрести средство передвижения.  После долгих поисков и тщательной подборки он приобрёл лёгкую и прекрасно сбалансированную в руке саблю из дамасской стали и набор метательных ножей. Пара револьверов дополняла его снаряжение. Кроме того, Он прикупил неплохих кровей и не очень дорогую кобылу.

 Наконец, выполнив  все предписания и одевшись в новый мундир,  Василий прибыл в штаб дивизии, чтобы представиться. За несколько дней до этого, в место постоянной дислокации   дивизии, прибыл начальник штаба полковник Бунаков Василий Александрович. Встреча с ним прошла достаточно сухо и холодно. Мельком взглянув и даже не заметив с каким старанием подпоручик выполнил все требования к деталям обмундирования, он отправил Василия к штаб-офицеру, отвечавшему за организацию и размещение личного состава.
 
В гостинице, где его разместили, находилось уже несколько офицеров разных чинов и возрастов. В основном это были молодые люди не старше двадцати пяти лет. Перезнакомились быстро. Большинство оказались выпускниками военных училищ. Здесь были и кавалеристы, и представители инженерных войск. Артиллеристов было всего двое - Василий и молодой подпоручик  Пётр Чернышев, его бывший однокурсник, получивший на экзаменах наивысшие баллы.
Заняться пока было нечем, поэтому играли в карты, рассказывали байки, шутили, смеялись. Кто-то тихо играл на гитаре и напевал романсы. Подошел и Василий. Взял гитару, подстроил, и немного помолчав, запел так любимый им романс:

Средь шумного бала, случайно,
В тревоге мирской суеты,
Тебя я увидел, но тайна
Твои покрывала черты.

Лишь очи печально глядели,
А голос так дивно звучал,
Как звон отдаленной свирели,
Как моря играющий вал.

Мне стан твой понравился тонкий
И весь твой задумчивый вид;
А смех твой, и грустный и звонкий,
С тех пор в моем сердце звучит.

В часы одинокие ночи
Люблю я. усталый, прилечь —
Я вижу печальные очи,
Я слышу веселую речь;

И грустно я так засыпаю,
И в грезах неведомых сплю...
Люблю ли тебя — я не знаю,
Но кажется мне, что люблю!

Молодые офицеры слушали молча. Слова замечательного романса были в это время уже известны, а музыку Пётр Ильич Чайковский должен был написать только в следующем году. Рожалин конечно рисковал исполняя этот романс, но надеялся, что известие о том, что какой-то неизвестный подпоручик положил замечательные стихи Алексея Константиновича Толстого на незнакомую мелодию останется незаметным.  Голос у Василия был на удивление мелодичен и пение всем понравилось. У него был вокальный дар, который он унаследовал от своей бабушки. Рожалины были все прекрасными певцами. Тут же пришлось передать гитару другому офицеру, который тоже пожелал  что-нибудь спеть.

Василий пел ещё. Исполнял то, что помнил из своего времени. Особенно понравилась песня «Темная ночь» музыка - Никиты Богословского на слова Владимира Агатова:

Темная ночь, только пули свистят по степи,
Только ветер гудит в проводах, тускло звезды мерцают.
В темную ночь ты, любимая, знаю, не спишь,
И у детской кроватки тайком ты слезу утираешь.

…… далее пропустил два куплета, т.к. слова в них были несколько простонародными и слишком вольными для этого общества и могли  вызвать отторжение, и далее – последний куплет:

Смерть не страшна, с ней встречались не раз мы в степи.
Вот и теперь надо мною она кружится.
Ты меня ждешь и у детской кроватки не спишь,
И поэтому знаю: со мной ничего не случится!

Слова песни военных лет, людьми другого времени, были приняты очень искренне и близко к сердцу. Никакого внутреннего отторжения не произошло. Собрался кружок тех, кто любил задушевное пение.  Прозвучали и другие романсы в разном исполнении. Не все владели гитарой на профессиональном уровне, не все были хорошими певцами, но пели от всего сердца. Чувствовалось некое удивительное эмоциональное единство всех присутствующих. Каждый из них стоял на пороге важных и грозных событий. Судьба уже поделила их на живых и мёртвых. Может быть, кто-то завтра погибнет, или будет ранен. Внутреннее напряжение и чувство ответственности заставляло всех быть особенно открытыми к настоящему высокому искусству.

Вечером отпросившись, поехал навестить своего нового делового партнёра и старшего друга  подполковника Гребенькова Иосифа Алексеевича. Недавно, ко дню выпуска из училища, Василий получил от него первые выплаты по своей доле в их совместном бизнесе в размере тысячи рублей.  Это было очень кстати. Старый вояка встретил его радушно.
- Слышал, Слышал, о твоём успехе. Подпоручик гвардии! – Хорошее начало. Проходи, давай посидим, потолкуем.

Они сели у камина, долго вели разговор об особенностях военной службы, о правилах поведения  среди офицеров, об особенностях службы в гвардии. Иосиф Алексеевич строго предупреждал об опасности карточной игры и дуэлях. По словам старого служаки так можно легко сломать себе военную карьеру, а если не участвовать в дуэлях, то можно прослыть трусом и человеком не имеющим чести.  Это  не менее опасно с тем же результатом. По его словам нужно заранее предвидеть и избегать опасных ситуаций. Василий обещал принять слова Иосифа Алексеевича к сведению.
Посидели ещё, выпили по бокалу хорошего французского вина. Василий спел своему старшему другу  романс на слова Сергея Есенина, надеясь, что ни кто эти слова не запомнит и не запишет:

Не жалею, не зову, не плачу,
Всё пройдёт, как с белых яблонь дым.
Увяданья золотом охваченный,
Я не буду больше молодым.

Ты теперь не так уж будешь биться,
Сердце, тронутое холодком,
И страна берёзового ситца
Не заманит шляться босиком.

Дух бродяжий, ты всё реже, реже
Расшевеливаешь пламень уст.
О, моя утраченная свежесть,
Буйство глаз и половодье чувств.

Я теперь скупее стал в желаньях,
Жизнь моя, иль ты приснилась мне?
Словно я весенней гулкой ранью
Проскакал на розовом коне.

Иосиф Алексеевич, ещё долго молчал после того, как затихли последние звуки романса, как бы пропуская слова и музыку только что спетые Василием ещё раз через своё сердце.
- Кто автор слов? – спросил он. - Удивительно тонкая, проникающая в самое сердце поэзия.
- Не помню, но слова и музыка мне тоже очень понравились.
Если бы старый вояка знал, как точно эти слова ложатся на сердце и обстоятельства жизни Василия….

Василий встал, поблагодарил хозяина за оказанное гостеприимство и, распрощавшись, вышел. На душе было неспокойно. Тревога была светлой, возвышенной. Было около полуночи. Белые ночи уже почти сошли на нет, но небо над Петербургом было ещё достаточно светлым. В такие ночи хорошо бродить по городу и ни о чём не думать. Бредёшь по безлюдным улицам в пепельном призрачном сумраке, и всего тебя охватывает тонкое ощущение нереальности. Всё становится призрачным, почти прозрачным, когда видишь себя и мир отстранённо, и, в тоже время, как бы в слиянии и единстве. Ты и мир вокруг составляют единое целое. Все нити мироздания проходят через тебя, через твоё сердце и твою бедную голову, которая не способна ничего сформулировать, осознать, но этого оказывается и не надо человеку… это только мешает, это лишнее.  Просто нужно отдаться на волю этих интенций, не противиться сознанием…, а поддаться влекущей твоё существо силе, слиться с этими световыми энергетическими потоками… и тогда тебе откроются небеса, космос…, тайны вселенной, полёт луча света и шорох падающего осеннего листа, огонёк жизни в проросшей травинке и писк пробежавшей мыши….

Он шел по ночному городу, и душа его витала там, в высших сферах вселенной. Сердце наполняла радость бытия и грусть расставания. Он прощался с городом. Впереди его ждала война, страшное беспощадное изобретение человеческого падшего ума. Было тревожно, но он знал, что это необходимо. Понимал, что придётся отнимать чьи-то жизни. Понимал, что нужно быть готовым и свою жизнь отдать, если будет нужно. Это придётся делать, хоть и вся его натура противилась предстоящему апофеозу зла и жестокости. Василий встряхнул головой затуманенной призраками уходящей белой ночи, решительно отгоняя их прочь, огляделся трезвым взглядом, подозвал дремавшего извозчика и через полчаса был уже в офицерском общежитии.

Так прошло несколько дней. Наконец всё пришло в движение. В помещении офицерской гостиницы, где собрались свободные от службы люди вдруг прозвучала команда и вольготно расположившиеся офицеры, быстро вскочили. Вошел генерал Гурко. На его мундире красовался полученный несколько дней назад орден св. Георгия Победоносца третьей степени. Генерал окинул всех взглядом, остановился, и все дружно приветствовали его. Вошедший с ним штаб-офицер, в чине подполковника, представил его молодому пополнению, а они каждый назвали себя и доложили, откуда прибыли. Генерал  с неудовольствием констатировал: все молодые и неопытные. Тем не менее, он кратко ввёл офицеров в курс предстоящих задач и объявил, что послезавтра пополнение отправляется на Балканы в район Плевны.

 Девятнадцатого августа они вошли в вагон поезда, который отправлялся через Киев на Ясы и дальше на Бухарест. Путешествие длилось больше недели. Наконец 27 августа молодые офицеры оказались в столице Румынии и дальше продвигались походным маршем. Через три дня прибыли в лагерь под   Никополем, где всех распределяли по военным частям для дальнейшего несения службы. Василию Рожалину с Петром Чернышевым необходимо было попасть в расположение отряда, на левом берегу реки Вит. Здесь формировался Западный отряд, начальником кавалерии которого назначен генерал Гурко. Рано утром они оседлали своих лошадей и небольшим отрядом в 10 человек под командой молодого офицера из штаба, присланного за пополнением, отправились в гвардейскую часть - место их назначения.
    Ехали не спеша. Василий обратил внимание на то, что группа движется по территории, на которой ведутся боевые действия, не выставив боевого охранения, просто сбившись кучей, так, как будто выехали на прогулку. Штабной поручик развлекался шутками и вёл себя легкомысленно, а вероятность засады или случайной встречи с врагом существовала реально. Рожалин сказал ему что так двигаться дальше опасно и предложил выслать вперёд хотя бы пару человек в виде передового разъезда, опасаясь засады или случайного столкновения с неприятелем. Поручик посмотрел на Василия со снисходительной ухмылкой, мол что ты молокосос лезешь со своими рекомендациями. Здесь есть старше и опытней тебя. Но всё – таки отреагировал на предложение Рожалина и выслал вперёд разъезд.

Погода была чудесная. Высоко парил какой-то пернатый хищник. Оглушительно стрекотали цикады. Пологие холмы на горизонте переходили в горные массивы. То тут, то там виднелись заросли каких-то кустов, а кое-где попадались небольшие рощицы из деревьев вроде граба, ольхи и диких маслин. Над одним из таких зелёных массивов, густо заросшим диким подлеском из лещины и кизила, взлетела стайка птиц. Их беспокойное поведение Василия насторожило. Он упреждающе вскинул руку и остановил небольшой отряд.
- Стоять! Впереди возможна опасность, – тихо, но решительно предупредил Рожалин. – Птицы ведут себя подозрительно.
- Да что вы выдумываете, - отозвался поручик,- Эта территория числится очищенной от неприятеля. – Но Василий, имея военный опыт в своём реальном прошлом, был непреклонен. Боевой опыт впитывается прочно и на всю жизнь. Он приобретается ценой крови и жизни своей и товарищей.
- «Приготовить оружие!» – скомандовал он и все ему подчинились. – «Трое драгун с винтовками наготове легкой рысью вперёд!» -  Послал Рожалин.
- «Остальные, двое справа, трое слева, укрываясь за естественными препятствиями, осторожно обойти вон ту рощицу» - Продолжал распоряжаться Василий, - «Действуем по обстановке. В случае обнаружения противника – оценить размер  грозящей опасности. Вступать в боевое столкновение только в случае крайней необходимости!»

Они вместе с Петром поехали справа, а трое офицеров – гусаров, отправились лёгкой рысью слева. Впереди послышались выстрелы. Подозрения Рожалина подтвердились. Дал бы Бог, чтобы обошлось без тяжелых последствий. Это авангард напоролся на засаду. Тут же в перестрелку вступили следующие за ними драгуны.
Василий с подпоручиком Чернышевым, спешившись, выдвинулся к зарослям и, из-за укрывавших их веток куста лещины, увидели бегущих к лошадям турецких башибузуков, волокущих одного из посланных в авангарде драгунов. Василий вместе с Петром быстро спешились и, вскинув револьверы, сделали по выстрелу.  Один  турок упал с прострелянной головой и сразу затих. Выстрел Рожалина как всегда был точен. Второй упал, зажимая рану на ноге. Это постарался Пётр. Одновременно из-за деревьев с другой стороны с гиком выскочили гусары и врубились в группу из пяти турецких всадников, собиравшихся принять пленного.  Трое против пяти - нужно было срочно поддержать своих.

 Василий и Пётр вскочили на лошадей и выбрались на свободное пространство.  Рожалин, выхватил из ножен саблю и бросился на турок с тыла. Завертелась карусель – кони, люди. Слышно было только хрип, крики и ржанье лошадей. Возле него возник бородатый черкес с оскаленным ртом и горящими глазами. Воздух огласил хриплый вскрик «Аллах акбар!». - Знаем, - сквозь сжатые зубы процедил Рожалин, - проходили в наше время: «Аллах велик!».   Василий, входя в ускоренный режим, принял правой рукой на свою саблю удар его ятагана. Здесь он с благодарностью вспомнил уроки верховой езды, где его научили управлять конем в бою одними ногами, чтобы руки были свободными.  Левой рукой, в которой оказался вовремя выхваченный револьвер,   выстрелил черкесу в грудь. Неудобно целиться, но с такого расстояния не промахнёшься. Лошадь Василия встаёт на дыбы, чуть не скинув седока на землю. Но тем  самым она очень удачно закрыла его от ещё одного башибузука. Василий увернулся от его удара и, с оттягом, рубанул справа вниз. Турок кулём свалился на землю.

Всё, скоротечный бой закончен. Василий стал выходить из своего ускорения. Быстро осматривая поле битвы, он тут же мысленно подводил итоги: мы потеряли двоих. Один трёхсотый, только ранен. Второго надо проверить, может быть тоже ещё жив. Вот теперь видно, чей Бог больше.  А то вопят: Акбар! Акбар!... У противника взято в плен два человека, один из них ранен. Остальные уничтожены. Тут его посетило ощущение «дежа вю». Василий на самом деле уже был когда-то в ситуации когда вокруг вопили «Аллах акбар!». И вот теперь он вспомнил старый разговор у костра в горах Афганистана, когда разведгруппа уходила от преследовавших их моджахедов. Тогда они ушли чудом, а вслед летели те же самые, возгласы.

Ещё в той жизни, старшина говорил что в переводе возглас «Аллах акбар!», означает «Аллах велик», или точнее: «Аллах больше». По-видимому, те, кто готов отрезать тебе голову тем самым утверждает, что убийством врага  совершает подвиг во имя Аллаха.  Этим приёмом они возбуждают себя на бой с противником. Моджахед призывая имя Бога, старается вогнать себя в религиозный экстаз, достигнуть состояния исступления, чтобы преодолеть всякие сомнения, или возможный страх. Кроме того так он пытается представить тебя врагом Аллаха. Вроде Аллах больше того ложного бога, которому поклоняешься ты. Но ведь это совершенно не верно. Ведь у христиан имя, под которым Себя открывает Бог, звучит почти также: в Библии Бог открывает Себя под именем Эллах. По сути – это же самое имя: Аллах. Значит в религиозном смысле, по крайне мере по вопросу о имени Бога, мы не враги. Исповедуем имя того же самого Бога. Не следует политические притязания, государственные интересы и личные корыстные устремления, прикрывать религиозными мотивами и фразами, смысл которых тебе не совсем понятен. Этот возглас – есть только приём психологической накачки. Бог тебе не поможет, кричи - не кричи, если дела твои противны Его Святой воле -  нет тебе в том никакой пользы.

Всё пронеслось быстро, как дуновение лёгкого ветерка. Ответ прозвучал в его уме довольно сухо и был холодным, рассудочным и даже жестоким: «Все эти люди, далеки от Бога, хоть и призывают Его Святое имя.  Они повеления Бога исполняют лишь формально. Это не религиозная война.  Для них имя Аллаха является прикрытием их  страстей, их политических планов и жажды власти. Поэтому эти, которые теперь вон там лежат без признаков жизни, что искали, то и получили: могилу.  «Дом их пуст» - завершил он эти рассуждения сам и, наверное, последнее сказал вслух, потому что все окружающие странно посмотрели на него.

Василий встряхнул головой, отгоняя мгновенное наваждение, и огляделся вокруг. Времени на все переживания и пронёсшиеся в голове мысленные рассуждения ушло не более десяти секунд. Наконец он сбросил с себя режим ускорения, адреналиновая накачка благополучно окончилась. Организм пришел в норму, и Рожалин продолжил анализ результатов короткого боя. Дальнейший осмотр личного состава дал более-менее благополучный результат. Потери были небольшими, но они всё же случились. Один драгун оказался убит наповал. Он погиб первым. Пуля попала ему прямо в сердце. Это было печально. Таким был первый и главный  результат анализа событий. Второй результат – это урок на всю жизнь, не пренебрегать правилами осторожности во время военных действий и требованиями военных уставов. На войне – как на войне. Об этом и сказал Рожалин собравшимся возле него офицерам сводного отряда.

    Уже почти пленённого драгуна, хоть и помятого удалось отбить, и теперь он сидел, привалившись к стволу дерева, потирая запястья, с которых друзья уже сняли верёвки. На удивление, кроме синяков и пары лёгких царапин на лице ни каких ранений на нём не было обнаружено. Спаси Бог Братцы! Уже думал, пропаду! – благодарил он своих спасителей. Один из драгун, что находился в авангарде, был ранен в плечо. Не очень серьёзно. Его перевязали. Остальные – без единой царапины. Из двенадцати нападавших десять убиты, двое взяты в плен. Ни кто не ушел. Один из них ранен в ногу. Его тоже перевязали, всё-таки живая душа. Собрали своё оружие, коней и, посадив на них двух связанных пленных, погрузив убитого драгуна, отряд подготовился к дальнейшему движению. Опять двое впереди. На этот раз – гусары. Раненый драгун поедет сам, ранение не очень тяжелое. Василий, по дороге, будет приглядывать за ним и опекать.

Начали движение с чувством некоторой вины и неуверенности. Ехали притихшие, опустив глаза. После случившейся схватки с противником все были напряжены. Василий, повернувшись к ним, весело воскликнул:
- Что приуныли, господа офицеры! Могло быть хуже. Всем смотреть по сторонам и быть настороже! – Почему-то все добровольно приняли его старшинство по команде в сводном отряде и воспринимали его теперь как командира, хотя, по возрасту, он выглядел моложе всех.  Видимо сказывался его реальный психологический возраст и опыт участия в боевых действиях. Ведь он по внешнему виду совсем мальчишка. Вчерашний выпускник военного училища. Ни где вроде не успел повоевать и вдруг проявил себя как опытный командир. Разгромил диверсионный отряд противника, находившийся в засаде, т.е. имевший явное преимущество. При этом их сборный отряд понёс минимальные потери. Было совершенно не понятно, как у него такое получилось.
То, что Василий другой, не такой как прочие - более опытный, хоть и внешне молодой, все ощущали, чуть ли не кожей, но в чём эта инаковость, безусловно, не понимали. Просто чувствовали его уверенность и способность правильно оценить ситуацию, принять верное решение, понимали справедливость и своевременность его приказов. Он ведь в прошлой жизни приобрёл опыт в реальной боевой обстановке. Весёлый голос и бодрый тон Рожалина подействовал на всех положительно.
Напряжение постепенно спало, все приободрились, смотрят теперь увереннее. В глазах нет растерянности. Молодцы, вчерашние курсанты-юнкера, мальчишки, не нюхавшие пороха, поучаствовавшие в первом боевом столкновении, постепенно приходят в себя и уже некоторые из них уверенно осматривают окрестности, оценивая возможную опасность. Ничего!.. – Адаптируются, придет и их время побед и удач. Если сразу не убили – есть надежда, что, в дальнейшем, всё будет в порядке.

Глава 6.

Оставшуюся часть пути доехали без приключений. Доложились начальству, сдали пленных и раненных. Василию пришлось писать бумагу, где он подробно отчитался о происшествии. Как ни странно, писать её поручили не штабному поручику, а Василию Рожалину. Он сообщил и указал на карте, куда посылать трофейную команду. Через пару часов трофейщики вернулись. Среди их добычи нашлась винтовка Винчестер с рычажным взводом и магазином на 16 патронов, образца 1873 года. К ней прилагалось около ста патронов. Хоть и слабоват патрон, но многозарядность делали это оружие очень удобным в бою. Кроме того у убитого Василием черкеса оказался отличный кинжал. Заместитель начальника дивизии полковник Ухтомский вызвал Рожалина к себе и, объявив благодарность, вручил ему винтовку и кинжал как награду за исполненный долг.
В дальнейшем оказалось, что пленный дал очень полезную информацию. Кроме того, ведь был уничтожен диверсионно-разведывательный отряд врагов, что само по себе уже не мало. Всё это произошло при минимальных потерях со стороны сводного отряда, по сути мальчишек, не нюхавших пороху. Все участники показали на Василия, как на того, кто руководил общими действиями.
- Вот что подпоручик, - сказал полковник, - сейчас идёт формирование новой пятой конноартиллерийской батареи из четвёртых взводов первых четырёх батарей. Все пять батарей будут состоять теперь из трёх взводов каждый по две пушки. Офицера, которого мы собирались назначить командиром пятой батареи, недавно убило при взрыве гранаты. Место пока вакантно. Судя по тому, как вы себя показали, у вас есть необходимые данные для руководства людьми в боевой обстановке, да и характеристики из училища говорят о ваших способностях. Пока временно назначаю вас на должность командира пятой батареи. Приедет командир дивизии генерал Гурко, он окончательно решит, кто будет командовать батареей. Пока на вас ложатся обязанности в решении всех вопросов обеспечения, учёбы, службы и жизни новой батареи. Исполняйте!

Василию ничего не оставалось делать, как отправиться знакомиться со вверенным ему воинским подразделением. Рожалин взял у полковника бумаги, относящиеся к штатному расписанию, личному составу, вооружению, снабжению, финансированию и прочей жизни батареи и бегло просмотрел их. Кроме командира, должность которого являлась капитанской, по штату должно было быть ещё три обер-офицера в звании подпоручика или поручика. Они исполняли обязанности помощников командира батареи и не были закреплены за взводами. Фактически должности командиров взводов должны были исполнять унтер-офицеры. Это была традиция, и ломать её сходу Василий не стремился. Хотелось разобраться более внимательно и  толково.

  Три офицера в качестве помощников командира? - это заставляло задуматься о перечне их обязанностей. Зато было понятно, что унтер-офицеры, исполняющие обязанности командиров взводов, должны быть, как минимум, грамотными и очевидно, с большим опытом службы в артиллерии. Просмотрев бумаги, полученныё в штабе, Василий понял, что те из них, которые касаются финансовых вопросов и материального снабжения, на ходу изучать бесполезно, да и  в вопросах по вооружению и личному составу батареи Рожалин решил разобраться на месте. Если что-то будет не понятно, полковник обещал помочь и разъяснить позже при личной встрече.

  Добравшись вместе с поручиком из штаба до расположения батареи, Василий  объявил общее построение. Сопровождавший офицер, представил его личному составу и отправился по своим делам. Василий прошелся перед строем, рассматривая лица стоящих перед ним людей. Они тоже внимательно его изучали.  Каждый думал о своём. Они: что ожидать от него, молодого командира, на первый взгляд мальчишки? Он же, всматриваясь в стоящих перед ним людей, тоже взвешивал каждую эмоцию, каждый взгляд, каждое отражение мысли на лицах стоящих перед ним солдат и офицеров, пытаясь определить, или хотя бы догадаться, кто на что из них способен и кто чем дышит. Ведь, может завтра придется вместе идти в бой. Долго в гляделки играть времени не было. Наступило время личного представления офицеров.  К Рожалину подошли и доложились два подпоручика. Оба не старше чем он. Оба лет по двадцать, может быть с небольшим.
 
  Фейерверкеры, канониры и обслуга вместе с ездовыми, каждый на своём месте, стояли вытянувшись, ожидая пока он подойдёт. Среди унтер-офицеров действительно оказались опытные старослужащие. Это позволило Рожалину облегчённо вздохнуть. По внешнему виду  можно было предположить, что прослужили они лет по 5-7. Уже не такие молодые, как прочие. Все подтянутые, одежда в порядке. В отличие от них, рядовой состав такого же благоприятного впечатления не производил. Василий прошел перед строем, поправил кое у кого форму. Сделал замечания унтер-офицерам.
Народ не очень крупный, - размышлял он, глядя на артиллеристов. Ведь в гвардию отбирали и по внешним физическим данным. Тем более, что в артиллерии, где пушки и заряды имеют большой вес и требуется большая физическая сила, всегда отбирали крупных и сильных солдат. Есть несколько рослых ребят под метр восемьдесят с небольшим, остальные явно ниже. Его метр восемьдесят два смотрятся среди них вполне внушительно. В то время как в прошлой жизни он на общем фоне был середнячком. Да и в целом в это время народ по росту был  значительно мельче, чем в то время, которое он покинул. Среди прочих было человека два-три больше его ростом, но это были богатыри. Действительно огромные ребята недюжинной силы. Основная масса гвардейцев имела рост от 175 до 180 сантиметров. Не великаны, хоть и гвардейцы.
Рожалин поздоровался с личным составом, пригласил подойти унтер-офицеров.  Каждый их них доложил о своих расчётах, о количестве личного состава, о больных, выбывших по ранению и убитых в бою. Василий приказал рядовому личному составу батареи продолжить заниматься текущими работами по расписанию, а офицеров и унтер-офицеров пригласил в штабную палатку. Там провёл подробное обсуждение имеющихся проблем и текущих вопросов службы, технического состояния  орудий и тягловой силы, т.е. лошадей. Уточнил наличие боеприпасов на батарее и запасов провианта. Приказал всем письменно представить ему свои предложения. К его удовлетворению, оказалось, что все унтер-офицеры грамотные.

Затем обер-офицеры вместе с Рожалиным прошли по лагерю и по позициям с орудиями и проинспектировали техническое состояние оружия и жилья. Пришлось сделать нагоняй двум унтер-офицерам. Пушки и лафеты были не в должном порядке. Василий проверил наличие и сохранность боеприпасов. Здесь тоже высказал претензии, которые тут же приняли к сведению, и пошла работа по устранению недостатков. Дошла очередь проверки и до личного оружия. Тут оказалось всё значительно хуже. Личное оружие было запущено, за исключением нескольких старослужащих, у которых всё было просто в идеальном состоянии. Заставил всех чистить и приводить оружие в должный порядок. Рожалин проверил и наладил график караульных служб. Приказал выровнять по шнуру стоящие рядами палатки, разметить и просыпать свежим песком дорожки, покрасить грибки караульных  и т.д. Короче говоря, гонял людей несколько дней до изнеможения.

Когда на четвёртый день на батарею пожаловал полковник Ухтомский, всё было в идеальном порядке. Полковник одобрительно похмыкал, зашел в штабную палатку и предложил Василию присесть. Денщик тут же накрыл стол и принёс чай с лимоном, кусковым сахаром и с настоящей ароматной заваркой. Они разлили ароматный напиток по чашкам и полковник сказал:
- Василий Митрофанович, в соседних батареях нашего артиллерийского дивизиона, также в драгунском полку второй бригады, произошло несколько диверсионных нападений на склады с боеприпасами, а также вообще участились случаи нападения вражеских лазутчиков на посты охраны. Будьте внимательны. Нужно повысить бдительность часовых.

Они поговорили ещё некоторое время. Речь шла об обеспечении батареи недостающим вооружением и боеприпасами, об ожидаемом пополнении и необходимости проводить обучение штатных расчетов на предмет сработанности и доведения их действий до автоматизма. Ведь батарея представляла собой сборную солянку - с бору по сосенке. Поэтому  здесь было обширное поле для деятельности командиров. Наконец полковник ушел.
Рожалину ничего не оставалось, как организовать проверку несения караульной службы его подчинёнными. Результатом явилось несколько выявленных случаев курения на посту, двое  умудрились задремать, несколько случаев невнимательности и прочих нарушений дисциплины. Допустившие оплошности, были наказаны. Некоторые были подвергнуты аресту и провели некоторое время на гауптвахте. Всё это позволило повысить боеготовность на батарее и обезопасило склады боеприпасов и жилое расположение личного состава.

Тем временем у Василия зрела идея о создании на батарее небольшой группы особо обученных солдат для выполнения специальных заданий. Вроде спецгруппы  быстрого реагирования или разведчиков-диверсантов. Короче планировал создать свой спецназ. Воинское подразделение без разведки, всё равно, что без глаз и без ушей. Так не должно быть.

 Он прошелся по палаткам, ещё раз присмотрелся к личному составу. Подобрал несколько ловких, смелых солдат и стал с ними проводить тренировки. Отбирал по признакам выносливости, подвижности,  устойчивости психики, сообразительности, ну и обязятельно учитывалась подготовка в верховой езде, стрельбе, фехтованию и способности к рукопашной схватке. Первые же занятия отсеяли троих, как профнепригодных. Пришлось дополнительно искать кандидатуры.

  Через несколько дней у Василия уже было отобрано двенадцать человек, что составляло как раз отделение во главе с младшим унтер-офицером, которые прекрасно стреляли, метали ножи, владели приёмами рукопашного, сабельного и ножевого боя, владели приёмами джигитовки. Понятие «владели» к ним ещё относилось с натяжкой. Скорее имели общее представление об этом и требовали усиленных тренировок. Почти все они оказались выходцами из казаков. Складывался отряд пластунов. Рожалин разделил их на четыре тройки. В каждой назначил старшего. Осталось совсем немного: научить их скрытно передвигаться на местности, вести рукопашный бой, вести наблюдение под камуфляжем и лаконично и связно докладывать командиру, при случае, о важных в условиях боя обстоятельствах. Ну и главное – предстояло добиваться повышения их общей физической подготовки и выносливости.
Василий приступил к их тренировкам. Причём пришлось это делать лично самому, т.к. человека, с соответствующей подготовкой, необходимыми качествами и умениями для роли тренера, кроме него самого не нашлось. Выделил им особую палатку не далеко от того места, где жил сам. В этой палатке прекрасно разместилось всё разведывательно-диверсионное отделение, а по старой казацкой традиции их назвали пластунами. Каждое утро начиналось с совместных тренировок. Батарея тренировалась по своему расписанию, а отделение разведчиков - по особому плану во главе с  Рожалиным.

Весь личный состав батареи с интересом наблюдала за их тренировками. Разведчики упражнялись в поте лица до изнеможения. Честно сказать они не ожидали, что им придётся так трудно. Да и от мальчишки подпоручика они не ожидали такого мастерства в спецподготовке, которую, как они считали, мог иметь только опытный казак. Поэтому если вначале они выходили на тренировки с ухмылкой и недоверием, то через несколько дней от их недоверия не осталось и следа. Все ходили с ушибами, некоторые враскаряк и придерживая травмированные руки. На лице уже не было и тени усмешки. Зато к командиру проявляли явное уважение. Он не уступил им, потомственным казакам даже во владении конём и в вольтижировке. Во всём остальном превосходил их на голову. Пластуны приняли его за своего и считали выходцем из казачьего рода. В глазах казаков это дорогого стоило. И вот, однажды, эта подготовка здорово пригодилась.

Южные ночи подкрадываются незаметно, а потом внезапно обрушиваются и вдруг наступает темнота, хоть глаз коли. Так было и в этот раз. Лагерь затих, только часовые размеренно ходили, напряженно всматриваясь в непроглядную темноту. По старой армейской привычке, времён ещё действительной военной службы, Василий спал очень чутко. А тут, в этой реальности, его обострившиеся органы чувств после перехода через хронопортал постоянно давали дополнительный поток важной информации.
  Короче, в этот раз его как будто кто в бок толкнул. Рожалин открыл глаза и тихо прислушался. Вдруг до него донёсся лёгкий шорох в стороне склада боеприпасов. Что-то в этом звуке ему не понравилось. Решил проверить. Бесшумно поднявшись (как когда-то его учили по тревоге), он быстро оделся (в ускорении это заняло не более 5 секунд), прихватил револьвер, трофейный кинжал и вышел из палатки. Прислушался - точно кто-то крадётся. Подошел к палатке своего отделения  пластунов и тихо поднял их.

  Все скрытно стали пробираться в сторону склада боеприпасов. Василий дал команду рассредоточиться, чтобы охватить территорию склада со всех сторон, и не пропустить злоумышленников, если их окажется много. Своим обострившимся под действием ускорения зрением он увидел, что часовой лежит на земле, винтовка валяется рядом. Какие-то тени копошатся около ящиков с боеприпасами. Скомандовал условными жестами: 
- Вперёд! Постараться - взять пленного. Остальных уничтожить! - бесшумно двинулся вперёд. Он опять вошел в состояние ускорения. Вокруг всё поплыло как в замедленном кино. Время замедлило свой бег в десяток раз. Появилось ощущение полёта. Он стремительным прыжком оказался возле одного из диверсантов и, пока тот, как Рожалину казалось, мучительно медленно поворачивался, реагируя на ощущение движения рядом, резко ударил его костяшками пальцев в область кадыка. Враг не успел даже осознать, что за шорох отвлёк его внимание, а его тело уже беззвучно оседало на землю. Послышалось только несколько хриплых вздохов.
   
Василий, стараясь не шуметь, положил его на землю и тут же метнулся к другому. Следующий, огромный бородатый детина, почувствовал его и стал медленно поворачиваться, но не успел ничего сделать. Его движения воспринимались Василием как сильно замедленные. Это было похоже на сон, в котором все движутся медленно, а ты один - полностью свободен, действуешь легко и быстро.  Поворачивающийся к Василию вражеский диверсант ещё продолжал медленно и плавно поднимать глаза, а кинжал Рожалина уже поразил его в сердце. Удар пришелся под ключицу сверху вниз, и этот диверсант оказался повержен.
    Третий стоял у ящика с гранатами и чем-то чиркал, высекая искры над концом бикфордова шнура. Если бы у него была газовая зажигалка нашего времени, взрыв произошел бы неминуемо, и ни кто бы даже не успел среагировать.   Но техника подвела, и огонь не загорался. Турок был так озабочен процессом, что не успел обнаружить  действия других пластунов, а между тем ребята из разведывательно-диверсионного отделения уже уничтожили ещё двоих других  лазутчиков.

Поджигателя Василий скрутил сам настолько быстро, что он потом говорил – шайтан обрушился на него. Ещё одного успели повязать его герои. Больше никого не было видно.
 Но оказалось еще не всё кончено. Не успели все отдышаться и расслабиться, как вдруг из-за ближайшей палатки к ним метнулось еще несколько теней. Видимо группа прикрытия лежала недалеко в кустах. Вот тут пригодились все умения и скоростные качества, открывшиеся в Василии. Он отреагировал моментально. Пригнувшись, пропустил удар саблей над собой. В развороте интуитивно ударил кинжалом по двигающемуся силуэту. Это спасло его, а может быть ещё и того солдата, который стоял сзади. Движения Василия ещё более ускорились, и ему показалось, что все застыли и почти не двигаются. Ощущение было, что воздух сгустился и застыл. Ему же ничего не мешало. Василий пронёсся вихрем между фигурами врагов, действуя кинжалом, нанося колющие и режущие удары. Всё произошло не больше чем за десять ударов сердца.

  Наконец была поднята тревога. Принесли факелы и осветили место ночного побоища. Зрелище было ужасным. Кровь было много, в том числе и на самих участниках боя.  Трупы снесли и положили в стороне от палаток. Отдельно положили труп погибшего часового. Пластуны стояли, ещё не совсем придя в себя и сбившись в кучку. Они только что приняли боевое крещение в качестве разведывательно-диверсионного отделения. У них ещё не прошел стресс. Адреналиновый выброс ещё не утилизировался организмом и поэтому у многих подрагивали руки. Все они, ставшие участниками ночного боя, были свидетелями того, как проявил себя их командир.
Бойцы нервно поглядывали на Рожалина. Сказать, что они были под сильным впечатлением, значить не сказать ничего. Они были просто потрясены тем, как тому удалось лично уничтожить шестерых лазутчиков за несколько секунд.
Им казалось, что человеку за такое короткое время, действуя одним кинжалом против вооруженных до зубов противников,  это невозможно. Всего убитых врагов оказалось восемь человек. На батарее, кроме погибшего часового, ни кто не пострадал. Двое пленных сидели на земле, связанные спина к спине и злобно оглядывались.

Утром доложили в штаб Западного отряда. Прибыл полковник Ухтомский и жандармский капитан. Осмотрели место ночного происшествия. Провели допросы солдат и офицеров. Составили необходимые протоколы. Зафиксировали сколько трупов, сколько пленных, кто и где находился, не произошло ли утраты имущества, нет ли повреждений и утраты орудий и боезапаса. На этом всё и закончилось к всеобщей радости и облегчению. Уходя, полковник пожал Василию руку и поблагодарил за проявленную смелость и умение.
- Молодец подпоручик. Я в вас не ошибся.
После этого случая весь личный состав батареи: и офицеры, и нижние чины, стали относиться к молодому командиру батареи с ещё большим уважением. Некоторые, даже с суеверным страхом. Дисциплина и порядок на батарее стали идеальными. Пластуны тренировалось с полной отдачей. Удивительно, но, во время тренировок, у бойцов быстро всё усваивалось. Видимо война обостряет чувства и способности не только у попаданцев.

Через три дня в Западный отряд прибыл генерал Гурко с пополнением в состав своей дивизии. Василия срочно вызвали к нему в штабную палатку. Когда Рожалин вошел, там кроме генерала находился полковник Ухтомский, несколько штаб-офицеров, старших кавалерийских офицеров и драгунский капитан. Адъютант доложил о его прибытии. Генерал встретил Василия внимательным взглядом, узнал и с теплой улыбкой пожал руку.
- Вот оказывается, кто столько шуму наделал! Поздравляю вас Василий Митрофанович с боевым почином. Ещё  трёх недель нет, как прибыл из пополнения, а уже дважды отличился в стычках с противником. Да и на батарее навёли порядок, по словам полковника Ухтомского, - опытный офицер позавидует. Утверждаю вас в должности командира батареи.
 Но сегодня я вас вызвал ещё и по другому поводу. Необходимо вашей батарее вместе со вторым эскадроном лейб-гвардейского Драгунского полка, под командованием капитана Александра Петровича Бураго, разведать с боем возможность перекрытия Софийского тракта, а также наличие и состояние расположенных в районе этой дороги гарнизонов противника. От вашей батареи достаточно взять столько личного соостава, сколько сочтёте необходимым, чтобы не ограничивать подвижность всего отряда. Количество людей и пушек должно быть  достаточным для выполнения основной задачи. Возможно это будет два взвода, обсудите этот вопрос с господином капитаном.

По нашим сведениям по Софийскому шоссе, проходящему через Горни-Дыбник и Долни-Дыбник, в Плевну идёт поставка подкрепления людьми и продовольствием Осману-паше. Необходимо разведать возможности блокирования этих поставок. Иначе Плевну нам не взять. Познакомьтесь, это и есть капитан Бураго. Ваш сводный отряд завтра должен выступить в направлении городка Долни-Дыбник, совершить рейд в течении трёх-четырёх дней. В случае соприкосновения с врагом и вашего превосходства в силе, разгромить встреченные турецкие воинские отряды, идущие на помощь осаждённым туркам в Плевне. К укреплённым позициям в Горни-Дыбник не подходить.  Ваша задача – разведка позиций у Дольни-Дыбника и нанесение максимального вреда военному подкреплению или снабжению осаждённым войскам. Связь должна поддерживаться вестовыми. Господа офицеры, с Богом!

Василий с капитаном вышли. Оба испытующе оглядели друг друга. Бураго в 1877 году было всего 24 года от роду. Они мало отличались друг от друга по возрасту. Внешне Бураго производил приятное впечатление. Сильное, подвижное тело, лёгкие стремительные движения, волевое лицо, тонкие крепко сжатые губы выдавали в нём натуру энергичную. Общее впечатление дополнял умный внимательный взгляд. Постояли немного, обменялись своими соображениями о выполнении предстоящего задания. Разговорились. Василий кратко рассказал о себе, о учёбе в артиллерийском училище, о прибытии и случившихся приключениях. Капитан рассказал о себе. Оказывается, Александр Петрович Бураго родился в 1853 в городе Уфе, в семье потомственного дворянина. Закончил Николаевское военно-кавалерийское училище в Санкт-Петербурге. С начала  Русско-турецкой войны, в 1877 году, принимал участие в формировании болгарского ополчения. Потом был переведён в лейб-гвардию и назначен командиром  2-ого  сводного эскадрона  Лейб-гвардейского   Драгунского полка с сохранением капитанского звания. Словом их знакомство состоялось, и они прониклись друг к другу чувством симпатии. Обменявшись рукопожатием и условившись о времени выхода и месте встречи, отправились к своим позициям.

Глава 7.

  Утром отобранная часть батареи – два взвода с четырьмя пушками под командой Рожалина снялась со своих позиций и двинулась на соединение с драгунским эскадроном. Встретившись, продолжили движение в юго-западном направлении и, наконец, вышли на дорогу, ведущую к Софии. Долни-Дыбник находился верстах в пятнадцати от Плевны. Дорога пролегала по однообразной полого поднимающейся равнине с небольшими холмами и распадками. Были видны россыпи крупных валунов. По обеим сторонам росли группы деревьев из граба и дикой оливы. Кое-где встречались шелковицы и грецкие орехи, попадались заросли белой акации. Совершенно не понятно за что было дано городку название, которое переводилось на русский язык, как Нижний Дубняк. Ни одного дубка в округе Василий не увидел.

    Вокруг самого Нижнего Дубняка турецкие войска имели укреплённые редуты и относительно небольшой гарнизон. Не смотря на это ввязываться в открытое боестолкновение малыми силами было бессмысленно из- близкого расположения Плевны и её гарнизона. Открытое движение вражеских войск или обозов по дороге тоже было практически невозможно, так как совсем рядом располагались наши войска. Действовать так можно было бы только крупными силами, или наскоком из засады по небольшим отрядам, движущимся отдельно по дороге. До городка турки могли двигаться по шоссе, но у Нижнего Дыбника, скорее всего, уходили по малым просёлочным дорогам, в объезд наших воинских частей. Значит, нужно искать объездные пути, по которым сравнительно небольшие отряды и обозы могут тайно просачиваться в осаждённый город (Плевну).

Подпоручик Рожалин с капитаном решили сначала маршем дойти до Нижнего Дубняка. Дойдя до него, пройти немного дальше по дороге и скрытно стать лагерем, пользуясь природными естественными укрытиями. Затем войти в контакт с местным населением, и с их помощью выслать несколько разъездов по просёлочным дорогам на разведку. Дальше действовать по обстоятельствам.
    Так и сделали. Впереди двигалась конница с небольшим авангардом из драгун разведчиков, затем артиллерия с обозом, а замыкал движение небольшой отряд всадников из специально созданного Василием диверсионно-разведывательного отделения. Они постоянно разъезжались в стороны, проверяя отдельно стоящие группы брошенных строений, зелёные массивы, способные стать укрытием для вражеской разведки или диверсионной группы. Движение шло достаточно быстро.

  Скоро сводный отряд достиг пункта назначения. Это была небольшая роща в полукилометре от городка. Остановились. Разбили лагерь. Организовали импровизированные временные артиллерийские позиции, развернув подводы полукругом и тем самым создав укрытие от внезапного нападения кавалерии неприятеля. Выставили часовых и послали в близлежащее селение переодетого в простую болгарскую одежду ополченца из болгар. Его капитан пригласил заранее, ещё до выхода отряда в рейд. Необходимо было найти  проводников из местных. Это должен был быть один или несколько человек, которые хорошо знают все дороги и тропинки вокруг. Тем временем наши бойцы готовили себе пищу. Война-войной, а обед по расписанию. Из-за опасности быть обнаруженными, огня не разжигали. Дым могут почувствовать издалека. Наконец прибыл из разведки болгарин-ополченец. Он принёс, полученные от местных крестьян, интересующие их сведения по поводу просёлочных дорог и движения по ним войск и грузов противника. Капитан решил отправить Василия в сопровождении нескольких конников, вместе с проводником, на рекогносцировку мест предполагаемых действий сводного отряда.

Рожалин взял с собой своё отделение разведчиков-пластунов, и они двинулись по маршруту указанному проводниками. Дорога уходила немного на запад и шла по берегу живописного озера, окруженного достаточно густыми зарослями деревьев разных пород. Именно по этой дороге, по словам болгар, и двигались иногда турки на помощь Плевне. Действительно, для скрытого передвижения этот путь был наиболее удобен. Но он был удобен и для русского отряда. Среди окружавших дорогу зарослей легко можно было укрыть людей и устроить засаду. Конники проследовали по указанной дороге довольно далеко. Озеро осталось позади, а впереди, на горизонте, уже угадывались очертания Плевны. Именно на этой дороге будет устроена засада, решил Василий.

  Приняв решение, повернули назад и стали осматривать окрестности, конкретно подыскивая места диспозиции. Артиллерию из двух пушек Василий решил расположить за небольшим взгорком, покрытом редким кустарником. Он спрячет русские позиции. Дорога оттуда – как на ладони. Ему пришло на ум устроить прямо на дороге завал из подпиленных заранее деревьев. Деревья нужно будет повалить непосредственно перед продвигающимся вражеским отрядом. Чуть дальше справа и слева решил укрыть спешившихся драгун. Прямо за завалом поместить позиции ополченцев, поддержанные двадцатью пешими драгунами и расчётом артиллеристов с двумя пушками, а позади отряда противника метров за сто пятьдесят, поставить за деревьями конный отряд человек в пятьдесят и оставшийся взвод из двух пушек. При приближении вражеского отряда, там из пушек дают несколько залпов гранатами по тылам турок.

Придётся стрелять быстро. Артиллеристы должны показать свою выучку и успеть сделать максимальное количество выстрелов. Скорее всего больше трёх выстрелов им сделать не удастся. Остальное сделает конный отряд из пятидесяти драгун. Их залп из винтовок способен нанести врагу большой урон. Главное вызвать среди врагов панику, чтобы они бросились удирать вперёд, где их ожидает завал. Тут им дорогу перекрывают русские гвардейцы-артиллеристы и дают залп из своих двух пушек картечью. Когда турки бросятся вперёд больше двух залпов артиллеристы не успеют сделать Потом вступает в действие конный отряд по тылам,  и оставшиеся пешие отряды добивают прорвавшихся или разбегающихся противников. По прибытии в импровизированный лагерь план был обсуждён в деталях с офицерами отряда и капитан утвердил его своей властью командира. Дело оставалось за малым: обнаружить турецкий обоз, завести его в западню и уничтожить, не перестреляв своих.

Риск, в плане, предложенном Рожалиным, присутствовал. Однако удача вполне могла им сопутствовать при условии чёткой координации действий как драгун, так и артиллеристов, и при хорошей выучке всего личного состава . Если группы, как конные так и пешие совместно с артиллерией будут действовать слаженно, то успех будет обеспечен. Нужно было отладить чёткое взаимодействие командиров, а у тех была надежда на выучку своих подчинённых. Василий на своих надеялся, да и у капитана подготовка драгун в отряде была высокой. Решили действовать по предложенному Рожалиным плану. Собрали командиров и провели нечто вроде штабных учений. Каждый теперь знал свой манёвр.

От турецких позиций Нижнего Дыбника место засады располагалось на расстоянии около трёх с половиной вёрст. Риск, конечно был. На шум выстрелов гарнизон сразу не отреагирует. Была надежда, что густые лесные заросли немного заглушат и рассеют силу звуков боя, а потом будет поздно. Если всё пройдёт чётко по плану, то сводный отряд успеет отойти к русским позициям. Главное всё сделать чётко и быстро.
Василий, с капитаном Бураго, напоследок ещё раз тщательно проинструктировали собранных в палатке подчинённых им  командиров. Далеко вперёд на юг выслали группу дозорных вместе с местным проводником. Весь остальной отряд быстро, по тревоге, направили в место предполагаемой засады.  По прибытии принялись обустраивать позиции. Здесь было важно хорошо замаскировать все следы их присутствия. День прошел без столкновения с противником, но в постоянных тренировках. Особенно тщательно велись промеры расстояний и углов возвышения предполагаемых выстрелов для артиллерии.

Наконец утром следующего дня примчался дозорный с известием, что по дороге из Горнего Дыбника вышел отряд в сотню всадников, который сопровождает обоз из двадцати телег, груженых ящиками. Время как будто остановилось. Все застыли в напряженном ожидании. Обоз достигнет засады примерно через час. Каждый проверял себя, осматривал оружие, место укрытия: нет ли чего, что может помешать, выдать, подвести в предстоящем бою. Уже высоко поднявшееся солнце начинало припекать. Середина сентября для Болгарии это ещё почти лето. Даже в России в средней полосе сентябрь бывает тёплым, а здесь еще вовсю зреет виноград, чуть южнее созревает инжир и киви. В садах ещё полно поздних сортов яблок и груш. Воздух прогревается до комфортных +22...+24 °C. Сегодня же температура была даже несколько выше. К полудню будет все +28 °C.

Во влажном воздухе вблизи водоёма густо висели рои мошкары. Кровососы нещадно жалили и донимали укрытых  в густой зелени солдат. Лёгкий ветерок немного облегчал их муки. Василий с капитаном до рези в глазах всматривались в простирающееся перед ними зелёное море из веток растений. Вот на горизонте показалось облачко пыли. Тут же к капитану и Василию подскакал один из дозорных. Его конь был уставшим и в пыли. Идут!
Прошло ещё минут пятнадцать, и они увидели выползающую из-за поворота колонну. Впереди шел отряд всадников примерно в полсотни. За ними ехали телеги с сопровождающими. Наконец показался и замыкающий отряд ещё в полсотни сабель. Неожиданно громыхнул залп из пушек первого засадного взвода. Следующий последовал через 40 секунд. За полторы минуты  их пушки выстрелили 3 раза. Эффект был потрясающий. Разрывы гранат легли точно посередине строя задней полусотни.

 Драгуны не подвели. Их ружейные залпы тоже были успешными. Всё заволокло дымом. Колонна дрогнула и инстинктивно рванула вперёд. На расстоянии пятидесяти метров перед несущимися лошадьми вражеского отряда на дорогу стали падать стволы деревьев и из леса выскочили две упряжки лошадей с пушками. Лихо развернувшись, артиллеристы накатили обе пушки к завалу и через минуту после первого залпа, прозвучали два залпа картечью по авангардной полусотне.  Ополченцы и драгуны передового отряда вовсю палили из ружей. Буквально через полминуты прозвучал ещё один залп картечью. Больше артиллеристы не могли быть полезны своими орудиями. Засадные пушки нанесли тяжёлый урон противнику. Турок передового отряда как будто метлой снесло. Дальше в ход пошло личное оружие, как огнестрельное, так и холодное. Всё смешалось, крики раненных, хрипы лошадей, выстрелы с обеих сторон, и наше русское Ура!  В бой с тыла вступила засадная полусотня наших драгун. Замыкая кольцо, справа и слева выскочили драгуны, скрывавшиеся в лесу. Им помогали артиллеристы  личным оружием.

Через пятнадцать минут всё было кончено. Обоз был захвачен. Противник потерял до полусотни конных и двадцать человек пеших убитыми. Двадцать три турка были ранены и с ними ещё пятнадцать человек были взяты в плен. До тридцати турок бежали. В ящиках обоза находились боеприпасы и продовольствие. Среди пленных оказались три офицера. Их связали и отделили от нижних чинов. Среди наших солдат убитыми потеряли трёх человек, ранеными четверо. Среди них один был в тяжелом состоянии. Победа была блестящая. Осман-паша на этот раз не получит, пусть небольшой но важный груз, и пополнение в живой силе.

 Не успели они осмотреться и посчитать потери и пленных, как прилетел галопом  драгун из дозора. Он сообщил, что из Нижнего Дыбника вышел и быстро движется в сторону произошедшего боя турецкий отряд. По самым приблизительным прикидкам до пятисот  человек.  До него расстояние около полутора вёрст.
- Это мы вовремя управились, - подумал Василий, - нужно уносить ноги. Собрались за пару минут и очень быстро двинулись на север к Плевне. Проводники показали короткую дорогу, и скоро сводный отряд оказался в безопасности.

К вечеру уставшие гвардейцы, вместе с пленными и отбитым у врага обозом, входили в расположение русских войск. Отделив пленных и раненных в особую колонну и отправив своих воинов к месту их дислокации, Рожалин с капитаном отбыли в штабную палатку. Александр Петрович Бураго подробно доложил генералу о результате рейда. В своём докладе он отметил ведущую роль в составлении плана засады и активное личное участие в боевых действиях подпоручика Василия Рожалина. Генерал Гурко внимательно выслушал доклад. Затем поздравил  их с благополучным прибытием из рейда. Затем последовал краткий разбор действий сводного отряда и в итоге вылушали слова благодарности лично командирам Бураго и Рожалину.
- Благодарю за службу. На местности сориентировались правильно. Учли особенности местного ландшафта, использовали возможности местного населения. Захватили обоз и пленных, уничтожили равный вам по силе отряд. С пленными офицерами еще поговорим позже. Вы задание выполнили блестяще. Потери минимальные. На вас будет направлено представление к награде. Но главный результат вашего рейда состоит в том, что согласно полученной вами информации - штурмовать укреплённые Горный Дубняк, Дольный Дубняк и Телиш можно и нужно. Без этого Осада Плевны неэффективна.


Глава 8.

Через неделю  при общем построении батареи Генералом Гурко был зачитан распоряжение о пожаловании командиру батареи Василию Митрофановичу Рожалину ордена святой Анны четвёртой  степени, за проявленную храбрость с правом ношения орденского знака с орденской лентой на личном оружии. Это орденское украшение называлось «клюквой». Василия сердечно поздравили все сослуживцы. Генерал по отечески обнял его и расцеловал. При этом не громко, чтобы слышали только офицеры, предупредил о готовящемся наступлении на Горный Дубняк, Дольный Дубняк и Телиш. Чтобы взять их, был сформирован специальный отряд в 22 тысячи человек во главе с генералом Гурко, в состав которого входила и батарея Василия Рожалина. - Готовьтесь! - В полголоса предупредил он.

  12 октября 1877 года после мощной артподготовки русские пошли на приступ Горного Дубняка. Были использованы вся имеющаяся артиллерия общим числом до 60 орудий, в том числе и легкие четырёхфунтовые пушки подпоручика Рожалина. Василий со своей батареей  после обходного манёвра занял указанное место дислокации его батареи, определённое командованием. Под его руководством спешно были обустроены позиции для орудий. Пришлось много перетаскать земли и камней, но редут получился прекрасно укрепленным. Рожалин понимал, что от организации места и от высоты бруствера зависит жизнь его подчинённых и требовал от них не лениться при возведении укрепления. Поэтому, когда со стороны турецких войск ударили ответные залпы, его батарея почти не понесла потерь.

Турки совершали ответные атаки одну за другой. Конница не раз делала попытки отбросить русские войска. Несколько раз приходилось вступать в рукопашную схватку с прорвавшимися к артиллерийским позициям отрядами противника. Вот где пригодилась трофейная многозарядная винтовка. Дальность выстрела здесь играла не очень большое значение, зато скорострельность спасла многим жизнь на батарее. Горный Дубняк защищал гарнизон во главе с Ахмет-Хивзи-пашой. Общая численность гарнизона составляла 5,7 тысячи человек. Штурм отличался упорством и обильным кровопролитием. Русские войска проявили героизм. Турки сражались можно сказать отчаянно. 

  Начав бой утром 24 октября, русские гренадеры ценой крупных потерь захватили редуты противника. В результате потери русских оказались свыше 3,5 тысячи человек, турки потеряли - 3,4 тысячи человек. В плен сдались  2,3 тысячи турецких солдат. Многие из них были раненые. Одновременно со взятием Горнего Дубняка велась атака на Телишские укрепления, которые сдались лишь 4 дня спустя. Там в плен сдалось около 5 тысяч войск противника. После взятия Горного Дубняка и Телиша гарнизон Дольного Дубняка оставил свои позиции и отошел к Плевне. Наступила полная блокада Плевны. Это был успех русских войск, который надо было развивать дальше.

В батарее Василия Рожалина безвозвратных потерь было сравнительно мало. Но было много раненых, большое количество которых оставалось в строю. Сам Васили был легко ранен в левое плечо. Пуля по касательной распорола мягкие ткани. Крови было много, но рана не глубокая и после обработки быстро затянулась. Перед строем зачитали приказ о внеочередном присвоении ему офицерского звания поручик. Вечером собрались офицеры батареи и друзья из других частей и устроили праздничные посиделки с пьянкой и песнями. Обмывали награды и новые звания. Василий пел под гитару. Его новые друзья и подчинённые с радостью обнаружили, что Рожалин не только прекрасный опытный командир, но и добрый товарищ, обладает приятным голосом и умеет поддержать компанию. Молодёжь смотрела на него с обожанием, а более опытные офицеры уважительно.

 Бои продолжались. Батарея Василия ещё не раз отличилась. Им поручали ответственные задания. На них надеялись. Командование отмечало дисциплину и прекрасную выучку личного состава, смелость и неординарные действия её командира. Было взято много пленных, а среди подчинённых Рожалина благодаря умелым действиям командира, хорошей подготовке и профессиональным действиям батареи, по сравнению с другими, потери были просто минимальные. Многие подчинённые Василия получили награды. Действия его батареи  активно способствовали успеху наших войск на этом участке боевых действий. 23 октября за эти тяжёлые бои, закончившиеся такой важной победой, их командующий генерал Гурко был награждён золотой саблей с алмазами. Многие офицеры были награждены орденами, в том числе и Василий. Рожалин получил второй орден святой Анны, уже третьей степени.

Буквально на следующий день генерал Гурко предложил командованию русских войск  проект похода к Балканам дальше по территории Болгарии, а если можно, то и за Балканы через перевал. Его смелый план учитывал возможность разбить вновь формировавшуюся армию Мехмета-Али.  При благоприятном исходе этой операции появлялась возможность разблокировать и наши шипкинские войска. Этот план нашёл поддержку со стороны императора Александра II, который повелел привести его в исполнение.
    Однако, генерал Левицкий помощник начальника полевого штаба армии, отличаясь крайней осторожностью, воздействовал на главнокомандующего великого князя Николая Николаевича Старшего, добился его поддержки, и дал разрешение Гурко двигаться вперёд только лишь до Орхание.  Гурко предписывалось по овладении этим пунктом, как значилось в предписании: «постараться занять горы и дальше не идти, пока не будет взята Плевна». Такую «осторожность» многие считали нерешительностью, а некоторые даже предательством или глупостью.

Получив такой приказ, 28 октября Гурко занял своей кавалерией город Врацы, а затем Этрополь  и Орхание. Конно-артиллерийская батарея Василия Рожалина участвовала в этом походе и достигла окрестностей города Охрание. Городок небольшой и расположен в северных предгорьях восточных частей горы Стара планина. История этого городка уходит своими корнями в глубокую древность. Он существовал ещё во времена правления римских императоров Валентиниана, Валента и Грациана, но на его месте люди селились еще 5 тысяч лет назад. Места были исторические. Каждое строение несло на себе отпечаток времени и могло иметь общечеловеческую ценность. Поэтому Василий чувствовал внутреннюю потребность действовать очень осторожно, чтобы не повредить исторические объекты. Об этом он строго предупредил артиллеристов.  Позиции артиллерийской батареи Василия оказались недалеко от деревни Врачеш, которая находится в 3 км. на юго-запад от города. В самой деревне находилась штаб-квартира генерала Гурко.

Василию пришлось основательно потрудиться со своими подчинёнными, чтобы укрепить места дислокации своих артиллеристов. Это было не просто. Дело в том, что на дворе была середина ноября, а зима в этом году пришла необычно рано. К тому же с учётом гористой местности здесь проявляла себя вертикальная климатическая зональность, поэтому было довольно холодно. Снег начинал уже присыпать землю и постоянно дули разнонаправленные неприятные холодные сырые ветры.
В округе по ущельям пряталось много турецких отрядов, которые старались нанести урон русским войскам и уж они точно не были озабочены сохранением исторических памятников в Болгарии. Приходилось быть постоянно в напряжении. Гвардейцы батареи несли службу исправно. Несколько раз удавалось успешно отбить  ночные нападения небольших отрядов, состоявших из турок, черкесов, чеченцев и даже обращённых в мусульманскую веру болгар. Поэтому Василий ввёл дополнительные посты охраны, да и смену часовых из-за холодной погоды производил через каждые 2 часа. Всё это позволяло избежать многих неприятностей. Но уследить за всеми мелкими диверсионными отрядами в 10-15 человек, конечно, было невозможно. Поэтому всё-таки случались стычки, а значит потери. Были не только раненные, но были и убитые среди личного состава батареи и это очень огорчало Василия. 

  Война шла своей чередой, то чуть притихая, то разгораясь с новой силой. Чтобы не оказаться застигнутыми врасплох и не понести тяжёлые потери, Рожалину пришлось активно задействовать свой отряд пластунов. Василий понимал, что на войне особенно нужны хорошие глаза и уши. Качественная и свежая информация давала возможность решать задачи много эффективнее. Поэтому его разведчики активно исследовали окружающие ущелья и балки, рощицы и леса, руины старых крепостей, просто брошенные строения, где мог укрываться противник. Летучие отряды турок появлялись вдруг, то тут, то там, но Василий был в курсе их передвижений. Поэтому вовремя успевал реагировать на существующую опасность.

 Однажды поздно ночью прискакал запыхавшийся разведчик и сообщил ему о том, что к деревне Врачеш скрытно под покровом темноты движется вражеский отряд в полсотни сабель по всей видимости с целью дерзкого нападения на штаб-квартиру генерала Гурко. Это была явная диверсия, с целью обезглавить русские войска, устранив из действующей армии энергичного, решительного, талантливого генерала.
 Артиллерийская батарея это не эскадрон гусар летучих. Много ли можно из артиллеристов за три-пять минут найти хорошо подготовленных воинов для отражения нападения конного отряда профессиональных диверсантов. Да ещё и выдвинуться организованной группой на перехват противника. Оказалось, что кроме двенадцати пластунов да ещё десятка опытных старослужащих из донских казачков, наиболее подготовленных для внезапного боя и взять больше не кого. Зато эти были обучены неплохо и готовы к самым разным неожиданностям.

Выбора не было, двадцать три всадника под руководством Василия двинулись в сторону Врачеша. Верхом пробираясь короткой дорогой, постарались перехватить отряд турок не доходя до деревни. Благодаря отделению пластунов, которые хорошо изучили все тропки вокруг, небольшому отряду Рожалина удалось опередить турецких диверсантов буквально на несколько минут. Недалеко от деревни они устроили засаду.
Предупредить охрану генерала времени уже не оставалось. Василий увидел в темноте серые приближающиеся силуэты. Ехали турки очень тихо. Видимо обмотали копыта коней чем-то мягким. Его казаки укрылись за деревьями, скальными выступами, другими естественными укрытиями, и стояли, приготовив оружие. Кони нервно переступали копытами, но в опытных руках вели себя тихо и не подвели.
Когда до вражеского отряда осталось метров пятьдесят, и они все были уже хорошо различимы, казаки дали дружный залп. Не менее десятка турок упали с коней. Остальные, не ожидая такого поворота событий, на несколько секунд остановились в растерянности. И это сыграло не в их пользу. У Василия была многозарядная винтовка, и он успел сделать ещё пару выстрелов, но уже на ходу. Разбирать попал или не попал было уже некогда. Русские бойцы бросились в сабельную атаку на более чем вдвое превосходившего их противника. Ночь огласилась воплями басурман и русскими матами.

  Турки были подготовлены очень хорошо. По всей видимости, это был какой-то элитный диверсионный отряд. Но и бойцы Рожалина им не уступали. Рубка шла лихо и упорно.  Василию пришлось опять ускориться. Это ему удавалось всё лучше и лучше. Навык приходил, в процессе тренировок и участия в  военных действиях. Даже ночь стала не такой тёмной. Это ещё один сопутствующий бонус: ночное зрение. Он видел прекрасно, как если бы были сумерки, а не ночь. Зрение обострилось. Он видел каждого своего бойца. Видел и противников.

  В состоянии ускорения Рожалин легко уходил от ударов оружия противников, сам же разил саблей направо и налево. Вокруг Василия образовалась пустота. Но его казаки были в опасности. Двое уже лежали на земле. Из оставшихся трое были ранены и на них наседали по двое-трое врагов. Василий быстро сориентировался в ситуации и врубился с фланга в наседавших диверсантов. Удалось отбить двух пластунов. В это время, позади, послышался топот конских копыт и воинственные крики, приближающейся подмоги. Со стороны Врачеша приближался конный отряд. Турки поняли, что они обнаружены и ловить здесь им больше нечего. По условному сигналу дружно развернулись и исчезли в темноте.
 
  Подскакали поднятые по тревоге гусары. Их командир подъехал к Василию. Они обменялись приветствиями. Выяснив, что произошло, гусар остановил свою полусотню, так как ночью преследовать турок было бесполезно и опасно. Огляделись и посчитали потери. Из отряда Василия погибло три человека. Двое были серьёзно ранены все не из отделения пластунов. Сказалась разница в подготовке и тренированности. Остальные отделались мелкими царапинами. На Василии не было ни одной раны, зато сам он был весь в чужой крови. Турок убитыми оказалось двадцать четыре человека. Несколько было раненых, их пленили. Остальные ушли.
Поручик, возглавлявший отряд гусар,  уважительно похлопал Василия по плечу. Не гусар, всего-навсего артиллерист, а выдержал такой конный бой со значительно превосходящим по силе противником, и вышел из него с блестящей победой. Правда пластуны ни когда не уступали гусарам ни в чём. Донские казаки с детства всю жизнь проводит в седле. Готовят их в станицах старики по своим традициям из поколения в поколение очень качественно.  Да и Василий тренировал своих пластунов великолепно, вот и потери для такого боя, можно сказать минимальные. Связали пленных и отвезли их в штаб.

  Спустя пятнадцать минут туда вошел разбуженный ординарцем генерал Иосиф Владимирович Гурко. Начали  допрашивать пленных. Переводчика накануне отпустили в штаб генерала Левицкого, поэтому переводить взялся Рожалин. Генерал с удивлением узнал, что он свободно владеет языком противника и разрешил ему участвовать в допросе. Василий легко справлялся с обязанностями переводчика. Оказалось действительно, отряд специально отобранных турецких диверсантов был направлен с заданием взять генерала в плен, а если не удастся – уничтожить. Очень уж сильно Иосиф Владимирович насолил туркам и слишком успешен оказался генерал.

  Во врем допроса выяснилось, что один из пленных оказался не турком. Он имел вполне европейскую внешность. После попытки генерала заговорить с ним на французском или немецком языках, которыми он хорошо владел, тот ответил ему английским ругательством. Тут Василий не стерпел  и ответил ему на достаточно чистом английским языке «A man is really like an APE: the higher he climbs, the more visible his naked ass is.» Когда тот от неожиданности заткнулся и поднял на Василия недоумевающий взгляд, продолжил: «These words belong to Francis Bacon, who was a very observant and intelligent man. He referred to them as those who consider themselves superior to others. And you, I see, consider yourself above all, even above this gallant General by insulting him.» Англичанин замолчал и отвёл глаза. Затем извинился и стал отвечать на поставленные ему вопросы.

Гурко с ещё большим интересом посмотрел на Василия и спросил: что вы ему сказали? Рожалин перевёл свой разговор с пленным.
- Я ему привёл цитату из афоризмов, приписываемых Френсису Бекону: «Человек и впрямь схож с обезьяной: чем выше он залезает, тем заметнее голая задница». Потом попытался устыдить его: «Эти слова принадлежат Френсису Бекону, который был очень наблюдательным и умным человеком. Он относил их к тем, кто считает себя выше других. А вы, я вижу, себя считаете выше всех, даже выше этого доблестного генерала оскорбляя его». Как видите, это на него подействовало положительно.
Генерал от души рассмеялся.

  Дальнейший допрос показал, что диверсионный отряд находился под руководством английского разведчика. Вся операция разрабатывалась представителями английской дипломатической миссии  при штабе турецких войск. Они использовали информацию, полученную от высокопоставленного источника в штабе армии русских войск, который сообщил, что генерал Гурко в эту ночь будет находиться именно во Врачише. Охрана его будет небольшая, т.к. часть её будет с интендантом и с группой штабных офицеров отправлена в штаб армии по вопросу снабжения гвардейцев денежным довольствием и будет там находиться пару дней. 
Время для диверсионного нападения казалось  благоприятным и его упускать не стали. Кто этот высокопоставленный источник пленный не назвал. Хорошо спланированной и дерзко организованной акции помешал поручик Рожалин со своими удачно подвернувшимися разведчиками-пластунами. После допроса пленных генерал сердечно поблагодарил Рожалина за предотвращение покушения. Отдельно объявил личную благодарность за прекрасно поставленную на батарее разведку, выучку и боевой дух подчинённых ему солдат.

Через несколько дней, за блестящее управление вверенной ему конно-артиллерийской батареей, за личный героизм, смелые и решительные действия, проявленные в сражении со значительно превосходящим противником, (приведшем к предотвращению покушения на жизнь командира западного отряда русских войск генерала Иосифа Владимировича Гурко), Василий Рожалин получил внеочередное воинское звание капитана, что соответствовало его должности командира батареи и удостоился награды орденом «Святого Владимира» IV-й степени с мечами. Были награждены и его пластуны-разведчики.
В течение более чем двухнедельных боёв у Охрание турки были выбиты из ущелий и укреплённых позиций. 17 ноября войска Гурко заняли их и 21-го поднялись на Златицкий перевал через Балканы, отразив в тот же день ряд ожесточённых турецких атак на лейб-гвардии Московский полк, занимавший Араб-Конак (Арабаконак). Командир полка флигель-адъютант полковник Гриппенберг потерял много солдат защищавших перевал. Он знал, что от успеха его действий зависит весь ход предстоящей зимней компании. Оставить перевал и уйти на зимние квартиры означало весной начинать всё сначала. Это могло стоить десятков тысяч жизней русских солдат.

Между тем бои велись жестокие и затяжные. Сил штурмовать перевал не хватало.  Поэтому когда смелыми и решительными действиями генерал Гурко бросил на помощь полковнику Грппенбергу дополнительные воинские части, в том числе и конноартиллерийскую батарею Рожалина, турки не выдержали и отошли. Местные жители с благодарностью встречали освободителей. Сотни солдат, павших в боях были с честью похоронены в братских могилах с помощью болгар и над ними установлены памятные знаки и православные кресты. Василий Рожалин участвовал в этих боях. Его батарея пробиралась по горным узким дорогам и сходу вступала в боевые действия. Среди личного состава были раненые и убитые. Многие артиллеристы были награждены знаком ордена Георгия Победоносца. Пополнение к его батарее не подходило и Василию приходилось воевать не числом, а уменьем. К его прошлому ещё Афганскому опыту ведения войны в горах, прибавился новый опыт добытый ценой крови и пота русских солдат на Балканах. Он знал истинную цену солдатской крови. Поэтому действия своих подчинённых планировал очень тщательно. Солдаты это понимали и ценили.
В горах наступила настоящая зима. В связи с этим резко снизились возможности наступательных действий. Кругом уже лежал глубокий снег, и в это время года Балканы считались непроходимыми. 30 ноября 1877 г. состоялся военный совет, на котором было решено форсировать перевалы зимой. Зимовка в горах грозила солдатам гибелью. Поэтому было решено спуститься с гор, ведя наступательные действия направлением - на Константинополь. Для этого выделялись несколько отрядов. Западный отряд во главе с Гурко составлял 60 тысяч человек. Он должен был идти на Софию с заходом в тыл турецким войскам у Шипки. В связи с этим батарея Василия Рожалина вместе с отрядом генерала Гурко отправилась через перевал на Софию.
Русские войска двигались через перевал в исключительно трудных условиях зимы. В горах разыгрались метели, были наледи. Для турецких войск это продвижение русских было досадной и неприятной неожиданностью, потому что только отчаянный безумец отважится бы, по их мнению, зимой продвигаться через перевал по скользким горным тропам с конницей, обозами, артиллерией, боезапасами и прочим. Не меньшим безумием была защита зимних перевалов для турок. Русским помогало местное население, которое знало тайные тропы и способствовало зимней переправе русских войск через горы.

Василий со своей батареей лёгких конных пушек участвовал в таком опасном манёвре. Им удалось пройти быстро по тайным, коротким, но более трудным и опасным тропам и своим огнём прикрывать идущих следом товарищей. Были потери и у него. Однако риск себя оправдал. Драгуны, а также лейб-гвардии Московский полк вместе с лошадьми прорвали сопротивление турецких войск и прошли опасный участок перевала.
Войска, шедшие обходным путем, потратили гораздо больше времени, чем предполагалось. Потери были у всех. Те, кому пришлось идти в обход, рисковали ни сколько не меньше. Между тем весь отряд генерала Гурко успешно продвигался через перевал. Местным жителям казалось, что русские идут на верную смерть. Они восторгались смелостью русских солдат. Наступление проходило с боями за каждый метр и вот, 19-20 декабря западному отряду под командованием Гурко удалось сбить с позиций на перевалах турецкие войска.

Василию вспоминалась знаменитая картина Василия Сурикова «Переход Суворова через Альпы». Во время русско-Турецкой войны 1877-78 годов эта картина еще не была написана, но Рожалин видел в своём прошлом это удивительное живописное полотно и думал, что автор как будто сам был свидетелем подвига русских солдат. Ведь то, что изобразил художник на своей картине так похоже на то, что видел Василий вокруг себя. Может быть Сурикову удалось лично побывать на Балканах, и его впечатления отразились в его картине о переходе Суворова через Альпы. Возможно он слышать рассказы участников этих боёв, но его картина очень реалистично передавала события форсирования перевала отрядом генерала Гурко. Приходилось, также, как там изображено, спускаться с горных уступов на пятой точке. Русские громили турок, наступая по пояс в снегу. Пушки случалось переправлять по одной целым взводом, чуть ли не  на руках. Так же поступали и с лошадьми.

Наконец этот труднейший переход закончился, и русские войска, совсем не ожидаемые противником, обрушились на них шестидесятитысячными силами отряда генерала Гурко как снег на голову. После стремительного наступления 23 декабря 1877 года Генерал Гурко занял Софию. Турки практически без боя сдали свои позиции и отступили. После недолгой остановки, отдыха и быстрого пополнения личного состава, вооружения и боезапаса, стремительное наступление русских войск продолжалось. Следующая крупная цель - Филиппополь, который в памяти Василия Рожалина значился, как Пловдив.
У Филиппополя, стояла переброшенная из восточной Болгарии, хорошо вооруженная армия Сулеймана-паши, насчитывавшая 50 тысяч человек. Это был серьёзный противник. Генерал Гурко собрал офицеров на военный совет. Василий Рожалин вошел одним из последних. Среди присутствующих он заметил капитана Александра Петровича Бураго и присел рядом с ним. На совете было принято окончательное решение о наступлении на Филиппополь, но требовалось провести разведку. Она была поручена Капитану Бураго. К нему прикомандировали и Василия со взводом четырёхфунтовых пушек и с его казаками.
Рожалин за прошедшее время не раз участвовал в совместных боевых действиях с Александром Петровичем Бураго. Как уже у них было наработано прежде, был собран сводный отряд общей численностью около ста человек, состоявший из драгун,  пары пушек из батареи Василия и усиленный отделением пластунов Рожалина.  В ночь на 3 января передовые русские части вброд перешли ледяные воды реки Марицы и вступили в бой с турецкими аванпостами западнее самого города. Капитан Бураго, вместе с Василием и поручиком Стольгане вошёл в город Филиппополь поздней ночью 3  января 1878. Там они обнаружили, что турки направляются вдоль железной дороги на восток. В темноте солдаты противника приняли русских лейб-драгун за авангард более крупного русского воинского отряда и в панике бросились от них.   Бураго повёл эскадрон рысью к вокзалу, выслав вперед трёх человек под командованием поручика Стольгане. Разъезд столкнулся с небольшим черкесским пикетом. Лейб-драгуны вступили с ними в бой.

Тем временем  Бураго с Василием спешили людей. Лошадей с коноводами завели в лесок. С остальными они залегли в канаву возле шоссейной дороги, использовав её как укрытие. Дождавшись удобного момента, сводный отряд открыл беглый огонь по двигающимся по дороге вражеским войскам. Пушки Рожалина тут же произвели несколько выстрелов по бегущему противнику. Эвакуирующиеся в спешке, турки запаниковали. В результате смелых и решительных действий сводного отряда разведчиков, под командованием Бураго и при поддержке артиллерии Василия Рожалина, обратили в бегство турецких солдат. Более тысячи низамов и черкесов Сулейман-паши  не оказав организованного сопротивления, бежали из Филиппополя. Сводный отряд Бураго и Рожалина взяли под контроль почту, телеграфный аппарат, два орудия и множество боеприпасов. Лейб-драгуны захватили 56 пленных.

 В ночь на  4  января 1878 Бураго отослал Василия Рожалина с его отделением пластунов к генералу Гурко с докладом, что Филиппополь очищен от турок. Гурко был в восторге. Он тут же отправил в главный штаб главнокомандующему победную реляцию. В итоге многие получили заслуженные высокие награды.
За проявленный личный героизм и решительные действия воинских отрядов, приведшие к обращению в бегство значительно превосходившие силы противника, а в итоге к освобождению стратегически важного города Филиппополь, капитан Бураго вместе с Василием Рожалиным были награждены орденами «Святого Георгия» IV-й степени каждый.
  4 января отряд Гурко продолжил наступление и, обойдя армию Сулеймана, отрезал ей пути отхода на восток, к Адрианополю. 5 января турецкая армия начала спешно отступать по последней свободной дороге на юг, в сторону Эгейского моря. В боях у Филиппополя турки потеряла 20 тысяч человек убитыми, ранеными, пленными, дезертировавшими. Русские потери составили 1,2 тысячи человек. Это была последняя крупная битва русско-турецкой войны 1877-1878 годов. 14-16 января отряды Гурко и Радецкого соединились в Адрианополе. Первым его занял авангард, который возглавлял ещё один блистательный герой русско-турецкой войны - генерал Скобелев. 19 февраля 1878 г. был заключен мирный договор, завершивший русско-турецкую войну 1877-1878 гг. Согласно этому Сан-Стефанскому мирному договору, к России отходили занятые в ходе войны значительные территории. Русские войска на два года оставались в Болгарии. Турция должна была выплатить России контрибуцию в 310 миллионов рублей. Война закончилась. Василий получил жалование сразу за три месяца и готовился к отпуску в Россию.



Часть третья

УГРОЗА ИМПЕРИИ

Глава 9.

 Потянулись дни ожидания. Дело в том, что условия договора вызвали протест Англии и Австро-Венгрии. Над Россией нависла угроза новой войны. Бывшие союзники, как это всегда было принято у них, решили, что не приложив ни каких усилий, урвать от победы России свой жирный кусок будет вполне справедливо. Поднялась политическая и дипломатическая возня и всё это вынудило Петербург пересмотреть Сан-Стефанский договор. В июне – июле 1878 года был созван Берлинский конгресс, на котором достижения и выгоды результатов победы  России были существенно урезаны. Российской империи угрожали войной. Впрочем, всё как всегда. Весна прошла в тревожном ожидании и пустых разговорах. В отпуск отпускали очень неохотно. Войска находились в боевой готовности. Офицеры изнывали от неопределённости. По вечерам собирались для общения, выпить по бокалу вина и для карточной игры. Волочились за симпатичными женщинами, ссорились, случались  и дуэли. Чем ещё можно заняться боевому офицеру в свободное от служебных обязанностей время? Все перезнакомились.

  Василий старался не участвовать в дружеских попойках и карточных баталиях. Истинный возраст и жизненный опыт брали своё. Однако игнорировать подобные вечеринки совсем не мог. Для поддержания статуса и авторитета боевого офицера иногда всё же приходилось бывать на таких собраниях. Этого требовало положение офицера, дворянина и слава отчаянного рубаки.
Большую же часть свободного времени Василий проводил у этюдника. Много рисовал. Дорабатывал сделанные в военное время этюды и зарисовки. Постепенно складывался замысел большой картины, даже не одной. Делал эскизы, искал композиционное решение.

С сожалением приходилось отвлекаться для посещения офицерских вечеринок. Там, узнав о его способности к пению под гитару, частенько просили что-нибудь исполнить. Он вспоминал уже известные в это время старинные романсы и исполнял их, а иногда приходилось спеть что-нибудь из того, что только будет написано лет через сто. Но, ни кто не догадывался о том, что это не его сочинения. Он обычно говорил, что это сочинение неизвестного автора. Тем не менее, за ним неуклонно тянулась слава непризнанного сочинителя текстов песен и даже композитора. Родилась легенда, что виной этой его тайны является безответная тайная любовь Рожалина. Говорили, что причина в неравенстве положения. В этой легенде, конечно, была доля правды, в которой он даже себе не смел сознаться. Она княжна, а он простой мелкопоместный дворянин. Ему сочувствовали, но ничего в глаза не говорили. Не смели, помня о его славе непревзойдённого стрелка и блестящего фехтовальщика.  Просили спеть ещё и ещё.

    Вот и в этот раз он вспомнил замечательный романс, на слова Дениса Давыдова, на музыку композитора Андрея Петрова, написанную к кинофильму «О бедном гусаре замолвите слово».

Не пробуждай, не пробуждай
Моих безумств и исступлений
И мимолетных сновидений
Не возвращай, не возвращай!
…………………….

Просили ещё, и Василий спел романс на слова Петра Вяземского, музыка А. Петрова:

Я пережил и многое, и многих,
И многому изведал цену я;
Теперь влачусь один в пределах строгих
Известного размера бытия.
…………
………. …
Все слушали затаив дыханье. Андрей Петров – замечательный композитор, начавший свой творческий путь почти сто лет спустя, который написал песни на стихи поэтов пушкинского времени Петра Вяземского и Дениса Давыдова пришелся по вкусу слушателям в этом времени.

Потом вспомнился замечательный романс

Не пробуждай воспоминаний
Минувших дней, минувших дней –
Не возродишь былых желаний
В душе моей, в душе моей.
…………..
……………….
Смутно вспомнилось, что это романс на слова таинственного Н.Н., а музыка Петра Булахова. Написан он почти в это самое время, в 1877 или 1878 году.

Наконец, Василий отложил гитару и вышел на улицу подышать свежим воздухом. Постоял, помолчал. На небе висела огромная луна и ярким светом заливала пространство грязного дворика. Откуда-то несло запахом навоза и гнилья, смешанного с ароматом жарящегося мяса. Прикинув направление ветра, Василий отошел за угол, чтобы не нюхать этот малоприятный букет. Кто-то вышел вслед за ним. Говорили шепотом. Василий невольно прислушался. По отдельным обрывкам слов он понял, что договариваются о какой-то мерзости, вроде о чём-то похожем на карточный  обман.
 Василий включил свои сверхспособности и прослушал весь разговор. План шулеров был ему понятен. Оставить всё как есть он не мог, слишком прочно понятие чести вошло в его жизнь ещё там, в том времени, где понятие чести просто выпало из употребления и упоминалось только в виде забавного и наивного анахронизма. Но и объявить, что подслушал их разговор, было нельзя. Ведь подслушивать чьи-то разговоры в приличном обществе тоже неприлично. Изобличить чей-то обман невозможно, признавшись, что подслушал чей-то разговор. Это равносильно признать себя бесчестным.

Шептавшиеся молодые офицеры вошли в дом. Василий последовал за ними. Незнакомые ему молодые шулера организовывали уже столик для игры в карты. С ними сел играть какой-то помещик из-под Рязани, который хорошо разбогател на поставках в действующую армию. За полчаса молодые обормоты обобрали его до нитки. Следующим с ними сел играть какой-то болгарин  и его быстро обчистили.
Надо было что-то делать. Василию ни чего не приходило на ум. Объявить о шулерстве - значит получить вызов на дуэль. Как доказать? Ведь ни каких вещественных аргументов у него не было.

Через преступную компанию прошло ещё несколько человек, и Василию ничего не оставалось, как самому сесть с ними за игровой стол. Он отважился на это потому, что почувствовал, что изобличить их обман он сможет с помощью способности входить в состояние ускорения и транса.
Когда он использовал это состояние у него проявлялись и сверх способности, знакомые ему по ситуации в бою. Он видел всех игроков, как бы всех разом. От его «сверхвнимания» не могли утаиться их условные знаки, которыми они обменивались. Смысл этих знаков ему был понятен. Василий интуитивно воспринимал их «ментальное поле» как раскрытую книгу. Это было не пресловутое «чтение мыслей», а именно восприятие ментального поля, как некого комплекса знаков и логических цепочек и связей. Впрочем - всё как в бою.   Кроме того, он интуитивно чувствовал какая карта в руках игрока, а какая будет следующая в колоде. Это было сверхбыстрое просчитывание ситуации. Игра пошла совсем не так, как её планировали молодые обманщики.
Скоро он выиграл у них всё до последней копейки. Один из шулеров, армейский капитан, предложил сыграть ещё раз, поверив ему в долг. Василий отказался. Тогда капитан, игравший против Василия, поставил на кон своё имение в Воронежской губернии. Он положил на стол свою расписку, в которой оценил имение в пятьдесят тысяч рублей. Василий безжалостно ободрал его до нитки, выиграв и имение. Капитан смертельно побледнел. Он проиграл огромные деньги. Сговор с нечестными друзьями ему не помог. Василий надеялся на то, что это имение у капитана было не единственное. Очевидно, это так и было. Офицер был не из нищих, но это был для него тяжелый урок. Молодые шулера должны были сделать правильные выводы. После этого Василий отложил карты и, сказавшись усталым, больше не играл. В кармане у него лежала расписка на имение  и деньги в сумме ста пятидесяти тысяч рублей.

Окружающие смотрели на него с опаской, некоторые даже с суеверным ужасом. Действительно, такое случается редко. Друзья поздравляли с удачей, враги - молча смотрели с ненавистью, а некоторые поглядывали с завистью. Ну вот, подумал Василий, нажил себе врагов. Один офицер из окружения молодых шулеров не знакомый Рожалину, подошел к Василию с высокомерным видом и, глядя на него свысока, процедил так, чтобы слышали все:
- Вы играли нечестно, сударь! Так в приличном обществе себя не ведут.
- Ну что же господин поручик, зато вы, по вашему мнению, играли «честно». О вашей «честности» знает ваша совесть, если она у вас есть. Бог тому порука. Если совести у вас нет, то я готов вам помочь, пробудить её и преподать урок как себя следует вести в приличном обществе. - Ответил Василий.

Получалось, что оскоблённая сторона неизвестный офицер от компании шулеров, а вызов на дуэль принадлежит ему, значит и выбирает оружие тоже он.
- Вы выскочка и наглец, ответил незнакомец. Я готов вам это доказать. Если вас устроит завтра в шесть утра, - ответил Василию его противник.
- Жду ваших секундантов. – Так не хотелось ему садиться играть в карты, но он был в безвыходном положении – и вот результат. Пришлось просить бывшего однокурсника, а теперь уже поручика, Петра Чернышева быть секундантом.

Поздно вечером к Василию зашли секунданты его оппонента и объявили о том, что его визави выбрал в качестве дуэльного оружия шпагу. Прохвост видимо уже выяснил, что Василий прекрасный стрелок. Кстати выяснилось и имя наглого поручика. Им оказался Курляндский дворянин по имени Генрих, приписывавший себе баронский титул фон-Ашеберг. Кстати были серьёзные сомнения в его баронском достоинстве. Были слухи, что баронский титул он себе приписывал незаконно. Шулер он и в этом шулер.  Обговорили условия дуэли. Посчитали, что для удовлетворения будет достаточно вести бой до первой крови. Ночью Василий спал на удивление спокойно и хорошо выспался.

 Утром Рожалин направился на место дуэли. Там уже все собрались. Секунданты проверили оружие, и был дан сигнал к началу боя. Барон фон-Ашеберг картинно сбросил свой мундир на траву и сделал несколько  наступательных движений, красуясь свободными и мягкими взмахами кистью вооруженной руки. Кстати, оказалось, что он фехтует левой рукой. Это было неожиданно и опасно. Барон сделал глубокий и стремительный выпад в корпус. Василий легко его отбил, проведя батман в третьей позиции. Тут Рожалин опять включил ускорение. Движения противника и окружающих замедлились и Василий с лёгкостью перемещаясь вдоль вытянутой руки противника приблизился к нему на расстояние удара и произвёл изящный росчерк острым концом шпаги на его лбу, изобразив букву «Н». Кровь заструилась из образовавшихся разрезов, но рана была поверхностной, хотя крови было много. Быстро вернувшись на безопасное расстояние, Василий перешел в обычный ритм движений. Барон только теперь понемногу стал приходить в себя, и на его лице проступило выражение испуга и растерянности.
- Что это было, господа? Вы видели? – он перемещается с невероятной скоростью! Так нормальный человек перемещаться не может. – Секунданты в недоумении разводили руками. Всё было по правилам, а то, что противник двигается быстро - ну что же, это не запрещено. Дуэль закончилась  победой Рожалина, а наглый барон был помечен печатью – буквой Н. Это первая буква в слове НАГЛЕЦ.

  Урок был преподан. Вряд ли кто-то захочет испытать свою судьбу в поединке с Василием. Слава о поединке быстро разнеслась среди офицеров. Почти все поздравляли Рожалина. Мало кто не имел обид от зарвавшегося курляндского выскочки. 
    Тем не менее, Василия вызвал к себе генерал Гурко и взгрел его самым серьёзным образом. Рожалин был посажен под домашний арест, с предупреждением, что будет ждать решения от главнокомандующего. Заключение продолжалось недолго. Через несколько дней великий князь Николай Николаевич, выслушав доклад об обстоятельствах и причинах дуэли, долго смеялся, потом заявив, что дуэли всё же не должны быть разрешены, тем не менее, простил Василия, потому, что тот не был инициатором. Его высочество порекомендовал сделать Рожалину внушение и приказал выпустить его из под ареста без последствий. С этих пор за Василием закрепилась слава непобедимого фехтовальщика, и удачливого карточного игрока. С ним боялись садиться играть и старались не задевать в ссорах. Рожалину это было на руку. Он и не стремился к игре, а ссор не искал никогда. За то теперь он мог всё своё свободное время посвятить живописи.

  Постепенно стало вырисовываться содержание и общая композиция задуманной картины в батальном жанре «Засада у Нижнего Дубняка». Василий искал типажи среди офицеров и нижних чинов своей батареи. Рисовал драгун своего боевого товарища Бураго. Много делал зарисовок лошадей, оружия, мундиров, находил и просил попозировать турок, живших пососедству. Увлечённо работал несколько месяцев и к июлю сумел закончить  свою первую в этом времени картину. С окончанием работы над живописным полотном совпал, наконец и объявленный, отпуск. Василий быстро передал дела по батарее своему заместителю и с первой же оказией отправился в Россию.

Прежде всего, ему хотелось посетить своих родственников Митрофана Матвеевича и Дарью Семёновну. Прошло уже почти два года, как они расстались и поддерживали связь только редкими письмами. До Нежина Василий добирался около пяти дней. Железные дороги были перегружены, а сеть железнодорожных путей была ещё не так хорошо развита, как в двадцать первом веке.
    В Нежине Василий договорился с извозчиком и вот, наконец перед ним опять простираются знакомые поля и перелески, речки и мосточки, так хорошо ему запомнившиеся  с того самого времени, когда он вместе со слугой купца второй гильдии Федькой ехал к Рожалиным. Показалось имение Митрофана Матвеевича. Вот и сам он вышел на встречу. Стоит, смотрит и не узнаёт в  этом бравом гвардейском капитане своего названного сына Василия. Узнал, всплеснул руками, крикнул в открытую дверь что-то радостное и бросился навстречу. Василий расплатился с извозчиком и, раскрыв объятия, пошел к своему прапрадеду. Встреча была по-настоящему радушной. Дарья Семёновна суетилась на кухне, раздавала распоряжения, Ваня крутился у ног, всё время пытался пощупать саблю, тянулся к орденам, примерял форменную фуражку. Наконец все сели за стол.

    Расспросам не было конца. Когда застолье подошло к концу, Василий вышел с Митрофаном Матвеевичем на свежий воздух. Постояли молча с полминуты. Василий спросил
- Что-то у вас у всех лица имеют несколько натянутое выражение. Вы как будто чем-то обеспокоены, да и слуг стало меньше? Двор как будто опустел, петуха не слышно?
- Не хотел тебя расстраивать сразу по приезду. Долги у нас в дворянский банк накопились. В этом году недород был.
- Каков же долг? Ведь у вас ещё и дети на руках. За обучение надо платить, одеть, обуть, не говорю уже о питании…
- На днях выставили нам счёт в двенадцать тысяч, а оплатить не можем. Придётся продавать имение и снимать квартиру в Нежине.
Василий полез в саквояж и вытащил свои сбережения. Отсчитал двадцать тысяч и отдал Митрофану Матвеевичу. Тот даже в лице изменился.
- Где ты такие деньги взял? Уж я-то знаю, что из твоего жалованья за десять лет столько не скопить.
- Берите, берите. Это так, по случаю, одного шулера наказал и честно выиграл в карты. Вы же у меня единственные близкие люди. – Василий рассказал о имении в Воронежской губернии, о своём участии в акциях завода по производству пива. Утаил только о дуэли. Митрофан Матвеевич растрогался.
- Ну, вот ты и стал взрослым. Мог ли я подумать о тебе так всего два года назад, когда ты приехал к нам восемнадцатилетним мальчишкой, да ещё стал рассказывать странные истории. Время летит быстро, а теперь, как настоящий сын, ты оказался нам опорой, помогаешь. Только уж постарайся не ввязываться в подобные истории, ведь так и врагов себе наживёшь. Мы бы этого не хотели. Ты ведь для нас стал по настоящему родным, и мы хотим тебе добра.
Василий Александрович улыбнулся:
- А о моём истинном возрасте вы не забыли?
Митрофан Матвеевич виновато всплеснул руками:
- Прости, я уже привык к тебе относиться как к нашему настоящему сыну.

****

Василий пробыл у своих родных ещё два дня и отправился в Воронежскую губернию. Нужно было срочно вступить в права владения выигранным в карты имуществом.  Ехать поездом до Воронежа можно было только через Москву, а значит делать большой крюк. Василий принял решение проделать путь по железной дороге до Курска, а там почтовыми экипажами добираться сначала до Воронежа, а затем уже ехать в село Нижняя Верейка Скляевской волости, которое и было выиграно в карты. Оно находилось около 60 вёрст севернее Воронежа. Василию хотелось по дороге ещё раз побывать в родных местах.

 До Курска он добрался с относительным комфортом за сутки. Дальше, к Воронежу, железной дороги ещё не проложили. В Курске мало что изменилось. Родные холмы приветливо встречали его. Захотелось проведать владыку Сергия. Прежде всего Рожалин на извозчике доехал до Знаменской дачи и нашел своего благодетеля. На воротах Василий повстречал Егория. Тот его не сразу узнал.  Старый драгунский вахмистр вытянулся по стойке смирно и ел глазами молодого гвардейского офицера. Василий улыбнувшись обнял его и напомнил ему как они вместе ухаживали за лошадьми. Егорий растрогался и не мог ничего внятно ответить Рожалину от охватившего его волнения. Василий распросил Егория о владыке. Выяснилось, что он здоров и сегодня утром служил в Знаменском соборе. Хорошо, что тот оказался на месте. Василий попросил доложить владыке о том, что он хотел бы с ним поговорить. Егорий послал с докладом какого-то молодого послушника.

    Владыка вышел к нему через несколько минут и Василий понял, что тот его не узнал.
- Владыка, благословите меня, недостойного послушника Василия.
Тот благословил его, с видом человека пытающегося вспомнить что-то важное.
Он явно ни как не мог связать в памяти образ того растерянного юноши, буквально мальчишки, в странной не по размеру одежде, и этого бравого гвардейского офицера, Георгиевского кавалера, который стоял перед ним. Выглядел Рожалин значительно старше и представительнее, чем два года назад.
- Это я, тот самый Василий Рожалин, которого вы благословили ехать в Ичню к родителям, просить у них прощения и искать документы удостоверяющие личность. Вы ещё приодели меня, и денег на дорогу дали.
- Теперь вспомнил!... Значит, удалось помириться с родителями и восстановить бумаги? Я вижу ты и выучиться сумел, и в военных действиях участвовал?
- Вашими молитвами, владыка. Благодарю вас. Думаю, без вашего благословения и бумаги не смог бы восстановить, и на войне не уцелел бы. Заехал вас проведать и поблагодарить за доброе сердце и помощь.
- Погостишь у нас в Курске?
- Не в этот раз. Еду в Воронежскую губернию, чтобы вступить во владение имением, которое приобрёл по случаю. Только не знаю пока, как добираться придётся. Может быть удастся купить экипаж и лошадь.
- Пойдём со мной. Я найду тебе помощника, и он всё устроит.
Василий пошел следом за владыкой, а тот привёл его на каретный двор к тому самому конюху Егорию. В присутствии владыки Егорий даже смахнул слезу. Вроде и недолгим было в прошлом их общение, а что-то связало их сердца тонкой, но прочной нитью.

 Владыка благословил Егория, чтобы тот помог Василию приобрести  лошадь и подходящую коляску для путешествия в Воронеж. Предупредил, чтобы это можно было купить не слишком дорого, но в исправном состоянии. После этого они распрощались, и Рожалин с Егорием отправились покупать экипаж. Старый конюх знал где можно было найти всё необходимое и уже через пару часов Василий владел резвым гнедым рысаком и вполне ещё крепкой удобной коляской с откидным верхом. Купили упряжь, торбу с овсом, чтобы в дороге мог дать корм коню. Ещё прикупили хороший бочонок для воды. Егорий проверил колёса и крепления рессор. Всё оказалось в полном порядке. Запрягли лошадь, погрузили багаж и Василий, уточнив маршрут, отправился в путь.

В коляске больше 60 вёрст в день проехать можно, но не нужно. Лошадь требует отдыха и ухода. На второй день удалось проехать только чуть больше 40 вёрст. И только к исходу четвёртого дня удалось достичь Губернского города Воронежа. Остановился на постоялом дворе, распряг коня, передав его на попечение подбежавшего слуги и  вошел внутрь. Внутри было не много народа – человек пять. В основном это были небогатые купцы, да какой-то служащий, судя по петлицам на мундире - связист. По-видимому, телеграфист. Василий заказал ужин и место для ночлега. Ему подали мясо с кашей, квасу и ломоть свежего, удивительно приятно пахнувшего хлеба. Неспешно, и со вкусом поев, Василий отправился в отведённую ему комнатку.

Ночь он провёл ужасно. Не давали спать клопы. Всё тело чесалось. От раздавленных кровопийц воняло преотвратно. Василий уже многократно пожалел, что завернул в этот постоялый двор. Он лежал и думал: почему говорили там, в его времени, что коньяк клопами пахнет? - Нет ничего похожего. Он вставал, прикладывался к бутылке коньяка. Помогало мало. Но противный запах раздавленных клопов на время отгоняло. Намучавшись, он всё-таки забылся сном. 
Утром встал рано, умывшись, осмотрел всю свою одежду. Тщательно проверил, не нахватал ли он себе этих очаровательных вонючек. Очень не хотелось получить такой «подарок» с постоялого двора.

 Наскоро поев, Василий отправился по своим делам. Нашел контору, где предъявил расписку поручика Ивана Кирсанова о том, что он в счёт долга отписывает капитану лейб-гвардии, Рожалину своё  поместье в 570 десятин земли в селе Нижняя Верейка Скляевской волости Воронежской губернии, а также дом и хозяйство в этом селе. Хорошо, что это имущество было не родовым, а благоприобретённым.  Пришлось целый день ходить по стряпчим и судейским, по канцеляриям и даже зайти к губернатору. В один день хождения не увенчались успехом. В конце – концов после двух дней мытарств все бумаги были выправлены, подписаны и Василий получил законное право на владение вполне себе приличным имением, которое давало, по словам чиновников ежегодный доход в двадцать тысяч рублей.
По ходу оформления документов выяснилось, что совсем недалеко в пяти верстах от Нижней Верейки можно приобрести ещё почти такой же участок земли. Старая помещица овдовела, у неё остались две дочери на выданье. Поэтому ей необходимо было продать имение, чтобы за дочерьми дать какое-то приданое. Василий попросил придержать этот участок, пока он не посмотрит его. Рожалин выехал до полудня и к вечеру подъезжал уже к Нижним Верейкам. Место, где стояло село ему очень понравилось.   Село находилось в живописном месте, окруженное причудливо изгибающейся и охватывающей его почти по кругу речкой Большой Верейкой. Река, хоть и называлась большой, но - не производила впечатление соответствующее  названию. Берега реки были густо покрыты зарослями деревьев и кустарника. Дальше простирались поля. Судя по тому, что видел Василий, почва была плодородной.

По тем, прошлым временам, он помнил, что здесь должны быть прекрасные чернозёмы. Село было разбросано на широком пространстве, расположенном в петле реки. Домов было почти две сотни. Русло Большой Верейки охватывало домики посёлка с юго-запада, запада, северо-запада, севера и востока. Это было почти полное кольцо. Дальше река делала очередной поворот на восток и, причудливо петляя, несла свои воды в Дон, который протекал совсем недалеко, всего в трёх с небольшим верстах. На краю села при дороге стояла Воскресенская церковь. Здание было деревянное с колокольней. Позже Василий узнал, что она построена была  в 1776 году на каменном фундаменте, с каменной оградой. Совсем недавно, в 1868 году, в церкви установлен был новый иконостас. Василий подъехал к храму, вышел из коляски и подошел ко входу. Дверь была на замке. Он постоял, перекрестился, совершил поясной поклон и, прошептав слова молитвы, в которой просил Бога благословить его на новом месте на добрые дела и на начало новой жизни, поехал дальше.

Барский дом оказался деревянным и расположен недалеко от церкви. Вокруг был разбит парк, который находился в запустении. В глубине парка виднелся тот самый барский дом. На вид он был небольшой, с мезонином и с парадным входом, над которым располагался широкий балкон. Его подпирали  четыре колонны.  Дорожки были не метенными, здание обшарпано. Навстречу Василию вышел дремучего вида бородатый мужик в фартуке и с метлой. Что он мёл, по состоянию дорожек было непонятно. Скорее всего сделал вид, что озабочен наведением порядка. Он вопросительно поглядел на приезжего офицера. Чего, мол, тому надо. Василий представился и приказал занести его вещи в дом. Встречавший его мужик оказался сторожем, и звали его Севостьян. Вскоре,  на встречу приехавшему новому барину, высыпали прочие слуги.

Впереди всех выступал представительный мужчина лет около пятидесяти, лысоватый, с небольшой редкой бородкой и с ярко голубыми глазками. Он доложил, что служил при старом барине управляющим и имя его Никита Петров. Затем он представил всех прочих слуг. Их оказалось немного: кухарка, экономка, горничная и конюх. Вместе с управляющим и сторожем  - шесть человек. Василий осмотрел каждого и в целом остался доволен их внешним видом. Все в исправной одежде, чистые, во взгляде не заметил признаков нечистой совести в виде бегающих глазок или явного лукавства в виде желания вылизать сапоги. Стоявшие перед Василием люди были немного настороже. При этом были явно доброжелательными и в глазах застыло ожидание: что новый барин скажет, каков он как человек? Василий приветливо поздоровался и пригласил управляющего внутрь дома.
- Показывай Никита и объясняй как в этом доме обстоят дела. Сначала покажи дом.
Никита повёл Рожалина по комнатам. Прежде всего, они осмотрели на первом этаже довольно большую столовую. Кроме того здесь же располагалась обширная кухня  с отдельным входом, несколько небольших комнат для гостей, комната для управляющего и экономки. Оказалось, что они муж и жена. В доме имелась хорошая большая кладовка, из которой шла лестница в подвал. В подвале содержались овощи и заготовки в виде копчёностей, солений и варений.  Кроме того, в доме нашлось место для туалетной комнаты, где можно было умыться и привести себя в порядок. На втором этаже, находилась большая спальня для барина и его кабинет. Дом, не смотря на то, что выглядел маленьким, оказался довольно вместительным. Чувствовалось, что прислуга старается содержать его в чистоте, но сам дом и всё, что в нём находилось, производил впечатление ветхости.

После осмотра комнат у Василия возникло желание сменить не очень свежие шторы на окнах. Хотелось бы заменить мебель, постельное бельё, словом всё обновить. Кроме того необходимо было привести фасад дома в надлежащий порядок. Прежде всего, обновить крышу, которая по всем признакам кое-где подтекала. Нужно было пригласить столяров и плотников, чтобы поправили окна, двери, перила и порожки. Где необходимо - покрасить. Обо всём этом Василий и сказал управляющему. Тот всё записал в толстую тетрадь. Вместе посчитали предстоящие расходы, и Никита получил необходимые деньги на выполнение работ. Кроме того, Рожалин приказал вычистить, выровнять и посыпать дорожки в парке. Вымостить подъезд перед домом деревянными плахами, ещё лучше - камнем, чтобы можно было в распутицу подъехать к дому, не застряв в грязи.
Потом они долго вели разговоры о состоянии хозяйства, о том, чем занимаются крестьяне, каков их достаток. Есть ли какие промыслы в селе и можно ли содействовать развитию этих промыслов. Много ли среди крестьян бедняков, вдов, сирот, стариков. Как им можно помочь. Василий выделил деньги на помощь бедным семьям. Велел кому-то купить корову, кому-то лошадь. Велел построить в селе школу и интернат-приют для стариков, оставшихся без кормильцев. Особо озаботился судьбой ветеранов прежних войн и инвалидов. Выделил им помощь в виде небольшой пенсии. Ведь когда крестьяне заживут зажиточно, то на барина поработают с большей отдачей.

Так они проговорили до того момента, когда в церкви зазвонил колокол к вечерней службе. Василий, приведя себя в порядок, пошел в храм. Отстоял службу. После окончания подошел к священнику, взял благословение и познакомился с ним. Священника звали отец Никодим. Было видно, что храм нуждается в ремонте. Новый иконостас имел искусную резьбу, но иконы не соответствовали киотам по размеру, некоторые места на иконостасе были не заполнены совсем. Требовалось заказать иконописцам недостающие образы. Василий, обговорив с батюшкой эти вопросы, пожертвовал на храм четыре тысячи рублей.

Поздно вечером, пред сном он посчитал свои оставшиеся средства. Оказалось, что после всех расходов у него осталось ещё сто двадцать тысяч рублей. Эта сумма позволяла прикупить ещё одно имение, и ещё остались бы деньги для вложения в какой-нибудь бизнес. На следующее утро Василий отправился в соседнее село к помещице Елизавете Васильевне Веневитиновой. Она приняла его у себя в доме, как соседа, который приехал по формальному поводу, чтобы познакомиться и засвидетельствовать своё уважение. По крайней мере, именно так Василий ей и сообщил. Его пригласили пить чай. За неспешной беседой, как бы невзначай, Рожалин поинтересовался, а не продаёт ли кто по соседству землю, он бы - прикупил. Елизавета Васильевна ответила, что она могла бы продать десятин двести пятьдесят земли, из которых примерно половина является крестьянскими наделами. Крестьяне, числом семьдесят душ исправно платят за свой пай, а всего эти земли дают доход около восьми тысяч рублей в год. Если Василия устроит цена в двадцать тысяч рублей, то она готова продать ему эту часть имения.

Быстро договорились о том, что завтра вместе с хозяйкой они рано утром поедут в Воронеж и оформят все документы. В сегодняшний же день они могут осмотреть продаваемые земли и познакомиться с крестьянами. По словам старой хозяйки, на продаваемых землях барского дома не имелось, но в селе находилась  слесарная мастерская и здание, в котором производили плетение из лозы. Там  мужчины занимались производством резной гнутой мебели из лозы и плели корзины из ивы. Это был доходный промысел и давал возможность иметь дополнительную прибыль. Только нужно было немного вложиться в материалы и оборудование. Это могло приносить дополнительный доход Рожалину.
- Кстати, - подумал Василий, - вокруг реки большой Верейки полно зарослей ивы - всё складывается как нельзя лучше. Можно будет расширить производство.
В этот день они вместе с Елизаветой Васильевной объехали земли, и часть села. Василий убедился, что земли в приличном состоянии, не запущены.  Рожалину всё понравилось и на следующее утро они отбыли в губернский город, где успешно заключили сделку купли – продажи.

Так Василий стал достаточно крупным, по крайней мере, заметным помещиком в Воронежской губернии. К вечеру уже были дома. Когда они подъезжали к имению, Василий залюбовался открывающимся пейзажем. Едва добравшись до своего нового дома, он схватил этюдник и поехал на облюбованное по дороге место. Пока не ушло солнце и не изменилось состояние природы, он спешно разложил краски, поставил грунтованный картон и принялся рисовать. На картоне появлялись очертания берега Дона с причалом и лодками, живописные заросли деревьев создавали прекрасный фон, на котором проступали очертания стройных форм здания барского дома. О том, чей это барский дом Василий в тот момент не думал.

  Процесс работы над живописным образом захватил его полностью, и он не замечал вокруг себя ничего, что не входило в состав его творческой задачи. Эту задачу он пытался решить пока не ушло солнце и не изменилось состояние природы. Глубокие тени создавали марево струящегося воздуха, в котором чувствовалась глубина пространства. Василия охватило щемящее чувство восторга от  красоты открывшегося ему пейзажа. В это время кто-то, мягко ступая, подошёл сзади и остановился. Василий, привыкший рисовать в окружении людей в больших городах, не стал отвлекаться и продолжал работу. Да и кто здесь мог подойти? Может быть кто-то из крестьян, или горничная из барского дома. Так продолжалось довольно долго. И когда он почти закончил этюд, тот человек, что стоял сзади, вдруг тихо произнёс мелодичным женским голосом:
- Браво, господин капитан! Мне сказали, что там, у реки наш новый сосед что-то делает на нашей пристани. Я решила посмотреть, и вот уже почти полчаса наблюдаю за вами. Прекрасный этюд!

Василий повернулся и увидел стройную молодую женщину. В её облике сразу читалась аристократичность и даже изысканность, как в одежде, так и в осанке. В глазах светился неподдельный интерес и доброжелательность. Рожалин понял, что увлёкшись, совершил бестактность. Он ведь без разрешения вторгся в чужие владения и теперь должен извиняться. Что он тут же и сделал. Затем представился и объяснил, что пока еще не знает границ здешних владений, поэтому просит простить его. Дама назвала своё имя и у Василия дрогнули руки. Перед ним стояла принцесса Евгения Ольденбургская. Он в своё прежнее время читал о ней много хорошего и интересного.

Светлейшая княжна Евгения Максимилиановна Романовская, герцогиня Лейхтенбергская, в замужестве принцесса Ольденбургская происходила из Ольденбургского дома Герцогов Голштейн-Готторпских. Родилась 20 марта (1 апреля) 1845 года. К описываемым событиям ей было около 33 лет. Выглядела она просто великолепно и Василий даже растерялся. Перед ним была, во первых просто потрясающая женщина, а во вторых эта женщина являлась членом царствующего дома Романовых, кроме того она курировала художественные учебные заведения. Заметив растерянность Рожалина, она ободряюще улыбнулась и сказала:
- Давайте считать, что вы у меня в гостях. Я знаю кто вы. Мне об этом сказала наша общая соседка Елизавета Васильевна Веневитинова. Мне показалось забавно, что вы что-то делаете на нашей пристани. По-соседски, я на вас не сержусь. Но когда я увидела, что вы рисуете, мне стало вдвойне интересно. Особенно после того, когда я увидела, что вы рисуете просто профессионально. Так кто вы, капитан лейб-гвардии, артиллерист, или вы художник?
- Даже не знаю что вам ответить, ваша светлость. По долгу службы - я военный. Но по сердцу - я художник.

Поговорив ещё несколько минут, Василий Рожалин и принцесса Евгения Ольденбургская расстались, можно сказать, в приятельских отношениях.
Позже Василий узнал, что прежний помещик Алексей Александрович Веневитинов постоянно значился злостным неплательщиком долгов и, в конце концов, продал свои земли вместе с крепостными помещику Гриневу, который, в свою очередь, за карточный долг отдал принцессе Евгении Ольденбургской земли центральной части села. И теперь он, Рожалин,  имеет честь быть её ближайшим соседом. Кроме того оказалось что Евгения Максимилиановна занимала пост председателя Императорского общества поощрения художеств, ею была учреждена художественная премия. Не менее значительна была её деятельность по созданию широкой сети художественных школ в Санкт-Петербурге и его окрестностях. Она  была инициатором устройства в рабочих кварталах рисовальных школ «для лиц ремесленного сословия», издания сборника художественно-промышленного рисунка. Так что, Василий обрёл в её лице родственную душу любительницы изобразительного искусства и возможную покровительницу при дворе.

  На другой день утром Рожалин собрался в дорогу. Отпуск уже близился к концу, а ещё необходимо было заехать в Петербург, посетить Марию Николаевну Извекову, так сказать – визит вежливости. Кроме того, заехать к подполковнику Гребенькову, сделать ещё несколько визитов. Было бы невежливо так категорично перестать посещать прежних достаточно близких знакомых. Нужно было непременно сделать визит князю Кочубею в случае его пребывания в Петербурге, а если удастся, то и с Марией Викторовной Барятинской встретиться, и этот визит был бы не формальным, а по настоятельному требованию сердца. По крайней мере, необходимо написать ей письмо, а то ведь уже несколько месяцев ничего не писал. Кроме того ему нужно было решить вопрос о вложении капитала в какой-то бизнес, чтобы иметь стабильные средства к существованию. Так что, в голове Василия Рожалина роилось множество планов. Мысли требовалось собрать воедино, в стройную систему, чтобы ни  чего не забыть.
  Конюх Сидор отвёз его в Воронеж на железнодорожный  вокзал, и он отправился сначала через Липецк, Елец, Орёл в Москву, а оттуда в - Санкт Петербург. Только через трое суток Рожалин добрался до древней столицы. Сеть железных дорог ещё только строилась и из Воронежа прямой дороги до Москвы пока не существовало. Это не двадцать первый век, - подумал он, - не заметил, как пролетели три недели отпуска, и почти все  пришлось провести на колёсах.

Вот, наконец и Санкт Петербург. Прежде всего, после устройства в гостинице и приведения себя в приличный вид, Василий отправился к Извековым. Матушка Марии Николаевны встретила молодого офицера приветливо. Машенька не сводила с него глаз. Интересно было бы узнать что теперь делает его соперник и не получил ли он от Извековых от ворот поворот, но всему своё время. Сели пить чай. Много говорили о военных действиях, в которых Василию пришлось участвовать. Глава семейства интересовался наградами молодого человека. С уважением поглядывал на капитанские погоны. Да и не мудрено – в неполных двадцать лет уже гвардейский капитан. Это ведь соответствовало армейскому подполковнику.  Спрашивал папаша Рожалина и о том, сколько у него земли и в какой губернии. Где живут его родители и сколько у него братьев и сестёр. Словом, к нему опять проявляли интерес, как к потенциальному жениху. Но Василий вежливо закруглил беседу и, раскланявшись, ушел. Поздно, дорогие мои, - думал он, - нужно было думать раньше и не пренебрегать молодым юнкером. Теперь поезд ушел.

  Вечером он отправился к своему старому знакомому Иосифу Алексеевичу Гребенькову. Отставной подполковник был дома и принял Василия с печальной улыбкой. Оказалось, что его племянник, бывший однокурсник Рожалина, погиб в боях под Шипкой. Они помянули его, выпив по бокалу вина. Помолчали…  Затем Иосиф Алексеевич сказал:
- А ты молодец, грудь в орденах и Анненское оружие у тебя за храбрость. Уже гвардейский капитан. Согласно табели о рангах мы с тобой теперь принадлежим одному VII классу в табели о рангах. Только обращение к тебе остаётся как к обер офицеру: ваше благородие. Поздравляю! В мирное время такую карьеру за такой малый срок не сделать. Тебе для продолжения военной карьеры нужны связи, да и учиться нужно дальше. Если собираешься уйти в отставку, так ещё лет пять-шесть нужно отслужить. Иначе не отпустят.
А в наш пивной завод не хочешь сделать дополнительные вложения? Дело неплохо развивается. Там тебе причитается ещё пара тысяч рублей с прибыли.
- Оставьте эти деньги в деле, Иосиф Алексеевич, да к ним я ещё добавлю пять тысяч. Больше пока не могу вложить. – Ответил Василий. – А насчёт продолжения военной службы? – Так у меня пока нет другого выбора. Буду служить, а там что Бог даст. Потом посмотрим.
Посидели ещё и расстались когда уже стемнело.

На другой день Василий отправился Михайловскую артиллерийскую академию к   Роту Константину Ивановичу.  Генерал-лейтенант встретил его любезно. Предложил присесть.
- Здравствуйте, здравствуйте Василий Митрофанович. Рад вас видеть в добром здравии. Вы, как я вижу, побывали в серьёзных сражениях, о чём свидетельствуют ваши награды. Может быть и ранения есть?
- Был ранен, но не тяжело. Быстро поправился.
- Так с чем пожаловали?
- Хочу продолжить образование, ваше превосходительство.
- Похвально! Я помню вас как прекрасного курсанта. Попробую помочь вам в устройстве всех формальностей. Зайдите ко мне через два дня.
Василий поблагодарил и откланялся. Уже через два дня он был приказом направлен из Дивизии генерала Гурко в число курсантов академии для продолжения военного образования, с сохранением воинского звания и соответствующего ему оклада. До начала занятий оставалось ещё больше двух недель, поэтому Василий имел возможность посетить старых друзей из академии художеств.


Глава 10.

Ивана Селезнёва он нашел быстро. Тот работал в академической мастерской над дипломной картиной. На стеллажах было множество эскизов к диплому. Там же лежала масса этюдов, и прочего дополнительного материала. Василий только теперь почувствовал, насколько велик труд, который совершает Иван. Его собственные этюды и картины представлялись ему чистой самодеятельностью по сравнению с тем, что делал Селезнёв. 
- Ба! Да вот и пропащая душа нашлась! Василий, ты ли это? Ну что, навоевался? Не пора ли браться за кисть?
- Дорогой Иван, меня теперь отпустят со службы лет через 5-6. Пока буду продолжать учиться в артиллерийской академии, а в свободное время буду рисовать. Вот принёс на ваш академический суд несколько работ, которые сумел написать в перерывах между боями. – И Василий распаковал свои картины и оформленные этюды, которые принёс с собой.
- Постой! Я сейчас позову Павла Петровича Чистякова. Он где-то был здесь.
Иван вернулся через пять минут, а вместе с ним зашел Павел Петрович и ещё несколько художников. Когда Василий их рассмотрел, то почувствовал что готов провалиться сквозь землю, а сердце - выскочить из груди.

 Вошли Илья Ефимович Репин, Василий Дмитриевич Поленов и Иван Николаевич Крамской. Рожалин ожидал чего угодно, но что его сырые этюды и эскизы будут оценивать эти великие художники, ну просто никогда себе не представлял и не мечтал.
Он, молча, разложил свои работы на полу мастерской и отошел в сторонку. Василий Дмитриевич, хитро на него оглянувшись, сказал:
- А я вас под Плевной видел несколько раз, когда вы там с этюдником появлялись. Думаю, что это за офицер там чудит? А теперь вижу не чудил, а действительно рисовал.  И ведь неплохо получилось! Особенно тут, и вон там… - Наконец, все художники сгрудились у картины «Засада у нижнего Дубняка». Стояли, обменивались короткими фразами, отступали на пару шагов, крутили головами, прищурившись напряженно смотрели – так и этак. Наконец, Чистяков с согласия своих знаменитых коллег, сказал:
- Предлагаю вот эту картину вместе с двумя портретами участников боевых действий выставить на VI Передвижной выставке. Через два месяца она откроется в Петербурге, а потом будет путешествовать по всей стране.

 Сказать, что у Рожалина отпала челюсть это ещё ничего не сказать. Он шел, чтобы обсудить то, что получилось в его дорожных, военных зарисовках и эскизах картин, выслушать критические замечания и получить новые ориентиры для дальнейшей творческой работы, а тут достаточно беглый просмотр и быстрый вердикт: «На выставку». И от кого прозвучал приговор? – корифеи-передвижники!
Василий выпал из реальности на несколько минут. Ему не верилось в то, что он только что услышал. Его картины получили самую высокую, по его мнению, оценку, какую только могли получить.  Эта оценка была произнесена таким будничным тоном, как будто дело происходит на просмотре в детской художественной школе.

Когда-то он сам, в той прошлой жизни, говорил какому-нибудь способному шалопаю, типа: «вот эту, эту и эту работу отправим на городскую выставку детского рисунка. Оформишь эти работы к завтрашнему дню». Для Василия такое предложение было высочайшей оценкой его творчества и совершенно невероятной и удивительной реальностью. Потому что всё это было, с одной стороны, - уж очень просто и буднично: подошли, посмотрели, отобрали и объявили решение, вроде  не о нём и не о его работах шла речь.  С другой же стоны, - выглядело как в сказке: вот лежат на просмотре его работы, а вот стоят великие художники – передвижники. ВЕДЬ ЭТОГО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!!! Поэтому он даже вопросов не задавал. Молча, со слегка обалделым выражением лица, собрал остальные, не удостоенные внимания МАСТЕРОВ этюды и эскизы и упаковал для переноса на хранение домой.

Отобранные же работы требовали подбора багета. В конце концов рамы к представляемым работам, были подобраны общими усилиями. И, когда открылась выставка, Рожалин в ряду других картин, просто не узнал свои работы. Они смотрелись так, что было глаз не оторвать. Василий, ранее присмотревшийся к своим картинам и не замечавший в них воплощения высокого замысла, оригинальности  целостного цветового решения и других живописных достоинств, явно недооценивал их. А вот МАСТЕРА рассмотрели.  У автора,  как говорится, «глаз замылился», а может быть ему просто бросались в глаза известные ему ошибки и просчёты. Теперь же увидел нечто скрытое от постороннего взгляда, как будто заново рассмотрел в них то, что заставило всё его существо вздрогнуть.

  Стоя перед своей картиной, он вдруг пережил то эмоциональное состояние, которое сам испытал там во время событий отраженных на полотне. Техника Живописи была вполне профессиональна, обладала явной индивидуальностью и, в то же время, прекрасно помогала решать изобразительные задачи. Не зря прошел год общения с преподавателями академии художеств. Василий здорово подтянулся и технически и композиционно. Кроме того сказывалась психологическая зрелость и опыт человека уже полных семидесяти с лишним лет от роду помноженная на реальную эмоциональность и яркость впечатлений двадцатилетнего юноши. Это была живопись  нёсшая следы юношеской эмоциональности и, одновременно человеческой зрелости. В картине читалось отражение большого жизненного опыта, в котором отразился груз философского размышления. Да и военный опыт и свежие впечатления участника боёв ни куда не делись. Именно они так явно и искренне говорили о том, что изображено. Это подкупало зрителя. У его картин постоянно стояли люди. Особенно было много военных. Успех был полный и для него неожиданный. Друзья его поздравляли.

  Между тем постепенно день за днём прошли месяцы, которые оказались наполнены для Василия напряженной учёбой и работой. Занятия в военной академии были на порядок насыщенней и серьёзней, чем в училище.
На удивление, в учебном плане академии оказалось много новых для Рожалина дисциплин самого разнообразного содержания. Среди предметов теоретического цикла были: 1) высшая математика, 2) физика, 3) стратегия, 4) фортификация, 5) тактика, 6) история военного искусства, 7) военная администрация и 8) русский, французский и немецкий языки. Кроме названных были и прочие учебные дисциплины, которые тоже были из разряда тех, что не позволяли расслабляться: 1) все отделы артиллерии, 2) технология, 3) теоретическая механика, 4) практическая механика и 5) химия, ещё что-то о теории пороходелания и многие другие. Общий объём учебных дисциплин был очень велик, но Василий решительно взялся за освоение программы Михайловской артиллерийской академии.

  Легче всего Василий осваивал языки. Он уже легко общался на французском и немецком. Причём постепенно исчезал акцент и разговорный язык становился уже практическим чистым. Кроме того он легко осваивал специальный технический словарный запас.
 Преподаватели его хвалили. Он добился дополнительных уроков для изучения турецкого и греческого языков. Ему пошли навстречу. Теперь он занимался с опытными педагогами, а не со случайными беженцами или эмигрантами. Остальные предметы требовали от него полной отдачи сил. Василий допоздна просиживал в библиотеке, брал литературу домой. Много беседовал с профессорами, которые уже были не рады такому напористому курсанту. Если бы не его способность ускорять темп своей жизни, то времени ему ни на что бы не хватило. Многие преподаватели помнили его ещё по позапрошлому году, когда он, будучи курсантом училища, приходил на лекции в академию для расширения своего уровня знаний по предмету. Авторитет остался и теперь помогал ему в учёбе.

  Учеба шла такими высокими темпами, что многие учебные курсы он успешно сдавал экстерном. Время для Василия было главным противником. Ему некогда было согласно расписанию сидеть за учебной партой. Поэтому он стремился закончить и сдать курс артиллерийской академии со значительным опережением. Преподаватели пошли ему навстречу и расписали план и объёмы занятий по всем учебным дисциплинам. Это было похоже на авантюру. Ни кто другой бы с этой задачей не справился. Но, благодаря своим возможностям ускоряться, в течение года он всё больше и больше продвигался в учёбе, успешно сдавал всё новые и новые экзамены. Так, уже к марту он сдал по многим предметам экзамены за два года обучения. Некоторые учебные предметы были сданы ещё в феврале вместо трёх лет предусмотренных учебными планами. По иностранному языку учителя сказали, они его больше научить ничему не могут и выставили ему итоговые высшие баллы. По индивидуальному плану, который Рожалин составил с генерал-лейтенантом Ротом Константином Ивановичем, к лету планировалась сдача итоговых экзаменов за полный курс академии. 

Кроме учёбы Василий успел устроить и успешно  вести свои финансовые дела. Он вложил сто тысяч рублей в акции уже активно работающего вагоностроительного завода. Его нужно было модернизировать, применять новые технологии. На просторах России, где развитие сети железных дорог шло огромными темпами, железнодорожных вагонов требовалось всё больше и больше. Спрос на них рос с каждым месяцем. Поэтому Рожалин рассуждал, исходя из своего прошлого знания будущей истории следующим образом: «Развитие и активное строительство железных дорог обеспечит гигантский спрос на производимый товар. Производство вагонов будет давать устойчивую прибыль ближайшие двадцать пять - тридцать лет». И это было правильное рассуждение. Подтверждение правильности  своих аргументов он узнает через год, когда получит двухсот процентную прибыль на вложенные деньги. Он не ошибся.
А пока шла учёба своей чередой. В редкие свободные дни он совмещал полезное с приятным. Василий уговорил отставного подполковника артиллерии Иосифа Алексеевича позировать ему и написал великолепный портрет. Увидев результат работы, Селезнёв порекомендовал Рожалину написать серию портретов участников Балканской военной компании. Василию удалось упросить Генерала Гурко дать ему несколько сеансов позирования. Его парадный портрет с орденами и в мундире получился просто великолепным. Удалось нарисовать ещё несколько портретов старых сослуживцев. В планах на ближайшее время было найти возможность уговорить высокопоставленную натуру и написать портрет участника балканской войны принца Александра Петровича Ольденбургского (всё таки племянник Павла I), который в 1876—1880 гг. командовал 1-й бригадой 1-й гвардейской дивизии, состоявшей из Преображенского и Семёновского полков. Во время русско-турецкой войны в 1877-78 гг. воевал в чине генерал-майора. Какая идея! Может получиться такая прекрасная, жирная точка в серии военных портретов!

 Следует отметить, что портреты у Рожалина получались с каждым разом всё лучше и лучше. Они приобретали всё более интересные живописные и композиционные особенности, удавалось с каждым новым портретом лучше передать характер натуры. О технике живописи вопросы уже не возникали. Она приобретала всё более выраженную профессиональную индивидуальность.  Вырабатывался свой индивидуальный творческий почерк. Происходило наложение прошлого художественного опыта и нового, теперешнего академического. Советская художественная школа, преподанная и усвоенная во время обучения на курском худграфе настоящее время накладывалась на теперешнюю академическую школу. Получался занятный коктейль. Однако масштаб личности преподавателей академии был такой, что влияние академии чувствовалось во всём. На преодоление живописного материала теперь усилия просто не требовались. Мастерство росло на глазах от работы к работе. Видимо сказывался ускоренный, уплотнённый, высокоинтенсивный темп жизни Василия. Парадный портрет становился его профессиональным приоритетом, хотя и батальная живопись, как и городской пейзаж, были ему близки, но портрет был более востребован.  Стали поступать просьбы и заказы от знакомых. Рожалин написал ещё три портрета достаточно известных людей, за что умудрился получить гонорар в десять тысяч рублей. Они ему были явно не лишние.

Тем временем ещё в сентябре Василий посетил князя Кочубея. Через него связался с Марией Викторовной Барятинской. Она находилась в Петербурге. Встреча состоялась по её приглашению. Она была на выставке передвижников и видела работы Василия и его самого, но не подошла, т.к. он в это время был занят беседой со зрителями, стоящими у его картины.  Мария Викторовна была в восторге от самого гвардейского капитана и от его картин, которые стали более зрелыми и технически совершенными.
 Во время сентябрьского визита они старались постоянно находиться в общении, много говорили о живописи, о войне, о погоде и о всяких мелочах и им оказалась не важна тема разговора, просто им было интересно находиться вместе. Потом случались и другие встречи.  Отношения их с каждой встречей становились всё более романтическими. Родители заинтересовались молодым человеком. Василию даже удалось во время одного из визитов побыть пару раз с Машенькой наедине, но совсем недолго. Они успели обменяться только несколькими нежными словами. Родительский контроль не позволял романтическим чувствам проявит себя открыто. Дошло и до того что однажды она украдкой ответила ему жарким поцелуем, но маменька, помешала развитию их очень интересной беседы. Сердце Василия рвалось из груди, и готово было выпрыгнуть наружу от нежных чувств. Гормоны играли свою предательскую партию. Кружили голову, делали тупыми мысли и косноязычной речь. Василий боролся с этим как мог. Вплоть до включения ускорения. Если бы не постоянное пребывание на «форсаже» Рожалин не раз мог бы попасть в просак. Ему пока удавалось успешно выходить из сложных ситуаций. Да и жизненный опыт семидесятилетнего мужчины был всегда при  нём. Всё-таки нужно честно признаться, что Василий Рожалин влюбился по-настоящему.

Диагноз был поставлен чётко и бесповоротно.   Мария Викторовна отвечала ему взаимностью, но правила приличия не позволяли им выражать свои чувства открыто. Безусловно, жених из Рожалина получался пока не очень серьёзный: не богат (бизнес пока не принёс ожидаемых доходов, мало времени прошло), родители не родовиты, имеет много братьев и сестёр (придётся делиться наследством, которое и так невелико). Плюсом было то, что он сумел уже с первых шагов сделать неплохую карьеру. Но в гвардии все перспективные для продвижения наверх должности наперечёт. Перспективы достаточно туманные.  Сказывается соперничество со стороны именитых конкурентов. Во время военных действий карьера может продвигаться быстро и успешно, если не убьют конечно, а вот в мирное время всё не так просто. Поэтому как возможная партия для княжны он врядли пока мог рассматриваться всерьёз. Нужно было всё же отметить, что личностью он был достаточно яркой и папеньке, князю Виктору Ивановичу нравился. Особенно после того, как сумел себя проявить в военной компании на Балканах, а также как неплохой художник. Одним словом – обратил на себя внимание.

 В феврале 1879 года поступило предложение о покупке картины «Засада у нижнего Дубняка». Выставку посетила Евгения Максимилиановна принцесса Ольденбургская, недавняя знакомая Рожалина (и его соседка по имению в Воронежской губернии по совместительству) вместе со своим супругом принцем Александром Петровичем Ольденбургским правнуком Императора Павла I .  Ей очень понравилась картина, написанная Василием, и она изъявила желание её купить. Тут же удалось договориться с её мужем принцем Олденбургским о написании его парадного портрета.
 Вскоре Рожалин получил от принцессы приглашение посетить её в зимнем дворце, где ей предстояло быть 2 апреля 1879 года. Евгения Максимилиановна пожелала представить Рожалина императрице. Супруга императора Александра II Мария Александровна болела туберкулёзом и основное время проводила в Ливадии, но перед Пасхой решила посетить столицу. Императрица подтвердила своё благоволение дать аудиенцию молодому способному гвардейцу. Василий был польщен приглашением и 2 апреля заранее отправился ко дворцу.

Он не спеша прогуливался, обдумывая, как следует себя вести при встрече. Было достаточно тепло, солнце пригревало, снег почти сошел, и на газонах пробивалась травка.  Василий чувствовал себя неловко. Он знал о болезни Марии Александровны и что в следующем году она умрёт. Его мучил вопрос: «как, и о чём вести разговор, когда знание такого трагического свойства довлеет над ним?» Более того, и над императором нависла угроза покушения, свыше десяти лет назад Александр II уже пережил два покушения, а теперь приближались времена, когда за ним террористы организуют просто настоящую охоту, пока не убьют. Как всё это донести до августейшей четы? Василий вдруг вспомнил о приближении времени очередного покушения на царя. Это события должно было произойти не то сегодня, не то завтра. Дата сама вдруг всплыла в памяти. Сегодня именно 2 апреля 1879 года. Что же делать, вот попал в ситуацию?!

 Прокручивая в голове  варианты будущего разговора, он шел от гвардейского штаба. Думать ни о чём уже не мог, т.к.  пытался лихорадочно вспомнить обстоятельства нападения на  царя. Нужно вспомнить известные детали: как и когда должно произойти покушение и что можно предпринять, чтобы помешать этому. Вдруг его внимание привлёк странный человек в форменной фуражке с кокардой гражданского ведомства, но по одежде похожий на провинциального учителя гимназии. Он шел со стороны Невского по направлению ко дворцу и проходил по Адмиралтейской площади. Этот тип постоянно оглядывался, рука его всё время что-то ощупывала за пазухой, а глаза бегали и во всём его облике было напряжение. Ну вот, началось, подумал Василий, поздно вспоминать. Пора действовать.
Между тем этот человек был явно настроен решительно и в глазах его светился нездоровый огонёк фанатика одержимого безумной идеей, имеющей особую значимость. Рожалин подумал: «Именно такой сумасшедший, и способен замышлять убийство помазанника Божьего».

Между тем, подозрительный тип довольно быстро пересёк площадь и, дойдя до угла гвардейского штаба, поравнявшись с Василием, прошел мимо и устремился по тротуару к Мойке. Василия как молния пронзила мысль: «Что делать? Как помешать этому  террористу и убийце», ведь прямо сейчас ему навстречу выйдет император.  В это время  Рожалин увидел, что действительно, ему навстречу неспешной походкой, видимо прогуливаясь, идёт сам государь Александр Николаевич. Василий подумал: «удивительно, почему император совершает свою прогулку без охраны?». Царь был погружен в свои мысли и не замечал приближающегося к нему террориста. Василий одним прыжком догнал злоумышленника. В это время тот выхватил револьвер и успел нажать на курок. Но Рожалин уже ударил его снизу по руке и выстрел пришелся куда-то вверх. Моментально он сбил злодея с ног и скрутил его руки сзади, связав его же поясом. Тут же подоспели жандармы и Василий передал им несостоявшегося цареубийцу упакованного и слегка помятого. Император остановился в десяти метрах от них и Рожалин устремился к нему, пытаясь закрыть Александра II от возможного напарника террориста, если тот существует, находится где-то рядом и, возможно, попытается завершить неудавшееся покушение.

Только когда жандармы оцепили площадь и ситуация оказалась под контролем, Василий позволил себе расслабиться и повернувшись к императору с тревогой осмотреть его. Удостоверившись что  тот не ранен,  спросил чем он может помочь его величеству. Император с интересом рассматривал стоящего перед ним молодого гвардейского капитана, грудь которого была украшена орденами. Василий, в свою очередь, с любопытством смотрел на уже не молодого, но крепко сложенного мужчину в военном мундире. Светлые глаза, глубокие залысины на шевелюре, характерные и легко узнаваемые пышные бакенбарды заодно с усами, гладкий подбородок.  То, что он стоит рядом с самим Александром II-ым Освободителем, воспринималось как сон. Василий с удивлением разбирался и пытался справиться с массой разнообразных эмоций и чувств внутри себя. Неужели это всё на самом деле и происходит со мной? – думал он.
- Кто вы? -  Спросил император.
Василий представился.  Император поблагодарил молодого гвардейца в самых простых тёплых выражениях.
- Ваше величество, вас проводить?
- Пойдёмте со мной, господин капитан. Расскажите, кто вы, где вы служите.

    Василий рассказал о себе, о своей учёбе и о том, что направлялся во дворец, чтобы встретиться с его августейшей супругой и с принцессой Евгенией Ольденбургской, которая и устроила эту аудиенцию. Рассказал, что Принцесса Евгения является его соседкой по имению в Воронежской губернии и она, зная его увлечение живописью, предложила написать портрет императрицы Марии Александровны.
- Так вы ещё и художник?
- Немного рисую, ваше величество.
Неспешно прогуливаясь, они дошли до входа в Зимний дворец. Император распорядился, чтобы подбежавший придворный записал данные Василия. Затем с благодарностью взглянул в его глаза и по отечески обнял.  После этого ещё раз поблагодарив, пожал руку и сказал, что прощается ненадолго. Когда будет необходимо, Василия пригласят. После обмена любезностями Александр II указал Василию где можно найти принцессу Евгению и отпустил.

Евгения Максимилиановна встретила Рожалина встревоженная уже дошедшими до неё слухами о покушении на императора. Императрица Мария Александровна, женщина пятидесяти пяти лет, с бледным и от болезни, и от волнения лицом слушала его взволнованное повествование о выпавшем на его долю приключении. Долго расспрашивала о деталях происшедшего. Постепенно разговор перешел на другие темы. Принцесса, с интересом восприняла рассказ  Василия о учёбе в Михайловской артиллерийской академии, задавая вопросы о его успехах и планах на будущее. Императрица, в свою очередь, интересовалась событиями военной службы Василия, спрашивала его, за что он получил награды.  Потом разговор перешел на темы  касающиеся хозяйственных вопросов в Воронежском имении. Спрашивала о созданных Василием инвалидном доме, о воскресной приходской школе, о пожертвованиях на благоустройство и ремонт храма. Её величество осталась очень довольна преобразованиями в жизни села, похвалила Рожалина и пожертвовала на инвалидный дом две тысячи рублей от себя. Обратившись к принцессе Евгении, сказала: «Если бы все помещики были подобным образом заинтересованы в жизни своих крестьян и могли организовать такие необходимые элементы быта в своей деревне, то крестьяне бы и не думали бунтовать.
 
Мария Александровна назначила время и место сеансов позирования для работы над портретом. Она собиралась пробыть в Санкт Петербурге не меньше месяца. Этого времени Василию должно было хватить для написания портрета. Расстались они удовлетворённые общением. На прощание Василий настоятельно рекомендовал чтобы те, кто занимается вопросами безопасности императора, тщательно проверяла пути следования императорских экипажей и царского поезда в его поездках. Даже создать особую службу, которая будет заниматься только безопасностью августейшей семьи. Ему ответила Евгения Максимилиановна, что охрана существует. Василий возразил, что если существует, то несёт свою службу непрофессионально, и что организовать её нужно иначе. Императрица ответила, что Его величество не любит, когда возле него постоянно находятся гренадёры или казаки. Получается, как будто он гуляет под конвоем, а это раздражает императора. Василий ответил, что можно организовать охрану так, что телохранителей видно не будет. Достаточно присутствия одного офицера охраны, который должен находиться недалеко от охраняемого.  Остальные будут обязаны располагаться скрытно так, чтобы не бросались в глаза. Принцесса Евгения задумчиво смотрела на него, а императрица сделала себе письменные пометки на листке бумаги.

 При выходе из покоев, где происходила аудиенция, к Василию подошел офицер и, проводив его в отдельный кабинет, подробно расспросил его о происшествии. Затем уточнил личные данные Рожалина и переспрашивая, записал все, особо останавливаясь на отдельных деталях.
  Василий несколько раз приходил в назначенное время для работы над портретом и, поработав ещё пару месяцев над элементами одежды и доведя работу до требуемого уровня парадного портрета, представил своё творение на высочайший суд.

На портрете была изображена женщина, выглядевшая моложе своих лет. У императрицы получились удивительно  тонко прописанные озабоченные и, в то же время трепетные и как бы ожидающие чего-то важного, глаза. Они были задумчивы и, в то же время  решительны. Это были глаза влюблённой и оставленной любимым женщины, но это были глаза уверенной в себе правительницы и заботливой матери.
Психологический портрет, написанный выходцем из двадцать первого, века отличался от стандарта парадных портретов. Он был чем-то близок нарождавшейся традиции психологического портрета, которая проявлялась в портретной живописи Василия Перова, Ивана Крамского, Николая Ге, Николая Ярошенко, Ильи Репина и Валентина Серова. Поэтому его портрет был воспринят как проявление свежих нарождающихся тенденций в живописи. Это придавало остроту восприятия его картин, как художника необычного, и привлекало интерес зрителей. Василий мало был посвящён в дворцовые интриги и почти ничего не знал о семейных отношениях царственных супругов.

Позже Василий вспоминал, прочитанное им ещё в прошлой жизни, что у императора в процессе семейной жизни было несколько увлечений женщинами. Супружеская неверность для него всё-таки не была обычной нормой поведения. Более того он был верен той, которую любил. Он любил свою жену, и она родила ему восемь детей. Потом случилось так, что Мария Александровна заболела неизлечимой в то время болезнью, туберкулёзом. Вот тут-то у императора и произошло несколько романов на стороне,  вне законного брака.  Самой продолжительной была связь с княжной Екатериной Долгоруковой. Император полюбил её, и любовь эта была сильной и настоящей. Александр II был верен ей даже наперекор мнению света. Позже, Василий узнает, что после смерти своей первой жены, Александр II повенчается с княжной Долгорукой. Таким образом верность в любви как раз являлась важной стороной личности императора, однако как это сочеталось между старой и новой женой в течении долго времени жизни на две семьи трудно сказать.

 Эти воспоминания и интуитивные догадки свалились на Рожалина в процессе работы над портретом Императрицы. Может быть всё это и сделало её портрет таким выразительным, внутренне противоречивым и психологически глубоким. Оценок поведения Александра II  Василий себе позволить не мог, но в портрете Марии Александровны передал своё ощущение внутреннего мира и эмоционального состояния его законной супруги, и сделал это очень умело и тонко. Ему удалось в портрете передать эмоциональное состояние её Величества. Она долго стояла перед своим портретом, а потом удостоила Рожалина таким долгим и благодарным взглядом, что Василий даже смутился. Такой искренней благодарности он не ожидал.

Мария Александровна приняла написанный Василием портрет, как некое откровение, как жест от человека, который её понимает  и поддерживает. Это было на самой грани элементарного сочувствия, которого она бы от него не приняла. На портрете предстояла женщина с какой-то никому не известной личной тайной, сильная и уверенная в себе.  Здесь не было сочувствия, но было понимание и поддержка. Василий выявил сильные стороны её характера. Это подчеркнуло на портрете императрицы такие черты её личности, которые являют её как женщину мудрую и самодостаточную. Там была изображена красивая, хоть и несколько болезненно бледная, но сильная, тонко чувствующая женщина, облечённая властью. Болезнь тем временем всё больше и больше подтачивала силы и здоровье законной супруги императора Александра II. К лету она совсем занемогла и к осени редко вставала с постели. К зиме она уехала на лечение в Канны.

Первый год обучения в военной академии Василий завершил по индивидуальному плану настолько успешно, что у него практически все учебные курсы оказались сданы полностью и как обычно, на высшие баллы. Осталось буквально два или три экзамена, которые он собирался сдать в начале следующего учебного года.
Летом 1879 года, террористическая организация «Народная воля» по сути, продолжила охоту за Александром II. Василий помнил по своей прошлой истории, что народовольцы собираются организовать взрыв царского поезда, когда император будет возвращаться с отдыха из Крыма в Санкт-Петербург. Он понимал, что обязан что-то предпринять, чтобы предотвратить посягательства на жизнь главы государства. Ведь это только лишь один из этапов разрушения Российской империи. Однако из-за того, что Рожалин был на положение курсанта академии, это  сильно затрудняло дело. Но нужно было с чего-то начинать.

 Он решил, что начинать нужно со срочной сдачи оставшихся экзаменов и со сбора информации, которой у Василия было мало. По первому пункту он постарался поднажать.
По второму пункту пришлось тоже усиленно поработать. Чтобы он делал без способности к ускорению, он не знал. Даже этот ускоренный режим работы  с большим трудом позволил ему решать поставленные задачи. Он начал потихоньку набирать сведения о членах организации  «Земля и воля». К осени, от неё отпочкуется ещё более радикальная «Народная воля».
Время ещё позволяло выполнять намеченные дела не спеша, а тем временем Василий готовился к грядущим экзаменам. В середине лета его учёба успешно подошла к завершению. Благодаря способности ускоряться Рожалин кроме обязательных, французского и немецкого языков сумел освоить турецкий и современный греческий язык в совершенстве. Дополнительно он знал ещё армянский язык на бытовом уровне. Особой заботой Василия стало ещё изучение и английского. Он рассуждал так, что язык врага офицер должен знать в совершенстве. В том, что Англия является для России вражеской страной, он не сомневался. Пришлось нанимать дополнительных учителей из природных англичан. Попутно он осваивал и английский этикет. Завёл знакомых среди посольских служащих, а также общался с заезжими гостями из туманного Альбиона.

  Таким образом к концу обучения он свободно владел шестью иностранными языками. К лету он уже без акцента говорил на английской «мове». Совсем не так, как во время допроса пленного англичанина, когда переводил для генерала Гурко. Общаясь с новыми заклятыми друзьями России продолжал сбор интересующей его информации. Её оказалось много и интересной. Обучение языкам, помогало накапливать необходимую информацию о готовящемся покушении. Одно помогало другому.


Глава 11


Пришло лето, и Рожалин выдержал экзамены экстерном за полный курс артиллерийской Академии. Теперь он ожидал назначения и оно пришло. Его пригласили к императору. Александр II принял Василия в небольшом кабинете Зимнего дворца. Разговор он начал с расспросов о его военной службе и планах в этой области. Поинтересовался его политическими взглядами и о его отношении к реформам, которые проводит император в стране. Александр II поинтересовался, как он оценивает деятельность революционно-террористических организаций, которые появились в государстве.
Василий прямо, без смягчения острых углов, высказал своё представление о перспективе развития революционных движений, о возможных перспективах развала страны. Чуть более  дипломатично говорил о вероятных попытках убийства ключевых чиновников и самого императора России и влиянии иностранных разведок на происходящие события. Император слушал, вставлял реплики, высказывал сомнения, возражал, но больше соглашался.
В итоге предложил Василию стать его флигель-адъютантом. Другими словами он будет одним из придворных для особых поручений. Василию нужно будет стать чем-то вроде его тени.
Ему поручается быть рядом с императором в поездках, во время приёмов и даже на отдыхе, согласно времени его дежурства. Это было предложение очень лестное т.к. ему поручалась личная охрана императора. Василию следовало учесть, что на Александра II совершались покушения за покушением и находиться рядом с императором было не только почётно, но и опасно. 
С другой стороны, эта должность при царе  предполагала  пожалование Рожалину чина 6 класса по табелю о рангах. Для Василия пожалование 6 класса означало получение очередного воинского звания, т.к. звание капитана гвардии соответствовало 7 классу табели о рангах. Шестому классу соответствовал чин полковника. Кроме того для него открывалась возможность придворной карьеры. Василий, не задумываясь, принял предложение и поблагодарил императора. Он внутренне уже был готов к роли человека, которому предназначено уберечь для России императора реформатора  и освободителя. Правда, он так детально себе это пока не представлял и не объяснял, просто чувствовал, что должен принять это предложение  и всё.

Жизнь придворного для него была совершенно не знакома. Пришлось начинать опять всё с начала и практически с нуля. В этой области у него не было опыта ни в прошлой, ни в этой жизни. Здесь опять пришла на помощь его способность ускоряться и впитывать информацию как губка.  У Василия сильно обострилась деятельность всех органов чувств. Пришли на помощь ночное зрение, удивительно тонкий слух, обострившееся интуиция и память, и даже… обоняние. Через несколько месяцев он знал всех людей имеющих доступ к императору в лицо, отличал по голосу и даже по запаху. Это  тоже было связано с его способностью ускоряться. Наверное, следовало назвать эту способность «способность мобилизоваться»? То есть, ускорение, связанное с тотальной мобилизацией. Рожалин знал всех придворных офицеров, чиновников, дам, сторожей и  даже их родственников, собак и лошадей. Поэтому он был в курсе всех сплетен, слухов, любовных похождений и т.д. и пр. вокруг трона. Но эту информацию он держал при себе, и ни с кем не делился. Она была, так сказать, для служебного пользования.
 
По роду своей деятельности Василий часто сопровождал императора в поездках. Кроме этого для более эффективной организации охраны царской персоны, ему было разрешено изменить режим работы его телохранителей. Рожалину пришлось лично тренировать взвод гвардейцев, которых он сам отбирал из казаков-пластунов. Они упражнялись передвигаться незаметно, должны были уметь стрелять из любых положений и из разного оружия, метать ножи и другие колющие и режущие предметы, вести ножевой бой и справляться с другим холодным оружием. Эти казаки должны были быть способны убить врага, используя всё, что было под рукой и даже голыми руками, действуя против вооруженного до зубов противника. Короче Василий использовал в подготовке охраны императора всё, чему когда-то сам был обучен в разведвзводе ВДВ и что было приобретено в опыте его достаточно долгой жизни. Ещё требовал отличной физической кондиции: они бегали кроссы, тренировались в верховой езде, уделяли много времени гимнастике и спецподготовке.

Василий настоял, чтобы боевому охранению во время непосредственного дежурства было позволено одеваться в одежду, соответствующую той, которая мало отличается от одежды окружающих. Это могла быть, в том числе, цивильная одежда царских слуг или простых горожан, чтобы не отличаться от прохожих  и не беспокоить видом мундиров самого царя или не настораживать возможных террористов.
Кроме того он старался налаживать связь с жандармским подразделением охраны, который проводил сбор агентурной информации и слежки за территорией следования объекта охраны. Стало известно, что от  организации «Земля и Воля» уже откололась более радикальная часть, которая получила наименование «Народная Воля».  Эта часть террористов ставила главной задачей физическое уничтожение императора и его семьи. Так стало известно, что в ближайшее время народовольцы собираются организовать взрыв царского поезда, когда император будет возвращаться с отдыха из Крыма в Санкт-Петербург. По прошлому своему опыту из своего родного времени он припоминал детали готовящегося покушения,  поэтому старался вспомнить и записать всё что было известно в его истории о будущих покушениях. Многократно переписывал, распределял по времени и действующим лицам, сравнивал с информацией собранной уже в этом времени. Отличий пока было очень мало.

Василий понимал, что обязан что-то предпринять, чтобы предотвратить посягательства на жизнь главы государства. Ведь это только лишь один из этапов разрушения Российской империи. Ему очень хотелось не допустить трагического развития событий. Но, может быть Василий зря старался? Ведь по известной Василию истории ещё несколько покушений не должны достигнуть успеха? Рожалин справедливо рассудил, что сам факт его присутствия в этом времени внёс значительные искажения в ткань исторических событий. Бабочка уже раздавлена!. Заговорщики могут приступить к осуществлению другого варианта плана покушения, могут включить других исполнителей, могут измениться сочетания человеческих персоналий в практическом раскладе развития событий и так далее… Поэтому он активно взялся за сбор информации о всех известных ему бомбистах и других  связанных с ними лицах. Например, Василий активно собирал сведения о Софье Перовской, которая активно участвовала в подготовке этого покушения на царя и, как оказалось, не зря.
Он обращался за помощью к Санкт-Петербургскому градоначальнику Зурову Александру Елпидифоровичу,  в первое охранное отделение, но не получил сколько–то значимой помощи. Первое охранное отделение было создано в 1866 году после покушения Дмитрия Каракозова на императора Александра II. Василий лично познакомился с работниками этой службы безопасности. Рожалин смотрел на их скучные, многозначительные лица и диву давался. На них было написано: мы знаем всё, но вам ничего не скажем. На самом деле выходило, что они просто ни чего не знают. Практический результат  их деятельности был так ничтожен и приёмы работы были так наивны, что Василий почёл за лучшее держаться от них подальше.

Пришлось создавать свою агентурную сеть, искать осведомителей и источники более или менее надёжной информации о террористических группах, о революционных кружках и о конкретных личностях, которые были так или иначе интересны в процессе расследования подготовки готовящегося покушения на царя.
Совмещать всё: и сбор информации, и её анализ, и исполнение функций флигель адъютанта в свите императора, и обязанности по охране его императорского величества было очень трудно, не удобно, да попросту обычному человеку невозможно. Но Василий, благодаря своим особым способностям справлялся. Конец лета и начало осени он находился с императором в Ливадии. Там же неотступно присутствовал и его отряд охраны, который он тренировал и днём и ночью.
Василий помнил обстоятельства очередного покушения на царя, которое должно было произойти 19 ноября. Террористы собирались взорвать царский поезд, на котором он будет возвращаться в Петербург. Поэтому он напряг все службы, особенно жандармские.  Первую группу террористов раскрыли близ Одессы. Был арестован народоволец Михаил Фроленко, который устроился железнодорожным сторожем не далеко от города. Согласно известной Василию истории взрывное устройство действительно было заложено. Его по наводке Василия нашли и план подрыва здесь провалился. Царский поезд изменил маршрут и поехал через Александровск. Собрав обширный материал, Василий начал действовать в этом направлении. Ура! Победа и здесь, он сумел разрушить подготовленную Желябовым диверсию в Александровске. В этом случае всё опять происходило как и в истории Василия. В начале ноября в Александровск приехал народоволец Андрей Желябов. Там был куплен участок земли рядом с железной дорогой. Желябов, якобы, решил строить здесь кожевенный завод. Он просверлил отверстие под железной дорогой и заложил туда мину. Вот эту мину и обнаружили жандармы, которых направил туда Василий Рожалин. 18 ноября Желябов занял позицию у железной дороги, и  тут его на месте преступления накрыла служба охраны императора – казаки Василия и наряд из жандармских чинов. Надежда народовольцев на третью группу во главе с Софьей Перовской, которая пыталась заложить бомбу рядом с Москвой, тоже не оправдалась. Террористов удалось разоблачить заранее и до закладки бомбы дело не дошло.

  Император Александр Николаевич был раздосадован произошедшими случаями попыток покушения на него. Его повергали в уныние настойчивость и агрессивность, с которыми террористы пытались его убить. Его Величество однажды  говорил в своём близким окружении: Что они имеют против меня, эти несчастные? Почему они преследуют меня, словно дикого зверя? Ведь я всегда стремился делать все, что в моих силах, для блага народа! Когда Василию рассказали об этом, только печально усмехнулся.
Активное участие Василия в предотвращении покушения на царя им было замечено. Александр II был в курсе, как прохладно в Первом охранном отделении отнеслись к инициативе Рожалина собрать материал по готовящемуся террористическому акту. Ему, как главе государства доложили о том, что молоденький гвардейский офицер из небогатого дворянского рода, который якшается с художниками, известными пьяницами и неблагонадёжными лицами, просил оказать ему помощь в сборе сведений о Софье Перовской, Желябове и некоторых других. Он интересуется кружками «Земля и воля» и ещё более радикальной «Народная воля». В своём докладе они представили Василия  подозрительным и скорее всего виновным в каких-то интригах против престола.

Император усмехнулся: «… и с такими людьми приходится работать, а этого  Рожалина надо обязательно наградить и по возможности приблизить. Ведь он уже не первый раз спасает меня», - подумал он.
Император не забыл своих рассуждений, и Рожалину за усердную службу было подарено имение на востоке Курской губернии размером в 750 десятин. Оно было расположено недалеко от имения в Воронежской губернии. Василий постепенно становился крупным землевладельцем.

В январе 1880 года императрица вернулась в Россию из Канн. Здоровье её Величества, Марии Александровны, быстро слабело. Она отошла от придворной жизни. Постоянные покушения на жизнь императора,  сломили её физически и нравственно. Здоровье императрицы стало резко ухудшаться. Василий старался обеспечить возможную безопасность и сохранить покой Марии Александровны.
Между тем, в Зимнем дворце проходили ремонтные работы. Прямо под царской столовой находился винный погреб. Это было самое удобное место для закладки взрывного устройства. Также, как и во времена Василия, туда попытался устроиться под видом рабочего Степан Халтурин. Это имя Василий хорошо помнил и сразу установил за ним слежку.  Халтурин часто встречался с самим Александром II и мог попытаться убить его, но император был удивительно мягок с ним, также  как и с другими рабочими. Это послужило тому, что у Степана, скорее всего, не поднялась рука совершить прямое убийство.  Казаки из спецотряда личной охраны императора пристально, но незаметно вели наблюдение за каждым его шагом. Однако подготовка ко взрыву продолжалась. И вот, когда взрывчатка была занесена в погреб, туда нагрянули казаки из взвода спецохраны, под командованием Василия. Злоумышленники, которых было четверо, попытались оказать сопротивление, но по приказу Рожалина были уничтожены. Живым был взят один Степан Халтурин, для того, чтобы предстать перед следствием, а затем и перед судом. Вскоре по решению военно-полевого суда он был повешен. В истории Василия это случилось немного позже, но весь ход подготовки к теракту происходил очень похоже. Было всё-таки одно отличие: взрыва не произошло и это радовало. Вскоре Рожалин был удостоен ордена святой Анны третьей степени.

*****
Для художественного творчества времени почти не оставалось. Удалось написать несколько этюдов в Ливадии, да несколько портретных зарисовок, которые так и не превратились в портреты.  В ходе своей придворной жизни Рожалин познакомился и сошелся в достаточно близких отношениях с племянником Виктора Ивановича Барятинского князем Владимиром  Анатольевичем. Кстати его не законченный  портрет обещал быть очень неплохим, а  довести его до завершения времени не хватало. Князь служил при дворе и был  флигель-адъютантом.  Также, как и Рожалин, он был участником Русско-Турецкой войны. Имел боевые награды за польскую компанию. В1868 году был награждён Золотой саблей с надписью «За храбрость». В 1877 году был награждён орденом Святого Владимира 3-й степени и произведён в полковники. В 1879 году был назначен командиром лейб-гвардии стрелкового батальона.  Его отец, Анатолий Иванович Барятинский, являлся родным старшим братом князя Виктора Ивановича, отца Машеньки, т.е. был её дядей.   Анатолий Иванович одновременно был  генерал-лейтенантом русской императорской армии, генерал-адъютантом  Его Императорского Величества и командиром лейб-гвардии Преображенского полка. Другими словами оба, и отец и сын, были близкие родственники Марии Викторовны Барятинской, с которой он несколько раз сумел увидеться в Санкт-Петербурге в их родовом особняке на Сергиевской улице.
Первый раз свидание произошло во время бала, на который молодого гвардейского полковника и флигель – адъютанта пригласил новый знакомый, а заодно двоюродный брат Машеньки Владимир Анатольевич Барятинский. На бал собирались представители многих известных фамилий и древних титулованных родов. Вывезли своих молоденьких дочерей. Здесь во время танцев и светских бесед они общались с молодыми людьми из не менее знаменитых фамилий.

 Василий чувствовал себя неловко. Он хоть и был уже в числе придворных, гвардейским полковником, отмечен наградами, но принадлежал к малоизвестному дворянскому роду из провинции. Для него это был, пожалуй первый выход в свет. До этого его знакомства ограничивались уровнем полусвета. Его с любопытством рассматривали, знакомились, задавали вопросы, прощупывая кругозор, знание языков, способность вести беседы тонкими полунамёками, опираясь на знание литературы, живописи, политики. Благодаря обширной памяти, помноженной на ускорение и опыт семидесятилетнего старика, Рожалин выходил из сложных ситуаций и прямых ловушек светских сплетниц и самоуверенных пожилых чиновников, политиков, а также военных непринуждённо и с улыбкой. Постепенно его перестали экзаменовать. Более того, можно было сказать, что его личность вызвала благосклонное одобрение. Его оценили, и он был принят обществом. Некоторые даже проявляли желание подружиться. Приглашали на подобные мероприятия и просто в гости. 
Василий танцевал с Машенькой. Но её приглашали многие кавалеры, и Василию приходилось менять партнёрш. Занятия с учителем танцев не пропали даром.  Двигался он легко и свободно. Девушки были в восторге. Мария Викторовна увела его в беседку в саду, где они наконец могли остаться хоть не надолго наедине. Весенний воздух пьянил. Он нежно прикасался к её руке. Глаза Машеньки говорили ему больше, чем длинные речи. Они стояли, глядя друг на друга, и не могли никак прервать затянувшуюся паузу. Губы слились в долгом поцелуе. Наконец пришлось возвращаться в танцевальную залу. Их отсутствие могли неправильно истолковать. Нанести урон чести своей возлюбленной Василий не мог. Поэтому пришлось возвращаться опять к светским беседам со стариками.

Другой раз их свидание произошло в Мариинском театре. Певцы были великолепны, но Василий смотрел только на Марию Викторовну. В антракте они гуляли в фойе и разговор был недолгим. Но заниматься сердечными делами, в то время, когда вокруг императорской семьи шли постоянные козни террористов и охота предельно обострилась, было просто невозможно.  События завязывались в тугой узел и буквально приобретали характер сокрушающего всё вокруг торнадо.

В ночь на 20 мая 1880 года императрица Мария Александровна скончалась от туберкулёза. Ещё задолго до её кончины император перевёз свою, по сути вторую, гражданскую жену, княжну Екатерину Михайловну Долгорукую в Зимний дворец. Ещё раньше того, император произвел ее в ранг придворной дамы.   У молодой княжны от Александра II уже было четверо детей. Её  поселили на третьем этаже юго-западного ризалита императорской резиденции. Справедливости ради  нужно сказать, что княжна Долгорукая старалась вести себя тактично и не демонстрировала своё особое положение. На балах Екатерина Михайловна показывалась не очень часто и только по просьбе царя, но всё равно это воспринималось императрицей очень тяжело. Придворные и свет воспринимали отношения императора и молодой фаворитки как скандал, особенно после того как у княжны стали рождаться дети от Александра Николаевича. Однако мало кто мог отрицать, что между императором и молодой княжной Долгорукой была удивительно красивая нежная любовь, которой они не могли противиться или отрицать.
 
  На следующий день после смерти императрицы Его Величество сообщил министру императорского двора графу Александру Владимировичу Адлербергу о своем желании вступить в законный брак с Екатериной Долгорукой. Венчание Александра II и Екатерины Долгорукой состоялось 6 июля 1880 г. Это был морганатический брак.  Другими словами он не делал Екатерину Долгорукую императрицей. Но император считал, что его долг — обеспечить положение женщины, уже четырнадцать лет живущей ради него, а также обеспечить будущее их общих детей. Близкие императору люди ломали головы, как узаконить этот брак без ущерба репутации царя. Екатерина Долгорукая высочайшим указом с  декабря 1880 г. стала именоваться княгиней Юрьевской. Император воспользовался своим правом награждать своих подданных любыми титулами, при этом помня, что Долгорукие, ведут свой род от знаменитого Юрия Долгорукого, основателя Москвы, он пожаловал своей любовнице и детям фамилию Юрьевские и титул «светлейшие князья». Были предприняты попытки найти способ совершить коронацию новой жены императора под именем Екатерины III. Но даже ближайшие доверенные лица Александра II, министр императорского двора граф Адельберг и генерал-адъютант Член Государственного совета граф Михаил Тариэлович  Лорис-Меликов, вскоре ставший министром внутренних дел, не могли законно решить возникавшие проблемы.

  Василий Рожалин во всех делах был верным помощником и скорым исполнителем воли императора. Но возможности его были чисто техническими. Зато уж здесь, лучшего исполнителя было трудно отыскать. При этом свои функции куратора роты спецохраны он выполнял блестяще. Ему удалось натаскать своих гвардейцев так, что император совершенно не ощущал их присутствия. Однако, высочайшую персону они прикрывали со всех направлений очень надёжно. Император на прогулках по своим внутренним ощущениям был совершенно свободен и не замечал присутствия охраны. Эта незаметность была главным условием, которое ставил Александр II. Ему не хотелось чувствовать себя как бы под конвоем. В то же время требования к службе безопасности в условиях охоты на него террористов были очень высоки.

Незаметность – незаметностью, а безопасность прежде всего.  Рядом с императором всегда находился или сам Василий, или его заместитель. Буквально в радиусе десяти метров располагались четверо высокопрофессиональных телохранителей, которые были настоящими виртуозами в боевых искусствах. По ходу движения впереди и сзади в нескольких десятках метров, двигалось ещё две тройки  разведки и прикрытия. Еще две пары прикрывали фланги. Полтора десятка умело замаскированных и хорошо скоординированных в своих действиях гвардейцев передвигались и действовали буквально как тени. В случае перемещения на дальние расстояния сопровождались более серьёзным официальным конвоем, так, как того требовал этикет и устав охраны императора, не исключая и тайное боевое подразделение, которое тренировал Рожалин.

За Василием закрепилась слава смелого и отчаянного офицера, преданного лично императору. Враждебные персоны отзывались о нём, как о цепном псе Александра II. Бомбисты внесли его в свой список людей, подлежащих ликвидации. До Рожалина дошли слухи о таком радикальном решении террористов и он стал ходить с осторожностью. Его сопровождали двое телохранителей.
Рожалин нащупал нити, ведущие в революционные кружки  из некоторых аристократических семей, а от них в иностранные посольства.

 Странно, но Василию пригодилась информация из лекций по истории компартии. Он помнил, как лектор рассказывал странные вещи про легендарную революционерку Софью Перовскую, и эта информация здесь полностью подтвердилась. Оказывается, Софья Перовская, возглавляла боевую группу, задачей которой было убийство царя. Так вот, эта девица была дочерью  Льва Николаевича Перовского — потомка графа Алексея Кирилловича Разумовского. Этот самый Лев Перовский одно время был губернатором Петербурга, потом членом совета министерства внутренних дел, и именно его дочь возглавила группу бомбистов, совершивших в прошлом-будущем убийство главы Российского государства. Чудны дела Твои Господи! Спрашивается, чего этой молодой особе не хватало в жизни? Как она дошла до жизни такой? Кто её так обидел?
Она уже в 17-летнем возрасте уходит из дома. Живёт в доме друзей. Что её толкнуло к этому, прямо скажем «необычному» шагу, изменившему всю её жизнь? И что это были за друзья, общаясь с которыми она превратилась в хладнокровного убийцу? Причём в убийцу, творившего свои преступления «ради счастья людей»!!! У Василия невольно вставал вопрос: как это могло случиться, что девушка из благополучной семьи, могла стать  лидером террористов? Абсурд!!! Скорее всего, ответ нужно искать у психиатра. Софья не могла не понимать, что вместе с тем, кого она должна убить, могут погибнуть и другие люди рядом с ним, может быть и невинные дети. Человек, совершающий такой чудовищный акт, очевидно, лишен совести и чести, или психического здоровья, а может быть и первое и второе вместе?
Похоже, у таких людей, кроме совести и чести, отсутствует или сильно повреждён тот элемент личности, который называют здравым смыслом. Ведь после убийства царя ей самой грозил смертный приговор. Преступница должна быть готовой к принятию собственной позорной казни. Как ни либерален, как ни мягок был закон в Российской империи, но за убийство главы государства, помазанника Божьего, самодержца приговором может быть только смерть.  Это какую же ненависть нужно в себе носить, чтобы возненавидеть Царя-Освободителя, реформатора? Не пожалеть людей случайно оказавшихся рядом с ним, безвинных детей, даже себя и желать им и себе смерти? Где хотя бы страх, охраняющий собственную личность? Где чувство самосохранения?

Исторический опыт показывает, что дурной пример заразителен. За ней последовали многие другие безумцы, которые были вдохновлены её примером. Для них это означало обречь себя в будущем на жуткие несчастья ради достижения призрачной  преступной цели, основанной на безумной ничем не подтверждённой идее, которая основана на чьём-то горячечном бреде.
Среди таких «революционеров», было достаточно много выходцев из дворянского сословия. Василий обратил внимание, что  это происходило в то время, когда не существовало телевидение, отсутствовало кино, даже радио не было. Кто, где и как, с помощью каких инструментов, сумел так эффективно и надёжно зазомбировать массу молодых людей, которых нельзя назвать тёмными и неграмотными и превратил их в инструмент разрушения? Это во многом представители привилегированного общества.
Чего  только стоит выходец из дворян и непосредственный убийца Александра II Игнатий Акимович Гриневицкий, имевший польский дворянский герб. Или - Вера Фигнер? Дмитрий Каракозов, совершивший первое покушение на Александра II, Антон Березовский из польских шляхтичей, польский националист. Ещё один участник покушений на императора Александр Соловьев, приобретший чином коллежского секретаря личное почётное гражданство, по происхождению сын личного дворянина, да много их: князь Кропоткин, в конце концов Ульянов Ленин…  их и не посчитаешь. Ведь миллионы сгинули в братоубийственной гражданской войне. Как бы ухитриться и не допустить этих жутких кровавых жертв в новый временной период! Может быть гибель бабочки, раздавленной Василием,  сможет изменить ход истории?

В наблюдениях и анализе информации, доступной Василию проявлялись и другие интересные тенденции, например наличие у некоторых участников террористических организаций мотивов связанных с их национальностью. Были выходцы из польской среды,  с учётом недавнего польского восстания. Ещё были активные члены заговора из еврейской среды. Их протесты могли быть мотивированы наличием ряда ограничений по национальному признаку, например так называемой черты оседлости. Евреям запрещалось селиться за пределами этой черты. Помимо черты оседлости, на евреев налагались другие ограничения. Среди террористов  были такие персоны, как Геся Мировна Гельфман, Игнатий Иоахимович Гриневицкий (Аппельбаум), и некоторые другие. Это были те, кто являлись идеологами революционной деятельности.
Один след вёл через дипломатические каналы за границу и указывал на высокопоставленную родню теперь уже покойной императрицы. Она сама была безусловно не причастна к заговору ни коим образом, но родственники имели основания для мотива мести неверному мужу своими изменами унижавшему честь и достоинство Гессенской принцессы. Как оказалось, один из бомбистов, участвовавший в покушении 1 марта 1881 года Иван Емельянов, воспитывался у своего дяди А.Н.Емельянова, служившего в посольстве. Он был командирован на средства некоего Г.О.Гинцбурга в Париж. Кроме Франции  побывал в Германии, Австрии и Швейцарии, где знакомился с условиями жизни западно-европейских крестьян и рабочих и следил за развитием революционного движения в Западной Европе. Вернулся в Петербург в ноябре 1880.  Так вот, Барон Гораций Осипович Гинцбург в 1880-е годы один из богатейших людей Российской империи, Ктитор Большой хоральной синагоги в Петербурге, большой филантроп,  вплоть до 1872 год был гессенским консулом в Санкт-Петербурге. В 1871 году получил от великого герцога Гессенского Людвига III баронский титул. Вот и выстраивается цепочка очень подозрительных влияний связанных, как с социальным, так и с  национальным составом групп бомбистов, а так же и влияние  интересов иностранных государств пытающихся воздействовать на революционно-террористические  события 1881 года в России в своих интересах. Видно, что мотивов для террористических актов в отношении императора было множество, но ни один из них не мог стать единственным и главным.

Все участники покушения, входившие в организацию «Народная воля» были очень молоды: от 20 до 25 или 27 лет. Очевидно все они действовали под внешним опытным руководством. Кто же этот опытный руководитель? Откуда тянутся нити управления? - Из Франции, Австро-Венгрии, Пруссии, но больше всего их тянется из Британии. Приходилось и эту сторону вопроса исследовать и учитывать. Жандармская служба собирала и анализировала информацию. У них для этого имелся и активно использовался специальный штат. У Василия таких штатов не было вовсе. Он, конечно, пользовался какой-то выборочной информацией из жандармского управления, но ею делились с ним очень не охотно и только в той части,  которая касалась его служебных обязанностей непосредственно. Так, что картина у него складывалась фрагментарная и неполная.

Он, использовал и свои источники информации, активно привлекая как легальные, так и нелегальные (агентурные) данные. Своей агентуры ему удалось навербовать большое количество. Правда агентуры много не бывает, да и надёжность её не всегда высокая. Масса информации обрушилась на Рожалина. Если бы не способность к ускорению, ему врядли удалось бы адекватно и вовремя реагировать на развивающиеся с огромной скоростью события.
    Охрана Его Императорского Величества была для Василия главной задачей. Однако, и о своей собственной безопасности приходилось заботиться.  На него тоже пошла охота. Уже несколько раз казаки спецохраны замечали наблюдение за его передвижениями по городу. Дважды перехватывали подозрительных типов, которые отирались вблизи. Они, правда, успели удрать. Их не поймали. Ведь персону Василия охраняли всего два телохранителя, а не пятнадцать.
 
Сегодня у Рожалина появилось свободное время и он решил навестить своего старого приятеля и товарища по небольшому пивному бизнесу подполковника Иосифа Алексеевича Гребенькова. Василий шел по улице, с радостным и приподнятым настроением. Он сбросил с себя на несколько часов тяжелый груз ответственности за жизнь главы государства. Василий позволил себе наконец-то немного расслабиться. Напряжение, сковывающее  его на протяжении уже долгого времени сегодня отступило. Высочайшая ответственность за первое лицо в государстве сегодня не довлела над ним. Но автоматизм  контроля за окружающим пространством въелся в подкорку настолько прочно, что когда периферическое зрение отметило какое-то подозрительное движение примерно в пятнадцати шагах справа и сзади, он моментально перешел в мобилизационное состояние и внутренне ускорился. Тут же обнаружил, что кроме опасности справа есть подозрительное движение навстречу. То есть, два человека с явно приготовленным оружием в руках пытались взять его в «коробочку», чтобы застрелить наверняка и гарантировано. Василий находясь в ускорении стремительно переместился к ближайшему молодому человеку, шедшему справа и немного сзади, который уже прицелился в него из револьвера.

Внешне это выглядело, как будто он моментально и бесшумно оказался у него за спиной. Парень ещё не обнаружил перемещения предполагаемой жертвы. Василий перехватил его руку и направил револьвер на его сообщника, который тоже поднимал своё оружие, направляя его в то место, где ещё мгновение назад находился Рожалин. Растерянное лицо парня лет двадцати в студенческом мундире пыталось сосредоточиться и понять, куда исчезла цель. В это время сам Василий помог первому парню, одетому в одежду мастерового нажать на спусковой механизм. Прозвучал выстрел и студент упал с простреленной головой. Василий перехватил стрелявшую руку удобным хватом, вывернув её назад, выбил револьвер и зафиксировал обе руки «мастерового» за спиной приготовленным пояском. На выстрел среагировал полицейский и подбежал к навалившемуся на террориста Рожалину.

Передав стрелка полицейскому, Рожалин встал и осмотрел себя. На нём не было ни одной царапины, да и мундир состоял в  безупречной чистоте и порядке. Вокруг собирались люди. Василий огляделся, оценил ситуацию и, не обнаружив больше опасности, успокоился. На этот раз покушение на него оказалось неудачным. Описав подошедшим полицейским ситуацию, подписал опросный лист и отправился дальше по своим делам. Казачки из его личной охраны, переодетые в неброскую для внешних наблюдателей светскую одежду, поплелись следом. Они чувствовали свою вину, так как не успели среагировать. Если бы Василий сам не отреагировал на возникшую опасность, то последствия могли быть более печальные. Всё-таки ускорение здорово его выручает.

К Иосифу Алексеевичу Василий прибыл во время. Договаривались на пять вечера. Рожалина ждали. Подполковник расстарался с угощением. Стол был просто великолепен. С тех пор, как Василий стал вхож во дворец и исполнял важную роль по охране императора, его авторитет в глазах старого знакомого вырос неимоверно. Отношения хоть и остались приятельскими, но прежнего покровительственного тона в словах Иосифа Алексеевича уже не допускалось. Василия хозяин встретил с распростёртыми объятиями. Посидели, выпили по рюмочке коньяка. Иосиф Алексеевич, знал, что Рожалин предпочитает хороший коньяк, поэтому заранее заготовил настоящий, французский.  Поговорили о своём совместном бизнесе. Василий получил от подполковника причитающиеся ему пять тысяч рублей. Деньги не очень большие, но зато регулярно получаемые были как всегда к месту. Это было приятно. Спели в своё удовольствие под гитару. Иосиф Алексеевич любил послушать пение под гитару в исполнении Рожалина, да и сам любил и умел петь. Глянув на часы, Василий обнаружил, что уже наступило время расставаться.
Старый подполковник прощаясь, вдруг подошел к шкафу, достал из него коробку и протянул Рожалину со словами: «Ввиду теперешних Ваших трудов примите скромный подарок. Он будет Вам полезен, а возможно и жизнь спасёт». Василий раскрыл коробку и застыл от неожиданности. Перед ним лежал револьвер такой знакомый и такой необычный для теперешнего времени. По всей видимости это был какой-то из вариантов револьвера системы Нагана.

  Рожалин вопросительно взглянул на Иосифа Алексеевича и тот подтвердил, что это одна из последних новинок Братьев Наган. А именно это самая новейшая модель, разрабатываемая Леоном Наганом, рассчитана под новый патрон с бездымным порохом с длиной гильзы 23 миллиметрам и при диаметре пули 7,5 миллиметра. Это специальный заказ для использования служб безопасности, в частности он предназначен для жандармских офицеров в Бельгии и Сербии. Этот револьвер ещё не поступил в массовое производство. Можно сказать старому служаке удалось где-то приобрести опытный образец. И к нему целый чемодан патронов. Как ему это удалось, он сам никогда не скажет.

    Оружие было просто великолепно по сравнению с армейским тяжёлым револьвером. Образец напоминал Василию тот раритет, из которого ему пришлось пострелять ещё в студенческое время. В то время он стрелял из Нагана 1895 года выпуска, патрон 7,62Х38, с пулей заключённой в медную рубашку и закатанную в гильзу немного на конус. При выстреле гильза раздавалась и становилась заодно с каналом ствола. Происходила так называемая обтюрация и пороховые газы не проникали назад в сторону барабана, а исполняли полезную работу в канале ствола. При выстреле на 25 метров, пуля гарантировано пробивала четыре доски по 2,5 сантиметра. Патрон нагана 1895 года выпуска был, конечно, помощней, чем тот, который лежал перед Рожалиным, но и использовать его придется не  в условиях поля боя. Этот револьвер конечно отличался от Нагана 1895 года, но был просто на голову удобней и легче по сравнению со Smith & Wesson Model 3. Огромный тяжелый револьвер Smith & Wesson почти в два килограмма весом с калибром почти 11 милиметров по сравнению с аккуратным Наганом смотрелся монструозно. С ним не походишь каждый день, его неловко выхватывать в случае неожиданной опасности, заряд излишне мощный. Да что говорить наган во всём его превосходил. Ствол был укорочен до 114 миллиметров. Соответственно, общая длина стала значительно меньше, а сам револьвер удобнее. Масса нового револьвера составляла всего 770 грамм, просто игрушка. Да и патрон, снаряжённый бездымным порохом, не смотря на небольшой калибр, обладает большой мощностью и не мешает вести прицельную стрельбу, по сравнению с выстрелом дымным порохом из Smith & Wesson. У Василия не было слов, чтобы выразить всю благодарность старому другу и офицеру.
 
Рожалин от всего сердца поблагодарил Иосифа Алексеевича, обнял его напоследок и отправился восвояси. Дома разобрал, протёр  от заводской смазки и собрал свой наган. Снарядил барабан, сыпанул в карман дюжину запасных патронов. Теперь он готов на завтра к несению своей опасной и очень ответственной службы. Ещё нужно придумать и сшить тактическую кобуру для скрытого ношения. Правда, с револьвером, даже с таким, как Наган, это будет  не просто сделать, но попытаться надо.  Через несколько дней после долгих мучений и многочисленных попыток всё же удалось изготовить тактическую кобуру. Правда она не  очень соответствовала предназначению «для скрытого ношения», но сильно в глаза не бросалась. Если немного поработать с портным и подогнать одежду, то можно считать, что скрытого ношения удалось достигнуть с успехом.  Так и поступил.

Лето в этом году выдалось жарким. По крайней мере для Василия это было так. Он исполнял свои обязанности телохранителя его Императорского Величества в поте лица своего. В результате удалось разгромить несколько групп «народовольцев» и Нечаевцев. Были раскрыты и предотвращены три готовящиеся покушения на императора. 
В сентябре Рожалин был вызван в кабинет к его величеству Александру II. Василий не знал причины срочного вызова и готовился к возможному скорому выезду и сопровождению своего объекта охраны. Собрал подчинённых и приказал ожидать распоряжений в полной боевой готовности. Войдя в кабинет, доложился о прибытии и стал ждать подробных распоряжений. Но вместо этого Император не спешил начать разговор, а стоял у стола и задумчиво перебирал бумаги. Помолчав с минуту, он поднял взгляд на Василия и испытующе посмотрел в его глаза.
- Василий Митрофанович, я уже больше года знаю вас как преданного государству Российскому, правящему императорскому дому и мне лично, офицера. Когда я вас встретил впервые, мне показалось, что ваши чины и награды в столь молодом возрасте вам достались по чьей-то протекции. Я усомнился в вашей храбрости. Однако вы были  пожалованы чином флигель-адьютанта за подвиг, который вы безусловно совершили к вашей чести. Всё время службы, которое я вас наблюдаю возле меня, ни разу не было повода усомниться в вашей храбрости и преданности. Прошло время, и я убедился в ваших достоинствах, в вашем удивительном трудолюбии, в ваших необычных способностях, в вашей удивительной смелости и предприимчивости в случае опасности. Вы много сделали для нашей безопасности, находясь рядом со мной. Уже несколько раз вы спасали мне жизнь. Думаю, что в дальнейшем можете сделать подобное ещё не  раз. По крайней мере я уверен в этом и надеюсь на Вас.
  Редко, когда молодой дворянин ступивший на стезю военной службы сам способен продвигаться по карьерной лестнице, будучи достойным этого продвижения. В вашем случае я столкнулся  с именно таким молодым дворянином и офицером, который достоин всяческих похвал и поощрений по службе. Поэтому считаю, что вы заслужили награду и достойны пожалования вам генеральского звания. Вот ваши аттестаты. Вы назначаетесь шефом-командиром первого дивизиона Гвардейской конноартиллерийской бригады. Теперь вы генерал-майор свиты его императорского величества. В первом дивизионе конноартиллерийской бригады есть прекрасный командир в чине полковника. Он будет числиться вашим подчинённым, а вы будете исполнять обязанности шефа дивизиона. Будете контролировать учёбу, и дисциплину в дивизионе наездами. Основная ваша обязанность продолжает оставаться прежняя: охрана императора.  Я рад, что вы радеете о безопасности и охране моей особы. Вам теперь принадлежит привилегия входить ко мне всегда по необходимости без особого доклада. Эта привилегия важна для исполнения вами своих служебных обязанностей. Всего вам доброго в вашем служении России и царствующему дому. Храни вас Бог.

Василий был поражен, растроган и обрадован. Слова благодарности сами слетели с его губ. Глаза сияли, но в них было глубоко запрятана печаль и беспокойство за жизнь царя. Ведь только он знал, сколько ещё предстоит испытаний стоящему перед ним человеку. Какие опасности у него впереди. Ведь предстоящее первого марта 1881 года кровавое нападение убийц-бомбистов ещё надо предотвратить, а разве после этого покушения, попытки убить царя прекратятся? Будем надеяться, но верится с трудом.
  От императора Рожалин вышел задумчивым и грустным. Ведь новый статус – это новые обязанности и новая ответственность. На самом деле на него свалилось много новых забот, а старые оставались обязательными к исполнению, их ни кто не отменял. Первое, самое простое, что нужно было сделать, как ни странно срочно, это пошить новые мундиры на все случаи жизни и съездить в конноартиллерийскую бригаду, представиться и познакомиться с личным составом. Должен соответствовать новому чину. Пошить мундиры стоит достаточно дорого и должно быть выполнено очень качественно - по высшему уровню. Несколько дней пришлось бегать по портным, искать ткани, ходить на примерки и прочее. Когда через три дня он появился во дворце в новом мундире - это произвело неожиданный  эффект. Одни с радостью раскланивались и поздравляли, другие от зависти готовы были прожечь взглядами в новом мундире дыры. И это чувствовалось буквально физически. Да, нажил Рожалин своим карьерным ростом себе лютых друзей. Зависть это страшная сила. Но ещё посмотрим кто кого. С этими мыслями он шел по коридорам дворца, раскланиваясь и приветливо всем улыбаясь.
На следующий день отправился в конноартиллерийскую бригаду. Знакомство прошло радушно. Его приняли приветливо, с пониманием его положения генерала свиты и главного телохранителя его императорского величества. Атмосфера отношений здесь была совсем другая, чем во дворце. Люди твёрдо знали свои обязанности и каждый - «свой манёвр». Завистливых взглядов Рожалин здесь не чувствовал. О его службе и подвигах во время турецкой войны здесь многие знали. Буквально все были в курсе его теперешних подвигов по защите императора, поэтому его назначение и генеральский чин были восприняты как заслуженные и правильные.

  Между тем жизнь шла своей чередой: дежурства, визиты вежливости, работа над материалами, получаемыми от агентуры. Он планировал и с успехом осуществлял разгром очередных террористических ячеек. Таких успешных акций удалось произвести аж семь штук. Около тридцати заговорщиков попали в руки стражей порядка. Их ожидает суд, а потом… на каторгу попадут, к сожалению, далеко не все. Многих выпустят под наблюдение полиции или даже под домашний арест. Родственники поручатся. Многие имеют дворянское происхождение или почётное гражданство, а иногда просто за взятки и как результат работы нанятого опытного адвоката. Ведь, раз не убил, а только  готовился к акту убийства, агитировал, то можно отнестись со снисхождением. Мягкость приговоров, в некоторых случаях, просто поражала.  Такие особенности судопроизводства и вынесения приговоров в дальнейшем стоили жизни многим чиновникам и  представителям правящего дома Романовых.  Стране такая мягкость законов стоила миллионов жизней в братоубийственной войне. Но этого пока никто не знает, кроме Василия, а пока можно уверенно сказать, что активность террористических ячеек значительно снизилась, да и прочие «революционеры» приутихли. Конечно, временно. Но это уже, хоть  небольшая, но важная победа.

Жизнь придворного требовала от Василия следовать принятым правилам. Опять визиты, выход в свет, посещение светских салонов. Приходилось соответствовать новому статусу, бывать на приёмах и балах. Его принимали очень осторожно. Разговоры по его поводу шли примерно по следующей схеме: Происхождение у него из служивых дворян. Не принадлежит ни к какому старинному или известному роду. Правда, есть и плюсы: Генерал в двадцать три года: скорее всего выскочка, чей-то протеже. Интересно, чей? Нужно отдать должное: образован, начитан, в совершенстве говорит на шести иностранных языках. Легко может поддержать разговор на любую тему. Речь правильная, литературная, произношение без акцента, словарный запас богатый. Интересно, где эта речь формировалась? Кто были его учителя?
    Знали бы его  визави сколько было потрачено времени для чтения  в той жизни за всю его длинную жизнь. А сколько ушло ускоренного времени уже здесь для чтения литературы в подлинниках на французском, немецком, английском  и даже турецком, а последнее время ещё и на итальянском языках. Легко им рассуждать про учителей. Учителя ведь бывают разные. Думают, что всё это можно просто зазубрить с помощью модного педагога и пользоваться, вставляя в свою речь те или иные фразочки и вычитанные где-то и тупо заученные идейки. Вот благодаря таким рассуждениям и появляются семнадцатилетние вольнодумцы и двадцатилетние бомбисты. Их источник – некритичное заимствование чужих идей. Другими словами: поверхностное начётничество.
Среди оценивающих Василия есть и доброжелатели. Они говорят примерно так: Умён, говорит аккуратно, не допуская лишнего, очень сдержан в оценках, умеет говорить комплименты. С женщинами галантен. Вежлив и уважителен со старшими и с власть имущими. В компании не теряется, но и умеет не выпячивать себя. Скромен, но держится с достоинством
Наивные люди, они думают, что всё это можно приобрести с помощью  дрессировки за пару лет. Нет, это результат опыта всей жизни человека. Личность, конечно, формируется в раннем детстве, но шлифуется, доводится до желаемого совершенства в практике, в опыте всей жизни. Ведь он прожил довольно долгую жизнь – уже 72 года. Да и за сорок с лишним лет педагогической работы навык ведения бесед с людьми приобретается солидный. Кроме того и практика организации спецотрядов диверсионно-разведывательного характера и особенности их деятельности накладывают свой неизгладимый отпечаток на личность человека. От правильно выстроенного стиля разговора  порой зависит не только успех операции но и твоя жизнь. Так что приходится соответствовать.
Ещё о нём говорят. - Хорошо танцует, движения очень пластичные, органичные, музыкален…, а как поёт!
- Походили бы они по лесу или горам, старясь двигаться бесшумно, и у них такие пластичные движения получились бы.
- Хорошо поёт под гитару, сам себе аккомпанирует, имеет приятный баритон. Говорят, что многие песни, исполняемые им, написаны им самим. Причём и стихи и музыка его собственного сочинения. Великолепно рисует. Участвовал в выставках профессиональных художников. Некоторые картины приобретены членами царствующего дома.
- Не всё, конечно, полная правда, но что есть, то есть.
Имея такую информацию о молодом человеке, делающем блестящую карьеру, приближенном к персоне императора, многие мамаши, имеющие девиц на выданьи стали проявлять в отношении Василия определённый интерес. У него появилось много приглашений посетить тот или иной дом с визитом. Однако девушек при знакомстве немного настораживал взгляд молодого человека.  У него были глаза человека циничного, способного дать глубокую, даже может быть нелицеприятную оценку, основанную не на внешних поверхностных впечатлениях, а на опыте многих прожитых лет. В этом взгляде почти не было юношеской эмоциональности, смущения перед девичьей привлекательностью, эротичностью кандидатки, или авторитетом её родителей. Девушки чувствовали себя так, как будто их осматривает врач или строгий  учитель. Это был взгляд старика. Может быть при лёгкой улыбке, скользящей по губам Рожалина, его взгляд приобретал оттенок доброжелательности, как взгляд отца, или даже деда. При этом почти всегда чувствовался настрой человека, контролирующего ситуацию, способного держать дистанцию.

Одним словом странный был тип, этот Рожалин. О нём поползли слухи один другого необычней. Кто-то говорил, что в ранней юности он был безнадёжно болен, почти при смерти. Вылечил его какой-то старец в монастыре под Курском буквально чудом. Более того старец наложил на него некое оберегающее знамение, которое даёт ему защиту от смерти и ран. Ведь ходят слухи, что Рожалин прошёл всю войну на Балканах, бывал в ситуациях смертельной опасности и остался невредим.
На одном из таких приёмов, у князя Анатолия Ивановича Барятинского, родного дяди Марии Викторовны, где дамы перемывали косточки всем известным в свете персонам, в том числе и ему, Василию удалось ещё раз встретится с Машенькой княжной Борятинской.  Они уже давно не виделись. Писали друг дугу нежные письма, но от этого тосковали друг о другеу ещё больше. Тем более, что знали о препятствии со стороны условностей и мнений света в их стремлении соединиться.  Встреча была для неё явно не случайной. Известие о его новом чине и положении в свете быстро достигло их семьи и отношения двух влюблённых молодых людей, обрели новые надежды. Его положение в светских кругах укрепилось и Машенька, наконец, свободно могла провести вечер в обществе молодого генерала, не опасаясь уронить своё достоинство и быть осуждённой светскими сплетницами. Мария Викторовна подвела Василия к своей матушке Марии Аполлинарьевне Барятинской, фрейлине двора. Та приветливо поздоровалась с ним, тем самым давая разрешение на их общение.
В этот день они танцевали и беседовали весь вечер. Машенька нашла гитару и попросила Василия спеть.  Вокруг них сразу собралось несколько человек, знавших о музыкальных и поэтических способностях Рожалина и желавших его послушать. Василий пел, глядя в глаза своей возлюбленной. Пел только для неё, и она понимала это. Звук его голоса наполнялся особым очарованием, потому, что их влечение друг ко другу было взаимным и от этого огонь носившихся в воздухе флюидов любви возгорался всё ярче и сильней. Окружающие были в восторге. Негромкие звуки струн, задушевный голос исполнителя, прекрасные слова, обращённые прямо к сердцу любимой, всё это трогало души слушателей и наполняло их надеждой на исполнение потаённых в каждом сердце пока несбывшихся надежд. Вся обстановка вокруг  пары Василия и Марии Викторовны достигла  необыкновенного напряжения. Следы отражённых на их лицах возвышенных чувств делало людей, застывших вокруг, светлей и чище, как свидетелей таинства их любви.

Мама Машеньки, Мария Аполлинарьевна, смотрела на них с пониманием и с задумчивостью. Она чувствовала, что следует готовиться к сватовству и помолвке.
Тем же вечером Василий сделал предложение Мари Викторовне. В небольшом парке, в одной из беседок Василий, глядя в милые, любимые глаза, признался ей в любви и просил стать его женой. Машенька раскраснелась. Румянец был ей к лицу. Глаза сияли от счастья, всё это добавляло её словам убедительности, кстати, и слова, и весь её вид говорили о том, что она согласна. Теперь нужно было организовать официальное сватовство.
Несколько дней Василий ходил как во сне. Был немного растерян. Отвечал на все вопросы невпопад. Это не осталось незамеченным. Пока его поведение не вылилось в неприятности, нужно было срочно что-то делать. У Василия не было высокопоставленных родственников или друзей, к которым можно было подойти с просьбой сосватать ему княжну Барятинскую. Князь Кочубей, единственный кандидат на роль помощника, занемог и находился далеко, в своём Полтавском доме.  И вот, однажды во время дежурства во дворце его встретила Евгения Максимилиановна принцесса Ольденбургская. Увидев его в генеральской форме в качестве генерала свиты, она обрадовалась и искренне поздравила с повышением. До этого дня они не встречались довольно давно, и не было повода поговорить. Ей было всё интересно знать о Рожалине. 

Принцесса расспросила Василия о его службе, о личных делах. Как тонкий психолог и тонкая натура Евгения Максимилиановна почувствовала его внутреннее напряжение и расспросила подробней о причинах. Выяснив, что дело состоит в том, чтобы найти человека который поспособствует просить у родителей руки княжны Барятинской, весело рассмеялась.
- Я уже думала, что кто-то чинит вам препятствия по службе, а уж в этом деле я помогу вам, побуду свахой. Причём сделаю это с большим удовольствием, т.к. знаю Марию Викторовну давно, знаю о её увлечении живописью, знаю и о ваших талантах художника. Вы родственные души. Кроме того мне известно и о ваших подвигах в защите персоны императора. Считаю вас самым достойным кандидатом на брак с княжной. Поэтому с радостью замолвлю за вас слово. Не переживайте так сильно. Сосватаем вам Машеньку. Прежде, чем ехать к Барятинским Вам, как генералу свиты необходимо получить разрешение на брак у его императорского величества.  Так что идите и постарайтесь попасть на приём, когда у его величества будет хорошее настроение.

Василий тут же поспешил организовать встречу с Александром II. Аудиенция для личного разговора произошла на следующий день. Император выслушал Василия и одобрил выбор сделанный молодым человеком. Чудная, прекрасная девушка. Хорошая древняя фамилии, древний род. Я рад, что молодые, способные и нужные престолу дворяне делают правильный выбор. Знаю и Виктора Ивановича, отца Марии Викторовны. Честный способный офицер. Жаль, что сейчас в отставке. Надеюсь, он не будет против. Передайте ему моё благоволение  к вашему брачному союзу и пожелание любви  в семейной жизни.

 Короче Василий получил разрешение на свадьбу. Через пару недель, когда родители Марии Викторовны были дома, в 6 часов вечера к ним подкатил кортеж из нескольких шикарных экипажей во главе с каретой принцессы Ольденбургской. Все прибывшие были  радостно и с почётом приняты Барятинскими. Машенька уже подготовила родителей и они ожидали гостей. Сватовство прошло в тёплой и доброжелательной обстановке. Родители, узнав о разрешении императора на брак, дали своё согласие без препятствий, и назначили помолвку на ближайший воскресный день, а бракосочетание по Православному чину - на конец мая 1881 года.
Время в несколько месяцев было необходимо, чтобы подготовить место жительства для новой семьи. Ведь у Василия до сих пор не было настоящего собственного дома. Жил он на съёмной квартире. Через неделю Марию Викторовну Барятинскую и Василия Митрофановича Рожалина объявили официально женихом и невестой, обручение состоялось. Они обменялись кольцами и обещаниями верности. Василий стал активно вести поиски дома для приобретения.
Перед ним стоял выбор: строить новый дом с нуля, или покупать готовый. Чтобы построить новый дом в Санкт-Петербурге, нужно было найти место в приличном районе. Все достойные места были заняты. Это всё-таки столица. Перестраивать старое строение дороже станет, т.к. его сначала нужно купить, затем снести, а потом построить новое с нуля. Дорого. Проще купить готовое, хотелось бы в приличном состоянии. Пустились в поиски. Перебирали пару месяцев.

Наконец, недалеко от Мойки в переулке Гривцова нашлась выставленная на продажу  усадьба знаменитых промышленников Демидовых стоимостью в 180 тысяч. Невероятно красивый дом с заброшенным садом. Место тихое и уютное, находящееся почти в центре столицы. Даже Исакиевский собор с набережной Мойки был виден. Усадьбу на набережной Мойки по заказу Григория Демидова в 1759 г. возвел архитектор С. Чевакинский. Особняк сочетал в себе стили классицизма и барокко и был украшен барельефами и колоннами ионического стиля. К 1830-му году знаменитый род начал угасать, усадьбу сдали в аренду Английскому клубу и петербургской консерватории, которая сама долго располагалась во флигеле дома. Но ни у консерватории, ни у английского клуба денег на содержание всего дома в приличном состоянии не хватало.
Здание требовало ремонта. У дома зарастал сорняком и каким-то мелким кустарником  прекрасный яблоневый сад, который тоже требовал постоянного ухода. В связи с тем, что всё хозяйство приходило в упадок, а денег на приведение в порядок и поддержание оного ни у кого не было, решили усадьбу выставит на продажу.

  Рожалину повезло, связи при дворе позволили приобрести всё хозяйство усадьбы со скидкой за 150 тысяч рублей. Усадьба Василию сразу понравилась, не смотря на то, что требовалось понести дополнительные расходы. Теперь он прикидывал размер этих дополнительных расходов.
Ремонта требовало главное здание с приличным по размеру двором и даже небольшим садом. Дополнительно к стоимости особняка, за благоустройство территории и ремонт набегает ещё тысяч сорок-пятьдесят. Сумма не малая, но что надо, то надо.
После Рождества приступили к работам на особняке. В принципе, к свадьбе должны были успеть. Правда, по деньгам выходило очень туго, хватало  почти в обрез. Три имения по итогам года давали едва-едва около 120 тысяч рублей, дополнительные ремёсла в селе позволяли собрать ещё тысяч около сорока. Пивной бизнес даже трогать не хотелось: набиралось совсем не много - так, только на текущие расходы. Надежда была только на вагоностроительный бизнес. И он не подвёл. По итогам года удалось получить чистой прибыли за вагоны свыше 150 тысяч рублей.

 Василий даже не ожидал, что в этом году спрос настолько вырастет. По общей сумме выходило очень даже хорошо, но и расходы предстояли просто огромные. Пришлось ничего дополнительно в бизнес не вкладывать. Этих денег должно было хватить только на планируемое устройство начала семейной жизни. Подводя итоги, Василий пришел к выводу, что собранной суммы должно хватить  на всё: и на строительные работы, и на оборудование помещений и на свадебный стол вместе с нарядами и украшениями. Тем более, что новые родственники обещали поучаствовать в организации свадьбы. Да и приданное давали за Марией Викторовной хоть и не большое (обедневшая ветвь рода), но и оно было в помощь.

В декабре пришло печальное известие. Скончался князь Сергей Викторович Кочубей.  Умер - действительный статский советник, полтавский дворянский предводитель, да просто, хороший, добрый и честный человек. Он сыграл в судьбе Василия ключевую, положительную роль. При этом покойный князь ещё и дальний родственник Марии Викторовны Барятинской. Василий был опечален и потрясён новостью. Мария Викторовна тоже переживала. Князь Сергей Викторович относился к Машеньке, как к дочери. Слёзы нет-нет да появлялись из её прекрасных глаз. Похороны прошли у Николаевской церкви села Диканьки Полтавского уезда. На сами похороны  Василий не успел, но сумел отпроситься у царя и съездить хотя бы на могилу попрощаться со своим благодетелем.

По дороге удалось заехать к названным родителям, а на самом деле к пра-пра-дедушке и пра-пра-бабушке Василия. Когда Василий подъехал к усадьбе Рожалиных, там возник лёгкий переполох. Домашняя прислуга  бросилась предупредить хозяев, что у входа остановился экипаж с важным господином, что господин в генеральском мундире и очень строг. Митрофан Матвеевич вместе с Дарьей Семёновной выскочили за порог, одевшись наспех и не очень-то наблюдая за порядком в одежде, лишь бы не замедлить при встрече важного господина. У всякого небогатого помещика в России присутствует чувство вины. Наверное, есть долги, или не выполненные обязательства, какие-то нарушения в оформлении бумаг. Кто знает, зачем незнакомый генерал приехал? Вдруг он решил взыскать предполагаемые долги  и отсудит имение вместе с домом? Да, всегда у сильного бессильный виноват. Нужно поспешать, чтобы не прогневался. Может он будет милостив и его можно упросить о снисхождении.
 
Когда же Рожалины рассмотрели кто приехал, радости не было конца. Облегчённо выдохнув, они разразились ликующими возгласами. Дарья Семёновна вытирала глаза. Слёзы радости не давали ей произнести что-то вразумительное. Слышно было только: «Васенька! Наш Васенька! Генерал, Как? Когда? Ну, удивил! Ну, порадовал!» Митрофан Матвеевич, только покрякивал от удовольствия и удивления, а когда обнимал Василия, то заглядывал ему в глаза, как бы проверяя, не загордился ли? Как отреагирует? А можно ли к нему теперь, вот так, запросто? – генерал всё-таки!
В этот день до вечера родные вместе с Василием долго сидели беседуя и общаясь за чашкой чая. Задавали массу вопросов. Кое-что уже было написано в письмах, но в них всего подробно не расскажешь. Да и, учитывая новое место службы, писать часто Василию было просто некогда, а подробно и нельзя. Теперь же, при личной встрече, приходилось рассказывать про всё обо всём и с подробностями. Вернее почти про всё. Про, то, что составляло государственную тайну, ничего сказано быть не могло, да и не говорилось. Родных больше интересовали вопросы личной жизни и будущей женитьбы Василия. Когда Митрофан Матвеевич узнал, что Василий женится на той самой княжне Марии Барятинской, которую они вместе отбили несколько лет назад у грабителей по дороге из Киева, то важно подкрутил ус и, глядя на жену, сказал: Вот это по нашему! Ай да Вася – наш человек!
Тут же возник вопрос о присутствии родителей на венчании и на свадьбе. Василий подробно описал где и как это будет происходить. Рассказал и описал как и где в Санкт Петербурге найти их новый дом, который сейчас приводят в порядок. При этом не стал ставить родственников в известность о стоимости всех этих приобретений, чтобы не вызвать у Дарьи Семёновны сердечного приступа. Василий оставил названным родителям сумму в десять тысяч рублей, чтобы они могли не только подготовиться к его свадьбе, но и решить свои текущие проблемы. Им этого оказалось достаточно. На другой день у него была ещё возможность пообщаться со своими, так называемыми «братьями и сёстрами», которые были ему очень рады и горды за него. Ведь их брат - самый настоящий генерал, да и орденов на груди у него целый иконостас.   Для детей этот факт имел большое значение. Из родственников не было только самого старшего брата, Николая, который уже закончил медицинский факультет Киевского университета и продолжал повышать свою квалификацию в Санкт – Петербурге, где-то по военной части.
  После такого трогательного  общения Рожалин отправился в столицу. Расставание было трудным. Родственники не хотели его отпускать, как чувствовали что-то недоброе, а он и сам с удовольствием погостил бы у них ещё недельку, но служба требовала ехать и ехать срочно. Ведь на императора ведётся просто настоящая охота. Что нового придумают террористы трудно себе представить. Тем более влияние Василия на события реальной истории уже произошло без сомнения сильное и реальность меняется очень активно. Поэтому как пойдут дальнейшие события, предсказать было очень трудно. Борьба продолжается. 

  Приближался новый 1881 год. Прошли Рождественские праздники. Наступил период праздничных балов и приёмов. На некоторых из них Василий сопровождал императора. Александр II, по мнению Василия, всё-таки плохо представлял себе меру грозящей ему опасности на подобных мероприятиях, а может быть, просто имел настрой фаталиста. Типа: чему быть, того не миновать. Между тем, извращённый ум террористов мог придумать всё что угодно, а император позволял себе ходить без охраны. Вернее пытался ускользнуть от охраны и даже любил побродить по парку или по пустым коридорам в одиночку. Ну, любил он побыть в уединении. Иногда человеку это требуется. Поэтому Рожалин часто передвигался за императором как тень. Он и был незаметен как тень, специально тренировался. В этих случаях, расположить вокруг царя постоянный состав охраны из пятнадцати человек, было совершено невозможно, и Василий отдувался за всех один. Зато и его величество совершенно не мог обнаружить вокруг себя охрану, а Василия, он даже если и видел иногда мельком, то настолько привык к его присутствию, что это уже можно было не считать. Обнаружить же присутствие Рожалина рядом было очень непросто.

Предвидеть и предотвратить покушение – эта задача требовала от Василия, с одной стороны быть очень хорошо информированным, а с другой стороны быть в состоянии ускорения и в постоянной готовности вступить в схватку с врагами. Это утомляло.  Он старался контролировать не только охрану, но и огромное количество информации о каждом человеке, который имел доступ в места пребывания Императора. В этот список входили все: от сторожей, истопников, охраны и прислуги до родственников царя. Просеивать такой поток информации он мог только благодаря способности мобилизации в ускорении  и цепкой почти фотографической памяти.

  Не смотря на все старания Василия, мероприятия, которые он осуществлял, не могли дать стопроцентной гарантии безопасности. Однажды, когда Его Величество задумчиво, прогуливался по аллеям дворцового парка, а  Василий, стелясь тенью, следовал за ним, он услышал тихий щелчок взводимого курка. Ну откуда здесь может оказаться посторонний  человек, да ещё имеющий при себе оружие со взводимым курком? – подумал Василий. Тут же охраны больше чем приглашенных на разовую встречу или имеющих постоянный доступ!
Рожалин, находясь в состоянии мобускорения, тут же сориентировался в пространстве и обнаружил стоящего неподалеку, одетого в одежду повара на вид совершенно безобидного человека, который из-под кухонного передника доставал уже готовый к стрельбе револьвер.  С другой стороны навстречу шла молодая девушка в одежде горничной с корзинкой в руках, а в корзинке под накинутой сверху салфеткой угадывались очертания пакета, похожего на всё что угодно, в том числе и на бомбу. Для Василия в состоянии ускорения они, эти двое наблюдались как медленно плывущие мультяшные фигуры. У них было нечто общее в характере движений. Их  взгляды были направлены на фигуру идущего императора, и взгляд их отнюдь не был исполнен любопытства и доброжелательности. Напротив, он носил выражение взгляда охотника увидевшего жертву, при этом глаза были холодные и пустые.
  Лица преступников были Рожалину совершенно не знакомы. Он пропустил их образы через имевшийся у него список людей, имеющих сюда доступ. Узнавания не произошло. Этих молодых людей он не знал. Нужно потом жёстко спросить с охраны, как они могли сюда попасть? Ошибки быть не могло и он тут же начал действовать. Девушка была ещё достаточно далеко, поэтому бросившись сначала к «поварёнку» Василий перехватил правой рукой оружие в его руке, чтобы он не мог произвести выстрел, а левой произвёл резкий удар пальцами в область основания черепа, тем самым вырубил его на ближайшие полчаса. Нужно потом проверить его состояние, ведь мог и убить «повара», не рассчитав силы удара.

Его действие на скорости отследить обычным взглядом было невозможно. Оно внешне выглядело как дуновение ветерка. Немного шевельнулись ветви ближайшего дерева, слегка наклонилась трава рядом с «поварёнком» и бессознательное тело тихо легло на дорожку. Ни громкого звука, ни шагов, только шелест и тихое чавканье повреждаемой плоти стрелка.
До девушки оставалось метров пятнадцать, и она уже стала тянуться рукой к бомбе. Если успеет бросить, то взрыв может оказаться фатальным. В руке  Василия оказался тяжёлый чужой револьвер. Из него выстрелить -  рискованно. Поэтому он решил использовать револьвер как метательный снаряд.  Скорость предмета, брошенного его рукой в ускорении, можно было почти приравнять к скорости полёта пули или стрелы из арбалета, тем более на таком малом расстоянии: менее двадцати метров, это было реально опасно. Если у барышни под салфеткой пирог, то его утрата не сильно огорчит Его Императорское Величество, а если там бомба – спасёт жизнь.

Времени для колебаний не было, и Василий мощно метнул тяжелый револьвер в корзину приближающейся «горничной». О том, попадёт ли, он  не переживал. Рожалин давно забыл, когда промахивался с такого расстояния. Полёт револьвера весом почти два килограмма протекал, для внешних наблюдателей с глухим воем как бумеранг. Все-таки скорость огромная и почти сразу последовал взрыв, т.к. свёрток сдетанировал. Взрыв прозвучал на безопасном от императора расстоянии. Девушку развалило так, что смотреть жутко. Бомба была мощная. А парень лежал совершенно невредимый. Пульс читался чётко - жив. Связать его руки было делом нескольких секунд. Александр II остановился, как бы выйдя из задумчивости. Глаза выдавали испуг, взрыв был мощным и совсем рядом. На самом императоре не было ни каких повреждений. Он стал постепенно осознавать, что здесь только что произошло.

  Подбежали гренадёры из конвоя охраны, тут же появился жандармский ротмистр из постоянно присутствующей при императоре группы охраны, которую после последних покушений на постоянной основе прикомандировали к императору. Вот пусть теперь они и займутся исследованием вопроса кто эти злоумышленники, как они попали на охраняемую территорию и как они пронесли через кордоны охраны оружие и взрывчатое устройство. Это их работа и их ответственность. Хорошо, что Василий успел приехать из краткосрочного отпуска. Если бы приехал на день позже, царствование императора Александра II закончилось бы не первого марта1881 года, как во время прошлой жизни Василия, а уже в начале января. Ход истории меняется и неизвестно в лучшую ли сторону. На улице было морозно. Воздух был сырым и от этого Василия знобило. Подрагивали руки, по спине прокатывались волнами мурашки, а может быть это так отреагировал организм на только что пережитый стресс? Просто его бил «отходняк».

  Император молча подошел к Рожалину и крепко пожал ему руку. Потом он, ссутулившись и опустив плечи, тихо пошел ко входу во дворец. Василий, также как обычно, неслышной и незаметной тенью последовал за ним. Александр II был печален и задумчив. Количество покушений увеличивалось катастрофически. Какой мотив может так настойчиво подвигать людей на его убийство? Какова причина, способная вызвать маниакальное стремление уничтожить главу государства, помазанника Божьего, реформатора и освободителя? Если первые покушения произошли два подряд в 1866 и в 1867 годах,  то спустя аж двенадцать лет, в 1879 произошло следующее. Затем они посыпались одно за другим: два покушения в1880. Практически два в один год: между последним, январским и предыдущим, февральским, прошло меньше календарного года.

   Другими словами – уже произошло четыре покушения за два года. Как глава государства он сделал всё, что мог, чтобы исключить политические мотивы. Ему было непонятно - чего от него хотят? Прямо с начала своего правления Он занялся преобразованиями в стране. Он старался сделать для этих людей лучше. Причём лучше для всех слоёв и для государства в целом:

- В декабре 1855 г. был закрыт Высший цензурный комитет и разрешена свободная выдача заграничных паспортов. Ко дню коронации (в августе 1856 г.) была объявлена амнистия политическим заключенным, ослаблен полицейский надзор.

- 19 февраля 1861 г. был подписан Манифест об освобождении крестьян. Таким образом, были созданы условия для капиталистического производства (23 млн. помещичьих крестьян получили личную свободу, гражданские права).

- 1 января 1864 г. была проведена Земская реформа. Вопросы местного хозяйства, взыскание налогов, утверждение бюджета, начального образования, медицинского и ветеринарного обслуживания поручались выборным учреждениям — уездным и губернским земским управам. Выборы представителей были двухстепенными, но с преобладанием дворянства. Избирались сроком на 4 года.

- Была произведена реформа городского самоуправления. Она обеспечила участие различных слоев населения в местном управлении.

- Судебная реформа 1864 г., по его мнению, явилась крупным шагом в истории России к развитию цивилизованных норм законности, в основу их были положены принципы современного права:

• независимость суда от администрации;
• несменяемость судей;
• гласность;
• состязательность

( в уголовных судах был введен институт присяжных заседателей, избираемых из населения; для юридической помощи населению – институт присяжных поверенных).
Была произведена военная реформа. Учитывая уроки Крымской войны, в армии были проведены серьезные преобразования в 1861-1874 гг. Были облегчены условия солдатской службы, улучшилась боевая подготовка, была упорядочена система военного управления: Россия разделилась на 15 военных округов.

В 1874 г. утвержден Устав о всеобщей воинской повинности, сменивший рекрутчину. Кроме этих реформ, преобразования затронули сферу финансов, образование, средства массовой информации, церковь. Они получили наименование «великих» и способствовали укреплению экономики страны и формированию правового государства. Это не считая вопросов национальной и внешней политики.
Империя значительно расширилась за счёт включения среднеазиатских владений, Северного Кавказа, Дальнего Востока и других территорий. Россия восстановила свои права на Чёрном море, добившись отмены запрета держать там свой флот. Правда лишилась Аляски, кроме того, был заключён  Санкт-Петербургский договор 1875 года, по которому передавались Японии все Курильские острова в обмен на Сахалин. Здесь прослеживается внешнее дипломатическое и личное давление. В частности со стороны Англии и Германии. Император поддался на их уговоры.  Так чего же вы от меня ещё хотите?  - думал император. Ведь вроде всем угодил…

Между тем мы имеем уже шесть покушений, из которых четыре – за последние два года. В это царствование на самом деле проводились важные и полезные преобразования во всех сферах жизни страны.
Но ведь на деле они хотят разрушить всё и страну и общество. Неужели они желают так прославиться славой Герострата?

  Нет, слава Герострата им чужда. У них в ходу какие-то фантастические сказки,  утопия о счастливом и справедливом обществе, которое возникнет на обломках «самовластья». Ни на чём не основанная демагогия. Будто сначала нужно всё разрушить, а потом на этих обломках что-то вырастет само собой или с их  помощью, благодаря их «мудрости и прозорливости». Причём появится и вырастит обязательно нечто чистое и справедливое. Эти разрушители отрицают не только власть от Бога, но и Самого Бога. Они СЕБЯ  великих ставят вместо Бога. Безумцы, надо же помнить о том, что без Бога человек свиреп, алчен, властолюбив и жесток, потому что эгоистичен. В нём нет любви, потому, даже её он превратил в похоть.  А Бог есть любовь и Он есть Дух. Если вместо Духа господствует плоть, то и любовь превращается в похоть.
Понятия нравственности без Духа Божия на уровне плоти тоже не нужны, они излишни.  Без привнесения в душу человека нравственного закона и любви человек способен на страшные зверства. Если человек плоть во всём – это зверь и дела его суть зверство. Человек, будучи изначально существом духовным, а не исключительно плотским хочет творить и созидать добро, а получается зло. Потому, что оказался вне Бога.  Что бы он вне Бога ни делал - всё ведёт к разрушению, к унижению ближнего. Общество  без Бога превращается в ад. Человек без Бога - разрушитель, он творит хаос и обиду существам и смерть всему живому вообще. Нужно помнить, что из хаоса может вырасти только диктатура одной личности человека-зверя или власть нескольких банд, сеющих смерть и разрушение.

Другими словами действиями бомбистов страна будет отброшена во времена дикого поля. В таком виде она в современном мире долго не просуществует и будет разорвана внешними державами и поглощена по частям. Так что  претензии так называемых революционеров на некий процесс перемен в результате, так называемой революции, а по сути бунта, смертельно опасен для России.   Безусловно, здесь присутствуют и другие мотивы. Прежде всего это корыстные притязания на богатство земли русской, а уже инструментом разрушения сначала власти, а затем и страны, является привнесённая из-за границы революционная идеология. Со всем этим нужно что-то делать. Будем решать проблемы по мере их проявления в жизни страны. Пока самая больная проблема – революционно-террористические организации.

Император с благодарностью подумал о молодом офицере, взятом им для охраны его персоны. Он не только прекрасный технический исполнитель охранных функций, но и интересный собеседник. Неоднократно в приватной беседе  высказывал правильные мысли относительно деятельности террористических ячеек, имел суждения о путях искоренения их деятельности. Эти суждения, конечно, на первый взгляд кажутся несколько радикальными, но после стольких попыток устранить главу государства, как сегодня, эти мысли Рожалина не выглядят такими уж радикальными. Василий Митрофанович не раз высказывался удивительно тонко, правильно и по вопросам внешнеполитических отношений Другими словами это были мысли и слова зрелого мужа и опытного политика, а вовсе не молодого и неопытного юноши. Свои обязанности по организации охраны императора выполняет безукоризненно, всегда оказывается во время там, где надо и успевает защитить, как ангел-хранитель. Рожалин не раз доказывал свою преданность.  Правильно сделал, что приблизил его к себе. Я доволен им. Нужно и дальше не скупиться на поощрения этого уникального самородка.
Так, поглядывая на своего телохранителя,  размышлял император, пока шел до дверей дворца.
 
*****
Постепенно к февралю дом в переулке Гривцова на Мойке был приведён в порядок. Василий качеством работ остался доволен. Уборка, наведение чистоты и лоска, развешивание штор и прочего много времени не заняли. Вместе с невестой стали подбирать мебель. Наняли прислугу. Дом становился уютным. В  первую очередь оборудовали всем необходимым спальню, кухню и столовую. Столовая была очень большая. Рассчитана на приём очень большого количества людей. Василий с такими размерами жилого помещения не сталкивался. Поэтому он поручил этот фронт работ Машеньке, а та подключила опытного, уже нанятого управляющего. Совместными усилиями они справились на сто процентов. Вообще вопросы меблировки и украшения жилища для Василия оказались невыполнимыми. Он не только был человеком другого времени и продуктом другой истории и культуры, но и был продуктом другой социальной среды.

Ему всё в этом доме, в его структуре и эргономике было непонятно и чуждо. Жил он в своё время очень скромно, по спартански.  Масштабы этого дома, его  пугали и напрягали. Зато Машенька летала по дому легко и непринуждённо решала с управляющим все проблемы естественно и просто. Единственно, что сделал Василий по собственной воле – это настоял, чтобы на дверях спальни сделали запор так, чтобы запиралось изнутри. Дом и всё, что в нём Марии Викторовне нравилось. Она была просто счастлива.
 
  Между тем приближалось 1 марта 1881 года – дата рокового, последнего покушения на императора Александра II в истории Василия. Всё что помнил о подготовке и о исполнителях этого покушения Рожалин использовал чтобы предотвратить трагедию. Беда заключалась в том, что дату и имена исполнителей Василий знал, а вот детали самого теракта помнил фрагментарно, о деталях же подготовки в своём времени не знал практически ничего. В то, своё прошлое время, он не обладал фотографической памятью, да и интерес к самому событию был самый общий. Что осталось в памяти? Остались общие факты: убили императора, за что, когда и кто - вот и вся информация. То, как шла подготовка заговора осталось без деталей. Большего ему узнать в то время было невозможно, да и не нужно.

В этой реальности, сегодня, Василий не знал главного: где скрывается Софья Перовская, главный злой гений заговора. Она участвовала в организации и исполнении трёх покушений на императора. Сегодня она находится на нелегальном положении и продолжает вместе с Андреем Желябовым руководить подготовкой к акту цареубийства. Рожалин знал о том, что уже арестованы  Александр Михайлов и, совсем недавно, Андрей Желябов, гражданский муж Софьи Перовской. Кое-что сумели узнать о готовящемся теракте на допросах от Александра Михайлова. Благодаря этим сведениям и арестован Желябов но этого мало. Аресты только ускорили развитие событий.
Сразу после этого ареста предупредили императора  об опасности, которая ему угрожает и он, к радости Василия, ограничил свои прогулки и поездки по городу. Стало известно, что способный химик, оказавшийся среди террористов, Кибальчич, приготовил четыре бомбы огромной разрушительной силы. Одну из них сначала намечалось заложить  у опоры Каменного моста через Екатерининский канал, но потом отказались, т.к. требовалось слишком много взрывчатки. Потом хотели заминировать проезжую часть улицы, по которой проходит маршрут движения кареты императора. 
После произведённых арестов заговорщиков, среди которых оказался руководитель группы Желябов, народовольцы решили действовать быстрее. Промедление для них было смерти подобно. Поэтому все прежние планы пришлось отменить и действовать, полагаясь лишь на интуицию, взявшей на себя руководство операцией, Софьи Перовской. Василий помнил, что она должна расставить четырёх бомбистов вдоль набережной Екатерининского канала и приказала ждать её сигнала  о проезде кареты императора.

Василий направил своих людей проверить  маршрут возможного движения императорского экипажа. Проверка ничего не дала. Софью Перовскую и бомбистов тоже не удалось обнаружить. Рожалин докладывал Александру II о планах заговорщиков, но император с бесстрастным видом и с глазами, в которых блеснула влага, сказал, что ему нечего бояться. Василий понял, что в настроении императора присутствует элемент скорее фанатичной отрешенности, чем отчаяния. Настрой императора можно выразить примерно так: «что Бог даст» или «Будь что будет». Остаётся надеяться только на чудо. Его все достали, и только вера в Бога помогает ему держаться.

В этот день 1 марта Его Величество, в сопровождении группы охраны под руководством Рожалина, нескольких полицейских во главе с полицмейстером Адрианом Дворжицким, отправился в Манеж на развод караулов. После чего, пообщавшись со своей кузиной, государь отправился обратно в Зимний дворец. Его путь проходил через Екатерининский канал. Василий напрягся. Ведь он предупреждал императора, что это самый опасный участок маршрута. Предлагал ехать другим путём, но история вещь упрямая. Что-то переклинило, и царь выбрал именно этот путь. Как сказочный витязь на распутье перед камнем, где написано «прямо поедешь – убитому быть» он выбрал именно это направление, положившись на волю Божью.
 Как в сказке у него не было другого пути. Потому, что выбрать направление, где женатому быть, он, уже имевший от двух жен двенадцать детей, больше не хотел и не мог. Направление «богатому быть» для императора страны, занимающей самую большую территорию на земном шаре, имеющую такие богатства в своих недрах, что даже представить невозможно, выбирать даже смешно. Направление «убитому быть» было сродни греческому «со щитом или на щите». Здесь был выбор чести. И он его сделал. Василий тоже сделал свой выбор и постепенно, готовясь к столкновению с террористами, входил в привычное уже состояние ускорения.

Карета с императором не спеша катилась по мостовой, Василий находился рядом с ним в карете, т.к. по статусу личного охранника должен был быть всегда рядом с охраняемым объектом. Пластуны из спецотряда двигались как обычно по утверждённой схеме, ведя разведку окружающей территории. Василий в этот раз был особенно внимателен и постоянно находился в состоянии мобилизационного ускорения. Перед его взором встала картина пространства, простирающегося за мостом на протяжении примерно версты. Здесь он теперь видел каждого человека, каждый камешек, каждую травинку. В такое мощное боевое состояние он ещё ни разу не приходилось входить. Видимо чувство опасности подстегнуло все резервы его души и тела.

  Вдруг,  впереди он увидал взмах платка в руке шагнувшей из-за укрытия девушки. Тут же в сторону кареты полетела бомба из рук ни чем не примечательного молодого человека, изображавшего из себя простого прохожего. Расстояние до террористов было небольшое, поэтому предпринять что - либо на опережение событий не удалось. Василий своим телом закрыл императора. Раздался громкий взрыв, и карета, подпрыгнув и  проехав еще пару метров, остановилась. На императоре не оказалось ни одной царапины, на  Василии тоже, но мундир был посечён какими-то щепочками и щебёнкой. Дверь от кареты лежала на земле, зацепившись одним навесом за корпус кареты. Одно из колёс отвалилось, и карета стояла, наклонившись на одну сторону.

Рожалин продолжая  сканировать окружающую обстановку отметил, что один бомбометатель схвачен, но Василий знает, что их должно быть четверо. Да и Софью Перовскую, как боевую единицу списывать нельзя. Он выхватил свой любимый наган и начал отстреливать злоумышленников. Первой досталось женщине. Софья из револьвера с двадцати метров пыталась выстрелить  в царя. Василий, находясь в ускорении, произвёл прицельный выстрел из своего револьвера. Попал ей туда, куда и прицеливался: точно в правое  плечо. Преступницу требовалось публично судить. Для этого она нужна живая. Тяжёлый револьвер из её руки упал на землю. Казаки из охраны не подвели. Сразу сориентировались, схватили Перовскую и прихватили её оружие. Также быстро скрутили ещё одного бомбиста.

 В это время Василий увидел, что Самый опасный бомбист, Гриневицкий поднимает свёрток с бомбой и готовится её бросить. Он близко. Бомбу даже метать далеко на придётся. Достаточно просто кинуть на расстояние 3-4 метров. Император рядом. Бомбист погибнет тоже, но главная цель будет достигнута. Кроме императора взрывом заденет многих. Этого допустить нельзя. Василий вскидывает наган и стреляет. Его состояние ускорения позволяет опережать всех, и видеть их движения в замедленном темпе. Он даже видит как пуля летит. Она попадает Гриневицкому  в плечо бросковой руки. Метнуть бомбу он уже не может, но свёрток из его руки падает рядом с ним. Опасность для императора всё равно очень велика. Движение вниз падающей бомбы похоже на движение падающего осеннего листка. Кружась и двигаясь зигзагом, она неумолимо приближается к земле. Сейчас произойдёт касание и раздастся взрыв.

Расстояние до бомбы для Василия далековато, но попытаться надо успеть. Он хватает повисшую на одной точке опоры дверку кареты, вырывает её с корнем и одним слитным движением прыгает вместе с ней на упавшую бомбу. Взрыв уже коснувшейся земли бомбы был накрыт тяжелой, сделанной из сибирской лиственницы, дверкой кареты. Сверху всем своим весом, более девяноста килограммов, навалился Василий. Его подбросило, но ни до кого взрывная волна уже не докатилась. Боль пронизала всё тело, на него упала тьма, и он потерял сознание.

Очнулся Василий, как бы вынырнув из глубокого омута тёмной воды. Сделав судорожный вздох, он вдруг свободно и часто задышал. Тугие повязки мешали сделать глубокий вздох. Руки и ноги замотанные и закреплённые в шины были привязаны к специальным скобам и блокам на кровати. Корпус тоже был зафиксирован, и двинуться было невозможно. Мысленным взором он прошелся по всему телу. Вроде глаза, нос, рот уши – всё на месте. Шея хоть и забинтована, но не имеет жесткой фиксации. Можно повернуть голову в любую сторону и осмотреться. Значит шея цела. Конечности вроде все на месте, но о их состоянии он пока судить не мог, нужно проверять. Внутри себя он резких болевых ощущений не испытывал. Это уже хорошо и даёт надежду, что всё ещё может обойтись. Он попробовал пошевелить пальцами рук и ног. Получилось. Он облегчённо вздохнул. Значит с позвоночником тоже обошлось.

Удивительно, что ни где не было гипса. На шорохи, которые он начал производить в больничную палату заглянула сестричка в белом халате. Ваше сиятельство, - заголосила она, как вы нас напугали! Пришли в себя, а то мы думали – помрёте.
- Где я, и сколько времени уже здесь, спросил Рожалин
- Двое суток без памяти лежите, а больница эта не простая, - это Императорская Военно-медицинская академия.
- Как вас зовут, - спросил Василий
- Анна, - ваше сиятельство
- Что ты меня называешь «ваше сиятельство», Анна, я хоть и генерал, но не принадлежу к титулованному дворянству. Так что обращаться ко мне следует «ваше превосходительство».
- Да как же, ваше превосходительство, не принадлежите? Когда вас привезли, курьер от его величество сказал: «графа Рожалина привезли, смотрите тут, чтобы уход был как надо, а то знаю я вас!»
Странно, подумал Василий, ошибся, наверное.
 
Спорить не стал. Слабость взяла своё и он провалился в сон. На другой день Его осматривали какие-то светила медицинской науки. Слушали, ощупывали, заглядывали повсюду, удивлённо цокали, качали головами и о чём – то тихонько совещались. Спрашивали, где болит, не беспокоит ли повязка на груди. Нет ли болей в области рёбер. Дело  оказывается в том, что взрыв через дверь кареты ударил Рожалина как по конечностям, так и по рёбрам. Живот меньше пострадал. Хорошо хоть лицо сумел как-то закрыть. Не понятно, правда, чем, но закрыл. Воротником мундира, или рукавом, случайно, что ли? Василий успел сгруппироваться, а вот грудью навалился на дверь кареты со всей дури. Хотел собственным весом погасить энергию взрывной волны. Иначе дверь превратилась бы в дополнительный снаряд рубяще-дробящего действия, и им могло покалечить императора и окружающих, кто стоял рядом. Кстати из слов врачей стало понятно, что император не пострадал совсем. Только запачкался немного и  рукав порвался на мундире. Террористу оторвало ногу, возле которой упала бомба, но он жив, хоть и находится в бессознательном состоянии. Его откинуло взрывной волной на пару метров. По сути его тоже спас Василий.

Медики удивлялись, что рёбра, вчера ещё явно давали основание подозревать, что сломаны, сегодня ведут себя так, как будто никогда не ломались.  После снятия лубков и шин произвели осмотр рук и ног. Они, ещё вчера имевшие все признаки переломов, сегодня  выглядят как целые. Василий из слов врачей понял, что переломов и повреждений предполагалось столько, что решение о накладывании гипсовых иммобилизирующих повязок должны были принять только после осмотра сегодня светилами медицины. Нужно было прощупать и правильно сложить повреждённые кости. Ведь рентгена ещё нет и вся надежда была на опыт учёных мужей и их чувствительные руки.
Но светила недоумевали. Их глаза и руки говорили, что переломов уже нет. Всё срастается. У Василия промелькнула мысль о том, что во время взрыва он находился в состоянии мобилизационного ускорения. Критическое состояние организма скорее всего не позволило ему выйти из этого ускорения все трое суток пока он был в беспамятстве. Поэтому все процессы восстановления в организме идут с ускорением. Хорошо хоть сложили вроде правильно и зафиксировали вовремя. Похоже всего за трое суток произошла регенерация всего повреждённого организма, о чём свидетельствуют сросшиеся кости. Регенерация идёт удивительными темпами.

  Василий догадался, что ускорение, и регенерация это подарок для хрононавта. Побочный, так сказать, эффект того мобускорения, в котором он находился во время взрыва. Оказывается, полезно ходить через такие порталы и уметь ускоряться. Рожалину позволили встать и опереться на ноги. При этом с двух сторон его поддерживали под руки два дюжих молодца, но испытание он прошел успешно. Его ещё немного качало и подташнивало, но ноги держали отлично. Всё-таки контузия и сотрясение мозга пока что присутствовали. Рожалин ухватил за рукав одного из  врачей помоложе и спросил его тихонько:
- А кто сии учёные мужи, что так удивляются моему быстрому восстановлению?
Тот также тихо ответил, что его осматривает консилиум из знаменитых профессоров. Один из них Сергей Петрович Коломнин, прославившийся во время Русско-Турецкой войны 1877-78 годов. Другой - знаменитый хирург, заведующий кафедрой хирургии Николай Васильевич  Склифосовский.  Василий осмелился еще на один вопрос, который мог быть расценен как неучтивый и даже неуместный. Он спросил:
- А вас как зовут и кто вы?
- Я ординатор прохожу здесь курс практической хирургии на кафедре Николая Васильевича  Склифосовского, а зовут меня Николай Матвеевич Рожалин.
Василий чуть с кровати не упал. Столько времени он пребывает в этом времени, а со старшим «братом» так не сумел познакомиться. Вот так встреча!
- Так мы родственники? Воскликнул Василий. Получилось громче, чем хотелось. Все обернулись и на мгновение замолкли. Затем разговор окружающих побежал по старому руслу и побратимы могли ещё обменяться парой фраз.
- Судя по фамилии – родственники. Наверное вы тот самый путешественник во времени, наш дальний, и прямой потомок, о котором рассказывали мне батюшка с матушкой. Очень рад познакомиться. Я попозже зайду и мы ещё поговорим с вами.
- А почему на «вы» мы же близкие родственники. 
- Теперь вы - «ваше сиятельство». Император за своё спасение пожаловал тебя графским титулом. Так что теперь я просто «ваше благородие» Рожалин, а ты его сиятельство граф Рожалин.
- Ладно, поговорим попозже, а пока нам не помешали и пока я ещё жив: приглашаю тебя ко мне на свадьбу. Подробности – у родителей. Если доживу, конечно, а то с таким делами, которые вокруг творятся легко можно и не дожить до собственной свадьбы. Он немного помолчал как бы пробуя насколько твёрдо стоит на ногах, а затее сказал:
- Нужно поскорее прилечь, что-то кружится голова.
 
Только он это договорил, как в больничную палату ворвалось что-то или кто-то с шумом, с причитаниями  и всхлипываниями. Гора каких-то юбок, кринолинов, чепцов кружевных воротничков, бантов, растрепанных женских волос и бросилось к Василию прямо из двери, не обращая внимания на профессоров и ординаторов. Это была княжна Мария Викторовна Барятинская собственной персоной. Подбежав в расстроенных чувствах, готовая рыдать, она в растерянности остановилась, глядя на улыбающееся счастливое лицо Василия.
- Ты жив, и даже вроде все части тела на месте, - выдохнула она. Я уж думала, что чего-то недосчитаюсь.  Не чаяла тебя застать в сознании, а тем более в полной комплектации. Сказали, что во время покушения на его императорское величество ты собственным телом накрыл бомбу, которую бросили в него. Взрывом тебя покалечило и тебя отвезли в Императорскую Военно-медицинскую академию без сознания, полумёртвого. Я подумала, что ещё до свадьбы сделалась вдовой. Пока доехала из имения вся извелась.
- Те, кто тебе это сказал, немного поспешили. Известие о моей скоропостижной кончине немного преувеличено. Передай моим недоброжелателям, что они не дождутся.
Маша правильно поняла его шутку и успокоено улыбнулась.
Раз шутит, чувство юмора не потерял, значит на самом деле жив, и находится на пути выздоровления.
- Знакомьтесь господа: Это моя невеста княжна Мария Викторовна Барятинская, и простите её за то, что она так бурно ворвалась в больничную палату во время консилиума столь знаменитых учёных мужей. Вы же видели в каких расстроенных чувствах она прибежала сюда. Приношу вам свои извинения.
На этом посещения не кончились.

На пороге появился сам  император Александр II со свитой. Он подошёл к постели и, наклонившись, поцеловал Рожалина. Слова благодарности он произнёс с малой слезой в глазах. Видно было, что говорит от всего сердца. Император подтвердил пожалование Василия графским титулом за подвиг самопожертвования во время спасения жизни императора. Кроме  этого вручил орден Георгия Победоносца второй степени. Третьей у него уже был. И это было ещё не всё. Рожалину был подарен великолепный загородный дом с небольшим сельцом.

Это была усадьба Рождествено — которая находилась не далеко от Гатчинского царского дворца. Таким подарком император высказал своё расположение к графу Рожалину и желание иметь его всегда недалеко от себя. Василий со своей стороны произнёс слова благодарности и обещания верного служения императору и России. На этом визиты этого дня закончились. Правда, Машенька осталась подежурить у Василия некоторое время. Стали обсуждать полученный от Его Величества подарок. Оказалось в настоящее время уже вовсю используется электричество. Кстати в Гатчине в 1881 году впервые в Российской Империи появилось электрическое уличное освещение. Его как раз в это время устанавливали там. Василий подумал, а не удастся ли провести электричество и себе в Рождествено. Нужно подумать на будущее как постепенно переиначить наименование Рождествено в Рожалино. На мой взгляд так будет звучать значительно проще и естественней. Маша согласилась, что так будет звучать роднее и приятней. Проще произносить. Интересно, потом в ходе обсуждения выяснилось, что сама усадьба принадлежала до 1878 года  купцу первой гильдии К. Я. Бушу. Василий подумал а не родственник  ли этот Буш американскому клану Бушей, будущих президентов США? Как тесен мир, даже во времени, а не только в пространстве. К вечеру он уже вставал и потихоньку ходил. Голова уже почти не кружилась. Марию Викторовну отправил домой и сел писать письмо в Ичню «родителям».

Немного позже к нему зашел Николай Рожалин. Теперь им никто не мешал и они долго просидели, беседуя за чашкой чая, о том будущем России, которое видел и в котором жил Василий. Николай больше слушал, только уточнял какие-то непонятные ему детали. Иногда он переспрашивал и принимался спорить с теми теориями будущих революционеров, которым ещё предстоит явиться в этой несчастной стране.
- Так почему ты не пойдёшь к императору и не расскажешь ему всё что ты знаешь о будущем, спросил он у Василия. Тот, подумав, ответил:
- А ты думаешь он мне поверит? А теперь представь, что поверил, и ответь мне: сможет ли он что-то изменить? На него уже последние два года охотятся как на зайца. Совершено пять покушений. Он с этим видимым и известным ему врагом справиться не может. Он борется с угрожающими ему террористами  так, как ему подсказывает его опыт, ум и совесть. Мы можем ему только немножечко помочь, подставить плечо, закрыть грудью, дать совет. А вот вложить свой прожитый опыт, да ещё добавить к тому опыт нескольких поколений людей, отделяющих меня, моё поколение и его самого от сегодняшнего дня, невозможно.

Я думаю, что предотвратив убийство царя в этот раз, мы всё равно не сможем решить вопрос покушения раз и навсегда. Не в марте, так в мае или августе покушение террористов-фанатиков всё-таки, удастся окончательно. Решить за царя эту проблему не может ни кто. Каждый должен совершить свой выбор и решить проблему на своём уровне, согласно своей компетенции и  в своё время. Поставленные Богом свыше исторические личности на своём месте должны принимать решения за которые несут свою меру ответственности. Если такой попаданец, как я начнёт излагать свои теории, проекты и планы спасения человечества, своё понимание ситуации и пытаться править жизнь по своему разумению, то натворит бед ещё больше, чем могло быть в его варианте истории. Ведь само моё присутствие здесь уже является сильным корректирующим фактором, изменяющим своим воздействием исторический процесс.

Но заметь, я сюда попал не по своей воле. Значит это было предусмотрено свыше. Может быть моё попадание сюда было частью плана не от мира сего? Вообще я думаю, что исторический процесс,  очень устойчив. Он обладает огромной инерцией. Ведь это всё происходит согласно результирующей действия огромного количества личностных воль самых разных людей, каждый на своём уровне и на своём месте. Как итог принятия решений многими живыми людьми. Причём каждый ответственен за свои поступки. Поэтому вмешательство только одной человеческой воли, не обладающей решающим весом и значением, мало что может изменить. Но, если эта воля принадлежит сильной исторической личности, то изменения могут радикально качнуть результирующую в ту или другую сторону. Весь вопрос какая это личность, обладает ли она достаточной силой и куда она повернула в критический момент истории, в чём содержательный (рациональный и нравственный) смысл этого её решения.
 
Вот в моё время, сегодня 1 марта, Александр II был уже мёртв. Его сын, вступивший на престол, отменил или сильно изменил многие решения отца по устройству управления и законодательству в стране. Он обладал сильной волей и государственной властью. Не это ли привело в дальнейшем к катастрофическим последствиям в России? Или дело во времени его вступления на престол? Может быть, вступи он на престол позже или в другом историческом контексте, его сильная воля послужила бы умиротворению и мягкой корректировке недостатков реформ отца? Не исключено, что он успел не всё сделать, что мог и должен, а может быть всё дело в следующем правителе нашей страны, который был излишне мягок. Если мы нашим слабым воздействием добились того, что прежний император остался управлять страной, то какова будет результирующая в развитии тех тенденций, которые заложил к исполнению Александр II? Может быть всё теперь будет по-другому? Не будут пролиты реки крови. Страна станет развиваться экономически значительно быстрее. Произойдёт научно-техническая революция значительно раньше и Россия обгонит своих соперников в производстве товаров потребления и оборудования для производства. Станет недосягаема для врагов.

Хотелось бы, чтобы не проклюнулись и не дали всходы такие опасные социальные болезни, как нацизм. Да ещё - не процветал бы уже появившийся воинствующий атеизм, который разрушает основы нравственности. Без Бога, нет нравственности и любовь превращается в похоть, а человек падает значительно ниже животного. Он превращается в порождение ада, в бесочеловека, которому всё можно если сильно хочется. Лишь бы хватило фантазии, сил, ума, и денег. Человек, поклоняющийся идолу свободы, примером которому явилась Статуя Свободы в САСШ, кумир гордости и вседозволенности. Такой человек становится «свободным» от всего, в том числе и от чести, совести и морали. Вот чего опасаться надо. Эту статую, которую актом Конгресса США от 1877 года решено было установить  на «острове Свободы», в Верхней Нью-Йоркской бухте, её ещё только в будущем установят  28 октября 1886 года, по крайней мере в моём времени это произошло реально.

Гигантская скульптура заявлена как символ независимости США, стала на самом деле кумиром абсолютной свободы человека. Этот кумир способствовал нравственному падению и провозглашению Американской нации избранным народом, которому всё можно, потому, что он свободен и у него для этого хватает реальных возможностей, а именно военных сил и денежных средств. В моё время влияние на сознание людей во всём мире этого соблазнительного кумира (конечно не скульптуры, а идеи абсолютной свободы) привело к обольщению огромного количества людей. Падение было ужасным, но сохранилась здоровая закваска в России и пошло постепенное духовное возрождение. А в новом изменённом временном векторе сохраниться ли это светлое, разумное, доброе, вечное? Хорошо бы, чтобы сохранилось и победило… Время покажет. Бог даёт нам ещё один шанс.

Николай Рожалин задумчиво смотрел перед собой и молчал. Пауза была долгой. Потом он встал, попрощался и тихо вышел. Василий улёгся и закрыл глаза. Долго не спалось. Потом сон сморил и тяжелое забытьё поглотило его сознание. 

*****

Долго ли продолжалось забытье он не мог понять, но разбудил его раскат грома. Вспышка молнии ослепила его зрение сквозь закрытые веки. Потянувшись он недовольно пробурчал себе под нос выражая своё раздражение и встал. Оглядевшись, он почувствовал разочарование и обиду. Вокруг была уже ставшая далёкой обстановка его старого дома на окраине Курска. Тихо тикал механизм старого будильника, пахло борщом, а посреди комнаты стоял мольберт с недописанным сельским пейзажем. За окном вставал рассвет нового майского дня 2019 года. Тучи уходили, хотя ещё погромыхивало. Он с облегчением вздохнул.
- Доброе утро Ваше сиятельство, с ухмылкой произнёс Василий. Пора на этюды. Вас ждут великие дела… Приснится же такое!!!
Василий бодро вскочил с дивана, сделал несколько маховых движений привычного утреннего комплекса зарядки, не почувствовал боли в плече, удивился и пошел умываться. Глянул на себя в зеркало и глаза его наполнились радостным непониманием . На него из зеркальной глубины смотрел крепкий, молодой  симпатичный двадцатилетний парень. Оказывается ничего не потеряно. Всё только начинается!!!