Вишнёвое вино.
И куда только не бросала судьба дядю Фёдора? В какой-то период времени пришлось ему поработать и на севере Западной Сибири.
Добывал он чёрное золото, в быту обзываемое нефтью. Трудился вахтовым методом на месторождениях Лукойла недалеко от Когалыма.
Зима там суровая, порой уже в октябре морозы за двадцать градусов, а к Новому году и под сорок не редкость.
Лукойл – скуповатая организация. Рабочим-нефтедобытчикам платит не самые большие деньги. В то время перевалить за тысчонку американских бонусов считалось очень даже неплохо, а так – семьсот-восемьсот единиц американской зелени в месяц – обычный результат. Зато от организации приличная кормёжка три раза в сутки, тёплая одежда, бесплатные чартеры до Тюмени и скучноватый досуг у видика. Естественно – суровый сухой закон.
Текучесть кадров тоже приличная, но зазывалам всё же удавалось набрать вахтовиков, которые, присмотревшись и набравшись трудового опыта, через годик-другой переходили в конкурирующие добывающие организации, где условия, может быть, чуть хуже, зато зарплата в полтора-два раза выше, причём, при наличии опыта – сразу, а не с постепенной шкалой нарастания через каждые шесть месяцев.
Обычно работали месяц-месяц. Основная работа зимой, когда и передвигаться по окрестностям легче, болота не мешают, и смены короткие, по шесть часов.
Дядя Фёдор начал с осени и оттрудился более полугода с двумя выездами на большую землю по две недели, а один раз на месяц.
В конце зимы он получил лёгкую травму ноги, но до окончания смены оставалось ещё две недели. Ехать домой не имело смысла, иначе бы он недобирал повышающего коэффициента.
Руководители пошли ему навстречу, назначили временным начальником склада технического обеспечения в промзоне Когалыма, где в большущем железном ангаре хранилось самое разное оборудование. Работа, не сказать, чтобы сложная. Получай и выдавай по накладным самые разные предметы для нормальной работы буровых. Если придёт вагон с оборудованием, на разгрузку назначали грузчиков, а так электроподъёмник был, если нужно что-то по стеллажам раскидать или снять.
Внутри ангара отапливаемая электричеством будка, где и чайку попить, и обед разогреть, и прикорнуть можно в свободное время.
В случае ночных разгрузок можно прямо на складе остаться, хоть на сутки – рабочее время всё равно идёт. Одним словом, место хорошее, прибыльное, но настоящий начальник склада испытания работой почему-то не выдержал, на родине запил и на работу не вернулся. По сей причине эта вакансия и свалилась на голову дяди Фёдора.
Пообвыкшись за неделю трудовой деятельности, дядя Фёдор понял, что пребывать на этой должности можно вполне успешно. К тому же дополнительная оплата сверхурочных очень способствовала тому, чтобы успешно трудиться сверх нормы.
На тех площадке кроме лукойловского склада размещалось ещё несколько складов самых разных организаций, а бригада грузчиков, обеспечивающих разгрузку вагонов с приходящим оборудованием – одна. И от её работоспособности и желания разгружать многое зависело.
Фёдор Иваныч этот момент очень быстро усвоил и в короткие сроки сумел наладить взаимовыгодные контакты. Очень тому способствовало умение решать всевозможные проблемы, природная смекалка, творческая находчивость и золотые руки, способные исполнить многочисленные пожелания автора.
Уже через месяц вся площадка знала, что, если что-то необходимо наладить, починить, исправить – это к дяде Фёдору (пардон, теперь уже к Фёдору Иванычу и обязательно с большой буквы).
Размещался на площадке солидный продовольственный склад. Начальница склада, женщина с хорошим привкусом за сорок, слыла страшной скупердяйкой, у которой и снега зимой не выпросишь. Сосредоточила она в своих цепких руках немалое число продуктовых ценностей, которые на столы нефтедобытчиков почти не попадают, а на столы руководящих работников попадают, но редко.
У дяди Фёдора (извиняюсь – Фёдора Иваныча) отношения с ней как-то с первого раза не сложились.
Пригласила она его отремонтировать вышедший из строя холодильник большого размера – камеру.
Фёдор Иваныч изделие осмотрел и заявил, что вышло из строя температурное реле, которое руководит работой холодильника в автоматическом режиме. В местных условиях его достать невозможно, нужно заказывать с большой земли и ждать неизвестно сколько.
Другой вариант – исключить его пока, сделать работу непрерывной, а температуру регулировать ручным управлением, то есть выключением из розетки. Дело это муторное, а вдруг забудешь включить или выключить вовремя, но делать нечего и как-то держаться необходимо.
В один из дней начальница за хлопотами отключить холодильник забыла и на следующий день с ужасом обнаружила, что часть консервации в стекле и металлических банках полопалась из-за превратившегося в морозильник агрегата. Объяснительные она написала, и товар списали, но неприязнь и даже злобу в отношении Фёдора Иваныча затаила, что он очень быстро почувствовал.
В последних днях апреля к Фёдору Иванычу заявились двое из бригады грузчиков.
-Иваныч, - начал один из них, - у Андреевны на складе комиссия работала. Нашли несколько мешков замороженной вишни с истёкшими сроками хранения и перемёрзшую чищеную картошку. Постановили всё это добро утилизировать. Нам в лом эти мешки на свалку везти. Работы выше крыши, два вагона разгрузки ждут. Может, примешь на временное хранение?
-Ладно. Несите пока, - согласился Фёдор Иваныч.
Через несколько минут мешки с вишней и картошкой были доставлены на полете и устроены в углу склада.
Фёдор Иваныч один из пластиковых мешков занёс в кондейку, разрезал. Вишня оказалась первосортнейшая, величиной чуть не с грецкий орех и даже без косточек, но до такой степени перемороженная, что разгрызть её стоило большого труда.
Фёдор Иваныч в сердцах высыпал мешок в большой пластиковый таз и задвинул его в дальний угол.
Через пару дней, придя утром на работу, он на свежих ноздрях прочувствовал приятно-острый запах вишни и поспешил в угол проверить состояние содержимого таза.
На свету Божьем оказалось, что вишня, обомлев от теплоты помещения, дала хорошую долю сока, а в виду исключительной сладости начального продукта, сок бодро заиграл серьёзным винным брожением.
«Эге, - мысленно сказал про себя Фёдор Иваныч, - да мы здесь получим недурственную вишнёвую наливку.»
На вкус сок показался обычным вишнёвым компотом, но после пары стаканов чудесного напитка в голове приятно зашумело, а ноги почему-то сразу стали находить неровности пола, а то и просто запинаться друг за друга.
После некоторого отдохновения вишня была отпрессована, сок разлит по трёхлитровым банкам с хозяйственного склада и поставлен дображивать, а мезга досталась местным воробьям, устроившим пьяную драку сзади кабинета задумчивости, вынесенного за склад. Немного спустя дебоширов выгнали местные вороны, но и они продержались недолго. Через полчаса они ходили вокруг пиршества припадая то на левое, то на правое крыло, а одна из них безнравственно лежала кверху лапками, свалившись с прочного наста на протоптанную тропинку.
Спустя несколько дней вишнёвая настойка была готова. Для себя Фёдор Иваныч установил норму не более одной кружки замечательного напитка в конце рабочего дня.
Напитка получилось четыре банки, и оставалось ещё семь мешков мороженой вишни, которые жалко было утилизировать обычным способом на свалку.
Фёдор Иваныч позвонил жене, поинтересовался, каким образом варится вишнёвое варенье. Жена, в свою очередь, поинтересовалась, по какой причине Федя там сбрендил, и каким образом на северах образовалась вишня, если на дворе только начало мая, и вишня ещё не цвела.
В полемику Фёдор Иваныч впадать не стал и принял единственно верное решение -утилизировать вишню посредством производства вишнёвой наливки.
По мере производства напитка бригада грузчиков настолько полюбила посещать бытовку Фёдора Иваныча, что у начальства стало закрадываться сомнение, а если точнее сказать – своеобразное мнение о притягательности данного места. Кто-то из руководителей даже высказал мнение – не чертовщиной ли там попахивает.
Когда остался последний мешок вишни, а в тёмном углу склада в утеплителе (да-да, и в мае в тех краях ещё случаются приличные заморозки) прекрасно себя чувствовали пара десятков трёхлитровых банок, закатанных крышками с «вишнёвым компотом», к Фёдору Иванычу пожаловала собственной персоной Софья Андреевна.
-Федя, разведка донесла, - непринуждённо улыбаясь, начала она прямо с порога, - что у тебя на складе скрываются банки с чудодейственным вишнёвым компотом.
-Ну, есть несколько банок, - проворчал Фёдор Иваныч, а про себя подумал: «Вот черти, сдали с потрохами. Жди теперь разборок».
Между тем Софья Андреевна, просительно потупив глазки, изрекла:
-Тут у меня день рождения намечается. Для мужчин-то я коньяка и водки припасла, а вот для нескольких подруг ни вина, ни шампанского привезти не смогла. Сделай одолжение, угости своим чудесным компотом, хотя бы парой баночек.
Просьба Фёдора Иваныча сильно озадачила. Нет, не то чтобы ему компота сделалось жалко, но вот щекотливый момент с драконовской охраной настораживал.
Видя его сомнение, Софья Андреевна внесла ясность:
-Ты, Федя, не сомневайся. Всё чинно пройдёт и благородно. На тебя ни тени подозрения не упадёт. А я со своей стороны всегда буду готова тебя деликатесами снабдить. Чего хочешь – колбаска сухая, балычок нельмы, икорка красная и чёрная, правда, по баночке, к осени яблоки, апельсины и даже бананы будут. Ну как? Уговорила?
Фёдор Иваныч кивнул согласно и даже вызвался донести до её склада три банки «компота».
В знак благодарности получил и колбаски, и балычка, и баночку красной икры.
В конце июня после трёх месяцев вытрезвления прибыл настоящий начальник склада. Несколько дней Фёдор Иваныч передавал ему складские дела, а на прощание организовал что-то вроде отвальной.
Провожать Фёдора Иваныча на буровые собралась почти вся площадка. Вечер удался на славу: компот употреблялся кружками, закуска была для тех времён редчайшая, а бригадир грузчиков, разжалобившись, восклицал постоянно:
-Федя, может останешься?! Мы для тебя завсегда место найдём.