Вопреки прогнозам синоптиков о резком похолодании, температура не снижалась. Люди изнывали от непривычной тридцатитрёхградусной жары, которая уже две недели испытывала их на прочность. Спрятаться от марева не получалось даже в тени измождённых зноем деревьев. Унылый ветер лениво шевелил горячий воздух, от чего становилось только хуже. Сева возвращался с рынка. Кондиционер в его машине давно нуждался в замене фреона и сегодня сдох окончательно.
— Ёлы-палы, — возмущался Сева, — почему именно сегодня?!
Он переживал не за себя. Он переживал за тушки цыплят-корнишонов, которые вёз с центрального рынка.
На вечер намечалось замечательное мероприятие: сосед Давид обещал научить Севу готовить цыплёнка табака. Готовить по настоящему грузинскому рецепту, который передавался с давних времён всем мужчинам из поколения в поколение.
С тех пор как Севина Зинуля и жена Давида Манана сходили вместе на концерт Спивакова, они решили хотя бы пару раз в месяц, по выходным, посещать выступления заезжих артистов. Мужчины в это время трудились на Севиной кухне, готовя ужин. К приходу жён они сервировали стол и угощали благоверных блюдами, которые не будешь стряпать повседневно и на скорую руку. Блюдами, процесс приготовления которых требует определённого настроя души и присутствия кулинарной музы.
Сева забежал в квартиру, скинул туфли, чмокнул в щёку вышедшую в коридор Зинулю и рванул на кухню. Забросив пакет с цыплятами в холодильник, он сел на стул и вытер со лба пот.
— Ёлы-палы! — выдохнул он. — Успел!
— Сева, за тобой кто-то гнался? — хохотнула Зинуля.
— Торопился, боялся, что цыплята испортятся.
— Какие цыплята?
— Сегодня мы с Давидом будем готовить цыплят табака. Вот так! Пить хочу — умираю!
— Я квас от мамы привезла, — сказала Зинуля. — В морозилку положила. Наверное, уже холодный. Только осторожно открывай, он термоядерный.
— Отлично! — воскликнул Сева и достал из морозильника двухлитровую пластиковую бутылку.
Он налил квас в двухсотграммовый стакан и с жадностью осушил его за два глотка. Взорвавшиеся пузырьки обожгли горло, и тяжёлый ком покатился вниз, отдаваясь тупой болью в спине и груди.
Сева вытаращил глаза, наполненные слезами.
— Ёлы-палы, как-то криво пошло, — с трудом проговорил он и громко икнул.
Прошло уже минут двадцать, как Сева сидел на диване и надрывно икал.
— Потерпи, милый, — успокаивала Зинуля, листая страницы Интернета. — Сейчас найдём что-нибудь такое, чего мы ещё не попробовали.
Сева смиренно кивнул.
— Ну не знаю, — Зинуля обречённо махнула рукой и захлопнула ноутбук. — Больше ничего нового! Хотя есть ещё заговор. Попробуем?
— Давай, — ответил Сева, содрогнувшись от очередного спазма.
— Повторяй: икота, икота, перейди на Федота, с Федота на Якова, а с Якова на всякого.
— С богом! — выдохнул Сева, набрал полную грудь воздуха и проговорил заклинание.
И он, и Зинуля, и даже кошка Муся замерли в ожидании.
Сева водил по стенам насторожённым взглядом, боясь пошевелиться.
— Прошла? — спросила Зинуля.
— Ага! — улыбнулся Сева. — Пойду полежу немного, надо сил набраться. Вымотала меня эта икота!
Он проснулся, когда в спальню заглянула Зинуля.
— Севочка, вставай. Мы уходим. Манана сказала, что Давид придёт через десять минут.
— Отлично! — Сева поднялся с кровати и взглянул на жену. — Ёлы-палы, какая же ты у меня красивая!
— Ой, скажешь тоже, — кокетливо потупила взгляд Зинуля. — Хотя, конечно, красивая! Повезло тебе с женой-красоткой. И за что такому простому мужику, как ты, такое несказанное счастье? Всё, побежала! Манана меня у подъезда ждёт.
Не успел Сева закрыть за ней дверь, как пришёл Давид. В одной руке он держал пакет, на другой сидел рыжий шпиц.
— На, — он протянул Севе пакет. — Не брякни только. Там пара бутылок вина, зеленушка и хмели-сунели.
— А зачем хмели-сунели? У меня же есть.
— Подожди, — сказал Давид и опустил на пол собачку. — Я, как всегда, с Малышом. Мне кажется, что у них с твоей Муськой настоящая любовь. Он как чувствует, когда я к тебе собираюсь. Кружится на месте и тявкает на дверь.
— Заходи, заходи, — ухмыльнулся Сева. — Пусть играют. Муська всегда его ждёт.
Мужчины прошли на кухню.
— Так, — по-хозяйски сказал Давид, — сначала давай по бокальчику винца! Так, символически, чтобы настрой на цыплёнка появился.
Пока Сева доставал бокалы, Давид вытащил всё из пакета.
— Почему, дорогой, я принёс хмели-сунели? У тебя, конечно, эта приправа есть, но она из упаковки. А смесь эта должна быть только с рынка. Там не обманут. Ты сам можешь пощупать её и понюхать. А расфасованной я не верю. Что там на самом деле? Усвоил первый урок?
— Естественно, — ответил Сева и открыл бутылку.
— Из Грузии? — спросил он.
— Само собой! — хмыкнул Давид. — Можно сказать, контрабанда.
Густая струйка красного вина стекала по гладкой стенке бокала, оставляя после себя прозрачную дорожку.
Давид сквозь бокал посмотрел на свет.
— Превосходное вино! — воскликнул он. — Видишь след? Он называется винная ножка. Но настоящие гурманы называют его дамской ножкой. Хотя, между нами говоря, если бы у моей Мананы были такие извилистые ноги, я бы, наверное, повесился. Давай уже выпьем и приступим к готовке!
Сева сделал глоток. Тягучий, чуть сладковатый вкус винограда душистым ароматом растёкся во рту.
— Вот это вкус! — причмокивая, сказал он, и гулко икнул, а через пару секунд ещё раз и ещё. Глаза его расширились.
— Опять? — возмутился Сева.
— Э, что опять, дорогой? — спросил Давид.
— Проклятая икота, — ответил Сева. — Сейчас заклинание прочитаю, и пройдёт.
Но заклинание не помогло.
— Сева, дорогой! Лучшее средство от икоты — это вкусная еда. Поэтому срочно начинаем готовить лекарство.
— Я слышал, что от переедания тоже икота бывает, — дёргая головой, возразил Сева.
— Э-э-э! — растянул Давид. — Я сказал, что вкусная еда, а не обжорство.
Он достал из холодильника свёрток с цыплятами и вытряхнул их в раковину.
— Вай-вай, дорогой! Это что? Почему так мало купил? Две штуки — это нам с тобой на один зубок. Придётся учить тебя с азов. Если ты купишь цыплёнка больше килограмма, то это уже курица. А курица — это совсем другой вкус. Если ты приготовишь её как цыплёнка табака, она всё равно останется курицей, только жареной. Понял?
— Понял, — кивнул Сева, делая очередной маленький глоток воды из высокого стакана.
— Один цыплёнок-корнишон — это порция на одного человека, и подавать на стол его нужно целиком, не разрезая на куски. Ну это, конечно, если ты хочешь соблюсти все традиции, — продолжил Давид.
Он хорошенько вымыл цыплят. Взял одного, встряхнул, положил на разделочную доску и быстро разрезал его вдоль грудки.
— Ах, какой красавчик! — воскликнул Давид. — Запоминай, сейчас надо внутри всё промыть. Пока всё понятно?
— Да! Ёлы-палы, когда это закончится?! Уже третий стакан воды выпил — не помогает.
— Держись, дорогой, — сочувственно сказал Давид. — Слушать-то меня можешь?
Сева кивнул и звучно икнул.
Давид взял цыплёнка и начал промокать его бумажным полотенцем.
— Если, дорогой, тебе кто-то скажет, что перед жаркой его надо мариновать, гони этого человека прочь. Это враг, который хочет, чтобы ты никогда не попробовал настоящего цыплёнка табака. Цыплёнок должен быть абсолютно сухой. А из приправ только соль, чёрный перец, хмели-сунели и чеснок. Всё! Что, дорогой, ты на каждое моё слово киваешь?
— Да не киваю я! — всхлипнул Сева. — Я молчаливо икаю.
— О! — Давид раскинул руки. — Подумай, кто тебя вспоминать может, и перечисляй в голове. Как дойдёшь до нужного — сразу икота пройдёт.
— Я уже всех вспомнил, даже Пашку Лаврова из моей детсадовской группы. И ничего.
— Что с тобой делать, не знаю. Может, по глоточку вина? Ты только медленно пей — двух зайцев убьёшь: вкусом насладишься и, может, дёргаться перестанешь.
Давид выпил и продолжил урок.
— Многие говорят, что цыплёнка нужно немного отбить. Сева! Посмотри на этого заморыша. Как его можно бить? Все кости раздробишь! А когда есть будешь, они только царапать рот будут. Цыплёнка надо ласково надломить вдоль спинки и распластать. Видишь, как?
Давид положил цыплёнка на спину и надавил по краям. Цыплёнок жалобно хрустнул. — И всё. Теперь солим, и первый этап готов.
Он включил газ и поставил на огонь тяжёлую сковороду.
— Сева, у тебя есть большая кастрюля, чтобы дно подходило к размеру сковородки? По уму надо груз положить, чтобы задавить цыплёнка. Но скажи мне, у кого сейчас в квартире есть специальный груз? Поэтому обойдёмся подручными средствами.
Сева держался за горло. Непрерывные спазмы отдавались тугой болью глубоко под ключицей.
Он протянул Давиду кастрюлю. Тот примерил её к сковородке и утвердительно кивнул. Сполоснув кастрюлю, набрал в неё воды.
— Это наш груз. Сколько налить в неё воды, смотри сам. Чтобы цыплёнок был не сильно придавлен, а то все соки выдавим, а это плохо. Ну а сейчас начинается самый вкусный процесс.
Давид достал из холодильника пачку сливочного масла, разрезал её на три части, подхватил одну ножом и бросил на сковороду. Белый кусочек поплыл по разогретому дну гордым айсбергом, который таял на глазах, превращаясь в желтоватую бурлящую пену. Сосед взял цыплёнка за ножки, положил спинкой в закипевшее масло, а сверху поставил кастрюлю с водой. Кастрюля попыталась соскользнуть, но он с ловкостью жонглёра схватил её за ручки и, слегка покрутив, приладил на место.
Вытерев руки, Давид сказал:
— Кончики ножек рекомендуют засунуть в сделанные с двух сторон от гузки надрезы. Но я этот момент пропускаю: неаккуратное движение — и прорежешь мясо. И тогда пиши пропало — сочность потеряна. Они и так прожарятся.
Увидев печальный взгляд Севы, он добавил:
— Я понимаю, дорогой, что тебе сейчас не до чего, но это надо запомнить. На большом огне жарим не больше чем полторы-две минуты, иначе сгорит. Потом делаем огонь между средним и маленьким и жарим пятнадцать-двадцать минут. Не забывай поглядывать, чтобы в сковороде было масло. Если видишь, что мало, не бойся добавить немного, не снимая груза. Ножом протолкни в сковороду.
Нежная кожа цыплёнка быстро поддалась шипящему натиску пузырящегося масла. Она быстро подёрнулась непрочной желтизной, а вскоре полностью покрылась румяной, вкусно пахнущей корочкой.
— Ты чувствуешь, какой аромат?! То ли ещё будет!
Аромат действительно был замечательный. Сева услышал, как в животе призывно забурлило. Он быстро сглатывал набежавшую слюну, от чего икота становилось не такой частой.
— Давид! Мне от одного запаха уже легче!
— Я же говорил, что вылечим тебя. Уменьшаем огонь и ждём.
Через двадцать минут Давид перевернул цыплёнка и снова придавил его кастрюлей.
— Вот теперь можно подготовить намазку, — продолжил он и сжал ладонью крупную головку чеснока. Чеснок, осыпаясь сухой шелухой, распался на зубчики.
— Чеснок бери по вкусу. На этот счёт указаний нет. Я люблю поострее. Не возражаешь?
Почувствовав облегчение, Сева улыбался.
— Делай, как тебе нравится.
Давид пропустил зубчики через пресс для чеснока и посмотрел на часы. Он аккуратно просунул широкую деревянную лопатку под цыплёнка и, придавив его пальцем, быстро переложил на тарелку.
— Э, дорогой, я вижу, тебе полегчало, — заметил Давид, взглянул на улыбающегося Севу, и выключил газ. — Тогда запоминай. Пока цыплёнок с огня, его надо обсыпать перцем и хмели-сунели. Тут дело вкуса. Больше — меньше, как кому нравится.
Как только приправы коснулись горячего цыплёнка, кухня наполнилась таким сочным ароматом, что Сева не выдержал.
— Ёлы-палы, Давид, я сейчас на себе ощутил, что значит захлебнуться слюной!
— Это, дорогой, всё хмели-сунели. У меня дома без этой приправы ничего не готовят. Ну, если только компот. А когда чесноком намажем — тогда будь осторожен, точно захлебнуться можно. Запомни одно правило, им часто пренебрегают многие повара. Чесноком нужно намазывать перед самой подачей на стол или когда цыплёнок остынет.
— Почему? — удивился Сева. — На горячем ведь сильнее запах чувствуется.
— В этом как раз и всё дело. На горячем чеснок поменяет цвет с белого на сине-зелёный. Он отдаст терпкий аромат раньше, чем нужно, и останется только горечь. Понятно?
— Понятно, — ответил Сева.
— А раз понятно — начинай готовить второго, а то заболтались мы, а скоро девочки наши придут. Да, чуть не забыл. Масло можешь не менять, а только добавлять. Но если когда-то будешь жарить цыплят на большую компанию, то после второго меняй обязательно, а то все обжарки прилипнут и будут гореть. Ну всё, приступай, а я пойду взгляну, что там Муська с Малышом делают. Притихли чего-то.
Давид заглянул в комнату. Малыш, вытянувшись, лежал на полу, а Муська поставила на него передние лапы и, перебирая ими, томно урчала.
Сева улыбался. Икота почти прошла, она уже не была такой частой, но всё ещё напоминала о себе резкими глухими толчками.
— А вот это правильно, — хмыкнул Давид, взглянув на Севу. — Готовить надо только с хорошим настроением и желательно чуть-чуть голодным. Слышишь, как у тебя цыплёнок соблазнительно шкварчит? Будто шепчет: «Ещё немного, и я буду готов. Возьми меня за сочное крылышко, отломи кусочек, обмакни в аджичку и съешь!»
Со вторым цыплёнком Сева справился на отлично. Жёны вернулись с концерта, когда они с Давидом намазывали немного остывших цыплят чесноком.
— Какие запахи! — крикнула из коридора Манана. — Мне на секунду показалось, что я в доме моих родителей.
— Нет слов! — поддержала её Зинуля. — От такого одуряющего аромата даже сытый захочет есть.
— Ёлы-палы, так давайте скорее за стол! — призывно произнёс Сева.
Давид разложил всем по половине цыплёнка, украшенного веточками ярко-зелёной кинзы и душистого базилика. В каждую тарелку добавил нарезанный крупными дольками, истекающий розоватым соком помидор и нашинкованный тонкими кружочками огурец.
— Ну что, дорогие наши женщины! — торжественно сказал он. — Выпьем по глотку этого восхитительного вина, дарованного грузинской природой, и отведаем не менее восхитительного цыплёнка табака, приготовленного нашими с Севой золотыми руками, через которые мы передали всю искреннюю любовь наших трепетных сердец.
Зинуля с Мананой захлопали в ладоши.
Попробовав цыплёнка, все принялись обсуждать его необычайный вкус. Только Сева молчал. Он с осторожностью прислушивался к себе и с удивлением понимал, что икота прошла.
— Ёлы-палы, Давид! Ты был прав, я больше не икаю!
— Конечно, дорогой! Я же говорил. Запомни, друг, хорошая и вкусная еда, приготовленная с открытой душой и желанием, излечит от любых печалей! Давайте же выпьем за это!
18.08.2023