Глава 144
Королева Генриетта, вероятно, посетила Мазарини и получила тот ответ, который должна была получить. Разумеется, он состоял в том, что кардинал лично принимает самое горячее участие в судьбе английской монархии, и в особенности в судьбе сестры Короля Людовика XIII и её детей, но при этом кардинал имеет весьма мало средств для того, чтобы Франция оказала сколь-нибудь ощутимую помощь Карлу Английскому в деле обуздания собственного народа, управляемого парламентом.
— Почему бы вашему супругу не распустить парламент? — спросил Мазарини. — Посоветуйте ему это, если вы ведёте с ним переписку. Если я не ошибаюсь, по законам вашего государства, в котором вы остаётесь Королевой, а ваш августейший супруг – Королём, парламент существует лишь с одобрения Короля, и монарх вправе распустить его своим решением, не объясняя никому причин такого решения.
— Это не решение проблемы, я лишь отсрочка, — вздохнула Генриетта.
— Ваше Величество, во многих случаях отсрочка проблемы, это самое лучшее её решение, а в обсуждаемой нами ситуации других решений может попросту и не оказаться вовсе, — ответил Мазарини.
— После подобного решения нация может взбунтоваться, а парламент не подчинится ему, — предположила Генриетта.
— Но в этом случае парламент будет действовать явно незаконно, что будет знать любой мало-мальски грамотный юрист! — воскликнул Мазарини. —Я не пойму, что мешало Его Величество принять такое решение ещё раньше, намного раньше?
— Если он распустит это парламент, соберётся новый, который может оказаться ещё хуже, — грустно проговорила Генриетта.
— Ну что вы! —возразил кардинал. — Никто не станет выбирать в парламент тех людей, которые проработали в нём в предыдущем созыве и довели до его роспуска! Даже если бы они работали безупречно, народ остаётся недовольным таким парламентом, поэтому обновлённый состав обязательно будет иным. Кроме того, ведь они получат наглядный урок того, что, действуя против Короля, они ускоряют собственный роспуск! А это, поверьте, не мало!
— Быть может, вы правы, монсеньор, но я так мало понимаю в политике! — солгала Генриетта. — Мне ли давать советы Королю? Он мой супруг и мой повелитель, я всего лишь его подданная.
«Отчего это женщины, вступая в брак, всегда лгут о своей роли в семье? — подумал Мазарини. — Отчего они всегда стремятся занять главенствующее положение, уверяя всех и каждого, что послушны своему супругу? Почему им так нравится расшатывать всё то надёжное и благое, что даёт институт брака, после чего выставляют себя несчастными жертвами обстоятельств? Вот причина всем нам для того, чтобы остерегаться брака!»
— Я понимаю, Ваше Величество, что вы не можете оказывать влияние на вашего августейшего супруга, — лицемерно согласился кардинал, прекрасно понимая, что дела обстоят совершенно иначе. — Но вы могли бы передать ему мой совет, или, ещё лучше, посоветовать это от себя лично.
— Я пришла к вам за помощью, а получила лишь совет, — вздохнула Генриетта.
— Как знать, Ваше Величество, быть может, мой совет гораздо более ценен, чем миллион или два миллиона фунтов стерлингов! — искренне ответил Мазарини. — Во всяком случае всё то, что я имею, а именно, доверие нашей Королевы и Регентши в вопросах политики внутренней и внешней, а также должность первого министра, как следствие этого доверия, всё это я имею лишь благодаря тем советам, которые я имею счастье давать Её Величеству в силу своего ничтожного понимания ситуации и вследствие длительного обдумывания с использованием всех источников сведений, которыми мне удаётся располагать.
— Нельзя ли, монсеньор, ваш совет, стоимостью два миллиона фунтов стерлингов, обменять на наличные, хотя бы из расчёта два к одному? — спросила Генриетта. — Я могла бы вернуть вам ваш совет, а взамен получить миллион фунтов?
— Вы чрезвычайно остроумны, Ваше Величество, и я преклоняюсь перед вашей находчивостью, но, к моему огромному сожалению, я не располагаю даже и десятой долей той суммы, которую вы просите, — ответил Мазарини с обезоруживающей улыбкой. — Честно говоря, не располагаю и сотой долей этих денег, в противном случае я немедленно вручил бы их вам. Тем не менее, я обещаю вам, что при первой же возможности мы рассмотрим вашу просьбу на всех уровнях. Я имею в виду Королевский совет.
Генриетта поняла, что это – окончательный отказ.
После этого Мазарини поклонился Королеве Генриетте так низко, как только позволяло его положение и сан, затем ещё раз склонил голову в небольшом поклоне, давая понять, что беседа окончена.
Когда Генриетта ушла, кардинал направился к Королеве Анне.
— Ваше Величество, я должен вам доложить о визите, который нанесла мне ваша свояченица, Королева Генриетта Мария, — сказал он.
— Можете не сообщать мне о том, что она у вас просила, при условии, что вы ей, разумеется, отказали, — ответила Королева.
— В таком случае мне не о чем больше сообщить в связи с этим визитом, — улыбнулся кардинал.
— У нас полным-полно проблем со своими собственными принцами и герцогами, чтобы мы ещё встревали в решение проблем иностранных монархов, — ответила Королева. — Ни деньгами, ни войсками мы не будем помогать её супругу, который донельзя распустил собственный народ! Мы уже достаточно потратились на содержание её двора здесь у нас, в Париже, чтобы ещё и расходовать так необходимые нам самим деньги на столь безнадёжное предприятие, как укрепление этого разваливающегося со всех сторон и уже вовсе не правящего дома.
— Я полностью согласен с вашим мнением, — ответил кардинал с поклоном, поскольку, действительно был с ним согласен.
Да и как могло быть иначе, если это мнение внушил постепенными разговорами ей именно он?
— Как же вы отделались от неё? — спросила Королева. — Ведь не могли же вы ей не дать вовсе ничего, или хотя бы не пообещать?
— Я пообещал ей обсудить её просьбу на государственном совете, — ответил Мазарини.
— Великолепно! — восхитилась Королева. — Формально это согласие о помощи, а на деле решительный отказ. Ведь мнение Королевского совета не трудно предсказать! Можно и не поднимать этого вопроса, всё равно ответ заранее ясен.
— Кроме того, я дал ей совет, — добавил Мазарини.
— Надеюсь, у неё хватило ума им воспользоваться? — спросила Королева.
— Не думаю, — ответил с сомнением кардинал. — Я посоветовал ей передать Королю Карлу, чтобы он распустил парламент.
— Великолепный совет! — восхитилась Королева. — Ведь даже сейчас, когда большинство англичан приняли сторону парламента, они не осмелятся пойти против закона, согласно которому Король имеет право роспуска парламента в любое время. Как же он сам не догадался это сделать, и почему не сделал это до сих пор?
— Я полагаю, что Королю Карлу следовало сделать это ещё до того, как парламент приговорил к смерти Стаффорда, — ответил Мазарини. — Он показал бы свою власть и уберёг бы от смерти верного человека. Теперь же у него не может быть больше верных людей, столь же верных, как Стаффорд, и в его власть никто не верит. И я думаю, что Король не распускает парламент по той причине, что если бы он это сделал сейчас, тогда его жертва, согласие на казнь Стаффорда, стала бы совершенно бессмысленной. В этом случае он не смог бы в будущем простить себе это предательство. Он принёс Стаффорда в жертву идее договориться с парламентом, и пока парламент существует, эта жертва оправдана в его глазах.
— Неужели он скорей допустит своё полное поражение, нежели совершит единственный маленький шаг, который покажет ему самому что, вероятно, в прошлом он совершил ошибку? — с удивлением спросила Королева. — Неужели же возможность считать себя безупречным во всём настолько дорога ему, что ради сохранения этой возможности он готов не считаться с возможностью собственной гибели?
Кардинал внимательно взглянул в лицо Королеве, пытаясь найти в выражении её лица хотя бы долю иронии, но не нашёл её.
— Мне случалось встречать монархов, Ваше Величество, которые рассуждали именно так, — сказал он, наконец, и снова посмотрел на Королеву. — Чувство собственной правоты и невинности для них бывало столь дорого, что ради удовольствия ощущать его в полной мере они могли приносить любые жертвы. Любые.
— Как глупы бывают люди! — воскликнула Королева. — Но вы, кажется, обещали мне показать сценарий одной пьесы, которую планировали поставить. Когда вы покажете его мне?
— Ваше Величество, читать сценарии – удел актёров, а королевские персоны наслаждаются пьесой тогда, когда она полностью готова к представлению, —ответил Мазарини. — Свежесть восприятия сюжета позволит лучше насладиться спектаклем.
— Хорошо, кардинал, вы меня убедили, — согласилась Королева. — Я заранее предвкушаю удовольствие от этого спектакля. Ведь он, как я могла заметить, потребует больших расходов, не так ли?
— О, Ваше Величество, не следует экономить на таких вещах, которые могут доставить вам удовольствие, — ответил кардинал. — Вам, Королю, Маленькому Месье, и всему двору. И, кстати, посмотрите, какую забавную вещицу мне прислали для вас из Италии по моему распоряжению. Тамошние ювелиры, конечно, большие мастера!
С этими словами Мазарини извлёк из кармана великолепную бархатную шкатулку с оригинальным бриллиантовым браслетом. Мазарини всегда заказывал такие ювелирные украшения, которые выглядели, как минимум, вдвое дороже, чем обходились ему. Это тоже было составной частью его политики.
(Продолжение следует)