Густые яйца, с изволоку засурмлённые ярь - медянкой, кислой даже на провзгляд, что бросает как бы нехотя, смущая поспешающих за ватажком бережков, набольший, сурово ведущий по стезе подплеменные отношениями народы, вручившие под бурные, переходящие в овации, аплодисменты пернач да буздыган, по старине увитый чей - то гнедой бороденкой, как есть заплёванной всяким доброхотом : подойдёт, бывалоча, охочекомонник к изрыгающему свет - истину Дугину какому, вслушивается натужно, но строго, к уху ладонь мускулистую наставив, бровью шевеля, вздыхая и шепча " Грехи ", а потом, осознав как данность, харкает с немалым удовольствием в рожу только - только частившего или, наоборот, степенно полагавшего контрдоводы с убеждением в виде срока тюремного любому несогласному с парадигмой. На, сука ! И времени нету утереться сердешному, так и орудовал бы всю дорогу заплёванным как пятачок асфальтовый на детской площадке, временно оккупированный армянскими и узбекскими мамочками, жопасто - коротконогими, стрёмными по самое не могу, выводки свои смуглые, вонючие выведшие на пробздёж по новейшей родине, пьяной непотребной шлюхой распластавшейся перед любым иноходцем, что с иноземья прибыл, в чем не было бы ничего плохого, в конце концов, двуногие только и делают с первобытности неолита, что шоркаются по планетоиду, за куланами или онаграми ли следуя, переменку климата ожидая или желая, что не есть одно и то же, разные причины со следствиями движухам людским, говнисто то, что прибывшие своё суют всюду, одним внешним видом и поведением странным раздражая, не все же цивилизованны в уровень терпимого ко многому коалы, он даже трансов вон умудряется любить, Бэйли Годохму Джей в жизнь бы не спокинул, не изуродуй она себя, как и многие до неё, губищами надутыми, страшными, ужасающими не столько правосознание старика Бердяева, сколько внутренний мир - покой в душе коалы, а душа у него, надо сказать, широченная. Как клеши флотские или горизонт по над морем, синью изумрудистой раскинувшимся от и до, всему место нашлось в море безгрешном : говнояхты за многие мильярды долларов бороздят, убийцы континентов шебуршат, ракетоносцы и погань Божия под флажками разноцветными несут берегам угрозу уничтожения, физически, просто так - чтобы не было. Политик так решил, собрание народное постановило, замшелый злобой и тупостью ограниченного существа Дугин обосновал, сучье племя вояк под козырёк взяло и - пошла писать губерния.
- Письмяцо в канверте, - выводил непослушную мелодию антисоветского напева еще один великий, как и все тута ( надоело букву е менять на правильность, нехай привычно без точек будет - станет, а то пока ищешь эту " Ё ", запал к творчеству и пройдет, как не было его ), - абажди убить, власть приговорила к смерти - так тому и быть. То Дамбас восстал говяшкой, то чечен ползет на брег, подавись своей бумажкой, продолженье фильма " Бег ".
- Ты зенки - то свои не пучь, - выговаривал за конечностью Ульянова авантажный патриот Дюжев, изображая ежели не Чарноту, то предпоследнего любовника родины всяко, - все одно Дворжецкого не превзойдешь.
Пучивший глаза Козловский или тот конь, что тихозорьно гвардеил руссиш фэнтези по блевотине Стругацких ( одно имеется у них произведение достойное, в уровень, но и то лишь в местах, посвященных Демиургу и отчаянной шобле армагеддонщиков, натужные же подделки под чужака Хайнлайна или псевдогуру опоздавших лет эдак на тридцать детей цветов - натурально блевота, поминать же к ночи фуфел сталкера - само по себе муветон, короче, у совковых интеллигентов не только самоназвание было свое, у них и интеллект был свой, совковый, при малейшей конкуренции не выдерживающий ни проверки временем, ни карманом, ни модным рейтингом, уверен : сгинут их труды, по физиологическому процессу вымирания, по смене поколений читателей, всегда и во все времена и при любых режимах в любых странах этого мира - редких, отборных, нашедших необъяснимую прелесть в представлении внутри ума тех выдуманных авторами Вселенных, чье изучение и составляет для меня лично забаву и наслаждение, да благословен будет Гуттенберг и Федоров Иван, вечная память и спасибо на все эпохи бытия с небытием ), смущеннно отводил зенки на любую гологрудую прелестницу, мелькающую титькой или сракой в сцене в бане, в постели, в отеле, в лесу, в говне, где угодно можно придумать насущность скудоумной обнаженки, лишь портящей кино, если это не джалло или порно.
- Жалковался раз Микит Сергеич на отсутствие присутствия сценариев, не подозревая, видимо, по глупости своей холуйской, что пересмешный коала забавы ради тыщу сценариев ему абсолютно бесплатно подгонит, в конце самом ржача ради вопросив : " А воплощать кто будет ? Эти ? " И забацал римейк приквела сиквела франшизы " Двенадцать ", где одни рожи стоят мессы Анри Доброго с принудительной внутренней эмиграцией гугенотов на Мыс Доброй Надежды или еще куда подальше, в Австралию, например.
Рубящие, точные слова Дюжева, слагаемые логистически в целые ( о, как ! ) фразы, обрамлялись сонмом потасканных потаскушек, шароёбищихся ( тута без " Ё" никак ) по Красной площади в красных же платьях, принуждая зрителя блевать. От радости. От счастья приобщения к такому вот зрелищу. А потом, по прошествии, когда отхлынет и отпустит, отходняк пробьет понимания и станет знобко, неприятно, ущемленно для духа русского : раз уж тута всегда - по сравнении, конечно, - неизменно было говно, то с какого, извиняюсь, хера потом когда - нибудь иначе - то будет ? Или станет ? Какие - такие предпосылки или хотя бы минимальные не то, чтобы надежды, надоевшие уже словом этим, потому за крахом так и не научившейся играть Потупчик оживлять Толокно или Алехину не хочется вот никак вот, а ажидации скромненькие платочком пресловутым, составлявшим некогда хоть какую стремновастенькую самобытность самости, опять же, по прошествии, при появлении минимума конкуренции и выбора, в хер не тарахтящего никак, никогда и никому, кроме, само собой, совсем уж упоротых, замшелых, скудоумных, чьи мокроступы производства Чайна или Джемини застят зенки бесстыжие любому, кто гнушается прислушаться к любому господину объясняющему ? Вопрос, сам чую, риторицкий, ответа не требует.