Глава десятая.
А память прошлое хранит…
Борьба за жизнь.
Сумерки сгущались, от реки тянуло холодом, водка в бутылке поубавилась, но мысли ещё работали нормально. Всё передуманное вспоминалось не так чётко, как описано выше, по тому, что Александр Афанасьевич все эти события сам не переживал, знал их, может быть, и не так точно, как свидетель происходящему, а со слов родственников: отца Афанасия Пантелеевича, матери Натальи Фёдоровны, Елены Владимировны – жены дяди Ермолая и друга семьи Миронова. Поэтому они пронеслись в сознании стремительно, не задерживаясь на отдельных деталях.
Повзрослел Александр Афанасьевич – Сашка, будучи уже жильцом в железнодорожном бараке на полустанке Жарковском. Эти события накрепко укоренились в сознание паренька, волею судьбы оказавшегося в изгнании, вместе с родителями, на этом забытом богом сибирском полустанке, по собственной воле оказавшимися переселенцами. Позже это наименование, с небольшим добавлением букв, «спецпереселенцы» примут на себя сосланные в Сибирь, лишённые всех прав, репрессированные люди, распространится оно и на хутор казаков.
После нелепой гибели Полины Константиновны, все ребята как – то сразу повзрослели. Да и, в общем – то, заниматься детскими забавами стало совершенно некогда. Теперь парням нужно было работать на двух зерновых участках и трёх огородах, зная, о том, что Аким Федотович жив, Наталья Фёдоровна уговорила председателя Занина, усадьбу Мироновых пока никому не отдавать. Да он и сам не настаивал на приезде новых поселенцев. Казакам, привыкшим к строгому укладу жизни, требовался атаман, которым некоторое время считался Аким Федотович, называющийся теперь старостой, и они, узнав то, что он отбывает срок и может скоро вернутся, от выборов нового отказались. Возможно, он один умел объединять собранные со всех волостей семьи переселенцев, так как до сих пор, особого казачьего, станичного контакта меду ними не получалось.
Пасека, несмотря на случившееся, осталась за ребятами Елены Владимировны. Иван был старшим пасечником, Пётр и Никита помощниками. Работы с пчёлами, особенно весной, было невпроворот. Председатель Михаил Игнатьевич выделил им берданку, ружьё с затвором, стреляющее винтовочными патронами, на случай, если вдруг им опять придётся обороняться от дикого зверья.
Варя, напуганная случившимся, и считавшая себя виновной в смерти Полины, на пасеке больше не появлялась. Кроме того она теперь была постоянно занята тем, что опекала своего младшего брата Димку. Отец её и мать, целыми днями были заняты. Николай Трофимович наскучавшись, на фронте и в тюрьме по пашне, и чувствуя, при этом, вину перед своей семьёй за их полуголодную жизнь, в его отсутствие, взял сразу два участка пашни и, насколько можно было, расширил огород. Вот там – то, вместе с Анной Михайловной, они и пропадали целыми днями, трудились в «поте лица» обихаживая каждый колосок, каждый картофельный кустик и каждую грядку.
Сашка тоже на пасеку с весны не попал, посеяв рожь и посадив картошку, две семьи остались теперь почти без пищевых запасов. Выручил опять председатель Занин, уговорил деревенского пастуха взять Сашку в подпаски, расчёт за эту работу жители деревни производили ежедневно, каждый двор поочерёдно собирал подпаску сумку с продуктами, которую он честно делил со своими родичами.
Огородами и полевыми работами занимались Наталья Фёдоровна и Елена Владимировна, им помогали Пётр и Никита, когда на пасеке поубавилось работы.
В июле месяце всем семейством, под наблюдением Занина, провели первую откачку мёда. Удовлетворённый полученными результатами этого святого дела, председатель наградил пасечников тремя пудами ржи и ведёрком мёда.
Когда же на селе начался сенокос, Наталья Фёдоровна, оставив огород на попечение Елены Владимировны, нанималась к местным крестьянам в помощники, за продукты. Косить косой она уже не могла, но грести и укладывать сено в копны, не разучилась.
Вот так, как говорится: «с миру по нитке…», нет скорее «с миру по крупинке, голодному каша», обезглавленная семья Барышевых, смогла дотянуть до осени 1921 года, до уборки нового урожая.
Но урожай этот, довольно скудный, нужно было ещё собрать, да и не забыть про продразвёрстку, для них она была обязательна, так как все хуторяне по распоряжению Жарковского отделения ЧК, были причислены к классу зажиточных казаков «кулаков».
***
Однако новое правительство продразвёрстку вынуждено было отменить. Декретом ВЦИК от 21 марта 1921 года продразвёрстка была заменена продналогом.
Что же стало причиной таких изменений и принесли ли они пользу государству?
Продразвёрстка появилась раньше продналога – она была введена в декабре 1916 года, ещё в Российской империи. Так называемая хлебная монополия предполагала, что производители будут передавать государству весь объём имеющегося у них хлеба / на личные и хозяйственные нужды оставляли лишь маленькую часть, согласно утверждённым нормам /. Цены на продукцию устанавливало само государство. Помимо хлеба, продразвёрстка ставшая проявлением политики «военного коммунизма», после революции, постепенно распространилась на картофель, мясо, а затем вообще на всю сельхозпродукцию. Проводилась она в принудительном порядке: у крестьян просто – на просто отбирали все сделанные ими запасы, что вынуждало людей прятать продовольствие, невзирая на опасность смертной казни. Нормы сдачи хлеба были настолько драконовскими, что в большинстве случаев превышали количество хранящейся у заготовителя продукции и убивали стимул трудиться на земле, сеять хлеб.
Методы, применяемые Советской властью при заготовках, в период продовольственной диктатуры, вызывали рост крестьянских недовольств, переходившие в вооруженное выступление крестьян.
Часто продовольствие, отнятое у крестьян, сгнивало из – за бюрократических и транспортных проблем. Товарно – денежные отношения
практически были сведены к нулю, так как запрещалась свободная продажа зерна и хлеба.
В марте 1921 года взамен продразвёрстке был введён фиксированный продналог: это означало переход к НЭПу – новой экономической политике. Теперь крестьяне могли продавать излишки продукции, что стимулировало сельское хозяйство и развитие торгово – рыночных отношений, заинтересованность людей в увеличении посевов и повышении урожайности. Государство больше не являлось монополистом, а земледельцы заранее знали, сколько продукции они должны были ему сдать. Размер продналога был на порядок меньше продразвёрстки. Продналог рассчитывался, как доля / сначала 20%, а потом 10%/ от общего количества урожая, причём для зажиточных хозяйств /кулаков/ он был больше, а с бедняков мог вообще не взыматься.
Однако принятые меры, в ближайшее время, не спасли сложившегося тяжёлого положения в обеспечении населения сельскохозяйственными продуктами. В 1921 – 1922 годах в стране вспыхнул массовый голод. Известный, как голод в Поволжье, в связи с тем, что регионы Южного Урала и Поволжья пострадали наиболее длительно и массово. Пик голода пришёлся на осень 1921 – весну 1922годов, хотя случаи массового голодания, в отдельных регионах, регистрировались с осени 1920 года до начала лета 1923 года. Согласно данных организации статистики, голод охватил тридцать пять губерний, сильно пострадали Самарская, Саратовская губернии. Голод охватил Поволжье, Южную Украину, Крым, Башкирию, Казахстан, частично Приамурье и Западную Сибирь общим населением девяносто миллионов человек, из которых голодало /по официальным Советским данным/двадцать восемь миллионов.
Голод обернулся не менее чем пятью миллионами погибших, ростом заболеваемости во всех возрастных группах населения. В борьбе с голодом советское правительство впервые приняло помощь от капиталистических стран. Американская администрация помощи отправила еду и медикаменты, которыми накормили и лечили около одиннадцати миллионов человек.
Голод стал удобным поводом для массированной атаки властей на православную церковь, под видом изъятия церковных ценностей для борьбы с ним.
Основными причинами массового голода считаются : жесточайшая засуха 1921 года, разрушительные последствия Гражданской войны, проводимое большевиками уничтожение частной торговли, изъятие продовольствия у крестьян в пользу города / продразвёрстка/ и человеческий фактор.
Но в дальнейшем НЭП – новая экономическая политика, позволила в кратчайшие сроки выправить сложившееся тяжелое положение в сельском хозяйстве.
30 ноября 1922 года был принят земельный кодекс РСФСР и введён в действие в декабре того же года. Он навсегда отменил право частной собственности на землю, недра, воды и леса в пределах РСФСР. Сдача земли в аренду разрешалась на срок не более одного севооборота, при трёхполье – три года, при четырёхполье – четыре и так далее /система севооборота с чередованием, например: пара, озимых, яровых культур/ При этом предусматривалось, что никто не может получать по договору аренды в своё пользование земли больше того количества, которое он в состоянии дополнительно к своему наделу обработать силами своего хозяйства. Использование крестьянами наёмного труда допускалось лишь « при непременном сохранении, применяющем его хозяйством, своего трудового строя, то есть при условии, если все наличные трудоспособные члены хозяйства наравне с наёмными рабочими принимают участие в работе хозяйства». И при условии невозможности хозяйства самому выполнить работу.
Необходимо, однако, отметить, что зажиточные крестьяне облагались налогом по повышенным ставкам. Таким образом, с одной стороны, была предоставлена возможность улучшить благосостояние, с другой стороны не было смысла разворачивать хозяйство. Всё это вместе взятое привело к «осереднячеванию» деревни. Благосостояние крестьян в целом, по сравнению с довоенным уровнем, повысилось, число бедных и богатых уменьшилось, доля середняков возросла.
Однако даже такая половинчатая реформа дала определённые результаты, к 1926 году продовольственное обеспечение значительно улучшилось.
***
Урожай собранной ржи оказался скудным, сказалась неопытность молодых хлеборобов, неумелая мелкая вспашка почвы, посев, проводимый вручную и требующий особой сноровки, обработка сорняков, а главное жаркое засушливое лето. Урожай картофеля и овощей был неплохой, несмотря на засуху, спас находящийся рядом пруд, воду на полив огородов таскать приходились вёдрами, преодолевая крутой подъём, однако ребята и женщины убивали всё свободное, от других дел, время на увлажнение почвы своих приусадебных участков. Насолили несколько бочек огурцов и капусты, засыпали в погреб и в подпол собранный картофель, морковь и свёклу. По совету Николая Трофимовича, весной посеяли репу:
- В голодовку, пареная репа ни одну жизнь спасла, - сказал он Наталье Фёдоровне и отсыпал горсточку семян, - при нашей жизни всё пригодится.
Ребята, работая на пасеке, научились косить траву, за сезон собрали достаточно сена для лошади и коровы с телёнком. Зорька, так была названа купленная за золото корова, принесла в начале июня тёлочку.
Вот с этим багажом, объединённая семья Барышевых вступила в очередную суровую сибирскую зиму. Насильственное переселение в староверческий скит казачьих семей, совершенно неожиданно стало для них не наказанием, а спасением. Каким бы скудным не был урожай ржи, всё - таки жители хутора имели, хотя и не богатое, но более – менее надёжное продуктовое обеспечение. Останься они на полустанке железной дороги, неизвестно чем бы закончилась их жизнь в ближайшие два года. В стране начался голод, унёсший впоследствии многие людские жизни.
***
Кроме того, председатель сельского Совета Занин разрешил Ивану на охоту ходить с ружьем, добыча патронов в те годы / Гражданская войнам ещё продолжалась / особого труда не составляла. Иван, на Жарковском базаре, за ведро картошки выменял пять обойм винтовочных патронов, двадцать пять штук.
Как говорится, судьба и в этом деле была на их стороне.
Осенью, в ноябре месяце, выпал первый снежок, морозец быль ещё довольно слабым, пять – шесть градусов. Ребята, прихватив с собой берданку, пошли на пасеку, готовить омшаник к зимовке пчёл. Ульи начинают заносить в него числа десятого – двенадцатого ноября, поэтому они стояли ещё на поляне. Подъехав на лыжах к пасеке, Иван, осматривая площадку, заметил у крайних от леса ульев большие звериные следы:
- Эй, пацаны, идите – ка сюда, - позвал он братьев, - смотрите какие большие следы.
- Наверное, это следы той медведицы, что убила тётку Полину, - высказал свою догадку Пётр.
- Возможно, - поддержал его Иван, - та или не та, а следы – то свежие.
- Слушайте, ребята, - опасливо оглянулся кругом Сашка, - она где – то здесь. Наверное, за мёдом приходила, а мы её спугнули.
- Так, она и с нами разделается! – испуганно объявил Никита.
- Ну, уж нет, мы с ружьём, - уверенно заявил Иван, - посмотрим, кто кого.
- Нечего смотреть, - возразил Александр, - с ней шутки плохи. Сами мы её не сумеем убить, она почует нас и не придёт. Или выскочит неожиданно и тогда нам ружьё не поможет. Я помню, как после смерти тётки Полины, дед Беклемищев рассказывал, что убить медведя не так просто, иногда пуля пробивает его насквозь, но если она в сердце не попала, медведь ещё долго может жить, и тогда он становится свирепым, разносит всё, что под лапы попадает.
- И что же ты предлагаешь? – презрительно прищурился Иван. - Бросить ружьё и дать тягу, отсюда. А потом подождать пока она всю пасеку разорит.
- Нет, я этого не сказал, - возразил Сашка, - а предлагаю я, пойти к деду Беклемищеву, пусть он пойдёт с нами или научит нас, как нам быть. Он в деревне всё умеет и знает, так председатель говорит.
Иван, хотя и был, страшим, но амбиции и претензии на руководство, среди братьев, не проявлял, поэтому с доводами Александра согласился. Тянут время, было некогда, медведица видимо перед тем, как залечь на зимовку, решила полакомиться медком, а уж если она возьмётся всерьёз за это дело – разнесёт всю пасеку. Ребята дружно встали на лыжи и двинулись в Орловку, к деду Беклемищеву.
- Что, ещё лыжи нужны? – увидев братьев, насторожился дед. - Вы ж вроде все на лыжах.
- Нет, дедушка, мы к тебе по другому вопросу, - и Иван рассказал то, что привело их сюда.
- Да, дела, - озабоченно протянул Иван Кириллович, - если уж медведица нацелилась на пасеку, так просто она не уйдёт.
- А почему ж она, услышав нас, ушла?
- Ну, причин здесь много, может по тому, что вас много, может ружьё почуяла, они звери – то чуткие, запах пороха далеко унюхать могут. А потом, видно сытая она, добрая, не стала с вами связываться. Думаю я, что явится снова не сегодня так завтра. Вот как сумерки падут к вечеру на землю, она и придёт.
- А нам – то, что делать, дед?
- Вам – то, а вам теперь выхода нет, раз вы пасечники, пасеку надо спасать. Но я вам в этом не помощник, не дойду я до пасеки, да и из ружья давно не стрелял. Конечно, я могу сказать вам, что, мол, зовите мужиков взрослых, но думаю это не дело, вы теперь сибиряки, к тому же ещё казаки, сами должны справиться. А мужиков позовёте, набегут они, и останетесь вы без мяса.
- Без какого мяса, разве медвежатину едят? – удивились ребята.
- Ещё как едят, мясо то, что надо, если умеючи приготовить, за уши не оттянешь.
- Так, что же всё - таки нам делать?
- Что делать? Я вам сейчас расскажу, что делать, - дед закурил самокрутку, попыхтел её, на некоторое время пропал в облаке дыма, потом бросил окурок на землю, - стрелять будете, я помню на пасеке, на чердаке есть окно, оно как раз выходит на поляну, где установлены ульи. Вот оттуда Иван будешь стрелять. Ружьё у вас хорошее, стреляет пулями, выстрелишь и быстро перезарядишь, по тому, что с первой пули можешь не убить, и сразу стреляй снова, иначе уйдёт раненая, сдохнет, где, ни будь, в лесу, останетесь без мяса. Подождёшь когда она поднимется на задние лапы и станет над ульем во весь рост, одним ульем придётся пожертвовать, пусть она его вскроет, и начнёт есть мёд. Если медведица будит стоять передом к тебе, стреляй под левую переднюю лапу, чуть ближе к центру груди, если станет спиной, стреляй под левую лопатку. Это первый выстрел, а второй уж куда попадёшь, она на месте стоят не будет, а уж если повезёт, завалишь с первого выстрела. Ты из этого ружья раньше стрелял?
- Да, несколько раз, вроде пристрелялся.
- Ну, вот и хорошо. Если убьёте, запряжёте коня в сани, привезёте тушу домой, приедете за мной, я шкуру с неё сниму. Ну, всё поняли?
- Вроде всё!
- Тогда вперёд, да не шумите там и к ульям зря не прикасайтесь, запах будет человечий.
Медведица, как и говорил Иван Кириллович, появилась в лесу у пасеки, ближе к вечеру, морозное солнце начало опускаться за сосны, а сумеречное марево заполнять дневное пространство. Ещё с пол часика, и уже ничего видно не будет. Медведица словно понимала это. Осторожно, раздвинув ветки ближайшей к ульям сосны, выставив морду, огляделась. Затем спряталась и замерла.
«Ну, давай, давай, выходи», - лихорадочно стучало в висках Ивана, стрелять в такого зверя ему приходилось впервые, это тебе не заяц и не коза.
Время, казалось, полетело стремительно, сейчас наступит темнота и тогда уж ничего сделать путём будет нельзя, придётся стрелять в темноту.
И вдруг, видимо окончательно приняв решение, медведица, раздвинув кусты, вывалилась на поляну. Ловким движением лапы, сбив крышку улья, и выбросив положок с тряпьём, запустила лапу внутрь. Раздался треск ломающихся рамок, с мёдом и пчёлами. Стоя во весь свой двухметровый рост, медведица повернулась грудью к Ивану. Он замер, выдохнул и плавно нажал на спусковой крючок. Грохнул выстрел, далеко раскатившись эхом по тайге, и тут же раздался оглушительный рёв. Иван передёрнул затвор, быстро заложил патрон и, не целясь, ещё раз выстрелил в сторону медведицы. Ребята увидели как огромная туша зверя, не сделав ни одного шага, начала сначала медленно оседать на землю, затем, опрокидывая стоящие рядом ульи, растянулась во всю ширину своего тела на снегу.
Выстрелы были отменные, одна пуля, пробив сердце, застряла в позвоночнике, другая попала в переносицу, почти между глаз.
- Ну, ты Ванька молодец, прямо как заправский охотник, - похвалил стрелка Иван Кириллович, разделывая тушу.
- Да это мне просто повезло, - покраснев от похвалы, скромно отговаривался Иван, - видимо с испугу я так попал…
До нового года жили не плохо, выручило медвежье мясо, часть которого уделили Ивану Кирилловичу и соседям Богдановым, ребята не забывали свою подругу Варю, хотя, в связи с занятостью, встречались они сейчас реже. Однако большая часть досталась охотникам. Поначалу медвежатину ели плохо, особенно женщины, во первых брезговали, во вторых внушили себе, что именно эта медведица убила Полину Миронову. Но голод не тётка, на одной картошке жить трудно, и постепенно, научившись готовить медвежатину правильно, ели её уже с удовольствием.
Продукты в посёлке дорожали с каждым днём, сказывалась летняя засуха и конечно Гражданская война, унесшая многие жизни здоровых мужиков, да и не только их, гибло в этой неразберихе и гражданское население. Поля и огороды пустовали.
***
В новом 1922 году произошло два события, которые некоторым образом подвергли изменениям сложившийся уклад в семье Барышевых и Чеплицких. Оба события были связаны и с изменениями в Советской стране.
Ещё 26 декабря 1919 года СНК /Совет Народных Комиссаров/ принял декрет «О ликвидации безграмотности среди населения РСФСР» Декрет предусматривал полную ликвидацию неграмотности по всей стране. Отныне всё население Советской России от 8 до 50 лет, не умеющее писать и читать, обязано было учиться грамоте. Либо на своём языке, либо на русском, по желанию.
6 февраля 1922 года ВЦИК РСФСР принял постановление об упразднении ВЧК и образовании ГПУ /государственного политического управления при НКВД РСФСР/Войска ВЧК были реорганизованы в войска ГПУ. Таким образом, управление органами милиции и госбезопасности было передано одному ведомству.
В апреле председателя сельского Совета Занина Михаила Игнатьевича пригласил к себе председатель Секретариата ВКП /б/ Жарковского округа Огнев Александр Николаевич. В его кабинете присутствовали: председатель поссовета Чернов Василий Петрович, председатели сельских Советов Марьенки, Антоновки, Сосновки, а так же Воронов Николай Филиппович, после реорганизации, начальник Жарковского участка ГПУ. Участок ЧК станции упразднили, и теперь Воронов был единовластным представителем органов безопасности округа. Карающей части полномочий /расстрелы без суда и следствия/, данный орган временно был лишён.
- Так дорогие товарищи, - встал из – за стола Огнев, - пригласил я вас за тем, чтобы сообщить не совсем для вас приятную новость: вы не выполняете решения Совета Народных Комиссаров. Ещё в декабре 1919 года Совет принял декрет «О ликвидации безграмотности среди населения РСФСР». Полной ликвидации. Не вижу и не знаю не одного населённого пункта, нашего округа, где бы в серьёз отнеслись к этому постановлению. Обучать нужно с 8 и до 50 летнего возраста, а у нас даже дети пока не учатся. В ближайшее время, даю вам на это два месяца, вы должны незамедлительно заняться организацией «ликбезов». Если я через два месяца не доложу в Новониколаевск о том, что мы организовали повсеместно ликбезы, нас занесут в списки саботажников, и тогда уж, сами понимаете, с нами будут разговаривать соответственно, далеко ходить не надо будет, лагерь у нас свой имеется.
В кабинете на минуту воцарилась тишина, затем все заговорили разом:
- А где же мы возьмём учителей? А где мы найдём помещения? Книги для этого нужны, бумага, на чём писать? Учителям платить надо, запросто так они обучать не будут. Мы за два месяца не справимся.
- Вот, что товарищи, - поднялся Воронов, - вы видимо всё сказанное Александром Николаевичем приняли за шутку – зря, я вас предупреждаю, меры буду применять к саботажникам жестокие. Не хотите на нары, займитесь делом. Вы пока ещё ни с кем по этому вопросу не разговаривали, за последние годы в ваших сёлах, на хуторах появилось много переселенцев из центральных областей, думаю, там найдутся грамотные люди. Что касается места для обучения, в каждом селе есть церковь, договаривайтесь с батюшкой, кстати, они – то читать Закон Божий умеют, на крайний случай и учить людей помогут. Бумаги, конечно, найти трудно, попробуем вам помочь.
- Что касается оплаты за обучение, платить будем деньгами, правда ни так много, но если, что, добавим продовольственным пайком, но не всем, а тем, кто будет заниматься обучением хорошо, у кого будут успехи. Если вопросов больше нет - свободны, постарайтесь нас не подвести.
- А ты, что остался Михаил Игнатьевич? - увидев Занина, который сидел на месте, спросил Огнев. - Что тебе не понятно?
- Мне всё понятно, спросить хотел об одном человеке.
- Спрашивай.
- У меня на хуторе живёт Чеплицкая Елена Владимировна, я точно знаю, что она не только грамотная, но и обучала детей Екатеринбургского градоначальника. Как мне быть? Могу я привлечь её к обучению детей. У меня в селе дом большой свободный есть, помещичий, его вместе с семьёй увезли после революции, а дом стоит, пустует.
- Как ты на это смотришь, Николай Филиппович? – спросил Воронова Огнев. - Не будет со стороны полит управления препятствий?
- Конечно, жена она головореза этого, Ермолая, но он своё получил, фамилия у неё другая, да и кто теперь вспомнит фамилию, есаул здесь не жил, появился, мы его сразу ликвидировали вместе с братом. Документы участка ЧК отправлены в архив Новониколаевска, в период реорганизации. А дело делать нужно.
- Устраивает тебя такой ответ Михаил Игнатьевич? - спросил Огнев, чувствовалось по его бодрому голосу, что такое решение вопроса ему самому нравится.
- Спасибо вам мужики, гору с плеч моих сняли. Поеду на хутор договариваться.
- Вот, как, он ещё с ней не разговаривал, а уже выхлопотал место для Чеплицкой. А вдруг она откажется?
- Ну, уж нет, никуда она не денется, они у меня все в долгу.
Про долг Занин ляпнул так, само вылетело, он привык помогать всем людям безвозмездно, не зависимо от окраски их принадлежности, если конечно они не были явными врагами Советской власти.
Вот так, в конце апреля, Чеплицкая Елена Владимировна стала учительницей Орловской начальной школы. С утра обучала детей с восьми до четырнадцати летнего возраста, а вечером взрослое население. Набором учащихся, вместе с ней, занимался председатель сельского Совета Занин. В летний период, в связи с сельскохозяйственными работами, обучение временно прекращалось.
***