Часть шестая
В царстве тьмы
1
Я плыла по воздуху, а Он был рядом. Он снова светился, и я ощущала Его тепло.
— Ты вернулся? — прошептала я.
— Я всегда рядом.
Я вздохнула:
— Мне очень плохо! Мне больно… Я умираю…
Он склонился надо мной и подул на пылающие от ожогов руки и лицо, на слезящиеся от боли глаза. От него исходило яркое сияние, растекающееся вокруг и наполняющее всё моё тело живительным теплом. Постепенно наступило облегчение и упоение покоем…
Но вдруг Он обдал меня таким жаром, что я задохнулась и перестала дышать. И через мгновение уже ни головы, ни рук, ни тела я больше не ощущала. Мы оба, утратив человеческие очертания, заструились мягкими волнами радужного света. Мы не исчезли, мы просто растворились в космическом газовом облаке, разливаясь и сливаясь вновь, сгущаясь и сжимаясь, нагреваясь и наливаясь жаром! Внутри нас самих неистовствовал яростный огонь! Но я уже не боялась его! Нет, он нёс не смерть! Он был живым! Мы сами стали огнём, одной ослепительно пламенеющей плотью, которая росла, бурлила и непрерывно взрывалась. Достигнув колоссальных размеров, мы зажглись НОВОЙ ЗВЕЗДОЙ, озаряющей и согревающей неудержимым потоком своего СВЕТА холодное космическое пространство вокруг себя, вынуждая первозданную тьму отступать всё дальше и дальше. Невообразимо мощная центробежная космическая сила закружила и понесла нас в гигантском вихре. И прошлое лишилось начала, и будущее не имело своего предела. А наше исполинское, огнедышащее тело пылало и мчалось в разверстую бездну с немыслимой скоростью, подчиняясь неведомым и невидимым, безмерным и непостижимым законам мироздания...
Уже Солнечная система оказалась бесконечно далеко и безвозвратно затерялась в глубине галактической спирали. Но что-то внутри подсказывало мне, что там, на далёкой, крохотной планете Земля кто-то смотрит вверх и зачем-то ищет меня. И, может быть, даже радуется моему свету. И тогда я запылала ещё сильней: «Я здесь! Я здесь!»
А вокруг одна за другой, рождаясь из пыли и газа, вспыхивали всё новые и новые Звёзды — мои сёстры…
Но вдруг чёрная, кромешная тьма накрыла всю вселенную, не оставив ни одной сияющей Звезды. Они все до единой погасли! И наша огненная плоть в миг обуглилась, обратившись в холодный, безжизненный камень, а вокруг простёрлась только чёрная ночь. Непроглядная, вечная ночь и полная пустота, без единой живой души…
В этот миг вернулись страх и вселенская тоска. Если это не жизнь, то смерть это что? Захотелось вовсе исчезнуть, лишь бы не ощущать этой адской, зловещей обречённости. Но вместо предсмертного крика я из последних сил произнесла: «Да будет воля Твоя!» И вдруг в самой глубине каменной груди, дрогнув, вновь забилось Сердце...
Я задрожала как в лихорадке и уже не летела, а падала.
«А где же звёзды?.. — подумала я. — Их нужно обязательно зажечь… обязательно… Зажгите звёзды!»
И они зажглись! В дрожащем черном небе прямо над головой плыла целая россыпь далёких небесных светил. Они зажигались одна за другой, вспыхивая и торжественно сверкая на бескрайнем небосводе, касаясь меня своим светом.
«Звёзды! Сёстры мои! Они снова светятся! Какое счастье!» — я почувствовала восторг и нестерпимое желание снова полететь за ними. Но продолжала головокружительно быстро падать вниз. Вниз… Вниз…
Звёзды поплыли, устремляясь за мной вниз, приближаясь всё быстрей и ближе! Огненными вихрями послушно неслись они к Земле на мой мысленный зов и падали где-то совсем рядом. «Но ведь звёзды не падают…» — в изумлении повторяла я, в приветствии протягивая к ним руки и жмурясь, чтобы не ослепнуть от их ярких лучей. Но они не обжигали, напротив, от них мне становилось всё теплей и легче. Боль проходила. Дышать стало свободней, жжение в глазах пропало, а слезы высохли…
Но вдруг что-то сдавило лицо. Я открыла глаза. На мне была кислородная маска. Мужчина в белой шапочке, высокий и худощавый, прослушивал моё сердце фонендоскопом, другой, низкий и широкоплечий, вводил мне в вену какое-то лекарство и пыхтел:
— Гена! Ты что, уснул что ли? Начинай массаж сердца!
Но худощавый, замерев, смотрел мне в глаза. А я заворожённо наблюдала, как рядом падала очередная звезда, и протянула к ней руку.
Люди в белых халатах в ужасе отшатнулись от меня и молча переглянулись.
Высокий чуть не выронил фонендоскоп и обескураженно констатировал:
— Странно, сердечный ритм уже в норме… Глазные рефлексы тоже. Она в сознании! Ничего не понимаю! У неё же не было пульса!
— Звёзды не падают! — повторила я вслух.
— Галлюцинации… Девушка, Вы нас слышите? — осторожно спросил широкоплечий и приблизил ко мне своё круглое лицо. — Моргните нам.
Какие-то несколько секунд я ещё прислушивалась к своему сознанию и к привычным ощущениям своего человеческого тела, пока окончательно не поняла, что это не сон: «Я жива».
Круглолицый, по-видимому, врач, дрогнувшим голосом медленно повторил свой вопрос. Я стянула маску с лица и невозмутимо сказала:
— Зачем моргать? Я могу говорить.
— Как Вы себя чувствуете? — растерянно спросил другой, совсем юный, худощавый парень, который оказался медбратом.
— Замечательно!
От моих небрежных речей они ошеломлённо застыли. Не дожидаясь разрешения, я поднялась на носилках, села и оглянулась, ища глазами Лукьяна Петровича. На школьном дворе стояла пожарная машина, своими мощными фарами освещавшая всё вокруг, но так и не использованная по назначению. Туда-сюда сновали какие-то люди.
— А где Лукьян Петрович, пожилой мужчина, который был со мной на складе? — я взволнованно глянула на врача.
— Сейчас же ложитесь! Вам нельзя вставать! И не снимайте кислородную маску! — недовольно завопил он вместо ответа.
Не слушая возмущённого доктора, я обратилась к его молодому помощнику:
— Где же он? Он был ранен! Он хотел пойти на парад! Он же ветеран войны!.. Спасите его!
— Не волнуйтесь! Его увезли в больницу на машине скорой помощи. Он даже в сознании был, а Вы чуть было того… — парень запнулся, почувствовав рассерженный взгляд своего старшего напарника. — Сейчас подъедет другая, за Вами… У нас сегодня просто завал! Все бригады на вызовах!.. А Вам бы лучше прилечь… — любезно попросил он.
— Ложитесь, Вам говорят! Вы должны с нами ехать в больницу! — требовательно настаивал врач, упрямо пытаясь надеть на меня кислородную маску.
— Он жив? У него слабое сердце! Его спасут? — отбивалась я в ответ.
Толстяк устал со мною бороться и, недоумевая, отступил.
— У него огнестрельное ранение средней тяжести, пуля прошла навылет, лёгкое не задето. Видно, крови потерял многовато, — сообщил медбрат, который уже пришёл в себя и отчего-то радостно улыбался.
Я смотрела на его придурковатое выражение лица, не понимая, чему он так радуется, и зажмурилась, чтобы не заплакать.
Слишком долго мне пришлось подавлять эмоции и скрывать переполнявший меня ужас, чтобы выглядеть увереннее рядом с больным стариком, успокаивая и ободряя его.
— Да не волнуйтесь Вы так! Выживет он! Обязательно! Мы ему такой парад устроим! С музыкой и цветами, — воодушевлённо сказал высокий парень и огорчённо добавил: — А мой дед с войны не вернулся. Не дожил до Победы.
— Вон, уже наши приехали! — облегчённо произнёс круглолицый доктор и вытер пот со лба. — Это за Вами. Ложитесь обратно…
Но я его не слушала.
— Подождите! А кто же вас вызвал? — воскликнула я.
Парень показал мне рукою в сторону школы. У дверей главного корпуса стоял пожилой человек с большой рыжей собакой и разговаривал с милиционером. Я узнала нашего нового участкового, который месяц назад наведывался в школу по поводу пропажи музыкальных инструментов из актового зала. Рядом, пошатываясь, крутился заспанный сторож.
— Вот тот, с собакой. Говорит, друга своего искал и услышал крики, потом заметил огонь.
— Какой огонь? Я же его потушила!
— Да в том-то и дело: человек горел. Ну, его нам уже не спасти. Кстати, Вы знаете, кто это был?
— Завуч нашей школы, — равнодушно ответила я и встала на ноги, собираясь идти.
— Девушка, вернитесь на носилки! У Вас отравление угарным газом! Вам надо ехать в больницу! Я же за Вас отвечаю! — уже с сильной одышкой рассерженно закричал доктор.
— Хорошо, но только чуть попозже… — я уже не слушала его, торопливо направляясь в сторону человека в милицейской форме.
— Что?!
Оба человека в белых халатах обескураженно переглянулись. Медбрат давился смехом, перекрывая вентиль на кислородном баллоне и складывая носилки. Врач выругался и, махнув рукой, зашагал к подъезжавшей машине скорой помощи.
— Что там? — выглянули из машины.
— Да, чокнутая какая-то. Подождём пару минут, — пробубнил широкоплечий и сокрушённо отмахнулся.
— А может быть, нам показалось? Может быть, у неё не было остановки сердца? — задумчиво сказал молодой.
— Может быть, может быть… Много ты понимаешь! — уже нерешительно отозвался тот.
— Гляньте, как припустила! Представляете, она пожар потушила! Ну, баба! Кремень! Сама, как огонь! — парень громко захохотал и захлопал в ладоши, словно ребёнок.
Лысоватый доктор вздохнул и крякнул:
— А у тебя только такие на уме…
— А какой степени ожоги? — поинтересовались из машины.
Медбрат недоумённо взглянул на врача:
— Я что-то не пойму… а ожоги-то были?
— На руках, я точно видел. Хотел повязку наложить, а она вон, помчалась куда-то, — тот снова нервно вытер со лба выступивший пот и тихо добавил: — А вот пульса точно не было.
Они молча провожали меня взглядами.
— Похоже на шок, — предположил человек, выглядывавший из машины.
— Может, она из этих, как их? Йогов! — глубокомысленно произнёс парень.
Продолжение следует...
http://proza.ru/2023/09/24/1602